У пастора достало такта воздержаться от вопросов и комментариев. Сейчас требовалось в первую очередь оказать медицинскую помощь. Отыскав в тигле нужную мазь, он осторожно стал наносить ее на веко пострадавшего глаза Алена. Тот покорно молчал, лишь изредка морщась от боли. Когда же иезуит повторно поинтересовался причиной произошедшего, за Риджуэя ответила леди Сен-Клер:
– Когда я пришла, три каких-то типа повалили мастера Риджуэя на операционный стол. У одного из них в руке я заметила нож. Но мой лакей прогнал их, пригрозив оружием.
– Кто были эти трое? – повернулся Иеремия к Алену.
Судорожно сглотнув, хирург нехотя ответил:
– Заводилой был Мартин Лэкстон.
– Лэкстон? С какой стати ему набрасываться на вас с ножом?
– Он обвинил меня в том, что я, мол, изнасиловал и обесчестил его сестру. Но ничего подобного не было! Клянусь вам, Иеремия, не было!
– Я бы в подобное никогда не поверил, друг мой, – заверил его пастор. – Но все-таки, что послужило поводом для обвинения?
– Этого я не знаю.
– Может быть лишь одно объяснение, – констатировал Иеремия. – Энн Лэкстон отчего-то понадобилось оклеветать вас. Одному Богу известно, отчего она так поступила. Но, боюсь, дело этим не исчерпается. Следует рассчитывать, что и ее отец предъявит вам счет. И я отнюдь не удивлюсь, если он с минуты на минуту явится сюда в сопровождении констебля и вас потащат в мэрию. Так что нам сейчас необходимо как можно скорее обзавестись солидным законником. И лучше всего обратиться к судье Трелони.
– Нет! – выкрикнул Ален. – Только не к его сиятельству.
– Поймите, никто не справится с данной ситуацией лучше сэра Орландо.
Лекарь понурил голову.
– Не знаю, как я посмотрю ему в глаза.
– Да поймите же, Ален, он, как и я, не заподозрит вас ни в чем подобном, – стараясь говорить как можно убедительнее, произнес Иеремия. – И прошу вас, отнеситесь ко всему как можно серьезнее – насильников ждет виселица.
Ужас исказил лицо Алена.
– Боже, я об этом и не подумал. Да-да, вы правы.
– Идемте, нам нельзя терять времени. Необходимо опередить мастера Лэкстона. Я отнюдь не жажду лицезреть вас за решеткой.
Пока Ален поднимался в свою комнату за новыми сапогами, Иеремия извинился перед леди Сен-Клер, присутствия которой он, занимаясь Аленом, просто-напросто не замечал. Но она не спешила и готова была дождаться возвращения обоих.
На пути к дому судьи на Чэнсери-лейн мысли вихрем неслись в голове Алена. Как это могло произойти? Что побудило Энн обвинить его в изнасиловании? Ведь она сама пришла к нему. Или он каким-то образом ошибается? Ален вообще с трудом мог восстановить в памяти события второй половины того дня. Но в том, что девушка сама предложила подняться к нему в комнату, он ни на йоту не сомневался, а вот все произошедшее после было скрыто пеленой стыда и неуверенности. Ему казалось, что уже непосредственно во время акта Энн повела себя как-то странно, словно Ален был ей отвратителен. И внутренний голос укорял Риджуэя в том, что ему следовало заметить это тогда и остановиться, пока не поздно. Но он не остановился. Страсть оказалась сильнее, она переборола все сдерживающие факторы. А теперь? Разве он так уж и невиновен? Стыд не дал сформироваться этой мысли. Нет, такого не могло быть! Уже сама мысль о том, чтобы насильственным путем добиваться чего бы то ни было, не важно чего, была неприемлема для Алена. Это было нечто совершенно чужеродное его натуре. И он пытался убедить себя, что и Энн Лэкстон ничуть не меньше его хотела этого, но подавить сомнение не мог.
На Чэнсери-лейн Иеремии и Алену сообщили, что судья Трелони отправился в Сарджентс-Инн, и им ничего не оставалось, как идти на Флит-стрит, Когда они объяснили сэру Орландо цель прихода, тот, незамедлительно отложив все дела, выслушал их в своем кабинете.
– Боже милостивый, кто это вас так изукрасил? – озабоченно воскликнул сэр Орландо, увидев покрытое кровоподтеками лицо Алена.
Иеремия в двух словах передал судье суть инцидента.
