А есть тысячи таких, которым некому помочь, не к кому приклонить голову. Вот они-то как раз и нуждаются в моей поддержке. Именно эти дети…
Ричард прижал пальцы к ее губам.
– Достаточно. Я убежден и обращен. По крайней мере, теперь я понимаю, почему это так важно для тебя. Ты можешь продолжать свои визиты при условии, что всегда будешь брать городской экипаж и ездить с четырьмя верховыми. – Когда Ли угрюмо кивнула, он улыбнулся, словно не ожидал, что она так легко сдастся. – Мне трудно представить, чтобы отец позволял тебе разъезжать по Сент-Джайлсу.
Ли пожала плечами:
– Он не знал. И вообще ему было наплевать, лишь бы я не упоминала ни о Кэтрин, ни о ее ребенке, ни о бедных, ни о чем-то другом, что он считает неприятным. – Она затеребила воротник его рубашки и бросила нерешительный взгляд из под ресниц. – Ричард, я… я ужасно сожалею о тех ужасных вещах, которые наговорила тебе вчера. Кажется, я немного вышла из себя.
Ричард рассмеялся:
– Я заметил. В отличие от меня, разумеется, обладающего самым ровным темпераментом. И это, моя дорогая, самые извиняющиеся слова, которых ты от меня добьешься. У нас, мужчин, видишь ли, существуют правила: никогда не извиняться. Никогда не признавать поражение. И никогда ничего не обсуждать, если можно просто отдать приказ.
– Придется нам над этим поработать.
Он снова рассмеялся, его улыбка была мягкой и нежной. Никогда еще не казался он таким красивым со своими взъерошенными волосами, в помятой одежде, с пятнами от ее слез на рубашке. Слова, которые Ли так безумно хотелось произнести, жгли горло.
– Я не собиралась обманывать тебя, – вместо этого проговорила она. – Я так долго держала это в тайне, что мне просто не пришло в голову упомянуть о своих поездках в приют. Я просто полагала, что тебе все равно.
– Мне не все равно, – горячо возразил он. – Меня волнует твоя безопасность.
Но он не любит ее.
Это не имеет значения, сказала она себе, прижимаясь губами к его шее. Он застонал и накрыл ее рот своим, горячим языком скользнув между зубами, затем обхватил Ли покрепче И понес на кровать. Дрожа в его объятиях вначале от невыносимого желания, потом от невыносимого наслаждениями говорила себе, что это не имеет значения. Он ее муж, он очень добрый и заботливый. Безупречно вежливый. Изысканно выдержанный. Благородный до мозга костей. Этого должно быть достаточно.
Но пустота в груди опровергала эту ложь, которую Ли пыталась внушить себе. Как бы ни бранила она себя за глупые мечты, ей хотелось, чтобы он любил ее так же, как она любит его. Ладони скользили по животу, по ногам, губы оставляли огненные дорожки на груди, вырывая из горла прерывистые вздохи и стоны.
Ли льнула, прижималась к нему, обвивая ногами за пояс, притягивая ближе, удерживая крепче, пока он в своем освобождении не излил семя глубоко в ее лоно, пока она не зажала ладонью рот, чтобы удержать слова, которые так и рвались наружу: «Я люблю тебя».
– Еще! – Хихиканье Элисон эхом разнеслось по огромному холлу, и этот звук был Ли милее, чем сонаты Генделя, особенно когда за ним последовал рокочущий смех Ричарда.
Он нахально подмигнул Ли, от чего щеки ее вспыхнули, но Элисон, кажется, не заметила. Она была увлечена тем, что перескакивала с ноги на ногу, держа их за руки, пока наконец они не вскинули руки и ее ноги не оторвались от пола.
Элисон пронзительно взвизгнула. К несчастью, ее радостный крик привлек Рейчел, которая была в золотой гостиной. Сузив голубые глаза и поджав губы, она зыркнула на Ли. Даже ее осязаемая неприязнь, которая, казалось, становится все сильнее с каждым днем, не могла испортить Ли удовольствия, которое она испытывала от нескольких послеобеденных часов, проведенных вместе с Ричардом и Элисон, что в последние две недели вошло у них в привычку.
Ричард каждое утро проводил вне дома или уединялся и своем кабинете, а Ли делила свое время между Элисон, детским приютом и другими благотворительными заведениями, нуждающимися в ее поддержке.
