Облака, закрывающие луну, расступились. Неясный свет пролился на террасу.
– Александр? – Колени ее задрожали. – Это ты? Александр кивнул, словно не доверяя своему голосу. Дрожь пробежала по коже Ли. Она понимала, что должна что-то сказать, но не могла найти слова. Александр напряженно молчал. Белые линии, прорезавшие лоб и кожу вокруг рта, портили безупречную красоту лица. Солнечные голубые глаза наполнились болью предательства. Ли думала, что это ее сердце в опасности от отцовского вероломства. Значит, Алекс все-таки любит ее?
– Я только что вернулся, – наконец сказал он, приближаясь к ней. Движения его были скованными, натянутыми. – Отправился прямо в дом к твоему отцу. Он сказал мне то, во что я не могу поверить. Это правда? Ты вышла за него?
Сердце так больно сжалось, что Ли удивлялась, как оно вообще еще бьется, удивлялась, что еще способна вдыхать и выдыхать воздух через судорожно стиснутое горло. Ей не хотелось добавлять боли, но Александр заслуживает того, чтобы услышать из ее уст правду, а не какую-нибудь ложь, которую скажет ему ее отец.
– Да, я замужем.
– Я убью его! – прорычал Александр, поворачиваясь к дому.
Ли схватила его за руку.
– Алекс, не будь глупцом!
– Вот, значит, кто я для тебя? – Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, и лицо его было призрачно белым в бледном лунном свете. – Глупец?
– Ох, ты же знаешь, что я не это имела в виду! – воскликнула она и повернулась к балюстраде. Ли почувствовала холод камня. Она не заплачет. Не станет усугублять его боль своими слезами. Он подошел и встал позади, так близко, что Ли чувствовала тепло его дыхания у себя на затылке.
– Что произошло, Ли? Расскажи мне.
Голос его был таким, мягким, таким нежным, побуждающим поделиться своими тревогами и страхами, но она не могла. Александр уже не поможет ей, слишком поздно. Правда только причинит ему еще больше боли.
Кроме того, если Ричард согласится на ее план, репутация Ли будет погублена, бросая тень на всех и каждого, кто будет искать ее общества.
– Рассказывать особенно нечего. Отец сам все устроил. Я оказалась обрученной и замужней так быстро, что голова до сих пор идет кругом.
– И ты… согласилась? – выдавил Алекс. Он схватил ее за руки и развернул. Его пальцы больно вонзились в кожу, но Л и сдержала вскрик, который мог привлечь толпу сплетников.
– Отец был доволен этим браком.
– А ты? Ты довольна этим браком?
– А какой у меня был выбор?! – воскликнула Ли, давясь словами. – Дочерний долг – слушаться отца.
– Я спрашивал не об этом. Ты хотела выйти за него?
– Я его даже не знаю…
– Я спросил не об этом.
– Ты не понимаешь.
– Ты хотела выйти за него, да? – Грудь его тяжело вздымалась, когда он резко втягивал в себя воздух. – Значит, ты никогда не любила меня? И твое нежное отношение было всего лишь уловкой, чтобы держать меня на привязи, дожидаясь, когда попадется рыбка покрупнее? Простой сын баронета был недостаточно хорош для тебя? Тебе нужен был титул, которого я не мог тебе дать? – Александр сверлил ее холодным, презрительным взглядом. – Что? Нечего сказать?
Ли понимала, что его слова вызваны болью, но они резали, словно кинжал, вонзенный в сердце.
– Я никогда не держала тебя в подвешенном состоянии. До этого момента я даже не знала, что ты относишься ко мне не как к сестре. Ты всегда был моим дорогим, близким другом, Алекс. С твоей стороны жестоко так обвинять меня.
– Жестоко? – презрительно оскалился он. – Я скажу тебе, что такое «жестоко». Обнаружить, что женщина, которую ты всю жизнь любил, не что иное, как обман, – вот это жестоко! Обнаружить, что ее нежная улыбка и ласковые слова всего лишь маска, за которой скрывается расчетливая сука, – вот это жестоко!
Ли молчала. Не было таких слов, которые она могла сказать. Она устремила взгляд в сад, на деревья, утопающие в тени, нечетко вырисовывающиеся в темноте. Она сжимала перила, радуясь этой твердой опоре, не дающей ногам подкоситься, и слушала шелест ветра, играющего с листвой.
Внезапный взрыв смеха привлек внимание Ли к дому, к Александру, стоящему перед ней и глядящему на нее так, словно она горгона Медуза со змеями вместо волос.
