И бантики с косичками увы На веки выподут из головы! О нет! Я не позволю! Лутше сам Снотворное ужастное ей дам! А после сам повешусь… Извени… Прощай любимый… Больше не звони…» Отбой… Звонит наш оболдевший кент… Но голос механичиский зловеще Твердит что отключён абонимент… Застыл тут Юстас весь с ума помешан! Поднёс ко лбу курок, его нажал И выпрыгнул с восьмово этажа! Полиция визжала в виражах И плакал дождь без удиржно и грусно На мяса шмат кем был когдато Юстас И мОзги разлетевшиеся густо… Полиция увидив ту кортину Слетела с трассы в горотской канал Всосавшись насмерть в мусорную тину… И долго призрак по ночам стонал И весь народ утягевал в пучину! Мораль такая. Все умрём когдато. Жучками в лампе все сгорим до тла! Но хоть сутьба жестока, к нам, ребята, ЛЮБОВЬ ЖИВА, ПРЕКРАСНА И СВЕТЛА!!!
О, Глеб знал этих жучков в лампе, они жили в его голове! Но он не умел их назвать. Поэт открыл Глебу причину его страданий. Он понял, что любит.
Но Глеб не знал ещё, кого он любит. В поисках того, что пронзил его сердце, он отправился на восток.
Глава 69
Андрей сформировал новый коллектив. На должность бухгалтера была приглашена Галина Николаева, дочка маминой знакомой. В отдел продаж принят Семён Котельников, охранник Сбербанка, в котором у Совинкома был открыт расчетный счет. Уже забылись обстоятельства знакомства с ним, но каждый раз, приходя в банк, Андрей обязательно останавливался, чтобы перекинуться с ним парой-тройкой слов. Колоритный тип, что называется, бычара с пролетарской физиономией, свитер он заправлял в джинсы, а джинсы – в сапоги. Семён сетовал, что мало платят, и предлагал свои услуги. Ему было предложено заняться продажами, и он согласился. Туда же, в отдел продаж, попали «сурки». Они отказались от зарплаты, предпочтя получать больший процент с суммы реализованного товара. Для работы с поставщиками впервые взяли отдельного сотрудника – Яну Обозную, её нашли через кадровое агентство.
Верхолётов остался на прежней должности – универсальный сотрудник, заместитель по «общим вопросам».
От организации отдела продаж никак было не уйти. К этой мысли самостоятельно подобрался Штейн, и новообразование было необходимо в качестве заслона, чтобы скрыть вопросы, по которым компаньоны так и не подошли к одному знаменателю, и оттянуть время окончательного диагноза – несовместимость.
Никак было не объяснить значительные товарные запасы, в том числе расходные материалы для нужд отделения реанимации, чисто физически занимавшие большое пространство. Андрей объяснил появление этой расходки так – у кардиоцентра возникли проблемы с поставщиком, и Ильичёв обратился за помощью. Вот, теперь, «время от времени, кардиоцентр заказывает некоторые позиции».
На самом деле с Маньковским, заведующим реанимационным отделением, Андрея познакомил Игорь Викторович Быстров. Условия были поставлены такие: по пять процентов им обоим, с Ильичёвым Андрей договаривается сам (то есть это ещё пять процентов); со своей стороны, Маньковский обязался заказывать расходные материалы для своего отделения только в Совинкоме, Быстров выступал гарантом. Он брался решать непредвиденные вопросы – например, если руководство кардиоцентра начнёт поиск альтернативных поставщиков.
Схема заработала, и Быстров начал окучивать других зав. отделениями. Когда Штейн появился в кардиоцентре, на него уже смотрели, как на представителя одного из производителей, с которыми работает Совинком – главный поставщик расходных материалов.
Другим отвлекающим манёвром стал «Медкомплекс» – московская фирма, возглавляемая Василием Кохраидзе. Штейну показали внушительный прайс-лист компании, рассказали об отличных условиях, и о том, как это здорово – стать дилером «Медкомплекса» по Югу России. В действительности, ничего особенно интересного в предлагаемой продукции не было. Под реальные деньги можно было взять эту продукцию в любом другом месте, и по хорошим ценам. Не было смысла специально браться за продвижение лабораторного оборудования или стерилизаторов, предлагаемых «Медкомплексом», с таким же успехом можно было бы открыть справочник, выбрать любую другую компанию, и сказать: «Ура! Мы будем продвигать Сименс! (или Б.Браун, или Фуджи)»
Андрей изложил эту концепцию, подобравшись с другого конца, используя услышанные от Василия доводы, затемнил в одном месте, посветил в другом, и та же самая идея поменяла полярность.
