– Ты смеешь предъявлять мне ультиматум?
– Выбор за тобой, – сказала Ли, вздернув подбородок. Теперь уже слишком поздно идти на попятный.
– Ты не понимаешь, о чем просишь.
Она взглянула в окно. Непроницаемый туман окутывал сад, серебристый и призрачный, волнообразно покачивающийся от дождя.
– Значит, ты так сильно любишь ее? – Голос ее был не громче сдавленного шепота.
Ричард схватил ее за руки, заставил встретиться с ним взглядом.
– Конечно, люблю. Она же моя племянница.
– Я имела в виду Рейчел.
Ричард оттолкнул ее.
– Мне нет никакого дела до Рейчел. Только Элисон…
– Ты шепчешь ее имя во сне, ты знаешь это? – Она пыталась не замечать этого, убеждала себя снова и снова, что это не имеет значения, что ему просто приснился кошмар. Ли рассмеялась колючим смехом. – Я слышала. Ты шепчешь ее имя по ночам. Тебе нечего сказать?
Черты его лица затвердели, словно обратились в камень.
– Поскольку вы уже осудили меня и вынесли приговор, мадам, я, похоже, мало что могу добавить.
Ли покачала головой. Ее мечты облетали, словно лепестки с поздних роз. Она собрала остатки своего разорванного в клочья достоинства и направилась к двери. Открыла ее, но на мгновение приостановилась и обернулась:
– Знаешь, Рейчел сказала, что ты никогда не дашь ей уйти. И кажется, она оказалась права.
Ричард прокричал ее имя, потребовал, чтобы она остановилась, но Ли бежала до тех пор, пока не оказалась в безопасности своей комнаты. Она повернула ключ в замке, затем побежала к смежной двери и замкнула и ее. Дверь в его комнату с треском распахнулась.
Нервно стискивая руками складки платья, Ли смотрела на дверь. Ручка задребезжала. Через дверь до нее донеслось грязное ругательство.
Секунду спустя дверь с треском ударилась о стену, и перед Ли появился Ричард, разъяренный Арес, свирепый бог войны.
Ли не съежилась, хотя дрожала так сильно, что пришлось сжать колени, чтобы не свалиться на пол. Она сама создала эту ужасную ситуацию и теперь не будет прятаться от собственной глупости.
– Больше никогда не закрывайся от меня, слышишь? – проговорил Ричард спокойным тоном, который противоречил застывшему напряжению в руках и ногах. – Я выразился достаточно ясно?
Из-за кома в горле Ли даже не пыталась что-то произнести. Глядя на Ричарда расширившимися глазами, она просто кивнула.
– Отлично. А теперь, если мы поняли друг друга, можешь идти собирать вещи. Раз жизнь со мной делает тебя такой несчастной, можешь удалиться в мое корнуоллское имение.
Ли вздернула подбородок. Нижняя губа задрожала. Надо поскорее закончить этот разговор, пока она не опозорилась еще больше. Господи, что она наделала?!
Ричард сверлил жену взглядом.
– Тебе больше нечего сказать?
– А что говорить? – с трудом выдавила она сквозь ком в горле. – Ты отдал приказ. Я должна отправиться в ссылку…
– Как? Разве не ты этого хотела? Не об этом просила? Разве не в этом состояла цель той сцены в библиотеке? Вынудить меня отослать тебя? Добиться драгоценной свободы, которой потребовала себе в день свадьбы? Ты просто воспользовалась Рейчел как предлогом, чтобы вынудить меня на это.
Ли сжала губы. Ну и наглость! Нет, ну каков нахал! Взялся судить о ее мотивах. Слышал бы он ужасные слова Рейчел.
Ричард отвел взгляд, словно ему невыносимо было смотреть на Ли.
– Ли…
– Если ты не возражаешь, – проговорила она, удивляясь, что голос звучит так спокойно и уравновешенно, – я бы хотела подготовиться к путешествию.
Ричард сделал к ней шаг, словно притягиваемый невидимой рукой, затем коротко поклонился и стремительно вышел. Ли опустилась на колени и спрятала лицо в ладони. О Боже, что она наделала?!
Ричард, прячась в тени, стоял за дверью детской и видел, как Ли присела на корточки перед Элисон. Руки ее дрожали, когда жена привлекла девочку к себе. Голос тоже дрожал, когда Ли прощалась. Каждое слово, произнесенное этим мягким, мелодичным голосом, хлестало Ричарда как плеть. Он сделал глубокий вдох, наполняя воздухом легкие в отчаянной попытке вытеснить из груди боль.
Ричард был рад, что не видит глаз жены.
Элисон вырвалась из рук Ли и попятилась назад, потом ударилась спиной о нянины ноги. Мокрые от слез щеки противоречили обиженно надутым губкам.
