Оборот фирмы – от пятисот тысяч до миллиона рублей в месяц, пятеро сотрудников, продажи держатся на личных связях директора, отдел сбыта слабенький, и нужен ли он – вопрос открытый. Наличие компаньона, серые схемы, другие запутанные вопросы – всё это осталось за кадром.
Василий как-то задал вопрос, бывал ли Андрей за границей. Услышав о Венгрии, насторожился, и принялся заинтересованно расспрашивать.
«…а что Венгрия… Обучение, лекции, прогулки по Будапешту. Ничего особенного…»
А на вопрос, не познакомился ли с кем-нибудь из местных, Андрей ответил, что «тусовался только с московским коллегой Данилой, и с местными в контакт не вступал».
О себе Василий тоже кое-что рассказал. Работа «Медкомплекса» строится немного по другому, чем работа Совинкома. Делается упор на широкую известность среди врачей, создание образа лучшего дистрибьютора среди остальных, работающих по выбранным направлениям. Проводятся рекламные кампании, фирма регулярно принимает участие в специализированных выставках. Поэтому очень много клиентов, приходящих самотёком, по рекламе.
В общем, учредители стремились к созданию такой структуры, в которой увольнение сотрудника, каким бы ни был он влиятельным, не приведёт к потрясениям, сбоям в работе. И это ответ на тот самый вопрос: «Нужен ли сильный отдел сбыта?»
– Тогда другой вопрос начинается: нужен ли он вообще? Получается, ты тратишь время и деньги на людей, и эти инвестиции оказываются неразумными.
– Это самые неразумные инвестиции из всех существующих, Андрей. Противоположные идеи могут культивировать только консалтинговые фирмы, но это не значит, что они сами так думают. Такая у них работа – промывать мозги крупным работодателям, разводить на то, чтобы те раскошелились на промывание мозгов своим работникам. Эльсинор потратился на твоё обучение, а какие идеи ты почерпнул на будапештском трэйнинге? Начать свой бизнес!?
Разговор проходил в офисе, когда все ушли. Собственно говоря, именно в этом офисе, обособленном блоке на пол-этажа, в котором у директора появился свой отдельный кабинет, Андрей впервые ощутил себя владельцем бизнеса. Тут он был полновластным хозяином, всё, что здесь происходило, происходило с его позволения. У него появились свои понятия, и своё видение окружающего. Можно сказать, появилось собственное существование, собственный образ жизни.
– Ты хорошо тут устроился – диванчик, занавесочки, картины… Бываешь тут на выходных, ходишь, обдумываешь, как разбогатеть?
Андрей признался, что приезжает в офис по выходным. Действительно, приятно лишний раз ощутить себя хозяином. А ещё он продумывает, как организовать структуру. Пока что это плохо получается.
– На выходных я езжу на природу, – сказал Василий. – Мои учредители тоже вырываются на свежий воздух, подальше от работы. А если что-то не идёт – просто не делай этого. Оно само должно пойти, без принуждения.
– Есть другая точка зрения – «дорогу осилит идущий».
– Давай, давай говорить возвышенные глупости.
– Где-то я уже это слышал, Василий. Ты считаешь, что «не надо вдумываться, если начать размышлять о природе вещей, быстро скатишься в талмудическую ересь, запьёшь, сойдешь с ума»?
– Немного не понимаю, о чём ты. Я считаю, что дела идут, пока ты что-то делаешь. Как только начнёшь задумываться над происходящим, разбираться в смысле вещей, выстраивать закономерности, подводить под свои действия научную базу – у тебя перестанут идти дела. Из бизнесмена ты превратишься в ментора, обучающего бизнесу, из чемпиона – в тренера, из сердцееда – в автора пособия «Как соблазнить женщину». И всё, что ты попытаешься сказать людям, будет иметь ценность уличной пыли.
Ещё примеры.