– …мы должны стать специализированным поставщиком лабораторного оборудования, стерилизаторов, шовного материала, инструментов… и т. д. … по Югу России. Чтобы врач, услышав ключевое слово – «катетер», или «дезинфектант» – сразу бы вспомнил нашу фирму – Совинком. Мы должны быть лучшими в своей области в тех направлениях, на которых специализируемся. Для этого необходимы грамотные люди – менеджеры, которые бы продвигали наш товар, наши идеи. Создание образа не обходится без рекламы, нужны брошюрки, листовки, статьи в журналах. Расходная статья, но куда без неё. Без этого невозможно достичь заветной цели – создание эффективной структуры, которая смогла бы работать самостоятельно, при минимальном участии учредителей. Хозяева смогут получать гарантированный высокий доход, появляясь на фирме иногда – только за тем, чтобы подправить мелкие детали, нанести лёгкие штрихи, навести лоск, и… забрать свои дивиденды!
Таким образом, объяснилось существование складских запасов, и трудоустройство менеджера по поставкам (Андрей уже не успевал обрабатывать все заявки кардиоцентра). Также объяснялся тот факт, что название волгоградской фирмы и фамилии конкретных людей, стали светиться в кругах, в которых вращался Штейн. Теперь он знал: всё делается для достижения заманчивой цели – создание эффективной структуры, которая будет зарабатывать для него деньги в то время, когда он занимается своими личными делами.
В середине октября Штейн приехал в Волгоград, чтобы «заняться организацией структуры». Имидж его был уже не тот, что раньше. Тогда был агрессивный коммивояжёр в костюме, галстуке, с чемоданом, набитым рекламными проспектами и образцами продукции. Теперь на нём одежда casual, а таскать с собой что-либо в руках считается моветоном. Кому-то что-то ходить объяснять, показывать, относить бумаги – ещё чего не хватало, пусть исполнители бегают, и решают на своём уровне. Хозяин заработал право ходить свободно и выглядеть в соответствии со своими вкусами, а не в соответствии с каким-то там правилами.
Андрей же видел томную усталость опыта и твёрдый лоб, не чувствующий давления достигнутого потолка. Но не будучи нянькой, к тому же памятуя об оскорбительном отстранении от дел в кардиоцентре, Андрей не стал делиться с компаньоном своими наблюдениями. И занял выжидательную позицию – в надежде, что оппонент сам себя загонит в такой каземат, откуда ему не выбраться.
Первый день они провели, продумывая стратегию (Штейн думал, а Андрей изображал участие). Какая должна быть линейка продуктов, целевая аудитория, мотивация для сотрудников, миссия, какой должен быть образ компании. Составили что-то наподобие бизнес-плана.
Второй день был посвящен работе с персоналом. Штейн объявил, что компании не нужны звёзды и яркие творческие натуры, не нужны революции и прорывы. Нужны серые люди, винтики, которые бы выполняли монотонную работу. Шаг за шагом, визит за визитом, строгое выполнение должностной инструкции, одна маленькая сделка, плюс другая, третья.
Что касается отдела снабжения – Яне Обозной вменялось в обязанность составление «статуса» – отчёта по текущим сделкам, и ежедневная пересылка его по электронной почте в Ростов.
Когда все вышли из директорского кабинета, Штейн удовлетворенно потёр руки:
– Зашибись! Я доволен результатами проделанной работы. Можно расслабиться, и позвонить в Ростов.
И он потянулся к телефонной трубке.
Начало разговора Андрей не расслышал, пропустил, задумавшись над тем, что убиты два дня, и надо навёрстывать упущенное. Штейн говорил Ирине, своей жене, об удовлетворении, полученном на работе.
– …я приеду к тебе, и мы сделаем с тобой трам-пам-пам… мы ведь с тобой зайцы, зайцы-попрыгайцы!
Андрей отвернулся, его чуть не вытошнило.
