– Тейлор! Говорил же Биллу, что надо с тобой покончить. Успел посмотреть по видео «Охотника за оленями»?
Невилл попытался встать, и я заметил:
– Плохая мысль, разве только ты хочешь, чтобы я отстрелил тебе пальцы на ногах.
На столике рядом я заметил книгу. Я так удивился, увидев в доме Майкла Невилла книгу, что взял ее в руки. Трудно связать книги и убийц. Называлась книга «Страстная любовь».
Я поднял глаза:
– Слушай, никто уже давно не читает Генри Грина.
Он непонимающе взглянул на меня:
– О чем ты толкуешь?
Я позволил себе немного отвлечься. Я не винил книги за хаос в моей жизни, но они всегда были рядом и в горе, и в радости. Я сказал:
– Он на удивление забытый автор. Каждые десять лет или около того его снова открывают.
Невилл уже почти стоял. Я продолжил:
– В последние двадцать лет своей жизни он не написал ни строчки.
Невилл проговорил:
– Книга не моя. Была в квартире, когда я переехал. Хотел выкинуть, потом передумал. Всякое бывает. Вдруг кончится туалетная бумага – воспользуюсь книгой.
Я вроде как помешался. Мне было необходимо, чтобы он узнал об этом писателе.
– Он никогда не разрешал себя фотографировать, использовал псевдоним и очень мало рассказывал в интервью. Критики называли его работы ускользающими и загадочными. По сути, очень близко к приметам твоей собственной работы.
Невилл уже стоял.
– А пошел ты, – вдохнул он.
Я подвинул ему книгу.
– Настоящее его имя Генри Винсент Йорк. Родился он в Англии, в Тьюксбери. во время Второй мировой войны служил во вспомогательных пожарных войсках. После войны вернулся на семейную ферму в Мидлендс, в свободное время писал.
Невилл подошел ближе:
– Ты гребаный псих, ты это знаешь? Ты сделал большую ошибку, но вот что я тебе скажу: отдай мне пистолет, и я разрешу тебе уйти отсюда.
Я заметил, как напряглись его мускулы, и сказал:
– Так ты не хочешь ничего знать про Генри? А он написал десять романов. Слушай, ты, наверное, слышал, о «писателях для писателей». Так вот, это про него.
Невилл бросился на меня. Когда я падал назад, пистолет выстрелил. Даже на выстрел не похоже, так, легкий хлопок. Я лежал на полу. Невилл поперек меня. Он не двигался. Я спихнул его и перевернул на спину.
Глаза его были пустыми. Небольшая дырочка в груди. Если бы я целился, то и тогда не попал бы так точно.
Подойдя к двери, я прислушался, но ничего не услышал. Вернулся к Невиллу, проверил пульс. Его не было. Я вынул кокаин, сделал себе две дорожки, чтобы успокоиться, затем принялся тщательно вытирать все, к чему мог прикоснуться. На полу валялась груда жвачек, я их там и оставил. Когда кокаин ударил по мозгам, я еще раз прошелся по всем поверхностям. Возникло ощущение, будто по горлу стекает лед, и я испытал эйфорию. Короче, я прекрасно себя чувствовал, спасибо наркотику. Я высыпал остаток порошка на мертвое тело. Нашел конверт с именем и адресом Невилла. Сунул в карман. Я надеялся, что кокаин направит полицейских по неверному пути.
Посмотрев на убитого, я подумал: «Я абсолютно ничего о нем не знаю».
Положив еще теплый пистолет в карман пиджака, я огляделся, надеясь, что ничего не упустил. Открыл дверь – в коридоре никого не было.
Я спустился вниз по лестнице, чувствуя, как наркотик подстегивает нервы. Если хоть кого-нибудь встречу, мне конец. Открыв дверь, я вышел на улицу, низко опустив голову. По прошествии нескольких минут я был уже у гостиницы «Джюри» и только там рискнул оглянуться. Жилое здание выглядело таким же, как и прежде. Никаких полицейских машин с мигалками, никаких взволнованных граждан.
Я сказал себе: «Господи, считай, что тебе повезло».
Немного странно говорить о везении, когда человек лежит на полу с пулей в сердце.
Пошел дальше, к Ки-стрит. Повернул налево и вышел на Кируан-лейн.
27
Но я никого не стану убивать ради денег. Неволено, насколько сильно я в них нуждаюсь. Я не такой. У меня слишком хорошая память. Я не захочу снова и снова представлять себе, как какой-то бедолага умирает, истекая кровью.
