Если он будет отсутствовать несколько дней, то придется объяснить, что он наметил сделать в газете за это время. Он поднял трубку, набрал номер типографии и попросил позвать редактора.
Питер втиснул свой «ягуар» между двумя полицейскими машинами и резко затормозил. Он выключил двигатель и, прежде чем выйти из машины, посмотрел на мрачное серое здание.
По всем стандартам полицейский участок на севере Хитроу был на редкость зловещим местом. Он хотел знать, что за дьявол засунул сюда Ливви. Большими шагами он вошел в здание.
– Здравствуйте, я Питер Маршалл, королевский адвокат. Я здесь из-за Оливии Дэвис. Она находится под полицейской охраной.
Сержант за столом попросил его сесть. Через несколько минут молодой мужчина с ранней лысиной подошел к Питеру:
– Мистер Маршалл? Я сержант Рейд, занимаюсь делом Оливии Дэвис. Если вы пройдете со мной…
– Сначала я хочу знать, что происходит, – резко прервал его Питер.
– Да, конечно. Я провожу вас в одну из наших комнат для встреч, где мы поговорим. Потом я прикажу привести задержанную увидеться с вами.
Питер вздрогнул от слова «задержанная» и холодно спросил:
– Я еще не знаю, какое обвинение ей предъявлено, сержант.
Сержант посмотрел на лист бумаги, который держал в руках.
– Мисс Оливия Дэвис обвиняется в попытке ввоза в нашу страну запрещенного вещества, по-видимому, кокаина гидрохлорида.
– В каком количестве? – бесстрастно спросил Питер.
– Пожалуйста, пройдемте со мной. В комнате для встреч нам будет удобнее. – Он повернулся, и Питер последовал за ним.
Войдя в маленькую безликую комнату для встреч, Питер положил кейс на стол и повернулся к сержанту.
– Расскажите мне все, полностью, – потребовал он.
– Сегодня в девять тридцать утра мисс Оливия Дэвис была остановлена офицерами из таможни, и ей были заданы обычные вопросы. Потом был осмотр ее багажа, и в чемодане были обнаружены четыре стеклянные двухлитровые бутылки, заполненные порошком, который является запрещенным к ввозу наркотиком.
– В каком количестве?
– Все отправлено в лабораторию для определения вида и веса наркотика.
Питер посмотрел на офицера, и тот нехотя процедил сквозь зубы:
– В предполагаемом количестве до пяти килограммов.
На лице Питера снова ничего не отразилось, но услышанное основательно потрясло его.
– Мисс Дэвис была арестована, – продолжал сержант, – и подвергнута обычной процедуре обыска. Порошок был исследован таможенниками. Они определили, что это кокаина гидрохлорид.
Какая была реакция на арест?
Сержант пожал плечами:
– Был вызван таможенный доктор, так как она потеряла сознание при аресте. Неверие в то, что произошло, потрясение. Она говорит, что не имела понятия о бутылках и никогда не видела их прежде. Ну, это обычная история.
– Ваша версия? Неофициальная?
Полицейский вздохнул.
– Неофициально – я не знаю. Она в полном расстройстве, как я уже говорил, подавлена и не верит в случившееся. Но разве это о чем-то говорит? – Он был циничен, слишком много повидал на своем веку тех, кто занимался контрабандой наркотиков. Нельзя сказать, что их страдания особо волновали его. Питер взял свой кейс и открыл его.
– Могу я ее сейчас увидеть?
Сержант кивнул:
– Я дам приказ привести ее. И еще неофициально. Она отказывается от адвоката, наотрез. Она говорит, что невиновна. Все это звучит так, как будто она до сих пор не поняла, что произошло.
Питер отметил, что сержант немного смягчился:
– Классический симптом потрясения. Полицейский, соглашаясь, задумчиво кивнул и вышел из комнаты.
Питер потер лицо руками и напряженно вздохнул. Ливви глубоко увязла в какой-то на редкость скверной истории. Он не был уверен, что сможет вытащить ее отсюда. До пяти килограммов! Это тебе не пузырек в косметичке.
Взглянув на дверь, когда она открылась, Питер увидел охранника, а за ним – Ливви. Она молча вошла в комнату. Ее лицо было измученным, глаза пустыми, и она казалась меньше ростом. А тогда, перед отлетом, тогда она была так переполнена жизнью и надеждой, что взорвет мир своей передачей…
– Время начала встречи тринадцать пятнадцать, – сказал юный веснушчатый полицейский. – На встрече присутствуют: приемный отец задержанной, задержанная, офицер охраны – сержант Рейд. – Закончив эту фразу, полицейский вышел. Сержант Рейд стал к ним спиной, создавая видимость уединения.
