Он заставлял ноги идти, кровь – продолжать пульсировать, сердце – не терять надежду.
– Помоги мне поднять ее на лошадь! – прокричал он в ветер. – Пошли за доктором. Встреть меня у сторожки. Это ближе.
– А Рейчел? – спросил Пирс.
– Она упала с обрыва. Без сомнения, она мертва, но все равно отправь людей на ее поиски.
Когда они добрались до лошадей, Ричард переложил Ли на вытянутые руки Пирса, чтобы сесть в седло. Потом прижал жену к груди и пустил коня вперед. В голове не было никаких мыслей, кроме единственной, бесконечно повторяющейся: «Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не умирай».
– У нее несколько небольших царапин и ссадин на руках, ваша светлость, но самую большую угрозу для ее жизни представляет кровотечение.
Ричард прижал руку Ли к груди. Ли еще не согрелась, хотя он навалил на нее целую гору шерстяных одеял. Она не пошевелилась, не издала ни звука, пока доктор тыкал своими инструментами, и все это время из ее тела текла кровь.
– Неужели вы не можете остановить его? – Ричард чувствовал дурноту и головокружение. Комната покачивалась перед глазами.
На лбу у доктора блестели капельки пота. Он нащупал пальцами запястье, проверяя пульс.
– Я сделаю все, что в моих силах, но и мать, и ребенок в опасности. До тех пор пока она не родит, и как можно скорее, у них обоих шансы невелики. С вашего разрешения я дам ей отвар, ускоряющий роды.
– Делайте все, что считаете нужным, только спасите мою жену.
Лицо Ли было таким бледным, а дыхание таким поверхностным, что его даже не было слышно. Горло Ричарда сдавило, глаза горели.
Она лежала неподвижно, словно мертвая, даже во время схваток, когда тело силилось освободиться от ребенка. Как сможет она пережить такую боль?
Как Ричард будет жить без нее?
Нет, не думать об этом. Ли не умрет. Он этого не допустит.
Спустя несколько часов на свет, крича, появился их сын. Ричард даже не видел его. Все, что он видел, – это целый поток крови, хлынувшей из ее тела вместе с ребенком.
– Сделайте же что-нибудь! – закричал он. – Ради всего святого, сделайте что-нибудь…
Комната закружилась вокруг него, словно он снова очутился на скале, на краю обрыва, сжимая жену в руках. Воздух в комнате казался невозможно холодным, хотя в камине жарко горел огонь.
Ричард упал на колени, схватил ее руку и прижал холодные безжизненные пальцы к губам. Крепко зажмурившись, чтобы не видеть, как кровь вытекает из ее тела, нежно убрал волосы с лица.
Доктор смешал отвары пастушьей сумки и тысячелистника и влил ей в горло.
– Чтобы остановить кровь, – пояснил он.
Он повторил процедуру с корой белой ивы, настоянной на вине, затем обмыл Ли отваром пиретрума для борьбы с инфекцией.
Слишком много крови, думал Ричард. Сможет ли Ли выжить?
Но пока сердце продолжает биться и она дышит, он не потеряет надежды.
Ричард прижал ее ладонь к своим губам и стал мысленно повторять все молитвы, которые знал, надеясь, что на этот раз Бог услышит.
К утру поднялась температура. Ли простонала:
– Ричард, прости меня…
Ее слова, словно плеть, хлестали тело, хлестали душу.
– Любимая, мне нечего тебе прощать.
Еще никогда Ричард не чувствовал себя таким беспомощным. Все, что он мог делать, – это протирать влажным полотенцем лоб, держать за руку и слушать бессвязные бормотания, которые Ли произносила в бреду. Она звала свою сестру, тетю, племянника. Звала Элисон и Джеффри. Умоляла Рейчел пощадить жизнь ее ребенка.
Но чаще всего Ли звала Ричарда. Снова и снова произносила она его имя, умоляя простить ее за то, что убила их ребенка.
Ричард думал, что умрет от невыносимой муки, слыша голос жены, надломленный горем и отчаянием. Разве он станет ее за что-то винить?
Это себя он проклинал, ненавидел и винил. Если б не он с его грязным прошлым, она бы никогда не оказалась в опасности.
Он должен был защитить Ли, но нет, это она защитила его. Это она спасла его жизнь там, в скалах. Он бы с радостью отдал жизнь, лишь бы жила Ли.
Сзади подошел доктор. Заколебался на мгновение, потом положил на плечо Ричарда ладонь.
– Боюсь, что больше ничего не могу сделать, ваша светлость. – Голос дрогнул. Доктор прокашлялся. – Кровотечение почти прекратилось, но она очень слаба. Теперь остается только надеяться и молиться.
Ричард потерся щекой о ее ладонь. Он слышал слова доктора. Но они не имели смысла.
