Потом взяла шприцем немного крови.
– Хорошо хоть, что ты терпишь боль без всяких капризов, – заметила она, продезинфицировав место укола и заклеив его пластырем. – Все, спасибо.
Доната опустила рукав и застегнула манжет.
– Все же вокруг носа у тебя появилась бледность. Садись-ка лучше. – Она показала на стул перед ее маленьким письменным столом. – Для получения результата мне нужно несколько минут.
Доната почувствовала некоторую слабость в коленях. Маленький укол ей, правда, боли не причинил, но вид собственной крови вызвал легкую тошноту.
– Что ты собираешься делать, если выяснится, что ты действительно в интересном положении?
– Ну что… – Доната пожала плечами. – Настроюсь на воспитание ребенка, что же еще?
– А можешь ли ты позволить себе родить? Ты ведь сейчас, как я слыхала, достигла больших успехов в своей профессии?
– Что значит, могу ли я себе позволить, Хайда? На пару недель придется работу прервать, но у меня хорошие сотрудники. Так что ничего страшного не случится.
– На пару недель? Всего-то?
– Да ведь когда-то женщины рожали детей прямо в поле, а потом продолжали работать.
Доктор рассмеялась.
– А потом, самое позднее к тридцати годам, умирали.
– Ну, со мною этого не случится, этот возраст у меня давно позади.
– Именно потому, что ты уже не молода, беременность может оказаться тяжелой.
Доната закинула ногу на ногу.
– Теперь я понимаю, почему так неохотно хожу к врачу. Являешься к нему в кабинет здоровой, только для проверки, а добрый дядя доктор оказывается столь озабочен, словно пациенту предстоит вот-вот испустить дух.
Доктор Хайда оторвалась от микроскопа, под которым разглядывала каплю крови Донаты.
– Неужели я и впрямь такова?
«Еще хуже», – подумала Доната, но не сказала ни слова.
– Прости, пожалуйста, Доната. Наверное, у тебя сложилось такое мнение потому, что я не выношу твоей чертовской самоуверенности. Ты ведешь себя так, словно тебе никакие беды не страшны.
– Ребенок, во всяком случае, нет. Если хватает денег и комнат в собственном доме, то все проблемы определенно можно решить. Достаточно лишь найти такую особу, которая…
– Забудь об этом, Доната! Ты не беременна.
Доната встала со стула.
– Так я и думала! – Она подошла к подруге, мывшей руки. – Так какая же у меня хворь? Почему нет месячных?
– Это я смогу тебе сказать определенно только после получения результатов анализа. Впрочем, мало вероятности, что он покажет что-нибудь опасное.
– Ну, хоть это звучит утешительно.
Доктор Хайда вытерла руки.
– Предполагаю, что у тебя начался климакс.
– Что? Так рано? – Доната часто думала о том, что неуравновешенность Сильвии, ее вечные головные боли и депрессии могут быть связаны с тем, что у нее начались переломные годы. Но Донате никогда и в голову не приходило, что с ней самой происходит что-либо подобное.
– У одних женщин климакс наступает раньше, у других позднее. У тебя же это определенно связано с тем стрессовым состоянием, в котором ты постоянно находишься.
– Значит, Божье наказание за то, что я занята творческим делом?
– Тебе это представляется в таком ракурсе?
– Нет, ни в коем случае. Но у меня такое впечатление, что ты хочешь убедить меня именно в этом.
– Я лишь пытаюсь объяснить тебе, в чем причина.
– Меня это не убеждает. Ведь климакс означает только то, что месячные приходят нерегулярно. Или я ошибаюсь?
– Не обязательно. Иногда менструации вдруг просто прекращаются раз и навсегда. Кажется, это именно твой случай.
– Можно ли это понимать так, что у меня вообще их больше не будет?
– Может так, а может и нет. Предсказать это трудно. У тебя за последние месяцы бывали душевные переживания, депрессии, внутреннее беспокойство?
– Совсем наоборот. Я влюбилась. – Доната посмотрела на свою старую подругу с вызовом. – Ты считаешь, это может быть причиной?
– Это мне неизвестно ни из практики, ни из специальной литературы. Но думаю, вполне возможно.
– Ха! – только и выдохнула Доната.
– Во всяком случае, мы должны сделать все возможное, чтобы восстановить твои менструации.
– А для чего это нужно? Я ведь рада, что не приходится с этим возиться. Или отсутствие регул возвещает преждевременную старость?
– Нет, это не так. Это означает только то, что твой организм уже не производит яйцеклеток, способных оплодотворяться.
