А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Мне не нужны эти деньги, – отшатнулась я. – Они принадлежат им – вплоть до последнего поганого пенни. А если тебя так волнует их судьба, отдай эти деньги Джереми и пусть он возьмет на себя заботу о моем семействе. Или, может быть, ты захочешь оставить их себе в качестве дополнительной платы за услуги ангела-хранителя?
Белль, казалось, готова была ударить меня, но ей все же удалось взять себя в руки.
– Если бы я не чувствовала, что тут есть доля и моей вины, я пошла бы к Крэну и выложила ему всю эту мерзкую историю – от начала до конца, и пусть камни упали бы туда, куда должны упасть. Но поскольку я во многом чувствую ответственность за то, что случилось, – хотя, Господь свидетель, я хотела как лучше, – то буду держать рот на замке. Но мне до сих пор непонятно, почему ты это сделала и что означает вот это? – Она помахала перед моим лицом бутылкой с джином. – Неужели ты до такой степени ненавидишь Крэна? Неужели он так плохо с тобой обращается?
В ответ на это я отрицательно покачала головой.
– Что ж, слава Богу, что ты хотя бы не стала врать, – сказала Белль. – Потому что, насколько мне известно, Крэн влюблен в тебя, как восемнадцатилетний мальчишка, а мужчины не теряют головы из-за плохих любовниц или тех, кому они безразличны.
Я быстро трезвела, и слова Белль били по моим барабанным перепонкам подобно ударам грома.
– Так объясни же мне тогда, ради всего святого: что происходит?! – вскричала она. Мне казалось, что Белль никогда не оставит меня в покое, что этот допрос будет продолжаться до бесконечности, поэтому я решила избавиться от груза мучительных мыслей, переложив эту тяжесть на нее. И тогда я начала рассказывать: сначала о страхах, возникших у меня, когда я слышала крики через стену, затем об ужасе первых ночей с Крэном и страхе перед неизвестностью и, наконец, – о ночном кошмаре, который до сих пор преследовал меня.
Белль слушала меня, не прерывая, лицо ее было бледным и расстроенным.
– О, моя дорогая, – произнесла она голосом, в котором не осталось и следа гнева, – ты возложила на меня тяжкую ношу. Если ты хотела отомстить мне, можешь считать, что ты этого добилась – более страшной мести и придумать нельзя. Наверное, из-за той жизни, которую я вела, мои чувства притупились, если я вообще когда-нибудь была способна так чувствовать. Мне надо было понять, что ты другая, и если бы я поняла это вовремя, то, вероятно, никогда бы не поступила с тобой таким образом. Но что сделано, то сделано, и, мне кажется, некоторые из твоих страхов неоправданны.
После этого Белль с присущей ей мудростью стала говорить о возможностях, таившихся в той жизни, в которую меня так безжалостно вышвырнули.
Принесли кофе, и мы выпили его в молчании, а затем она продолжала:
– Мне кажется, что тебе не грозят ловушки этой жизни: ты умная девочка, и если перед тобой откроются какие-то иные дороги, – а я думаю, что так и случится, – ты, конечно, выберешь их. Вполне возможно, настанет день, когда ты повстречаешь честного – в полном смысле этого слова – мужчину, который захочет взять тебя замуж. Такое уже случалось с женщинами, подобными нам, и будет случаться впредь. А пока что ходи с правильных карт и береги свои деньги. В этом смысле за Джереми ты будешь как за каменной стеной. И кроме всего, повесь замок на свое сердце. Потому что, если ты хочешь быть в безопасности, ты должна пока забыть о любви.
При этих словах губы Белль предательски задрожали и скривились.
– Для таких, как мы, любовь – это непозволительная роскошь. И вот это тоже, – указала Белль на бутылку с джином. – Это не поможет нам в нашем нелегком ремесле и окажется как раз самой верной дорогой к тому, чего ты больше всего боишься.
Белль вынула часы.
– Когда должен вернуться Крэн?
– Около шести, – рассеянно ответила я.
– В таком случае собирайся: я забираю тебя на особую прогулку.
– Случайно не на Рыбную улицу? – обеспокоенно спросила я.
– Нет, – скривилась она, – твой приезд туда вызовет не радость, а боль.
Белль подобрала одежду для выезда в город и заставила меня переодеться. Уходя, мы прошли мимо миссис Мур, бесцельно возившейся около двери, но Белль, казалось, не обратила на нее внимания, а я потихоньку улыбнулась служанке – мне вовсе не хотелось терять такого союзника.