– Милорд, вы можете посоветовать мастеру Риджуэю, как дальше действовать? Ведь речь идет о заведомо ложном обвинении.
Сэр Орландо, внимательно выслушав их, некоторое время молчал, раздумывая.
– М-да… Все на самом деле весьма печально. Давайте рассмотрим юридическую сторону обстоятельств. Строго говоря, изнасилование – преступление, за которое полагается смертная казнь. – Услышав эту фразу из уст судьи, Ален невольно застонал. – И время от времени насильников действительно вешают, хотя, признаться, это происходит не столь часто. Необходимы свидетели, а преступник должен быть схвачен, как говорится, с поличным. В вашем случае ни о чем подобном речи быть не может. И даже если вы предстанете перед судом на основании одних лишь показаний девушки, вас не смогут обвинить в столь тяжком преступлении.
Ален вздохнул с облегчением.
– Но есть и другой способ привлечь вас к ответственности, – продолжал судья. – Судам довольно редко приходится рассматривать дела об изнасиловании – ну от силы, может быть, раз в год, – поскольку жертве бывает нелегко доказать состав преступления при отсутствии свидетелей. И большинство их довольствуется тем, что пытается обвинить злоумышленника в попытке изнасилования. А тут никаких доказательств не требуется – правда, и наказания за сие деяние не такое уж и строгое. К тому же суд, как правило, принимает сторону жертвы; он готов поверить скорее ей и признать подсудимого виновным. Нередко эти дела рассматриваются и мировыми судьями, а не более высокими инстанциями, по причине куда меньших расходов для истца. Так что вполне можно предположить, что семья девушки пойдет именно этим путем.
– А если меня и на самом деле признают виновным, о каком наказании может идти речь? – глухим голосом спросил Ален.
– Все будет зависеть от судьи. От нескольких месяцев тюрьмы до выставления к позорному столбу.
– К позорному столбу? – в ужасе воскликнул Иеремия. – Да ведь это равносильно смертной казни!
– Вероятно, вы правы, святой отец, – вынужден был признать Трелони. – Толпа черни удержу не знает – случается, преступника забрасывают гнилыми овощами, но иногда в ход идут и камни, которыми его забивают до полусмерти. Однако и здесь есть выход – судья волен назначить пригвожденному к позорному столбу защиту. Так что особенно не тревожьтесь, мастер Риджуэй. Если события станут развиваться по самому худшему пути, я использую весь свой авторитет, чтобы помочь вам. Это я вам обещаю.
Встреча с судьей немного успокоила обоих. Когда вернулись на Патерностер-роу, выяснилось, что их дожидается не только леди Сен-Клер. Едва они оказались на пороге, как со стула вскочил весьма воинственно настроенный мастер Лэкстон. Аморе, пока хозяев не было, любезно предложила ему присесть, а кроме того, угостила лучшим вином, какое только отыскалось в доме, и все ради того, чтобы улестить крайне раздосадованного гостя.
Завидев физиономию Алена, Лэкстон с циничной ухмылкой произнес:
– Как я вижу, мой сынок неплохо потрудился, чтобы проучить вас как подобает. Надеюсь, он не переусердствовал.
Иеремия и Ален продолжали молча смотреть на незваного гостя.
– Клянусь Богом, я всерьез намерен был привлечь вас к суду за то, что вы натворили, – продолжал мастер Лэкстон. – Но когда нам с Энн в магистрате сказали, что вас за это вздернут, девчонка призналась, что это было, строго говоря, не изнасилование, что она просто не смогла устоять перед вашим обаянием. Что ничуть не умеряет позора вашего деяния, но хотя бы избавляет вас от виселицы.
Ален почувствовал облегчение, но ненадолго.
– Я еще не закончил, мастер Риджуэй, – резко произнес Лэкстон. – Поскольку вы имели наглость обесчестить мою дочь, обрюхатив ее, я считаю, что в данной ситуации вам надлежит собрать все остатки благородства и взять ее в жены.
– Разве она беременна? – ужаснулся Ален.
– У нее во чреве ваш ребенок, посему вы женитесь на ней, как это и подобает, – ядовито-вкрадчиво произнес Лэкстон.
Ален не верил своим ушам. Неужели судьба так ополчилась на него, что даже этот пустяк должен был обернуться столь серьезными последствиями? В мире полно женщин, годами пытающихся забеременеть, и все без толку. Но, будучи врачом, он не мог отрицать подобной возможности, посему пристыженно молчал.
