«А киллер – это престижно, говорит он мне. Вы представляете?! Нормальный человек может так сказать?!»
Морозко и раненый им оперативник Григорьев почти ровесники. Увы, нынешней молодёжи фигура преступника кажется куда более романтической и притягательной, нежели страж закона.
* * *
Слово было за судом. Следствие предоставило в его распоряжение исчерпывающие доказательства. Макара Подчуфарова городской суд приговорил к 15 годам лишения свободы за соучастие и подстрекательство к убийству. Никиту Морозко медицинская комиссия признала невменяемым. Диагноз: шизофрения.
И, возможно, следователь Галеев остался бы доволен результатами своей работы, если бы не два обстоятельства. Во-первых, Морозко вышел на суд как сложившийся рецидивист.
Во-вторых, суд превратился в шоу благодаря стараниям профессора Синельникова, бывшего предпринимателя, который с некоторого времени активно включился в работу партийного движения «Интеллектуальный резерв России», и завоёвывавшего электорат левацкими лозунгами. Узнав о предстоящем процессе, он добился, чтобы это был суд присяжных, и привлёк грамотных адвокатов.
Не имея возможности что-либо возразить против предъявленных улик, защитник приводил доводы, которые могли подействовать на кого угодно, но только не на профессионального судью.
«…Никита рос без отца, а тех многочисленных мужчин, которые приходили к его матери, глубоко презирал. В детстве он часто заставал мать в сильном опьянении. Но он остался с ней, даже после того, как его брат и сестра ушли из дома. Ему пришлось бросить школу, чтобы пойти на работу…
…Как знать, может болезнь толкнула его на преступление; а может, наоборот – преступление, спланированное и совершённое Подчуфаровым, спровоцировало развитие недуга. Медицине предстоит разобраться в скрытых причинах произошедшего…
…во всяком случае, в отличие от Подчуфарова, продолжающего отрицать свою вину, Никита Морозко, возможно, болен, но не безнадёжно. Посмотрите на него, он раскаивается, и его раскаяние искренно…»
И эта речь, рассчитанная разве что на плаксивых дур, сработала. Присяжные забыли о предыдущих двадцати семи эпизодах, где обвиняемый Морозко был в деле, так же как забыл о двух залитых кровью жертвах на лестничной площадке. И не приняли во внимание, что если исполнитель и не был профессиональным убийцей, то скоро станет. Морозко был отправлен на принудительное лечение, хоть обвинитель и настаивал на переосвидетельствовании, справедливо полагая, что результаты медкомиссии – дело рук Синельникова, всё-таки он профессор медакадемии. После процесса никто не стал подавать кассацию – родственников, или других заинтересованных лиц, у Рукавишниковых не оказалось. А газеты запестрели заголовками:
«Справедливость восторжествовала благодаря Интеллектуальному резерву России», «Ещё одна жертва произвола властей спасена», и т. д.
У сотрудников милиции, видевших Морозко, было стойкое ощущение, что когда-нибудь произойдёт другой эпизод, эпизод его борьбы против того мира, в который ему закрыт доступ, потому что он недоучившийся, недоразвитый, потому что все вокруг говорят человеческим языком, который ему непонятен. Ему хотелось туда проникнуть оттого, что там были деньги, хорошие квартиры и автомобили, там были недоступные женщины. И его побуждало даже не только это, а ещё и какое-то смутное осознание того, что есть другая, лучшая жизнь, для перехода в которую достаточно перешагнуть через трупы неспособных защищаться людей. В этом заключалась его отвлечённая ошибка – в этом желании уйти от тех условий жизни, в которых он родился и вырос. Он наивно полагал, что для осуществления этой цели у него в руках есть оружие – нунчаки. Он рассчитывал, что случайное вмешательство провидения в лице Синельникова введёт в заблуждение следователя, суд, и всех остальных. Партийный функционер, взявшийся его защищать, даже не удосужился встретиться с ним – ему это было совершенно незачем. Синельников рассматривал обвиняемого Морозко только как удобный предлог для того, чтобы раздуть шумиху в прессе и продвинуть свою оппозиционную партию, а самому стать медийной фигурой. В конце концов, что значит для профессора, живущего в удобной квартире, хорошо зарабатывающего и уважаемого человека, имеющего нормальную семью, читающего книги современных авторов, разбирающегося в искусстве, регулярно отдыхающего за границей, – что значит для этого далёкого господина судьба какого-то гопника.
