Но, попав туда, мы оба не смогли отказаться от лечения, так что принялись опробовать каждый рецепт, выданный со времен великого Имхотепа. В конце концов подкупили раба в Пер-Нефере, чтобы тот отвернулся и позволил нам изучить, как пролегают крупные сосуды между сердцем и легкими.
– Ты только что приехал? – спросил я, опасаясь, что Мена давно вернулся в Уасет и уже готовится к отплытию, даже не отыскав меня. Я заметил, что мой друг сильно изменился, но скорее – по глазам, чем по седине на висках.
Он показал на троих бородатых рабов, выманивающих пару резвых жеребцов с палубы двухмачтового корабля.
– С Генералом Хоремхебом. Разве ты не слышал, что он прибыл, чтобы взять Принцессу Мутнеджмет в жены?
– Нижайше умоляю тебя простить мое несносное невежество, господин Меренпта. – Я поклонился, чтобы скрыть ухмылку, сдержать которую не смог. – Должно быть, гонец, которого ты отправил вперед себя, чтобы объявить о твоем славном прибытии, попал в засаду к пиратам Великого Зеленого Моря. Иначе, независимо от того, плывешь ли ты с Генералом, зовущимся Величайшим из Великих и Могущественнейшим из Могущественных, или без него, каждая шлюха в этой тихой заводи великой империи Фараона вышла бы тебя поприветствовать.
Мена расхохотался – а я так сильно скучал по его смеху последние пять лет.
– Слава богам, Тенра, ты не изменился. Ты все еще проводишь ночи со свитками вместо женщин или это из-за жены твои карие глаза стали столь серьезны?
– Едва ли, – усмехнулся я. – Обычно я встречаю женщин, уже готовых разродиться ребенком, но возможно теперь, когда ты здесь, мне повезет больше – если ты еще не остепенился, как должно в твоем возрасте. – На мгновение я заметил в нем мальчишку, которым он когда-то был, но затем лицо Мены снова посерьезнело.
– Пока нет, и это не особо вероятно, хотя, признаюсь, мне надоело смотреть, как мужчины растрачивают попусту силы и мозги. Во сне я все еще слышу стоны раненых, а просыпаюсь от зловония их гниющих тел. Но если ты закончил выкручивать руку тому бедолаге, давай пойдем и выпьем кружку холодного пива.
Я кивнул – мне не терпелось услышать, где Мена побывал и чему научился, ведь в тот вечер перед его отплытием мы заключили договор. Он будет по возможности учиться на ранах пострадавших в бою, а я – на болезнях мужчин, женщин и детей, трудящихся на полях Амона. А когда он вернется, мы объединим нашу новообретенную мудрость и перепишем древние свитки.
– Клянусь, не помню, чтобы здесь была такая адская жара, – заметил мой друг, когда мы уселись в саду «Глиняного Кувшина» – таверны, популярной следи солдат и моряков. – Но расскажи мне, как тебе удается зарабатывать на жизнь лечением женщин и детей?
– С тех пор как молодой Фараон вернулся в город Амона, все процветают. – Я сделал паузу, чтобы промочить горло. – Помнишь Нофрет, мою овдовевшую тетку? Так вот, мы обыкновенно ужинаем у меня в саду, где она потчует меня и Хари – человека, которого я нанял ухаживать за моим садом, – свежими сплетнями. И я готов спорить, что раньше тебя узнал о планах твоего Генерала взять в жены Принцессу. Интересно, как ты к нему попал.
– Меня направили в наш гарнизон в Зару, где Генерал готовился к походу на Ханаан. Однажды он практиковался в стрельбе из лука – выпустил стрелу, ее древко раскололось, и ему под мышку в мягкую ткань вошла тонкая щепка. Хоремхеб не из тех, кто обращает внимание на такие мелочи, так что когда я увидел рану, она уже загнила, выглядела и пахла отвратительно. Я сделал припарки из заплесневевшего хлеба, пробормотал заклинание и заставил его съесть такое количество редиски, от которого десятерых бы пронесло. Теперь Хоремхеб верит, что я спас ему и жизнь, и руку, так что считает, что отныне я всегда должен находиться рядом.
Я улыбнулся, вспоминая наши совместные приключения, но в следующий же миг Мена помрачнел.