Приблизительно к двум Ричард заканчивал свои дела и вел Ли и Элисон на прогулку по городу. Каждый день они выбирали новый маршрут: Гайд-парк, Тауэр, Воксхолл-Гарден. Они смеялись, ели и сближались. Ли думала, что ее сердце захлебнется любовью, которую она испытывала к Ричарду и Элисон. Только одно могло сделать ее теперешнее счастье более полным – услышать хоть что-нибудь о своей сестре, узнать, что Кэтрин и ее ребенок живы и здоровы.
Как странно было открыто и без боязни отцовских обвинений и упреков обсуждать все то, что произошло с ней в прошлом. Грехопадение сестры. Кончина матери. Детские надежды и мечты.
Мало-помалу Ричард тоже начинал делиться своей жизнью, хотя большая часть его прошлого оставалась тайной за семью печатями. Он очень глубоко переживал из-за смерти старшего брата и из-за продолжительного отсутствия Джеффри. Ворча на то, что «Джеффри совсем не думает о спокойствии своих родных», Ричард поклялся спустить шкуру с этого мота и бездельника, когда тот соизволит вернуться. Но за его словами скрывался какой-то глубинный страх, что-то мрачное, что Ли не могла определить, но слышала в его голосе, видела в жесткой линии подбородка и тенях, омрачающих глаза.
Ричард подхватил Элисон на руки.
– Может, лапочка, завтра отправимся в зверинец? А сейчас пора в постель. Рассказать тебе сказку на сон грядущий?
– Но я не хочу спать, – возразила Элисон, обиженно надув губки и похлопав Ричарда пальчиками по щекам. – Я хочу пойти с тобой и тетей Ли.
Рейчел пробежала пальцами по руке Элисон, кончиками пальцев коснувшись руки Ричарда.
– Ну, ну, дорогая, не капризничай. Мама с дядей отведут тебя в твою комнату.
Материнская нежность в голосе Рейчел так не соответствовала ее обычной холодности что Ли нахмурилась. Не то чтобы она считала Рейчел плохой матерью. Просто до этого момента Ли не доводилось видеть ничего, хотя бы отдаленно напоминающего привязанность.
Скорее, снисходительная терпимость к своему отпрыску. Холодное убеждение, что детям место в детской, среди слуг и всяких вещей, которые могут пригодиться в будущем, но пока в них нет надобности.
Элисон тряхнула головкой. Один черный локон зацепился за ресницы.
– Я хочу, чтобы со мной пошла тетя Ли. Ее истории смешные.
– Смешнее, чем мои? – Ричард в притворном ужасе вздернул брови. – Придется мне наказать тебя за такое коварное предательство.
Он пощекотал ей бок. Элисон взвизгивала до тех пор, пока ее хихиканья не заставили его закрыть глаза и откинуть голову назад. По лицу Ричарда пробежал спазм какого-то чувства, которое Ли не смогла определить.
Недобрый взгляд, который Рейчел бросила на Ли, был ясен. Элисон – дочь Рейчел, и Ли лучше не вмешиваться.
Рейчел, разумеется, права. Как бы Ли ни наслаждалась мгновениями, проведенными с Ричардом и Элисон, она не должна вставать между Рейчел и ее ребенком.
– Я расскажу тебе историю утром. – Ли поцеловала Элисон в щечку, извинилась и вернулась в свои покои, где ее ждала горячая ванна. Горничная помогла раздеться и залезть в сидячую ванну. Теплая вода, ароматизированная розовым маслом, успокоила и расслабила Ли.
Она думала о Томми, о том, с какой быстротой он поправляется, вновь превращаясь из больного ребенка в проказливого мальчишку. Это было так же поразительно, как и щедрость Ричарда. Он не только несколько раз сопровождал ее в приют, но даже произвел тщательную оценку здания и сделал некоторые финансовые приготовления к его ремонту и усовершенствованию.
Только одно темное облако омрачало счастье: постоянная враждебность Рейчел, подчеркиваемая бесконечными светскими обязанностями – балами, раутами, обедами, которые Ли ненавидела всей душой. Но это было неотъемлемой частью жизни Ричарда, поэтому Ли помалкивала.
Со вздохом она выбралась из ванны, надела простое муслиновое платье, окаймленное изящным кружевом, и села к туалетному столику, чтобы расчесать волосы. Она наклонилась вперед, чтобы повнимательнее разглядеть шрам на виске, от которого теперь осталась тонкая белая линия.
Со временем, надеялась Ли, он исчезнет совсем. А еще она надеялась изгнать демонов, преследующих прошлое Ричарда, чтобы он вновь был волен любить. Волен любить ее.
Ли подумала, что уже продвинулась в этом направлении. И все же порой она ловила на себе его загадочный мрачный взгляд, от которого у нее по спине пробегала дрожь страха и сомнения.