– Ливви?
Она подошла к столу и села.
– Привет, Питер! Как ты? – Ее голос звучал безжизненно и бесстрастно.
Сержант был прав, подумал Питер. Она не воспринимает действительность.
– Фрейзер Стюарт позвонил мне. Ливви, я позвонил адвокату Дэвиду Джекобсу. Он едет прямо сюда. Возможно, он сможет привлечь Себа Петри.
Ливви несколько минут нервно моргала.
– Дэвид Джекобс? Себ?..
– Себ Петри – один из лучших защитников по криминальным делам. Ливви, все будет в порядке. Я знаю, что я делаю: нам нужна консультация. И только очень опытный юрист даст то, что нам нужно.
Питер видел, что Ливви снова стала моргать. Она явно не контролировала себя. Он положил ладонь на ее руки и ободряюще сжал. Ее пальцы были ледяными. Питер вдруг понял, что первый раз за все знакомство с ней держит ее за руку. И ему стало необычайно грустно, что она позволила это только потому, что попала в страшную ситуацию и совершенно не контролировала себя. Он посмотрел на нее и увидел, что ее лицо залито слезами.
– Фрейзер где?..
– Фрейзер прилетает к вечеру. Ему могут не разрешить увидеться с тобой, но он будет здесь. Он остановится у нас дома.
Она кивнула и подняла руку, чтобы вытереть слезы. Непроизвольно она громко шмыгнула носом, и Питер передал ей через стол носовой платок. Ему хотелось спросить ее, почему она позвонила Фрейзеру Стюарту, а не своей матери, но понял, что сейчас не время выяснять отношения. Она так сделала. Это больно ему и еще больнее Мойре – но они никогда не понимали мотивов поведения Ливви. Вытерев слезы, Ливви зажала в руке скомканный носовой платок. Не глядя на Питера, она сказала:
– Питер, я не знаю, почему позвонила. Я последнее время часто вспоминала его… Извини… Я должна была позвонить тебе или Мойре.
Единственное, что мог сделать Питер, это молча согласиться с ней. Но Ливви никогда раньше не сказала бы этих слов. Она никогда не пускала Мойру с Питером в свою жизнь и никогда не объясняла свои поступки. Он откашлялся и спросил:
– Ливви, а где Джеймс?
– Джеймс? Я не знаю, он все еще в Рио, я… – Она тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли: Джеймс не имеет к этому никакого отношения, как он мог это сделать?
– Я думал, что вы должны возвращаться вместе.
– Да, мы собирались, но Роджер захотел уехать раньше, чтобы заняться редактированием программы. Я решила поехать с ним. Все произошло очень быстро. Он только утром решил, что мы должны уехать, и уже на вечер заказал билеты… – Она замолчала, вспомнив ленч, как много она выпила, и Джеймса – блестящего, обаятельного… и чего-то ждущего. Она снова заставила себя не думать о непривычном поведении Джеймса.
– Он в «Рио Палас» и ты можешь позвонить ему туда.
– Он не хотел возвращаться с тобой?
– Нет, он не мог! Его билет уже заказан и… – Он даже и не думал о возвращении, но это не внове для нее. За прошедшие несколько месяцев они стали совсем чужими друг другу.
Питер внимательно выслушал это, но решил пока не думать о Джеймсе. Конечно, Джеймс был очень подозрительным, тщеславным и эгоистичным человеком. Но… Нет, немыслимо. Он постарался ободряюще улыбнуться Ливви:
– Все будет хорошо.
В этот момент дверь открылась и юный полицейский, сопровождавший Ливви в комнату, сообщил:
– Адвокат Дэвид Джекобс здесь.
– Ливви, я ухожу и оставляю тебя с адвокатом, который будет говорить с тобой. – Тон Питера был настойчивым. – Ты можешь рассказать ему все. Никто ничего не будет знать, но это нужно для дела.
Перед тем, как уйти, он посмотрел на Ливви. Ее оживление стало исчезать, лицо начало покрываться бледностью. Она явно впадала в прострацию.
– Свидание закончено в тринадцать тридцать, – провозгласил полицейский. – Никаких происшествий и инцидентов не было.
Питер взял свой кейс и пошел к выходу, по пути умудрившись погладить Ливви по плечу. Она остановила его, сильно сжав ледяными пальцами его руку.
– Все будет хорошо, Ливви, дорогая, – тихо сказал он. – Поверь мне, все будет в порядке.