– Я бы хотел побыть наедине со своей женой.
Доктор потрепал его по плечу.
– Я буду за дверью, если понадоблюсь.
Не осталось ничего, только надеяться и молиться. Умом Ричард понимал это, но сердце отказывалось слушать. Он оперся о кровать и прорычал Ли в ухо:
– Ты не умрешь! Ты меня слышишь? Я этого не допущу. Ты нужна мне… – Он не мог остановить слез, катящихся по щекам. Да и не пытался, – Ты нужна мне, Ли. Ты всем нужна: Элисон, Мэтью, Джеффри, нашему малышу. Ты ведь еще даже не видела нашего мальчика. Я даже не знаю, как ты хочешь назвать его. Мы никогда не обсуждали это. Ты должна вернуться к нему, ко мне. Без тебя мы не можем быть семьей.
Он уже открыто плакал, спина вздрагивала от всхлипов.
– Ли, любовь моя. Пожалуйста, открой глаза. Я не смогу жить без тебя. Ты должна вернуться ко мне. Без тебя меня нет…
Она слышала голос Ричарда, сдавленный от горя, надломленный от безнадежного отчаяния, зовущий сквозь темноту, тянущий назад, к боли. Всхлипывающий. Просящий. Умоляющий.
«Не покидай меня. Не уходи».
Но Ли устала. Очень сильно устала. Ей хотелось спать.
Но Ричард не позволял. Каждый раз, когда она погружалась в сон, он сжимал ее руку, обтирал лоб, шептал слова, которых Ли не понимала, пока наконец она не открыла глаза.
Перед глазами все расплывалось. Комната завертелась вокруг. Ричард сидел рядом, прижимая ее ладонь к своей щеке, плечи вздрагивали, а по лицу текли разрывающие сердце слезы.
– Ричард, – выдавила Ли. Из-за болезненной сухости в горле слова вышли такими тихими, что он, кажется, не услышал ее, но сил повторить попытку не было. Ли начала дрожать.
Она сжала руку мужа, ища тепла, ища утешения. Плечи его напряглись, он вскинул голову, и черные глаза сквозь слезы встретились взглядом с Ли. Брови приподнялись, рот приоткрылся, на лице появилось слабое выражение неуверенности, словно Ричард не мог поверить, что это наяву, а не во сне, а возможно, это она спит и видит сон. Ричард испустил вздох откуда-то из глубины груди и поцеловал ладони Ли.
– Я люблю тебя, – шептал он дрожащим голосом снова и снова, прижимаясь губами к рукам. Запах жасмина и амбры наполнил ее покоем, уменьшил тревогу.
Но потом нахлынули воспоминания.
Яркие вспышки света. Рейчел. Скалы.
Ли приложила ладонь к животу. Он был пустым и плоским, и Ли застонала. Боль, сильная и ослепляющая, пронзила спину, растеклась по ногам. Горло сжалось. Ричард накрыл ее руку своей, но Ли отвернулась к стене. Сердце разрывалось на части. Душа истекала кровью.
Она своей глупостью убила их ребенка. Убила его там, на утесе, так же верно, как если бы пронзила ему сердце.
Как она переживет эту боль?
Ричард погладил щеку Ли кончиками пальцев.
– Ты не хочешь познакомиться со своим сыном? Ему так не терпится познакомиться с тобой.
Легкие обожгло. Она не могла вдохнуть.
– У нас сын? Он жив?
Ричард улыбнулся своей дьявольски неотразимой улыбкой, не скрывшей, однако, дрожания губ.
– Да, мэм. Жив и громко вопит. Красный, сморщенный, орущий сверток. Хочешь увидеть его? – Не дожидаясь ответа, он выбежал из комнаты.
Секунду спустя он уже сидел возле нее на кровати, держа в руках спеленатый, извивающийся сверток. Взявшись за край одеяльца, Ричард показал жене прекрасного новорожденного малыша. Он был пухлощекий, розовый и кричал так, что и мертвого мог поднять.
– Наш сын, – прошептала она, изумляясь густой шапочке черных волосиков на голове. Дрожащей рукой Ли обвела контуры его личика, ручек, кистей, подивилась крошечным пальчикам, миниатюрным ноготкам, длинным черным ресницам. – Он – совершенство.
Ричард осторожно положил ребенка ей на грудь.
– Разумеется. Зная, кто его мать, меньшего я и не ожидал. – Влажный блеск в глазах противоречил игривому тону. Ричард отклонился назад. – У него только один недостаток, мадам. У него нет имени.
– Эрик, – тихо сказала Ли, пробегая кончиками пальцев по мягким как пух волосикам. – Я бы хотела назвать его Эриком. Если ты не против.