Джон Стрейли. «Смерть и язык счастья»
Кируан-лейн считается одной из самых старинных улиц Голуэя. Кируаны были одним из двенадцати племен, основавших город. Тут даже есть маленький театр, где когда-то появлялся Вольф Тоун. Он был основан человеком с замечательным именем: Хьюмэнити Дик Мартин. Я слышал музыку, доносившуюся из паба «Баскер Браунз». Паб занимает часть бывшего женского монастыря, занимавшего здание, которое в 1686 году подарил доминиканским монахиням Джон Кируан. Оно-то и стало первым в Голуэе монастырем.
Не знаю, почему я об этом думал и откуда я все это взял. Тем более что интересовала меня в данный момент только моя собственная история. Возможно, мне казалось, что так я смогу стереть настоящее. Пустое дело. Мне обязательно надо было с кем-либо поговорить, это я понимал. Я нашел телефонную будку, которая чудом избежала внимания вандалов, и позвонил в паб «У Нестора». Трубку снял Джефф. Я спросил:
– Слушай, Джефф, ты сейчас очень занят?
– Нет.
– Не могли бы мы где-нибудь встретиться?
– Конечно.
Мы встретились в кафе на Ки-стрит. Джефф сказал:
– Я в этой части города почти никогда не бываю.
– А именно здесь все и происходит.
– Вот потому меня сюда и не тянет.
Он выглядел как байкер. Потрепанная куртка «харлей», плотная рубашка, черные штаны и тяжелые ботинки. Я заметил:
– Стиль ретро?
Джефф улыбнулся:
– Я собирался поехать на мотоцикле в Клифден, просто прокатиться, устроить себе встряску.
С Клифденом у меня были связаны самые неприятные воспоминания. Прежде чем они мной овладели, Джефф сказал:
– В чем дело? Ты выглядишь не лучшим образом.
Я помедлил и объяснил:
– Недавно я встретил двух людей… священника и… пьяницу… Понимаешь, не знаю, как понятнее сказать… но они вроде бы не существовали в реальной жизни.
Джефф отреагировал спокойно, подумал и попросил:
– Расскажи мне о них.
– Что именно?
– Какие они, как ты к ним относишься.
Ну, я описал встречу со святым отцом Томом, а потом встречу с Дэнни. Если Джеффа и удивило, что я провел ночь в тюрьме, он никак этого не показал. Он кивнул:
– Давай-ка проверим, правильно ли я тебя понял. Ты был спокоен, ты с удовольствием с ними разговаривал.
– Верно.
Джефф внимательно посмотрел на меня:
– Думаю, не ошибусь, если скажу, что ты принимал кваалюды, еще кое-какие тяжелые наркотики и запивал все это алкоголем. Угадал?
Я почувствовал, будто я голый, вывернутый наизнанку, уязвимый. Я не знал, что сказать. Джефф продолжил:
– Джек, я ведь работал с оркестром, ты не забыл? Я прошел по всем этим дорожкам, и можешь не сомневаться, я узнаю симптомы.
– Ты считаешь, у меня крыша поехала?
– Я считаю, что если употреблять наркотики в таких объемах, не стоит удивляться таким живым галлюцинациям.
– Я схожу с ума?
– Интересно, что те люди не угрожали тебе и не осуждали тебя. Можно сказать, что они в несколько извращенном виде были проявлениями твоей личности.
– Мать твою.
– Джек, послушай меня. У тебя тяжелый стресс, вот твое подсознание и поставляет тебе друзей, с которыми тебе приятно общаться.
– Что же мне делать?
– Отказаться от наркотиков.
– Господи.
Мы посидели молча, первым подал голос Джефф:
– Что будет с этим обвинением в нападении?
– У меня есть адвокат.
Он улыбнулся:
– Создается впечатление, что адвокат тебе действительно понадобится.
Я рассказал Джеффу, почему ударил того мужика, дал другу время переварить это и спросил:
– Джефф, разве ты поступил бы по-другому на моем месте?
– Не знаю, Джек. Мне хотелось бы думать, что я бы вмешался. Но, скорее всего, я бы прошел мимо.
– Спасибо, что пришел, Джефф.
– Я твой друг, ты бы звонил мне почаще.
Вернувшись в гостиницу, я уселся на кровать и стал размышлять, не податься ли мне прямиком в Лондон. Немного поносился с этой идеей, но сердце явно к ней не лежало. Выложил пистолеты на кровать и подумал: «Я вооружен до зубов».
Я знал, мне надо выбросить браунинг. Когда обнаружат труп Невилла, у них будет пуля. Совсем просто определить тип оружия, из которого был произведен выстрел. Если они когда-нибудь найдут пистолет, то сразу же свяжут его с убийством.
Но я решил еще подержать браунинг. Я достал конверт с именем и адресом Невилла и подивился, зачем я вообще его взял. Это же еще одна серьезная улика. Я положил конверт вместе с пистолетом в пакет и спрятал. Тело они нашли только через три дня. Сначала в газетах писали, что в одной из квартир в центре города обнаружен труп мужчины. Позднее полиция начала называть смерть Невилла подозрительной.