Она отпустила руку. Он ласково погладил ее по голове и вышел из комнаты. Крупными шагами он шел по коридору к Дэвиду Джекобсу, страх, овладевший им, вызывал тошноту.
Джеймс вошел в свой номер и наклонился, чтобы поднять записку, подсунутую под дверь. Он бросил сумку на кровать и стал разворачивать сложенный лист бумаги. В записке сообщалось, что звонил Хьюго Говард из Лондона и чтобы Джеймс перезвонил ему. Джеймс стянул с себя шорты и, обнаженный, прошел в ванную. Сняв с сушилки полотенце, он обмотал им талию. После утреннего лежания на пляже его тело потемнело до оттенка бронзы. Джеймс совершенно расслабился и, впервые за много месяцев, чувствовал себя прекрасно. Он посмотрел на часы и решил позвонить Хьюго. Ливви должна быть уже дома, а бутылки – в безопасном месте. Он вернулся в спальню и набрал номер офиса Хьюго. Этот номер телефона жил у него в сердце. Через несколько секунд он услышал голос Хьюго.
– Алло, Хьюго! – обрадованно закричал он. – Это Джеймс! Я звоню, чтобы узнать, что все прошло гладко.
Наступило короткое молчание, а потом Хьюго сказал холодно:
– Освободи линию, Джеймс, этот звонок может быть прослежен. – Он положил трубку.
Джеймс сидел, глядя на молчащую трубку, и ледяной страх стал завладевать его телом. Он снова набрал телефон квартиры Ливви и стал ждать ответа. Но никто не снимал трубку, и длинные гудки вызова номера переросли в громкий набат, возвещавший об огромной беде.
Глава 15
В маленькой мрачной камере Ливви сидела на жестком пенопластовом матрасе. Она тупо смотрела на тарелку со свежими фруктами, стоящую на полу. Ее мама рано утром приезжала в полицейский участок и передала ей смену одежды и кое-что из еды. Ливви переоделась в голубой трикотажный шерстяной костюм, один из костюмов Мойры, но не смогла проглотить ни кусочка. Ее тошнило, и во рту стоял вкус как после громадного количества выкуренных сигарет. Она сидела не шевелясь и смотрела на ярко-зеленое яблоко рядом с ярко-оранжевым апельсином на маленькой белой тарелке и думала, какой контраст они составляют с грязно-серым бетонным полом. Она услышала звуки шагов и подняла глаза.
Сержант Рейд снова дежурил сегодня утром. Он улыбнулся через железную решетку и вставил ключ в замок.
– Оливия Дэвис! Сегодня вы должны появиться в Аксбриджском суде. Следуйте за мной, – сказал он, открывая тяжелую металлическую дверь.
Ливви встала и разгладила юбку на коленях. Молча пошла за офицером по коридору в приемную часть участка и затем к черному ходу, выходящему на стоянку машин. Сержант Рейд повернулся к ней, когда они подошли к двери, и придержал за рукав. Он заметил, как она вздрогнула, и отвел глаза.
– Вытяните руки перед собой, – сказал он. Она сделала так, как было сказано, и он защелкнул металлические наручники на запястьях. В этот момент ей захотелось кричать, но она до крови прикусила губу и сдержалась.
Все так же молча она вышла на улицу и, держа руки перед собой, неуклюже забралась в заднюю дверь полицейского фургона. Она посмотрела на полицейского, который уже был внутри, и молча отвернулась от зарешеченного окна. Машина тронулась с места.
– Я стою сейчас перед зданием Аксбриджского суда и жду прибытия Оливии Дэвис. Хорошо известная ведущая телепрограммы и репортер должна быть сегодня доставлена в суд за попытку провоза наркотиков. Она прибыла в Лондон из Рио-де-Жанейро и привезла в своем чемодане три килограмма кокаина.
Журналистка выключила микрофон:
– Майк, остальным мы займемся, когда появится полицейский фургон?
Фоторепортер кивнул.
– Давай-ка пробирайся вперед, к лестнице. Мы сможем работать там, а я сделаю потрясающий снимок: толпа и лицо Ливви, когда она будет выходить из машины!
Журналистка стала пробиваться через толпу ждущих, так же как и она, свою жертву журналистов, фото– и кинорепортеров. Эта история давала хорошую пищу для их работы. Они хотели выжать из этого все, что только возможно.
– Майк, так нормально? Фоторепортер поднял большой палец.
– Порядок! Но придвинься ближе к центру, чтобы попасть в кадр, когда подъедет машина. Вот так, великолепно! – крикнул он, и журналистка улыбнулась. Они были готовы.