– Тенра, послы наших былых союзников хоть и вернулись ко двору, но не привезли ни соглашений, ни податей, так как Тутанхамону предложить нечего. – Слух о том, что Генерал не смог отвоевать территорию, проигранную Еретиком Эхнатоном, уже просочился в Уасет, но Хоремхеб все равно вернулся победителем, так как привез дань, которую давно задолжали хананейцы и их братья шасу. – Мой Генерал приехал сюда не только за Принцессой царских кровей, – продолжал Мена. – Ему нужны дополнительные войска, и Эйе ему их обеспечит. – Он откинулся на спинку. – Как только Хоремхеб выгонит хеттов в Хаттусу, трон будет принадлежать ему.
Я знал Мену слишком хорошо, чтобы подумать, что тот шутит.
– Эхнатон наказал жрецов Амона, и они этого не забудут, – напомнил ему я, – только человек очень большого ума сможет укротить и льва и крокодила одновременно.
– Хоремхеб вырвет им зубы. Тенра, власть сейчас зависит от силы, а не от крови. Не забывай, что Генерал поднялся в чинах с помощью хитростей старого Хозяина Конюшен, сидящего ныне справа от Тутанхамона.
– Эйе тоже сидел рядом с Эхнатоном, – напомнил я. – И посмотри, где он сейчас! – Разговор о первом муже Прекрасной послужил мне доказательством того, что боги играют с нашими мыслями. – Ты ведь крутишься среди великих и могучих, скажи мне, что стало с Царицей Еретика.
– Царственной сестрой Мутнеджмет? Я слышал лишь то, что она живет где-то в земле лотоса, вероятно – недалеко отсюда.
– Тогда, возможно, мне есть что поведать тебе, хотя это я говорю тебе как врач врачу. – Сказав это, я связал Мене язык, и мог быть уверен, что он не разболтает доверенный секрет. – Она стала супругой Отца Божьего по имени Рамос, отвечающего за счета Амона, и родила ему дочь.
На бронзовом лице Мены мелькнуло потрясение, затем – разочарование: он хорошо понимал, что может предвещать союз сильного жреца Амона и дочери Аменхотепа Великолепного.
– Как кошка, она всегда приземляется на лапы.
– Ее претензии на трон сложно превзойти, – напомнил я, – не только потому, что она дочь Осириса Аменхотепа, но и потому, что однажды она уже сидела рядом с Эхнатоном. Теперь она начала новую игру в «собак и шакалов», на этот раз – с Верховным Жрецом Амона.
– Эту сплетню ты тоже слышал от своей овдовевшей тетушки?
– Я присутствовал при родах ребенка.
– Ты? – Мена чуть не упал с сиденья. – За кого ты меня принимаешь – за быка безмозглого? Без обид, Тенра, но жрец, о котором ты говоришь, ни за что не позволил бы человеку вроде тебя и близко подойти к своей женщине – особенно при том, что он мог позвать любого священника из Дома Жизни.
– Я тоже так думал. Но ты знаешь, как бывает. Принимать роды – дело повитух. Возвышенных служителей из Пер-Анха не зовут, пока не будет слишком поздно, так что у них небольшой опыт с роженицами. И они его приобретать не стремятся.
– А как давно это случилось?
– В тот самый день, когда ее другая дочь стала Царицей Тутанхамона.
Я решил не рассказывать о том, что снова побывал в доме Рамоса лишь за день до нашего разговора.
– Почти четыре года назад. – Мена посмотрел на меня, чтобы определить, не дурачу ли я его. – Для простого врача, друг мой, репутация у тебя весьма необычная. – И без предупреждений поплыл в другую сторону. – Я узнал, что высохшие кристаллы меда хорошо помогают при глубоких порезах конечностей – забирают из них влагу.
Сердце мое запело от радости: Мена не забыл наш юношеский договор.
– Мне тоже есть что рассказать. Мазь из бычьей крови, смешанной с жиром черной змеи, предотвращает появление седины. Тебе стоит попробовать.
Мена в шутку хлопнул меня по щеке, я даже не успел сообразить.
– Как же я по тебе скучал, – сказал он.
– Так же, как и я по тебе, – признался и я, согретый его откровенностью.
Он посмотрел на небо:
– Нужно выяснить, где мне расположиться на ночь, и отыскать купальню, прежде чем я покажусь во дворце Фараона.
Пришла моя очередь разинуть рот от изумления:
– Ты пойдешь в Дом Ликования Тутанхамона?
– Он должен принять подати, привезенные Хоремхебом, и вознаградить его за службу. А также за то, что забирает его сестру. – Мена простодушно улыбнулся – этой улыбкой он даже однажды обманул моего отца, заставив того поверить в его невиновность.
– Если значение царской крови столь невелико, – поинтересовался я, – зачем Хоремхебу жениться на Принцессе? Всем ведь известно, что она ложилась со всеми мужчинами в Двух Землях, кроме меня и тебя. Или, может, мне стоит говорить только за себя?
