– А теперь, друг мой, я бы предпочел поговорить о других вещах.
На следующее утро Иеремия снова направился на Чэнсери-лейн. Всю ночь его донимали вопросы, найти ответы на которые он был не в силах. Он часами размышлял о том, что могло произойти между судьей и его молодой женой, однако ни к какому результату так и не пришел. Неужели с его стороны было ошибкой советовать сэру Орландо вступить в этот брак? Может, лучше было бы просто прислушаться к своему внутреннему голосу и вообще держаться в стороне? Но теперь было уже поздно – он чувствовал необходимость вступить в роль посредника между супругами.
Иеремия прибыл в дом Трелони, точно зная, что судья заседает в это время в Вестминстер-Холле, корпя над разбором дел. Отворивший ему двери лакей без слов впустил его в дом – прислуга знала, что иезуит принадлежал к числу самых почетных и желанных гостей.
Джейн, как раз вошедшая в холл, с радостью приветствовала его:
– Доктор Фоконе, как я рада видеть вас вновь. К сожалению, мужа нет, он уехал в Вестминстер-Холл.
– Мне это известно, миледи. Собственно, я пришел проведать Мэлори. Лишний раз убедиться, что его нога в порядке, – солгал Иеремия, втуне надеясь, что наказание за этот грех не будет столь уж суровым.
– Конечно, в порядке, доктор. Но думаю, в этом нет необходимости. Мэлори уверяет, что нога больше не болит и что он бегает даже лучше, чем прежде.
– И все же лишний осмотр не помешает, – настоял иезуит. – Да и потом, это минутное дело.
Хозяйка велела лакею разыскать камердинера. Когда Мэлори пришел, Джейн удалилась, оставив их наедине.
– Доктор Фоконе, клянусь вам, моя нога здоровее, чем раньше, – смущенно сказал Мэлори. – Наверняка ведь вы явились сюда не по мою душу.
Иеремия развел руками.
– Но раз я уж все равно здесь, не помешает взглянуть и на тебя, Мэлори. Думаю, лучше будет подняться в твою комнатенку.
Оказавшись у себя, Мэлори уселся на край постели, послушно стянул с ноги чулок и поднял штанину.
Иеремия внимательно изучил затянувшуюся рану и попросил Мэлори согнуть и разогнуть ногу.
– Когда я вчера был здесь на ужине, мне показалось, что твоя новая хозяюшка была не в настроении. Да и выглядит она не бог весть как. Как она себя вообще чувствует? Не высказывала никаких жалоб? Ну там мигрень, головокружение, недомогание?
– Да нет, доктор, что-то не припоминаю такого, – покачал головой Мэлори.
– И все же бледность не дает мне покоя. Впечатление, что ее что-то мучит. Случайно, не знаешь, что это могло быть?
Слуга поджал губы и потупил взор. Не составляло труда догадаться, что он знал причину неурядиц в доме Трелони.
– Что-то не ладится между его светлостью и его супругой? – не отставал Иеремия. – Случаются перепалки?
– Нет-нет, сэр, что вы.
– Тогда в чем дело? Мэлори, пойми, я лишь хочу помочь им обоим. А это сделать возможно только тогда, когда обо всем знаешь.
Камердинер понял, что загнан в угол, из которого просто так не выбраться.
– Пару раз я слышал, как ее светлость плакала у себя в спальне. Мне кажется, она очень несчастна.
– А почему она плакала, не знаешь?
– Не мое дело встревать в дела хозяев, доктор.
Иеремия удивленно поднял брови:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что его светлость обходится со своей супругой… Ну, скажем, не с подобающей учтивостью?
– Ох, сэр, прошу вас, не расспрашивайте меня больше ни о чем. Я никогда не пойду на то, чтобы говорить плохое о хозяевах.
Иеремия тяжело вздохнул.
– Ну ладно, Мэлори. Попытаюсь сам проникнуть в эту тайну.
Поднявшись, Иеремия решительно направился вниз и велел горничной отыскать хозяйку дома. Джейн оказалась в гостиной.
– Миледи, могу я просить вас побеседовать со мной наедине? Всего пять минут, не больше, – призвав на помощь всю вежливость, обратился он к Джейн.
Во взгляде Джейн мелькнуло беспокойство, и она, с явным усилием кивнув, жестом предложила иезуиту занять стоявшее тут же кресло.
– Чем могу вам помочь, доктор?
– Понимаете, в последнее время меня мучает одна загадка, представляющаяся мне настолько запутанной, что, боюсь, в одиночку мне с ней не справиться. Вероятно, лишь вы могли быть настолько любезны, что помогли бы мне. Больше помощи мне ожидать неоткуда и не от кого.