Надо уйти. Надо уйти, пока он еще владеет своими чувствами, но ноги как будто приросли к полу, и он не мог ими пошевелить, не мог оторвать взгляд от своей жены.
– У меня к тебе просьба, – сказала Ли, держа в руке тряпичную куклу и протягивая ее Элисон. – Не могла бы ты позаботиться о моей подружке, пока меня не будет? Ее зовут Мэри, и она очень дорога мне. Моя мама подарила мне ее, когда я была ненамного старше тебя.
Элисон выпятила нижнюю губу.
– Ты обманула меня. Ты сказала, что будешь моим другом. Сказала, что никогда не уедешь и не бросишь меня. Я ненавижу тебя! – закричала она и повернулась, чтобы бежать. Потом остановилась, выхватила куклу из рук Ли и убежала и смежную комнату, откуда донеслись ее всхлипывания.
Ли спрятала лицо в ладонях. Плечи ее вздрагивали от беззвучных всхлипов.
Ричард ринулся к лестнице. Он не мог позволить себе думать, что его черное сердце разобьется и осколки разлетятся по полу. Рейчел преградила ему дорогу. Коварный блеск в глазах, злорадное торжество улыбки не оставляли сомнений, что она наслаждается каждым разрывающим душу словом, которое только что услышала.
– Если ты откроешь рот, если посмеешь сказать хоть слово, – прорычал Ричард, отталкивая ее, – я убью тебя.
Джеффри стоял внизу лестницы, небрежно одетый в свободный халат, наброшенный на рубашку, и сверлил Ричарда взглядом.
– Насколько я понимаю, тебя можно поздравить. Тебе наконец удалось оттолкнуть ее.
– Джеффри, ради всего святого, не надо. Не сейчас. Не сегодня. – Ричард прошагал по периметру весь холл, под колоннами в виде арок к двери, затем вернулся назад. Эхо от стука его сапог заполнило пропасть между ними.
От звука легких шагов, приближающихся к повороту лестницы, у Ричарда перехватило дыхание. Секунду спустя появилась Ли.
В холле стало тихо, влажный воздух вдруг показался невыносимо душным. Единственным звуком, который Ричард слышал, было биение собственного сердца. Он был поражен, что оно все еще бьется, ибо был уверен, что уже умер. Ему хотелось заключить ее в объятия, прижаться губами к волосам, умолять остаться, но гордость и гнев, сглаживаемые отчаянием, удерживали слова запертыми в горле.
Джеффри заключил Ли в объятия. Поцеловал. Обнял. Что-то прошептал. Ричарду хотелось врезать брату кулаком между глаз. Бросив еще один, последний, испепеляющий взгляд в сторону Ричарда, Джеффри ушел, оставив его наедине с женой.
Она подняла взгляд. О Боже, ее глаза, обычно такие живые, светящиеся внутренним светом, сейчас были зелеными озерами пустоты, без чувств, без жизни в их глубинах. Гнетущая, невыносимая тяжесть поселилась в груди Ричарда.
Он украл смех и радость из ее глаз.
– Ричард, я… – Голос Ли дрогнул и смолк, когда она вытащила из своей сумочки несколько писем. Дрожащей рукой протянула Ричарду письма, стараясь не коснуться его пальцами.
Дабы отвлечь свой мозг от пьянящего запаха ее духов, он просмотрел письма: одно тете, второе миссис Бристолл и еще одно для него, с подробными инструкциями относительно детского приюта и нескольких других благотворительных заведений, которым она помогала.
Даже в горе она думала прежде всего о других, не о себе. Как не мог не дышать, так не мог Ричард и остановить себя от того, чтобы не взять ее руку в свою, не ощутить нежную кожу в своей огрубевшей ладони.
Ли потянула руку, но он не мог отпустить ее. Он вывел жену в дверь и повел вниз по ступенькам, где стояли в ряд две элегантные дорожные кареты. Дворецкий, экономка и горничная Ли стояли возле второго экипажа, дожидаясь погрузки. Кучер и грумы, все красиво одетые в официальные бордово-золотистые ливреи герцогов Сент-Остинов, выстроились вдоль дюжины верховых, готовых сопровождать кареты.
Антураж, достойный члена королевской семьи. Ничтожный, бессмысленный жест, который Ли не поняла. Это символ любви к ней.
«Не думай! Просто двигайся!»
Ричард подвел ее к карете, помог подняться на подножку. Ли, устраиваясь на обитом бархатом сиденье, не отрывали взгляда от пола. Ричард стиснул дверцу, запоминая мягкий изгиб подбородка, изящную линию носа, темные круги под глазами, морщинки боли, прорезавшиеся вокруг рта. Это он – причина этой боли. Ричард захлопнул дверцу.