– Вижу, твое мастерство выискивать бреши в доводах по-прежнему остро, как лезвие, – пробурчал он, когда мы собрались уходить. – Когда мой Генерал сделает ей ребенка, это будет уже неважно. Ему вскоре предстоит отплыть в Верхнюю Нубию, чтобы осмотреть гарнизоны, укрепляющие территорию над Вторым Порогом, но перед этим они покатаются на царской барже.
– И ты отправишься в Куш с ним?
– В этот раз нет – и, может быть, уже никогда. – Мы как раз выходили из сада, и его лица я не видел. – Иногда я не могу уснуть, и думаю: если завтра за мной явится Анубис, что останется после меня? У меня нет ни жены, которая будет горевать по мне, ни детей, которые запомнят мое имя. – Он отдал хозяину таверны расписку за пиво, и мы вышли на жаркую пыльную улицу.
– Мудрость, оставленная Имхотепом своим последователям, проживет долго, – напомнил ему я. – Но пока ты выбираешь себе подходящую жену, тебе следует очистить взгляд и провести пару часов на болотах… если твоя бросковая рука с возрастом не ослабла.
– На старом месте, – ответил он, заглотив наживку. – Как только Ра-Хорахте покажет лицо над горизонтом?
Я кивнул, но не мог упустить случая поддеть его еще раз:
– Не забудь вечером с мясом поесть капусты, иначе разболится голова и ты не попадешь в цель.
– Да со мной не ляжет даже танцовщица, если от меня будет вонять капустой. Я лучше пожую миндаля, и убью двух зайцев одним ударом, не забыл?
Мена двинулся к реке, и я порадовался, что снова вижу знакомую походку; сердце мое окутали воспоминания о других временах и других тавернах. Особенно о той ночи, когда мы открыли, что миндаль спасает от головной боли наутро после того, как выпьешь слишком много вина, и в то же время обеспечивает такое половое возбуждение, что можно посоревноваться с самим богом Мином. Я повернулся и пошел к храму Амона.
Когда я миновал врата Рамоса, Пагош вышел мне навстречу.
– Суну , что же тебя задержало?
У меня сердце ушло в пятки:
– Жар возобновился?
– Нет, но если ты предполагал, что такое может произойти, почему задержался?
Я приказал сердцу вернуться на место.
– Из-за этого ты опустил руку, которую протянул мне еще вчера вечером?
– Ты говоришь загадками, – пробурчал он, отворачиваясь, чтобы вести меня в дом жреца.
– Друг , я думаю, ты все прекрасно понял.
– Тогда идем… Тенра. – Ему нелегко было это сказать. – Сначала с тобой хочет поговорить мой господин, и малышка уже заждалась. Целый день сидит с «собаками и шакалами», готовится к игре.
– Твоя маленькая богиня думает, что я хожу в игры играть?
– Асет просто так не улежит.
– Да ей и не надо лежать, – согласился я, давая себе слово следить за языком. – Но «шакалы и собаки» – игра не для ребенка.
Пагош снисходительно посмотрел на меня:
– У девочки доброе сердце, и, возможно, она даст тебе выиграть первую партию.
Я прошел за ним в большую комнату, где жрец встречал меня и в прошлый раз.
– Я твой должник навеки, Сенахтенра, – сказал он вместо приветствия. На этот раз он пригласил меня сесть рядом с ним на обитую скамью. – Пагош считает, что ты мудр не по годам, и я вижу доказательство этому по собственной дочери. – На его полных губах появился намек на редкую улыбку, и я уловил черты Асет в лице ее отца. – Поскольку по воле Амона мы встречаемся уже второй раз, похоже, в наших судьбах есть что-то общее. Было бы глупо снова отворачиваться от тебя, так что прошу тебя стать моим домашним врачом. – Я уставился на жреца, гадая, не желает ли он посмеяться надо мной. – Твоей первой обязанностью станет забота о моей дочери, хотя я рассчитываю, что ты будешь лечить и других женщин. Например, Мерит.
Богатые люди достаточно часто нанимают обычных врачей, чтобы те занимались недугами и ранами слуг, феллахов и животных, но меня просили не об этом.
– Я не… – Я умолк, затем попытался начать сызнова. – Мой господин, если ты считаешь, что я могу творить чудеса, то ты ошибаешься.
