Билли возвратился к Дженни. Хелина решила проверить, все ли в порядке
у Маркуса, используя это как предлог, чтобы покинуть вечеринку хоть на
минуту. Ее прекрасный ковер был весь покрыт пятнами от вина. - Почему они
не могут уже уйти, чтобы она могла здесь навести порядок. - В холле Руперт
разговаривал с Гансом и парой итальянцев. Когда он слишком много выпивал,
то по его внешнему виду ничего нельзя было заметить, но его глаза начинали
сверкать. Теперь глаза его блестели, как сверкают сапфиры при вспышке
фонарика вора-взломщика.
- Куда ты собралась? - спросил он, не поворачиваясь.
- Хочу только проверить, как там Маркус.
- Если он не закроется, я подымусь наверх и вколочу ему в задницу
крикетную спицу.
Дрожа от ярости, Хелина взбежала наверх. - Как мог Руперт говорить
такие ужасные вещи только для того, чтобы вызвать смех. И это о Маркусе, о
ее замечательном сыне. - Несмотря на шум Маркус крепко спал.
Гиканье и пронзительные крики, доносящиеся снизу, заставили ее
выбежать на лестничную площадку. Склонившись над перилами, она услышала,
что Руперт говорит очень бледной Подж: "Иди дорогая. Иди и приведи его."
- Миссис С-Б это не понравится.
- Она должна будет примириться с этим.
Подж открыла парадную дверь. Хелина увидела круговерть снежинок. Подж
вышла.
- Ты не должен этого делать, Руперт, - сказала Дженни, посмеиваясь. -
Не сходи с ума, только не на новом ковре Хелины. Она уже и так достаточно
наказана.
Хелина вернулась назад и выключила свет в комнате Маркуса. - О чем
они говорили? - Она припудрила нос и привела в порядок волосы. - О
господи, как она устала. Если бы она могла сейчас лечь в постель и читать
"Мансфилдский парк". - Затем она услышала, как внизу началась какая-то
суматоха, до нее донеслись крики "ура" и аплодисменты. Она посмотрела
вниз. На минуту ей показалось, что она спит, так как она увидела в холле
Реванша, увидела, как Руперт вскочил ему на спину, въехал в гостиную под
громогласное "ура" и пронзительный хохот гостей. Вспыхнув от ярости, она
сбежала вниз.
- Черт побери, что ты делаешь? - пронзительно закричала она. Но за
взрывами хохота никто ее не услышал.
- Ставлю 25 фунтов, что ты не сможешь перепрыгнуть через софу, -
сказал граф Гай.
- Сделано, - ответил Руперт, и в следующее мгновение он взял
препятствие, чуть не задев при этом люстру.
- Руперт, - завопила Хелина, - что ты делаешь в доме на лошади?
Внезапно все затихли.
- Никакой вечер не может считаться законченным без Реванша, -
произнес Руперт и опять направил его к софе.
- Сейчас же выведи его отсюда, - истерично закричала Хелина. - Вон,
вон, вон!
- Хорошо, - ответил Руперт. Когда Реванш вышел в холл, то выбитый из
колеи непривычной обстановкой, он навалил огромную кучу, что было
встречено бурным ревом.
- Я думаю, он хотел сказать, что ему не нравится твой новый ковер, -
сказал Руперт. Хелина с ужасом вскрикнула, побежала наверх и бросилась на
кровать, рыдая навзрыд. - Как он мог так поступить с ней, как он мог, как
он мог?
Мелиз столкнулся с Хилари внизу у лестницы. У них уже был долгий
разговор о семейной жизни Кемпбеллов-Блеков и они знали, кто на чьей
стороне.
- Идите к ней, - сказал Мелиз, - сейчас же. Я пригляжу, чтобы
кто-нибудь убрал кучу.
Хилари нашла Хелину лежащей на кровати, совсем сраженной. - Я не
вынесу этого, я не вынесу этого. Зачем он меня так унизил?
- Я не знаю, дорогая. - Хилари стала поглаживать ее волосы. - Он
просто чудовище, я всегда тебе это говорила. Ты сильно устала. Прими две
таблетки Могадона и попробуй заснуть. Я помогу тебе раздеться.
Только она освободила все еще всхлипывающую Хелину от одежды и стала
доставать из под подушки ночную рубашку, как вошел Руперт.
- Выйди, - обратился он к Хилари. - Я должен был догадаться, что ты
здесь.