Видя, что его друг и слова не молвит в свою защиту, Иеремия бросил на него полный отчаяния взгляд. Какое-то время иезуит не желал верить в произошедшее, однако обвинение мастера Лэкстона вдруг показалось ему вполне обоснованным.
– Даю вам три дня на размышление, – подвел итог сказанному Лэкстон. – Если по прошествии их вы не поступите как велит вам ваш долг джентльмена, я найду средство принудить вас к этому. И не надейтесь, что я отступлюсь!
С этими словами, олицетворявшими неприкрытую угрозу, он покинул дом на Патерностер-роу.
Ален беспомощно посмотрел на своего друга пастора.
– Почему вы ничего не сказали мне о том, что переспали с этой девушкой? – сухо спросил Иеремия. – Побоялись, что я устрою вам знатную головомойку? Как вы могли, Ален, как вы могли? Ей же всего шестнадцать, она почти ребенок!
– Прощу вас, выслушайте меня. Все было не так, как вы думаете, – попытался оправдаться лекарь.
– Так вы на самом деле овладели ею или нет? – грозно вопросил пастор, пропуская мимо ушей отговорки Алена.
– Да, но…
– Вот что, не утруждайте себя увиливаниями. Так вы только ухудшаете положение!
Иеремия почувствовал, что вот-вот захлебнется охватившим его гневом, и всеми силами старался сдержаться, не позволить себе высказать то, что накипело на душе. Чтобы успокоиться, он принялся расхаживать взад-вперед по лечебнице. Ален, испустив стон отчаяния, опустился на стоявший тут же табурет.
Перепалка с Иеремией заставила его даже позабыть о присутствии леди Сен-Клер. Женщина не вмешивалась в их разговор, предпочитая безмолвно слушать. Теперь она подошла к Алену и остановилась. Лекарь поднял голову и сдавленно произнес:
– Теперь уж наверняка и вы презираете меня, миледи.
Аморе едва заметно покачала головой.
– Он вас не презирает, а только возмущен тем, что вы ему лгали.
– А как я мог не лгать? Я всеми силами пытался забыть об этом.
– Вы не хотите рассказать мне, как все было на самом деле?
Ален здоровым правым глазом изумленно уставился на леди Сен-Клер.
– Вас это на самом деле интересует?
– Мастер Риджуэй, поверьте, я неплохо знаю вас, – желая утешить молодого человека, с улыбкой ответила Аморе. – И знаю, что вы не из тех, кто намеренно станет причинять зло ближнему. Нет, за всем этим кроется нечто другое. Расскажите мне обо всем по порядку.
Ален начал рассказывать – сначала неуверенно, спотыкаясь на каждом слове, потом, успокоившись, заговорил так, что его трудно было остановить.
– Как вы считаете, для чего девушке было приходить к вам? – спросила Аморе, когда он закончил. – Может, она влюблена в вас?
– Разве в этом случае она стала бы наговаривать на меня? – вопросом на вопрос ответил Ален. В голосе лекаря звучала ирония.
– Знаете, женщины, если влюблены, творят такие странные вещи. Энн Лэкстон наслышана о вас. И посему рассчитывала, что сумеет завлечь вас. Не сомневаюсь, что ею двигало определенное намерение, когда она пришла к вам. Возможно, для нее было очень важно забеременеть именно от вас.
– Почему, позвольте спросить?
– Чтобы женить вас на себе. Причина может быть какой угодно. Не верю, чтобы в ее планы входило обвинить вас в изнасиловании. Наверняка так вышло случайно, вследствие какого-то непредвиденного поворота событий.
– И что же мне теперь, дать надеть на себя оковы брака?
– А это так страшно для вас? – снисходительно улыбнулась Аморе.
– Вам этого не понять, мадам, – ответил лекарь. И про себя добавил: «Вы женщина».
Не мог он объяснить ей, отчего у него сама мысль о супружестве вызывала чуть ли не тошноту.
– Нет ничего на свете слаще свободы! – убежденно пояснил он. – Свободы днем и ночью посвящать себя работе, постигать новое, собирать опыт и не думать ни о женах, ни о детях. Не желаю никакого вмешательства в мою жизнь, каковое мне даже пытаются прописать в качестве лекарства, не желаю, чтобы кто-нибудь час за часом планировал все мое время…
– …или читал мне гневные проповеди о греховности плотских утех вне лона брака, – игриво закончила за него Аморе.
Ален опустил голову.
– Нет, вы не можете меня понять.
– Как раз я-то и могу, друг мой, – с улыбкой продолжила леди де Сен-Клер. – Хоть я и женщина.