Молодая женщина с неподдельным изумлением посмотрела на Иеремию.
– Отчего вы считаете, что только я в силах помочь вам?
– Уверяю вас, это так!
– А о чем идет речь?
– О вас. Наверняка вы помните тот наш самый первый разговор в доме вашего дядюшки. Вы тогда дали понять, что всем сердцем любите сэра Орландо и что никого на свете в мужья не желаете.
– Помню, – едва слышно произнесла Джейн и опустила голову.
– Теперь ваше желание стало явью, однако счастья вам не принесло. Почему?
Лицо Джейн исказила гримаса муки, уголки ее рта задрожали, а изумрудный взор уподобился холодному морю.
– Миледи, умоляю вас, доверьтесь мне, – вкрадчиво произнес Иеремия. – Расскажите обо всем, что между вами происходит.
– Как я могу?! – всхлипывая, воскликнула она. И тут иезуит понял, что она близка к истерике. – Вы ведь его друг.
– Именно потому, что друг, я обязан знать обо всех его поступках! И ему от этого не легче, уж поверьте мне. Прошу вас, расскажите, что произошло?
Слезы полились по щекам Джейн.
– Ничего! – стиснув зубы, ответила она.
– Ничего?
– Когда он просил моей руки, я-то думала, что нравлюсь ему, что он любит меня, любит по-настоящему…
– Так и есть! – подтвердил Иеремия.
До него никак не доходил смысл того, отчего эта женщина так несчастна.
Джейн Трелони покачала головой.
– Нет, я ему неприятна. Возможно, далее отвратительна.
Слова Джейн буквально ошеломили доктора Фоконе, и в первую секунду он был не в силах произнести ни слова.
– Такого быть не может, миледи! Сэр Орландо обожает вас!
– Почему же в таком случае он ни разу ко мне не прикоснулся? – в отчаянии воскликнула она.
– То есть… он не выполняет свой долг супруга?
– Не выполняет. Он всегда приходит в спальню и ложится в постель поздно, думая, что я уже заснула. И встает в такую рань, когда я сплю. Целый день он проводит в суде или в Сарджентс-Инн.
Закрыв лицо руками, Джейн дала волю давно копившимся слезам.
– Когда я дома, он вообще не смотрит в мою сторону и почти не разговаривает со мной. Что мне делать? Как быть? Скажите мне, как я должна поступить?
Иеремия не знал, что и сказать в подобной ситуации. Поведение друга показалось ему необъяснимым.
– Миледи, твердо обещаю помочь вам, хотя еще и сам не знаю как. Но не утрачивайте надежду! Можете мне верить, я выясню причины столь непонятного поведения сэра Орландо.
С этими словами Иеремия поднялся и направился к двери. Полуобернувшись, он, вложив в свои слова всю убежденность, сказал:
– Я знаю, что он любит вас. И в это вы должны верить!
Глава 25
Иеремия, проведав одного из своих подопечных, собрался возвращаться к себе на Лондонский мост, как вдруг обогнавший его экипаж остановился.
– Доктор Фоконе! – послышался знакомый властный голос.
Иеремия подошел ближе.
– Ах, так это вы, мистер Форбс! Рад видеть вас в добром здравии! – вежливо приветствовал он главу семейства Форбс.
– Пустословие спокойно можете опустить, доктор. Усаживайтесь ко мне. Мне необходимо с вами переговорить.
Вздохнув, иезуит подчинился и уселся на переднюю скамью. Айзек Форбс нетерпеливо стукнул тростью по крыше, скомандовав кучеру ехать дальше.
– Что вас занесло в этот Богом забытый район, доктор? Здесь ошивается один только сброд.
– Это люди, сэр, и я пытаюсь избавить их от болезней, – спокойно, но с достоинством ответил Иеремия.
Старик Форбс презрительно фыркнул, но тему развивать не стал, а лишь покосился на иезуита.
– Похоже, вы предпочитаете исцелять тех, кому обычный лекарь не по карману, сэр.
Пастор понимал, куда клонит его собеседник, но решил промолчать.
– Вы ведь с меня за лечение внука и пенса не потребовали, доктор, – продолжал патриарх семейства. – Либо вы из тех, кто деньги ни во что не ставит, либо что-то у вас на уме.
Произнося этот монолог, старик пытливо всматривался в лицо пастора, однако тот выдержал взгляд.
– Я тут справился насчет вас в Королевской врачебной палате, так там о вас и слыхом не слыхали. Стало быть, и лицензии у вас нет.