Ливви сразу увидела толпу. Репортеры, фотооператоры, Ай-ти-ви-новости – все они плотным кольцом окружили здание суда. Она оцепенела и опустила глаза.
– Держитесь ко мне поближе, и мы прорвемся через них. Ублюдки! – сказал полицейский, увидев ее реакцию, когда она взглянула в окно. Ливви склонила голову, пытаясь взять себя в руки.
Машина остановилась у входа в здание суда, и сердце Ливви стало биться в груди, как пойманная птица в силках. Она подождала, пока полицейский откроет дверцу, все время чувствуя алчное внимание, направленное на машину. Оно было настолько осязаемо, что машину, казалось, качало из стороны в сторону. Когда она встала, ноги почти отказали ей. Поддерживаемая полицейским, она двинулась вперед. Она несколько раз услышала свое имя, доносившееся из толпы, и бессознательно обернулась. Она увидела злобные, кривляющиеся, глумливые лица; услышала щелканье камер и торжествующие, кровожадные вопли. Ливви крепко держалась за полицейского, пока они проталкивались через беснующуюся толпу, и прикусила губу до крови.
Фрейзер стоял внутри здания суда вместе с Питером и Мойрой. Его сердце сжималось от рева толпы, окружавшей суд. Он заметил, как дрожали губы у Мойры, как она с трудом сдерживала слезы, как Питер сильно сжал ее руку, так что она побелела и казалась бескровной. Они увидели, как распахнулись двери и Ливви грубо втолкнули внутрь. Ее высокая тонкая фигура была почти раздавлена двумя полицейскими, которые охраняли ее. Фрейзер увидел наручники и отвернулся, чтобы Ливви не заметила его состояния.
– Ливви! – Мойра качнулась к дочери, но Питер подхватил и задержал ее. Он молча обменялся взглядом с Фрейзером. Тогда Фрейзер направился к Ливви, стараясь, чтобы лицо не отражало тех чувств, которые бушевали у него в груди. В этот момент сержант стал тихонько подталкивать ее вперед. Фрейзер приблизился к ней и спросил:
– С тобой все в порядке, Ливви?
Она взглянула на него и вздрогнула как от мучительной боли. Ему отчаянно захотелось обнять и утешить ее. Ливви опустила голову, не в состоянии смотреть на него. И чувство беспомощности охватило его. Через несколько секунд полицейский сержант потребовал идти вперед, и она пошла.
Ливви привели в жалкую безликую комнату, где должен был состояться суд. Ее посадили на скамью подсудимых, и к ней сразу подошел Дэвид Джекобс. Наручники с нее были сняты, и она стала растирать болевшие запястья. Джекобс ободряюще ей улыбнулся, но у нее не было сил вернуть ему улыбку. Они встали, когда вошел суд, и стояли, пока секретарь зачитывал обвинение. Потом они сели и слово было предоставлено прокурору.
– Сейчас мы находимся здесь, чтобы предъявить обвинение. А для заключительного заседания суда нам нужно назначить дату.
Судья, женщина лет шестидесяти в огромных круглых очках, закрывающих пол-лица, одобрительно кивнула.
– Могу я предложить назначить суд через шесть недель, начиная с сего дня? Это будет четырнадцатого апреля.
– Да, это было бы замечательно, – с удовольствием заметила судья.
Прокурор продолжал:
– А теперь по второму вопросу внесения залога и взятия на поруки. Я протестую против этого предложения по следующим причинам…
Ливви при этих словах сжала руки в кулаки.
– Первая причина – возможность побега. Обвиняемая имеет родственников в Испании – со значительными средствами. Во вторых, ее обвинение имеет такие веские основания, что выпускать ее на поруки было бы нежелательно!
Дэвид Джекобс успокаивающе пожал руку Ливви. Судья задала вопрос адвокату:
– Что на это скажет защита?
Джекобс встал и поклонился судье.
– Мой клиент в качестве залога отдает свой паспорт и будет в точности выполнять все условия взятия на поруки. Она и ее семья в состоянии увеличить сумму залога до 25 тысяч фунтов стерлингов.
У судьи изменилось выражение лица, она внимательно взглянула на прокурора, а потом на Джекобса.
– Боюсь, что мне не нравится мысль о внесении залога в этом деле, – значительно произнесла она. – Обвиняемая будет содержаться в заключении до четырнадцатого апреля.
