– Как пожелаешь, – согласился Рамос, – но сначала пообещай мне всегда делать так, как скажет Тенра, – и не только в том, что касается учебы.
– Только если он должен будет, как и раньше, отвечать на мои вопросы. – Я разгадал ее поведение – за храбростью Асет прятала страх.
Рамос кивнул:
– И никому об этом не рассказывай.
– Мне придется поговорить с Тули, чтобы он понял, почему нам придется оставаться у Тенры.
В голубых глазах Рамоса зажглась улыбка:
– Только Тули, но никому больше. – Он опустился на колено. – Иди сюда. – Асет подошла к отцу и обняла его за шею. – Буду скучать по тебе, мой маленький нильский гусенок, – прошептал он, прикоснувшись губами к ее волосам. – А теперь поезжай спокойно.
– И это все? – спросила она, когда он отпустил ее. – Ты не видел мои ноги?
– Я заметил, ты же постаралась. – Я увидел улыбку, которую Рамос пытался скрыть. И Асет тоже.
Позже Пагош рассказал мне, как Рамос с удовольствием сообщил Нефертити, что это из-за ее сговора со священниками, запятнавшими честь их дочери, теперь никто не возьмет Асет кроме как младшей женой.
– Но ведь с этой тварью не покончено. Ей нужна уверенность в том, что Верховный Жрец откажет Хоремхебу в праве на трон, и ждет не дождется, когда же время старого Фараона истечет. Поскольку это означает, что за ним на трон взойдет Паранефер.
Я начал понимать, почему Пагош постоянно живет в подавляемой ярости, ибо и сам уже почувствовал горечь правды, которую так долго отрицал, – собственную беспомощность. Я не могу предотвратить те беды, которые исходят не от богов, а от смертных… Среди которых – женщина.
13
Кейт доехала до границы Хьюстона около половины пятого и пропустила несколько съездов, прежде чем наконец свернула и поехала по магистрали, пока не добралась до автозаправки. Телефонная будка стояла достаточно далеко от колонок, поэтому Кейт подъехала сразу к ней, выключила двигатель и в поисках монетки порылась в сумочке. Потом опустила окно, чтобы Сэм мог высунуть нос, и велела ему ждать. Когда она набрала номер клиники, сердце готово было выпрыгнуть из горла.
– Графический центр.
– Это Кейт Маккиннон. Доктор…
– Мисс Маккиннон, подождите, пожалуйста. – Кейт подумала, что кто-то на другой линии. Если Макс занят, она может просто оставить сообщение, потом купит карту и поездит по городу сама – может, удастся найти мотель, куда пускают собак.
– Кейт? – Макс как будто задыхался. – Вы в порядке? Где вы были, черт возьми?
– Что? Извините, тут машины шумят. – Он повторил громче. – А. На севере Нью-Мексико, в Красной земле. Египтяне так называли пустыню. Тогда это казалось уместным.
– Я звонил вам домой каждые пару часов – почти до самого Рождества. Потом набрал Клео, узнал, что у нее вы тоже не появлялись. Но до нее я дозвонился только на Рождество. Почему вы не приехали сюда, как планировалось?
– Я сейчас тут.
От удивления Макс смолк.
– Где?
– Э-э, подождите минутку. – Кейт нагнулась, чтобы разглядеть табличку с названием улицы. – На углу Восс и трассы И-10.
– Так какого черта вы ничего не сказали? – взорвался он.
– Я думала, что лучше позвонить, узнать хотя бы, в городе ли вы.
– Приеду через десять минут. Максимум пятнадцать. Не двигайтесь с места, ладно?
– Да, только… как бы это… можно выпустить из машины Сэма, чтобы он… ну, сами понимаете?
– Не смешно, Мак. – Он повесил трубку, и Кейт вернулась к машине, прицепила поводок Сэма к ошейнику, и он потащил ее к островку поблекшей травы.
– Можешь поверить, что здесь такая погода? – сказала она Сэму, – такое ощущение, будто оказались на другой планете после того ветреного плоскогорья, где мы чуть не замерзли насмерть. Но, похоже, Макс не слишком доволен, так что когда он подъедет, постараемся вести себя как можно лучше. Иначе снова придется отправиться в путь… конечно, если мне не вздумается остаться тут настолько, чтобы начать поиски работы. А это вполне возможно, раз уж я здесь, если удастся устроить так, чтобы никому не пришло в голову звонить моему последнему работодателю.
