Но ничего не приходило в голову. Я помнил только, как она постоянно унижала отца. Он сносил все безропотно. Он поощрял мое увлечение книгами. Смастерил для меня большой книжный шкаф, несмотря на презрительную реакцию матери.
«Книги! Можно подумать, ими можно заплатить за аренду».
Еще я открыл для себя хоккей на траве. Эти две вещи, книги и спорт, занимали все мое время. Стоило мне поступить в Темплмор, как мать немедленно продала книги и сожгла шкаф. Тогда отец сказал:
– У нее была трудная жизнь.
Возможно, именно в тот момент я стал взрослым. Стал понимать. Сказал:
– И она хочет, чтобы наша была еще труднее.
Теперь пришла ее очередь. Я пошел к раковине, намочил полотенце и вернулся с ним в комнату. Осторожно вытер слюну с ее подбородка и подумал: «Смогу ли я обнять ее?»
Не смог.
Когда меня выгнали из полиции, мать заявила:
– Я знала, что из тебя не выйдет ничего путного.
Чем хуже я себя вел, тем легче ей было изображать из себя мученицу. Глядя сейчас на ее беспомощность, я проговорил:
– Может, ты думаешь, что пришло время примирения, но… это просто все очень печально.
Я двинулся к двери, хотел оглянуться, но мать уже сожгла во мне душу. Я спустился по лестнице. Появилась медсестра и спросила:
– Все прошло хорошо?
– Да.
– Уверена, ей станет легче.
Я не смог сдержаться:
– Откуда такая уверенность?
Она смешалась, поколебалась и ответила:
– Я хочу сказать, она теперь знает, что приходил сын.
– Ни черта она не знает.
Мой гнев поразил нас обоих. Я не хотел отыгрываться на медсестре, но она оказалась под рукой. Я взглянул на свою правую руку, которая так крепко сжала перила, что стала казаться прозрачной. Медсестра направилась в кухню. Я попросил:
– Позвоните мне, если будут изменения.
Я уже дошел до двери, когда женщина сказала:
– Я понимаю, вам тяжело видеть ее в таком состоянии.
Мне хотелось повернуться, послать ее с ее пониманием куда подальше, но я ограничился тем, что сказал:
– Тяжело? Правильно, именно так.
Надеюсь, я не слишком громко хлопнул дверью.
– Я прошел по Колледж-роуд, чувствуя, что меня преследует тьма. Уверен, обернись я – она бы меня поглотила. Соблазн обнять тьму был велик В моей голове все звучали и звучали слова, которые повторяют, ведя приговоренного на казнь: «Мертвец идет». Алкоголики живут каждым отдельным днем, ощущая неизбежность рока. Когда я добрался до Фейер-Грин, отходил автобус. Меня охватило непреодолимое желание оказаться в нем. Я уселся на парапет, подальше от всяческих искушений, планов и мечтаний. Никогда еще я не был так близок к тому, чтобы сдаться. Недалеко от меня сидел потрепанный пьяница. У ног его стояло с полдюжины пластиковых пакетов. Из одного из них он достал бутылку «Бакфаста» и поставил ее на голову. Я был совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, смотрел прямо на него. Он не замечал ни меня, ни кого-либо другого.
Он начал петь. Снова «Абба». Поверить невозможно.
«Фернандо».
Голос был чистым, на удивление хорошо поставленным. Я почувствовал слезы на глазах и выругал себя за излишнюю сентиментальность.
«Абба»!.. В смысле… А… да ладно.
29
Я буду писать, и я не стану лгать. Так что когда самодеятельные писатели советуют поискать в себе ребенка, я полагаю, они не имеют в виду меня.
Андреа Дворкин. «Глубокая печаль»
Рано утром мне позвонил адвокат. Начал он следующим образом:
– Вы заплатили за урон, нанесенный разбитым стеклом.
– Да.
– Это помогло.
– В самом деле?
– Ну да. Я рад сообщить вам, что остальные обвинения сняты.
– Даже предъявленные полицией?
– Я играю в гольф с Кленси. Очень приятный малый. Он, безусловно, не станет преследовать своего.
– Он так сказал?
– Не совсем, но ведь вы тоже служили в полиции.
– Я поражен.
– Такая уж у меня работа – поражать людей.
– Что я могу сказать? Спасибо.
– Вообще-то вам надо благодарить не меня.
И он повесил трубку.
Я позвонил Кирстен. Она долго не подходила к телефону, потом отозвалась:
– Слушаю.