Человек из вверенных ему расходных денег половину берёт себе, а отчитывается за них, предъявляя документы, которые… изготавливает сам. Он хорошо живёт, у него большой дом, дорогая машина, в общем, своими операциями он обеспечивает себе высокий уровень жизни. Но однажды этому человеку приходит мысль, что всё сделанное им – мошенничество. А изготовленные им документы – липа, подделка. Навесив на себя и на продукт своего творчества эти ярлыки, дав всему конечные определения, он начинает ощущать чувство вины. Появляется страх, стресс, изменения в поведении. К некоторым признакам такого изменения в поведении относятся бессонница, пьянство, использование наркотиков, повышенная раздражительность и подозрительность, неспособность расслабиться, часто перестаёт нравиться то, что нравилось раньше, возникает страх разоблачения, боязнь смотреть в глаза другим, смущение в кругу друзей или коллег, неловкие ощущения в семейном кругу. В спорах человек занимает оборонительную позицию, постоянно ищет оправдание своим поступкам, а иногда становится агрессивным в отстаивании своей позиции. Появляется желание исповедаться (священнику или психотерапевту). Человек постоянно обдумывает возможные последствия, пытается найти себе оправдание и возможность уйти от ответственности.
В конце концов, он допускает просчёты, из-за которых рушится его схема. А всё начинается с того, что он задумался.
– Но, послушай, Василий, я делаю то, что делаю, и даже не пытаюсь дать оценку всему происходящему.
– Ты превращаешь рабочее место в уютное место для думания, и в твоей речи проскальзывают штампы. А думая штампами в уютном месте, ты в скором времени… как ты там выразился – «скатишься в талмудическую ересь, запьёшь, сойдешь с ума».
«А ведь он прав, – подумал Андрей. – Давать оценку событиям – до этого я ещё не докатился, но насчёт бестолковых бдений по выходным – тут в самое яблочко!»
И вслух сказал об этом, а затем предложил поехать за город, на дачу.
* * *
Вместе с Сергеем Владимировичем они ездили на кладбище – туда, где рядом с мраморным памятником горела свеча, и лежали живые цветы.
Потом втроём, а вместе с ними Людмила Николаевна, собрались в такой знакомой комнате – со стенкой, мягкой мебелью, пианино, ворсистым ковром, телевизором, развесистая люстрой. На журнальном столике всё так же возвышалась хрустальная ваза. И Катя улыбалась близким, поминавшим её – с фотографии, стоявшей на пианино. Её слова, её стихи, как незримый туман, вились между ними, касались глаз, рук, ушей.
Глаза мои теперь немы.
Вы – свет, а я пришла из тьмы,
И помыслы мои скромны —
Простите.
Вы не услышите меня,
И мысли, сердце леденя,
Терзают, мучают, губя, —
Поймите.
Ждала я долгие века,
И ноша для меня легка,
Пока не молвила рука —
Уйдите.
Я все почувствовала вмиг,
Срывался с губ дрожащих крик,
Мир сделался бездушно дик —
Топчите.
Убита, сломлена была,
И сердца порвана струна,
Но униженья никогда —
Не ждите.
От страсти, чувства и судьбы
Вы, непомерно холодны
И в глубине своей бедны, —
Бегите.
Я вас прощу, перетерплю,
Смолчу, в слезах благословлю,
Себя разлукою убью —
А вы живите…
Глава 56
Они молча стояли на перроне, и минутное молчание казалось напряжённым после оживлённого разговора о возможных вариантах сотрудничества.
– Название фирмы ты придумал? – спросил Василий, прищурившись.
– У меня в голове что-то подобное крутилось, а когда увидел в Будапеште банк «Совинком», решил: пусть будет «Совинком», – ответил Андрей.
– Заметил твоё необоримое стремление ко всем этим советским штучкам – бюсты вождей, портреты. А я никогда не верил в совпадения. Ехал сюда, думал, что это те самые ребята, из «Совинкома»…
Сказав это, Василий умолк, напряженно всматриваясь в лицо собеседника.
– Что за «ребята», открой мне страшную тайну, – немного выждав, удивлённо произнёс Андрей, видя, что Василий не торопится с объяснением.
И тот рассказал, что в своё время его кинули ребята, ставшие впоследствии хозяевами московского банка «Совинком». И если раньше невозможно было призвать их к ответу, то сейчас появились рычаги воздействия, ведутся переговоры. Узнав о существовании волгоградской компании с таким названием, Василий решил проверить – может, появятся дополнительные зацепки для взыскания долга. Оказалось, это просто совпадение. Видно невооружённым глазом: явно не тот уровень.
Андрей почувствовал себя бараном, которого провезли мимо бойни.
– Ну, ты чего так напрягся, всё в порядке, – сказал Василий, протягивая руку.