И спит Ричард беспокойно. Ли уже потеряла счет, сколько ночей он просыпался, весь в поту, затравленным взглядом отыскивая в темноте ее глаза.
Дурной сон, объяснял он, притягивая Ли к своей груди. Но отчаяние, с которым Ричард прижимался к ней, лихорадочный стук сердца у нее под ухом говорили, что тут нечто большее.
И все равно Ли не собиралась поддаваться этой неуверенности, когда будущее внезапно стало казаться таким светлым. Непоколебимая поддержка Ричарда и его понимание давали Ли силу посмотреть в лицо своему прошлому, смириться не только с отцовским предательством, но и с исчезновением сестры.
И хотя Ли по-прежнему очень хотела найти сестру, но больше не испытывала того страха, который отягощал ее так долго, тайного стыда, что она каким-то образом виновата в судьбе Кэтрин. Ричард прав. Ли была еще ребенком. Она ничего не могла сделать.
Смежная дверь распахнулась. Объект ее мыслей вошел в комнату и остановился позади ее стула. Ричард выглядел греховно красивым в своем вечернем наряде: белоснежной рубашке и шелковом шейном платке, которые великолепно контрастировали с черным фраком и брюками. Соблазнительный аромат жасмина и еще какой-то запах, решительно мужской, присущий только ему одному, окутал Ли, когда они встретились глазами в зеркале. Улыбка Ричарда была мягкой, обворожительной и пробудила желание. Ли испугалась бы той власти, которую он имеет над ней, если б не была уверена, что он чувствует ту же потребность, ту же неутолимую жажду.
– Почему ты еще не одета? Мы должны быть у Эллиотов меньше чем через час.
– Я не пойду, – ответила Ли. Как бы ей хотелось хоть раз остаться надменной, холодно отстраненной и чопорной, как настоящие аристократки, о которых Рейчел ей все уши прожужжала, женщиной благородного происхождения, которая не тает от одного лишь жаркого взгляда, шепотом произнесенного слова!
– Почему? – Он легонько прикусил ее ушко.
Ли с силой сжала губы, чтобы заглушить стон, пожала плечами и закрыла глаза.
Ричард обошел стул, опустился перед ней на колени, чувственным жестом положив свои большие ладони ей на бедра.
– Ответь мне.
Как могла она описать те мучения, которые испытывает среди его так называемых друзей?
– Просто я устала, вот и все.
Он вскочил на ноги.
– Я пошлю за доктором.
– Я не больна. – Она схватила его за руку. Он присел на корточки.
– Тогда что случилось?
Ли с нежностью взирала на это любимое лицо со сдвинутыми в одну линию бровями, с черными сузившимися глазами, напряженно вглядывающимися в нее. Она не могла сказать ему всего, но и не хотела, чтобы он беспокоился, поэтому остановилась на полуправде.
– За последние десять дней у нас было шесть выходов, – сказала Ли. – Все эти приемы длятся до рассвета. Я пока еще не привыкла к жизни, которую ты ведешь. Наверное, я принадлежу к скучному типу людей, но с гораздо большим удовольствием я осталась бы дома и почитала… или еще что-нибудь…
Его ладони пробрались ей под платье, пальцами скользнув по лодыжкам. Ее трепет вызвал у него улыбку на губах и опасный блеск в глазах.
– Еще что-нибудь? – пробормотал Ричард. Его глубокий голос, казалось, замедляет движение времени, рассылая томительный жар щекам, покалывающую тяжесть в груди, тянущую боль между ног.
Ли ощущала, как вздымается и опускается его грудь, чувствовала его соблазнительный, манящий запах и жар пальцев, гладящих нежную кожу под коленками.
– А это «что-нибудь» имеет отношение ко мне?
Это было соблазнение – скольжение ладоней, поднимающих подол платья выше колен, пальцы, прокладывающие медленные дорожки вдоль бедер. Ли вздохнула:
– Боюсь, что самое непосредственнее.
– Ты такая сладкая, Ли. Я никак не могу насытиться тобой.
– Мне бы очень хотелось остаться дома, с тобой.
Она откинула голову на спинку стула и закрыла глаза. Один палец скользнул внутрь, гладя и дразня ее до тех пор, пока она больше не могла сдерживать стоны.
– Но сегодня мы должны пойти…
С каждым медленным кругом в животе и груди растекалась щемящая сладкая боль. Ли не улавливала смысл слов. Она закусила губу, дыша часто и прерывисто.