– Ну, тогда ведь все в порядке?
– Доната, прошу тебя, по одному уколу эстрогена в месяц… Можно начать хоть сейчас…
– Нет! Во-первых, ты отлично знаешь, что у меня на это нет времени, а, во-вторых, я этого вовсе не хочу, даже если бы и имела время. Знаешь, что я тебе скажу? Я, сколько себя помню, всегда ненавидела все эти женские штуки. Уже одно то, что вечно приходится думать: а когда у меня должны быть месячные? Не случится ли это именно в те дни, на которые я наметила нечто особенно важное, а регулы мне помешают? Нет, я этого терпеть больше не желаю. Я рада, что с этим покончено. Лично для меня месячные никогда не означали ничего, кроме досады.
– Может, хоть обсудишь это с твоим любимым человеком?
– Ни о чем подобном я никогда не разговаривала ни с одним мужчиной, да и не знаю такого, которого бы это интересовало. Кроме того, я уверена, что он вовсе не мечтает стать отцом моего ребенка.
– Если тебе такой разговор с ним не по душе, можешь прислать его ко мне. Нельзя быть уверенной в том, что он не хочет…
– Можно. Я уверена. Он на семнадцать лет моложе меня.
По пути домой в Грюнвальд Доната сказала себе, что Хайде все же удалось отвлечь ее мысли от ссоры с Артуром Штольце. Теперь Доната скорее уже сердилась на старую подругу. Сначала та пыталась ее убедить в том, что она беременна, а потом оглушила заявлением, что без лечения она родить не сможет. Просто шизофрения какая-то!
Доната вспомнила, что еще в школьные годы они постоянно цапались. Мало того, что Хайда всегда была чрезмерно честолюбива, так она еще и обижалась на Донату за то, что той легко давались знания и что мальчишкам Доната нравилась гораздо больше, чем Хайда. Видимо, эту зависть она в себе так и не поборола до конца.
Доната всерьез подумала, что надо бы сменить врача, но сразу же поняла, что не сделает этого. Никто другой не станет уделять ей столько внимания, как Хайда, если она действительно заболеет. Вероятно, старая подруга шокирована тем, что Доната всегда здорова и бодра, что у нее всегда все в порядке.
Предположение о начавшемся климаксе Доната всерьез не восприняла. Она неоднократно слышала о том, что в стрессовых ситуациях менструация может не приходить месяцами. Ну, а если у нее с этим действительно покончено, тоже ладно. Она ощущала себя совсем молодой, в такой хорошей душевной и физической форме, что приближающаяся старость еще не воспринималась ею как угроза.
На следующее утро Тобиас в офисе не появился. Сначала Доната заставляла себя игнорировать его отсутствие. Она не хотела создавать впечатления, что занята мыслями о нем больше, чем о любом другом из сотрудников.
Вскоре после обеда она все же спросила госпожу Сфорци:
– Что это случилось с господином Мюллером?
– Понятия не имею. Во всяком случае, сообщения о его болезни нет.
– Странно, а?
– Мне тоже так кажется. Связаться с ним по телефону тоже не удается.
На этот раз Доната больше ничего узнать не пыталась и ушла в свой кабинет. Она снова мысленно взвесила степень вероятности того, что до Тобиаса дошли какие-то слухи о ее конфликте со Штольце. Но если и так, то это еще не причина для того, чтобы он вот так бесследно исчез. Если решил уволиться, то, во всяком случае, пришел бы за документами.
И все же она должна была себе признаться: нельзя исключить, что он, сразу же приняв решение, нашел себе другое место работы, скажем, вступил в контакт с коллегой Хелльмесбергером и, лишь договорившись о переходе к нему, заявит об увольнении по всей форме.
Не простившись с ней? Может ли она ожидать от него такое? Правда, если он уволился из фирмы, это ведь еще не обязательно станет концом их любви. И все же она считала более чем странным, что он исчез, не перекинувшись с ней ни словом о своем решении.
Конечно, накануне она обошлась с ним не слишком приветливо. Но неужели он так сильно обижен ее отказом позволить ему подать ей пальто? В конце концов, он уже не ребенок, он взрослый человек, и мог бы спокойно проглотить подобный отказ.
А с другой стороны, вчера он выглядел так плохо, что это бросалось в глаза. Может, заболел? Настолько серьезно, что не может подойти к телефону?
Доната забеспокоилась. И осознала, что со времени смерти мужа заболевание другого человека впервые стало для нее предметом беспокойства. За прошедшие годы ей были важны только ее работа, ее фирма.