Глава 70
Очередной sales-meeting состоялся в конце октября в московском представительстве «Эльсинор Фармасьютикалз». Если раньше это мероприятие, отчет о продажах и планирование, растягивалось на несколько дней, то в этот раз должны были уложиться в один. То была очередная кампания по сокращению издержек. Очевидно, в рамках этой кампании из недорогого офиса на Шоссе Энтузиастов представительство перебралось в понтовый офисный центр Plaza на Николоямской улице, стоивший почти в два раза дороже.
Прибыв в офис, Андрей сразу же ощутил что-то неприятно-тягостное. Данила высмеивал послание Паоло, в котором area-manager призывал сотрудников экономить средства компании, не паролировать свои файлы, чтобы руководство могло беспрепятственно их просматривать, исключить из гардероба одежду casual. Шутил он в разумных пределах – достаточно жёстко, чтобы не прослыть жополизом, и достаточно корректно, чтобы не прослыть маргиналом; демонстрируя при этом беспросветный оптимизм и чартоугодную радость жизни.
Как будто ничего особенного, те же сотрудники, и поведение их всё то же, но чувствовался некий холодок отчуждения. Андрей ощущал себя чужеродным элементом среди них. При обсуждении плана продаж его даже ни о чём не спросили, просто проигнорировали, будто его здесь нет. В какой-то момент показалось, что собравшиеся говорят на неизвестном языке – настолько они казались далёкими. Впервые он почувствовал себя не в теме.
Он уже не удивился, когда зашел к бухгалтеру отдать финансовый отчёт, и она, опасливо поглядывая на дверь, сообщила шёпотом, что Альбертинелли просматривал его дело, и потребовал его трудовую книжку. И добавила, что говорит по «страшному секрету, это конфиденциальная информация». Обычный страх офисного планктона перед китообразными.
В конце дня Паоло Альбертинелли позвал Андрея в кабинет Джона Смита, главы представительства, предварительно того выпроводив. Видимо, разговор предстоял серьёзный, не для ушей Джона, специалиста по карандашам и фломастерам. Пригласили Краснова и Ненашева. И в эту минуту Андрей чувствовал себя не участником разговора, который впервые за день должен был коснуться его, а вне разговора, над ситуацией.
Говорил Альбертинелли. Он сидел, развалившись в кресле, смоля, как обычно, свой Merit. Краснов и Ненашев стояли рядом, где-то сбоку. Андрей сидел на стуле напротив босса.
– … мы не можем быть вместе… ты нарушаешь правила… так не может продолжаться вечно… мы расстаемся… – доносилось откуда-то издалека.
Оба непосредственных шефа – и оба уже бывшие – стояли, напрягшись, медленно покрываясь красными пятнами, как нашкодившие второклассники, стараясь не смотреть на своего бывшего подчинённого. Андрей сделал слабую попытку оправдаться:
– Я растамаживал Master, готовил конференцию…
– Это не вопрос последних трёх месяцев, и даже не вопрос последнего полугода твоей работы. Всё началось гораздо раньше. У «Эльсинор Фармасьютикалз» свой путь, у тебя – свой. Это будет так. Ты можешь жаловаться, подавать в суд. Но для тебя будет лучше, если ты напишешь заявление. Тогда мы выплатим всё, что полагается по российскому законодательству в таких случаях, и дадим хорошие рекомендации для твоего будущего работодателя.
Андрей кивнул. Альбертинелли попросил Краснова продиктовать правильный текст заявления об увольнении. Тот продиктовал, стараясь выглядеть невозмутимым. Быстро покончив с этой формальностью, расстались без улыбок и ненужных слов.
Краснов и Ненашев, каждый по отдельности, подошли, чтобы выразить сожаление по поводу случившегося, и высказали свои догадки. Их версии совпали: Альбертинелли что-то пронюхал во время волгоградской видеоконференции. Кто-то что-то наболтал, какие-то компрометирующие сведения. И это произошло уже после похода в «Ромео».
Данила отвёз Андрея в аэропорт. Настроение у него было отличное – в этот день он зафиксировал слив того, кому бешено завидовал. При этом он даже не пытался скрыть своей радости:
– … ну ты даёшь – вёл себя спокойно, как будто это не тебя увольняют. Если б этот сраный итальяшка вздумал меня уволить – я бы такой скандал закатил, мало бы не показалось! И засудил бы по полной программе! А ты такой податливый, сладенький, приятно, наверное, такого оттрахать. А, что скажешь, покоритель вагин, чья сперма у всех телок на устах!?