Пора было уже заходить в вагон. Попрощавшись, они расстались.
– Рад был встрече, увидимся! – крикнул Василий из тамбура.
Окончательно поняв смысл приезда Василия, Андрей невольно вздрогнул. Для него это были дни скорби, дни воспоминаний, а для его гостя – дни пытливых наблюдений. Скорее всего, Василий не ограничился одними наблюдениями, и тайно обыскал шкафы, тумбочки, и все места, где хранятся документы.
Глава 57
На фирме обнаружилась недостача. Подходили сроки оплаты поставщикам, и Андрей, анализируя активы (товарный запас и деньги на расчетном счете), увидел, что разница между ними и долгами составляет 50 тысяч рублей.
«Неужели личные расходы?»
Он направился в бухгалтерию. Олеся, расчесываясь перед зеркалом, произнесла капризно:
– На голове, как на п**де!
Увидев в зеркало вошедшего Андрея, громко расхохоталась.
– У нас тут отрицательное сальдо, пятьдесят тысяч. Никак не могу разобраться, голова идёт кругом.
– Не знаю, сколько ты говоришь мне, столько я и снимаю со счёта, – ответила она, повернувшись к нему лицом. – Думала, ты ведёшь учёт.
– Вроде всё учёл – мебель, ремонт, другие расходы.
– Может, «лица»? – предположила она. – Они не мухлюют со своими нитками?
– Там как раз всё чисто.
Она стала строить другие догадки – Штейн, переплата поставщикам, ошибка при расчёте прибыли. Сев за стол, развернула перед Андреем счёт за услуги связи:
– Сонька опять наговорила по межгороду.
Выругавшись, Андрей заявил, что вычтет из зарплаты.
«Мариам впряжется!» – подумал он, вспомнив, что это подружка жены.
Олеся пожаловалась на Сватеева, директора ОАО «Промтара», которому принадлежало здание. Это была некогда преуспевающая фирма, занимавшаяся упаковкой и тарой. Сейчас, судя по всему, остался только один источник доходов – сдача помещений в аренду. Арендаторов было четверо – Совинком на втором этаже, и три фирмы на первом. После увольнения единственного работника Сватеев монополизировал все функции на фирме – стал комендантом, сторожем, разнорабочим. Бывали студентки (именно студентки) юридического факультета госуниверситета, приходившие на практику. Они вели его бесконечные дела – директор «Промтары» оказался сутяжником и постоянно с кем-нибудь судился. Иногда приходила его жена – она вела бухгалтерскую отчётность. Верхолётов как-то подглядел, как он бил её. Это известие никого не удивило, у Сватеева была типичная внешность маньяка – высокий, худой, резкие черты лица, которое можно было бы назвать красивым, если б не синюшная бледность, диковатый взгляд и уродливая гримаса. Он измучил бесконечными придирками – то в отношении произведенного ремонта, то появления сотрудников на выходных, то по какому-нибудь другому, совершенно ничтожному поводу. Официальная арендная плата была в два раза выше реальной – разницу директор получал наличными. К договору аренды прилагалось куча дополнительных соглашений, и ежемесячно нужно было подписывать множество разных актов приема-сдачи услуг, выполненных работ, согласований, и стоимость бумаги едва ли не превышала стоимость всех этих услуг. Сватеев не давал на подпись все бумаги сразу, а заставлял Олесю приходить к нему за каждым документом и расписываться в получении в специальном журнале. Во время этих визитов задавал нескромные вопросы – о личной жизни, например, и одним своим видом нагонял на неё смертельный ужас.
– Я больше не пойду к нему, – заявила Олеся. – Пусть Сонька Мануйлова ходит, или Верхолётов.
Андрей согласился. Они обсудили отчетность, придуманную Штейном – таблицу, которую нужно было ежедневно заполнять. В ней была информация обо всех текущих сделках, а поскольку только Андрей мог решить, что заносить туда, возникала трудность – не всегда он был на месте, а Штейн звонил по много раз на дню, требуя срочной отправки отчета. Обычно корректный и сдержанный, он становился неуправляемым, когда чего-то недопонимал. Не мог разобраться, выяснить спокойным тоном, или в жёсткой форме высказать требование, а сразу начинал верещать писклявым фальцетом.