- Я только-что дала твоей жене снотворное. Оставь ее одну.
- Она не должна сейчас спать. Она - хозяйка вечера.
- Женщина перестает быть хозяйкой вечера, когда случается нечто
подобное. Как ты мог сделать такое? Ты наиболее безответственный человек,
которого я когда-либо встречала.
- Это была шутка, причем на пари, - невыразительно пробурчал Руперт.
- Кучу уже убрали. На ковре нет и следа. Теперь выйди.
- Пожалуйста, останься, - всхлипнула Хелина.
- Я не уйду, пока ты не уснешь, дорогая, - сказала Хилари.
- О господи, - взорвался Руперт и вихрем выбежал из комнаты.
Хелина была так вымотана, что, на удивление, заснула почти мгновенно.
Хилари подождала еще пару минут, складывая одежду, приводя в порядок
комнату, а затем свою внешность. Выключив свет, она тихонько прикрыла
дверь, а затем пройдя по лестничной площадке, заглянула к Маркусу и Кейт,
проверяя, все ли у них в порядке. У лестничной площадки она увидела
Руперта, стоящего со стаканом в руке. Его ненависть была почти осязаема.
- Они все спят, но не благодаря тебе, - сказала она.
Снизу доносился быстрый галоп. Оркестр играл мелодию Post Horn
Gallop. Руперт наклонился, чтобы похлопать Беджера, который весь дрожал.
Беджер ненавидел шум и вскипал как суфле в одной из корзинок Джека
Рассела.
- Почему ты так заботишься о собаке и пренебрегаешь Хелиной? Что она
сделала тебе?
Руперт выпрямился. - Она была абсолютно счастлива, пока ты не
появилась в этом доме и не начала кормить ее своей феминистской кашкой.
- Это неправда. Она почти умирала, когда я впервые встретила ее, а
тебя не было рядом.
- Так получилось, что тогда я попал в наихудший буран, который
когда-либо случался зимой; так что я ничего не мог поделать.
- Ты вечно ворчишь, что у нее нет друзей, а когда она находит
подругу, ты оскорбляешь ее. Ты всегда обращаешься со мной как с пустым
местом.
- Возможно нет. Я ненавижу женщин, которые появляются как
супердевочки, а ты ненавидишь меня, - сказал он, подходя к ней и вдыхая
горячий дикий аромат ее тела, - потому что твои мужские ягодицы не могут
удовлетворить даже хомяка.
- Ты не осмелишься сказать что-нибудь против Криспина, - вскрикнула
Хилари.
- Ты всегда отравляешь семейную жизнь других людей, - продолжал
Руперт. - Проклятье! Держись подальше от Хелины.
- Она нуждается в союзниках.
- Не таких как ты, - теперь он насмехался над ней, - я знаю твою
игру. Ты любишь раздевать ее, не так ли? Она красивая, не так ли? И ты
будешь бегать за ней, пока твои небритые ноги носят тебя, ты - сточная
канава. Да, ей не очень понравится это; надо заметить, что она не очень
проницательна по поводу таких вещей.
В следующую минуту Хилари отвесила ему пощечину. Не раздумывая,
Руперт в ответ сильно ударил ее по спине. Она залилась слезами и как-то
так получилось, что в следующую минуту она оказалась в его объятиях и он
целовал ее, стараясь приоткрыть ее губы. Она честно боролась, молотя
кулаками его спину, гораздо более широкую и более мускулистую, чем у
Криспина. Внезапно она обмякла, ее губы приоткрылись и она ответила ему
неистовым поцелуем.
- Я ненавижу тебя, - всхлипнула она.
- Ничего подобного. Ты очень сильно хочешь меня. Ты желаешь меня с
тех пор, как ты увидела меня в Глочестерской больнице. Именно поэтому ты
ублажаешь Хелину все это время.
- Ты жестокий.
- Конечно. - Он схватил ее за волосы и резко запрокинул ее голову, и
начал опять целовать ее. Затем его ладони заскользили вниз по ее спине,
пальцы стали ласкать ее бритые подмышки. - Большое достижение, - сказал он
мягко. - Это тянулось так долго, что ты могла уже заплетать косы из этих
волос.
Руперт откинул занавеску. На краю окна уже было около 3 дюймов снега,
а он все продолжал падать.
- Мы не должны, - сказала Хилари, отстраняясь от него, - это
невыносимо.
- Это также нестерпимо, как невыносима ты сама, - шепнул он зло.