– Куда мы едем, Белль? – спросила я уже в карете.
– На Джин-аллей, – коротко ответила она. – Это всего лишь одна из пятидесяти совершенно одинаковых улиц в Сити, на которые я могла бы тебя повезти. Кстати, ведь именно миссис Мур приучила тебя к джину, верно? Можешь не отвечать, я и сама знаю. Это тоже моя ошибка, мне следовало все предусмотреть.
– Она только хотела помочь мне, – упрямо сказала я.
– Помочь! – фыркнула Белль. – Сейчас я покажу, что за помощь она хотела тебе оказать – кстати, очень неплохо на этом зарабатывая, уж поверь мне. Сколько она брала с тебя за одну бутылку?
– Десять шиллингов, – пробормотала я.
– А знаешь ли ты, сколько на самом деле стоит та пакость, которую ты пила? Два пенса за пинту.
Я была поражена.
– Думаю, она еще прилично клала себе в карман, мухлюя в отчетных книгах. Я обязательно посмотрю их, когда мы вернемся. А ты, я уверена, в них даже и не заглядывала, не так ли?
С несчастным видом я отрицательно покачала головой, и Белль раздраженно продолжала:
– Так я и думала. А ведь я знала, что Крэн тоже не будет этим заниматься. И все же, если бы дело ограничилось только этим, старую воровку еще можно было бы извинить, но то, что она сделала с тобой, – непростительно!
Знаешь, как действует она и ей подобные? Сначала присосется к тебе, подобно пиявке – до тех пор, пока ты не почувствуешь, что уже больше не можешь обходиться без нее. А она тем временем будет всячески поддерживать твою привычку к спиртному. Рано или поздно у тебя закончатся деньги или ты свяжешься с мужчиной, который захочет знать, куда уходит каждый твой пенни, – таких, поверь мне, предостаточно. Вот тогда она и сообщит тебе, что знает, как можно заработать деньги. Она скажет тебе, что один джентльмен положил на тебя глаз и что, если ты «окажешь ему услугу», то сможешь надолго себя обеспечить. Стоит тебе сыграть в эту игру хоть раз, и ты пропала. Предложения «оказать услугу» станут раздаваться все чаще, а твое пристрастие к джину и деньги, которые для этого нужны, превратятся в средство откровенного шантажа. Ты не успеешь и глазом моргнуть, как превратишься в дешевую проститутку, которая обслуживает десяток мужчин за ночь, а она станет твоей «мадам». Именно с помощью таких старых ведьм, как она, распутники находят своих жертв, а уж ей-то известны распутники во всех кругах общества. Именно этим все обычно и кончается, – сказала Белль, и карета остановилась.
Мы вышли на улицу – такую же отвратительную, как и Рыбная.
– Ты пойдешь с нами, – приказала Белль лакею, стоявшему на запятках. По грязным разбитым ступеням мы спустились в какой-то подвал.
– Это лавка, где продают джин, – прошептала мне Белль. – Они гонят его прямо в задних комнатах. А вот – конечный результат, – указала она на скамейки, где скорчились несколько старых уродин в разной стадии опьянения. Зрелище было жутким и омерзительным.
– Готова побиться об заклад, что ни одному из этих созданий еще не исполнилось и сорока. Хотя это и трудно из-за грязи, но кое-кого из них я узнаю – они даже моложе меня.
Несколько старых ведьм встали и направились к нам.
– Уйдем отсюда, пожалуйста! – взмолилась я.
– Достаточно насмотрелась? – осведомилась у меня Белль. – Ну ладно. Вильямс, брось им немного мелочи.
Слуга выполнил распоряжение хозяйки, и страшилища, издавая нечленораздельные звуки, подобно животным, сцепились на полу в попытках вырвать друг у друга жалкие монетки.
Всю дорогу до дома мы молчали. Белль доказала, что хотела, и говорить больше было не о чем. С тех пор я никогда больше не прикасалась к спиртному.
Когда мы вернулись домой, Белль вызвала насмерть перепуганную миссис Мур в кабинет, а я была предоставлена самой себе в гостиной. Меня обуревали невеселые думы. Я размышляла о том, как теперь будут складываться мои отношения с Крэном. То, что на протяжении последнего времени облегчало мне жизнь, теперь становилось недосягаемым и запретным – Белль собиралась избавиться от миссис Мур немедленно. Плакать тоже было нельзя – Крэн терпеть не мог слез и мог быть ужасен в гневе, поэтому я решила вернуться к тактике вьющейся лианы.