И Морозко не мог понять, что не только убитые им мать с дочерью Рукавишниковы были беззащитны, но и он сам беззащитен перед миром, как ребёнок, и что за эту отчаянную и незаконную попытку изменить существующий порядок вещей в конце концов заплатит своей собственной жизнью. Он был осужден заранее, и судьба его была давно предрешена, каковы бы ни были обстоятельства его существования. Конечно, так же как и в этом случае с газетным объявлением, всё покажется случайным: возможно, другое объявление или заказ бригады, другой уголовный эпизод. Но внутренний смысл этих случайностей останется неизменным, и будет таким же, если вместо них будут другие. Это не изменит ничего, или почти ничего.
И позже, наверное, люди, которые отправят его на тот свет, не испытают к нему ненависти, и не будут воодушевлены жаждой мщения. Просто в том, что он перестанет существовать, будет легко доказуемая справедливость, – того же порядка, что и своеобразная логика его жизни. Конечно, она чрезвычайно далека от классического торжества положительного начала над отрицательным. Но никто никогда не терял времени на объяснение Никите Морозко разницы между добром и злом и глубочайшей условности этих понятий. И тем более не станет объяснять его неправоту, отправляя в небытие.
«Зачем судить, отстреливать, как бешеных собак!» – сказал Малинин после процесса. Галеев в ответ цыкнул, но в душе поддержал мнение оперативника.

Глава 84

Две недели Таня ходила необычайно задумчивая, невесёлая. Она осунулась, стала жаловаться на круги под глазами. На вопросы матери отвечала сумбурно – бессонница, головные боли, беспокойство по поводу внешности и что-то про мальчиков. Арина разыскала психолога в городском «Центре планирования семьи», задала ей вопросы, та что-то посоветовала. Но, придя домой, и дав дочери квалифицированные советы, Арина обнаружила, что называется, трудности перевода. И, после двух таких же неудачных консультаций, она, подавив Танино сопротивление, привела её к врачу.
Подойдя к кабинету, Таня прочитала надпись: «Эксперт. Ирина Соковня». В голове возникли самые разные ассоциации, эх, как бы она сейчас пошутила! Однако промолчала, понимая всю торжественность минуты. Толкнув дверь, Арина зашла первой, Таня вслед за ней. Выглянув из-за спины матери, она увидела сидящую за столом женщину в белом халате, в возрасте около 50 лет, которая, оторвавшись от бумаг, подняла голову и повернула к посетителям своё лицо, напоминающее физиономию старого лесного сторожа.
Таня прыснула, подумав о том, что иначе и не могла выглядеть «эксперт Соковня»; почувствовав же строгий материнский взгляд, сделала, как говорили в школе, «морду кирпичом».
Арина представила врачу Таню, а ей – врача. Мать и дочь заняли места, начался приём.
– Итак, детка, расскажи мне о своих проблемах.
– Вот, я хотела спросить средство для похудения, – сказала Таня, с трудом сдерживая смех.
– Я же говорила маме – велотренажёр.
– Но вы советуете похудеть с помощью велотренажёра для того, чтобы не уменьшилась грудь. Но при похудении грудь в любом случае уменьшится. Есть какой-то тренажёр для грудных мышц?
– Так… надо кое-что прояснить. Насколько я поняла, у тебя худые икры.
Таня вытянула ноги, посмотрела на них, и что-то невнятно ответила. Врач продолжила:
– Чтобы укрепить икроножные мышцы, велотренажёр годится. Если ты боишься, что похудеет грудь – я тебя успокою. Ты же не страдаешь ожирением, и твоя грудь – это прежде всего молочная железа. От упражнений на велотренажёре молочные железы не уменьшаются. Это понятно?
Таня промолчала, и тогда Арина переспросила её. Та безучастно кивнула.
– Так, у вас были ещё вопросы – про ногти.
– Да, – оживилась Таня, – мои ногти на ногтях почему-то всё время ломаются, они тонкие, поэтому я их не могу отращивать и хожу с короткими. Может, вы посоветуете мне какие-то витамины или ещё что-нибудь.
И она скорбно посмотрела на свои розовые, абсолютно здоровые ногти.
Эксперт с готовностью ответила:
– Делайте ванночки из бульона из отварного картофеля.