Завтра я отправляюсь на охоту. Отделайся от Криспина после ленча. Он может
пойти покататься с немцами на салазках час или больше.

27
Не желая иметь дело с сутолокой больших свадеб, Билли расписался с
Дженни в Глочестерском бюро регистрации браков в начале января, таким
образом утратив возможность получить большое количество свадебных
подарков, которые бывают так полезны, когда молодая пара обзаводится
домом. Руперт был шафером. Хелина была огорчена тем, что они не
побеспокоились освятить свой брак в Пенскомбской церкви, но Билли
чувствовал в этот первый год их совместной жизни с Дженни, что господь
благословил его. Еще никогда он не был так счастлив.
Как раз перед свадьбой Дженни провела переговоры и заключила выгодное
соглашение с газетой "Пост" о том, что она напишет серию острых интервью,
путешествуя вокруг света. Это дало возможность им с Билли путешествовать,
причем все расходы были оплачены. Ее портативная машинка была вся
облеплена этикетками разных аэропортов, по ним можно было проследить весь
их маршрут от Антверпена до Парижа, Мадрида, Афин, Медисон Сквер. И везде
она брала интервью у президентов, рок-звезд и выдающихся персон,
скрывающихся за рубежом от уплаты налогов.
Часто, когда наступал срок сдачи недельной порции материала,
возникали напряженные ситуации. Потная, вся в слезах, сквозь зубы
разговаривающая Дженни, тарабанящая на пишущей машинке в спальне какого-то
иностранного отеля, не способствовала тому, чтобы Билли мог выспаться
перед выступлениями в высшей школе. Безнадежно непунктуальная, Джении не
могла внушить любовь к себе другим членам команды, так как из-за нее они
всегда опаздывали на обеды и вечера. Билли был слишком одуревшим от любви,
чтобы замечать это. Его лошади выступали хорошо. Мандрика,
темно-коричневый ганноверец, преподнесенный в качестве свадебного подарка
Людвигом фон Шелленбергом, отличился невероятно быстро и во всех
упражнениях показал результаты не хуже, чем такая выдающаяся лошадь как
Бал, теперь переименованный в Магги Мил Эл. Билли это имя не очень
нравилось. Но за 50000 фунтов в год, которые платил ему Кевин Кали, можно
было потерпеть. В любом случае в конюшне он оставался все тем же Балом.
В первый год семейной жизни Дженни и Билли были чрезвычайно богаты.
Зарплата Дженни плюс оплата газетой всех дорожных расходов плюс деньги за
постоянные победы Билли плюс спонсорство Кевина - все это в сумме
составляло около 100000 фунтов в год. И хотя Билли всегда закупал напитки
для Руперта и отдавал Хелене свои выиграши на ведение хозяйства (если,
конечно, эти деньги не тратились на то, чтобы отпраздновать победу), все
счета за газ, электричество, телефон и отопление в Пенскомбе неизменно
доставались Руперту.
Когда Билли и Дженни находились в Англии, они останавливались в доме
Хелины и Руперта и бормотали что-то неопределенное о поисках дома для
себя. В конце концов Руперт опять проявил огромное великодушие по
отношению к Билли и позволил им занять Дом под Липами - очаровательный, но
запущенный котедж XVII века, расположенный в имении Пенскомб, который как
раз освободился, но при условии, что они заплатят за его переоборудование.
Чтобы расширить кухню и построить столовую, еще две спальни и детскую,
необходимоо было получить разрешение на проектирование. Будучи 29 лет,
Дженни собиралась завести ребенка немедленно. Со временем они
переоборудуют рассыпающиеся, покрытые мохом надворные строения в конюшню
для дюжины лошадей. Хелена приезжала осмотреть котедж, она много говорила
о вспомогательных помещениях и о сносе стен и, вдохновленная красотой
Пенскомба, Дженни почувствовала, что не стоит жалеть расходов не
переоборудование дома.
Для Дженни и Билли этот первый год прошел без усилий, так как в доме
Руперта они попадали в сферу действия прислуги, работающей с точностью
часового механизма по заведенному Хеленой порядку, которая гладила бриджи
Билла, стирала его рубашки, не забывала забрать из чистки его красные
пиджаки для выступлений и смокинги, и в сферу деятельности мисс Хокинс,
которая следила, чтобы заявки на выступления была вовремя отосланы, счета
оплачены, а время условленных встреч занесено в записную книжку.