Олеся понимала, что это производственная вредность, и она фактически получает дополнительные деньги за соблюдение некоторых условностей, но сказала, что если на неё будут кричать, то может не выдержать, и наорать в ответ.
– Пусть Верхолётов с ним общается по этим отчётам, – резюмировал Андрей. – Он умеет парить мозги. И ему фиолетово, орут на него, или мурлычут.
Что-то навело Олесю на веселые мысли (а на веселые мысли её могло навести всё что угодно), и она рассказала анекдот.
Гендиректор фирмы увольняется и передает дела преемнику. Введя в курс дела, показав всё, что нужно, коснулся диванной темы: «Как захочется, звони секретарше, ей нужно сказать только, чтоб «зашла с отчетом», она придёт и сделает всё, что нужно».
В один из первых рабочих дней новому гендиректору остро захотелось отведать роскошный горизонтальный десерт, и он позвонил секретарше:
– Зайди ко мне с отчетом.
Та заходит в кабинет, и виновато говорит, что не может, так как у неё в этот день «ежемесячный отчет». И ушла. Через некоторое время снова появляется, и предлагает альтернативный вариант:
– Может, в устной форме, или задним числом?
Директор уныло отвечает:
– Я уже отпечатал вручную.
Закончив рассказ, Олеся посмотрела на Андрея со значением:
– Ну что, как?!
Штейн сказал как-то Андрею, возбужденно, с видом человека, открывшего Америку:
– Знаешь, ты Олесе очень нравишься! Она так говорит о тебе, так на тебя смотрит!
Штейн изящно и смело мыслил, лаконично выражал и доказывал сложные и тонкие идеи и так нудно и многословно во время посиделок травил баланду. Знания в одной области никак не заменяли пробелы в другой, именно поэтому он не замечал, что компаньон стал вести двойную игру, как не заметил, что у того связь с сотрудницей.
Как бы не замечая активную любовную сигнализацию, Андрей сказал:
– Найди мне фирмы, занимающиеся спутниковой связью.
Ему пришла мысль, как покрыть недостачу. Эльсинор организовывал видеоконференцию на базе МНТК «Микрохирургия глаза», предстояли расходы в связи с этим. Бюджет, конечно, не бог весть какой, но что-то можно придумать – как его распилить. Аренда оргтехники, микроавтобуса, услуги секретаря, фуршет, и так далее.
И, погруженный в мысли, как заработать на предстоящей конференции, вышел из кабинета.
Глава 58
По поводу проведения видеоконференции логичнее всего было обратиться на телецентр, расположенный на Мамаевом кургане. Но, оказалось, не всё так просто. Выяснить, кто за что отвечает, уже было сложной задачей. Андрея футболили из одного кабинета в другой, и пришлось изрядно побегать по длинным коридорам телецентра, прежде чем он попал к главному инженеру, старикану в шестидесятническом кургузом пиджачке и габитусом запойного пьяницы. «Всего» час переговоров, и дядька уяснил задачу – в назначенный день поймать пробный сигнал со спутника, данные которого ему были переданы.
– Итак, давайте повторим, – в сотый раз произнёс Андрей, чувствуя, что, скорее всего, провалит проект, – объясняю, как инженер инженеру: в Миланской клинике доктор будет проводить операцию. Операция будет транслироваться на спутник, и этот сигнал мы с вами должны тут поймать. В МНТК «Микрохирургия глаза» – это в прямой видимости от вас – соберутся врачи, они будут смотреть на большом экране и нескольких мониторах всё, что происходит там, в Милане. По окончанию просмотра – телемост, «круглый стол», в ходе которого стороны будут комментировать, задавать вопросы, одним словом, общаться on-line. Наша задача – организация и техническая поддержка мероприятия. Понимаете, о чем, вообще, речь?!
Инженер мотнул головой – мол, понимает.
Однако, в назначенный день выяснилось глобальное непонимание. Сигнал не был принят, и было дано такое объяснение. Тарелка, установленная на телебашне, расположенной тут же, на Мамаевом кургане, должна быть повёрнута под определенным углом. А чтобы повернуть, надо туда полезть, какие-то болты открутить, и заново прикрутить. И наверняка там всё проржавело, и, чтобы выполнить работу, нужен альпинист. А альпиниста в штате нет, нужно вызывать. В общем, болт.