Пораженный столь неожиданным признанием, Ален непонимающе уставился на свою собеседницу.
– И женщина способна оценить свободу, если уж на нее снизошло счастье познать ее, – негромко продолжала Аморе. – Вы что же, верите, что все женщины только и грезят о том, как бы поскорее попасть под строгий надзор супруга и, что ни год, подбрасывать ему очередного наследника? Нет уж, как раз я очень хорошо вас понимаю, поверьте, и не завидую положению, в котором вы оказались. Что вы намерены в этой связи предпринять? Ведь стоит вам отказаться взять в жены эту девицу, как на вас непременно надавят со всех сторон.
– Это я понимаю. Но пусть будет так, – решительно заявил он.
– Думаете, этот тип, который явился сюда избить вас, снова нагрянет? – озабоченно спросила Аморе. – Может, все же лучше будет оставить здесь у вас моего Уильяма?
Ален благодарно улыбнулся, тронутый заботой этой женщины.
– Нет-нет, думаю, в этом нет нужды. Мастер Лэкстон явно посвятил своего сынка в то, что Энн Лэкстон солгала насчет изнасилования, и Мартин сюда не явится. Что же мне теперь, бегать от него всю оставшуюся жизнь?
Лекарь силился вложить в эти слова всю свою решимость, но Аморе, будучи женщиной проницательной и тонко чувствующей, мгновенно уловила, что он просто пытается успокоить ее. Нет, теперь он будет просыпаться по ночам от малейшего шороха, а на улице постоянно озираться, не увязался ли за ним Мартин Лэкстон.
Глава 13
Карета сэра Орландо Трелони проехала через ворота Ладгейт, направляясь в центр города, миновала Чипсайд и Поултри и добралась до Корнхилла. Здесь располагалась Королевская биржа, основанная одним из богатейших лондонских купцов, сэром Томасом Грэшемом, по примеру антверпенской.
Карета судьи угодила в толчею – улицу заполонили повозки, верховые, пешие, и Трелони решил выйти и вместе с лакеем пробиваться к бирже пешком. Через высокую двойную арку пришедшие попадали во внутренний двор, образованный флигелями здания. Здесь встречались купцы, торговцы, представители дворянства, сюда наведывались и простые домохозяйки и экономки. Одни заключали сделки, другие приобретали все необходимое в пристроившихся тут же лавках торговцев сукном, полотном, шелком, в мастерских ювелиров, модисток и прочих ремесленников. Над зданием возвышалась башня колокольни с часами, увенчанная золотым кузнечиком – гербом дома Грэшемов.
Сэр Орландо укрылся в колоннаде, охватывавшей четырехугольник биржи, не желая попасть под зарядивший с утра нудный, моросящий дождь. К великой досаде, его примеру последовали и другие, и вскоре в собравшейся здесь толпе невозможно было повернуться. Скульптурные изображения королей Англии, начиная с Эдуарда Исповедника, невозмутимо взирали из ниш на людскую толпу. Рядом с ними в камне был увековечен и основатель биржи.
Не выдержав, Трелони решил пробиться к лавке своего часовщика и уже проклинал себя за то, что не поручил эту миссию кому-нибудь из своих слуг. Единственное, что удержало его от этого, – вероятность покупки новых часов, если старые окажутся никуда не годными. Но стоило ему заметить мелькнувшее в толпе знакомое бледное личико, глаза неповторимого изумрудного оттенка, изящный ротик и эти пепельные кудри, как раздражение судьи будто рукой сняло.
Секунду или две Трелони стоял как вкопанный, не в силах сдвинуться с места. На его счастье, мисс Джейн Райдер в сопровождении лакея и служанки направлялась как раз в его сторону и вскоре уже стояла перед сэром Орландо, приветливо улыбаясь.
– Какая приятная встреча, милорд!
В голосе Джейн слышалась нескрываемая радость.
– Что привело вас на Королевскую биржу?
– Да вот хочу зайти к мастеру Эймсу, ювелиру и часовщику, забрать из ремонта часы, – смущенно ответил сэр Орландо. Он не понимал, отчего в присутствии Джейн Райдер его охватывало непонятное стеснение. – Ну а вы, мисс, собрались за покупками?
– И да и нет. Вы же знаете моего кузена Джеймса, милорд, – с иронией заговорила девушка. – Он настолько поглощен развлечениями, что не в состоянии выбрать время, чтобы купить себе новый галстук.