Час от часу ее беспокойство возрастало, доходя до отчаяния. Даже самой себе она не хотела признаться, что ее гложет страх его потерять.
Она уже была близка к тому, чтобы выскочить в приемную и спросить у госпожи Сфорци адрес Тобиаса. Лишь с трудом удержала себя от этого шага. Ясно, что тем самым она бы выставила себя на посмешище.
Поэтому Доната попыталась сосредоточиться на работе, что ей, однако, не удавалось. Пришлось дождаться, пока все разойдутся по домам. После пяти часов она решила, что в офисе уже никого нет, и вышла из своего кабинета.
За одной из чертежных досок работал Гюнтер Винклейн.
Она подошла к нему, изображая невозмутимость.
– Что хорошего у тебя на повестке дня?
– Расчеты по статике зала многоцелевого назначения.
– Ну, это не так уж срочно.
– Артур сказал… Она прервала его.
– Да, я его понимаю. Но, думаю, можно спокойно закончить и завтра. Когда выспишься, дело определенно пойдет намного легче.
Винклейн просиял.
– Ты всерьез так думаешь?
– Не только думаю, но и беру на себя ответственность за свои слова.
– Ох, как же я рад! – Он поспешил стащить с себя халат. – Дело в том, что маме не нравится, когда я поздно являюсь домой.
– Привет ей от меня!
Теперь не пришлось долго ждать, пока дверь за ним захлопнется.
Доната знала, что госпожа Сфорци ввела в компьютер все данные по их архитектурной фирме. Даже не присев, она включила его и набрала на клавиатуре: «Сотрудники». На дисплее не появилось ровно ничего. Тогда она попробовала слово «персонал», и это был выстрел в десятку. Фамилии появились в алфавитном порядке с адресами и номерами телефонов. Найдя то, что искала, она выключила компьютер.
Не тратя времени даже на то, чтобы бросить взгляд в зеркало, она переоделась, выключила свет во всех комнатах и спустилась в подземный гараж к своей машине.
Прежде чем тронуться в путь, она вытащила из бокового кармана дверцы план города и развернула его, чтобы сориентироваться. Компьютер ей показал: «Ул. Дафнерштрассе, дом три. Пятый этаж. Г. Липперт». Она приблизительно знала, где находится улица Дафнерштрассе: в северной части микрорайона Богенхаузен, около гостиницы «Арабелла». Потом она нашла на плане – правда, не сразу – и саму улицу, короткую и узкую. Улица соединяла сверкающее алюминием здание Ипотечного банка с дальней окраиной города, где еще сохранялись вспаханные участки земли.
Доната сунула план города на прежнее место и поехала по улице Хемигауштрассе, Центральному кольцу и далее вдоль улицы Рихарда Штрауса. Перед могучим круглым зданием банка свернула направо и, проехав еще два квартала, оказалась уже на разыскиваемой улице.
Доната припарковала машину на незастроенной стороне, нашла по номеру нужный дом и стала читать таблички на дверях. Переговорного устройства при входе не было, но, поскольку какой-то молодой человек как раз открыл дверь своим ключом, входя в дом, она вместе с ним прошла внутрь и с ним же поехала вверх на лифте.
В голове у нее мелькали противоречивые мысли: «Что случилось с Тобиасом? Кто такой Г. Липперт? Надо будет обязательно узнать, существует ли уже план застройки этого микрорайона».
Молодой человек в лифте смотрел на нее с удивлением и заинтересованностью, но она этого даже не замечала. Когда он, сойдя на этаж раньше ее, пожелал всего наилучшего, она смогла лишь вымученно улыбнуться.
На пятом этаже было четыре квартиры, а двери в них располагались на небольшом расстоянии друг от друга. Доната из этого заключила, что квартиры невелики. Она нашла табличку «Г. Липперт»; имя было написано от руки, а карточка засунута в маленькую металлическую рамку.
Доната нажала кнопку звонка. До нее вдруг дошло, что она поступает бессмысленно. Если уж Тобиас ничего не дал знать о себе, почему он должен сейчас ее впустить? Но все же она позвонила вторично, более настойчиво. Вопреки всякой логике, она еще не была готова отступить.
Тут дверь открылась. Доната оказалась лицом к лицу с незнакомой женщиной в непромокаемом плаще.
– Прости, пожалуйста, – промолвила молодая женщина, тяжело дыша, – я как раз… – Она явно ожидала кого-то другого, но все же неуверенным тоном договорила: –…Только что пришла домой. Но с какой стати я вам это говорю?