Казалось, прошло лишь несколько минут, прежде чем Кейт услышала визг шин, и, оглянувшись, увидела, что примерно в двадцати футах остановился большой серый «мерседес». Когда открылась водительская дверца, Сэм залаял и натянул поводок с силой своего тезки. Кейт отпустила его, и пес бросился бежать – он настолько разволновался, что, даже не притормозив, врезался Максу в ноги.
– Ну хорошо, хорошо, мальчик, полегче, – сказал Макс, гладя пса, затем позволил Сэму поцеловать себя в подбородок и схватил поводок.
Кейт стояла на месте, стараясь прочесть что-нибудь по лицу Макса, пока он шел к ней. В двух футах остановился и посмотрел на нее. Потом подошел ближе и непривычным для себя движением обнял ее. Это было не легкое касание щек, которым обменивались собиратели фондов музея, а настоящие, искренние объятия – словно ему надо было физически убедиться в том, что видят его глаза. Тогда Кейт поняла, что между ними что-то изменилось, хотя и не знала, насколько и что из этого последует.
– Я не спал как следует все это время, – признался Макс. – Мне все виделась маленькая красная машинка, раздавленная в лепешку между парой трейлеров. – Тут он сделал шаг назад, чтобы посмотреть Кейт в лицо. – Я понимаю, что вы ничего не должны мне, но…
– Должна, – прошептала она.
– Я не имел в виду томографию.
– Я тоже. – Кейт надо было объясниться с ним. Сказать правду, даже если это будет больно. Только через пару дней под простирающимся вширь синим небом, среди красных утесов, изъеденных эонами времени, удалось разогнать гнев и униженность и понять, что она повела себя как ребенок, не подумав ни о ком, кроме себя. – У меня мысли спутались. Я была зла, в основном – на себя. Чувствовала себя виноватой.
– Господи, да почему?
– Потому что я подвела нас обоих – и вас и себя. И я уже не первый раз терплю неудачу в том, что для меня по-настоящему важно. – Кейт понимала, что обязана пойти на такой риск, словно это была клятва, которую она дала самой себе… и Сэму. – Раньше мне всегда помогало уехать куда-нибудь и побыть одной, чтобы все успокоилось. Только в этот раз я была не совсем одна. Мы с Сэмом провели целых три дня на плоскогорье, и у нас перед глазами не было больше никого. Там была такая чистота: сверху бесконечная незапятнанная синь, а вокруг – свежий снег. И никакого движения. Настолько глубокая тишина, что невольно задумываешься, не оглох ли. Правда, по некоторым причинам я знаю, что не глухая. – Макс не сводил с нее глаз, хотя Сэм дергал за поводок. – Я не говорю, что когда я была на плоскогорье, мне было божественное явление, но кое-что произошло. Может, дело в том месте, но мне кажется, как говорил Камю, что «В разгар зимы, я понял наконец, что во мне живет непобедимое лето». Так вот, мы с Сэмом решили приехать в Хьюстон даже с опозданием на пару дней.
Глаза Макса повеселели, и он поднял руку, чтобы убрать прядь волос, которую мягкий ветерок с Залива задул Кейт на глаза.
– Сэма у меня ждет огромный обнесенный забором двор, полный белок, а для вас отложена коробка красного вина, а морозилка набита бифштексами. Я даже могу дать вам поносить старые спортивные штаны, если пообещаете не привыкать к ним. Безо всяких условий.
От совершенно внезапно появившихся слез защипало глаза, и Кейт попыталась отшутиться:
– Вот этого я и боялась.
У Макса на губах появилась улыбка:
– Сэм может ехать со мной, если хочет.
Кейт проехала за Максом по жилым районам, потом мимо районного торгового центра и стадиона «Райс». Еще через пару кварталов он свернул на улицу, затененную огромными живыми дубами: очевидно, то была одна из самых старых – и лучших – частей города. Потом свернул на подъездную дорожку к деревянно-кирпичному тюдоровскому особняку с острой крышей, и Кейт поймала себя на том, что ожидала чего-то менее традиционного или хотя бы не такого официального.
С одной стороны дома распахнулись ворота, и Кейт проехала вслед за «мерседесом» к гаражу на три машины, расположенному под жилой частью. Макс вышел из автомобиля даже раньше, чем Кейт остановилась, Сэм вылетел и тут же понесся за серой белкой. Кейт окинула взглядом окружающую местность – по контуру двора росли высокие сосны и кусты, сплошной деревянный забор защищал от шума; еще здесь был теннисный корт за оградой. Но задержался ее взгляд на бассейне, к одному краю которого был пристроен пруд с лилиями, располагавшийся чуть выше, так что тонкая струйка воды стекала в бассейн.