Он нетерпеливо отмахнулся от моих слов:
– Признаюсь – я провел расследование, чтобы выяснить, чем ты отличаешься от других, и опросил всех тех, кого посылал к тебе лечиться. Так что чудеса я предоставлю Амону. Благодаря твоим бесконечным вопросам и экспериментам ты приобрел мудрость, которая мне от тебя и нужна. Взамен я могу предложить тебе отдельный дом и пишу с моей кухни. Пиво из моей пивоварни и вино с моих виноградников. – Рамос остановился, но мои мысли метались. – И яйца из птичников, сколько понадобится, – добавил он, следя за мной всевидящими синими очами. – Десять рационов говядины и вдвое больше зерна ежемесячно.
Рамос предлагал такое богатство, которого я и не ждал от этой жизни, но этот человек занимал важнейшее место в Священном Совете Амона, а жрецов я недолюбливал. К тому же он выгнал всех жрецов-медиков, когда те позволили его царской жене подойти к западному горизонту, – напомнил мне какой-то голос. Наверное, мой ка.
– Вижу, тебя удерживает что-то другое. Назови причину, ибо я должен быть достаточно осведомлен, прежде чем разочаровать Пагоша и свою дочь.
– Дело не в том, что я не хочу заботиться о твоей дочери, мой господин, но от меня зависит здоровье многих людей.
– А если я подышу для них другого суну , и ты его обучишь?
– Возможно, только никто не сможет выполнить за меня обещание, которое я дал своему помощнику, чья жена скоро родит первенца. – Если Рамос упрекнет меня, что я соглашаюсь акушерствовать, после того, как сам вызывал меня к своей госпоже, станет ясно, что он за человек, и мне будет легко оказаться от его предложения.
– Ты говоришь о Хари? – Я кивнул, гадая, что еще ему обо мне известно. – Тогда пусть он пошлет за тобой, когда придет время.
Только после того, как Хари начал на меня работать, я узнал, что он умеет читать и писать и помимо рыжеватых кошачьих глаз и нежных рук одарен достаточно острым умом, который помогает и мне оттачивать мастерство. В конце концов, возделывать землю я нанял другого человека, и начал учить Хари готовить таблетки и снадобья. Не хотелось расставаться с замыслом, который я обдумываю уже некоторое время: раздавать лекарства и травы всем нуждающимся.
– Мне надо содержать свой дом в городе, – сказал я Рамосу, проверяя, насколько сильно ему нужны мои услуги, – и наведываться туда, чтобы забирать лекарства, изготовляемые моим помощником.
Услышав это, жрец сощурился, но в конце концов кивнул:
– Что-нибудь еще?
– Мне должно быть разрешено лечить всех ваших работников и их родственников, ибо любой мор, напавший на них, может перейти и на тех, кого ты более всего стремишься оберечь. – Это было резкое заявление: Рамос может счесть ересью мысль о том, что мор одинаково распространяется среди бедных и богатых. Но, возможно, шестое чувство подсказало ему, что иначе я не соглашусь.
– Тогда я рассчитываю, что ты будешь поступать на свое усмотрение. Только не забывай об Асет. – Жрец задумчиво посмотрел на меня. – Животных тоже лечить будешь?
– Если это понадобится, чтобы заслужить доверие твоей дочери.
Он чуть не улыбнулся.
– Тогда по рукам?
– Я хотел бы подумать над этим до завтрашнего утра, если позволишь.
– Тогда подумай еще вот над чем. Я не виню Мерит в том, что она слишком любит девочку, но она не может защитить Асет от жестокости, с которой та столкнется в школе при храме – и от жрецов и от остальных учеников. Временами, возможно, даже от меня. Я не хочу, чтобы ее дух был сломлен, и не хочу, чтобы она выросла избалованной девчонкой, а грань между этими двумя крайностями очень тонка. Как ты иногда причиняешь ребенку боль, чтобы вылечить его.
– Мой господин, но у меня нет опыта воспитания детей.
– Ты легко не сдаешься, да, суну ? Тоже нужное свойство. Тогда, если хочешь, считай это экспериментом. Дай мне год. Когда время выйдет, поговорим еще раз. – Он взглянул на верхний ряд окон. – Мне пора попрощаться с Амоном-Ра, а ты иди к моей дочери. Завтра побеседуем еще, но что бы ты ни решил, Сенахтенра, будь уверен, что в доме Рамоса у тебя есть друг.
Через некоторое время я торговался уже с его дочерью.
– Бастет отказывается заботиться о своих котятах, – утверждала она. – Если я их не накормлю, они будут плакать всю ночь.
– Завтра, – повторил я, глядя, как она кладет на место резные деревянные палочки. Может, у лопоухих собак есть какое-то неизвестное мне преимущество? – Землю скоро окутает вечерняя прохлада.