– Верно, нет, – ответил Иеремия, стараясь говорить как можно беспечнее. – Я по примеру Томаса Сайдемана из Вестминстера целиком посвятил себя изучению простудных заболеваний. И пациенты мои, как вы совершенно справедливо подметили, без гроша в кармане. Судья Трелони наверняка поставил в известность об этом вашего сына, но тот, когда возникла необходимость, невзирая ни на что, решил послать именно за мной, да вдобавок посоветовал строго исполнять все мои предписания.
Айзек Форбс умолк, по-видимому, обдумывая сказанное иезуитом, и отвел взор. Иеремии оставалось надеяться, что его доводы возымели действие.
– Чудной вы народец – исследователи, – чуть свысока заметил старик. – Впрочем, и без этой лицензии Королевской врачебной палаты вы врач что надо, должен признать. Выходили моего внука. Поэтому прошу вас вновь обследовать его.
– Он снова нездоров? – обеспокоенно спросил Иеремия.
В ответ Форбс лишь махнул рукой.
– Да нет. Дело не в этом. Просто мне хочется быть уверенным, что он здоров. И здоров по-настоящему. Посему прошу вас осмотреть его, причем основательно.
– Но если мальчик ничем не болен…
– Черт вас побери, да не перечьте вы мне! Я желаю, чтобы вы осмотрели его, и обещаю по-царски вознаградить вас.
– Если с ребенком что-то не так, я, разумеется, сразу замечу это, – вслух размышлял Иеремия. – Он, случайно, не поранился? И кормилица не роняла его на пол?
Айзек Форбс с каменным лицом продолжал смотреть на Иеремию.
– Вам следует лишь установить одно – могу ли я рассчитывать, что из него вырастет здоровый, крепкий мужчина, – раздельно проговорил он. – Этот ребенок – мой единственный наследник. И ему предстоит решать очень важные дела, поверьте, очень важные. И принимать ответственные решения!
Иеремия, расслышав в голосе старика тревогу, наконец смекнул, в чем дело, и уступил.
– Хорошо, если вас устроит, завтра в течение дня я готов зайти к вам.
Форбс удовлетворенно кивнул. Экипаж остановился.
– Где это мы? – осведомился Иеремия.
– На одной из улиц, прилегающих к Темз-стрит. Здесь расположены мои склады. Я регулярно приезжаю сюда посмотреть, как идут дела. Здесь хранятся такие ценности, что… Я ведь торгую всем без исключения – тканями, мехами, шелком, табаком, сахаром, медом, вином, бренди, оливковым маслом. Это только здесь, а в других – уголь, лес, селитра, порох, смола, воск.
– А не рискованно ли держать столько огнеопасных товаров в одном месте? – с недоумением спросил Иеремия.
Старик саркастически улыбнулся.
– Еще как рискованно. Хватит одной-единственной искры, и все здесь взлетит на воздух. Тем не менее в Лондоне за складские и торговые площади с тебя дерут как полагается.
Слуга помог Айзеку Форбсу выбраться из кареты.
– Мой кучер довезет вас куда надо. До завтра, доктор!
Подходя утром следующего дня к дому Форбсов на Лиденхолл-стрит, он стал свидетелем удивительной картины: в доме приоткрылась боковая дверь, и через щель на улицу выглянул кто-то из слуг. Иеремия невольно замер на полушаге. Слуга, осторожно высунувшись, посмотрел сначала направо, потом налево, будто желая убедиться, что улица пуста. Иезуит поспешно скрылся за углом, который только что миновал, не выпуская из виду дверь дома. А она тем временем распахнулась, и наружу устремились один за другим люди в строгих одеждах, которые тут же стали расходиться в разные стороны. Их было человек двадцать, как показалось Иеремии. Иезуит усмехнулся про себя. Все понятно: оказывается, под кровом дома Форбсов обрела пристанище молельня пуритан.
Дождавшись, пока паства исчезнет из виду, Иеремия покинул укрытие и направился к главному входу в дом. Как и во время прошлых визитов, лакей смерил его весьма недоверчивым взглядом, но на сей раз Иеремия прекрасно понимал причину недоверия.
В холл к нему вышел Сэмюел Форбс.
– Доктор Фоконе, мой отец будет доволен, что вы не заставили себя ждать.
– Так он говорил вам, что я должен прийти?
– Да-да, он рассказал мне о вчерашней встрече с вами.
– Может, вы все-таки объясните мне, отчего отец так обеспокоен состоянием здоровья вашего сына, сэр? – обратился к нему Иеремия. – Насколько я могу заключить, ребенок вполне здоров.
