Хьюго пришлось подать назад, чтобы бампер машины с наглой девицей не повредил ему капот.
Когда снова открылось движение, Хьюго обогнал эту проклятую «тойоту», крикнув через опущенное стекло:
– Ты, тупая отвратительная корова, учись водить! – Нажал на сигнал и умчался вперед.
Прибыв на место назначенной встречи, Хьюго прошел в бар, сел и заказал бутылку шампанского «Лаурент Пери». Когда Джеймс, злой и уставший из-за того, что ему пришлось добираться общественным транспортом в час пик, появился в баре, то сразу увидел Хьюго. Тот сидел за столом, пил воду со льдом и читал «Ивнинг Стандарт». На столе стояло ведерко с шампанским. Хьюго поднял глаза, увидел Джеймса, встал и окликнул его:
– Привет, Джеймс.
– Хьюго.
Они вежливо пожали друг другу руки, и Джеймс остался на месте. Впервые за эти недели они встретились. Джеймс чувствовал свою слабость.
– Проходи и садись. Я заказал шампанское.
– Я вижу, – ответил Джеймс грубо. Он расстегнул пальто, сел и поставил рядом с креслом свой кейс.
– Как твои дела?
Джеймс взглянул на Хьюго и поднял бровь.
– Как я понимаю, ты хочешь знать, добился ли я поездки в Бразилию?
Хьюго пожал плечами.
– Ладно. Тогда ответ положительный. Я сделал, что ты предлагал. Я буду присутствовать на конференции в Рио три недели. Что ты еще от меня хочешь, Хьюго? Или я уже могу уйти?
Джеймс встал, и Хьюго быстро оглядел бар, прежде чем протянул руку, чтобы остановить его. Потом тихо сказал:
– Садись, Джеймс. Пожалуйста.
Джеймс какое-то время с отвращением смотрел на руку Хьюго, а потом отвернулся. Все это время, все это проклятое время, он не мог избавиться от своего чувства. Что он только ни делал с Ливви, как только ни старался, но оставался спокойным. А только при одном виде Хьюго его охватывала дикая, ужасная, но непреодолимая страсть. Все эти годы он прятал ее внутри себя. И она, подобно свернувшейся змее, ждала своего часа. Сейчас, став гораздо сильнее, могущественнее и больше, она вырвалась наружу и разрушила весь покой Джеймса. Джеймс со злобой оттолкнул руку Хьюго и наклонился, чтобы поднять кейс.
– Джеймс, не уходи. Останься и выпей хоть один бокал, – попросил Хьюго.
Джеймс повернулся к нему лицом. Он ненавидел сейчас Хьюго, ненавидел и в то же время был одержим им. При звуке его глубокого, низкого голоса Джеймса бросало в дрожь. Он молча кивнул Хьюго. Он любил его! Любил больше, чем ненавидел. И это главенствующее чувство вызывало у него отвращение.
Снова сев, он взял протянутый бокал шампанского и вынул сигареты. Он закурил быстро, чтобы Хьюго не успел предложить свою зажигалку. Затем стал молча оглядывать бар. Хьюго убрал зажигалку.
– Значит, ты покидаешь Лондон в будущем месяце? Это правда?
Джеймс повернулся к нему и сказал холодно:
– Да, я расскажу тебе все детали и сообщу точный маршрут ближе к дате вылета!
Хьюго не обратил внимания на его злость, так как слишком хорошо знал Джеймса. Поэтому он сдерживал себя, чтобы не упустить его. Хьюго допил свой бокал, наполнил снова, не забыв о бокале Джеймса.
– Я здесь на своей машине, хочешь доставлю тебя домой?
Джеймс молчал, но Хьюго не отставал.
– Я знаю, что Ливви снова отсутствует сегодня всю ночь. – Джеймс, глядя поверх него, сузил глаза. Он не задавался вопросом, откуда Хьюго узнал об этом. Он с ужасом понял, что каким-то образом Хьюго всегда знал все о Ливви и о нем.
– Итак, могу я предложить тебе пообедать со мной? Джеймс покачал головой и презрительно фыркнул.
– Ты никогда не останешься в долгу, Хьюго! Разве тебе недостаточно того, что ты получил? Что ты еще хочешь от меня?
Хьюго протянул под столом ногу так, чтобы коснуться Джеймса, а потом с силой прижал ее к его бедру. Да, подумал он, я буду держать тебя до тех пор, пока в моих руках не окажутся эти пять драгоценных килограммов. И до тех пор я буду снова и снова использовать тебя, так же, как ты использовал меня, брать то, что ты хотел отдать, пока не собрался подниматься наверх. Но он ничего не сказал. Он опустил свою руку под стол и коснулся ноги Джеймса, чувствуя, как он отзывается на это прикосновение.
– Ты хочешь пообедать? – повторил он свой вопрос.
Джеймс двумя глотками допил второй бокал шампанского и вытер рот рукой. Он знал, какой он даст ответ, и ненавидел себя за это.
– Да! – сказал он грубо. – Я хочу!