Из-за симпатий Дженни они очень много времени проводили в компании с
Кевином и Энид Кали, которые присутствовали на некоторых зарубежных
показах и всегда околачивались в Уэмбли, Критлдене и Олимпии.
Билли многое прощал Кевину, так как он искренне гордился тем, что
лошади Билли выступают так хорошо, и особенно тем, что Магги Мил Эл пришел
вторым на европейском первенстве в Париже. И если Кевин рассказывал Билли,
как надо ездить верхом, а Мелиз о том, как руководить британской командой,
Билли понимал, что Мелиз прекрасно может позаботится о себе сам. Дженни
была менее терпимой. В качестве свадебного подарка Кали подарил им
громадного фарфорового пуделя, поднимающего ногу на подпорку для лампы.
Дженни написала Энид письмо с излиянием благодарностей, а пуделя поместила
в подвал.
Всегда было много приглашений посетить Шато Китч, так Дженни называла
замок Кевина, пародирующий стиль тюдор, в Санингдейле, где было много
грубых развлечений и в любой момент каждого могли столкнуть в бассейн с
подогреваемой водой. А по пути домой они наслаждались, насмехаясь над
электрическими поганками, которые ночью зажигались по обеим сторонам
дороги, и над громадной светящейся эмблемой Кота Магги Мила на парадной
двери, который начинал подмигивать и мяукать, когда нажимали на дверной
звонок, и над кнопкой в маленьком рабочем кабинете Кевина, которую стоило
лишь слегка нажать и шкаф с полным собранием сочинений Диккенса и Скотта в
кожаном переплете скользил назад, открывая любопытным взорам бар,
скрывающий все напитки, какие известны человечеству.
Дженни, воспитанная на Флит Стрит, могла пить даже тогда, когда Билли
уже валился под стол. Выглянув в окно однажды вечером, Хелина увидела их
идущими по дороге и истерически смеющимися, когда Билли представлял, что
подымает ногу на каждое каштановое дерево.
- Билли был фарфоровым изделием Кевина, - объяснила Дженни. - О
господи, у меня отваливаются ноги. У нас закончился бензин и мы должны
были из Страуда идти пешком.
Хелина испытывала двойственные чувства к Дженни. В конце концов ее
нельзя было не полюбить. Дженни была забавной и относилась без
предрассудков к конному спорту, но она была слишком легкомысленной в
разговорах. Любой секрет, доверенный ей, становился известен всему
Пенскомбу или всей Флит Стрит мгновенно. И потом, Дженни была таким
беспорядочным существом. Бродя по дому со своим котом Гарольдом Эвансом,
который сидел у нее на плече, как попугай, и щурил глаза от сигаретного
дыма, она стряхивала пепел куда попало и повсюду за ней тянулся след из
грязных чашек, а после полудня, грязных стаканов.
Хелину, такую разборчивую, раздражало то, что Дженни брала ее духи и
косметику и пользовалась ее одеждой. Однажды, когда Хелина и Руперт уехали
на уикэнд, Дженни взяла одно из платьев Хелины, чтобы поехать в нем на
обед к Кали, и порвала его так, что оно уже не подлежало ремонту.
Другой случай был еще хуже. Как-то Хелина сошла вниз
мертвенно-бледная. Она обнаружила, что пропала норковая шуба, которую
подарил ей Руперт ко второй годовщине их свадьбы. Она хотела сообщить в
полицию, но Дженни предложила сначала хорошенько поискать в доме.
- Кажется, это она лежит свернутая в узел в чулане под лестницей, -
объявила Дженни небрежно двумя минутами позже. - Должно быть миссис Бодкин
снесла ее вниз, чтобы почистить или что-то в этом роде. Шучу, - добавила
она, рассмеявшись.
К несчастью для Дженни в кармане шубы были обнаружены 3 конфетных
фантика и програмка к пьесе Михаила Фрейна, которую ставили в Бесе. Хелина
очень рассердилась, но была так добра, что не стала кричать на Дженни.
Вместо этого она пошла в церковь и стала молиться, чтобы Бог сделал ее
более терпимой.
Иногда Дженни готовила, но при этом устраивала такой беспорядок, что
Хелине требовалось в два раза больше времени, чтобы навести на кухне
порядок. Хелина высказала пожелание Дженни, чтобы та не брала книги на ее
библиотечные абонементы, а если уж она взяла их, то чтобы не читала книг в
ванной и не забывала их возвращать и, что еще хуже, не оставляла их
где-нибудь заграницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57