Трудно сделать другой вывод при виде дырки от пули.
В конце концов началось крупномасштабное расследование убийства. Писали, что полиция следует в этом расследовании в определенном направлении.
Представитель полиции заявил:
– Мы не позволим, чтобы в этом городе рос объем торговли наркотиками.
Я мог дышать, хоть и не совсем свободно, зато без спазмов в горле.
Меня вызвал к себе адвокат.
Его контора располагалась на Мейн-гард-стрит. Два пролета лестницы, мимо секретарши и далее, в его логово. По стенам развешаны его дипломы и аттестаты в рамках. Мы некоторое время любовались ими, затем адвокат произнес:
– Вот что, мистер Тейлор, у меня для вас обнадеживающие новости.
– Замечательно.
– Весьма вероятно, что дело будет закрыто.
– Почему?
– Жертва… хотя нам с вами лучше не использовать этот термин вне стен моего офиса, верно?
Тут я спорить не стал.
– Не дождетесь, чтобы я назвал его жертвой.
– Прекрасно, это главное. Вы только что освоили большую часть законодательства.
На нем был костюм, который заявлял: «Я – победитель».
– А вы… тут уж не поспоришь… совсем наоборот.
Он полистал страницы дела и сказал:
– Хотя полицейские могут выставить обвинение в разрушении собственности.
– Вот как.
Адвокат отмахнулся:
– Они лишь производят шум, чтобы мы не забывали, что они работают. Если вы готовы заплатить компенсацию, я могу отделаться и от этого обвинения.
Он помолчал и более строгим тоном спросил:
– Вы пойдете на это?
– Разумеется.
– Молодец. Я займусь этим немедленно. Если вы расплатитесь до слушания дела в суде, ситуация будет выглядеть лучше. Вы покажете, что раскаиваетесь… Вы ведь раскаиваетесь, мистер Тейлор?
– Абсолютно.
– Ладушки, значит, с этим разобрались. Я с вами свяжусь, как только у меня будет новая информация. Чутье подсказывает мне, что вам даже не придется появляться в суде.
– Это изумительно.
Адвокат отклонился назад в своем вертящемся кресле и возразил:
– Нет, это называется целесообразностью.
– Как насчет вашего гонорара?
– Рад вас обрадовать, вам об этом не надо беспокоиться.
– Почему?
– Давайте скажем так: я рад, что имею возможность оказать услугу Кирстен.
Мы оба отметили, что он назвал ее по имени. Я помолчал, потом сказал:
– Спасибо.
– Мистер Тейлор?
– Да?
– Не очень полагайтесь на целесообразность в будущем. Это величина переменная.
Я уже дошел до двери, когда адвокат добавил:
– Вы же не захотите обидеть людей, которые вам помогли.
– Черт, вот это уже напоминает угрозу.
Он вскинул брови:
– Я же юрист. Я никому не угрожаю.
– Вы, верно, шутите. Вы лишь этим и занимаетесь. Только эта ваша деятельность сертифицирована.
Я резко сократил прием таблеток. Вместо двух в качестве завтрака я терпел до полудня и выпивал одну. Считал это выдержкой. После этого адвоката мне уже ни на кого не хотелось смотреть. Я пошел назад, в гостиницу, удивляясь, почему меня не порадовали новости, которые он мне выложил. Похоже, в тюрьму я не попаду, но я понимал, что все еще на крючке. Кто-нибудь обязательно потребует возврата долга.
В вестибюле я встретил миссис Бейли, которая сказала:
– К вам пришел молодой человек.
– Вот как.
– Он ждет в холле.
– Понял.
– Мистер Тейлор, этот молодой человек очень рассержен.
– Разве они все не рассержены?
Это был Терри Бойл. В дорогом костюме, типа того, что был на адвокате, во всяком случае, в том же ценовом диапазоне, который остается вне пределов достижимости для меня. От Бойла, как говорится, пар шел. Я сказал:
– Привет, Терри.
Он прямо трясся от злости. Взвизгнул:
– Ты трахаешь Кирстен.
– Bay… говори потише.
– Не буду.
Я поднял руку. Терри отступил назад, и я предложил:
– Ладно, давай сядем, а ты попытайся остыть.
Мы сели.
Я вытащил сигареты и закурил. Он отмахнулся от дыма и заявил:
– Я тебя нанял, и что ты делаешь? Ты, черт побери, лезешь в постель к этой суке.
– Кто тебе сказал?
– Она.
– И ты ей поверил?
Бойл как будто ждал такого вопроса. Спросил:
– У тебя есть татуировка в виде ангела на груди?
– Я…
– Есть, точно есть… Дай-ка я взгляну.