Андрей молчал, думая, что лучше было бы поехать на метро.
– …ты ведь не думаешь, что это я тебя подставил, а, коллега!? Мне ведь с этого ничего не обломилось, какой мне смысл?!
Да, до того, как был задан этот вопрос, Андрей и не думал об этом. Теперь, поразмыслив, сделал вывод, что у Данилы были мотивы, и посильнее, чем если бы он получил повышение или прибавку к зарплате. Чтобы переменить тему, Андрей спросил насчет Льва Ремизова, чем же закончилась история с дистрибьюторской фирмой. Некоторое время пришлось раскачивать Данилу – он упорно не хотел признаваться в собственной глупости. Ремизовы взяли с него деньги, заключили прямой договор с Эльсинором и добились, чтоб их фирма получила статус официального дилера. После этого Лев дистанцировался ото всех дел, мотивируя тем, что, как сотрудник МНТК, не имеет права заниматься бизнесом, а Данилу Ремизов-старший отодвинул от участия в разделе прибыли волевым своим решением. Единственное, что не возбранялось соучредителю и спонсору, это участвовать в продажах, а что касается денег – как только Данила заводит речь о дивидендах, его начинают шантажировать тем, что сдадут руководству, и он теперь ломает голову, как ему хотя бы вытащить вложенные средства.
Это признание было Андрею как бальзам на израненное сердце – он вспомнил свою поездку в Москву, встречу с Львом, Дашу-нимфоманку, и то, как очень кстати отказался от роли осла и не дал денег этим волкам Ремизовым.
Подъезжали уже к Домодедово, можно было бы дойти пешком, если б Данила высадил, и Андрей собирался спросить «Как там твоя мама?», но в последнюю секунду передумал и поинтересовался «Как там твоя Даша?»
– Улетела в Атырау навестить родителей, – улыбнулся Данила, и тут же выругался, – Блять, жопа, стрясла с меня штукаря на билеты!
Чтобы сэкономить, Данила не стал заезжать в аэропорт, и остановился у шлагбаума. Бывшие коллеги обменялись рукопожатием, фальшивыми улыбками, и фальшивыми пожеланиями:
– Звони, коллега, не забывай, ещё увидимся!
– Удачи! Будешь в Волгограде, заезжай, устроим мега-свалку!
Лимит сюрпризов не закончился – подходя к стойке регистрации, Андрей увидел Дарью, шедшую в сопровождении двух арабов. Выглядела она вызывающе шикарно и неприступно, и он поймал себя на мысли, что вряд ли подошел бы к ней на улице, если б не знал, что она из себя представляет, и если б их не связывало то ночное происшествие. Заметив его, она отделилась от своих спутников, и подошла к нему. Поздоровавшись, спросила, как дела, и заговорщически сообщила, что «летит в Эмираты по делам», и что «для этих мальчиков» она – топ-модель Фирюза.
– Данила – тсс! – приложила она палец к губам. – Он не должен ничего знать!
Андрей кивнул – мол, заметано, ревниво посмотрел на «мальчиков», пожелал, чтоб в жаркую дубайскую ночь у них отсохли их барсучьи члены, и спросил, как её зовут на самом деле. Она, расхохотавшись, бросила ему: «Жанель», и устремилась к своим спонсорам.
«Интересный получился обмен палками, – подумал Андрей, провожая взглядом эту породистую скакунью, на которой с удовольствием покатался бы ещё разок-другой. – Поимел её на глазах её бойфренда с его же подачи, а потом с его помощью босс поимел меня; прямо какой-то круговорот палок в природе».
* * *
Мариам проснулась, когда он пришёл домой. Было около часу ночи. Он не собирался пока говорить ей, какой подарок преподнесли на его день рождения, и на рождение ребёнка, но, когда лёг рядом с ней, не выдержал, и рассказал. Думал, что будет какая-то разрядка после накопившегося напряжения – что-то вроде слёз, истерики. Что называется, «выходит стресс». Но ничего такого не вышло. Просто рассказал жене о событиях дня, сухо и бесстрастно.
