— Много времени прошло с тех пор, — заметил я.— Твой поединок с Па-Куром, предводителем убийц, был великолепен, — признал Ха-Кил.Кивком головы я дал понять, что принимаю его комплимент.— Ты, конечно, можешь спросить, — продолжал Ха-Кил, — как получилось, что я, тарнсмен из Ара, нахожусь на службе у торговцев Тарии?— Нет, — покачал я головой; мне вдруг стало понятным, что меч, некогда поднятый в защиту Ара, теперь поднимается только ради звука золота.— На груди у меня ты видишь золотой медальон Ара. Когда-то я не пожалел собственной шкуры, чтобы заполучить его и иметь возможность покупать шелка и благовония для одной женщины. Но она сбежала с другим. Я пошел по их следу и убил её избранника, получив этот шрам на щеке. А девчонку я продал в рабство. После этого я уже не мог вернуться в славный Ар. — Он потрогал висящий на груди медальон. — И иногда сознавать это очень тяжело.— Ха-Килу хватило мудрости, — вставил Сафрар, — отправиться в Порт-Кар, чье гостеприимное отношение к таким, как он, общеизвестно. Именно там мы впервые и познакомились.— Ха! — воскликнул тарнсмен. — Этот маленький урт попытался тогда срезать у меня кошелек!— Значит, вы не всегда были торговцем? — обратился я к Сафрару.— Здесь, среди друзей, мы можем говорить с полной доверительностью, — ответил тот. — Тем более что все сказанное, надеюсь, не попадет в чужие уши. Вот видишь, я знаю, что могу вам доверять.— Почему, интересно? — спросил я.— Потому что вас убьют, — ответил Сафрар.— Тогда понятно, — согласился я.— Некогда, — продолжал Сафрар, — я работал у одного парфюмера в Тиросе. Но однажды я вышел из его лавки, совершенно случайно забыв, что у меня под туникой в тряпице спрятано несколько фунтов ароматической смолы таленд. За эту маленькую провинность мне сделали позорный надрез на ухе и выгнали из города. Пришлось мне искать приюта в Порт-Каре, где в течение долгого времени мне пришлось вести довольно безрадостную жизнь, питаясь лишь отбросами, плывущими по каналам, да промышляя кое-какими мелочами, чтобы не протянуть ноги с голоду.— И как же вам удалось стать богатым торговцем? — поинтересовался я.— Мне встретился один человек, высокий, довольно-таки — прямо скажем — неприятной наружности, с серым, как камень, лицом и неестественно зелеными, как трава, глазами.Мне тут же вспомнилось сделанное Элизабет описание человека, который — на Земле! — проверял, насколько она годится, чтобы носить ошейник со вложенной в него запиской.— Мне никогда не встречался этот человек, — заметил Ха-Кил. — Но мне хотелось бы с ним познакомиться.Сафрар невольно вздрогнул.— Ты и без того богат, — пробормотал он.— И когда вы встретились с этим человеком, ваша судьба изменилась? — спросил я.— Круто изменилась, — подтвердил Сафрар. — Фактически именно он сделал мне состояние и много лет назад отправил сюда, в Тарию.— И какой же город вы считаете своим? — спросил я.Он усмехнулся.— Наверное, Порт-Кар, — ответил он.Это сказало мне обо всем, что я хотел узнать. Выросший на Тиросе и преуспевший в Тарии, Сафрар считал своим городом Порт-Кар. А этот город, подумал я, способен убить в человеке душу.— Это объясняет, — спросил я, — тот факт, что вы, находясь в Тарии, имеете свою галеру в Порт-Каре?— Вот именно, — подтвердил Сафрар.— А кроме того, — воскликнул я, осененный внезапно пришедшей мне в голову идеей, — объясняет появление бумаги, на которой было написано послание, спрятанное в ошейнике девушки с Земли! Бумага — из Порт-Кара!— Совершенно верно, — согласился торговец.— Послание было отправлено вами!— Ошейник на горле девчонки был зашит в этом самом доме, — подтвердил Сафрар. — Хотя бедная дурочка в это время была без сознания и даже не подозревала о той чести, которой она удостаивается. — Сафрар рассмеялся. — Между прочим, это принесло мне некоторый ущерб: я бы не отказался иметь её в качестве рабыни в своих Садах Наслаждений. Но он и слышать об этом не хотел, сказал, что послание принести должна именно она.— Кто «он»? — не понял я.— Человек с серым лицом, тот, что привез сюда девчонку на тарне, накачанную наркотиками.— Как его зовут?— Он всегда отказывался сказать мне свое имя.— И как вы его называли?