Она взглянула на мужа, и Ричард подумал, что утонет в ясных глубинах ее глаз, ярко-зеленых глаз, присыпанных янтарной крошкой, они и сейчас зачаровывали его точно так же, как в первую встречу.
– Это будет просто замечательно, – отозвался он неровным, срывающимся голосом. – А теперь тебе надо отдохнуть. – Ричард держал жену и сына в объятиях, пока они не уснули.
Глава 35
Ли сидела на скамейке в саду вместе с тетей и своим трехмесячным сыном, мирно спящим у нее на коленях. Золотистые полосы утесника тянулись вдоль скал в поразительном контрасте с бесконечным голубым небом.
– Ты, должно быть, устала держать его, дорогая. Давай я возьму.
Ли улыбнулась, мягко вложив Эрика в протянутые тетины руки.
– Осторожнее, придерживай головку.
– Не волнуйся, дорогая. Я знаю, как драгоценно это дитя. – Эмма чмокнула малыша в лобик. Легкий вздох сорвался с ее губ.
Она вытерла щеку рукавом своего хлопкового зеленого платья, в котором выглядела такой молодой, такой миловидной, или, быть может, причиной тому любовь к мужчине, за которого она вышла замуж.
– Прости, что меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне.
Ли знала, что Эмма винит себя за все, что Ли пришлось пережить от рук Рейчел, как будто могла остановить ее.
– Пожалуйста, не надо.
– Я люблю тебя как родную дочь. Если бы я только знала, что ты в опасности.
Тетя печально покачала головой. Седые завитки волос вокруг лица всколыхнулись. Губы задрожали.
– Откуда же ты могла знать? Правда, Эмма, я люблю тебя. Ты для меня больше чем мать. Ты мой самый близкий друг. – Ли выдохнула, чтобы облегчить растущую ноющую боль в горле. – Только посмотри на нас. Две плаксы в такой прекрасный день.
Эмма вытерла глаза.
– Я знаю, ты права, дорогая, но всякий раз, когда я думаю об опасности, в которой ты была, мне становится плохо. И Мэтью… кто бы мог подумать, что ребенок Кэтрин будет жить с нами? Если бы только наша дорогая Кэтрин… – Она прижала дрожащую руку к губам.
– Я знаю, – отозвалась Ли, обняв тетю за плечи. Ее взгляд обратился к детям, которые прятались среди азалий и хихикали, ожидая, когда отцы найдут их.
Мэтью выскочил из-за живой изгороди, стремительно промелькнув среди розовых цветов, и был подхвачен Пирсом.
Мальчик радостно завизжал, когда Пирс закружил его, держа под руки. Ли перевела взгляд на океан, виднеющийся вдалеке. Отражающееся от воды солнце слепило глаза.
– Мэтью, похоже, счастлив здесь, – заметила Эмма, – и Элисон его обожает. Она такой прелестный ребенок. Она очень тяжело пережила потерю Рейчел?
Элисон налетела на Пирса и толкнула его в ноги, чтобы помочь Мэтью сбежать. Дети взялись за руки и побежали к фонтанам, своими криками вспугивая воробьев и скворцов.
– Она печалится, конечно, – ответила Ли, почувствовав, как по рукам пробежал озноб. Она старалась никогда не думать о той ночи на скале, когда Рейчел свалилась с обрыва и разбилась о камни. – Рейчел была не слишком хорошей матерью, но Элисон любила ее.
– Ей повезло, что у нее есть ты и герцог, не говоря уж об этом пареньке. Он только за сегодняшний день набрал фунтов пять, ей-богу.
Ли погладила шелковистую щечку сына. Рот дернулся в улыбке, но Ли испустила тихий вздох. Каждый раз при мысли, как близка она была к тому, чтобы потерять Эрика, она вздрагивала, как будто сильнейший озноб пробегал по коже. Она и не представляла, насколько глубока будет ее любовь к этому ребенку.
– Он так похож на своего папу.
– Ты так считаешь? А мне кажется, он больше похож на тебя.
Ли рассмеялась:
– С этими черными волосиками и темными глазками?
– А он очень красивый, правда?
– Греховно красивый, – отозвалась Ли, думая об отце Эрика, о его дерзкой, неотразимой улыбке. О бездонных черных глазах, резких точеных скулах, твердом подбородке, и о губах, и о языке, и о руках, этих дерзких, настойчивых, нежных руках, которые точно знают, где прикоснуться к ней… О Боже, горячая краска залила щеки.
Взгляд ее отыскал Ричарда. Они с Пирсом стояли рядом. Наклонившись друг к другу и обнимая детей, словно вели серьезный разговор или сговаривались о чем-то.
Ричард поднял глаза и поймал взгляд жены. На таком расстоянии она не могла разглядеть выражение его лица, но представила, как его глаза потемнели и вспыхнули, а взгляд неторопливо окинул ее лицо, вызывая в ней жар и покалывание.
