— Сафрар, — плакала она, — освободи меня.— Какое несчастье, — причитал Сафрар.На солнце весело сверкали его золотые зубы.— Африз получила сюрприз, — скаламбурил Камчак.— Я богатейшая женщина в Тарии! — выкрикнула Африз Камчаку. — Назови твою цену.Камчак посмотрел на меня.— Думаешь, пяти золотых будет достаточно, не слишком много? — спросил он.Я был изумлен.Африз едва не задохнулась от обиды в цепях у столба.— Слин! — зарыдала она, но затем обернулась и потребовала у Сафрара:— Купи меня! Если необходимо, используй все мои ресурсы, все! Освободи меня!— Но, Африз! — Сафрар изобразил изумление. — Я забочусь о твоих деньгах и обменивать всю твою собственность на одну рабыню будет самым немудрым и абсурдным решением с моей стороны, даже непростительным.Африз смотрела на него, отказываясь понимать, что он говорит.— Это правда, точнее, была правда, что ты была богатейшей женщиной во всей Тарии, — продолжил Сафрар. — Но твои богатства находятся не в твоих руках, а в моих, во всяком случае пока ты не достигла своего совершеннолетия, что случилось бы всего через несколько дней.— Я не хочу оставаться рабыней даже на день! — плакала, кричала девушка.— Я понимаю так, — сказал Сафрар, приподымая золотые капельки бровей над глазами, — что ты хотела бы по достижении своего совершеннолетия передать все свои богатства тачакам, чтобы освободиться?— Конечно, — плакала она.— Какое счастье, — констатировал Сафрар, — что такая передача запрещена законом.— Я не понимаю? — пробормотала Африз.Камчак сжал мое плечо и потер свой нос.— Без сомнения, ты знаешь, — сказал Сафрар, — что раб не может иметь собственности, так же как каийла, тарларион или слин?— Я богатейшая женщина Тарии! — вскричала она.Сафрар чуть-чуть склонился вперед. Его круглая физиономия лоснилась; он надул губы, улыбнулся, затем склонил голову и очень быстро сказал:— Ты рабыня, — а затем самодовольно заржал.Африз откинула голову и завизжала.— У тебя даже нет имени, — прошипел маленький торговец.Это была правда. Камчак, без сомнения, продолжал бы называть её Африз, но это было бы уже имя, данное им, а не её собственное. Раб или рабыня, не будучи полноправным разумным существом в глазах германского закона, не может выбирать имена по собственному усмотрению Таким образом, с точки зрения горианского закона, как это ни неприятно говорить, рабы — это животные, полностью и безоговорочно принадлежащие своим господам и вынужденные делать то, что господа захотят.— Думаю, я назову её Африз, — сказал Камчак.— Освободи меня, Сафрар, — заискивающе тихо попросила девушка, — освободи меня.Сафрар рассмеялся.— Слин, — завизжала она. — Вонючий слин!— Будь осторожна, — предостерег Сафрар, — теперь ты говоришь с богатейшим человеком в Тарии Африз плакала и рвалась в наручниках.— Ты понимаешь, разумеется, — продолжал Сафрар, — что когда ты стала рабыней, все твои богатства, гардероб и драгоценности, вложения и счета целиком и полностью становятся моими.Африз безудержно рыдала у столба.— Я прошу тебя, благородный Сафрар, — всхлипывая, повторяла она, — прошу тебя, прошу тебя освободить меня, пожалуйста, пожалуйста!Сафрар улыбнулся ей и затем повернулся к Камчаку.— Что, тачак, просишь ты за нее? Какую цену ты назначал?— Я снизил, — сказал Камчак, — до одного медяка.Сафрар улыбнулся.— Цена слишком высока, — сказал он. Африз завизжала. Сафрар снова поднял крохотное стекло, через которое он же рассматривал девушку, и изучив её более внимательно. Затем он пожал плечами и жестом приказал рабам разворачивать паланкин.— Сафрар! — ещё раз вскричала девушка.— Я не разговариваю с рабами, — отрезал торговец в паланкине и медленно поплыл в сторону стен надменной Тарии.Онемевшая Африз смотрела торговцу вслед; её глаза покраснели, на щеках остались грязные дорожки от слез.— Не имеет значения, — утешающе сказал Камчак девушке. — Даже если бы Сафрар и был стоящим человеком, он бы не освободил тебя сейчас.Она повернула свое прекрасное лицо к нему.— Нет, — сказал Камчак, наматывая на руку её волосы и слегка встряхивая голову, — я не продал бы тебя за все золото Тарии.— Но почему? — прошептала она.— Я вспоминаю, — сказал Камчак, — ночь два года назад, когда ты принимала мой дар и обозвала меня слином.