— Господин. Он и был господином, платил, не скупясь.— Маленький жирный раб, — процедил сквозь зубы Гарольд.Сафрар пропустил оскорбление мимо ушей. Он рассмеялся и снова с удовольствием потер свои пухлые ручки.— Да, платил он очень хорошо, — повторил он.— А почему он не позволил вам оставить девушку у себя рабыней? — спросил я.— Она говорила на каком-то варварском языке. Как, кажется, и ты сам. План, если не ошибаюсь, состоял в том, что тачаки, прочтя записку, используют девчонку, чтобы отыскать тебя и затем убить. Но они этого не сделали.— Не сделали, — согласился я.— Ну, это не имеет никакого значения. Теперь не имеет, — уточнил Сафрар.Интересно, пронеслось у меня в голове, какую смерть он мне приготовил?— А как вы, ни разу не видев меня, уже знали о моем существовании? — спросил я.— Серолицый мне подробно тебя описал. А кроме того, я был уверен, что среди тачаков не найдется второго с такими волосами, как у тебя.Я почувствовал, как лицо у меня загорелось. Без какой-либо рациональной причины я иногда ощущал прилив ярости, когда кто-то из моих врагов или просто людей незнакомых упоминал о цвете моих волос.Думаю, это осталось ещё с тех невообразимо далеких детских лет, когда моя огненно-рыжая шевелюра являлась неизменным объектом насмешек моих сверстников и предметом ценнейших умозаключений моих родственников.— А как забавно мне было тогда на пиру упоминать о тебе и наблюдать за твоей реакцией, — признался Сафрар.Он с довольным видом рассмеялся.— Давай убьем его — и делу конец, — предложил паравачи.— Не вмешивайся, — оборвал его Гарольд, — с тобой никто не разговаривает.— Ну, отдай мне хотя бы этого, второго, — обращаясь к Сафрару, взмолился паравачи, указывая на Гарольда кайвой.— Может, ты его и получишь, — ответил торговец.Он поднялся на ноги и дважды хлопнул в ладоши.Сзади, из прохода, скрытого портьерой, появились четверо. Они толкали небольшую тележку, покрытую алой материей. На тележке в углублении я увидел предмет, поиски которого заставили меня проделать такой путь, рисковать и теперь, вероятно, даже расстаться с жизнью, — я увидел золотой шар.Никаких сомнений: это было то самое яйцо. В длину оно равнялось восемнадцати дюймам, а в самой широкой части — примерно одному футу.— Слишком жестоко, с твоей стороны, показывать ему эту вещицу, — лицемерно заявил Ха-Кил.— Ничего, именно ради неё он проделал такой путь и столько рисковал, — ответил торговец. — Пусть это будет ему наградой за труды.— Ради неё был убит Катайтачак, — заметил я.— Не только он, — сказал Сафрар, — и неизвестно еще, сколькие за неё погибнут.— Ты знаешь, что это такое? — спросил я Сафрара.— Нет, — ответил он, — но знаю, что для Царствующих Жрецов эта штука представляет большую ценность. — Он подошел к яйцу и провел по нему рукой. — Хотя и не понимаю, чем именно: она вовсе не золотая.— Похоже на яйцо, — заметил Ха-Кил.— Да, — кивнул Сафрар. — Что бы это ни было, по форме оно напоминает яйцо.— Может, это и в самом деле яйцо? — высказал предположение Ха-Кил.— Возможно, — согласился Сафрар. — Но для чего оно Царствующим Жрецам?— Кто знает? — пожал плечами Ха-Кил.— Ну, что? — глядя мне в лицо, поинтересовался Сафрар. — Ведь это за ним ты пришел в Тарию, не так ли?— Да, — признался я, — за ним.— Смотри, как просто все оказалось! — рассмеялся Сафрар.— Очень просто.Ха-Кил вытащил меч.— Дай мне поговорить с ним, как подобает двум воинам, — нетерпеливо кивнул он в мою сторону.— Нет! — закричал паравачи. — Отдай мне и его! Отдай мне их обоих!— Нет! — решительно возразил торговец. — Они оба — мои!Ха-Кил в бешенстве вогнал меч в ножны. Вне всяких сомнений, он хотел дать мне умереть почетной смертью, быстро. Его натура не принимала игрищ, которые, очевидно, приготовили для меня Сафрар с паравачи. Ха-Кил, может, и был вором и головорезом, но он также был уроженцем Ара и тарнсменом.— Вы сохранили эту вещь, — допытывался я, — чтобы отдать её своему нанимателю?— Да, — ответил Сафрар.— Он собирается вернуть её Царствующим Жрецам? — с невинным видом поинтересовался я.— Я не знаю, что он будет с ней делать, — сказал торговец. — Я получаю свое золото, которое, может быть, даст мне возможность стать самым богатым человеком Гора, а все остальное мне совершенно безразлично.