Она увидела, как блеснули в солнечном свете зубы, и поняла, что Ричард улыбается, словно прочел ее мысли.
– Ли, что-то ты раскраснелась. У тебя не температура?
– Нет, нет, – покачала головой Ли, не в силах встретиться с понимающим тетиным взглядом.
– Но ты выглядишь усталой, дорогая. Почему бы тебе не прилечь?
Ли успокаивающе улыбнулась:
– Да нет же, я прекрасно себя чувствую.
– Я настаиваю. Ступай, отдохни немного. В усталости нет ничего зазорного.
Ли взглянула на тетю и прищурилась:
– Если б я так хорошо не знала тебя, то подумала бы, что ты пытаешься от меня избавиться.
– Чепуха! Я беспокоюсь о твоем здоровье. Мы все беспокоимся. Особенно твой муж. Он просил меня проследить, чтобы ты сегодня отдохнула. Он считает, что ты переутомляешь себя.
Ли начала возражать. Ей надоело, что с ней обращаются как с какой-нибудь фарфоровой куклой, которую легко разбить. Но обиженное выражение тетиного лица устыдило ее.
– Ты права, – уступила Ли. – Думаю, я все же полежу часок-другой.
– И правильно сделаешь, – сказала Эмма с чуть заметной улыбкой, которая говорила, что она ни на секунду не поверила племяннице. – А теперь беги, дорогая. И не беспокойся об этом бесценном ангелочке. Когда он проснется, я отнесу его няне.
По дороге в свои покои Ли вновь ощутила на сердце тяжелый груз. Не потому, что была несчастна, нет, совсем наоборот. Она каждый день благодарила Бога за то, что сохранил ее жизнь и жизнь ее ребенка, но сейчас предстояло принять трудное решение.
Не в состоянии спать, Ли достала из прикроватной тумбочки томик стихов лорда Байрона. Устроившись на кушетке у окна, открыла книгу на своем любимом стихотворении, но слова расплывались перед глазами. Ли прислонилась щекой к окну, почувствовав успокаивающую прохладу стекла на своей разгоряченной коже.
Дверь открылась. В комнату вошел Ричард с растрепанными волосами и тлеющим в глазах огнем. Ли опустила взгляд на свои руки, чтобы скрыть внезапно закипевшие слезы.
– Ли? – Ричард сел рядом, привлек ее к себе, и она ощутила сильное и ровное биение его сердца. – Что стряслось? Что тебя тревожит?
Она высвободилась из его объятий, встала и прошла к камину. Не надо, чтобы желание отвлекало ее.
– Ты был прав насчет Пирса, – сказала она, чувствуя, как эти слова царапают горло, словно песок стекло. – Он прекрасный человек.
– Я всегда так считал. – Ричард подошел к ней сзади так близко, что она спиной почувствовала тепло его тела. – Ли, пожалуйста, поделись со мной своими тревогами.
Она повернулась к нему лицом. Хотелось прислониться к его груди, позволить ему прогнать боль, но Ли заставила– себя выпрямиться.
– Ему удалось привести свою жизнь в порядок. Я вижу того мужчину, которого любима Кэтрин, и считаю, что он чудесный отец для ее сына. – Она выпалила эти слова поспешно, пока не передумала. – Думаю, Мэтью должен жить с ним.
Он привлек ее в свои объятия, прижал щекой к груди. Ли обвила его руками за шею, прильнув в отчаянии, принимая правду своих слов.
С того момента как Пирс узнал, что у него есть сын, он практически жил с ними. Любовь к мальчику была так же очевидна, как и твердая решимость заново построить свою жизнь. Пирс боролся со своим пристрастием к выпивке так же, как Джеффри, и добился своего. И хотя лорду Грейдону предстоял еще очень долгий путь к исцелению всех своих ран, начало было положено. Мэтью должен быть со своим отцом. Это правильно.
– Кэтрин хотела бы этого, – проговорила Ли, и как только слова сорвались с губ, она поняла, что это правда.
– Ты такая чудесная, – пробормотал Ричард, поцелуями стирая слезы, бегущие по ее щекам и стекающие на шею.
Аромат жасмина дразнил, манил Ли, зажигая неукротимое желание, отчаянную потребность, которая наполняла счастьем и любовью все ее существо. Ли пропустила волосы Ричарда сквозь пальцы. Мягкое движение приблизило их губы на расстояние вздоха, но он почему-то медлил. Тогда Ли привстала на цыпочки и обвела его губы языком, пробуя на вкус до тех пор, пока Ричард наконец не приоткрыл рот. С диким рычанием он прижал ее к себе, блуждая руками по спине, бедрам, пока Ли не замурлыкала от удовольствия.