Девушка, побледнев, кивнула.— В ту самую ночь, — сказал Камчак, — я решил сделать тебя своей рабыней.Она уронила голову.— Именно по этой причине, — сказал Камчак, — я не продам тебя за все золото Тарии.Она снова подняла на него красные глаза.— В эту самую ночь, маленькая Африз, я решил, что хочу тебя и буду иметь тебя как рабыню.Смех Камчака из тачаков был громок. Без сомнения, он долго ждал, чтобы так рассмеяться, долго ждал, чтобы увидеть своего милого врага поверженным перед собой, связанного и униженного. Камчак взял ключ с крюка над головой Африз и открыл наручники, затем он повел сломленную, несопротивляющуюся тарианскую девушку к своей каийле.Здесь, у лап животного он заставил её преклонить колени.— Твое имя Африз, — сказал он, давая ей имя.— Мое имя Африз, — сказала она, принимая это имя.— Подчиняйся, — приказал Камчак.Дрожащая Африз опустила голову и протянула сведенные вместе руки. Камчак быстро и плотно связал их.— Я буду привязана к седлу? — робко спросила она.— Нет, — ответил Камчак, — спешки нет.— Я не понимаю, — сказала девушка.А Камчак уже накинул ей петлю на шею и привязал свободный конец к луке седла.— Ты побежишь рядышком, — проинформировал он её.Она недоверчиво посмотрела на него.Элизабет была не связана и уже встала рядом с каийлой. Камчака, держась за правое стремя. Затем Камчак со своими двумя женщинами и я оставили Равнину Тысячи Столбов и направились к воинам тачаков.Позади были ещё слышны звуки схваток и крики людей.Двумя часами позже мы достигли лагеря тачаков и медленно поехали между фургонов, котлов, играющих детей; рабыни бежали рядом с нами. Свободные женщины, отрываясь от тарелок и котлов, скептическим взором смотрели на новую тарианскую женщину, привезенную в лагерь.— Она была у первого столба, — похвастался Камчак хихикающим девушкам, обступившим его.— А у какого были вы? — Он внезапно поднял каийлу на дыбы в их сторону, и они рассыпались, визжа и смеясь, как стая птиц, и так же, как стая птиц, снова сошлись вместе.Камчак широко улыбнулся.— Первый столб! — крикнул он встречному воину, тыкая пальцем в уставшую, тяжело дышащую Африз. Воин одобрительно прищелкнул языком. — Правда! — взревел Камчак, хлопая ладонью по седлу.Конечно, некоторые сомнения в том, что измотанная девка, привязанная к каийле Камчака, могла получить первый столб, возникнуть могли. Она спотыкалась и хватала воздух ртом, её тело блестело от пота, а ноги были черны от травы и грязи, волосы были спутаны, ступни кровоточили, а бедра и икры были оцарапаны до красных искорок крови там, где соприкоснулись с колючками. Когда Камчак добрался до своего фургона, бедная девушка обессиленно упала на траву, дрожа от усталости после бега. Я предположил, что Африз прежде вряд ли приходилось делать что-нибудь тяжелее, чем входить или выходить из ароматизированного бассейна. Элизабет Кардуэл, с другой стороны, и я был рад это видеть, пробежала хорошо и теперь дышала не слишком глубоко, почти не выказывая усталости. Безусловно, за время своего пребывания среди кочевников она привыкла к таким упражнениям. Я начинал восхищаться ею. Жизнь на открытом воздухе и физический труд, по-видимому, сделали для неё доброе дело. Она была полна сил и здоровья.Не многие девушки из офисов Нью-Йорка смогли бы пробежать у седла тачакского воина.Камчак соскочил с каийлы.— Добро пожаловать, — радушно вскричал он, поднимая Африз с земли. — Девка, есть работа!Ременная петля все ещё была на её шее, а запястья — связаны. Глаза девушки уже почти ничего не выражали.— Нужно вычистить босков, — приказал ей хозяин, — отполировать их рога и копыта, нужно задать им корм и собрать навоз, фургон нужно подмести и смазать колеса, ещё нужно принести воды из родника в четырех пасангах отсюда и приготовить мясо на ужин. Быстро! Быстро! Ленивая девчонка!Затем он запрокинул голову и рассмеялся на тачакский лад, шлепая ладонями по бедрам.Элизабет помогла снять петлю с шеи девушки и развязала ей запястья.— Пойдем! — сказала она мягко. — Я покажу тебе.Африз встала, её покачивало, она все ещё не верила происходящему. Она посмотрела на Элизабет, казалось увидев её в первый раз.