– Но ведь в том темном углу прячутся злые духи, которые только и ждут, когда ты уйдешь, чтобы снова наслать на меня болезнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Ты только что приехал? – спросил я, опасаясь, что Мена давно вернулся в Уасет и уже готовится к отплытию, даже не отыскав меня. Я заметил, что мой друг сильно изменился, но скорее – по глазам, чем по седине на висках.
Он показал на троих бородатых рабов, выманивающих пару резвых жеребцов с палубы двухмачтового корабля.
– С Генералом Хоремхебом. Разве ты не слышал, что он прибыл, чтобы взять Принцессу Мутнеджмет в жены?
– Нижайше умоляю тебя простить мое несносное невежество, господин Меренпта. – Я поклонился, чтобы скрыть ухмылку, сдержать которую не смог. – Должно быть, гонец, которого ты отправил вперед себя, чтобы объявить о твоем славном прибытии, попал в засаду к пиратам Великого Зеленого Моря. Иначе, независимо от того, плывешь ли ты с Генералом, зовущимся Величайшим из Великих и Могущественнейшим из Могущественных, или без него, каждая шлюха в этой тихой заводи великой империи Фараона вышла бы тебя поприветствовать.
Мена расхохотался – а я так сильно скучал по его смеху последние пять лет.
– Слава богам, Тенра, ты не изменился. Ты все еще проводишь ночи со свитками вместо женщин или это из-за жены твои карие глаза стали столь серьезны?
– Едва ли, – усмехнулся я. – Обычно я встречаю женщин, уже готовых разродиться ребенком, но возможно теперь, когда ты здесь, мне повезет больше – если ты еще не остепенился, как должно в твоем возрасте. – На мгновение я заметил в нем мальчишку, которым он когда-то был, но затем лицо Мены снова посерьезнело.
– Пока нет, и это не особо вероятно, хотя, признаюсь, мне надоело смотреть, как мужчины растрачивают попусту силы и мозги. Во сне я все еще слышу стоны раненых, а просыпаюсь от зловония их гниющих тел. Но если ты закончил выкручивать руку тому бедолаге, давай пойдем и выпьем кружку холодного пива.
Я кивнул – мне не терпелось услышать, где Мена побывал и чему научился, ведь в тот вечер перед его отплытием мы заключили договор. Он будет по возможности учиться на ранах пострадавших в бою, а я – на болезнях мужчин, женщин и детей, трудящихся на полях Амона. А когда он вернется, мы объединим нашу новообретенную мудрость и перепишем древние свитки.
– Клянусь, не помню, чтобы здесь была такая адская жара, – заметил мой друг, когда мы уселись в саду «Глиняного Кувшина» – таверны, популярной следи солдат и моряков. – Но расскажи мне, как тебе удается зарабатывать на жизнь лечением женщин и детей?
– С тех пор как молодой Фараон вернулся в город Амона, все процветают. – Я сделал паузу, чтобы промочить горло. – Помнишь Нофрет, мою овдовевшую тетку? Так вот, мы обыкновенно ужинаем у меня в саду, где она потчует меня и Хари – человека, которого я нанял ухаживать за моим садом, – свежими сплетнями. И я готов спорить, что раньше тебя узнал о планах твоего Генерала взять в жены Принцессу. Интересно, как ты к нему попал.
– Меня направили в наш гарнизон в Зару, где Генерал готовился к походу на Ханаан. Однажды он практиковался в стрельбе из лука – выпустил стрелу, ее древко раскололось, и ему под мышку в мягкую ткань вошла тонкая щепка. Хоремхеб не из тех, кто обращает внимание на такие мелочи, так что когда я увидел рану, она уже загнила, выглядела и пахла отвратительно. Я сделал припарки из заплесневевшего хлеба, пробормотал заклинание и заставил его съесть такое количество редиски, от которого десятерых бы пронесло. Теперь Хоремхеб верит, что я спас ему и жизнь, и руку, так что считает, что отныне я всегда должен находиться рядом.
Я улыбнулся, вспоминая наши совместные приключения, но в следующий же миг Мена помрачнел.
– Тенра, послы наших былых союзников хоть и вернулись ко двору, но не привезли ни соглашений, ни податей, так как Тутанхамону предложить нечего. – Слух о том, что Генерал не смог отвоевать территорию, проигранную Еретиком Эхнатоном, уже просочился в Уасет, но Хоремхеб все равно вернулся победителем, так как привез дань, которую давно задолжали хананейцы и их братья шасу. – Мой Генерал приехал сюда не только за Принцессой царских кровей, – продолжал Мена. – Ему нужны дополнительные войска, и Эйе ему их обеспечит. – Он откинулся на спинку. – Как только Хоремхеб выгонит хеттов в Хаттусу, трон будет принадлежать ему.