Она улыбнулась, когда он подхватил ее на руки, не прерывая безумного, неистового поцелуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Помоги мне поднять ее на лошадь! – прокричал он в ветер. – Пошли за доктором. Встреть меня у сторожки. Это ближе.
– А Рейчел? – спросил Пирс.
– Она упала с обрыва. Без сомнения, она мертва, но все равно отправь людей на ее поиски.
Когда они добрались до лошадей, Ричард переложил Ли на вытянутые руки Пирса, чтобы сесть в седло. Потом прижал жену к груди и пустил коня вперед. В голове не было никаких мыслей, кроме единственной, бесконечно повторяющейся: «Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не умирай».
– У нее несколько небольших царапин и ссадин на руках, ваша светлость, но самую большую угрозу для ее жизни представляет кровотечение.
Ричард прижал руку Ли к груди. Ли еще не согрелась, хотя он навалил на нее целую гору шерстяных одеял. Она не пошевелилась, не издала ни звука, пока доктор тыкал своими инструментами, и все это время из ее тела текла кровь.
– Неужели вы не можете остановить его? – Ричард чувствовал дурноту и головокружение. Комната покачивалась перед глазами.
На лбу у доктора блестели капельки пота. Он нащупал пальцами запястье, проверяя пульс.
– Я сделаю все, что в моих силах, но и мать, и ребенок в опасности. До тех пор пока она не родит, и как можно скорее, у них обоих шансы невелики. С вашего разрешения я дам ей отвар, ускоряющий роды.
– Делайте все, что считаете нужным, только спасите мою жену.
Лицо Ли было таким бледным, а дыхание таким поверхностным, что его даже не было слышно. Горло Ричарда сдавило, глаза горели.
Она лежала неподвижно, словно мертвая, даже во время схваток, когда тело силилось освободиться от ребенка. Как сможет она пережить такую боль?
Как Ричард будет жить без нее?
Нет, не думать об этом. Ли не умрет. Он этого не допустит.
Спустя несколько часов на свет, крича, появился их сын. Ричард даже не видел его. Все, что он видел, – это целый поток крови, хлынувшей из ее тела вместе с ребенком.
– Сделайте же что-нибудь! – закричал он. – Ради всего святого, сделайте что-нибудь…
Комната закружилась вокруг него, словно он снова очутился на скале, на краю обрыва, сжимая жену в руках. Воздух в комнате казался невозможно холодным, хотя в камине жарко горел огонь.
Ричард упал на колени, схватил ее руку и прижал холодные безжизненные пальцы к губам. Крепко зажмурившись, чтобы не видеть, как кровь вытекает из ее тела, нежно убрал волосы с лица.
Доктор смешал отвары пастушьей сумки и тысячелистника и влил ей в горло.
– Чтобы остановить кровь, – пояснил он.
Он повторил процедуру с корой белой ивы, настоянной на вине, затем обмыл Ли отваром пиретрума для борьбы с инфекцией.
Слишком много крови, думал Ричард. Сможет ли Ли выжить?
Но пока сердце продолжает биться и она дышит, он не потеряет надежды.
Ричард прижал ее ладонь к своим губам и стал мысленно повторять все молитвы, которые знал, надеясь, что на этот раз Бог услышит.
К утру поднялась температура. Ли простонала:
– Ричард, прости меня…
Ее слова, словно плеть, хлестали тело, хлестали душу.
– Любимая, мне нечего тебе прощать.
Еще никогда Ричард не чувствовал себя таким беспомощным. Все, что он мог делать, – это протирать влажным полотенцем лоб, держать за руку и слушать бессвязные бормотания, которые Ли произносила в бреду. Она звала свою сестру, тетю, племянника. Звала Элисон и Джеффри. Умоляла Рейчел пощадить жизнь ее ребенка.
Но чаще всего Ли звала Ричарда. Снова и снова произносила она его имя, умоляя простить ее за то, что убила их ребенка.
Ричард думал, что умрет от невыносимой муки, слыша голос жены, надломленный горем и отчаянием. Разве он станет ее за что-то винить?
Это себя он проклинал, ненавидел и винил. Если б не он с его грязным прошлым, она бы никогда не оказалась в опасности.
Он должен был защитить Ли, но нет, это она защитила его. Это она спасла его жизнь там, в скалах. Он бы с радостью отдал жизнь, лишь бы жила Ли.
Сзади подошел доктор. Заколебался на мгновение, потом положил на плечо Ричарда ладонь.
– Боюсь, что больше ничего не могу сделать, ваша светлость. – Голос дрогнул. Доктор прокашлялся. – Кровотечение почти прекратилось, но она очень слаба. Теперь остается только надеяться и молиться.
Ричард потерся щекой о ее ладонь. Он слышал слова доктора. Но они не имели смысла.
– Я бы хотел побыть наедине со своей женой.