Грудь болела, а горло жгло. Ли прерывисто вздохнула.
– Поскольку ты всегда был моим самым дорогим другом, я прощу тебе резкие слова. А теперь, я думаю, тебе лучше уйти, пока мы не причинили друг другу еще больше боли.
Прошло несколько долгих, напряженных мгновений, прежде чем он резко развернулся и исчез в ночи. Ли закрыла глаза, потирая пальцами лоб. Всю жизнь, сколько Ли себя помнила, они были друзьями. Матери познакомили их, когда они были еще маленькими. Даже после того, как ее мама умерла, перед лицом растущей отцовской враждебности у Ли всегда была безмолвная поддержка Александра.
А теперь он ненавидит ее. Ей хотелось плакать. Хотелось опуститься на пол и заплакать как ребенок, но слезы были заперты внутри, там, где и должны оставаться.
Ночное небо простиралось над головой, звезды неясно вырисовывались на полуночном гобелене. Но Ли не видела ничего, кроме бездонных глубин глаз Ричарда, их загадочной, преследующей ее тьмы.
Согласится ли он на ее план? А почему бы и нет? Он ведь не хотел жениться на ней. Нет, она должна благодарить вероломство своего отца за те муки, которые вот-вот падут на ее голову, и за те скорбные складки, которые залегли у рта Александра.
– Ли, вы здесь? – Лорд Джеффри вышел на террасу, держа по стакану в каждой руке. Он улыбался непринужденной, искренней улыбкой неотразимо обаятельного джентльмена, и Ли не могла не почувствовать к нему симпатию. – Я принес вам лимонад.
Ли даже удалось улыбнуться, а потом рассмеяться над его игривым подшучиванием, так, словно она была счастлива. Словно ее сердце не разрывалось на части. Словно самый дорогой друг не возненавидел ее. Словно мужчина, которого она любит, в этот момент не беседует в бальном зале с другой женщиной. Словно не собирается освободить его.
* * *
Ричард нашел ее на террасе. Золотистые локоны поблескивали в свете факелов, она стояла в обрамлении полуночного неба рядом с Джеффри.
Она чуть наклонила голову в сторону ветерка и закрыла глаза. Таинственная улыбка играла у нее на губах, как будто Ли предавалась приятным мечтам – или замышляла побег.
Джеффри пробормотал что-то ей на ухо, и она рассмеялась.
Этот простой звук, который, казалось, воспарил над музыкальными аккордами, плывущими из бального зала, полностью окутал Ричарда, и он уже не мог сказать, вина или желание сжимает его внутренности. Он заставлял ее дрожать от страха, потом от желания, но еще ни разу не рассмешил ее.
Он прислонился плечом к стене, скрестил руки на груди и позволил себе полюбоваться ею – своей женой, черт побери.
Привыкнет ли он когда-нибудь к этому слову?
Впервые он видит ее спокойной и расслабленной. Роскошный золотой шелк волос струится по плечам, вызывая нестерпимое, до зуда, желание намотать их на запястья, погрузить пальцы в локоны, удерживая ее для поцелуя.
Господи, помоги, он же должен ненавидеть ее. Она дочь его врага, но Ричард обнаружил, что не может ненавидеть. Как не может отрицать свое растущее восхищение. Разве она плачет и причитает? Нет, она держит голову высоко и идет в будущее храбро и уверенно.
Оказавшись перед лицом высшего света, разве она испугалась и лишилась чувств? Нет, она решительно вошла в бальный зал и бросила им всем вызов: «Ну давайте, осудите меня, если посмеете!»
Она прекрасна, прекраснее всех известных ему женщин, но именно глаза сражают его своей глубиной, своей выразительной честностью, которая, казалось, проявляется во всех ее эмоциях.
Хотел он того или нет, но дело сделано.
Теперь они должны найти способ двигаться дальше.
Самосохранение предостерегало, что следует отослать Ли в Корнуолл.
Вожделение требовало затащить ее в постель.
Словно почувствовав присутствие Ричарда, Ли опустила голову. Улыбка сникла. Лицо стало бледным, как звезды, мерцающие на ночном небе. Она медленно обернулась, встретившись с Ричардом недрогнувшим взглядом, и в ее зеленых глазах отразился свет факелов и что-то еще, налет страдания или боли.
Ричард перевел взгляд на брата и увидел стаканы, зажатые в его руках. Ярость вспыхнула в нем, заставив пульс бешено заколотиться, а руки сжаться в кулаки.
Джеффри, который всего минуту назад смеялся как беззаботный мальчишка, стал серым, как каменная балюстрада, к которой он прислонялся.