— Если яйцо повреждено, — заметил я, — Царствующие Жрецы могут быть очень недовольны.— Насколько мне известно, — сказал Сафрар, — серолицый — один из Царствующих Жрецов. Иначе как бы он осмелился воспользоваться их именем для подписания записки, спрятанной в ошейнике?Я, конечно, знал, что этот человек не был Царствующим Жрецом. Но теперь, по крайней мере, мне стало понятно, что Сафрар не имел никакого представления о том, кем был этот серолицый человек или в чьих интересах он действует. Нет сомнений, что это тот самый мужчина, который доставил на эту планету Элизабет Кардуэл. Это он осматривал её с видом оценщика, проверял, подходит ли она на ту роль, которую он отводил ей в своей опасной игре.Следовательно, в его распоряжении имелись весьма развитые технологии, по крайней мере позволяющие ему совершать межпланетные полеты. Я, конечно, не знал, в личном ли его распоряжении находятся эти развитые технологии, или они предоставлены ему теми, в чьих интересах он действует, — теми, «Другими», неизвестными, невидимыми, являющимися главным лицом в этих игрищах, ставкой в которых была жизнь двух, а может, и большего количества миров. Нет, в такой игре серолицый, должно быть, не больше чем простой агент, выполняющий задание Но кого? Или, может, чего? Существ, осмеливающихся бросить вызов самим Царствующим Жрецам. Однако эти существа должны быть кем-то или чем-то, что боятся Царствующих Жрецов. В противном случае они бы уже давно заполучили и этот мир, и Землю, и все планеты, на которые распространяются их посягательства.— А откуда серолицему человеку стало известно, где находится золотой шар? — спросил я.— Он как-то упомянул, — начал было Сафрар, — что ему сказали об этом…— Кто сказал? — нетерпеливо перебил я.— Это мне неизвестно, — пожал плечами Сафрар.— Вы ничего больше не знаете?— Нет.Я задумался. Эти «Другие», противники Царствующих Жрецов, должны быть до некоторой степени в курсе дел ведущих скрытное существование жителей Сардара. Они, вероятно, в определенной мере осведомлены и о положении дел среди самих Царствующих Жрецов, в частности о событиях, последовавших за недавней войной, после окончания которой многие из людей оставили Рой Царствующих Жрецов и теперь бродили по городам, распространяя невероятные истории о том, чему якобы они сами были свидетелями, — истории столь фантастичные, что они вызывали лишь насмешки у тех, кому их доводилось услышать. Однако далеко не у всех: «Другие», я уверен, относились к подобным рассказам совершенно иначе и через своих доверенных лиц и шпионов по крупицам собирали информацию, которую им могли предоставить бродившие по дорогам беглецы из Сардара.Так они могли бы узнать о разрушении большей части оборудования Царствующих Жрецов, предназначенного для наблюдения за планетой, и значительном сокращении, по крайней мере на какое-то время, их технологических возможностей. Но самое главное, они могли знать о ситуации в самом гнезде, о порядке наследования верховной власти среди Царствующих Жрецов и о появлении в скорейшем времени у них представителя нового поколения, что неизбежно должно было привести к перегруппировке сил среди Царствующих Жрецов. Если же в их окружении, как это часто бывает, были недовольные, они, естественно, с нетерпением ожидали появления на свет этого нового представителя. Но знали «Другие» и о том, что Мать, единственная из Царствующих Жрецов, способных дать жизнь потомству, погибла незадолго до начала войны. Таким образом, «Другие» должны были догадываться о наличии одного или нескольких тщательно хранимых яиц, причем хранимых не во дворце Царствующих Жрецов и, возможно, даже не в Сардаре. С такой же легкостью они могли узнать и о моем участии в войне Царствующих Жрецов в качестве лейтенанта и непосредственного помощника Миска — командира повстанцев, и о том, что в настоящее время я держу путь в южные степи, в земли народов фургонов. Сопоставив все эти факты, не нужно обладать исключительной проницательностью, чтобы догадаться, что я ищу яйцо или яйца Царствующих Жрецов.Если их размышления шли именно в этом направлении, значит, им следовало побеспокоиться о том, чтобы я, во-первых, не нашел яйца, а во-вторых, чтобы сохранить его для себя.