Он дернул мою рубашку, пуговицы полетели в разные стороны. Я схватил его за запястье и проговорил:
– За последнюю неделю я избил троих. И знаешь, мне понравилось. Вот какой вопрос ты должен задать сам себе: ты хочешь, чтобы тебе сломали запястье?
Я пригнул руку Терри к полу, и тот пошел на попятный:
– Ладно… Господи, зачем же так сразу…
– Ты будешь себя нормально вести? Мне надоело тебя предупреждать.
Он отодвинулся от меня, потер руку и простонал:
– Больно.
Я попытался привести в божеский вид порванную рубашку. Сказал:
– Мне нравилась эта рубашка. Ты и представления не имеешь, как быстро кончается мой запас одежды в шкафу.
Губы Терри искривились, вернее, вверх задрался правый угол, и он заметил:
– Глядя на тебя, ни за что не подумаешь, что ты одеваешься у портных. Скорее ты находишь все, что тебе нужно, в благотворительных лавках.
Теренс Бойл был одним из тех, из кого никогда не устанешь вытрясать душу.
– Терри, я проверил Кирстен. Как бы ты ее ни ненавидел, нет никаких доказательств, что она убила твоего отца.
– И разумеется, ты проверил ее по полной программе, особенно в постели. Там никаких улик не нашлось, или вы были слишком заняты?
– Сдавайся, Терри. Пустая трата времени.
Он вскочил на ноги:
– Я с ней встречаюсь на следующей неделе. Так или иначе, но я эту шлюху прищучу.
– Да будет тебе, Терри.
– Отвали, Джек Тейлор. Ты омерзительное человеческое существо.
И Терри ушел.
Подошла миссис Бейли:
– Вам что-нибудь принести?
– Нет… спасибо, – отказался я.
– Так вам удалось помочь этому молодому человеку?
– Не думаю.
– Не обижайтесь, мистер Тейлор, но над вами постоянно сгущаются грозовые тучи.
– Вот это верно.
МОНАСТЫРЬ СВЯТОЙ МАГДАЛИНЫ
В тот день, когда Люцифер покидала прачечную, она встала рано, уложила маленький чемодан и полюбовалась драгоценностями, который ей удалось собрать. Два маленьких кольца «клада», жемчужные четки и маленький золотой крестик на серебряной цепочке. Это все принадлежало «мученицам», девушкам, в смерти которых монахиня была повинна. Перебирая пальцами цепочку, она подумала, не стоит ли снести ее в скупку на Ки-стрит. Но Люцифер получала такое острое наслаждение от воспоминании о том, какую огромную власть она имела над этими девушками, что решила оставить крестик с цепочкой на память.
Теперь уже никогда у нее не будет такой жизни, она знала, что дальше все пойдет под откос. У ее сестры было два сына, которых Люцифер обожала. Она благодарила темные силы, которым служила, за то, что сестра не родила девочек. После службы в монастыре Святой Магдалины ее ненависть к женщинам стала еще острее. Они были такими слабыми, постоянно ныли, что-то затевали. С ее губ сорвался смешок:
– Уж я-то точно обучила этих глупых телок хорошим манерам. Они не скоро меня забудут.
Я поднялся наверх и снял разорванную рубашку. Посмотрел, нельзя ли ее починить, но она была загублена окончательно. Бросил рубашку в мусорный ящик. Зазвонил телефон. Я взял трубку и произнес:
– Да?
– Джек… это Брид… Брид Ник ен Иомаре.
– Ридж.
Почувствовал, что женщина рассердилась. После паузы она сказала:
– Я добыла нужную вам информацию.
– По Кирстен?
– Да.
– Хорошая девочка.
– Давайте без снисходительного тона.
– Умница, славная девушка.
– Я буду в пабе «У Максвиггана» в восемь.
Клик.
Я начал прислушиваться к голосу диктора, читавшего список умерших. Совсем рехнулся. Я слушал эту лабуду вместо утренней таблетки. Ментальное насилие совсем другого калибра. Многие имена казались знакомыми. Я был уже в том возрасте, когда больше не ждешь новостей об успехах твоих друзей, а ждешь сообщений об их кончине.
Наконец:
– Билл Касселл.
Я поспешил усилить звук и успел услышать:
– Цветов просят не возлагать. Все пожертвования в пользу хосписа Голуэя.
Я не знал, пойду ли на эти похороны. Они должны были состояться в соборе Августинцев завтра в одиннадцать утра. Надо все же пойти, чтобы убедиться, что Билл действительно умер.
В тот вечер я надел плотную рубашку, джинсы и свою шинель. Несмотря на следы огня, она все еще держалась. Я пришел в паб в четверть девятого. Ридж уже сидела там, покручивая между ладоней бутылку диетической колы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18