Обе женщины смерили друг друга взглядами с ног до головы. Г. Липперт была молода, очень молода. Волосы ее светлые, хотя и не льняные, как у Донаты, были гладкими и доходили до плеч, лицо широкое, нос маленький, лоб выпуклый.
– Добрый вечер, – начала Доната. – Предполагаю, что вы – госпожа Липперт?
– Что вам нужно?
– Я ищу Тобиаса Мюллера.
– Он здесь уже не живет. – Легкая тень раздражения пробежала по молодому лицу. – Если это вам интересно, могу сообщить, что я его выставила.
– К сожалению, он забыл указать нам на работе свой новый адрес.
– Это на него похоже.
– Но вы, конечно, знаете, где он теперь живет?
– Понятия не имею.
– Это плохо.
– Что вам, вообще, от него нужно? – спросила Липперт.
– Он сегодня не явился на работу. А по телефону ему звонить тоже некуда.
– Ах, вот как. Это можно было предположить.
– Что он бросит работу?
– Нет, не это. А то, что вы – Доната Бек. Это действительно вы, или я ошибаюсь?
– Да, я, – произнесла Доната и рассердилась, что Г. Липперт, судя по всему, вовсе не собирается приглашать ее в квартиру.
– Не могу утверждать, что я вас представляла себе именно такой.
– Как это получилось, что вы, вообще, имели обо мне хоть какое-то представление?
– Ох, и смешной вы человек! – Г. Липперт рассмеялась, но как-то безрадостно. – Как вы полагаете, почему мы, вообще, рассорились с Тобиасом?
– Мне жаль, что так вышло.
– Чепуха. Я вам не верю. Вы, конечно, рады без памяти, что сумели его подцепить.
– Но сейчас он, во всяком случае, исчез.
– Бояться нечего, никуда не денется.
– Не можете ли вы хотя бы дать совет, где его искать?
– Самый лучший совет: бросьте вы его искать, а то он вообразит о себе черт знает что. Вам ли не знать, каковы мужчины! Ваш возраст для этого вполне достаточен.
– Но ведь может быть и так, – парировала Доната, – что я и наполовину не столь опытна, как вы.
Г. Липперт рассмеялась.
– Ну, вы меня действительно развеселили! Сначала чего-то от меня хотите, а потом нахальничаете.
– Я беспокоюсь о Тобиасе, неужели вам это непонятно? Или у него такая привычка – просто пропадать в мгновение ока, без всяких объяснений? Ответьте мне на этот вопрос! Вы, видимо, знаете его лучше, чем я.
– Тут вы правы. Хорошо, я скажу. На него это не похоже.
– А что, если он заболел? Если попал в аварию?
– С чего это вы взяли?
– Я и сама знаю, что мое беспокойство может быть напрасным. Но ничего не могу с собой поделать.
– Господи, ну и скрутило же вас!
– Смейтесь надо мною сколько угодно, если вам это нравится. Но прошу, подумайте, как его найти.
– Ну, есть один человек, который определенно это знает. Его старший брат. Ему не раз приходилось выручать этого субчика из беды.
– А где он живет? И как его зовут?
Г. Липперт посмотрела на свои ручные часы и ответила – не столько из сочувствия, сколько из желания поскорее отделаться от Донаты:
– Себастиан Амалиенпассаже, дом три.
– Телефон?
– Ну теперь уж с меня хватит, – грубо бросила Липперт и захлопнула дверь перед носом незваной гостьи.
Доната проехала через Английский сад на Швабинг и далее по улице Людвигштрассе в предместье Макс. Уже совсем стемнело, усилилось движение транспорта от центра города к окраинам.
Позади университета она нашла место, где можно припарковать кабриолет. С улицы Амалиенштрассе она перешла в пассаж, который протянулся со всеми своими дворами и переходами до параллельной улицы Тюркенштрассе. По булыжной мостовой трудно было передвигаться в лодочках на шпильках, и ей пришлось балансировать на носках. Нумерация домов была какая-то стихийная. Но Доната довольно хорошо ориентировалась в этих местах, потому что когда-то осматривала весь обширный комплекс здешних зданий после завершения его строительства. Она быстро шла мимо жилых домов, лавок, ресторанов; пассаж производил впечатление маленького обособленного города.