Второй палец присоединился к первому, растягивая ее, наполняя. Но ей хотелось большего. Она сжала плечи Ричарда руками, пытаясь притянуть на себя.
Его гортанный смех слился с ее стоном.
– Хочу тебя кое с кем познакомить. – Его горячее дыхание обожгло чувствительную плоть, когда он зажат ее рубашку в кулак и собрал на талии. – Он пишет, что будет сегодня на приеме.
– Ричард, пожалуйста… – Ли была открыта для его взгляда. Она попыталась сжать ноги, но Ричард не позволил.
– Ш-ш, – приказал он. – Ты так прекрасна… – Он убрал пальцы и медленно опустил голову.
– Ричард! – ахнула Ли. – Что ты делаешь?
Она закрыла глаза, дыхание застряло в горле, когда его рот коснулся самой чувствительной плоти, а язык стал лизать, ласкать и пробовать на вкус ее желание. Ее голова металась из стороны в сторону. Это было так бесстыдно, так шокирующе.
Должно быть, это грех, потому что было очень приятно. Каждое прикосновение губ, каждая ласка языка рассылали языки пламени, наслаждения и желания по всему телу, к груди, к животу. Ли всхлипывала и стонала, пока уже больше не могла вынести этой сладкой пытки.
– Ричард, я хочу почувствовать тебя внутри.
Он встал на колени и расстегнул брюки, потом обхватил ее бедра и притянул к краю стула. Напряжение, словно воронка, поднималось по спирали, закручиваясь все туже и туже, затягивая все глубже и глубже, пока весь мир не разлетелся на осколки.
Ли прильнула к плечам Ричарда и стиснула зубы, чтобы не дать вырваться словам, которые так жаждала сказать, хотя с каждым днем становилось все труднее удерживать их. Любовь, которую она испытывает к Ричарду, полностью поглотила ее. Будущее простиралось вдаль и наполняло необъяснимым страхом.
Глава 18
– Ты видишь его?
– Нет. – Ричард окидывал взглядом дам и джентльменов, толпящихся в бальном зале Эллиотов, но их лица сливались в одно неразличимое пятно под слепящим светом люстр. От слишком большого количества людей, собравшихся на небольшом пространстве, в зале было душно и жарко. Шуршание атласа и шелка и голоса гостей, говорящих одновременно, делали атмосферу еще более удушающей. – Наверное, он еще не приехал. Потанцуем, дорогая?
Ли покачала головой:
– Тебе не обязательно все время оставаться рядом со мной. Иди поищи своего друга. Или сыграй партию-другую в карты.
«Партию-другую в карты»? Он сцепил пальцы за спиной, чтобы не притянуть Ли в объятия, не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих. Наивная душа, она не имеет представления об образе жизни светских повес, которые пьют, играют, охотятся и распутничают двадцать четыре часа в сутки. «Партию-другую в карты»?
Взгляд, который он послал ей, был таким откровенно чувственным, что Ли раскрыла веер и помахала им перед лицом.
– Здесь невыносимо жарко, – сказала она. Глаза ее мерцали в свете свечей. – Может, ты найдешь своего друга и присоединишься ко мне на террасе?
Ее щеки и в самом деле пылали соблазнительным розовым румянцем. А когда Ричард найдет ее на террасе, то, возможно, им удастся выскользнуть в сад, где он отыщет уединенный грот…
Ричард вскинул руки:
– Хорошо, сударыня, ваша взяла. Но не обещайте свои танцы никому, кроме меня.
– Это ужасно бестактно с твоей стороны, Ричард! Рейчел говорит мне, что неприлично танцевать только со своим мужем.
– Рейчел – безмозглая, пустоголовая старая карга, у которой не все дома. Ее мнение…
Ли рассмеялась и направилась к дверям, ведущим на террасу. Ниспадающий золотистый шелк ее платья обтекал бедра, словно руки любовника. Она бросила взгляд через плечо, невинный и соблазнительный; ее зеленые глаза манили Ричарда подойти ближе, излить душу, признаться во всех своих грехах. Но он не мог.
Его грехи слишком тяжки, слишком грязны, чтобы покаяться в них.
Желание влекло его к Ли, но он заставил себя уйти. Он обошел бальный зал, осмотрел игровые комнаты, заглянул в курительные. Пирса нигде не было, разрази его гром! Если б не его записка, в которой говорилось, что он сегодня будет здесь, Ричард остался бы дома со своей женой.
А не торчал бы среди этих подхалимов и неудачников.
Боже, как он ненавидит эти приемы! Не обращая ни на кого внимания, он отправился на поиски Ли. Пусть свет думает, что Ричард как воск в ее руках, – ему наплевать. Она его жена, и он хочет ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Ричард прижал пальцы к ее губам.