– Дорогая сестра, я должен пожелать вам доброй ночи, – сказал он, учтиво склоняясь перед Ли. – Увидимся за завтраком.
Проходя мимо Ричарда, Джеффри замедлил шаг.
– Это лимонад, – сказал он низким, скрипучим голосом, словно царапнул железом по стеклу. – Я уже три дня не пил ничего крепче кофе, чая или этого… отвратительного пойла.
Только теперь, с близкого расстояния, Ричард разглядел сероватую бледность кожи Джеффри, тонкий налет испарины на лбу, дрожащие руки. И все же не совсем поверил ему.
– Я же сказал тебе, что намерен измениться. Кстати, – добавил Джеффри, словно только что вспомнил. – Мне нравится твоя жена. Она совершенно очаровательна.
И он скрылся в бальном зале, оставив Ричарда наедине с Ли. С его женой.
Ли не могла больше вынести ни секунды невероятного напряжения, непроницаемого взгляда этих черных, бездонных глаз, загадочного выражения лица. Его безучастной позы.
– Я бы хотела отдохнуть, – проговорила Ли, не узнавая своего осипшего голоса. После столкновения с Алексом она чувствовала неимоверную усталость. Остался только один разговор. Но самый трудный. Быть может, лучше отложить его на завтра. – Если вы попросите кого-нибудь показать мне мои комнаты.
– Конечно. Я сам провожу тебя. – Ричард предложил ей руку. Истинный джентльмен. Изысканно вежливый.
Он повел ее вниз по ступенькам, в темноту, и от стремительного темпа, который он установил, сердце заколотилось быстрее. Хотя напрасно Ли беспокоилась. Как только они сошли вниз, он просто открыл дверь и провел ее через отдельный вход, минуя гостей, все еще толпящихся в бальном зале.
Через лабиринт коридоров и лестниц супруги прошли в семейные покои. Ли мучительно отчетливо чувствовала каждый вдох Ричарда. Хотела бы она придумать, что сказать, – что-нибудь остроумное и очаровательное, что привлекло бы его внимание к ней как к личности, но, как всегда, едва он приближался к ней, все до единой мысли вылетали из головы.
В дальнем конце коридора Ричард остановился.
– Вот твои покои, – сказал он голосом, в котором слышалась какая-то странная хрипотца, трепетом пробежавшая по се коже. На ум пришли отцовские слова: «Лежи не шевелясь, выполняй свой долг и не возражай, что бы ни было».
Сердце, казалось, подскочило к горлу. Она не могла сглотнуть. Не могла даже дышать.
Ричард ведь не собирается заявить о своих супружеских правах? Он же не знает ее. Она даже ему не нравится, в этом нет сомнений, хотя что-то в его глазах заставило Ли задуматься.
Время как будто остановилось, все связные мысли растворились в напряжении, и скоро она уже не видела ничего, кроме Ричарда, стоящего перед ней. Не слышала ничего, кроме биения собственного сердца и равномерного шелеста его дыхания, поднимающего и опускающего грудь.
Ричард опустил голову, губы, теплые, пряные и, ах, такие манящие, застыли всего в нескольких дюймах от ее губ. Ли подняла руку, то ли чтобы оттолкнуть его, то ли притянуть ближе, она и сама не знала.
Он издал приглушенное проклятие и открыл дверь.
Греческие урны и египетские столы. Китайские картины и турецкие ковры.
Должно быть, это кошмар, ибо все это слишком уродливо, чтобы быть просто сном.
И все же осмотр меблировки немного унял дрожь и придал храбрости, чтобы произнести нужные слова.
Ли старалась не замечать, как Ричард красив, с полуночно-черными локонами, падающими на лоб. И игру света свечей на его бронзовой от загара коже, и пылающий жар его глаз, неторопливо скользящих от ее лица к носкам туфель, затем обратно, отнимая дыхание, пробуждая болезненное томление.
– Я хочу, чтоб вы знали, что я вышла за вас не из-за вашего неотразимого предложения, – сказала Ли, подходя к окну, дабы проложить расстояние между ними.
– Счастлив это слышать. – Ричард медленно приближался к ней с мягкой улыбкой на губах, от которой перехватило горло, а в желудке вспыхнул пожар.
– И не потому, что мой отец… принудил меня к этому браку.
Его глаза потемнели еще больше, но не от желания, а от жесткого, безжалостного блеска.
– Он ударил тебя?
От холодной угрозы в его голосе Ли вскинула брови, но не испугалась. Неужели он думает защитить ее?