Ливви опустила голову. Глотая слезы, она с трудом встала на ноги, когда судья покидала комнату, а потом рухнула на скамью и закрыла лицо руками. Она сидела так до тех пор, пока не появился полицейский, чтобы отвести ее в тюрьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Питер втиснул свой «ягуар» между двумя полицейскими машинами и резко затормозил. Он выключил двигатель и, прежде чем выйти из машины, посмотрел на мрачное серое здание.
По всем стандартам полицейский участок на севере Хитроу был на редкость зловещим местом. Он хотел знать, что за дьявол засунул сюда Ливви. Большими шагами он вошел в здание.
– Здравствуйте, я Питер Маршалл, королевский адвокат. Я здесь из-за Оливии Дэвис. Она находится под полицейской охраной.
Сержант за столом попросил его сесть. Через несколько минут молодой мужчина с ранней лысиной подошел к Питеру:
– Мистер Маршалл? Я сержант Рейд, занимаюсь делом Оливии Дэвис. Если вы пройдете со мной…
– Сначала я хочу знать, что происходит, – резко прервал его Питер.
– Да, конечно. Я провожу вас в одну из наших комнат для встреч, где мы поговорим. Потом я прикажу привести задержанную увидеться с вами.
Питер вздрогнул от слова «задержанная» и холодно спросил:
– Я еще не знаю, какое обвинение ей предъявлено, сержант.
Сержант посмотрел на лист бумаги, который держал в руках.
– Мисс Оливия Дэвис обвиняется в попытке ввоза в нашу страну запрещенного вещества, по-видимому, кокаина гидрохлорида.
– В каком количестве? – бесстрастно спросил Питер.
– Пожалуйста, пройдемте со мной. В комнате для встреч нам будет удобнее. – Он повернулся, и Питер последовал за ним.
Войдя в маленькую безликую комнату для встреч, Питер положил кейс на стол и повернулся к сержанту.
– Расскажите мне все, полностью, – потребовал он.
– Сегодня в девять тридцать утра мисс Оливия Дэвис была остановлена офицерами из таможни, и ей были заданы обычные вопросы. Потом был осмотр ее багажа, и в чемодане были обнаружены четыре стеклянные двухлитровые бутылки, заполненные порошком, который является запрещенным к ввозу наркотиком.
– В каком количестве?
– Все отправлено в лабораторию для определения вида и веса наркотика.
Питер посмотрел на офицера, и тот нехотя процедил сквозь зубы:
– В предполагаемом количестве до пяти килограммов.
На лице Питера снова ничего не отразилось, но услышанное основательно потрясло его.
– Мисс Дэвис была арестована, – продолжал сержант, – и подвергнута обычной процедуре обыска. Порошок был исследован таможенниками. Они определили, что это кокаина гидрохлорид.
Какая была реакция на арест?
Сержант пожал плечами:
– Был вызван таможенный доктор, так как она потеряла сознание при аресте. Неверие в то, что произошло, потрясение. Она говорит, что не имела понятия о бутылках и никогда не видела их прежде. Ну, это обычная история.
– Ваша версия? Неофициальная?
Полицейский вздохнул.
– Неофициально – я не знаю. Она в полном расстройстве, как я уже говорил, подавлена и не верит в случившееся. Но разве это о чем-то говорит? – Он был циничен, слишком много повидал на своем веку тех, кто занимался контрабандой наркотиков. Нельзя сказать, что их страдания особо волновали его. Питер взял свой кейс и открыл его.
– Могу я ее сейчас увидеть?
Сержант кивнул:
– Я дам приказ привести ее. И еще неофициально. Она отказывается от адвоката, наотрез. Она говорит, что невиновна. Все это звучит так, как будто она до сих пор не поняла, что произошло.
Питер отметил, что сержант немного смягчился:
– Классический симптом потрясения. Полицейский, соглашаясь, задумчиво кивнул и вышел из комнаты.
Питер потер лицо руками и напряженно вздохнул. Ливви глубоко увязла в какой-то на редкость скверной истории. Он не был уверен, что сможет вытащить ее отсюда. До пяти килограммов! Это тебе не пузырек в косметичке.
Взглянув на дверь, когда она открылась, Питер увидел охранника, а за ним – Ливви. Она молча вошла в комнату. Ее лицо было измученным, глаза пустыми, и она казалась меньше ростом. А тогда, перед отлетом, тогда она была так переполнена жизнью и надеждой, что взорвет мир своей передачей…
– Время начала встречи тринадцать пятнадцать, – сказал юный веснушчатый полицейский. – На встрече присутствуют: приемный отец задержанной, задержанная, офицер охраны – сержант Рейд. – Закончив эту фразу, полицейский вышел. Сержант Рейд стал к ним спиной, создавая видимость уединения.