– Достаточно. Я убежден и обращен. По крайней мере, теперь я понимаю, почему это так важно для тебя. Ты можешь продолжать свои визиты при условии, что всегда будешь брать городской экипаж и ездить с четырьмя верховыми. – Когда Ли угрюмо кивнула, он улыбнулся, словно не ожидал, что она так легко сдастся. – Мне трудно представить, чтобы отец позволял тебе разъезжать по Сент-Джайлсу.
Ли пожала плечами:
– Он не знал. И вообще ему было наплевать, лишь бы я не упоминала ни о Кэтрин, ни о ее ребенке, ни о бедных, ни о чем-то другом, что он считает неприятным. – Она затеребила воротник его рубашки и бросила нерешительный взгляд из под ресниц. – Ричард, я… я ужасно сожалею о тех ужасных вещах, которые наговорила тебе вчера. Кажется, я немного вышла из себя.
Ричард рассмеялся:
– Я заметил. В отличие от меня, разумеется, обладающего самым ровным темпераментом. И это, моя дорогая, самые извиняющиеся слова, которых ты от меня добьешься. У нас, мужчин, видишь ли, существуют правила: никогда не извиняться. Никогда не признавать поражение. И никогда ничего не обсуждать, если можно просто отдать приказ.
– Придется нам над этим поработать.
Он снова рассмеялся, его улыбка была мягкой и нежной. Никогда еще не казался он таким красивым со своими взъерошенными волосами, в помятой одежде, с пятнами от ее слез на рубашке. Слова, которые Ли так безумно хотелось произнести, жгли горло.
– Я не собиралась обманывать тебя, – вместо этого проговорила она. – Я так долго держала это в тайне, что мне просто не пришло в голову упомянуть о своих поездках в приют. Я просто полагала, что тебе все равно.
– Мне не все равно, – горячо возразил он. – Меня волнует твоя безопасность.
Но он не любит ее.
Это не имеет значения, сказала она себе, прижимаясь губами к его шее. Он застонал и накрыл ее рот своим, горячим языком скользнув между зубами, затем обхватил Ли покрепче И понес на кровать. Дрожа в его объятиях вначале от невыносимого желания, потом от невыносимого наслаждениями говорила себе, что это не имеет значения. Он ее муж, он очень добрый и заботливый. Безупречно вежливый. Изысканно выдержанный. Благородный до мозга костей. Этого должно быть достаточно.
Но пустота в груди опровергала эту ложь, которую Ли пыталась внушить себе. Как бы ни бранила она себя за глупые мечты, ей хотелось, чтобы он любил ее так же, как она любит его. Ладони скользили по животу, по ногам, губы оставляли огненные дорожки на груди, вырывая из горла прерывистые вздохи и стоны.
Ли льнула, прижималась к нему, обвивая ногами за пояс, притягивая ближе, удерживая крепче, пока он в своем освобождении не излил семя глубоко в ее лоно, пока она не зажала ладонью рот, чтобы удержать слова, которые так и рвались наружу: «Я люблю тебя».
– Еще! – Хихиканье Элисон эхом разнеслось по огромному холлу, и этот звук был Ли милее, чем сонаты Генделя, особенно когда за ним последовал рокочущий смех Ричарда.
Он нахально подмигнул Ли, от чего щеки ее вспыхнули, но Элисон, кажется, не заметила. Она была увлечена тем, что перескакивала с ноги на ногу, держа их за руки, пока наконец они не вскинули руки и ее ноги не оторвались от пола.
Элисон пронзительно взвизгнула. К несчастью, ее радостный крик привлек Рейчел, которая была в золотой гостиной. Сузив голубые глаза и поджав губы, она зыркнула на Ли. Даже ее осязаемая неприязнь, которая, казалось, становится все сильнее с каждым днем, не могла испортить Ли удовольствия, которое она испытывала от нескольких послеобеденных часов, проведенных вместе с Ричардом и Элисон, что в последние две недели вошло у них в привычку.
Ричард каждое утро проводил вне дома или уединялся и своем кабинете, а Ли делила свое время между Элисон, детским приютом и другими благотворительными заведениями, нуждающимися в ее поддержке.
Приблизительно к двум Ричард заканчивал свои дела и вел Ли и Элисон на прогулку по городу. Каждый день они выбирали новый маршрут: Гайд-парк, Тауэр, Воксхолл-Гарден. Они смеялись, ели и сближались. Ли думала, что ее сердце захлебнется любовью, которую она испытывала к Ричарду и Элисон. Только одно могло сделать ее теперешнее счастье более полным – услышать хоть что-нибудь о своей сестре, узнать, что Кэтрин и ее ребенок живы и здоровы.