– Ну что вы! Наверняка он просто решил довериться вашему безупречному вкусу, мадам. Разрешите проводить вас? А то, не дай Бог, в здешней толчее с вами что-нибудь случится. Тогда я буду безутешен.
– Ваше общество делает мне честь, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Когда я пришла, три каких-то типа повалили мастера Риджуэя на операционный стол. У одного из них в руке я заметила нож. Но мой лакей прогнал их, пригрозив оружием.
– Кто были эти трое? – повернулся Иеремия к Алену.
Судорожно сглотнув, хирург нехотя ответил:
– Заводилой был Мартин Лэкстон.
– Лэкстон? С какой стати ему набрасываться на вас с ножом?
– Он обвинил меня в том, что я, мол, изнасиловал и обесчестил его сестру. Но ничего подобного не было! Клянусь вам, Иеремия, не было!
– Я бы в подобное никогда не поверил, друг мой, – заверил его пастор. – Но все-таки, что послужило поводом для обвинения?
– Этого я не знаю.
– Может быть лишь одно объяснение, – констатировал Иеремия. – Энн Лэкстон отчего-то понадобилось оклеветать вас. Одному Богу известно, отчего она так поступила. Но, боюсь, дело этим не исчерпается. Следует рассчитывать, что и ее отец предъявит вам счет. И я отнюдь не удивлюсь, если он с минуты на минуту явится сюда в сопровождении констебля и вас потащат в мэрию. Так что нам сейчас необходимо как можно скорее обзавестись солидным законником. И лучше всего обратиться к судье Трелони.
– Нет! – выкрикнул Ален. – Только не к его сиятельству.
– Поймите, никто не справится с данной ситуацией лучше сэра Орландо.
Лекарь понурил голову.
– Не знаю, как я посмотрю ему в глаза.
– Да поймите же, Ален, он, как и я, не заподозрит вас ни в чем подобном, – стараясь говорить как можно убедительнее, произнес Иеремия. – И прошу вас, отнеситесь ко всему как можно серьезнее – насильников ждет виселица.
Ужас исказил лицо Алена.
– Боже, я об этом и не подумал. Да-да, вы правы.
– Идемте, нам нельзя терять времени. Необходимо опередить мастера Лэкстона. Я отнюдь не жажду лицезреть вас за решеткой.
Пока Ален поднимался в свою комнату за новыми сапогами, Иеремия извинился перед леди Сен-Клер, присутствия которой он, занимаясь Аленом, просто-напросто не замечал. Но она не спешила и готова была дождаться возвращения обоих.
На пути к дому судьи на Чэнсери-лейн мысли вихрем неслись в голове Алена. Как это могло произойти? Что побудило Энн обвинить его в изнасиловании? Ведь она сама пришла к нему. Или он каким-то образом ошибается? Ален вообще с трудом мог восстановить в памяти события второй половины того дня. Но в том, что девушка сама предложила подняться к нему в комнату, он ни на йоту не сомневался, а вот все произошедшее после было скрыто пеленой стыда и неуверенности. Ему казалось, что уже непосредственно во время акта Энн повела себя как-то странно, словно Ален был ей отвратителен. И внутренний голос укорял Риджуэя в том, что ему следовало заметить это тогда и остановиться, пока не поздно. Но он не остановился. Страсть оказалась сильнее, она переборола все сдерживающие факторы. А теперь? Разве он так уж и невиновен? Стыд не дал сформироваться этой мысли. Нет, такого не могло быть! Уже сама мысль о том, чтобы насильственным путем добиваться чего бы то ни было, не важно чего, была неприемлема для Алена. Это было нечто совершенно чужеродное его натуре. И он пытался убедить себя, что и Энн Лэкстон ничуть не меньше его хотела этого, но подавить сомнение не мог.
На Чэнсери-лейн Иеремии и Алену сообщили, что судья Трелони отправился в Сарджентс-Инн, и им ничего не оставалось, как идти на Флит-стрит, Когда они объяснили сэру Орландо цель прихода, тот, незамедлительно отложив все дела, выслушал их в своем кабинете.
– Боже милостивый, кто это вас так изукрасил? – озабоченно воскликнул сэр Орландо, увидев покрытое кровоподтеками лицо Алена.
Иеремия в двух словах передал судье суть инцидента.
– Милорд, вы можете посоветовать мастеру Риджуэю, как дальше действовать? Ведь речь идет о заведомо ложном обвинении.
Сэр Орландо, внимательно выслушав их, некоторое время молчал, раздумывая.