– Пошел!
Карета покатила вперед, расплываясь неясным пятном и глазах. Ему хотелось побежать и вытащить из нее Ли. Хотелось целовать ее, обнимать и умолять остаться, но карета катилась прочь, набирая скорость, и вскоре исчезла в утреннем тумане. Слишком поздно. Ли уехала.
Глава 27
Ричард растянулся на кровати лицом вниз. Звук открывшейся и закрывшейся двери гулко прогремел в его притуплённом алкоголем мозгу.
На мгновение сердце екнуло, кровь забурлила. Потом Ричард вспомнил, что Ли нет, а он в аду. Ему требуется выпить еще. Крепкого бренди, обжигающего глотку. Или шотландского виски, дабы выжечь из головы все мысли. Чертовски жаль, что в доме ничего нет. Разрази гром Джеффри и его безрассудство!
Если бы не этот дурень, Ричард пошел бы сейчас в библиотеку и напился бы до бесчувствия.
Грубые руки схватили его за ноги и перевалили на спину.
Ричард с трудом разлепил веки и увидел своего чертова братца, стоящего возле кровати. Его лицо расплывалось и двоилась перед глазами.
– Теперь я знаю, как я выглядел после ночной попойки, и зрелище не из приятных, – сказал Джеффри, стаскивая с Ричарда сапоги. Он швырнул их на пол с громким стуком, который отдался болью в голове Ричарда. Он потянул на голову подушку.
– Уходи, Джеффри. Мне плохо.
– И неудивительно. Мало того что все эти четыре месяца ты молчишь как камень, так теперь еще и пьяные загулы?
Неужели прошло всего четыре месяца? А кажется, будто он уже тысячу лет не видел Ли. Горло сжалось. Пылающие, распухшие глаза защипало от пота, стекающего по лбу.
– Это называется: горшок котел сажей корил.
– Но я исправился. Особенно с тех пор, как ты ударился в запой. Теперь я знаю, что ты чувствовал, когда я приволакивался домой на рогах и по уши в долгах. Я беспокоюсь о тебе.
– Не о чем беспокоиться, – пробормотал Ричард, – просто сегодня чуть-чуть перебрал.
– Сегодня и каждую ночь за последние две недели. Это совсем на тебя не похоже, Ричард, ты должен остановиться. Пока не закончил, как я, с револьвером, приставленным к голове.
Как объяснить брату, что он пьет, чтобы прогнать своих демонов? Правда, это не помогает. Ничего не помогает. Они все равно здесь, притаились на краю сознания в ожидании, когда он протрезвеет. Неделями Ричард пытался похоронить себя в делах имения, но мысли о Ли преследовали его днем и ночью.
Что она делает сейчас, в эти мгновения? С кем разговаривает? Думает ли о нем? Скучает ли по нему так, как он скучает по ней? Любит ли его так же, как он ее? Или он убил все нежные чувства, которые она питала к нему?
Как раз когда Ричард думал, что может и вправду сойти с ума, в город вернулся Пирс. Склонность к выпивке, неисчерпаемое остроумие и умение не лезть в душу делали его идеальным компаньоном для страдающего человека. В пьяном забвении Ричард, наконец, нашел передышку, в которой так отчаянно нуждался.
– Почему бы тебе не поехать к ней, – проговорил Джеффри, – не рассказать ей все? Она поймёт.
– Она уже знает и ненавидит меня.
– Чушь. Она так любит тебя. – Джеффри махнул рукой. – Она знает лишь часть истории, к тому же версию Рейчел. Ты должен поехать к ней.
– Ты не понимаешь. Я не могу!
– Тогда ты заслуживаешь свою пустую кровать.
Джеффри, кажется, хотел еще что-то сказать, но Ричард закрыл глаза и захрапел. Он подождал, когда дверь со стуком захлопнется, и только потом проковылял через комнату и во шел в спальню Ли. Он почти ожидал, что увидит ее вышагивающей перед камином, как было в их первую брачную ночь, когда ее чувственное платье из серебристого шелка раскачивалось вокруг ног в игривом танце, который сводил его с ума. Золотистые волосы, сияющие в свете огня. Вкус ее дыхания у него на губах, жар кожи, руки, обнимающие, привлекающие ближе.
Ричард повалился на кровать, зарылся лицом в подушку, пытаясь убедить свой притуплённый пьянством мозг, что он все еще может чувствовать запах розовых духов, хотя прошли месяцы с тех пор, когда Ли в последний раз входила в эту комнату.
Он думал о том, чтобы поехать к Ли. Каждую минуту каждого дня думал о том, чтобы поехать к ней, но всегда отметал эту мысль.