– Ливви?
Она подошла к столу и села.
– Привет, Питер! Как ты? – Ее голос звучал безжизненно и бесстрастно.
Сержант был прав, подумал Питер. Она не воспринимает действительность.
– Фрейзер Стюарт позвонил мне. Ливви, я позвонил адвокату Дэвиду Джекобсу. Он едет прямо сюда. Возможно, он сможет привлечь Себа Петри.
Ливви несколько минут нервно моргала.
– Дэвид Джекобс? Себ?..
– Себ Петри – один из лучших защитников по криминальным делам. Ливви, все будет в порядке. Я знаю, что я делаю: нам нужна консультация. И только очень опытный юрист даст то, что нам нужно.
Питер видел, что Ливви снова стала моргать. Она явно не контролировала себя. Он положил ладонь на ее руки и ободряюще сжал. Ее пальцы были ледяными. Питер вдруг понял, что первый раз за все знакомство с ней держит ее за руку. И ему стало необычайно грустно, что она позволила это только потому, что попала в страшную ситуацию и совершенно не контролировала себя. Он посмотрел на нее и увидел, что ее лицо залито слезами.
– Фрейзер где?..
– Фрейзер прилетает к вечеру. Ему могут не разрешить увидеться с тобой, но он будет здесь. Он остановится у нас дома.
Она кивнула и подняла руку, чтобы вытереть слезы. Непроизвольно она громко шмыгнула носом, и Питер передал ей через стол носовой платок. Ему хотелось спросить ее, почему она позвонила Фрейзеру Стюарту, а не своей матери, но понял, что сейчас не время выяснять отношения. Она так сделала. Это больно ему и еще больнее Мойре – но они никогда не понимали мотивов поведения Ливви. Вытерев слезы, Ливви зажала в руке скомканный носовой платок. Не глядя на Питера, она сказала:
– Питер, я не знаю, почему позвонила. Я последнее время часто вспоминала его… Извини… Я должна была позвонить тебе или Мойре.
Единственное, что мог сделать Питер, это молча согласиться с ней. Но Ливви никогда раньше не сказала бы этих слов. Она никогда не пускала Мойру с Питером в свою жизнь и никогда не объясняла свои поступки. Он откашлялся и спросил:
– Ливви, а где Джеймс?
– Джеймс? Я не знаю, он все еще в Рио, я… – Она тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли: Джеймс не имеет к этому никакого отношения, как он мог это сделать?
– Я думал, что вы должны возвращаться вместе.
– Да, мы собирались, но Роджер захотел уехать раньше, чтобы заняться редактированием программы. Я решила поехать с ним. Все произошло очень быстро. Он только утром решил, что мы должны уехать, и уже на вечер заказал билеты… – Она замолчала, вспомнив ленч, как много она выпила, и Джеймса – блестящего, обаятельного… и чего-то ждущего. Она снова заставила себя не думать о непривычном поведении Джеймса.
– Он в «Рио Палас» и ты можешь позвонить ему туда.
– Он не хотел возвращаться с тобой?
– Нет, он не мог! Его билет уже заказан и… – Он даже и не думал о возвращении, но это не внове для нее. За прошедшие несколько месяцев они стали совсем чужими друг другу.
Питер внимательно выслушал это, но решил пока не думать о Джеймсе. Конечно, Джеймс был очень подозрительным, тщеславным и эгоистичным человеком. Но… Нет, немыслимо. Он постарался ободряюще улыбнуться Ливви:
– Все будет хорошо.
В этот момент дверь открылась и юный полицейский, сопровождавший Ливви в комнату, сообщил:
– Адвокат Дэвид Джекобс здесь.
– Ливви, я ухожу и оставляю тебя с адвокатом, который будет говорить с тобой. – Тон Питера был настойчивым. – Ты можешь рассказать ему все. Никто ничего не будет знать, но это нужно для дела.
Перед тем, как уйти, он посмотрел на Ливви. Ее оживление стало исчезать, лицо начало покрываться бледностью. Она явно впадала в прострацию.
– Свидание закончено в тринадцать тридцать, – провозгласил полицейский. – Никаких происшествий и инцидентов не было.
Питер взял свой кейс и пошел к выходу, по пути умудрившись погладить Ливви по плечу. Она остановила его, сильно сжав ледяными пальцами его руку.
– Все будет хорошо, Ливви, дорогая, – тихо сказал он. – Поверь мне, все будет в порядке.