– А ты раньше не мог сказать об этом, старый мудак?! – вырвалось у Андрея.
Инженер, видимо, не расслышал, или не понял, и продолжил разговор об открывшихся трудностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Василий как-то задал вопрос, бывал ли Андрей за границей. Услышав о Венгрии, насторожился, и принялся заинтересованно расспрашивать.
«…а что Венгрия… Обучение, лекции, прогулки по Будапешту. Ничего особенного…»
А на вопрос, не познакомился ли с кем-нибудь из местных, Андрей ответил, что «тусовался только с московским коллегой Данилой, и с местными в контакт не вступал».
О себе Василий тоже кое-что рассказал. Работа «Медкомплекса» строится немного по другому, чем работа Совинкома. Делается упор на широкую известность среди врачей, создание образа лучшего дистрибьютора среди остальных, работающих по выбранным направлениям. Проводятся рекламные кампании, фирма регулярно принимает участие в специализированных выставках. Поэтому очень много клиентов, приходящих самотёком, по рекламе.
В общем, учредители стремились к созданию такой структуры, в которой увольнение сотрудника, каким бы ни был он влиятельным, не приведёт к потрясениям, сбоям в работе. И это ответ на тот самый вопрос: «Нужен ли сильный отдел сбыта?»
– Тогда другой вопрос начинается: нужен ли он вообще? Получается, ты тратишь время и деньги на людей, и эти инвестиции оказываются неразумными.
– Это самые неразумные инвестиции из всех существующих, Андрей. Противоположные идеи могут культивировать только консалтинговые фирмы, но это не значит, что они сами так думают. Такая у них работа – промывать мозги крупным работодателям, разводить на то, чтобы те раскошелились на промывание мозгов своим работникам. Эльсинор потратился на твоё обучение, а какие идеи ты почерпнул на будапештском трэйнинге? Начать свой бизнес!?
Разговор проходил в офисе, когда все ушли. Собственно говоря, именно в этом офисе, обособленном блоке на пол-этажа, в котором у директора появился свой отдельный кабинет, Андрей впервые ощутил себя владельцем бизнеса. Тут он был полновластным хозяином, всё, что здесь происходило, происходило с его позволения. У него появились свои понятия, и своё видение окружающего. Можно сказать, появилось собственное существование, собственный образ жизни.
– Ты хорошо тут устроился – диванчик, занавесочки, картины… Бываешь тут на выходных, ходишь, обдумываешь, как разбогатеть?
Андрей признался, что приезжает в офис по выходным. Действительно, приятно лишний раз ощутить себя хозяином. А ещё он продумывает, как организовать структуру. Пока что это плохо получается.
– На выходных я езжу на природу, – сказал Василий. – Мои учредители тоже вырываются на свежий воздух, подальше от работы. А если что-то не идёт – просто не делай этого. Оно само должно пойти, без принуждения.
– Есть другая точка зрения – «дорогу осилит идущий».
– Давай, давай говорить возвышенные глупости.
– Где-то я уже это слышал, Василий. Ты считаешь, что «не надо вдумываться, если начать размышлять о природе вещей, быстро скатишься в талмудическую ересь, запьёшь, сойдешь с ума»?
– Немного не понимаю, о чём ты. Я считаю, что дела идут, пока ты что-то делаешь. Как только начнёшь задумываться над происходящим, разбираться в смысле вещей, выстраивать закономерности, подводить под свои действия научную базу – у тебя перестанут идти дела. Из бизнесмена ты превратишься в ментора, обучающего бизнесу, из чемпиона – в тренера, из сердцееда – в автора пособия «Как соблазнить женщину». И всё, что ты попытаешься сказать людям, будет иметь ценность уличной пыли.
Ещё примеры.
Человек из вверенных ему расходных денег половину берёт себе, а отчитывается за них, предъявляя документы, которые… изготавливает сам. Он хорошо живёт, у него большой дом, дорогая машина, в общем, своими операциями он обеспечивает себе высокий уровень жизни. Но однажды этому человеку приходит мысль, что всё сделанное им – мошенничество. А изготовленные им документы – липа, подделка. Навесив на себя и на продукт своего творчества эти ярлыки, дав всему конечные определения, он начинает ощущать чувство вины. Появляется страх, стресс, изменения в поведении. К некоторым признакам такого изменения в поведении относятся бессонница, пьянство, использование наркотиков, повышенная раздражительность и подозрительность, неспособность расслабиться, часто перестаёт нравиться то, что нравилось раньше, возникает страх разоблачения, боязнь смотреть в глаза другим, смущение в кругу друзей или коллег, неловкие ощущения в семейном кругу. В спорах человек занимает оборонительную позицию, постоянно ищет оправдание своим поступкам, а иногда становится агрессивным в отстаивании своей позиции. Появляется желание исповедаться (священнику или психотерапевту). Человек постоянно обдумывает возможные последствия, пытается найти себе оправдание и возможность уйти от ответственности.