– Бульон или отвар?!
– Бульон от картофеля.
– Вы советуете укреплять ногти картофельной… водой, ну, в общем, – вмешалась Арина. – Вы хотите сказать, что ногти укрепляет именно крахмал. Может кальций? А крахмал избавляет от грибковых инфекций?
– Так… относительно бульонного картофеля, – пояснила эксперт. – У 15-летних девочек, как правило, в отличие от женщин в состоянии климакса, старушек в менопаузе и маленьких детей, с кальцием всё в порядке. Чаще всего ногти у них слоятся именно по причине микоза. Не все микозы заразные. Картофельный отвар либо поможет, либо нет. Вреда не будет. И если нет, то тогда девочка сходит к врачу.
На минуту воцарилась тишина. Затем эксперт спросила:
– Вы что-то говорили о синяках под глазами?
Арина подтвердила – да, это их очень беспокоит. Таня отвела взгляд в сторону, чтобы не обнаружить перед доктором отсутствие подглазных синяков.
Эксперт принялась объяснять.
– Относительно тонкой кожи, через которую просвечивают сосуды, и прежде всего вокруг глаз и на груди. Я не бог и не могу изменить генную структуру моего юного пациента. А вот лишний раз сделать анализ крови и проверить гемоглобин в 15 лет очень полезно. Частый признак железодефицитной анемии, это вам скажет любой терапевт, это тёмные круги вокруг глаз. Чесоточный зудень, sarcoptus scabei, сейчас очень активизировался, мутировал, дерматологи обнаруживают его не только в стандартных местах локализации, между пальцами рук и ног и на животе, но и на подошвенной части стопы, за ушами, и во многих других местах. Уши, как известно, на голове. Поэтому полезно было бы провериться на педикулёз, и на наличие другого паразита. Не обнаружат и хорошо.
Перспектива обхода всех этих жутких врачей не порадовала Таню, и она вернулась к теме похудания:
– Вы не могли бы помочь в выборе диеты? Я считаю себя слишком толстой, не нравятся мне мои щёки. Хотелось бы найти диету, чтобы держать себя в форме.
Эксперт внимательно посмотрела на неё:
– Если передо мной то, что я вижу, то ответ будет таким: ты находишься на грани истощения, граничащей с невозможностью иметь детей. Если тебя перспектива бесплодия устраивает, могу посоветовать бухенвальдскую диету.
Арина, ужаснувшись, заявила, что с этого дня Таня переходит на усиленное питание, и напомнила ей о бессоннице. Таня объяснила:
– Мне нравятся два парня, и я не могу решить, кого выбрать. Посоветуйте.
Эксперт Соковня бросила на неё свой характерный взгляд, придававший ей сходство с угрюмым стариком:
– Я советую тебе побольше читать, тогда тебе будет легче формулировать вопросы. Задумайся над тем, что ты сказала, ты сама можешь себе ответить.
Таня удивленно посмотрела на эксперта, широко раскрыв глаза, под которыми никогда не бывало тёмных кругов и синяков. Тогда эксперт вынула из тумбочки две книги – «Бессонница – сестра любви» и «Бессонница в ожидании любви» – и положила их на стол.
– У меня есть ещё 68 моих книг, но тебе хватит пока этих двух.
Таня сочла нужным не расстраивать её известием о том, что у неё нет и никогда не было бессонницы.
В течение последующих десяти минут они обсуждали программу действий – чтение, посещение специалистов, питание, физическая нагрузка. Когда вышли на улицу, Арина строго спросила:
– Колись, что там с двумя мальчиками?
Отвернувшись, Таня хитро улыбнулась. Сейчас она что-нибудь придумает про мальчиков, а потом, конечно же, после всех этих разговоров об анемии, бесплодии, бессоннице, истощении, паразитах, слоящихся ногтях и чесоточных зуднях; после всех этих ужасов, пожаловавшись на здоровье, можно будет признаться в том, что, скорее всего, она завалит в этом году физику с химией.
* * *
К Соковне зашла следующая посетительница, сексапильная девушка в вызывающей одежде – мини-юбке, сетчатых колготках, полупрозрачной блузке, и на высоких каблуках. Она представилась Леной, и стала рассказывать о себе. Эксперт заметила, что челюсть девушки неестественно свёрнута набок, и почти полностью отсутствуют передние зубы.