Я знал Мену слишком хорошо, чтобы подумать, что тот шутит.
– Эхнатон наказал жрецов Амона, и они этого не забудут, – напомнил ему я, – только человек очень большого ума сможет укротить и льва и крокодила одновременно.
– Хоремхеб вырвет им зубы. Тенра, власть сейчас зависит от силы, а не от крови. Не забывай, что Генерал поднялся в чинах с помощью хитростей старого Хозяина Конюшен, сидящего ныне справа от Тутанхамона.
– Эйе тоже сидел рядом с Эхнатоном, – напомнил я. – И посмотри, где он сейчас! – Разговор о первом муже Прекрасной послужил мне доказательством того, что боги играют с нашими мыслями. – Ты ведь крутишься среди великих и могучих, скажи мне, что стало с Царицей Еретика.
– Царственной сестрой Мутнеджмет? Я слышал лишь то, что она живет где-то в земле лотоса, вероятно – недалеко отсюда.
– Тогда, возможно, мне есть что поведать тебе, хотя это я говорю тебе как врач врачу. – Сказав это, я связал Мене язык, и мог быть уверен, что он не разболтает доверенный секрет. – Она стала супругой Отца Божьего по имени Рамос, отвечающего за счета Амона, и родила ему дочь.
На бронзовом лице Мены мелькнуло потрясение, затем – разочарование: он хорошо понимал, что может предвещать союз сильного жреца Амона и дочери Аменхотепа Великолепного.
– Как кошка, она всегда приземляется на лапы.
– Ее претензии на трон сложно превзойти, – напомнил я, – не только потому, что она дочь Осириса Аменхотепа, но и потому, что однажды она уже сидела рядом с Эхнатоном. Теперь она начала новую игру в «собак и шакалов», на этот раз – с Верховным Жрецом Амона.
– Эту сплетню ты тоже слышал от своей овдовевшей тетушки?
– Я присутствовал при родах ребенка.
– Ты? – Мена чуть не упал с сиденья. – За кого ты меня принимаешь – за быка безмозглого? Без обид, Тенра, но жрец, о котором ты говоришь, ни за что не позволил бы человеку вроде тебя и близко подойти к своей женщине – особенно при том, что он мог позвать любого священника из Дома Жизни.
– Я тоже так думал. Но ты знаешь, как бывает. Принимать роды – дело повитух. Возвышенных служителей из Пер-Анха не зовут, пока не будет слишком поздно, так что у них небольшой опыт с роженицами. И они его приобретать не стремятся.
– А как давно это случилось?
– В тот самый день, когда ее другая дочь стала Царицей Тутанхамона.
Я решил не рассказывать о том, что снова побывал в доме Рамоса лишь за день до нашего разговора.
– Почти четыре года назад. – Мена посмотрел на меня, чтобы определить, не дурачу ли я его. – Для простого врача, друг мой, репутация у тебя весьма необычная. – И без предупреждений поплыл в другую сторону. – Я узнал, что высохшие кристаллы меда хорошо помогают при глубоких порезах конечностей – забирают из них влагу.
Сердце мое запело от радости: Мена не забыл наш юношеский договор.
– Мне тоже есть что рассказать. Мазь из бычьей крови, смешанной с жиром черной змеи, предотвращает появление седины. Тебе стоит попробовать.
Мена в шутку хлопнул меня по щеке, я даже не успел сообразить.
– Как же я по тебе скучал, – сказал он.
– Так же, как и я по тебе, – признался и я, согретый его откровенностью.
Он посмотрел на небо:
– Нужно выяснить, где мне расположиться на ночь, и отыскать купальню, прежде чем я покажусь во дворце Фараона.
Пришла моя очередь разинуть рот от изумления:
– Ты пойдешь в Дом Ликования Тутанхамона?
– Он должен принять подати, привезенные Хоремхебом, и вознаградить его за службу. А также за то, что забирает его сестру. – Мена простодушно улыбнулся – этой улыбкой он даже однажды обманул моего отца, заставив того поверить в его невиновность.
– Если значение царской крови столь невелико, – поинтересовался я, – зачем Хоремхебу жениться на Принцессе? Всем ведь известно, что она ложилась со всеми мужчинами в Двух Землях, кроме меня и тебя. Или, может, мне стоит говорить только за себя?