– М-да… Все на самом деле весьма печально. Давайте рассмотрим юридическую сторону обстоятельств. Строго говоря, изнасилование – преступление, за которое полагается смертная казнь. – Услышав эту фразу из уст судьи, Ален невольно застонал. – И время от времени насильников действительно вешают, хотя, признаться, это происходит не столь часто. Необходимы свидетели, а преступник должен быть схвачен, как говорится, с поличным. В вашем случае ни о чем подобном речи быть не может. И даже если вы предстанете перед судом на основании одних лишь показаний девушки, вас не смогут обвинить в столь тяжком преступлении.
Ален вздохнул с облегчением.
– Но есть и другой способ привлечь вас к ответственности, – продолжал судья. – Судам довольно редко приходится рассматривать дела об изнасиловании – ну от силы, может быть, раз в год, – поскольку жертве бывает нелегко доказать состав преступления при отсутствии свидетелей. И большинство их довольствуется тем, что пытается обвинить злоумышленника в попытке изнасилования. А тут никаких доказательств не требуется – правда, и наказания за сие деяние не такое уж и строгое. К тому же суд, как правило, принимает сторону жертвы; он готов поверить скорее ей и признать подсудимого виновным. Нередко эти дела рассматриваются и мировыми судьями, а не более высокими инстанциями, по причине куда меньших расходов для истца. Так что вполне можно предположить, что семья девушки пойдет именно этим путем.
– А если меня и на самом деле признают виновным, о каком наказании может идти речь? – глухим голосом спросил Ален.
– Все будет зависеть от судьи. От нескольких месяцев тюрьмы до выставления к позорному столбу.
– К позорному столбу? – в ужасе воскликнул Иеремия. – Да ведь это равносильно смертной казни!
– Вероятно, вы правы, святой отец, – вынужден был признать Трелони. – Толпа черни удержу не знает – случается, преступника забрасывают гнилыми овощами, но иногда в ход идут и камни, которыми его забивают до полусмерти. Однако и здесь есть выход – судья волен назначить пригвожденному к позорному столбу защиту. Так что особенно не тревожьтесь, мастер Риджуэй. Если события станут развиваться по самому худшему пути, я использую весь свой авторитет, чтобы помочь вам. Это я вам обещаю.
Встреча с судьей немного успокоила обоих. Когда вернулись на Патерностер-роу, выяснилось, что их дожидается не только леди Сен-Клер. Едва они оказались на пороге, как со стула вскочил весьма воинственно настроенный мастер Лэкстон. Аморе, пока хозяев не было, любезно предложила ему присесть, а кроме того, угостила лучшим вином, какое только отыскалось в доме, и все ради того, чтобы улестить крайне раздосадованного гостя.
Завидев физиономию Алена, Лэкстон с циничной ухмылкой произнес:
– Как я вижу, мой сынок неплохо потрудился, чтобы проучить вас как подобает. Надеюсь, он не переусердствовал.
Иеремия и Ален продолжали молча смотреть на незваного гостя.
– Клянусь Богом, я всерьез намерен был привлечь вас к суду за то, что вы натворили, – продолжал мастер Лэкстон. – Но когда нам с Энн в магистрате сказали, что вас за это вздернут, девчонка призналась, что это было, строго говоря, не изнасилование, что она просто не смогла устоять перед вашим обаянием. Что ничуть не умеряет позора вашего деяния, но хотя бы избавляет вас от виселицы.
Ален почувствовал облегчение, но ненадолго.
– Я еще не закончил, мастер Риджуэй, – резко произнес Лэкстон. – Поскольку вы имели наглость обесчестить мою дочь, обрюхатив ее, я считаю, что в данной ситуации вам надлежит собрать все остатки благородства и взять ее в жены.
– Разве она беременна? – ужаснулся Ален.
– У нее во чреве ваш ребенок, посему вы женитесь на ней, как это и подобает, – ядовито-вкрадчиво произнес Лэкстон.
Ален не верил своим ушам. Неужели судьба так ополчилась на него, что даже этот пустяк должен был обернуться столь серьезными последствиями? В мире полно женщин, годами пытающихся забеременеть, и все без толку. Но, будучи врачом, он не мог отрицать подобной возможности, посему пристыженно молчал.
Видя, что его друг и слова не молвит в свою защиту, Иеремия бросил на него полный отчаяния взгляд. Какое-то время иезуит не желал верить в произошедшее, однако обвинение мастера Лэкстона вдруг показалось ему вполне обоснованным.