В последнем дворе, вокруг которого группировались одноэтажные дома с озелененными плоскими крышами-террасами, она наконец обнаружила дом с номером три, который и искала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Хорошо хоть, что ты терпишь боль без всяких капризов, – заметила она, продезинфицировав место укола и заклеив его пластырем. – Все, спасибо.
Доната опустила рукав и застегнула манжет.
– Все же вокруг носа у тебя появилась бледность. Садись-ка лучше. – Она показала на стул перед ее маленьким письменным столом. – Для получения результата мне нужно несколько минут.
Доната почувствовала некоторую слабость в коленях. Маленький укол ей, правда, боли не причинил, но вид собственной крови вызвал легкую тошноту.
– Что ты собираешься делать, если выяснится, что ты действительно в интересном положении?
– Ну что… – Доната пожала плечами. – Настроюсь на воспитание ребенка, что же еще?
– А можешь ли ты позволить себе родить? Ты ведь сейчас, как я слыхала, достигла больших успехов в своей профессии?
– Что значит, могу ли я себе позволить, Хайда? На пару недель придется работу прервать, но у меня хорошие сотрудники. Так что ничего страшного не случится.
– На пару недель? Всего-то?
– Да ведь когда-то женщины рожали детей прямо в поле, а потом продолжали работать.
Доктор рассмеялась.
– А потом, самое позднее к тридцати годам, умирали.
– Ну, со мною этого не случится, этот возраст у меня давно позади.
– Именно потому, что ты уже не молода, беременность может оказаться тяжелой.
Доната закинула ногу на ногу.
– Теперь я понимаю, почему так неохотно хожу к врачу. Являешься к нему в кабинет здоровой, только для проверки, а добрый дядя доктор оказывается столь озабочен, словно пациенту предстоит вот-вот испустить дух.
Доктор Хайда оторвалась от микроскопа, под которым разглядывала каплю крови Донаты.
– Неужели я и впрямь такова?
«Еще хуже», – подумала Доната, но не сказала ни слова.
– Прости, пожалуйста, Доната. Наверное, у тебя сложилось такое мнение потому, что я не выношу твоей чертовской самоуверенности. Ты ведешь себя так, словно тебе никакие беды не страшны.
– Ребенок, во всяком случае, нет. Если хватает денег и комнат в собственном доме, то все проблемы определенно можно решить. Достаточно лишь найти такую особу, которая…
– Забудь об этом, Доната! Ты не беременна.
Доната встала со стула.
– Так я и думала! – Она подошла к подруге, мывшей руки. – Так какая же у меня хворь? Почему нет месячных?
– Это я смогу тебе сказать определенно только после получения результатов анализа. Впрочем, мало вероятности, что он покажет что-нибудь опасное.
– Ну, хоть это звучит утешительно.
Доктор Хайда вытерла руки.
– Предполагаю, что у тебя начался климакс.
– Что? Так рано? – Доната часто думала о том, что неуравновешенность Сильвии, ее вечные головные боли и депрессии могут быть связаны с тем, что у нее начались переломные годы. Но Донате никогда и в голову не приходило, что с ней самой происходит что-либо подобное.
– У одних женщин климакс наступает раньше, у других позднее. У тебя же это определенно связано с тем стрессовым состоянием, в котором ты постоянно находишься.
– Значит, Божье наказание за то, что я занята творческим делом?
– Тебе это представляется в таком ракурсе?
– Нет, ни в коем случае. Но у меня такое впечатление, что ты хочешь убедить меня именно в этом.
– Я лишь пытаюсь объяснить тебе, в чем причина.
– Меня это не убеждает. Ведь климакс означает только то, что месячные приходят нерегулярно. Или я ошибаюсь?
– Не обязательно. Иногда менструации вдруг просто прекращаются раз и навсегда. Кажется, это именно твой случай.
– Можно ли это понимать так, что у меня вообще их больше не будет?
– Может так, а может и нет. Предсказать это трудно. У тебя за последние месяцы бывали душевные переживания, депрессии, внутреннее беспокойство?
– Совсем наоборот. Я влюбилась. – Доната посмотрела на свою старую подругу с вызовом. – Ты считаешь, это может быть причиной?
– Это мне неизвестно ни из практики, ни из специальной литературы. Но думаю, вполне возможно.
– Ха! – только и выдохнула Доната.
– Во всяком случае, мы должны сделать все возможное, чтобы восстановить твои менструации.
– А для чего это нужно? Я ведь рада, что не приходится с этим возиться. Или отсутствие регул возвещает преждевременную старость?
– Нет, это не так. Это означает только то, что твой организм уже не производит яйцеклеток, способных оплодотворяться.