– Лилии – это у меня что-то вроде хобби, – объяснил Макс, когда Кейт подошла к сине-фиолетовым бутонам, торчащим из плоских широких темно-зеленых кругов. – Этот вот цвет – это гибрид, с которым я экспериментировал пару лет.
Кейт лишь кивнула, понимая, что некоторые вещи нужно просто принять. Появление Ташат. А теперь еще увлечение Макса растениями, которые египтяне называли лотосом. Растениями с синими цветками. Цвета неба. Лазурного, от лазурита, синего камня, который ценили и фараоны, и обычные жители.
Макс подождал, когда Кейт насмотрится, потом отвел ее к задней двери.
– Тут кухня, – сказал он, хотя объяснение было излишне, – но сегодня можно приготовить что-нибудь во дворе, если желаете. Можете даже воспользоваться теплой погодой и окунуться, чтобы расслабиться. Вода подогревается, но погода в январе бывает весьма непредсказуема. – Попытки Макса завести беседу о погоде подсказали Кейт по меньшей мере то, что он не часто приглашает женщин к себе домой.
Когда она шла за ним по лестнице, Макс даже обернулся, чтобы извиниться за то, что в доме темно – из-за деревьев.
– Поэтому я решил, что вам больше понравится желтая спальня. – Два окна выходили во двор, заливая светом противоположную стену, в которой располагался встроенный шкаф и ящики. За огромной кроватью находился альков с зеркалами, чтобы одеваться, и ванная, тоже ярко-желтая.
– Мило, – заметила Кейт, размышляя: если Макс считает, что дома темно, почему бы ему не заменить старомодные окна стеклами от пола до потолка. Разумеется, он может себе это позволить, судя по району и новому «мерседесу». Томографы стоят немало, но поскольку результаты сканирования обходятся от четырех до шести сотен долларов за снимок, оно быстро окупается, особенно если используется в групповой врачебной практике. А работа, связанная с исследованиями мозга, должна хорошо оплачиваться, так что Макс наверняка входит в группу с уровнем дохода во много сотен тысяч долларов. Как подросток, до которого дошло, что он абсолютно неуместно одет, Кейт внезапно поняла, что ей здесь не место и что на самом деле она очень мало знает о Максвелле Кавано.
– Дом принадлежал моим родителям. Когда я вернулся из Энн-Арбора, я поселился в комнате над гаражом. Отец умер за несколько лет до этого, а мать проходила курс химиотерапии, у нее был рак груди, и я хотел проводить с нею больше времени. А когда она умерла, я тут и остался. – Макс пожал плечами. – Отсюда удобно добираться до офиса и медицинского центра. – Он как будто бы все объяснил и повернулся к выходу. – Могу одолжить майку и шорты, если вы не привезли с собой купальник.
– Привезла, на случай если мне бы посчастливилось найти мотель с закрытым бассейном.
Поплавав немного, Кейт отдохнула в желтой ванне, потом вернулась в патио к Максу. Сэм растянулся, положив голову на лапы, и наблюдал за огнем.
– Чем-нибудь помочь?
– Угли уже почти готовы, а я почти доделал салат. Надеюсь, не переборщу с латуком. – Уголки глаз весело сощурились. – По-вашему, не слишком прохладно, чтобы ужинать на улице?
– Мне – нет. – Кейт пошла за Максом на кухню, взяла у него салфетки и приборы и отнесла на стеклянный столик в патио.
Макс шел за ней со стаканами и вином; потом он разровнял угли и положил на решетку бифштексы. После чего уселся в шезлонг рядом с Кейт, и они сделали по нескольку глотков вина и обменялись мнениями, но Кейт почувствовала, что он чего-то ждет.
– Вы говорили с Дэйвом? – спросила она, надеясь разделаться с этим поскорее.
Макс кивнул:
– Этот параноик заявил, что вы с Клео пытались выставить его дураком. Я сказал, что у него самого это чертовски хорошо получается, так что ваша или чья-либо еще помощь ему не нужна. Еще я назвал его ослом за то, что из-за своего эгоизма он не понимает, что должен на коленях умолять вас вернуться.
– Вы действительно так сказали? – Он кивнул, не глядя на девушку, и отпил вина, словно смутившись.
Кейт старалась не размышлять над возможными вариантами, но чувство, что она потерпела неудачу, еще не исчезло, – очередное разочарование, с которым придется смириться, даже если оно не парализовало ее, как это бывало обычно. Она заговорила, и в конце концов описала в подробностях все, что произошло. Макс молча дослушал до конца, а потом встал и включил подсветку бассейна.