– Ты сильный, ты выдержишь, – сказала она. – Не переживай.
Он и не переживал.
Глава 71
Утром следующего дня Андрей приехал в МНТК. Оставив машину на стоянке, прошёл в операционный модуль. Шевченко уже был в операционной, Андрей попросил через медсестру передать, что ему нужно забрать демонстрационный факоэмульсификатор Legacy. А ещё нужно, чтобы кто-то позвонил на стоянку и попросил открыть шлагбаум, чтобы можно было подъехать на машине к корпусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
О, Глеб знал этих жучков в лампе, они жили в его голове! Но он не умел их назвать. Поэт открыл Глебу причину его страданий. Он понял, что любит.
Но Глеб не знал ещё, кого он любит. В поисках того, что пронзил его сердце, он отправился на восток.
Глава 69
Андрей сформировал новый коллектив. На должность бухгалтера была приглашена Галина Николаева, дочка маминой знакомой. В отдел продаж принят Семён Котельников, охранник Сбербанка, в котором у Совинкома был открыт расчетный счет. Уже забылись обстоятельства знакомства с ним, но каждый раз, приходя в банк, Андрей обязательно останавливался, чтобы перекинуться с ним парой-тройкой слов. Колоритный тип, что называется, бычара с пролетарской физиономией, свитер он заправлял в джинсы, а джинсы – в сапоги. Семён сетовал, что мало платят, и предлагал свои услуги. Ему было предложено заняться продажами, и он согласился. Туда же, в отдел продаж, попали «сурки». Они отказались от зарплаты, предпочтя получать больший процент с суммы реализованного товара. Для работы с поставщиками впервые взяли отдельного сотрудника – Яну Обозную, её нашли через кадровое агентство.
Верхолётов остался на прежней должности – универсальный сотрудник, заместитель по «общим вопросам».
От организации отдела продаж никак было не уйти. К этой мысли самостоятельно подобрался Штейн, и новообразование было необходимо в качестве заслона, чтобы скрыть вопросы, по которым компаньоны так и не подошли к одному знаменателю, и оттянуть время окончательного диагноза – несовместимость.
Никак было не объяснить значительные товарные запасы, в том числе расходные материалы для нужд отделения реанимации, чисто физически занимавшие большое пространство. Андрей объяснил появление этой расходки так – у кардиоцентра возникли проблемы с поставщиком, и Ильичёв обратился за помощью. Вот, теперь, «время от времени, кардиоцентр заказывает некоторые позиции».
На самом деле с Маньковским, заведующим реанимационным отделением, Андрея познакомил Игорь Викторович Быстров. Условия были поставлены такие: по пять процентов им обоим, с Ильичёвым Андрей договаривается сам (то есть это ещё пять процентов); со своей стороны, Маньковский обязался заказывать расходные материалы для своего отделения только в Совинкоме, Быстров выступал гарантом. Он брался решать непредвиденные вопросы – например, если руководство кардиоцентра начнёт поиск альтернативных поставщиков.
Схема заработала, и Быстров начал окучивать других зав. отделениями. Когда Штейн появился в кардиоцентре, на него уже смотрели, как на представителя одного из производителей, с которыми работает Совинком – главный поставщик расходных материалов.
Другим отвлекающим манёвром стал «Медкомплекс» – московская фирма, возглавляемая Василием Кохраидзе. Штейну показали внушительный прайс-лист компании, рассказали об отличных условиях, и о том, как это здорово – стать дилером «Медкомплекса» по Югу России. В действительности, ничего особенно интересного в предлагаемой продукции не было. Под реальные деньги можно было взять эту продукцию в любом другом месте, и по хорошим ценам. Не было смысла специально браться за продвижение лабораторного оборудования или стерилизаторов, предлагаемых «Медкомплексом», с таким же успехом можно было бы открыть справочник, выбрать любую другую компанию, и сказать: «Ура! Мы будем продвигать Сименс! (или Б.Браун, или Фуджи)»
Андрей изложил эту концепцию, подобравшись с другого конца, используя услышанные от Василия доводы, затемнил в одном месте, посветил в другом, и та же самая идея поменяла полярность.