В конце концов, он допускает просчёты, из-за которых рушится его схема. А всё начинается с того, что он задумался.
– Но, послушай, Василий, я делаю то, что делаю, и даже не пытаюсь дать оценку всему происходящему.
– Ты превращаешь рабочее место в уютное место для думания, и в твоей речи проскальзывают штампы. А думая штампами в уютном месте, ты в скором времени… как ты там выразился – «скатишься в талмудическую ересь, запьёшь, сойдешь с ума».
«А ведь он прав, – подумал Андрей. – Давать оценку событиям – до этого я ещё не докатился, но насчёт бестолковых бдений по выходным – тут в самое яблочко!»
И вслух сказал об этом, а затем предложил поехать за город, на дачу.
* * *
Вместе с Сергеем Владимировичем они ездили на кладбище – туда, где рядом с мраморным памятником горела свеча, и лежали живые цветы.
Потом втроём, а вместе с ними Людмила Николаевна, собрались в такой знакомой комнате – со стенкой, мягкой мебелью, пианино, ворсистым ковром, телевизором, развесистая люстрой. На журнальном столике всё так же возвышалась хрустальная ваза. И Катя улыбалась близким, поминавшим её – с фотографии, стоявшей на пианино. Её слова, её стихи, как незримый туман, вились между ними, касались глаз, рук, ушей.
Глаза мои теперь немы.
Вы – свет, а я пришла из тьмы,
И помыслы мои скромны —
Простите.
Вы не услышите меня,
И мысли, сердце леденя,
Терзают, мучают, губя, —
Поймите.
Ждала я долгие века,
И ноша для меня легка,
Пока не молвила рука —
Уйдите.
Я все почувствовала вмиг,
Срывался с губ дрожащих крик,
Мир сделался бездушно дик —
Топчите.
Убита, сломлена была,
И сердца порвана струна,
Но униженья никогда —
Не ждите.
От страсти, чувства и судьбы
Вы, непомерно холодны
И в глубине своей бедны, —
Бегите.
Я вас прощу, перетерплю,
Смолчу, в слезах благословлю,
Себя разлукою убью —
А вы живите…
Глава 56
Они молча стояли на перроне, и минутное молчание казалось напряжённым после оживлённого разговора о возможных вариантах сотрудничества.
– Название фирмы ты придумал? – спросил Василий, прищурившись.
– У меня в голове что-то подобное крутилось, а когда увидел в Будапеште банк «Совинком», решил: пусть будет «Совинком», – ответил Андрей.
– Заметил твоё необоримое стремление ко всем этим советским штучкам – бюсты вождей, портреты. А я никогда не верил в совпадения. Ехал сюда, думал, что это те самые ребята, из «Совинкома»…
Сказав это, Василий умолк, напряженно всматриваясь в лицо собеседника.
– Что за «ребята», открой мне страшную тайну, – немного выждав, удивлённо произнёс Андрей, видя, что Василий не торопится с объяснением.
И тот рассказал, что в своё время его кинули ребята, ставшие впоследствии хозяевами московского банка «Совинком». И если раньше невозможно было призвать их к ответу, то сейчас появились рычаги воздействия, ведутся переговоры. Узнав о существовании волгоградской компании с таким названием, Василий решил проверить – может, появятся дополнительные зацепки для взыскания долга. Оказалось, это просто совпадение. Видно невооружённым глазом: явно не тот уровень.
Андрей почувствовал себя бараном, которого провезли мимо бойни.
– Ну, ты чего так напрягся, всё в порядке, – сказал Василий, протягивая руку.
Пора было уже заходить в вагон. Попрощавшись, они расстались.
– Рад был встрече, увидимся! – крикнул Василий из тамбура.