Зачем? Ли все равно отвергнет его теперь, когда ей известны его самые мрачные тайны. Но она знает не все, говорил он себе. Она не знает правду об Элисон.
Голос Ли до сих пор эхом звучал у него в ушах: «Я не могла бы любить Элисон больше, даже если б она была моей дочерью. Но она не моя дочь и не твоя…»
Почему Рейчел решила не рассказывать об этом? Пощадила чувства Ли? Ричард сильно сомневался в этом. Чтобы защитить Элисон? Возможно, но маловероятно. Значит, припасла это на тот случай, когда Ричард помирится с женой?
Наверняка. Рейчел не остановится ни перед чем, чтобы сделать ему побольнее, даже если при этом придется разрушить жизнь Элисон.
Рейчел мерила шагами галерею, опоясывающую центральную лестницу. Услышав, как дверь Ричарда открылась, Рейчел вжалась в стену, надеясь, что тени скроют ее.
С колотящимся сердцем и покалывающей от предвкушения кожей она выглянула через перила. Из комнаты Ричарда вышел Джеффри, хлопнул дверью, затем прошагал к своей спальне и тоже захлопнул дверь с такой силой, что звук эхом прокатился по куполообразному холлу, вдребезги разбив тишину.
Пузырьки смеха щекотали горло до тех пор, пока Рейчел не почувствовала головокружение. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, чтобы успокоить нервы. Хотя она и знала, что ее брак с Эриком до глубины души потряс Ричарда, но и помыслить не могла, что он будет злиться на нее всю жизнь. Теперь она осознала, что сильно недооценила его преданность и любовь к брату.
Почему он не может понять, что Рейчел вышла за Эрика исключительно ради титула? Что она поступила так не только ради себя, но и ради Ричарда? Разве не устроила она все наилучшим образом?
Разве титул теперь не принадлежит Ричарду, как она и планировала?
Она была так близко. Все, что ей было нужно, – это еще немного времени. Как только скорбь Ричарда прошла бы, он бы обратился к ней за утешением, как всегда делал в прошлом, до Эрика, до Элисон, до того, как этот плебей Джеймисон со своей жалкой дочкой вошли в его жизнь. Но Рейчел восторжествовала и над этой глупой девчонкой. Несколько нашептанных словечек. Несколько намеков. Но самым лучшим ее маневром было просто поведать голую правду, лежащую в основе их брака.
Ли слишком наивная, слишком доверчивая душа, чтобы не попасться в ловушку Рейчел. Побежать к Ричарду и потребовать правду. Потребовать, чтобы он сделал выбор между женой, которую не хотел, и женщиной, которую любит всю жизнь.
Наблюдая за отъездом Ли из окна гостиной, Рейчел с трудом сдерживалась, чтобы не издать торжествующий вопль.
Но она никак не ожидала, что Ричард замкнется в молчании, в ледяной вежливости, холодящей душу. Как будто и в самом деле любит свою жену, как будто скучает по ней.
Но как такое возможно?
Она не более чем помеха, брошенная на его пути, неудобство, которое Рейчел вынуждена терпеть, дабы защитить Элисон. Порой Рейчел забывала про самое мощное оружие, имеющееся у нее в арсенале. Но с нее довольно.
Наконец она выработала план, который, безусловно, увенчается успехом.
План достаточно прост. Она не представляла, почему не додумалась до этого раньше. Она была так возбуждена, что едва могла дышать. Дрожащими руками Рейчел разгладила морщинки на халате, поправила кружево на шее.
Свеча в настенном канделябре зашипела и погасла, и этот звук, резко прозвучавший в тишине, заставил Рейчел вздрогнуть. Она оттолкнулась от стены и выглянула из-за угла.
Коридор был пуст.
Рейчел сделала глубокий вдох и направилась к комнате Ричарда.
Ричард не знал, сколько прошло минут, а быть может, часов, прежде чем он наконец погрузился в сон. Но даже и тогда он висел на краю сознания, мысли о Ли дразнили чувства, вызывая на коже трепет, словно ее нежные руки вытаскивают его рубашку из бриджей, словно ее ладони гладят плечи, прикасаются к спине, словно постель прогибается и Ли прижимается к его телу.
Но что-то было не так.
Эти руки были холодными, а пахло не розами, а… лавандовой водой?
Это не сон.
Это кошмар, вернувшийся, чтобы преследовать его.
Ричард открыл глаза.
– Рейчел.
Глава 28
Она улыбнулась ему, чувственно приподняв уголки губ, томно захлопав ресницами, сладострастно прошептав:
– Ричард, как же долго я ждала этого. Поцелуй меня, дорогой.
Возможно, он слишком набрался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34