Не доверяя своему голосу, она покачала головой. Однако курс установлен, и теперь она не может пойти на попятный.
– Я вышла за вас, потому что хотела этого.
Он кивнул, но в глазах застыло недоверие. Ли глубоко вздохнула.
– А теперь я хочу получить развод.
Глава 8
Если у Ричарда еще и оставались какие-то сомнения в отношении ее невиновности, они постепенно растворились в убийственной ярости на ее папашу-подлеца, который наверняка добился от нее подчинения с помощью рукоприкладства.
Еще один грех, за который мерзавцу придется ответить.
Ричард сам грозил отцу Ли разводом, но никак не ожидал услышать эти слова от своей жены.
– Прошу прощения?
– Я хочу получить развод. – Голос ее дрожал, но взгляд оставался твердым. Она подошла к каминной решетке и встала слишком близко к огню.
Янтарные крапинки в красивых зеленых глазах мерцали в свете пламени с искренностью, честностью, твердой решимостью.
– Разве вы не видите? Это же идеальное решение. Я знаю, вы не хотели жениться на мне. – Мягкий шелест шелковых перчаток сливался с потрескиванием огня. – Знаю, что мой отец принудил вас к этому браку.
Порыв пересечь комнату, взять ее дрожащие руки в свои и успокоить был очень силен, но Ричард заставил себя оставаться на месте. В голове зазвенели предостерегающие колокольчики. Пульс колотился, дыхание жгло в груди.
Или, быть может, это чувство вины рвало горло.
Он оказался не готов к этому моменту. К растущему восхищению. Дабы спасти его честь, она готова пойти на скандал развода?
Она заслуживает правды, но Ричард не может сказать правду.
– Это не так, Ли. Мне необходимо твое приданое, я уже говорил тебе. Мы с твоим отцом пришли к полюбовному соглашению…
– К полюбовному соглашению? Ха! Ни на минуту не поверю в это. – Она заходила взад-вперед перед камином, притягивая взгляд Ричарда к мягкому покачиванию бедер. Освещенные пламенем, ее ноги были отчетливо видны под мерцающим шелком. – Сегодня вечером ваши глаза метали в него молнии. Не сомневаюсь, что если б не присутствие духовного лица, вы бы придушили его.
Когда она двигалась, платье то раздувалось, то вновь обвивалось вокруг ног, лаская ее изгибы в чувственном танце.
– И нельзя сказать, что у вас не было на то оснований, – продолжала она, не догадываясь о страсти, разгорающейся в Ричарде, о неодолимом желании дотронуться ладонями до ее груди.
Он тяжело сглотнул, ничего так не желая, как прижаться губами к ее шее, пробежаться пальцами вдоль изгиба бедер и скользнуть под платье.
– Вы выполнили свои обязательства перед моим отцом, женившись на мне. – Она вытянула одну дрожащую руку. – А теперь мы оба можем получить свободу через развод. Это идеальное решение, и отец не сможет остановить нас.
Ричард силился внимать ее словам, но думал только о мягком повороте шеи, о нежной белизне плеч, спины… и груди – того немногого, что виднелось над скромным вырезом платья.
– Развод получить нелегко, – не без труда проговорил Ричард вялым, отяжелевшим голосом. – Какие основания мы предъявим?
Ли учащенно дышала, и Ричард терял разум.
– А какие основания приемлемы?
Ричард пристально разглядывал ряд пуговиц у нее на платье и прикидывал, как быстро сможет снять его.
– Я не знаю. Но полагаю, адюльтер одной из сторон мог бы послужить таким основанием. Ты совершила адюльтер?
Ее гневный взгляд сказал ему, что она не находит это забавным.
Неудивительно. Его мозги отказывались работать, язык еле ворочался, чтобы произносить разумные слова.
– Есть еще одна причина, которую я знаю и о которой предпочел бы не упоминать.
– Да?
Он кивнул. Поддавшись соблазну, пересек комнату и взял ее дрожащие руки в свои.
– И она тоже к нам не относится. Но даже если бы и относилась, на это уйдут годы.
– Годы? – Испуганное придыхание в ее голосе вызвало у него улыбку. Взгляд Ли опустился на его губы, зеленые глаза потемнели от желания, которого она пока не понимала. Может, она и говорит о разводе, но желает его так же сильно, как и он ее.
Она его жена на всю жизнь. Им ничего не остается, как строить будущее вместе.
И все же будущее уже не казалось таким тягостным теперь, когда он знает наверняка, что она непричастна к отцовским интригам. И более того.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34