Глава 9
Ливви вышла из ванной, закутанная в полотенце, ее волосы были собраны в узел, а кожа порозовела от горячей воды. Она сбросила полотенце перед громадным зеркалом в сосновой раме и быстро осмотрела себя. Потом выдавила в ладошку порцию увлажняющего крема и быстрыми круговыми движениями стала растирать бедра и живот.
Джеймс с постели наблюдал за ней.
Он не мог отрицать, что она прекрасна. Ее фигура была совершенной формы, стройная, изящная, с коричневой от загара кожей. Она обладала замечательным характером, была спокойна и уравновешенна. А ее улыбка была теплой, как золотой оттенок ее кожи. Но он абсолютно ничего не чувствовал к ней. Она не вызывала у него никаких физических или душевных волнений. Ничего. Он попытался вспомнить, когда он впервые понял это. Когда он впервые ощутил, что в отношениях между ними что-то не то? Но не мог вспомнить! Возможно, он относился к ней так с. самого начала? Он действительно не знал, он никогда не задумывался над этим. Прежде это не волновало его.
Вдруг Ливви повернулась к кровати.
– Это не имеет значения, Джеймс. Правда. Мы все наладим, когда вернемся из Бразилии. – Она так говорила, но все это имело такое значение, было так важно, что ей хотелось кричать. Романтическое расставание, которое она воображала себе, закончилось катастрофой. Она наблюдала, как Джеймс свесил ноги с кровати и встал, тогда она грустно повернулась к зеркалу и стала одеваться.
– Когда приходит машина, Лив? Ливви взглянула на часы:
– О Боже! Через пятнадцать минут!
Она начала волноваться, когда Джеймс накинул халат и прошагал в ванную, по пути успокаивая ее:
– Остынь. Все упаковано. Единственное, что ты должна сделать, – это одеться и проверить свою сумочку.
Ливви слегка успокоилась. Джеймс всегда паковал вещи для них обоих. Она совершенно не могла это делать аккуратно и забывала самое необходимое – то билет, то паспорт.
Повернувшись к зеркалу, она бросила тюбик с кремом и быстро натянула черные хлопковые трусики и лифчик. Потом она надела майку, блузку с длинными рукавами, свитер и черные лайкровые легинсы. Нагнувшись, чтобы завязать шнурки дорожных туфель, она подняла с пола бейсбольную шапочку и надела на голову. Готовая к поездке, она схватила громадный старый кожаный чемодан, с которым всегда ездила, и потащила его к входной двери. Но в гостиной ей пришлось остановиться. Кто-то звонил в парадную дверь.
– Джеймс! Джеймс! Такси пришло раньше! – Она крикнула в домофон, что сейчас спустится, и в панике заметалась по квартире, проверяя, не забыла ли чего-нибудь важного. Обычно она никогда так не нервничала. Но сейчас все смешалось: ужасный час в постели с Джеймсом и чувство, что она стоит у черты, которую ей надо перешагнуть, чтобы взойти на вершину карьеры. Она не переживет, если и поездка окажется неудачной.
Джеймс появился позже, неся ее багаж, который поставил у входной двери. Он обнял ее за плечи.
– Ты все взяла? Ливви кивнула:
– Я думаю, все!
– Хорошо. Идем, я провожу тебя до машины.
– Нет. Не надо. Я не хочу, но если ты желаешь…
Джеймс рассмеялся:
– Конечно, я желаю.
– Спасибо, – сказала Ливви и ласково коснулась его губ. Это был редкий момент нежности на протяжении многих месяцев. Ливви стало грустно, и она печально отвернулась.
Джеймс поднял сумки.
– Ну, в путь. Да, кстати, тебе звонил Фрейзер Стюарт, чтобы тоже пожелать удачи. Я сказал, что ты перезвонишь, когда вернешься, но совсем забыл о его звонке. Извини, – закончил он свою речь, не испытывая при этом никакого сожаления, и понес багаж к лифту.
Нежность растворилась!
– Премного благодарна, Джеймс. Я не удивлюсь, если ты делаешь это намеренно! – Злость Ливви была неразумна. Ее привело в ярость сообщение о звонке Фрейзера – он редко звонил, а она любила поговорить с ним. Она никогда не думала об этих разговорах как о чем-то большем, чем общение с другом, но сейчас ей вдруг стали лезть в голову невероятные мысли. Она стояла с Джеймсом у лифта, и эти мысли продолжали смущать ее. Наконец металлическая клетка доползла до их этажа.
Ливи посмотрела на Джеймса и, не желая, чтобы их расставание было таким напряженным, улыбнулась.
– Выбрось все из головы! Джеймс пожал плечами.
– Пойдем, если не хочешь заплатить десять фунтов еще до того, как сдвинешься с места. – Он открыл тяжелую дверь, и Ливви вошла в лифт. Джеймс последовал за ней, нажал кнопку, и они начали медленно спускаться. Оба чувствовали себя немного веселее, чем на похоронах.