Сэмюел Форбс согласно кивнул. И тут на верхней площадке лестницы внезапно появился какой-то мужчина. Явно не ожидая присутствия в холле Иеремии, он невольно замешкался и бросил многозначительный взгляд на сына главы семейства. Иеремия без труда узнал этого человека. Он видел его во время своего первого визита в этот дом, когда тот о чем-то беседовал с Айзеком Форбсом, уединившись у той же лестницы. И теперь не сомневался, кем был пришелец, с которым обычно суровый и недосягаемый старик Форбс был тогда столь необычно любезен.
«Стало быть, мы с вами в одной лодке, мистер Форбс», – отметил Иеремия. Он сам, будучи достаточно искушенным по части проведения подпольных богослужений, по неким, понятным лишь посвященному и неуловимым для остальных, признакам мог без труда определить цель, какой служил дом Форбсов. И незнакомец на лестнице не кто иной, как пастор-пуританин, только что произнесший здесь, причем наверняка не впервые, запрещенную законом проповедь. Доверенному лицу из слуг были поручены вопросы конспирации. Да, опасную игру ведет глава этого семейства! Стоит властям прознать, как все Форбсы разом угодят в застенки. Впрочем, Айзек Форбс был явно не из трусливых – плевать он хотел на законы того, кого не считал своим королем. Старика, столько повидавшего на свете, ничто не страшило за исключением доброго здравия собственного внука!
Сэмюел Форбс, поняв неловкое положение, в котором оказался пуританин, решил прийти к нему на помощь.
– Если вы ищете отца, он у себя, – обратился он к гостю.
Тот поспешно закивал и исчез из виду.
– Это друг семьи, он заехал к нам в Лондон на пару дней, – торопливо пояснил Форбс-младший, не назвав, однако, имени гостя. – Давайте-ка сходим к сыну, а потом я вам объясню, отчего отец решил вас вызвать.
В детской Темперанция беседовала с кормилицей, державшей мальчика на руках. Узнав Иеремию, молодая мать чуть смущенно улыбнулась ему.
Едва они вошли, Сэмюел отправил из детской кормилицу. Та без слов отдала ребенка матери и удалилась.
– Пару дней назад ко мне заезжал мой двоюродный брат Дэвид Дрейпер, – начал Сэмюел. – Отца не было, он куда-то отправился, очевидно по делам, однако ему, конечно же, доложили о визите одного из тех, кого он распорядился и на порог дома не пускать. Кроме того, известили его и о том, что Дэвид заглядывал в детскую.
Иеремия понимающе кивнул.
– Ясно. Недоверие вашего отца к своему родственнику и верному вассалу короля зашло настолько далеко, что он готов поверить даже в сглаз.
– Вы совершенно правы, доктор. Но готов вас заверить, что опасения моего отца абсолютно безосновательны. Дэвид ни секунды не оставался в нашем доме без присмотра. А до малыша даже и не дотронулся. Ему просто хотелось взглянуть на него. Ну и я не видел никаких причин ему отказать.
– А почему мистеру Дрейперу понадобилось являться к вам домой? – спросил Иеремия. – Уж ему-то следовало бы знать о последствиях визита в дом того, кто ненавидит его пуще всего на свете.
– Дело в том, что Дэвиду срочно понадобилась крупная сумма для весьма выгодного вложения, и он попросил денег в долг. Мы хоть и регулярно видимся с ним, выпиваем по кружке эля где-нибудь, но тогда он ждать не мог. Возможно, ему захотелось еще и позлить старика.
– Как реагировал ваш отец, узнав, что в его доме побывал мистер Дрейпер?
– Он пришел в бешенство, – со вздохом ответил Сэмюел. – Даже меня поразил этот взрыв ярости. Нет, все-таки дурно, очень дурно, что наши семьи пребывают в такой непримиримой вражде.
– Тебе ни за что не понять этого, сын! – раздался со стороны дверей ледяной голос.
Сэмюел и Иеремия, вздрогнув, повернулись и увидели на пороге Айзека Форбса. Старик стоял словно изваяние, грозно вцепившись в набалдашник трости. Оба и не услышали, как он вошел.
– Как осмеливаешься ты подвергать сомнению мои решения? – злобно прошипел глава семейства. – Страна под пятой у этого паскудника паписта, разрушающего страну бессмысленными войнами и губящего своих сограждан. Мы ввязались в войну с теми, кто связан с нами общей религией! Торговля приходит в упадок. Я за три месяца потерял два корабля. И ты еще спрашиваешь, почему я не желаю допускать в свой дом родственничков-роялистов?!