Доктор потрепал его по плечу.
– Я буду за дверью, если понадоблюсь.
Не осталось ничего, только надеяться и молиться. Умом Ричард понимал это, но сердце отказывалось слушать. Он оперся о кровать и прорычал Ли в ухо:
– Ты не умрешь! Ты меня слышишь? Я этого не допущу. Ты нужна мне… – Он не мог остановить слез, катящихся по щекам. Да и не пытался, – Ты нужна мне, Ли. Ты всем нужна: Элисон, Мэтью, Джеффри, нашему малышу. Ты ведь еще даже не видела нашего мальчика. Я даже не знаю, как ты хочешь назвать его. Мы никогда не обсуждали это. Ты должна вернуться к нему, ко мне. Без тебя мы не можем быть семьей.
Он уже открыто плакал, спина вздрагивала от всхлипов.
– Ли, любовь моя. Пожалуйста, открой глаза. Я не смогу жить без тебя. Ты должна вернуться ко мне. Без тебя меня нет…
Она слышала голос Ричарда, сдавленный от горя, надломленный от безнадежного отчаяния, зовущий сквозь темноту, тянущий назад, к боли. Всхлипывающий. Просящий. Умоляющий.
«Не покидай меня. Не уходи».
Но Ли устала. Очень сильно устала. Ей хотелось спать.
Но Ричард не позволял. Каждый раз, когда она погружалась в сон, он сжимал ее руку, обтирал лоб, шептал слова, которых Ли не понимала, пока наконец она не открыла глаза.
Перед глазами все расплывалось. Комната завертелась вокруг. Ричард сидел рядом, прижимая ее ладонь к своей щеке, плечи вздрагивали, а по лицу текли разрывающие сердце слезы.
– Ричард, – выдавила Ли. Из-за болезненной сухости в горле слова вышли такими тихими, что он, кажется, не услышал ее, но сил повторить попытку не было. Ли начала дрожать.
Она сжала руку мужа, ища тепла, ища утешения. Плечи его напряглись, он вскинул голову, и черные глаза сквозь слезы встретились взглядом с Ли. Брови приподнялись, рот приоткрылся, на лице появилось слабое выражение неуверенности, словно Ричард не мог поверить, что это наяву, а не во сне, а возможно, это она спит и видит сон. Ричард испустил вздох откуда-то из глубины груди и поцеловал ладони Ли.
– Я люблю тебя, – шептал он дрожащим голосом снова и снова, прижимаясь губами к рукам. Запах жасмина и амбры наполнил ее покоем, уменьшил тревогу.
Но потом нахлынули воспоминания.
Яркие вспышки света. Рейчел. Скалы.
Ли приложила ладонь к животу. Он был пустым и плоским, и Ли застонала. Боль, сильная и ослепляющая, пронзила спину, растеклась по ногам. Горло сжалось. Ричард накрыл ее руку своей, но Ли отвернулась к стене. Сердце разрывалось на части. Душа истекала кровью.
Она своей глупостью убила их ребенка. Убила его там, на утесе, так же верно, как если бы пронзила ему сердце.
Как она переживет эту боль?
Ричард погладил щеку Ли кончиками пальцев.
– Ты не хочешь познакомиться со своим сыном? Ему так не терпится познакомиться с тобой.
Легкие обожгло. Она не могла вдохнуть.
– У нас сын? Он жив?
Ричард улыбнулся своей дьявольски неотразимой улыбкой, не скрывшей, однако, дрожания губ.
– Да, мэм. Жив и громко вопит. Красный, сморщенный, орущий сверток. Хочешь увидеть его? – Не дожидаясь ответа, он выбежал из комнаты.
Секунду спустя он уже сидел возле нее на кровати, держа в руках спеленатый, извивающийся сверток. Взявшись за край одеяльца, Ричард показал жене прекрасного новорожденного малыша. Он был пухлощекий, розовый и кричал так, что и мертвого мог поднять.
– Наш сын, – прошептала она, изумляясь густой шапочке черных волосиков на голове. Дрожащей рукой Ли обвела контуры его личика, ручек, кистей, подивилась крошечным пальчикам, миниатюрным ноготкам, длинным черным ресницам. – Он – совершенство.
Ричард осторожно положил ребенка ей на грудь.
– Разумеется. Зная, кто его мать, меньшего я и не ожидал. – Влажный блеск в глазах противоречил игривому тону. Ричард отклонился назад. – У него только один недостаток, мадам. У него нет имени.
– Эрик, – тихо сказала Ли, пробегая кончиками пальцев по мягким как пух волосикам. – Я бы хотела назвать его Эриком. Если ты не против.
Она взглянула на мужа, и Ричард подумал, что утонет в ясных глубинах ее глаз, ярко-зеленых глаз, присыпанных янтарной крошкой, они и сейчас зачаровывали его точно так же, как в первую встречу.