– Ну и придурок, – пробормотал он, пробуя бифштексы, затем сел на край шезлонга лицом к Кейт. – А у вас остались фотографии законченной головы?
Она кивнула:
– Я нигде надолго не останавливалась, так что не проявила их. Но я отсняла целую пленку – спереди, сзади, в профиль, в разных париках. Один был с короткими кучерявыми волосами, а другой с длинными тоненькими косичками, как на деревянных фигурах того же периода в музее. Исида и Хеннуттаб, дочери Царя Солнца.
– Я думал, дочери Эхнатона…
– Не Эхнатона. Его отца, Аменхотепа III, Яркого Солнца Египта. Вы бы ее видели. – Кейт помедлила. – Макс, я думаю, что Ташат действительно пытались убить, но не по тем причинам, которые выдумала Клео. Только она умерла не сразу – вероятно, благодаря тому второму суну , который шел с ней по дороге в вечность.
– Возможно. Я сомневаюсь, что девушка прожила бы достаточно долго, чтобы началось образование костной мозоли, если ее хотя бы не попытались лечить.
– Тогда врач обязан был осмотреть пациента и проконсультироваться со своим справочником, прежде чем вынести решение, лечить или не лечить. Если казалось, что случай безнадежен, он не должен был чего-либо предпринимать. Ему также не разрешалось отклоняться от того, чему учили медицинские свитки, иначе его мог вызвать Комитет Врачей Фараона. Возможно, наш врач подверг себя двойной опасности: во-первых, все же взявшись за лечение, а во-вторых, самими методами, которых не было в свитках. Вопрос в том, мог ли он этим заслужить смертную казнь?
Доктор Кавано положил говядину на тарелку и жестом позвал гостью к столу. Когда они сели, Макс отрезал уголки от обоих бифштексов и отложил их для Сэма. Пока Кейт накладывала себе салат, Макс снова наполнил бокалы.
– Вы уже подумали, что будете делать дальше?
– Искать работу. – Она ласково улыбнулась Сэму. – Должна же я кормить этого хищника.
– Примерно неделю назад я столкнулся с профессором из Техасского университета, который искал иллюстратора для книги. Хьюстон трещит по швам от медицинских колледжей и больниц, а иллюстраторов, вроде тебя, нет. Он жаловался, что все лишь пользуются компьютерными программами. Я мог бы позвонить ему, спросить – может, он еще никого не нашел.
– Спасибо за предложение, Макс, но я сюда не навязываться приехала…
– Слушайте, давайте называть вещи своими именами. Моему знакомому хирургу-ортопеду нужен медицинский художник, а вы – одна из лучших. Может, самая лучшая. Мне позвонить и спросить, нашел ли он кого-нибудь, труда не составит. То, что я могу познакомить вас с людьми, которые способны дать вам работу, не значит, что я вас к чему-то подталкиваю. Может быть, вам нужно время, чтобы подумать. Любое ваше решение меня устроит, а я буду делать то, что нужно мне, независимо от того, будете вы здесь, или нет. Так что и не думайте, что навязываетесь. И Сэма вы не будете держать в полном блох мотеле, так что можете оставаться здесь, сколько хотите или сколько нужно. – Макс дождался кивка.
– Ладно. А с Ташат что будем делать?
Последние три месяца всеми мыслями Кейт руководила необходимость спасти Ташат от забвения – как-нибудь показать людям, что эта девушка когда-то жила. Для чего надо было выяснить не только, кто она такая, но и что с ней случилось. И почему. Но нельзя сказать, что Кейт не смогла выполнить эту задачу. Она просто не закончила.
– Начнем сначала, – без колебаний ответила Кейт. – Пройдем по каждой тропе, перевернем все камни. – По радостным глазам Макса она поняла, что и его не подвела.
Он кивнул:
– Хорошо. А теперь ешьте.
Кейт принялась за ужин, но ее охватило такое неожиданное и незнакомое ощущение легкости, что она не могла не удивляться, откуда оно пришло, и ей хотелось смеяться. Отчасти от облегчения. А также оттого, что Макс действительно беспокоился. За нее.
Он поймал на себе взгляд Кейт:
– Что такое?
– Вы действительно думаете, что я могу оказаться самой лучшей?
– Легко. – Он играл с ней взглядом. – Но окончательно смогу сказать, когда увижу фотографии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46