– …мы должны стать специализированным поставщиком лабораторного оборудования, стерилизаторов, шовного материала, инструментов… и т. д. … по Югу России. Чтобы врач, услышав ключевое слово – «катетер», или «дезинфектант» – сразу бы вспомнил нашу фирму – Совинком. Мы должны быть лучшими в своей области в тех направлениях, на которых специализируемся. Для этого необходимы грамотные люди – менеджеры, которые бы продвигали наш товар, наши идеи. Создание образа не обходится без рекламы, нужны брошюрки, листовки, статьи в журналах. Расходная статья, но куда без неё. Без этого невозможно достичь заветной цели – создание эффективной структуры, которая смогла бы работать самостоятельно, при минимальном участии учредителей. Хозяева смогут получать гарантированный высокий доход, появляясь на фирме иногда – только за тем, чтобы подправить мелкие детали, нанести лёгкие штрихи, навести лоск, и… забрать свои дивиденды!
Таким образом, объяснилось существование складских запасов, и трудоустройство менеджера по поставкам (Андрей уже не успевал обрабатывать все заявки кардиоцентра). Также объяснялся тот факт, что название волгоградской фирмы и фамилии конкретных людей, стали светиться в кругах, в которых вращался Штейн. Теперь он знал: всё делается для достижения заманчивой цели – создание эффективной структуры, которая будет зарабатывать для него деньги в то время, когда он занимается своими личными делами.
В середине октября Штейн приехал в Волгоград, чтобы «заняться организацией структуры». Имидж его был уже не тот, что раньше. Тогда был агрессивный коммивояжёр в костюме, галстуке, с чемоданом, набитым рекламными проспектами и образцами продукции. Теперь на нём одежда casual, а таскать с собой что-либо в руках считается моветоном. Кому-то что-то ходить объяснять, показывать, относить бумаги – ещё чего не хватало, пусть исполнители бегают, и решают на своём уровне. Хозяин заработал право ходить свободно и выглядеть в соответствии со своими вкусами, а не в соответствии с каким-то там правилами.
Андрей же видел томную усталость опыта и твёрдый лоб, не чувствующий давления достигнутого потолка. Но не будучи нянькой, к тому же памятуя об оскорбительном отстранении от дел в кардиоцентре, Андрей не стал делиться с компаньоном своими наблюдениями. И занял выжидательную позицию – в надежде, что оппонент сам себя загонит в такой каземат, откуда ему не выбраться.
Первый день они провели, продумывая стратегию (Штейн думал, а Андрей изображал участие). Какая должна быть линейка продуктов, целевая аудитория, мотивация для сотрудников, миссия, какой должен быть образ компании. Составили что-то наподобие бизнес-плана.
Второй день был посвящен работе с персоналом. Штейн объявил, что компании не нужны звёзды и яркие творческие натуры, не нужны революции и прорывы. Нужны серые люди, винтики, которые бы выполняли монотонную работу. Шаг за шагом, визит за визитом, строгое выполнение должностной инструкции, одна маленькая сделка, плюс другая, третья.
Что касается отдела снабжения – Яне Обозной вменялось в обязанность составление «статуса» – отчёта по текущим сделкам, и ежедневная пересылка его по электронной почте в Ростов.
Когда все вышли из директорского кабинета, Штейн удовлетворенно потёр руки:
– Зашибись! Я доволен результатами проделанной работы. Можно расслабиться, и позвонить в Ростов.
И он потянулся к телефонной трубке.
Начало разговора Андрей не расслышал, пропустил, задумавшись над тем, что убиты два дня, и надо навёрстывать упущенное. Штейн говорил Ирине, своей жене, об удовлетворении, полученном на работе.
– …я приеду к тебе, и мы сделаем с тобой трам-пам-пам… мы ведь с тобой зайцы, зайцы-попрыгайцы!
Андрей отвернулся, его чуть не вытошнило.
Глава 70
Очередной sales-meeting состоялся в конце октября в московском представительстве «Эльсинор Фармасьютикалз». Если раньше это мероприятие, отчет о продажах и планирование, растягивалось на несколько дней, то в этот раз должны были уложиться в один. То была очередная кампания по сокращению издержек. Очевидно, в рамках этой кампании из недорогого офиса на Шоссе Энтузиастов представительство перебралось в понтовый офисный центр Plaza на Николоямской улице, стоивший почти в два раза дороже.