– Кирстен, это Джек.
Минутное молчание, затем:
– Полагаю, ты уже в курсе хороших новостей.
– Да, и я думаю, что без тебя не обошлось.
– Ты так думаешь?
– А разве нет?
– Мне не хотелось, чтобы ты попал в тюрьму… или кто-то еще.
– Я это оценил.
– Надеюсь.
Клик.
Утро выдалось ясным, даже с намеком на жару. Я направился в Ньюкасл. Пора навестить Риту Монро. Мне хотелось увидеть, как она прореагирует на мое сообщение, что я знаю, кто она такая. Возможно, она даже не вспомнит мать Билла, но она точно не забудет монастырь Святой Магдалины. Я об этом позабочусь.
Когда я нажимал на кнопку звонка, сердце мое стучало. Никто не отозвался. Я отступил на шаг и посмотрел на окна. Из соседнего дома вышел мужчина и сказал:
– Она вам не откроет.
– Почему?
– Умерла.
– Что?
– Сердечный приступ, как раз на том месте, где вы стоите. Она ходила в магазин. Продукты раскатились по дорожке.
– Когда?
– Три дня назад.
Он присмотрелся ко мне и спросил:
– Вы ее родственник?
– Нет.
– Я так и думал. Она держалась скрытно. Достаточно вежливо, но дружелюбной ее никак нельзя было назвать. Слышал, будто она была учительницей.
Я повернулся, чтобы уйти, и мужчина сказал:
– Думаю, дом продадут.
Потом добавил:
– Только бы не сдавали студентам. Вот уж мне тогда не повезет.
Следующие несколько недель я не высовывался, принимал совсем мало «колес» и выпивал только две кружки пива вечером. Умудрился совсем отказаться от виски. Почти чистая жизнь, во всяком случае, с моей точки зрения.
И я читал, не так быстро, но самые разные книги. Снова начал обращать внимание на мир.
Джеффри Арчел отправился в тюрьму, и предсказания упадка повсеместно оправдались. Конечно, виноват в этом был не Арчер, но два события совпали. В Генуе массовые беспорядки, а Тим Хенман снова проиграл на Уимблдоне.
Миссис Бейли заметила:
– Вы, похоже, ведете очень тихую жизнь.
Я вяло ей улыбнулся, давая понять, что это часть генерального плана, и она добавила:
– Недавно казалось, что вся Вселенная свалилась вам на голову.
Я много думал о зле и его проявлениях в моей жизни. Не знаю, возможно, было во мне нечто, что его привлекало, или все происходило по воле случая. Я обратился к Скотту Пеку за разъяснениями. Он сказал:
Типично для тех, кто сам олицетворяет зло, обвинять в этом других. Будучи не в состоянии объяснить свои собственные недостатки, они оправдывают их наличие, обвиняя других. Если необходимо, они во имя справедливости способны даже уничтожить этих других.
Если вам вздумается прочитать о настоящем, большом зле, вы не должны пропустить книгу Пека «Люди лжи».
Подумал о своей спокойной жизни: «Так я могу и привыкнуть».
Я заходил к Джеффу переброситься парой слов, чаще всего по вечерам. Однажды он сказал:
– Из твоих глаз исчезла затравленность.
– Я почувствовал свободу.
Я даже несколько раз навестил мать. Заметных изменений в ее состоянии я не обнаружил, но в моем отношении такие изменения произошли. Я уже не так ненавидел эти посещения и чувствовал, как исчезает стена отчуждения. Я ждал появления Терри Бойла, но так и не дождался. И что бы я ему сказал? Что я не занимаюсь делом Кирстен, потому что она вытащила меня из тюрьмы?
Я сидел в пабе Джеффа, наслаждаясь своей спокойной жизнью. Вошел мужчина, остановился около меня. Я не сразу выудил его лицо из памяти. Молодой, смуглая кожа… Я рискнул:
– Джеральдо?
Я познакомился с ним на вечеринке у Терри. Он был его партнером. Джеральдо сказал:
– Да… Терри говорил, вы всегда ходите сюда.
Еще на той вечеринке я почувствовал, что есть в нем нечто располагающее. Я спросил:
– Что будете пить?
– Nada… ничего… gracias.
– Садитесь.
Он сел.
Казалось, он сейчас расплачется. Я дал ему время взять себя в руки и поинтересовался:
– Что случилось?
– Терри…
– Что с ним?