– Даю вам три дня на размышление, – подвел итог сказанному Лэкстон. – Если по прошествии их вы не поступите как велит вам ваш долг джентльмена, я найду средство принудить вас к этому. И не надейтесь, что я отступлюсь!
С этими словами, олицетворявшими неприкрытую угрозу, он покинул дом на Патерностер-роу.
Ален беспомощно посмотрел на своего друга пастора.
– Почему вы ничего не сказали мне о том, что переспали с этой девушкой? – сухо спросил Иеремия. – Побоялись, что я устрою вам знатную головомойку? Как вы могли, Ален, как вы могли? Ей же всего шестнадцать, она почти ребенок!
– Прощу вас, выслушайте меня. Все было не так, как вы думаете, – попытался оправдаться лекарь.
– Так вы на самом деле овладели ею или нет? – грозно вопросил пастор, пропуская мимо ушей отговорки Алена.
– Да, но…
– Вот что, не утруждайте себя увиливаниями. Так вы только ухудшаете положение!
Иеремия почувствовал, что вот-вот захлебнется охватившим его гневом, и всеми силами старался сдержаться, не позволить себе высказать то, что накипело на душе. Чтобы успокоиться, он принялся расхаживать взад-вперед по лечебнице. Ален, испустив стон отчаяния, опустился на стоявший тут же табурет.
Перепалка с Иеремией заставила его даже позабыть о присутствии леди Сен-Клер. Женщина не вмешивалась в их разговор, предпочитая безмолвно слушать. Теперь она подошла к Алену и остановилась. Лекарь поднял голову и сдавленно произнес:
– Теперь уж наверняка и вы презираете меня, миледи.
Аморе едва заметно покачала головой.
– Он вас не презирает, а только возмущен тем, что вы ему лгали.
– А как я мог не лгать? Я всеми силами пытался забыть об этом.
– Вы не хотите рассказать мне, как все было на самом деле?
Ален здоровым правым глазом изумленно уставился на леди Сен-Клер.
– Вас это на самом деле интересует?
– Мастер Риджуэй, поверьте, я неплохо знаю вас, – желая утешить молодого человека, с улыбкой ответила Аморе. – И знаю, что вы не из тех, кто намеренно станет причинять зло ближнему. Нет, за всем этим кроется нечто другое. Расскажите мне обо всем по порядку.
Ален начал рассказывать – сначала неуверенно, спотыкаясь на каждом слове, потом, успокоившись, заговорил так, что его трудно было остановить.
– Как вы считаете, для чего девушке было приходить к вам? – спросила Аморе, когда он закончил. – Может, она влюблена в вас?
– Разве в этом случае она стала бы наговаривать на меня? – вопросом на вопрос ответил Ален. В голосе лекаря звучала ирония.
– Знаете, женщины, если влюблены, творят такие странные вещи. Энн Лэкстон наслышана о вас. И посему рассчитывала, что сумеет завлечь вас. Не сомневаюсь, что ею двигало определенное намерение, когда она пришла к вам. Возможно, для нее было очень важно забеременеть именно от вас.
– Почему, позвольте спросить?
– Чтобы женить вас на себе. Причина может быть какой угодно. Не верю, чтобы в ее планы входило обвинить вас в изнасиловании. Наверняка так вышло случайно, вследствие какого-то непредвиденного поворота событий.
– И что же мне теперь, дать надеть на себя оковы брака?
– А это так страшно для вас? – снисходительно улыбнулась Аморе.
– Вам этого не понять, мадам, – ответил лекарь. И про себя добавил: «Вы женщина».
Не мог он объяснить ей, отчего у него сама мысль о супружестве вызывала чуть ли не тошноту.
– Нет ничего на свете слаще свободы! – убежденно пояснил он. – Свободы днем и ночью посвящать себя работе, постигать новое, собирать опыт и не думать ни о женах, ни о детях. Не желаю никакого вмешательства в мою жизнь, каковое мне даже пытаются прописать в качестве лекарства, не желаю, чтобы кто-нибудь час за часом планировал все мое время…
– …или читал мне гневные проповеди о греховности плотских утех вне лона брака, – игриво закончила за него Аморе.
Ален опустил голову.
– Нет, вы не можете меня понять.
– Как раз я-то и могу, друг мой, – с улыбкой продолжила леди де Сен-Клер. – Хоть я и женщина.
Пораженный столь неожиданным признанием, Ален непонимающе уставился на свою собеседницу.