Окончательно поняв смысл приезда Василия, Андрей невольно вздрогнул. Для него это были дни скорби, дни воспоминаний, а для его гостя – дни пытливых наблюдений. Скорее всего, Василий не ограничился одними наблюдениями, и тайно обыскал шкафы, тумбочки, и все места, где хранятся документы.
Глава 57
На фирме обнаружилась недостача. Подходили сроки оплаты поставщикам, и Андрей, анализируя активы (товарный запас и деньги на расчетном счете), увидел, что разница между ними и долгами составляет 50 тысяч рублей.
«Неужели личные расходы?»
Он направился в бухгалтерию. Олеся, расчесываясь перед зеркалом, произнесла капризно:
– На голове, как на п**де!
Увидев в зеркало вошедшего Андрея, громко расхохоталась.
– У нас тут отрицательное сальдо, пятьдесят тысяч. Никак не могу разобраться, голова идёт кругом.
– Не знаю, сколько ты говоришь мне, столько я и снимаю со счёта, – ответила она, повернувшись к нему лицом. – Думала, ты ведёшь учёт.
– Вроде всё учёл – мебель, ремонт, другие расходы.
– Может, «лица»? – предположила она. – Они не мухлюют со своими нитками?
– Там как раз всё чисто.
Она стала строить другие догадки – Штейн, переплата поставщикам, ошибка при расчёте прибыли. Сев за стол, развернула перед Андреем счёт за услуги связи:
– Сонька опять наговорила по межгороду.
Выругавшись, Андрей заявил, что вычтет из зарплаты.
«Мариам впряжется!» – подумал он, вспомнив, что это подружка жены.
Олеся пожаловалась на Сватеева, директора ОАО «Промтара», которому принадлежало здание. Это была некогда преуспевающая фирма, занимавшаяся упаковкой и тарой. Сейчас, судя по всему, остался только один источник доходов – сдача помещений в аренду. Арендаторов было четверо – Совинком на втором этаже, и три фирмы на первом. После увольнения единственного работника Сватеев монополизировал все функции на фирме – стал комендантом, сторожем, разнорабочим. Бывали студентки (именно студентки) юридического факультета госуниверситета, приходившие на практику. Они вели его бесконечные дела – директор «Промтары» оказался сутяжником и постоянно с кем-нибудь судился. Иногда приходила его жена – она вела бухгалтерскую отчётность. Верхолётов как-то подглядел, как он бил её. Это известие никого не удивило, у Сватеева была типичная внешность маньяка – высокий, худой, резкие черты лица, которое можно было бы назвать красивым, если б не синюшная бледность, диковатый взгляд и уродливая гримаса. Он измучил бесконечными придирками – то в отношении произведенного ремонта, то появления сотрудников на выходных, то по какому-нибудь другому, совершенно ничтожному поводу. Официальная арендная плата была в два раза выше реальной – разницу директор получал наличными. К договору аренды прилагалось куча дополнительных соглашений, и ежемесячно нужно было подписывать множество разных актов приема-сдачи услуг, выполненных работ, согласований, и стоимость бумаги едва ли не превышала стоимость всех этих услуг. Сватеев не давал на подпись все бумаги сразу, а заставлял Олесю приходить к нему за каждым документом и расписываться в получении в специальном журнале. Во время этих визитов задавал нескромные вопросы – о личной жизни, например, и одним своим видом нагонял на неё смертельный ужас.
– Я больше не пойду к нему, – заявила Олеся. – Пусть Сонька Мануйлова ходит, или Верхолётов.
Андрей согласился. Они обсудили отчетность, придуманную Штейном – таблицу, которую нужно было ежедневно заполнять. В ней была информация обо всех текущих сделках, а поскольку только Андрей мог решить, что заносить туда, возникала трудность – не всегда он был на месте, а Штейн звонил по много раз на дню, требуя срочной отправки отчета. Обычно корректный и сдержанный, он становился неуправляемым, когда чего-то недопонимал. Не мог разобраться, выяснить спокойным тоном, или в жёсткой форме высказать требование, а сразу начинал верещать писклявым фальцетом.
Олеся понимала, что это производственная вредность, и она фактически получает дополнительные деньги за соблюдение некоторых условностей, но сказала, что если на неё будут кричать, то может не выдержать, и наорать в ответ.