– Ну, тогда ведь все в порядке?
– Доната, прошу тебя, по одному уколу эстрогена в месяц… Можно начать хоть сейчас…
– Нет! Во-первых, ты отлично знаешь, что у меня на это нет времени, а, во-вторых, я этого вовсе не хочу, даже если бы и имела время. Знаешь, что я тебе скажу? Я, сколько себя помню, всегда ненавидела все эти женские штуки. Уже одно то, что вечно приходится думать: а когда у меня должны быть месячные? Не случится ли это именно в те дни, на которые я наметила нечто особенно важное, а регулы мне помешают? Нет, я этого терпеть больше не желаю. Я рада, что с этим покончено. Лично для меня месячные никогда не означали ничего, кроме досады.
– Может, хоть обсудишь это с твоим любимым человеком?
– Ни о чем подобном я никогда не разговаривала ни с одним мужчиной, да и не знаю такого, которого бы это интересовало. Кроме того, я уверена, что он вовсе не мечтает стать отцом моего ребенка.
– Если тебе такой разговор с ним не по душе, можешь прислать его ко мне. Нельзя быть уверенной в том, что он не хочет…
– Можно. Я уверена. Он на семнадцать лет моложе меня.
По пути домой в Грюнвальд Доната сказала себе, что Хайде все же удалось отвлечь ее мысли от ссоры с Артуром Штольце. Теперь Доната скорее уже сердилась на старую подругу. Сначала та пыталась ее убедить в том, что она беременна, а потом оглушила заявлением, что без лечения она родить не сможет. Просто шизофрения какая-то!
Доната вспомнила, что еще в школьные годы они постоянно цапались. Мало того, что Хайда всегда была чрезмерно честолюбива, так она еще и обижалась на Донату за то, что той легко давались знания и что мальчишкам Доната нравилась гораздо больше, чем Хайда. Видимо, эту зависть она в себе так и не поборола до конца.
Доната всерьез подумала, что надо бы сменить врача, но сразу же поняла, что не сделает этого. Никто другой не станет уделять ей столько внимания, как Хайда, если она действительно заболеет. Вероятно, старая подруга шокирована тем, что Доната всегда здорова и бодра, что у нее всегда все в порядке.
Предположение о начавшемся климаксе Доната всерьез не восприняла. Она неоднократно слышала о том, что в стрессовых ситуациях менструация может не приходить месяцами. Ну, а если у нее с этим действительно покончено, тоже ладно. Она ощущала себя совсем молодой, в такой хорошей душевной и физической форме, что приближающаяся старость еще не воспринималась ею как угроза.
На следующее утро Тобиас в офисе не появился. Сначала Доната заставляла себя игнорировать его отсутствие. Она не хотела создавать впечатления, что занята мыслями о нем больше, чем о любом другом из сотрудников.
Вскоре после обеда она все же спросила госпожу Сфорци:
– Что это случилось с господином Мюллером?
– Понятия не имею. Во всяком случае, сообщения о его болезни нет.
– Странно, а?
– Мне тоже так кажется. Связаться с ним по телефону тоже не удается.
На этот раз Доната больше ничего узнать не пыталась и ушла в свой кабинет. Она снова мысленно взвесила степень вероятности того, что до Тобиаса дошли какие-то слухи о ее конфликте со Штольце. Но если и так, то это еще не причина для того, чтобы он вот так бесследно исчез. Если решил уволиться, то, во всяком случае, пришел бы за документами.
И все же она должна была себе признаться: нельзя исключить, что он, сразу же приняв решение, нашел себе другое место работы, скажем, вступил в контакт с коллегой Хелльмесбергером и, лишь договорившись о переходе к нему, заявит об увольнении по всей форме.
Не простившись с ней? Может ли она ожидать от него такое? Правда, если он уволился из фирмы, это ведь еще не обязательно станет концом их любви. И все же она считала более чем странным, что он исчез, не перекинувшись с ней ни словом о своем решении.
Конечно, накануне она обошлась с ним не слишком приветливо. Но неужели он так сильно обижен ее отказом позволить ему подать ей пальто? В конце концов, он уже не ребенок, он взрослый человек, и мог бы спокойно проглотить подобный отказ.
А с другой стороны, вчера он выглядел так плохо, что это бросалось в глаза. Может, заболел? Настолько серьезно, что не может подойти к телефону?
Доната забеспокоилась. И осознала, что со времени смерти мужа заболевание другого человека впервые стало для нее предметом беспокойства. За прошедшие годы ей были важны только ее работа, ее фирма.