Как странно было открыто и без боязни отцовских обвинений и упреков обсуждать все то, что произошло с ней в прошлом. Грехопадение сестры. Кончина матери. Детские надежды и мечты.
Мало-помалу Ричард тоже начинал делиться своей жизнью, хотя большая часть его прошлого оставалась тайной за семью печатями. Он очень глубоко переживал из-за смерти старшего брата и из-за продолжительного отсутствия Джеффри. Ворча на то, что «Джеффри совсем не думает о спокойствии своих родных», Ричард поклялся спустить шкуру с этого мота и бездельника, когда тот соизволит вернуться. Но за его словами скрывался какой-то глубинный страх, что-то мрачное, что Ли не могла определить, но слышала в его голосе, видела в жесткой линии подбородка и тенях, омрачающих глаза.
Ричард подхватил Элисон на руки.
– Может, лапочка, завтра отправимся в зверинец? А сейчас пора в постель. Рассказать тебе сказку на сон грядущий?
– Но я не хочу спать, – возразила Элисон, обиженно надув губки и похлопав Ричарда пальчиками по щекам. – Я хочу пойти с тобой и тетей Ли.
Рейчел пробежала пальцами по руке Элисон, кончиками пальцев коснувшись руки Ричарда.
– Ну, ну, дорогая, не капризничай. Мама с дядей отведут тебя в твою комнату.
Материнская нежность в голосе Рейчел так не соответствовала ее обычной холодности что Ли нахмурилась. Не то чтобы она считала Рейчел плохой матерью. Просто до этого момента Ли не доводилось видеть ничего, хотя бы отдаленно напоминающего привязанность.
Скорее, снисходительная терпимость к своему отпрыску. Холодное убеждение, что детям место в детской, среди слуг и всяких вещей, которые могут пригодиться в будущем, но пока в них нет надобности.
Элисон тряхнула головкой. Один черный локон зацепился за ресницы.
– Я хочу, чтобы со мной пошла тетя Ли. Ее истории смешные.
– Смешнее, чем мои? – Ричард в притворном ужасе вздернул брови. – Придется мне наказать тебя за такое коварное предательство.
Он пощекотал ей бок. Элисон взвизгивала до тех пор, пока ее хихиканья не заставили его закрыть глаза и откинуть голову назад. По лицу Ричарда пробежал спазм какого-то чувства, которое Ли не смогла определить.
Недобрый взгляд, который Рейчел бросила на Ли, был ясен. Элисон – дочь Рейчел, и Ли лучше не вмешиваться.
Рейчел, разумеется, права. Как бы Ли ни наслаждалась мгновениями, проведенными с Ричардом и Элисон, она не должна вставать между Рейчел и ее ребенком.
– Я расскажу тебе историю утром. – Ли поцеловала Элисон в щечку, извинилась и вернулась в свои покои, где ее ждала горячая ванна. Горничная помогла раздеться и залезть в сидячую ванну. Теплая вода, ароматизированная розовым маслом, успокоила и расслабила Ли.
Она думала о Томми, о том, с какой быстротой он поправляется, вновь превращаясь из больного ребенка в проказливого мальчишку. Это было так же поразительно, как и щедрость Ричарда. Он не только несколько раз сопровождал ее в приют, но даже произвел тщательную оценку здания и сделал некоторые финансовые приготовления к его ремонту и усовершенствованию.
Только одно темное облако омрачало счастье: постоянная враждебность Рейчел, подчеркиваемая бесконечными светскими обязанностями – балами, раутами, обедами, которые Ли ненавидела всей душой. Но это было неотъемлемой частью жизни Ричарда, поэтому Ли помалкивала.
Со вздохом она выбралась из ванны, надела простое муслиновое платье, окаймленное изящным кружевом, и села к туалетному столику, чтобы расчесать волосы. Она наклонилась вперед, чтобы повнимательнее разглядеть шрам на виске, от которого теперь осталась тонкая белая линия.
Со временем, надеялась Ли, он исчезнет совсем. А еще она надеялась изгнать демонов, преследующих прошлое Ричарда, чтобы он вновь был волен любить. Волен любить ее.
Ли подумала, что уже продвинулась в этом направлении. И все же порой она ловила на себе его загадочный мрачный взгляд, от которого у нее по спине пробегала дрожь страха и сомнения.