«Ошиблась клиникой?» – промелькнула мысль.
Из дальнейшего рассказа стало понятно, что клиентка пришла по адресу.
– Парни порой ведут себя непредсказуемо, – прошамкала Леночка.
И рассказала душераздирающую историю. В таком виде она ездит в общественном транспорте, ходит по городу, на учебу, на дискотеку, где знакомится с мужчинами. И однажды, с очередным знакомым она поехала в три часа ночи на его джипе за город, а посреди леса сообщила: «Извини, дорогой, я не по этой части. Если хочешь, можем о литературе поговорить, хотя, с таким уродом, как ты…»
Дальше можно было не продолжать, загадка утраты Леночкиных зубов разрешилась.
– Это не парни, а ты ведешь себя непредсказуемо!
От этого заявления у посетительницы сделалось такое лицо, будто ей выбили все оставшиеся зубы. Эксперт с ужасающей ласковостью продолжила:
– Городской эксгибиционизм – своего рода болезнь, при которой женщина получает наивысшее наслаждение не отдаваясь мужчине, а отказывая ему. Начинаясь с малого, болезнь прогрессирует: в один прекрасный день больная понимает, что секс не доставляет ей удовольствия. Тем более ей не нужны длительные эмоциональные отношения с мужчиной. Всё, что ей нужно, это вызывать у мужчин самую низменную похоть, а потом жестко отказывать им. Постепенно это становится наркотиком, который она ищет везде – в барах, на дискотеках, на улицах. Сама понимаешь, насколько это опасно. Девочки часто не доживают до тридцати. А ведь всё начинается с малого.
И доктор озабоченно посмотрела пациентке в промежность.
– То, как ты выглядишь, слишком неприкрыто, извини за каламбур, свидетельствует о патологическом желании нравиться всем и никому конкретно. В детстве ты наверняка пережила психологическую травму – это случается почти со всеми интеллигентными девочками. Для неинтеллигентных это не травма, а развлечение. Они, с примесью здоровой крестьянской крови, с широкими бедрами и толстыми щиколотками, любые испытания тела и духа принимают и переваривают так просто, как хлеб с солью. Мужчины называют таких «грамотный станок». Ты – не такая: слишком тонка, хрупка душевно.
– Ещё скажите «отец тебя сексуально желал, а мать запрещала стоять перед зеркалом голой», – ехидно вякнула Леночка.
Соковня невозмутимо продолжила:
– Ты меняешь парней, чтобы компенсировать собственную внутреннюю пустоту. Приманиваешь, а затем отталкиваешь их, не думая о последствиях, – а последствия могут быть невесёлые.
По кабинету тихо проплыл призрак челюстного протеза.
– Что же мне делать? – беспомощно пропищала Леночка.
– Сколько лет тебе?
– Девятнадцать.
– Отлично. Начнем с азов.
С этими словами эксперт Соковня вынула из тумбочки три своих книги – «Личный дневник мальчика 5–6 классы», «Чего хотят юноши – фантазии, чувства, желания», «Первое свидание для девочек».
– Они короткие, ты их быстро прочтёшь. Просто мне будет удобнее с тобой работать, когда ты самостоятельно усвоишь главное.
Леночка с книгами подмышкой уже была в дверях, когда эксперт, спохватившись, крикнула ей вслед:
– Ты это, поосторожнее с парнями – ни с кем не знакомься, пока мы с тобой не закончим сеансы!

Глава 85

Лабораторно-диагностическое отделение располагалось на третьем этаже кардиоцентра и занимало целое крыло. Андрей встретился с Леонидом Захаровым, зав. отделением, но его планам не суждено было сразу воплотиться в жизнь. Захаров охотно шёл на контакт, изучал коммерческие предложения, но ничего не заказывал. Максимум, что удалось добиться – мелкие заявки на материалы, которые не смогли доставить другие поставщики. Быстров вычеркнул лабораторию из своего блокнота – мол, «когда теперь этот тормоз раскачается», и посоветовал не тратить на него время. Но Андрей продолжал ходить к Захарову, и однажды тот, перелистав принесенные ему информационные материалы, неожиданно сказал:
– Ты ведь по полдня тут проводишь. Реанимация, кардиохирургия, бухгалтерия, рентген. Почему бы тебе не перебраться в кардиоцентр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80