– Вижу, твое мастерство выискивать бреши в доводах по-прежнему остро, как лезвие, – пробурчал он, когда мы собрались уходить. – Когда мой Генерал сделает ей ребенка, это будет уже неважно. Ему вскоре предстоит отплыть в Верхнюю Нубию, чтобы осмотреть гарнизоны, укрепляющие территорию над Вторым Порогом, но перед этим они покатаются на царской барже.
– И ты отправишься в Куш с ним?
– В этот раз нет – и, может быть, уже никогда. – Мы как раз выходили из сада, и его лица я не видел. – Иногда я не могу уснуть, и думаю: если завтра за мной явится Анубис, что останется после меня? У меня нет ни жены, которая будет горевать по мне, ни детей, которые запомнят мое имя. – Он отдал хозяину таверны расписку за пиво, и мы вышли на жаркую пыльную улицу.
– Мудрость, оставленная Имхотепом своим последователям, проживет долго, – напомнил ему я. – Но пока ты выбираешь себе подходящую жену, тебе следует очистить взгляд и провести пару часов на болотах… если твоя бросковая рука с возрастом не ослабла.
– На старом месте, – ответил он, заглотив наживку. – Как только Ра-Хорахте покажет лицо над горизонтом?
Я кивнул, но не мог упустить случая поддеть его еще раз:
– Не забудь вечером с мясом поесть капусты, иначе разболится голова и ты не попадешь в цель.
– Да со мной не ляжет даже танцовщица, если от меня будет вонять капустой. Я лучше пожую миндаля, и убью двух зайцев одним ударом, не забыл?
Мена двинулся к реке, и я порадовался, что снова вижу знакомую походку; сердце мое окутали воспоминания о других временах и других тавернах. Особенно о той ночи, когда мы открыли, что миндаль спасает от головной боли наутро после того, как выпьешь слишком много вина, и в то же время обеспечивает такое половое возбуждение, что можно посоревноваться с самим богом Мином. Я повернулся и пошел к храму Амона.
Когда я миновал врата Рамоса, Пагош вышел мне навстречу.
– Суну , что же тебя задержало?
У меня сердце ушло в пятки:
– Жар возобновился?
– Нет, но если ты предполагал, что такое может произойти, почему задержался?
Я приказал сердцу вернуться на место.
– Из-за этого ты опустил руку, которую протянул мне еще вчера вечером?
– Ты говоришь загадками, – пробурчал он, отворачиваясь, чтобы вести меня в дом жреца.
– Друг , я думаю, ты все прекрасно понял.
– Тогда идем… Тенра. – Ему нелегко было это сказать. – Сначала с тобой хочет поговорить мой господин, и малышка уже заждалась. Целый день сидит с «собаками и шакалами», готовится к игре.
– Твоя маленькая богиня думает, что я хожу в игры играть?
– Асет просто так не улежит.
– Да ей и не надо лежать, – согласился я, давая себе слово следить за языком. – Но «шакалы и собаки» – игра не для ребенка.
Пагош снисходительно посмотрел на меня:
– У девочки доброе сердце, и, возможно, она даст тебе выиграть первую партию.
Я прошел за ним в большую комнату, где жрец встречал меня и в прошлый раз.
– Я твой должник навеки, Сенахтенра, – сказал он вместо приветствия. На этот раз он пригласил меня сесть рядом с ним на обитую скамью. – Пагош считает, что ты мудр не по годам, и я вижу доказательство этому по собственной дочери. – На его полных губах появился намек на редкую улыбку, и я уловил черты Асет в лице ее отца. – Поскольку по воле Амона мы встречаемся уже второй раз, похоже, в наших судьбах есть что-то общее. Было бы глупо снова отворачиваться от тебя, так что прошу тебя стать моим домашним врачом. – Я уставился на жреца, гадая, не желает ли он посмеяться надо мной. – Твоей первой обязанностью станет забота о моей дочери, хотя я рассчитываю, что ты будешь лечить и других женщин. Например, Мерит.
Богатые люди достаточно часто нанимают обычных врачей, чтобы те занимались недугами и ранами слуг, феллахов и животных, но меня просили не об этом.
– Я не… – Я умолк, затем попытался начать сызнова. – Мой господин, если ты считаешь, что я могу творить чудеса, то ты ошибаешься.
Он нетерпеливо отмахнулся от моих слов:
– Признаюсь – я провел расследование, чтобы выяснить, чем ты отличаешься от других, и опросил всех тех, кого посылал к тебе лечиться. Так что чудеса я предоставлю Амону. Благодаря твоим бесконечным вопросам и экспериментам ты приобрел мудрость, которая мне от тебя и нужна. Взамен я могу предложить тебе отдельный дом и пишу с моей кухни. Пиво из моей пивоварни и вино с моих виноградников. – Рамос остановился, но мои мысли метались. – И яйца из птичников, сколько понадобится, – добавил он, следя за мной всевидящими синими очами. – Десять рационов говядины и вдвое больше зерна ежемесячно.