– Пусть Верхолётов с ним общается по этим отчётам, – резюмировал Андрей. – Он умеет парить мозги. И ему фиолетово, орут на него, или мурлычут.
Что-то навело Олесю на веселые мысли (а на веселые мысли её могло навести всё что угодно), и она рассказала анекдот.
Гендиректор фирмы увольняется и передает дела преемнику. Введя в курс дела, показав всё, что нужно, коснулся диванной темы: «Как захочется, звони секретарше, ей нужно сказать только, чтоб «зашла с отчетом», она придёт и сделает всё, что нужно».
В один из первых рабочих дней новому гендиректору остро захотелось отведать роскошный горизонтальный десерт, и он позвонил секретарше:
– Зайди ко мне с отчетом.
Та заходит в кабинет, и виновато говорит, что не может, так как у неё в этот день «ежемесячный отчет». И ушла. Через некоторое время снова появляется, и предлагает альтернативный вариант:
– Может, в устной форме, или задним числом?
Директор уныло отвечает:
– Я уже отпечатал вручную.
Закончив рассказ, Олеся посмотрела на Андрея со значением:
– Ну что, как?!
Штейн сказал как-то Андрею, возбужденно, с видом человека, открывшего Америку:
– Знаешь, ты Олесе очень нравишься! Она так говорит о тебе, так на тебя смотрит!
Штейн изящно и смело мыслил, лаконично выражал и доказывал сложные и тонкие идеи и так нудно и многословно во время посиделок травил баланду. Знания в одной области никак не заменяли пробелы в другой, именно поэтому он не замечал, что компаньон стал вести двойную игру, как не заметил, что у того связь с сотрудницей.
Как бы не замечая активную любовную сигнализацию, Андрей сказал:
– Найди мне фирмы, занимающиеся спутниковой связью.
Ему пришла мысль, как покрыть недостачу. Эльсинор организовывал видеоконференцию на базе МНТК «Микрохирургия глаза», предстояли расходы в связи с этим. Бюджет, конечно, не бог весть какой, но что-то можно придумать – как его распилить. Аренда оргтехники, микроавтобуса, услуги секретаря, фуршет, и так далее.
И, погруженный в мысли, как заработать на предстоящей конференции, вышел из кабинета.
Глава 58
По поводу проведения видеоконференции логичнее всего было обратиться на телецентр, расположенный на Мамаевом кургане. Но, оказалось, не всё так просто. Выяснить, кто за что отвечает, уже было сложной задачей. Андрея футболили из одного кабинета в другой, и пришлось изрядно побегать по длинным коридорам телецентра, прежде чем он попал к главному инженеру, старикану в шестидесятническом кургузом пиджачке и габитусом запойного пьяницы. «Всего» час переговоров, и дядька уяснил задачу – в назначенный день поймать пробный сигнал со спутника, данные которого ему были переданы.
– Итак, давайте повторим, – в сотый раз произнёс Андрей, чувствуя, что, скорее всего, провалит проект, – объясняю, как инженер инженеру: в Миланской клинике доктор будет проводить операцию. Операция будет транслироваться на спутник, и этот сигнал мы с вами должны тут поймать. В МНТК «Микрохирургия глаза» – это в прямой видимости от вас – соберутся врачи, они будут смотреть на большом экране и нескольких мониторах всё, что происходит там, в Милане. По окончанию просмотра – телемост, «круглый стол», в ходе которого стороны будут комментировать, задавать вопросы, одним словом, общаться on-line. Наша задача – организация и техническая поддержка мероприятия. Понимаете, о чем, вообще, речь?!
Инженер мотнул головой – мол, понимает.
Однако, в назначенный день выяснилось глобальное непонимание. Сигнал не был принят, и было дано такое объяснение. Тарелка, установленная на телебашне, расположенной тут же, на Мамаевом кургане, должна быть повёрнута под определенным углом. А чтобы повернуть, надо туда полезть, какие-то болты открутить, и заново прикрутить. И наверняка там всё проржавело, и, чтобы выполнить работу, нужен альпинист. А альпиниста в штате нет, нужно вызывать. В общем, болт.
– А ты раньше не мог сказать об этом, старый мудак?! – вырвалось у Андрея.
Инженер, видимо, не расслышал, или не понял, и продолжил разговор об открывшихся трудностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80