Наконец перед домом остановилась карста и в дверь, как всегда, ураганом ворвался Крэн. Я бросилась к нему в объятия.
– Крэн, дорогой, я так рада, что ты вернулся! Я так много хочу тебе рассказать!
Он пылко поцеловал меня, и я потащила его в гостиную.
– Крэн, я должна сделать тебе ужасное признание. Ты страшно рассердишься на меня. Я была такой дурой!..
– Ну ладно, – усмехнулся он, – переходи к делу. Сколько новых платьев ты купила? Или, может, ты взяла в дом какую-нибудь мерзкую комнатную собачонку?
– Нет, гораздо хуже.
– Гм-м… – Крэн сразу посерьезнел.
Крепко прижавшись к нему, я спрятала лицо у него на груди.
– Я обманывала тебя.
При этих словах Крэн напрягся всем телом, поэтому я торопливо продолжала:
– Ты не велел мне пить джин, а я все равно пила его, а сегодня утром приехала Белль… – я не стала пускаться в подробности, – и застала меня за этим, а потом она обнаружила, что миссис Мур грабит тебя, поскольку из-за джина я не следила за хозяйством как положено, и поэтому теперь все перепуталось, и виновата в этом только я.
Меня всю трясло в его руках. Отчасти эта дрожь была неподдельной, но отчасти – должна признаться – я использовала уроки мистера Артура. После признания в том, что мой обман заключался в употреблении джина, я почувствовала, как Крэн расслабился.
Отведя мою голову назад, он спросил:
– Белль все еще здесь?
Сейчас он больше чем когда-либо напоминал армейского полковника. Он смотрел на меня, а я широко раскрытыми глазами смотрела на него. Так нас и застала Белль, которая, появившись на пороге, воскликнула:
– Крэн, хвала небесам, наконец-то вы вернулись! Нам нужно поговорить.
– Мне тоже так кажется.
Когда они выходили, лицо Крэна было хмурым. Уже от двери он обернулся и увидел, что я сижу на кушетке, одинокая и всеми забытая. Тогда он решительно вернулся ко мне и произнес:
– Я совсем забыл сказать тебе, моя дорогая весна, что я страшно рад вновь оказаться дома.
Он поцеловал меня и вынул из кармана небольшую коробочку.
– Пусть вот это развлечет тебя, пока я буду заниматься делами.
В коробочке оказалась оправленная в бриллианты миниатюра, изображавшая Крэна в молодости.
Их, казалось, не было целую вечность. Наконец Крэн вернулся один, а за окном раздался звук отъезжающей кареты Белль. Я видела, что он до сих пор вне себя от бешенства. У Крэна было обостренное самолюбие, поэтому он очень болезненно реагировал, когда кто-то оставлял его в дураках, а миссис Мур занималась этим в его же доме. Он не мог простить ее. Крэн стал мерить комнату шагами, не замечая меня.
Спустя несколько минут я не выдержала.
– Что теперь будет? – жалобно спросила я, но ответа не получила. – Я ужасно себя чувствую из-за того, что оказалась такой дурой. Белль была права? Миссис Мур действительно жульничала с отчетными книгами?
Крэн хмуро кивнул.
– Да. Наворовала фунтов на сто. Белль настаивает на том, что именно она несет за это ответственность, поскольку наняла эту женщину, и хочет возместить ущерб. Почему, черт побери, – вдруг взорвался он, – ты позволила ей прибрать себя к рукам?! Уж, наверное, ты знакома с людьми подобного сорта.
– Нет, – спокойно ответила я, не обращая внимания на его гнев. – Я ничего не знала о людях подобного сорта. Белль пыталась сохранить мою «невинность», не рассказывая мне о многих вещах, боюсь даже – о слишком многих. В тот момент, когда мне был нужен друг, а рядом никого не было, миссис Мур проявила ко мне доброту. Она научила меня некоторым вещам, которые мне необходимо было знать. Что же касается джина, то после первого раза я сама просила ее об этом, так что, как бы ни были низменны ее намерения, я виновата не меньше нее. Поэтому, если ты собираешься се уволить, ты…
– Уволить? – заревел он. – Ее бы надо было бросить в Ньюгейт, эту мерзкую воровку! Ее счастье, что Белль уговорила меня не делать этого. Поскольку она собирается возместить ущерб, я уступил ей. Такие, как миссис Мур, должны быть стерты с лица земли, и чем скорее, тем лучше.
Крэн подошел и сел возле меня. Он смотрел на меня с некоторой опаской, словно собираясь задать вопрос, ответ на который боялся услышать.