– Это будет просто замечательно, – отозвался он неровным, срывающимся голосом. – А теперь тебе надо отдохнуть. – Ричард держал жену и сына в объятиях, пока они не уснули.
Глава 35
Ли сидела на скамейке в саду вместе с тетей и своим трехмесячным сыном, мирно спящим у нее на коленях. Золотистые полосы утесника тянулись вдоль скал в поразительном контрасте с бесконечным голубым небом.
– Ты, должно быть, устала держать его, дорогая. Давай я возьму.
Ли улыбнулась, мягко вложив Эрика в протянутые тетины руки.
– Осторожнее, придерживай головку.
– Не волнуйся, дорогая. Я знаю, как драгоценно это дитя. – Эмма чмокнула малыша в лобик. Легкий вздох сорвался с ее губ.
Она вытерла щеку рукавом своего хлопкового зеленого платья, в котором выглядела такой молодой, такой миловидной, или, быть может, причиной тому любовь к мужчине, за которого она вышла замуж.
– Прости, что меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне.
Ли знала, что Эмма винит себя за все, что Ли пришлось пережить от рук Рейчел, как будто могла остановить ее.
– Пожалуйста, не надо.
– Я люблю тебя как родную дочь. Если бы я только знала, что ты в опасности.
Тетя печально покачала головой. Седые завитки волос вокруг лица всколыхнулись. Губы задрожали.
– Откуда же ты могла знать? Правда, Эмма, я люблю тебя. Ты для меня больше чем мать. Ты мой самый близкий друг. – Ли выдохнула, чтобы облегчить растущую ноющую боль в горле. – Только посмотри на нас. Две плаксы в такой прекрасный день.
Эмма вытерла глаза.
– Я знаю, ты права, дорогая, но всякий раз, когда я думаю об опасности, в которой ты была, мне становится плохо. И Мэтью… кто бы мог подумать, что ребенок Кэтрин будет жить с нами? Если бы только наша дорогая Кэтрин… – Она прижала дрожащую руку к губам.
– Я знаю, – отозвалась Ли, обняв тетю за плечи. Ее взгляд обратился к детям, которые прятались среди азалий и хихикали, ожидая, когда отцы найдут их.
Мэтью выскочил из-за живой изгороди, стремительно промелькнув среди розовых цветов, и был подхвачен Пирсом.
Мальчик радостно завизжал, когда Пирс закружил его, держа под руки. Ли перевела взгляд на океан, виднеющийся вдалеке. Отражающееся от воды солнце слепило глаза.
– Мэтью, похоже, счастлив здесь, – заметила Эмма, – и Элисон его обожает. Она такой прелестный ребенок. Она очень тяжело пережила потерю Рейчел?
Элисон налетела на Пирса и толкнула его в ноги, чтобы помочь Мэтью сбежать. Дети взялись за руки и побежали к фонтанам, своими криками вспугивая воробьев и скворцов.
– Она печалится, конечно, – ответила Ли, почувствовав, как по рукам пробежал озноб. Она старалась никогда не думать о той ночи на скале, когда Рейчел свалилась с обрыва и разбилась о камни. – Рейчел была не слишком хорошей матерью, но Элисон любила ее.
– Ей повезло, что у нее есть ты и герцог, не говоря уж об этом пареньке. Он только за сегодняшний день набрал фунтов пять, ей-богу.
Ли погладила шелковистую щечку сына. Рот дернулся в улыбке, но Ли испустила тихий вздох. Каждый раз при мысли, как близка она была к тому, чтобы потерять Эрика, она вздрагивала, как будто сильнейший озноб пробегал по коже. Она и не представляла, насколько глубока будет ее любовь к этому ребенку.
– Он так похож на своего папу.
– Ты так считаешь? А мне кажется, он больше похож на тебя.
Ли рассмеялась:
– С этими черными волосиками и темными глазками?
– А он очень красивый, правда?
– Греховно красивый, – отозвалась Ли, думая об отце Эрика, о его дерзкой, неотразимой улыбке. О бездонных черных глазах, резких точеных скулах, твердом подбородке, и о губах, и о языке, и о руках, этих дерзких, настойчивых, нежных руках, которые точно знают, где прикоснуться к ней… О Боже, горячая краска залила щеки.
Взгляд ее отыскал Ричарда. Они с Пирсом стояли рядом. Наклонившись друг к другу и обнимая детей, словно вели серьезный разговор или сговаривались о чем-то.
Ричард поднял глаза и поймал взгляд жены. На таком расстоянии она не могла разглядеть выражение его лица, но представила, как его глаза потемнели и вспыхнули, а взгляд неторопливо окинул ее лицо, вызывая в ней жар и покалывание.