— Твой акцент, — медленно сказала Африз. — Ты не из наших краев.— Ты видишь, что она носит шкуру ларла и что у неё нет ошейника, у неё нет кольца в носу и клейма, — сказал Камчак и добавил: — А у тебя будут.Африз, задрожав, упала снова на колени.— Отчего, ты думаешь, маленькая Африз, — спросил Камчак, — варварка, будучи рабыней, не одета в кейджер? Почему у неё нет кольца, клейма и ошейника?— Почему? — испуганно спросила Африз.— Потому что она по положению в фургоне выше, чем ты.Я раньше удивлялся, почему Камчак не обошелся с Элизабет Кардуэл, как обходились с другими рабынями тачаков.— Поэтому, — сказал Камчак, — среди прочих твоих обязанностей, моя дорогая, будет обязанность выполнять для этой варварки то, что выполняет рабыня-служанка.Это обожгло Африз из Тарии, как огонь, — она внезапно выпрямилась и вскрикнула:— Не я, не Африз из Тарии.— Ты, — сказал Камчак.— Служить рабыней варварке?— Да, — сказал Камчак.— Никогда! — вскричала девушка.— Да! — зарычал Камчак, закидывая голову, и громко крикнул: — Африз из Тарии в моем фургоне будет служанкой варварки!Девушка крепко сжала кулаки.— Я позабочусь, — добавил Камчак, — чтоб слух об этом достиг Тарии. Затем он согнулся и принялся лупить себя кулаками по коленям — он был удовлетворен.— Пожалуйста, — сказала Элизабет новой рабыне, — пойдем.Она попыталась взять Африз за руку. Африз гневно отдернула руку, не желая чувствовать её прикосновение, но затем, высоко подняв голову, она сделала шаг, следуя за Элизабет.— Если она не будет хорошо работать, — весело сказал Камчак, — побей её.Африз повернулась лицом к нему, сжимая кулаки.— Ты поймешь, моя маленькая Африз, — сказал он, — кто здесь господин.— Разве тачак слишком беден, — покорно спросила Африз, — чтобы одеть ничтожную рабыню?— В моем фургоне много алмазных бус, которые ты можешь надевать, если хочешь, но ничего другого, пока не угодишь мне.Она молча развернулась и последовала за Элизабет.После этого мы с Камчаком оставили фургон и пошли слоняться по лагерю, остановившись в одном из фургонов рабов, чтобы взять кувшин паги, который мы вскоре и прикончили.Оказалось, что в этот год народ фургонов успешно провел игры Войны Любви — эти новости мы узнали, распивая пагу в кругу воинов. Почти все тарианские девушки были уведены от столбов, к которым они были прикованы, в качестве рабынь. В некоторые годы, правда, успех склонялся и на другую сторону — это придавало интерес соревнованию. Мы также узнали, что девушка Херена из первого фургона была выиграна тарианским офицером, представлявшим дом Сафрара-торговца, которому воин и продал её.— Херена станет новой его танцовщицей, а духи и шелк Африз пойдут этой тачакской девке, — отметил Камчак.Казалось странным думать о ней, самой своенравной и надменной в лагере, гордо сидевшей на спине каийлы, как о надушенной, одетой в шелка рабыне тарианцев. «Она привыкнет к укусам бича и стали, эта девка», — бормотал Камчак между глотками паги. Я считал, что это не слишком приятная новость, но в то же время предполагал, что среди тачаков найдется хотя бы ещё один человек, который согласится с Камчаком, — юноша Гарольд. Его, не успевшего выиграть свой шрам храбрости, девушка настолько достала, что он будет рад от того, что Херена со всей её насмешливостью и дерзостью теперь уведена в оковах и колокольчиках в дом Сафрара и спрятана за высокими, толстыми стенами тарианского сада наслаждений.Вскоре мы с Камчаком, уже довольно пьяные, опять обнаружили себя возле фургона рабов.Мы решили побиться об заклад на ещё один кувшин паги.— Как насчет полета птиц? — спросил Камчак.— Согласен, — сказал я, — но я выберу первым.— Очень хорошо.Я знал, что сейчас весна и в этом полушарии большая часть птиц перелетает на юг.— Юг, — сказал я.— Север, — сказал Камчак.Мы подождали примерно минуту и увидели несколько птиц, речных чаек, летящих на север.— Эти чайки с Воска, — сказал Камчак. — Весной, когда на Воске ломается лед, они летят на север.Я вытащил несколько монет из кошелька и заплатил.— Первыми летят на юг луговые коршуны, — объяснил мне хитрый тачак. — Они уже тю-тю. А лесные харлеты и рогатые джаймы не тронутся с места, пока не наступит поздняя весна. В это время летят чайки с Воска.