– Тебе приходилось пить джин из-за меня? Неужели все это, – он неопределенно повел в воздухе рукой, – так для тебя отвратительно? Я спрашиваю потому, что если это так… – и Крэн замолчал, не в силах продолжать.
– Крэн… – мягко начала я, сидя по-прежнему на некотором расстоянии. Я пока сознательно избегала малейших проявлений ласки, хотя видела, как ему этого хочется. – Подумай сам: сколько раз на прошлой неделе ты оставлял меня одну хотя бы на несколько минут?
– По-моему, раза три или четыре, – пробормотал он.
– И какой я была все это время?
– Ты была такой, как обычно. – Его лицо немного смягчилось.
– Если ты это признаешь, то сам должен понять, что в эти дни мне не было никакой нужды накачиваться джином.
– Да, я признаю это.
Он уже почти улыбался.
– Так как же ты можешь думать, дорогой мой, что мое пристрастие к джину имеет хоть какое-то отношение к тебе! Когда ты находился рядом со мной, это было все, что мне нужно, потому что с тобой я чувствовала себя надежно и безопасно, я любила и была любима. Только когда ты уезжал от меня, во мне начинали расти всякие страхи, не имеющие к тебе никакого отношения, и вот тогда я чувствовала необходимость в джине. Белль сегодня доказала мне, какой я была глупой и в отношении страхов, и в отношении джина. Я могу попросить у тебя прощения за свою глупость, но никогда я не думала плохо о тебе. – С этими словами я протянула к нему руки. – Разве ты не знаешь, как я отношусь к тебе? Если тебе этого мало, если помимо меня ты нуждаешься в чем-то еще…
Крэн схватил меня и крепко поцеловал.
– Ты все, что мне нужно, и даже гораздо больше того. Для меня была невыносима сама мысль о том, что у нас ничего не получится. Если ты повела себя глупо, то что же говорить о нас с Белль! Мы вознесли тебя на пьедестал богини Весны и Невинности, а сами стали ждать, что ты будешь вести себя, как богиня Мудрости. Дураками оказались именно мы.
Не выпуская меня из объятий, он спросил:
– Тебе понравилась миниатюра?
– Очень, но ты нравишься мне больше таким, как сейчас.
Глаза Крэна блеснули.
– Это был верный ответ, и в награду я приглашаю тебя на ужин. Давай забудем все неприятности. А после возвращения я преподам тебе пятую главу второго урока. Или она будет уже шестой? А ты будь повнимательнее.
Как и всегда, Крэн сдержал свое слово.
8
Крэн был усердным учителем. Для мужчины его возраста, а к тому времени, когда началась наша связь, ему уже стукнуло пятьдесят, он обладал на удивление могучей потенцией. В то время мне еще не с кем было его сравнивать, и это меня не особенно удивляло. Только потом я поняла, насколько он отличался от других мужчин. Впоследствии я часто думала о том, каким он был в молодости – его жена, вероятно, не знала ни минуты покоя и даже, может быть, испытала облегчение, когда, сделав ей четырех дочерей, он устремил свой ненасытный аппетит на сторону.
Его познания в области любовных утех были безграничны. У Крэна было много иллюстрированных книг, в которых описывались всевозможные способы любви, и он часто требовал, чтобы мы воспроизводили в жизни то, что было изображено на гравюрах. Иногда эти попытки приводили к поистине смехотворным результатам, и мы оба разражались беспомощным, но искренним хохотом. Иногда я начинала протестовать, когда тот или иной рекомендуемый способ казался мне противоестественным – особенно тогда, когда предлагалось воспроизводить нормальные позы «с точностью до наоборот». Однако Крэн всегда отбрасывал мои возражения в сторону.
Главный его довод заключался в том, что слияние мужчины и женщины должно приносить им обоим самое большое наслаждение в жизни, а потому абсолютно все, что бы они ни делали для достижения этой цели, может считаться оправданным. Он был моим единственным учителем в этой области, и в то время мне ничего иного не оставалось, как соглашаться на все его причуды. Только потом я поняла, насколько необычным был этот его подход к любви. Даже сейчас, спустя много лет, общество все еще не приемлет таких взглядов.
Как бы то ни было, первый год нашей связи вспоминается мне как время бесконечных экспериментов. Иногда Крэн впадал в раж и после ухода слуг обнаженный гонялся за мной по всему дому. В такие минуты он удивительно походил на огромного волосатого сатира, я же была робкой нимфой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43