Прибыв в офис, Андрей сразу же ощутил что-то неприятно-тягостное. Данила высмеивал послание Паоло, в котором area-manager призывал сотрудников экономить средства компании, не паролировать свои файлы, чтобы руководство могло беспрепятственно их просматривать, исключить из гардероба одежду casual. Шутил он в разумных пределах – достаточно жёстко, чтобы не прослыть жополизом, и достаточно корректно, чтобы не прослыть маргиналом; демонстрируя при этом беспросветный оптимизм и чартоугодную радость жизни.
Как будто ничего особенного, те же сотрудники, и поведение их всё то же, но чувствовался некий холодок отчуждения. Андрей ощущал себя чужеродным элементом среди них. При обсуждении плана продаж его даже ни о чём не спросили, просто проигнорировали, будто его здесь нет. В какой-то момент показалось, что собравшиеся говорят на неизвестном языке – настолько они казались далёкими. Впервые он почувствовал себя не в теме.
Он уже не удивился, когда зашел к бухгалтеру отдать финансовый отчёт, и она, опасливо поглядывая на дверь, сообщила шёпотом, что Альбертинелли просматривал его дело, и потребовал его трудовую книжку. И добавила, что говорит по «страшному секрету, это конфиденциальная информация». Обычный страх офисного планктона перед китообразными.
В конце дня Паоло Альбертинелли позвал Андрея в кабинет Джона Смита, главы представительства, предварительно того выпроводив. Видимо, разговор предстоял серьёзный, не для ушей Джона, специалиста по карандашам и фломастерам. Пригласили Краснова и Ненашева. И в эту минуту Андрей чувствовал себя не участником разговора, который впервые за день должен был коснуться его, а вне разговора, над ситуацией.
Говорил Альбертинелли. Он сидел, развалившись в кресле, смоля, как обычно, свой Merit. Краснов и Ненашев стояли рядом, где-то сбоку. Андрей сидел на стуле напротив босса.
– … мы не можем быть вместе… ты нарушаешь правила… так не может продолжаться вечно… мы расстаемся… – доносилось откуда-то издалека.
Оба непосредственных шефа – и оба уже бывшие – стояли, напрягшись, медленно покрываясь красными пятнами, как нашкодившие второклассники, стараясь не смотреть на своего бывшего подчинённого. Андрей сделал слабую попытку оправдаться:
– Я растамаживал Master, готовил конференцию…
– Это не вопрос последних трёх месяцев, и даже не вопрос последнего полугода твоей работы. Всё началось гораздо раньше. У «Эльсинор Фармасьютикалз» свой путь, у тебя – свой. Это будет так. Ты можешь жаловаться, подавать в суд. Но для тебя будет лучше, если ты напишешь заявление. Тогда мы выплатим всё, что полагается по российскому законодательству в таких случаях, и дадим хорошие рекомендации для твоего будущего работодателя.
Андрей кивнул. Альбертинелли попросил Краснова продиктовать правильный текст заявления об увольнении. Тот продиктовал, стараясь выглядеть невозмутимым. Быстро покончив с этой формальностью, расстались без улыбок и ненужных слов.
Краснов и Ненашев, каждый по отдельности, подошли, чтобы выразить сожаление по поводу случившегося, и высказали свои догадки. Их версии совпали: Альбертинелли что-то пронюхал во время волгоградской видеоконференции. Кто-то что-то наболтал, какие-то компрометирующие сведения. И это произошло уже после похода в «Ромео».
Данила отвёз Андрея в аэропорт. Настроение у него было отличное – в этот день он зафиксировал слив того, кому бешено завидовал. При этом он даже не пытался скрыть своей радости:
– … ну ты даёшь – вёл себя спокойно, как будто это не тебя увольняют. Если б этот сраный итальяшка вздумал меня уволить – я бы такой скандал закатил, мало бы не показалось! И засудил бы по полной программе! А ты такой податливый, сладенький, приятно, наверное, такого оттрахать. А, что скажешь, покоритель вагин, чья сперма у всех телок на устах!?
Андрей молчал, думая, что лучше было бы поехать на метро.
– …ты ведь не думаешь, что это я тебя подставил, а, коллега!? Мне ведь с этого ничего не обломилось, какой мне смысл?!