Она отпустила руку. Он ласково погладил ее по голове и вышел из комнаты. Крупными шагами он шел по коридору к Дэвиду Джекобсу, страх, овладевший им, вызывал тошноту.
Джеймс вошел в свой номер и наклонился, чтобы поднять записку, подсунутую под дверь. Он бросил сумку на кровать и стал разворачивать сложенный лист бумаги. В записке сообщалось, что звонил Хьюго Говард из Лондона и чтобы Джеймс перезвонил ему. Джеймс стянул с себя шорты и, обнаженный, прошел в ванную. Сняв с сушилки полотенце, он обмотал им талию. После утреннего лежания на пляже его тело потемнело до оттенка бронзы. Джеймс совершенно расслабился и, впервые за много месяцев, чувствовал себя прекрасно. Он посмотрел на часы и решил позвонить Хьюго. Ливви должна быть уже дома, а бутылки – в безопасном месте. Он вернулся в спальню и набрал номер офиса Хьюго. Этот номер телефона жил у него в сердце. Через несколько секунд он услышал голос Хьюго.
– Алло, Хьюго! – обрадованно закричал он. – Это Джеймс! Я звоню, чтобы узнать, что все прошло гладко.
Наступило короткое молчание, а потом Хьюго сказал холодно:
– Освободи линию, Джеймс, этот звонок может быть прослежен. – Он положил трубку.
Джеймс сидел, глядя на молчащую трубку, и ледяной страх стал завладевать его телом. Он снова набрал телефон квартиры Ливви и стал ждать ответа. Но никто не снимал трубку, и длинные гудки вызова номера переросли в громкий набат, возвещавший об огромной беде.
Глава 15
В маленькой мрачной камере Ливви сидела на жестком пенопластовом матрасе. Она тупо смотрела на тарелку со свежими фруктами, стоящую на полу. Ее мама рано утром приезжала в полицейский участок и передала ей смену одежды и кое-что из еды. Ливви переоделась в голубой трикотажный шерстяной костюм, один из костюмов Мойры, но не смогла проглотить ни кусочка. Ее тошнило, и во рту стоял вкус как после громадного количества выкуренных сигарет. Она сидела не шевелясь и смотрела на ярко-зеленое яблоко рядом с ярко-оранжевым апельсином на маленькой белой тарелке и думала, какой контраст они составляют с грязно-серым бетонным полом. Она услышала звуки шагов и подняла глаза.
Сержант Рейд снова дежурил сегодня утром. Он улыбнулся через железную решетку и вставил ключ в замок.
– Оливия Дэвис! Сегодня вы должны появиться в Аксбриджском суде. Следуйте за мной, – сказал он, открывая тяжелую металлическую дверь.
Ливви встала и разгладила юбку на коленях. Молча пошла за офицером по коридору в приемную часть участка и затем к черному ходу, выходящему на стоянку машин. Сержант Рейд повернулся к ней, когда они подошли к двери, и придержал за рукав. Он заметил, как она вздрогнула, и отвел глаза.
– Вытяните руки перед собой, – сказал он. Она сделала так, как было сказано, и он защелкнул металлические наручники на запястьях. В этот момент ей захотелось кричать, но она до крови прикусила губу и сдержалась.
Все так же молча она вышла на улицу и, держа руки перед собой, неуклюже забралась в заднюю дверь полицейского фургона. Она посмотрела на полицейского, который уже был внутри, и молча отвернулась от зарешеченного окна. Машина тронулась с места.
– Я стою сейчас перед зданием Аксбриджского суда и жду прибытия Оливии Дэвис. Хорошо известная ведущая телепрограммы и репортер должна быть сегодня доставлена в суд за попытку провоза наркотиков. Она прибыла в Лондон из Рио-де-Жанейро и привезла в своем чемодане три килограмма кокаина.
Журналистка выключила микрофон:
– Майк, остальным мы займемся, когда появится полицейский фургон?
Фоторепортер кивнул.
– Давай-ка пробирайся вперед, к лестнице. Мы сможем работать там, а я сделаю потрясающий снимок: толпа и лицо Ливви, когда она будет выходить из машины!
Журналистка стала пробиваться через толпу ждущих, так же как и она, свою жертву журналистов, фото– и кинорепортеров. Эта история давала хорошую пищу для их работы. Они хотели выжать из этого все, что только возможно.
– Майк, так нормально? Фоторепортер поднял большой палец.
– Порядок! Но придвинься ближе к центру, чтобы попасть в кадр, когда подъедет машина. Вот так, великолепно! – крикнул он, и журналистка улыбнулась. Они были готовы.