Час от часу ее беспокойство возрастало, доходя до отчаяния. Даже самой себе она не хотела признаться, что ее гложет страх его потерять.
Она уже была близка к тому, чтобы выскочить в приемную и спросить у госпожи Сфорци адрес Тобиаса. Лишь с трудом удержала себя от этого шага. Ясно, что тем самым она бы выставила себя на посмешище.
Поэтому Доната попыталась сосредоточиться на работе, что ей, однако, не удавалось. Пришлось дождаться, пока все разойдутся по домам. После пяти часов она решила, что в офисе уже никого нет, и вышла из своего кабинета.
За одной из чертежных досок работал Гюнтер Винклейн.
Она подошла к нему, изображая невозмутимость.
– Что хорошего у тебя на повестке дня?
– Расчеты по статике зала многоцелевого назначения.
– Ну, это не так уж срочно.
– Артур сказал… Она прервала его.
– Да, я его понимаю. Но, думаю, можно спокойно закончить и завтра. Когда выспишься, дело определенно пойдет намного легче.
Винклейн просиял.
– Ты всерьез так думаешь?
– Не только думаю, но и беру на себя ответственность за свои слова.
– Ох, как же я рад! – Он поспешил стащить с себя халат. – Дело в том, что маме не нравится, когда я поздно являюсь домой.
– Привет ей от меня!
Теперь не пришлось долго ждать, пока дверь за ним захлопнется.
Доната знала, что госпожа Сфорци ввела в компьютер все данные по их архитектурной фирме. Даже не присев, она включила его и набрала на клавиатуре: «Сотрудники». На дисплее не появилось ровно ничего. Тогда она попробовала слово «персонал», и это был выстрел в десятку. Фамилии появились в алфавитном порядке с адресами и номерами телефонов. Найдя то, что искала, она выключила компьютер.
Не тратя времени даже на то, чтобы бросить взгляд в зеркало, она переоделась, выключила свет во всех комнатах и спустилась в подземный гараж к своей машине.
Прежде чем тронуться в путь, она вытащила из бокового кармана дверцы план города и развернула его, чтобы сориентироваться. Компьютер ей показал: «Ул. Дафнерштрассе, дом три. Пятый этаж. Г. Липперт». Она приблизительно знала, где находится улица Дафнерштрассе: в северной части микрорайона Богенхаузен, около гостиницы «Арабелла». Потом она нашла на плане – правда, не сразу – и саму улицу, короткую и узкую. Улица соединяла сверкающее алюминием здание Ипотечного банка с дальней окраиной города, где еще сохранялись вспаханные участки земли.
Доната сунула план города на прежнее место и поехала по улице Хемигауштрассе, Центральному кольцу и далее вдоль улицы Рихарда Штрауса. Перед могучим круглым зданием банка свернула направо и, проехав еще два квартала, оказалась уже на разыскиваемой улице.
Доната припарковала машину на незастроенной стороне, нашла по номеру нужный дом и стала читать таблички на дверях. Переговорного устройства при входе не было, но, поскольку какой-то молодой человек как раз открыл дверь своим ключом, входя в дом, она вместе с ним прошла внутрь и с ним же поехала вверх на лифте.
В голове у нее мелькали противоречивые мысли: «Что случилось с Тобиасом? Кто такой Г. Липперт? Надо будет обязательно узнать, существует ли уже план застройки этого микрорайона».
Молодой человек в лифте смотрел на нее с удивлением и заинтересованностью, но она этого даже не замечала. Когда он, сойдя на этаж раньше ее, пожелал всего наилучшего, она смогла лишь вымученно улыбнуться.
На пятом этаже было четыре квартиры, а двери в них располагались на небольшом расстоянии друг от друга. Доната из этого заключила, что квартиры невелики. Она нашла табличку «Г. Липперт»; имя было написано от руки, а карточка засунута в маленькую металлическую рамку.
Доната нажала кнопку звонка. До нее вдруг дошло, что она поступает бессмысленно. Если уж Тобиас ничего не дал знать о себе, почему он должен сейчас ее впустить? Но все же она позвонила вторично, более настойчиво. Вопреки всякой логике, она еще не была готова отступить.
Тут дверь открылась. Доната оказалась лицом к лицу с незнакомой женщиной в непромокаемом плаще.
– Прости, пожалуйста, – промолвила молодая женщина, тяжело дыша, – я как раз… – Она явно ожидала кого-то другого, но все же неуверенным тоном договорила: –…Только что пришла домой. Но с какой стати я вам это говорю?