Да, до того, как был задан этот вопрос, Андрей и не думал об этом. Теперь, поразмыслив, сделал вывод, что у Данилы были мотивы, и посильнее, чем если бы он получил повышение или прибавку к зарплате. Чтобы переменить тему, Андрей спросил насчет Льва Ремизова, чем же закончилась история с дистрибьюторской фирмой. Некоторое время пришлось раскачивать Данилу – он упорно не хотел признаваться в собственной глупости. Ремизовы взяли с него деньги, заключили прямой договор с Эльсинором и добились, чтоб их фирма получила статус официального дилера. После этого Лев дистанцировался ото всех дел, мотивируя тем, что, как сотрудник МНТК, не имеет права заниматься бизнесом, а Данилу Ремизов-старший отодвинул от участия в разделе прибыли волевым своим решением. Единственное, что не возбранялось соучредителю и спонсору, это участвовать в продажах, а что касается денег – как только Данила заводит речь о дивидендах, его начинают шантажировать тем, что сдадут руководству, и он теперь ломает голову, как ему хотя бы вытащить вложенные средства.
Это признание было Андрею как бальзам на израненное сердце – он вспомнил свою поездку в Москву, встречу с Львом, Дашу-нимфоманку, и то, как очень кстати отказался от роли осла и не дал денег этим волкам Ремизовым.
Подъезжали уже к Домодедово, можно было бы дойти пешком, если б Данила высадил, и Андрей собирался спросить «Как там твоя мама?», но в последнюю секунду передумал и поинтересовался «Как там твоя Даша?»
– Улетела в Атырау навестить родителей, – улыбнулся Данила, и тут же выругался, – Блять, жопа, стрясла с меня штукаря на билеты!
Чтобы сэкономить, Данила не стал заезжать в аэропорт, и остановился у шлагбаума. Бывшие коллеги обменялись рукопожатием, фальшивыми улыбками, и фальшивыми пожеланиями:
– Звони, коллега, не забывай, ещё увидимся!
– Удачи! Будешь в Волгограде, заезжай, устроим мега-свалку!
Лимит сюрпризов не закончился – подходя к стойке регистрации, Андрей увидел Дарью, шедшую в сопровождении двух арабов. Выглядела она вызывающе шикарно и неприступно, и он поймал себя на мысли, что вряд ли подошел бы к ней на улице, если б не знал, что она из себя представляет, и если б их не связывало то ночное происшествие. Заметив его, она отделилась от своих спутников, и подошла к нему. Поздоровавшись, спросила, как дела, и заговорщически сообщила, что «летит в Эмираты по делам», и что «для этих мальчиков» она – топ-модель Фирюза.
– Данила – тсс! – приложила она палец к губам. – Он не должен ничего знать!
Андрей кивнул – мол, заметано, ревниво посмотрел на «мальчиков», пожелал, чтоб в жаркую дубайскую ночь у них отсохли их барсучьи члены, и спросил, как её зовут на самом деле. Она, расхохотавшись, бросила ему: «Жанель», и устремилась к своим спонсорам.
«Интересный получился обмен палками, – подумал Андрей, провожая взглядом эту породистую скакунью, на которой с удовольствием покатался бы ещё разок-другой. – Поимел её на глазах её бойфренда с его же подачи, а потом с его помощью босс поимел меня; прямо какой-то круговорот палок в природе».
* * *
Мариам проснулась, когда он пришёл домой. Было около часу ночи. Он не собирался пока говорить ей, какой подарок преподнесли на его день рождения, и на рождение ребёнка, но, когда лёг рядом с ней, не выдержал, и рассказал. Думал, что будет какая-то разрядка после накопившегося напряжения – что-то вроде слёз, истерики. Что называется, «выходит стресс». Но ничего такого не вышло. Просто рассказал жене о событиях дня, сухо и бесстрастно.
– Ты сильный, ты выдержишь, – сказала она. – Не переживай.
Он и не переживал.
Глава 71
Утром следующего дня Андрей приехал в МНТК. Оставив машину на стоянке, прошёл в операционный модуль. Шевченко уже был в операционной, Андрей попросил через медсестру передать, что ему нужно забрать демонстрационный факоэмульсификатор Legacy. А ещё нужно, чтобы кто-то позвонил на стоянку и попросил открыть шлагбаум, чтобы можно было подъехать на машине к корпусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80