Сэмюел раскрыл было рот, намереваясь что-то возразить, но передумал и торопливо покинул детскую. Иеремия заметил, что Темперанция, съежившись от страха, готова провалиться сквозь землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
На следующее утро Иеремия снова направился на Чэнсери-лейн. Всю ночь его донимали вопросы, найти ответы на которые он был не в силах. Он часами размышлял о том, что могло произойти между судьей и его молодой женой, однако ни к какому результату так и не пришел. Неужели с его стороны было ошибкой советовать сэру Орландо вступить в этот брак? Может, лучше было бы просто прислушаться к своему внутреннему голосу и вообще держаться в стороне? Но теперь было уже поздно – он чувствовал необходимость вступить в роль посредника между супругами.
Иеремия прибыл в дом Трелони, точно зная, что судья заседает в это время в Вестминстер-Холле, корпя над разбором дел. Отворивший ему двери лакей без слов впустил его в дом – прислуга знала, что иезуит принадлежал к числу самых почетных и желанных гостей.
Джейн, как раз вошедшая в холл, с радостью приветствовала его:
– Доктор Фоконе, как я рада видеть вас вновь. К сожалению, мужа нет, он уехал в Вестминстер-Холл.
– Мне это известно, миледи. Собственно, я пришел проведать Мэлори. Лишний раз убедиться, что его нога в порядке, – солгал Иеремия, втуне надеясь, что наказание за этот грех не будет столь уж суровым.
– Конечно, в порядке, доктор. Но думаю, в этом нет необходимости. Мэлори уверяет, что нога больше не болит и что он бегает даже лучше, чем прежде.
– И все же лишний осмотр не помешает, – настоял иезуит. – Да и потом, это минутное дело.
Хозяйка велела лакею разыскать камердинера. Когда Мэлори пришел, Джейн удалилась, оставив их наедине.
– Доктор Фоконе, клянусь вам, моя нога здоровее, чем раньше, – смущенно сказал Мэлори. – Наверняка ведь вы явились сюда не по мою душу.
Иеремия развел руками.
– Но раз я уж все равно здесь, не помешает взглянуть и на тебя, Мэлори. Думаю, лучше будет подняться в твою комнатенку.
Оказавшись у себя, Мэлори уселся на край постели, послушно стянул с ноги чулок и поднял штанину.
Иеремия внимательно изучил затянувшуюся рану и попросил Мэлори согнуть и разогнуть ногу.
– Когда я вчера был здесь на ужине, мне показалось, что твоя новая хозяюшка была не в настроении. Да и выглядит она не бог весть как. Как она себя вообще чувствует? Не высказывала никаких жалоб? Ну там мигрень, головокружение, недомогание?
– Да нет, доктор, что-то не припоминаю такого, – покачал головой Мэлори.
– И все же бледность не дает мне покоя. Впечатление, что ее что-то мучит. Случайно, не знаешь, что это могло быть?
Слуга поджал губы и потупил взор. Не составляло труда догадаться, что он знал причину неурядиц в доме Трелони.
– Что-то не ладится между его светлостью и его супругой? – не отставал Иеремия. – Случаются перепалки?
– Нет-нет, сэр, что вы.
– Тогда в чем дело? Мэлори, пойми, я лишь хочу помочь им обоим. А это сделать возможно только тогда, когда обо всем знаешь.
Камердинер понял, что загнан в угол, из которого просто так не выбраться.
– Пару раз я слышал, как ее светлость плакала у себя в спальне. Мне кажется, она очень несчастна.
– А почему она плакала, не знаешь?
– Не мое дело встревать в дела хозяев, доктор.
Иеремия удивленно поднял брови:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что его светлость обходится со своей супругой… Ну, скажем, не с подобающей учтивостью?
– Ох, сэр, прошу вас, не расспрашивайте меня больше ни о чем. Я никогда не пойду на то, чтобы говорить плохое о хозяевах.
Иеремия тяжело вздохнул.
– Ну ладно, Мэлори. Попытаюсь сам проникнуть в эту тайну.
Поднявшись, Иеремия решительно направился вниз и велел горничной отыскать хозяйку дома. Джейн оказалась в гостиной.
– Миледи, могу я просить вас побеседовать со мной наедине? Всего пять минут, не больше, – призвав на помощь всю вежливость, обратился он к Джейн.
Во взгляде Джейн мелькнуло беспокойство, и она, с явным усилием кивнув, жестом предложила иезуиту занять стоявшее тут же кресло.
– Чем могу вам помочь, доктор?
– Понимаете, в последнее время меня мучает одна загадка, представляющаяся мне настолько запутанной, что, боюсь, в одиночку мне с ней не справиться. Вероятно, лишь вы могли быть настолько любезны, что помогли бы мне. Больше помощи мне ожидать неоткуда и не от кого.