И спит Ричард беспокойно. Ли уже потеряла счет, сколько ночей он просыпался, весь в поту, затравленным взглядом отыскивая в темноте ее глаза.
Дурной сон, объяснял он, притягивая Ли к своей груди. Но отчаяние, с которым Ричард прижимался к ней, лихорадочный стук сердца у нее под ухом говорили, что тут нечто большее.
И все равно Ли не собиралась поддаваться этой неуверенности, когда будущее внезапно стало казаться таким светлым. Непоколебимая поддержка Ричарда и его понимание давали Ли силу посмотреть в лицо своему прошлому, смириться не только с отцовским предательством, но и с исчезновением сестры.
И хотя Ли по-прежнему очень хотела найти сестру, но больше не испытывала того страха, который отягощал ее так долго, тайного стыда, что она каким-то образом виновата в судьбе Кэтрин. Ричард прав. Ли была еще ребенком. Она ничего не могла сделать.
Смежная дверь распахнулась. Объект ее мыслей вошел в комнату и остановился позади ее стула. Ричард выглядел греховно красивым в своем вечернем наряде: белоснежной рубашке и шелковом шейном платке, которые великолепно контрастировали с черным фраком и брюками. Соблазнительный аромат жасмина и еще какой-то запах, решительно мужской, присущий только ему одному, окутал Ли, когда они встретились глазами в зеркале. Улыбка Ричарда была мягкой, обворожительной и пробудила желание. Ли испугалась бы той власти, которую он имеет над ней, если б не была уверена, что он чувствует ту же потребность, ту же неутолимую жажду.
– Почему ты еще не одета? Мы должны быть у Эллиотов меньше чем через час.
– Я не пойду, – ответила Ли. Как бы ей хотелось хоть раз остаться надменной, холодно отстраненной и чопорной, как настоящие аристократки, о которых Рейчел ей все уши прожужжала, женщиной благородного происхождения, которая не тает от одного лишь жаркого взгляда, шепотом произнесенного слова!
– Почему? – Он легонько прикусил ее ушко.
Ли с силой сжала губы, чтобы заглушить стон, пожала плечами и закрыла глаза.
Ричард обошел стул, опустился перед ней на колени, чувственным жестом положив свои большие ладони ей на бедра.
– Ответь мне.
Как могла она описать те мучения, которые испытывает среди его так называемых друзей?
– Просто я устала, вот и все.
Он вскочил на ноги.
– Я пошлю за доктором.
– Я не больна. – Она схватила его за руку. Он присел на корточки.
– Тогда что случилось?
Ли с нежностью взирала на это любимое лицо со сдвинутыми в одну линию бровями, с черными сузившимися глазами, напряженно вглядывающимися в нее. Она не могла сказать ему всего, но и не хотела, чтобы он беспокоился, поэтому остановилась на полуправде.
– За последние десять дней у нас было шесть выходов, – сказала Ли. – Все эти приемы длятся до рассвета. Я пока еще не привыкла к жизни, которую ты ведешь. Наверное, я принадлежу к скучному типу людей, но с гораздо большим удовольствием я осталась бы дома и почитала… или еще что-нибудь…
Его ладони пробрались ей под платье, пальцами скользнув по лодыжкам. Ее трепет вызвал у него улыбку на губах и опасный блеск в глазах.
– Еще что-нибудь? – пробормотал Ричард. Его глубокий голос, казалось, замедляет движение времени, рассылая томительный жар щекам, покалывающую тяжесть в груди, тянущую боль между ног.
Ли ощущала, как вздымается и опускается его грудь, чувствовала его соблазнительный, манящий запах и жар пальцев, гладящих нежную кожу под коленками.
– А это «что-нибудь» имеет отношение ко мне?
Это было соблазнение – скольжение ладоней, поднимающих подол платья выше колен, пальцы, прокладывающие медленные дорожки вдоль бедер. Ли вздохнула:
– Боюсь, что самое непосредственнее.
– Ты такая сладкая, Ли. Я никак не могу насытиться тобой.
– Мне бы очень хотелось остаться дома, с тобой.
Она откинула голову на спинку стула и закрыла глаза. Один палец скользнул внутрь, гладя и дразня ее до тех пор, пока она больше не могла сдерживать стоны.
– Но сегодня мы должны пойти…
С каждым медленным кругом в животе и груди растекалась щемящая сладкая боль. Ли не улавливала смысл слов. Она закусила губу, дыша часто и прерывисто.
Второй палец присоединился к первому, растягивая ее, наполняя. Но ей хотелось большего. Она сжала плечи Ричарда руками, пытаясь притянуть на себя.