Рамос предлагал такое богатство, которого я и не ждал от этой жизни, но этот человек занимал важнейшее место в Священном Совете Амона, а жрецов я недолюбливал. К тому же он выгнал всех жрецов-медиков, когда те позволили его царской жене подойти к западному горизонту, – напомнил мне какой-то голос. Наверное, мой ка.
– Вижу, тебя удерживает что-то другое. Назови причину, ибо я должен быть достаточно осведомлен, прежде чем разочаровать Пагоша и свою дочь.
– Дело не в том, что я не хочу заботиться о твоей дочери, мой господин, но от меня зависит здоровье многих людей.
– А если я подышу для них другого суну , и ты его обучишь?
– Возможно, только никто не сможет выполнить за меня обещание, которое я дал своему помощнику, чья жена скоро родит первенца. – Если Рамос упрекнет меня, что я соглашаюсь акушерствовать, после того, как сам вызывал меня к своей госпоже, станет ясно, что он за человек, и мне будет легко оказаться от его предложения.
– Ты говоришь о Хари? – Я кивнул, гадая, что еще ему обо мне известно. – Тогда пусть он пошлет за тобой, когда придет время.
Только после того, как Хари начал на меня работать, я узнал, что он умеет читать и писать и помимо рыжеватых кошачьих глаз и нежных рук одарен достаточно острым умом, который помогает и мне оттачивать мастерство. В конце концов, возделывать землю я нанял другого человека, и начал учить Хари готовить таблетки и снадобья. Не хотелось расставаться с замыслом, который я обдумываю уже некоторое время: раздавать лекарства и травы всем нуждающимся.
– Мне надо содержать свой дом в городе, – сказал я Рамосу, проверяя, насколько сильно ему нужны мои услуги, – и наведываться туда, чтобы забирать лекарства, изготовляемые моим помощником.
Услышав это, жрец сощурился, но в конце концов кивнул:
– Что-нибудь еще?
– Мне должно быть разрешено лечить всех ваших работников и их родственников, ибо любой мор, напавший на них, может перейти и на тех, кого ты более всего стремишься оберечь. – Это было резкое заявление: Рамос может счесть ересью мысль о том, что мор одинаково распространяется среди бедных и богатых. Но, возможно, шестое чувство подсказало ему, что иначе я не соглашусь.
– Тогда я рассчитываю, что ты будешь поступать на свое усмотрение. Только не забывай об Асет. – Жрец задумчиво посмотрел на меня. – Животных тоже лечить будешь?
– Если это понадобится, чтобы заслужить доверие твоей дочери.
Он чуть не улыбнулся.
– Тогда по рукам?
– Я хотел бы подумать над этим до завтрашнего утра, если позволишь.
– Тогда подумай еще вот над чем. Я не виню Мерит в том, что она слишком любит девочку, но она не может защитить Асет от жестокости, с которой та столкнется в школе при храме – и от жрецов и от остальных учеников. Временами, возможно, даже от меня. Я не хочу, чтобы ее дух был сломлен, и не хочу, чтобы она выросла избалованной девчонкой, а грань между этими двумя крайностями очень тонка. Как ты иногда причиняешь ребенку боль, чтобы вылечить его.
– Мой господин, но у меня нет опыта воспитания детей.
– Ты легко не сдаешься, да, суну ? Тоже нужное свойство. Тогда, если хочешь, считай это экспериментом. Дай мне год. Когда время выйдет, поговорим еще раз. – Он взглянул на верхний ряд окон. – Мне пора попрощаться с Амоном-Ра, а ты иди к моей дочери. Завтра побеседуем еще, но что бы ты ни решил, Сенахтенра, будь уверен, что в доме Рамоса у тебя есть друг.
Через некоторое время я торговался уже с его дочерью.
– Бастет отказывается заботиться о своих котятах, – утверждала она. – Если я их не накормлю, они будут плакать всю ночь.
– Завтра, – повторил я, глядя, как она кладет на место резные деревянные палочки. Может, у лопоухих собак есть какое-то неизвестное мне преимущество? – Землю скоро окутает вечерняя прохлада.
– Но ведь в том темном углу прячутся злые духи, которые только и ждут, когда ты уйдешь, чтобы снова наслать на меня болезнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46