Ливви сразу увидела толпу. Репортеры, фотооператоры, Ай-ти-ви-новости – все они плотным кольцом окружили здание суда. Она оцепенела и опустила глаза.
– Держитесь ко мне поближе, и мы прорвемся через них. Ублюдки! – сказал полицейский, увидев ее реакцию, когда она взглянула в окно. Ливви склонила голову, пытаясь взять себя в руки.
Машина остановилась у входа в здание суда, и сердце Ливви стало биться в груди, как пойманная птица в силках. Она подождала, пока полицейский откроет дверцу, все время чувствуя алчное внимание, направленное на машину. Оно было настолько осязаемо, что машину, казалось, качало из стороны в сторону. Когда она встала, ноги почти отказали ей. Поддерживаемая полицейским, она двинулась вперед. Она несколько раз услышала свое имя, доносившееся из толпы, и бессознательно обернулась. Она увидела злобные, кривляющиеся, глумливые лица; услышала щелканье камер и торжествующие, кровожадные вопли. Ливви крепко держалась за полицейского, пока они проталкивались через беснующуюся толпу, и прикусила губу до крови.
Фрейзер стоял внутри здания суда вместе с Питером и Мойрой. Его сердце сжималось от рева толпы, окружавшей суд. Он заметил, как дрожали губы у Мойры, как она с трудом сдерживала слезы, как Питер сильно сжал ее руку, так что она побелела и казалась бескровной. Они увидели, как распахнулись двери и Ливви грубо втолкнули внутрь. Ее высокая тонкая фигура была почти раздавлена двумя полицейскими, которые охраняли ее. Фрейзер увидел наручники и отвернулся, чтобы Ливви не заметила его состояния.
– Ливви! – Мойра качнулась к дочери, но Питер подхватил и задержал ее. Он молча обменялся взглядом с Фрейзером. Тогда Фрейзер направился к Ливви, стараясь, чтобы лицо не отражало тех чувств, которые бушевали у него в груди. В этот момент сержант стал тихонько подталкивать ее вперед. Фрейзер приблизился к ней и спросил:
– С тобой все в порядке, Ливви?
Она взглянула на него и вздрогнула как от мучительной боли. Ему отчаянно захотелось обнять и утешить ее. Ливви опустила голову, не в состоянии смотреть на него. И чувство беспомощности охватило его. Через несколько секунд полицейский сержант потребовал идти вперед, и она пошла.
Ливви привели в жалкую безликую комнату, где должен был состояться суд. Ее посадили на скамью подсудимых, и к ней сразу подошел Дэвид Джекобс. Наручники с нее были сняты, и она стала растирать болевшие запястья. Джекобс ободряюще ей улыбнулся, но у нее не было сил вернуть ему улыбку. Они встали, когда вошел суд, и стояли, пока секретарь зачитывал обвинение. Потом они сели и слово было предоставлено прокурору.
– Сейчас мы находимся здесь, чтобы предъявить обвинение. А для заключительного заседания суда нам нужно назначить дату.
Судья, женщина лет шестидесяти в огромных круглых очках, закрывающих пол-лица, одобрительно кивнула.
– Могу я предложить назначить суд через шесть недель, начиная с сего дня? Это будет четырнадцатого апреля.
– Да, это было бы замечательно, – с удовольствием заметила судья.
Прокурор продолжал:
– А теперь по второму вопросу внесения залога и взятия на поруки. Я протестую против этого предложения по следующим причинам…
Ливви при этих словах сжала руки в кулаки.
– Первая причина – возможность побега. Обвиняемая имеет родственников в Испании – со значительными средствами. Во вторых, ее обвинение имеет такие веские основания, что выпускать ее на поруки было бы нежелательно!
Дэвид Джекобс успокаивающе пожал руку Ливви. Судья задала вопрос адвокату:
– Что на это скажет защита?
Джекобс встал и поклонился судье.
– Мой клиент в качестве залога отдает свой паспорт и будет в точности выполнять все условия взятия на поруки. Она и ее семья в состоянии увеличить сумму залога до 25 тысяч фунтов стерлингов.
У судьи изменилось выражение лица, она внимательно взглянула на прокурора, а потом на Джекобса.
– Боюсь, что мне не нравится мысль о внесении залога в этом деле, – значительно произнесла она. – Обвиняемая будет содержаться в заключении до четырнадцатого апреля.
Ливви опустила голову. Глотая слезы, она с трудом встала на ноги, когда судья покидала комнату, а потом рухнула на скамью и закрыла лицо руками. Она сидела так до тех пор, пока не появился полицейский, чтобы отвести ее в тюрьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43