– Он в коме.
Он произнес это как «комма». Продолжил:
– Он пошел к той женщине.
Помолчал… потом отрывисто произнес:
– К этой diabla, и теперь он в коме.
Мне не нужно было спрашивать, кого Джеральдо имеет в виду.
Кирстен.
– Расскажите, что произошло.
– Он поехал к ней домой. Она говорит, что он выпил… много выпил… и, возможно, употреблял наркотики.
Он умоляюще взглянул на меня и всплеснул руками:
– Но, сеньор Тейлор, вы же его знаете. Он выпивает рюмку… две… todos… не больше… и никогда не прикасается к наркотикам. Он их ненавидит. Она говорит, он выпил много всего. Она ложится в постель, и утром он больной.
Я все понял.
Господи, Кирстен сохранила «жидкость Е» и подлила ему в рюмку. Я же сам ей сказал: «С этим надо быть осторожнее. Можно впасть в кому».
Джеральдо начал рыдать. Джефф бросил на меня вопросительный взгляд, но я от него отмахнулся. Положил руку на плечо Джеральда и проговорил:
– Я все проверю, договорились?
Тот вытер глаза и прошептал:
– Grascias. Вы думаете, что он может поправиться?
– Конечно, обязательно поправится.
Джеральдо встал и протянул мне руку. Я сказал:
– Постарайтесь не волноваться, ладно?
Когда он ушел, я подумал о Терри. Он наверняка никогда не поправится.
Подготовка к следующему шагу не заняла у меня слишком много времени. Все необходимое у меня уже было. Я позвонил Ридж и сказал:
– Если мне надо быть уверенным, что именно вас пошлют по вызову насчет ограбления дома, что я должен сделать?
– Что?
– Вы меня слышали.
– Что вы задумали?
– Ридж, вы должны выехать по этому вызову. Когда будете там все осматривать, найдете улики по другому, очень серьезному делу. Ваш рейтинг сразу взлетит до небес.
– Мне это не нравится.
– Вы верите в справедливость или просто сотрясаете воздух?
Она долго молчала, и я произнес:
– Вы должны мне довериться.
– Это нелегко.
Я решил рискнуть и заметил:
– Ваш дядя мне доверился бы.
Глубокий вздох. Потом я услышал:
– Я должна быть в одном помещении с операторами, когда поступит вызов.
– Назовите время.
– Сразу после четырех часов дня.
– Хорошо, тогда обязательно торчите там все это время. Теперь слушайте внимательно: когда будете в доме, не забудьте заглянуть в стенной шкаф в спальне. Там стопка свитеров на полке. Тщательно их проверьте. Вы поняли меня, Ник ен Иомаре?
– Вы назвали меня по имени.
– Что?
– Вы назвали меня моим ирландским именем.
– Ну да. Не забудьте, что вы должны быть на месте.
Затем я позвонил Кирстен. На этот раз она ответила в темпе:
– Алло!
– Кирстен, это Джек.
– Как поживаешь, Джек?
– Нормально. Послушай, мне надо с тобой встретиться.
– Когда и где, любовничек?
– Без четверти четыре в баре «У Джюри». Закажи шампанское. Если я немного опоздаю, начинай без меня. Я могу слегка задержаться.
– Что мы празднуем?
– Сюрприз.
– Обожаю сюрпризы.
– Этот тебе особенно понравится.
Клик.
Я добрался до ее дома в половине четвертого. По прошествии нескольких минут появилась машина «БМВ», которую вела Кирстен. Она повернула налево, в сторону Тейлорз Хилл. Я прошел по дорожке и приблизился к входной двери. Два солидных пинка – и она открылась. Я вошел, натягивая перчатки. Начал разбрасывать вещи, устраивая страшный беспорядок. Потом поднялся в спальню и направился к стенному шкафу. Набрал в грудь воздуха и начал швырять костюмы и рубашки на пол. Стопка свитеров лежала там, где я и ожидал. Я перевернул ее, полез в карман, вытащил пистолет Майкла Невилла и конверт с его именем и адресом и положил все это под свитера. Убедился, что край конверта слегка высовывается. Взглянул на часы: без четверти четыре. Без трех минут четыре я стоял в телефонной будке. Набрал номер полиции, сообщил об ограблении и повесил трубку. В четверть пятого я уже миновал Треднидл-роуд и оказался на бульваре Солтхилл. Вид залива оказал на меня свое привычное действие.
Поднял мне настроение.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18