– И женщина способна оценить свободу, если уж на нее снизошло счастье познать ее, – негромко продолжала Аморе. – Вы что же, верите, что все женщины только и грезят о том, как бы поскорее попасть под строгий надзор супруга и, что ни год, подбрасывать ему очередного наследника? Нет уж, как раз я очень хорошо вас понимаю, поверьте, и не завидую положению, в котором вы оказались. Что вы намерены в этой связи предпринять? Ведь стоит вам отказаться взять в жены эту девицу, как на вас непременно надавят со всех сторон.
– Это я понимаю. Но пусть будет так, – решительно заявил он.
– Думаете, этот тип, который явился сюда избить вас, снова нагрянет? – озабоченно спросила Аморе. – Может, все же лучше будет оставить здесь у вас моего Уильяма?
Ален благодарно улыбнулся, тронутый заботой этой женщины.
– Нет-нет, думаю, в этом нет нужды. Мастер Лэкстон явно посвятил своего сынка в то, что Энн Лэкстон солгала насчет изнасилования, и Мартин сюда не явится. Что же мне теперь, бегать от него всю оставшуюся жизнь?
Лекарь силился вложить в эти слова всю свою решимость, но Аморе, будучи женщиной проницательной и тонко чувствующей, мгновенно уловила, что он просто пытается успокоить ее. Нет, теперь он будет просыпаться по ночам от малейшего шороха, а на улице постоянно озираться, не увязался ли за ним Мартин Лэкстон.
Глава 13
Карета сэра Орландо Трелони проехала через ворота Ладгейт, направляясь в центр города, миновала Чипсайд и Поултри и добралась до Корнхилла. Здесь располагалась Королевская биржа, основанная одним из богатейших лондонских купцов, сэром Томасом Грэшемом, по примеру антверпенской.
Карета судьи угодила в толчею – улицу заполонили повозки, верховые, пешие, и Трелони решил выйти и вместе с лакеем пробиваться к бирже пешком. Через высокую двойную арку пришедшие попадали во внутренний двор, образованный флигелями здания. Здесь встречались купцы, торговцы, представители дворянства, сюда наведывались и простые домохозяйки и экономки. Одни заключали сделки, другие приобретали все необходимое в пристроившихся тут же лавках торговцев сукном, полотном, шелком, в мастерских ювелиров, модисток и прочих ремесленников. Над зданием возвышалась башня колокольни с часами, увенчанная золотым кузнечиком – гербом дома Грэшемов.
Сэр Орландо укрылся в колоннаде, охватывавшей четырехугольник биржи, не желая попасть под зарядивший с утра нудный, моросящий дождь. К великой досаде, его примеру последовали и другие, и вскоре в собравшейся здесь толпе невозможно было повернуться. Скульптурные изображения королей Англии, начиная с Эдуарда Исповедника, невозмутимо взирали из ниш на людскую толпу. Рядом с ними в камне был увековечен и основатель биржи.
Не выдержав, Трелони решил пробиться к лавке своего часовщика и уже проклинал себя за то, что не поручил эту миссию кому-нибудь из своих слуг. Единственное, что удержало его от этого, – вероятность покупки новых часов, если старые окажутся никуда не годными. Но стоило ему заметить мелькнувшее в толпе знакомое бледное личико, глаза неповторимого изумрудного оттенка, изящный ротик и эти пепельные кудри, как раздражение судьи будто рукой сняло.
Секунду или две Трелони стоял как вкопанный, не в силах сдвинуться с места. На его счастье, мисс Джейн Райдер в сопровождении лакея и служанки направлялась как раз в его сторону и вскоре уже стояла перед сэром Орландо, приветливо улыбаясь.
– Какая приятная встреча, милорд!
В голосе Джейн слышалась нескрываемая радость.
– Что привело вас на Королевскую биржу?
– Да вот хочу зайти к мастеру Эймсу, ювелиру и часовщику, забрать из ремонта часы, – смущенно ответил сэр Орландо. Он не понимал, отчего в присутствии Джейн Райдер его охватывало непонятное стеснение. – Ну а вы, мисс, собрались за покупками?
– И да и нет. Вы же знаете моего кузена Джеймса, милорд, – с иронией заговорила девушка. – Он настолько поглощен развлечениями, что не в состоянии выбрать время, чтобы купить себе новый галстук.
– Ну что вы! Наверняка он просто решил довериться вашему безупречному вкусу, мадам. Разрешите проводить вас? А то, не дай Бог, в здешней толчее с вами что-нибудь случится. Тогда я буду безутешен.
– Ваше общество делает мне честь, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52