Выполнение первой задачи они, конечно, могли обеспечить просто: убив меня. Их план со спрятанным в ошейнике посланием был задуман отлично, но они не приняли во внимание природную проницательность тачаков, привыкших судить о вещах не поверхностно, а вглядываясь в их суть, — и их план провалился. Тогда они решили убрать меня со сцены ударом ножа в спину, но пытавшийся осуществить это паравачи также потерпел неудачу. Однако теперь, мрачно напомнил я себе, я полностью нахожусь во власти Сафрара, тарианского торговца. Да и вторая задача, заключавшаяся в приобретении «Другими» яйца для самих себя, тоже, по-видимому, близка к решению. Катайтачак убит, яйцо из его фургона украдено, так что осталось лишь передать его серолицему человеку, который в свою очередь переправит его «Другим» — кем бы они ни были. Сафрар уже несколько лет жил в Тарии; это позволяло предположить, что «Другие» могли иметь возможность следить за всеми передвижениями двух людей, доставивших яйцо из Сардара кочевникам народов фургонов. Вероятно, теперь они решили действовать быстро и нанести открытый удар при помощи тарнсменов, опасаясь, что я сумею первым отыскать яйцо и вернуть его в Сардар. Вот причины и неудавшегося покушения на мою жизнь, и последовавшего на следующий же день нападения на фургон Катайтачака. Кстати, Сафрару тоже было известно, что золотой шар находится в фургоне Катайтачака. Меня, признаться, несколько удивил этот факт, что он располагал этой информацией.Среди тачаков — даже при их жестокости и вспыльчивом характере — едва ли удалось бы завербовать предателя: для этого тачаки были слишком горды.Посторонних же в фургоне тачакского убара было не так много. Мне подумалось, что, вероятно, тачаки не делали большого секрета из того, что золотой шар хранится в фургоне Катайтачака. Это меня озадачивало. С другой стороны, они могли попросту не осознавать его истинной ценности. Ведь и сам Камчак говорил мне, что золотой шар не имеет никакой ценности. Бедный тачак! И не менее несчастный Кэбот, напомнил я себе. Каким же образом «Другим» удалось так глубоко проникнуть во внутренние дела Гора и занять позицию не менее важную, чем у Царствующих Жрецов? «Другие» не только знали о существовании яйца — они захотели заполучить его и — пожалуйста! Оно уже практически у них в руках! Пройдет время, и оставшиеся в живых, но не имеющие потомства Царствующие Жрецы погибнут.Ненужное их оборудование в Сардаре рассыплется в прах, и тогда в один далеко не прекрасный день на Гор из межпланетных просторов хлынут беспощадные захватчики — «Другие», как пираты из Порт-Кара, алчные и безжалостные, набрасываются исподтишка на неспособные оказать им сопротивление торговые галеры!— Не желаешь ли побороться за свою жизнь? — поинтересовался Сафрар.— Конечно, — не задумываясь ответил я.— Отлично, — согласился торговец. — Ты сможешь сделать это в Желтом Бассейне. Глава 17. ЖЕЛТЫЙ БАССЕЙН Мы с Гарольдом стояли у края Желтого Бассейна, свободные от оков, но с руками, связанными за спиной. Меч мне не вернули, но моя кайва уже была заткнута мне за пояс.Круглый по форме бассейн был закрыт куполом приблизительно восьмидесяти футов высотой и по площади занимал всю специально отведенную для него комнату в доме Сафрара. Вокруг бассейна по кругу диаметром примерно шестидесяти футов шла мраморная дорожка восьми футов шириной.Интерьер помещения поражал своей изысканностью и богатством. Стены комнаты, являвшейся, очевидно, одним из бывших помещений тарианских купален, принадлежавших теперь новому владельцу, были украшены картинами, восхищавшими уровнем таланта создавших их мастеров. Тут и там на полу стояли кадки и напольные вазоны со всевозможными экзотическими растениями и цветами, завезенными сюда со всех концов планеты и изумлявшими фантастическим разнообразием форм и оттенков.Все вокруг было очень красиво, но, однако, не радовало, как-то давило на психику, хотя это впечатление могло порождаться повышенной температурой воздуха в комнате и излишней влажностью, вероятно необходимой для тропических растений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42