Молодая женщина с неподдельным изумлением посмотрела на Иеремию.
– Отчего вы считаете, что только я в силах помочь вам?
– Уверяю вас, это так!
– А о чем идет речь?
– О вас. Наверняка вы помните тот наш самый первый разговор в доме вашего дядюшки. Вы тогда дали понять, что всем сердцем любите сэра Орландо и что никого на свете в мужья не желаете.
– Помню, – едва слышно произнесла Джейн и опустила голову.
– Теперь ваше желание стало явью, однако счастья вам не принесло. Почему?
Лицо Джейн исказила гримаса муки, уголки ее рта задрожали, а изумрудный взор уподобился холодному морю.
– Миледи, умоляю вас, доверьтесь мне, – вкрадчиво произнес Иеремия. – Расскажите обо всем, что между вами происходит.
– Как я могу?! – всхлипывая, воскликнула она. И тут иезуит понял, что она близка к истерике. – Вы ведь его друг.
– Именно потому, что друг, я обязан знать обо всех его поступках! И ему от этого не легче, уж поверьте мне. Прошу вас, расскажите, что произошло?
Слезы полились по щекам Джейн.
– Ничего! – стиснув зубы, ответила она.
– Ничего?
– Когда он просил моей руки, я-то думала, что нравлюсь ему, что он любит меня, любит по-настоящему…
– Так и есть! – подтвердил Иеремия.
До него никак не доходил смысл того, отчего эта женщина так несчастна.
Джейн Трелони покачала головой.
– Нет, я ему неприятна. Возможно, далее отвратительна.
Слова Джейн буквально ошеломили доктора Фоконе, и в первую секунду он был не в силах произнести ни слова.
– Такого быть не может, миледи! Сэр Орландо обожает вас!
– Почему же в таком случае он ни разу ко мне не прикоснулся? – в отчаянии воскликнула она.
– То есть… он не выполняет свой долг супруга?
– Не выполняет. Он всегда приходит в спальню и ложится в постель поздно, думая, что я уже заснула. И встает в такую рань, когда я сплю. Целый день он проводит в суде или в Сарджентс-Инн.
Закрыв лицо руками, Джейн дала волю давно копившимся слезам.
– Когда я дома, он вообще не смотрит в мою сторону и почти не разговаривает со мной. Что мне делать? Как быть? Скажите мне, как я должна поступить?
Иеремия не знал, что и сказать в подобной ситуации. Поведение друга показалось ему необъяснимым.
– Миледи, твердо обещаю помочь вам, хотя еще и сам не знаю как. Но не утрачивайте надежду! Можете мне верить, я выясню причины столь непонятного поведения сэра Орландо.
С этими словами Иеремия поднялся и направился к двери. Полуобернувшись, он, вложив в свои слова всю убежденность, сказал:
– Я знаю, что он любит вас. И в это вы должны верить!
Глава 25
Иеремия, проведав одного из своих подопечных, собрался возвращаться к себе на Лондонский мост, как вдруг обогнавший его экипаж остановился.
– Доктор Фоконе! – послышался знакомый властный голос.
Иеремия подошел ближе.
– Ах, так это вы, мистер Форбс! Рад видеть вас в добром здравии! – вежливо приветствовал он главу семейства Форбс.
– Пустословие спокойно можете опустить, доктор. Усаживайтесь ко мне. Мне необходимо с вами переговорить.
Вздохнув, иезуит подчинился и уселся на переднюю скамью. Айзек Форбс нетерпеливо стукнул тростью по крыше, скомандовав кучеру ехать дальше.
– Что вас занесло в этот Богом забытый район, доктор? Здесь ошивается один только сброд.
– Это люди, сэр, и я пытаюсь избавить их от болезней, – спокойно, но с достоинством ответил Иеремия.
Старик Форбс презрительно фыркнул, но тему развивать не стал, а лишь покосился на иезуита.
– Похоже, вы предпочитаете исцелять тех, кому обычный лекарь не по карману, сэр.
Пастор понимал, куда клонит его собеседник, но решил промолчать.
– Вы ведь с меня за лечение внука и пенса не потребовали, доктор, – продолжал патриарх семейства. – Либо вы из тех, кто деньги ни во что не ставит, либо что-то у вас на уме.
Произнося этот монолог, старик пытливо всматривался в лицо пастора, однако тот выдержал взгляд.
– Я тут справился насчет вас в Королевской врачебной палате, так там о вас и слыхом не слыхали. Стало быть, и лицензии у вас нет.