Она увидела, как блеснули в солнечном свете зубы, и поняла, что Ричард улыбается, словно прочел ее мысли.
– Ли, что-то ты раскраснелась. У тебя не температура?
– Нет, нет, – покачала головой Ли, не в силах встретиться с понимающим тетиным взглядом.
– Но ты выглядишь усталой, дорогая. Почему бы тебе не прилечь?
Ли успокаивающе улыбнулась:
– Да нет же, я прекрасно себя чувствую.
– Я настаиваю. Ступай, отдохни немного. В усталости нет ничего зазорного.
Ли взглянула на тетю и прищурилась:
– Если б я так хорошо не знала тебя, то подумала бы, что ты пытаешься от меня избавиться.
– Чепуха! Я беспокоюсь о твоем здоровье. Мы все беспокоимся. Особенно твой муж. Он просил меня проследить, чтобы ты сегодня отдохнула. Он считает, что ты переутомляешь себя.
Ли начала возражать. Ей надоело, что с ней обращаются как с какой-нибудь фарфоровой куклой, которую легко разбить. Но обиженное выражение тетиного лица устыдило ее.
– Ты права, – уступила Ли. – Думаю, я все же полежу часок-другой.
– И правильно сделаешь, – сказала Эмма с чуть заметной улыбкой, которая говорила, что она ни на секунду не поверила племяннице. – А теперь беги, дорогая. И не беспокойся об этом бесценном ангелочке. Когда он проснется, я отнесу его няне.
По дороге в свои покои Ли вновь ощутила на сердце тяжелый груз. Не потому, что была несчастна, нет, совсем наоборот. Она каждый день благодарила Бога за то, что сохранил ее жизнь и жизнь ее ребенка, но сейчас предстояло принять трудное решение.
Не в состоянии спать, Ли достала из прикроватной тумбочки томик стихов лорда Байрона. Устроившись на кушетке у окна, открыла книгу на своем любимом стихотворении, но слова расплывались перед глазами. Ли прислонилась щекой к окну, почувствовав успокаивающую прохладу стекла на своей разгоряченной коже.
Дверь открылась. В комнату вошел Ричард с растрепанными волосами и тлеющим в глазах огнем. Ли опустила взгляд на свои руки, чтобы скрыть внезапно закипевшие слезы.
– Ли? – Ричард сел рядом, привлек ее к себе, и она ощутила сильное и ровное биение его сердца. – Что стряслось? Что тебя тревожит?
Она высвободилась из его объятий, встала и прошла к камину. Не надо, чтобы желание отвлекало ее.
– Ты был прав насчет Пирса, – сказала она, чувствуя, как эти слова царапают горло, словно песок стекло. – Он прекрасный человек.
– Я всегда так считал. – Ричард подошел к ней сзади так близко, что она спиной почувствовала тепло его тела. – Ли, пожалуйста, поделись со мной своими тревогами.
Она повернулась к нему лицом. Хотелось прислониться к его груди, позволить ему прогнать боль, но Ли заставила– себя выпрямиться.
– Ему удалось привести свою жизнь в порядок. Я вижу того мужчину, которого любима Кэтрин, и считаю, что он чудесный отец для ее сына. – Она выпалила эти слова поспешно, пока не передумала. – Думаю, Мэтью должен жить с ним.
Он привлек ее в свои объятия, прижал щекой к груди. Ли обвила его руками за шею, прильнув в отчаянии, принимая правду своих слов.
С того момента как Пирс узнал, что у него есть сын, он практически жил с ними. Любовь к мальчику была так же очевидна, как и твердая решимость заново построить свою жизнь. Пирс боролся со своим пристрастием к выпивке так же, как Джеффри, и добился своего. И хотя лорду Грейдону предстоял еще очень долгий путь к исцелению всех своих ран, начало было положено. Мэтью должен быть со своим отцом. Это правильно.
– Кэтрин хотела бы этого, – проговорила Ли, и как только слова сорвались с губ, она поняла, что это правда.
– Ты такая чудесная, – пробормотал Ричард, поцелуями стирая слезы, бегущие по ее щекам и стекающие на шею.
Аромат жасмина дразнил, манил Ли, зажигая неукротимое желание, отчаянную потребность, которая наполняла счастьем и любовью все ее существо. Ли пропустила волосы Ричарда сквозь пальцы. Мягкое движение приблизило их губы на расстояние вздоха, но он почему-то медлил. Тогда Ли привстала на цыпочки и обвела его губы языком, пробуя на вкус до тех пор, пока Ричард наконец не приоткрыл рот. С диким рычанием он прижал ее к себе, блуждая руками по спине, бедрам, пока Ли не замурлыкала от удовольствия.
Она улыбнулась, когда он подхватил ее на руки, не прерывая безумного, неистового поцелуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34