Распевая тачакские песни, мы с трудом нашли свой фургон.Элизабет грела на огне мясо, хотя оно было почти пережаренным.— Мясо пережарено, — сказал Камчак.— Вы в стельку пьяны, — проворчала в ответ Африз.Я посмотрел на девушек. Обе они сейчас были прекрасны особенно.— Нет, — поправил я её. — Мы божественно набрались.Камчак пристально рассматривал девушек, наклонившись вперед и при этом заметно покачиваясь.— Что-то не так? — спросила Элизабет.Я заметил, что на её лице был большой синяк, что волосы были немножко повыдерганы, а на щеке слева красовались пять длинных царапин.— Нет, — сказал я.Африз находилась в худшем состоянии. Она потеряла, по-видимому, больше чем один клок волос. На её левой руке запеклась кровь, похоже от укуса, и синяк располагался под правым глазом.— Мясо пережарено, — проворчал Камчак.Хозяин не интересуется стычками между рабами — это ниже его достоинства. Хотя, разумеется, он не одобрил бы, если бы его девушка была покалечена или ослепла.— Боски стреножены? — спросил Камчак.— Да, — хмуро ответила Элизабет.Камчак посмотрел на Африз.— Воды принесли? — спросил он.Африз вскинула голову, в её глазах стояли слезы.Она бросила злой взгляд на Элизабет.— Да, — сказала она, — принесли.— Хорошо, — сказал Камчак, а затем ткнул пальцем в мясо.— Оно пережарено.— Вы задержались на несколько часов, — промолвила Элизабет.— Уже поздно, — поддержала её Африз.— Оно пережарено, — сказал Камчак.— Я поджарю свежее мясо, — сказала Элизабет, вставая.Африз только фыркнула.Когда мясо было готово, Камчак наелся и выпил ещё кувшин молока боска, я сделал то же самое, хотя молоко для меня не очень-то хорошо сочеталось этой ночью с пагой.Камчак, как делал это часто, уселся на какой-то штуке, напоминавшей обработанный камень. Это был прямоугольный предмет с закругленными углами. Когда я первый раз увидел эту штуку, лежащую в куче всякой всячины в углу фургона, в том числе шкатулок с драгоценностями и маленьким тяжелым сундуком, наполненным золотыми монетами, то подумал, что это просто камень. Но как-то раз, роясь в своих вещах, Камчак швырнул странный предмет мне, чтобы я посмотрел. Я был удивлен, что эта штука отскакивает от ковра, взял её в руки и удивился её легкости. Вещица имела структуру, похожую на кожу, и зернистую поверхность. Она напоминала пемзу или пенопласт, и я вспомнил, что видел подобное в некоторых покинутых частях пещер Царствующих Жрецов глубоко под Сардаром.— Что ты думаешь об этом? — спросил Камчак.— Интересная штуковина, — сказал я.— И я думаю, что интересная.— Он протянул руки, и я швырнул ему предмет обратно.— Мне её оставили два путешественника.Я тогда промолчал и не высказал своих предположений…Когда Камчак доел свежеподжаренное мясо и допил молоко, он встряхнул головой и потер нос.— Тенчики и Дины больше нет, — сказал он Элизабет. — Ты можешь снова спать здесь в фургоне.Элизабет посмотрела на него с благодарностью.На земле спать было, конечно, жестковато.— Спасибо, — сказала она.— Я думала, что он твой хозяин, — сказала Африз, кивнув на меня.— Нет, Камчак.Я теперь понял, почему в фургонах частенько случались ссоры, если в нем находилась более чем одна девушка. Впрочем, Тенчика и Дина не очень много ругались. Может быть, это было потому, что сердце Тенчики находилось в фургоне кассара Альбрехта?— А кто были Тенчика и Дина? — спросила Африз.— Рабыни, тарианские девки, — сказал Камчак.— Их продали, — проинформировала Африз Элизабет.— Может, и меня продадут?.. — тихо вздохнула тарианка.— Может быть, за тебя дадут высокую цену, — сказала Элизабет.— Ну безусловно большую, чем за тебя, — ответила Африз.— Не тебе решать, маленькая Африз, — сказал Камчак, — так что можешь не строить планов… Вдруг я передам тебя в публичный фургон рабов?— С надеждой жду этого дня, — сказала она.— С другой стороны, — сказал Камчак, — я могу накормить тобой каийлу.Тарианская девушка вздрогнула и опустила голову.— Я не думаю, что ты для чего-нибудь годна, — сказал Камчак, — кроме как для каийлы.Африз гневно посмотрела на нее. Элизабет рассмеялась и захлопала в ладоши.— А ты, — сказал Камчак, тыкая пальцем в Элизабет, — глупая маленькая варварка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42