– Верно, нет, – ответил Иеремия, стараясь говорить как можно беспечнее. – Я по примеру Томаса Сайдемана из Вестминстера целиком посвятил себя изучению простудных заболеваний. И пациенты мои, как вы совершенно справедливо подметили, без гроша в кармане. Судья Трелони наверняка поставил в известность об этом вашего сына, но тот, когда возникла необходимость, невзирая ни на что, решил послать именно за мной, да вдобавок посоветовал строго исполнять все мои предписания.
Айзек Форбс умолк, по-видимому, обдумывая сказанное иезуитом, и отвел взор. Иеремии оставалось надеяться, что его доводы возымели действие.
– Чудной вы народец – исследователи, – чуть свысока заметил старик. – Впрочем, и без этой лицензии Королевской врачебной палаты вы врач что надо, должен признать. Выходили моего внука. Поэтому прошу вас вновь обследовать его.
– Он снова нездоров? – обеспокоенно спросил Иеремия.
В ответ Форбс лишь махнул рукой.
– Да нет. Дело не в этом. Просто мне хочется быть уверенным, что он здоров. И здоров по-настоящему. Посему прошу вас осмотреть его, причем основательно.
– Но если мальчик ничем не болен…
– Черт вас побери, да не перечьте вы мне! Я желаю, чтобы вы осмотрели его, и обещаю по-царски вознаградить вас.
– Если с ребенком что-то не так, я, разумеется, сразу замечу это, – вслух размышлял Иеремия. – Он, случайно, не поранился? И кормилица не роняла его на пол?
Айзек Форбс с каменным лицом продолжал смотреть на Иеремию.
– Вам следует лишь установить одно – могу ли я рассчитывать, что из него вырастет здоровый, крепкий мужчина, – раздельно проговорил он. – Этот ребенок – мой единственный наследник. И ему предстоит решать очень важные дела, поверьте, очень важные. И принимать ответственные решения!
Иеремия, расслышав в голосе старика тревогу, наконец смекнул, в чем дело, и уступил.
– Хорошо, если вас устроит, завтра в течение дня я готов зайти к вам.
Форбс удовлетворенно кивнул. Экипаж остановился.
– Где это мы? – осведомился Иеремия.
– На одной из улиц, прилегающих к Темз-стрит. Здесь расположены мои склады. Я регулярно приезжаю сюда посмотреть, как идут дела. Здесь хранятся такие ценности, что… Я ведь торгую всем без исключения – тканями, мехами, шелком, табаком, сахаром, медом, вином, бренди, оливковым маслом. Это только здесь, а в других – уголь, лес, селитра, порох, смола, воск.
– А не рискованно ли держать столько огнеопасных товаров в одном месте? – с недоумением спросил Иеремия.
Старик саркастически улыбнулся.
– Еще как рискованно. Хватит одной-единственной искры, и все здесь взлетит на воздух. Тем не менее в Лондоне за складские и торговые площади с тебя дерут как полагается.
Слуга помог Айзеку Форбсу выбраться из кареты.
– Мой кучер довезет вас куда надо. До завтра, доктор!
Подходя утром следующего дня к дому Форбсов на Лиденхолл-стрит, он стал свидетелем удивительной картины: в доме приоткрылась боковая дверь, и через щель на улицу выглянул кто-то из слуг. Иеремия невольно замер на полушаге. Слуга, осторожно высунувшись, посмотрел сначала направо, потом налево, будто желая убедиться, что улица пуста. Иезуит поспешно скрылся за углом, который только что миновал, не выпуская из виду дверь дома. А она тем временем распахнулась, и наружу устремились один за другим люди в строгих одеждах, которые тут же стали расходиться в разные стороны. Их было человек двадцать, как показалось Иеремии. Иезуит усмехнулся про себя. Все понятно: оказывается, под кровом дома Форбсов обрела пристанище молельня пуритан.
Дождавшись, пока паства исчезнет из виду, Иеремия покинул укрытие и направился к главному входу в дом. Как и во время прошлых визитов, лакей смерил его весьма недоверчивым взглядом, но на сей раз Иеремия прекрасно понимал причину недоверия.
В холл к нему вышел Сэмюел Форбс.
– Доктор Фоконе, мой отец будет доволен, что вы не заставили себя ждать.
– Так он говорил вам, что я должен прийти?
– Да-да, он рассказал мне о вчерашней встрече с вами.
– Может, вы все-таки объясните мне, отчего отец так обеспокоен состоянием здоровья вашего сына, сэр? – обратился к нему Иеремия. – Насколько я могу заключить, ребенок вполне здоров.