Обе женщины смерили друг друга взглядами с ног до головы. Г. Липперт была молода, очень молода. Волосы ее светлые, хотя и не льняные, как у Донаты, были гладкими и доходили до плеч, лицо широкое, нос маленький, лоб выпуклый.
– Добрый вечер, – начала Доната. – Предполагаю, что вы – госпожа Липперт?
– Что вам нужно?
– Я ищу Тобиаса Мюллера.
– Он здесь уже не живет. – Легкая тень раздражения пробежала по молодому лицу. – Если это вам интересно, могу сообщить, что я его выставила.
– К сожалению, он забыл указать нам на работе свой новый адрес.
– Это на него похоже.
– Но вы, конечно, знаете, где он теперь живет?
– Понятия не имею.
– Это плохо.
– Что вам, вообще, от него нужно? – спросила Липперт.
– Он сегодня не явился на работу. А по телефону ему звонить тоже некуда.
– Ах, вот как. Это можно было предположить.
– Что он бросит работу?
– Нет, не это. А то, что вы – Доната Бек. Это действительно вы, или я ошибаюсь?
– Да, я, – произнесла Доната и рассердилась, что Г. Липперт, судя по всему, вовсе не собирается приглашать ее в квартиру.
– Не могу утверждать, что я вас представляла себе именно такой.
– Как это получилось, что вы, вообще, имели обо мне хоть какое-то представление?
– Ох, и смешной вы человек! – Г. Липперт рассмеялась, но как-то безрадостно. – Как вы полагаете, почему мы, вообще, рассорились с Тобиасом?
– Мне жаль, что так вышло.
– Чепуха. Я вам не верю. Вы, конечно, рады без памяти, что сумели его подцепить.
– Но сейчас он, во всяком случае, исчез.
– Бояться нечего, никуда не денется.
– Не можете ли вы хотя бы дать совет, где его искать?
– Самый лучший совет: бросьте вы его искать, а то он вообразит о себе черт знает что. Вам ли не знать, каковы мужчины! Ваш возраст для этого вполне достаточен.
– Но ведь может быть и так, – парировала Доната, – что я и наполовину не столь опытна, как вы.
Г. Липперт рассмеялась.
– Ну, вы меня действительно развеселили! Сначала чего-то от меня хотите, а потом нахальничаете.
– Я беспокоюсь о Тобиасе, неужели вам это непонятно? Или у него такая привычка – просто пропадать в мгновение ока, без всяких объяснений? Ответьте мне на этот вопрос! Вы, видимо, знаете его лучше, чем я.
– Тут вы правы. Хорошо, я скажу. На него это не похоже.
– А что, если он заболел? Если попал в аварию?
– С чего это вы взяли?
– Я и сама знаю, что мое беспокойство может быть напрасным. Но ничего не могу с собой поделать.
– Господи, ну и скрутило же вас!
– Смейтесь надо мною сколько угодно, если вам это нравится. Но прошу, подумайте, как его найти.
– Ну, есть один человек, который определенно это знает. Его старший брат. Ему не раз приходилось выручать этого субчика из беды.
– А где он живет? И как его зовут?
Г. Липперт посмотрела на свои ручные часы и ответила – не столько из сочувствия, сколько из желания поскорее отделаться от Донаты:
– Себастиан Амалиенпассаже, дом три.
– Телефон?
– Ну теперь уж с меня хватит, – грубо бросила Липперт и захлопнула дверь перед носом незваной гостьи.
Доната проехала через Английский сад на Швабинг и далее по улице Людвигштрассе в предместье Макс. Уже совсем стемнело, усилилось движение транспорта от центра города к окраинам.
Позади университета она нашла место, где можно припарковать кабриолет. С улицы Амалиенштрассе она перешла в пассаж, который протянулся со всеми своими дворами и переходами до параллельной улицы Тюркенштрассе. По булыжной мостовой трудно было передвигаться в лодочках на шпильках, и ей пришлось балансировать на носках. Нумерация домов была какая-то стихийная. Но Доната довольно хорошо ориентировалась в этих местах, потому что когда-то осматривала весь обширный комплекс здешних зданий после завершения его строительства. Она быстро шла мимо жилых домов, лавок, ресторанов; пассаж производил впечатление маленького обособленного города.
В последнем дворе, вокруг которого группировались одноэтажные дома с озелененными плоскими крышами-террасами, она наконец обнаружила дом с номером три, который и искала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24