Его гортанный смех слился с ее стоном.
– Хочу тебя кое с кем познакомить. – Его горячее дыхание обожгло чувствительную плоть, когда он зажат ее рубашку в кулак и собрал на талии. – Он пишет, что будет сегодня на приеме.
– Ричард, пожалуйста… – Ли была открыта для его взгляда. Она попыталась сжать ноги, но Ричард не позволил.
– Ш-ш, – приказал он. – Ты так прекрасна… – Он убрал пальцы и медленно опустил голову.
– Ричард! – ахнула Ли. – Что ты делаешь?
Она закрыла глаза, дыхание застряло в горле, когда его рот коснулся самой чувствительной плоти, а язык стал лизать, ласкать и пробовать на вкус ее желание. Ее голова металась из стороны в сторону. Это было так бесстыдно, так шокирующе.
Должно быть, это грех, потому что было очень приятно. Каждое прикосновение губ, каждая ласка языка рассылали языки пламени, наслаждения и желания по всему телу, к груди, к животу. Ли всхлипывала и стонала, пока уже больше не могла вынести этой сладкой пытки.
– Ричард, я хочу почувствовать тебя внутри.
Он встал на колени и расстегнул брюки, потом обхватил ее бедра и притянул к краю стула. Напряжение, словно воронка, поднималось по спирали, закручиваясь все туже и туже, затягивая все глубже и глубже, пока весь мир не разлетелся на осколки.
Ли прильнула к плечам Ричарда и стиснула зубы, чтобы не дать вырваться словам, которые так жаждала сказать, хотя с каждым днем становилось все труднее удерживать их. Любовь, которую она испытывает к Ричарду, полностью поглотила ее. Будущее простиралось вдаль и наполняло необъяснимым страхом.
Глава 18
– Ты видишь его?
– Нет. – Ричард окидывал взглядом дам и джентльменов, толпящихся в бальном зале Эллиотов, но их лица сливались в одно неразличимое пятно под слепящим светом люстр. От слишком большого количества людей, собравшихся на небольшом пространстве, в зале было душно и жарко. Шуршание атласа и шелка и голоса гостей, говорящих одновременно, делали атмосферу еще более удушающей. – Наверное, он еще не приехал. Потанцуем, дорогая?
Ли покачала головой:
– Тебе не обязательно все время оставаться рядом со мной. Иди поищи своего друга. Или сыграй партию-другую в карты.
«Партию-другую в карты»? Он сцепил пальцы за спиной, чтобы не притянуть Ли в объятия, не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих. Наивная душа, она не имеет представления об образе жизни светских повес, которые пьют, играют, охотятся и распутничают двадцать четыре часа в сутки. «Партию-другую в карты»?
Взгляд, который он послал ей, был таким откровенно чувственным, что Ли раскрыла веер и помахала им перед лицом.
– Здесь невыносимо жарко, – сказала она. Глаза ее мерцали в свете свечей. – Может, ты найдешь своего друга и присоединишься ко мне на террасе?
Ее щеки и в самом деле пылали соблазнительным розовым румянцем. А когда Ричард найдет ее на террасе, то, возможно, им удастся выскользнуть в сад, где он отыщет уединенный грот…
Ричард вскинул руки:
– Хорошо, сударыня, ваша взяла. Но не обещайте свои танцы никому, кроме меня.
– Это ужасно бестактно с твоей стороны, Ричард! Рейчел говорит мне, что неприлично танцевать только со своим мужем.
– Рейчел – безмозглая, пустоголовая старая карга, у которой не все дома. Ее мнение…
Ли рассмеялась и направилась к дверям, ведущим на террасу. Ниспадающий золотистый шелк ее платья обтекал бедра, словно руки любовника. Она бросила взгляд через плечо, невинный и соблазнительный; ее зеленые глаза манили Ричарда подойти ближе, излить душу, признаться во всех своих грехах. Но он не мог.
Его грехи слишком тяжки, слишком грязны, чтобы покаяться в них.
Желание влекло его к Ли, но он заставил себя уйти. Он обошел бальный зал, осмотрел игровые комнаты, заглянул в курительные. Пирса нигде не было, разрази его гром! Если б не его записка, в которой говорилось, что он сегодня будет здесь, Ричард остался бы дома со своей женой.
А не торчал бы среди этих подхалимов и неудачников.
Боже, как он ненавидит эти приемы! Не обращая ни на кого внимания, он отправился на поиски Ли. Пусть свет думает, что Ричард как воск в ее руках, – ему наплевать. Она его жена, и он хочет ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34