Сэмюел Форбс согласно кивнул. И тут на верхней площадке лестницы внезапно появился какой-то мужчина. Явно не ожидая присутствия в холле Иеремии, он невольно замешкался и бросил многозначительный взгляд на сына главы семейства. Иеремия без труда узнал этого человека. Он видел его во время своего первого визита в этот дом, когда тот о чем-то беседовал с Айзеком Форбсом, уединившись у той же лестницы. И теперь не сомневался, кем был пришелец, с которым обычно суровый и недосягаемый старик Форбс был тогда столь необычно любезен.
«Стало быть, мы с вами в одной лодке, мистер Форбс», – отметил Иеремия. Он сам, будучи достаточно искушенным по части проведения подпольных богослужений, по неким, понятным лишь посвященному и неуловимым для остальных, признакам мог без труда определить цель, какой служил дом Форбсов. И незнакомец на лестнице не кто иной, как пастор-пуританин, только что произнесший здесь, причем наверняка не впервые, запрещенную законом проповедь. Доверенному лицу из слуг были поручены вопросы конспирации. Да, опасную игру ведет глава этого семейства! Стоит властям прознать, как все Форбсы разом угодят в застенки. Впрочем, Айзек Форбс был явно не из трусливых – плевать он хотел на законы того, кого не считал своим королем. Старика, столько повидавшего на свете, ничто не страшило за исключением доброго здравия собственного внука!
Сэмюел Форбс, поняв неловкое положение, в котором оказался пуританин, решил прийти к нему на помощь.
– Если вы ищете отца, он у себя, – обратился он к гостю.
Тот поспешно закивал и исчез из виду.
– Это друг семьи, он заехал к нам в Лондон на пару дней, – торопливо пояснил Форбс-младший, не назвав, однако, имени гостя. – Давайте-ка сходим к сыну, а потом я вам объясню, отчего отец решил вас вызвать.
В детской Темперанция беседовала с кормилицей, державшей мальчика на руках. Узнав Иеремию, молодая мать чуть смущенно улыбнулась ему.
Едва они вошли, Сэмюел отправил из детской кормилицу. Та без слов отдала ребенка матери и удалилась.
– Пару дней назад ко мне заезжал мой двоюродный брат Дэвид Дрейпер, – начал Сэмюел. – Отца не было, он куда-то отправился, очевидно по делам, однако ему, конечно же, доложили о визите одного из тех, кого он распорядился и на порог дома не пускать. Кроме того, известили его и о том, что Дэвид заглядывал в детскую.
Иеремия понимающе кивнул.
– Ясно. Недоверие вашего отца к своему родственнику и верному вассалу короля зашло настолько далеко, что он готов поверить даже в сглаз.
– Вы совершенно правы, доктор. Но готов вас заверить, что опасения моего отца абсолютно безосновательны. Дэвид ни секунды не оставался в нашем доме без присмотра. А до малыша даже и не дотронулся. Ему просто хотелось взглянуть на него. Ну и я не видел никаких причин ему отказать.
– А почему мистеру Дрейперу понадобилось являться к вам домой? – спросил Иеремия. – Уж ему-то следовало бы знать о последствиях визита в дом того, кто ненавидит его пуще всего на свете.
– Дело в том, что Дэвиду срочно понадобилась крупная сумма для весьма выгодного вложения, и он попросил денег в долг. Мы хоть и регулярно видимся с ним, выпиваем по кружке эля где-нибудь, но тогда он ждать не мог. Возможно, ему захотелось еще и позлить старика.
– Как реагировал ваш отец, узнав, что в его доме побывал мистер Дрейпер?
– Он пришел в бешенство, – со вздохом ответил Сэмюел. – Даже меня поразил этот взрыв ярости. Нет, все-таки дурно, очень дурно, что наши семьи пребывают в такой непримиримой вражде.
– Тебе ни за что не понять этого, сын! – раздался со стороны дверей ледяной голос.
Сэмюел и Иеремия, вздрогнув, повернулись и увидели на пороге Айзека Форбса. Старик стоял словно изваяние, грозно вцепившись в набалдашник трости. Оба и не услышали, как он вошел.
– Как осмеливаешься ты подвергать сомнению мои решения? – злобно прошипел глава семейства. – Страна под пятой у этого паскудника паписта, разрушающего страну бессмысленными войнами и губящего своих сограждан. Мы ввязались в войну с теми, кто связан с нами общей религией! Торговля приходит в упадок. Я за три месяца потерял два корабля. И ты еще спрашиваешь, почему я не желаю допускать в свой дом родственничков-роялистов?!
Сэмюел раскрыл было рот, намереваясь что-то возразить, но передумал и торопливо покинул детскую. Иеремия заметил, что Темперанция, съежившись от страха, готова провалиться сквозь землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52