Ливви открыла глаза: правая рука ужасно занемела. Она потрясла ею, а потом стала растирать, начиная с запястья, чтобы снова вернуть ее к жизни. Потом она села, потерла лицо ладонями и отдернула штору с иллюминатора. Над облаками плыло сверкающее солнце. У нее моментально поднялось настроение.
– Доброе утро! – Роджер Хардман смотрел на Ливви со своего места и улыбался. Он замечательно выглядел после двенадцатичасового полета. Был чисто выбрит и благоухал одеколоном.
– Привет! – Ливви сбросила плед и подняла руки, чтобы привести в порядок прическу. – Один только взгляд на тропическое солнце делает все вокруг замечательным!
– Подожди, когда увидишь Рио, моя дорогая! Я гарантирую, что ты никогда не могла себе представить то, что увидишь! – Роджер рассмеялся. Один из самых независимых и богатых продюсеров, он очень много ездил по свету.
– Я не могу ждать! – заявила Ливви. Ее интересовало только одно – Ленни Дьюс, Бразилия, ее программа, – цена не имела значения, так как ценность этой работы была гораздо больше того, что она раньше делала. Она щелкнула прицепным поясом и неловко поднялась. Все одеревенело от сна в кресле, она дотянулась до полки над головой и сняла большую кожаную сумку.
– Сколько нам осталось лететь? – спросила она. Роджер посмотрел на часы:
– Минут двенадцать. Сейчас мы уже должны начать спуск.
Вдруг они рассмеялись, так как самолет начал снижать высоту.
– Я думаю, что пилот услышал меня!
Ливви улыбнулась, достала косметическую сумку и направилась в туалетную комнату.
– Увидимся в Рио, Роджер! – Голос ее звенел от веселого возбуждения.
– Какое обслуживание! – воскликнул Фил, когда носильщик стал укладывать его камеру и другое оборудование в багажник «мерседеса», припаркованного у выхода из аэропорта. Он поднял лицо к утреннему солнцу, сияющему среди бегущих облаков, и вздохнул: – Рио-де-Жанейро. Рай!
Вдруг он услышал звук от удара и в панике бросился вперед на защиту своего оборудования.
– Эй, полегче! Это тебе не картошка! – Он вырвал у носильщика свою драгоценную камеру и благоговейно положил наверх своей легкой сумки, оберегая ее от неожиданных ударов. Потом он повернулся к Ливви и закатил глаза. – Возможно, не такой уж это и рай.
Она улыбнулась и кивнула носильщику, когда тот поднял ее кейс и портативный компьютер. Натянув на себя бейсбольную шапочку, она сохраняла полное спокойствие, несмотря на суматоху, устроенную съемочной группой. На тротуаре собралась небольшая толпа, разглядывая Ливви и что-то говоря по-португальски. Делать, что ли, нечего, кроме как гадать, кто она такая? Водитель «оппеля» обошел машину и открыл дверь. В этот момент она услышала слово «мадонна» и быстро забралась в кондиционированный салон автомобиля. С облегчением вздохнув, она с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.
Фил и Роджер Хардман сели рядом с ней. Звукооператор Хэнк и помощник режиссера Дебс помахали им рукой, когда водитель занял свое место. Перегруженная машина тяжело тронулась со стоянки. Через несколько минут они уже мчались по дороге в город. Ливви откинулась на спинку, обтянутую кожей, и, широко улыбнувшись, подумала: «Это случилось! Они здесь! Покажись, Ленни Дьюс! Покажись миру!»
Через тридцать минут они уже въезжали в город. Полуденное солнце, расцветшее, как огненная роза в голубом небе, источало жар, плавивший асфальт. Кондиционер в машине не позволял ощущать духоту и запах трущоб, а затемненные окна искажали действительность. Гладкая поверхность моря, мимо которого они проезжали, казалась растекшейся кляксой. Все выглядело таким нереальным! Наконец машина остановилась перед отелем «Рио Палас», и рядом с машиной мгновенно материализовался человек в униформе, гостеприимно распахнувший двери. Он помог Ливви выйти из машины. Она остановилась на тротуаре, глубоко вдохнула влажный тропический воздух и закашлялась от этого воздушного коктейля, в котором вместе со свежим морским воздухом перемешались все испарения большого города. Фил подошел к ней, небрежно похлопал по спине и повернулся к морю. Глядя изумленными глазами на шумный копакабанский пляж, заполненный людьми в невероятных костюмах, он восхищенно свистнул.
– В жизни не видел ничего подобного, – заявил он. Он не сводил глаз с группы девушек, важно шествующих по пляжу недалеко от них. Вся одежда у них состояла из веревочек, которые с трудом скрывали соски и заветный треугольник между ног. Прекрасные тела были покрыты роскошным загаром.
Ливви проследила его взгляд.
– Какое сочетание красок! – Она восхищенно тряхнула головой. – А грация! Невероятно! Так вот как выглядит Рио!
Но радостное возбуждение Ливви долго не продержалось. Когда Ливви вошла в огромный роскошный холл отеля и прошла к регистрационной стойке, ей пришлось долго выяснять с портье, есть ли для нее какие-нибудь известия. Сопровождающий ее Фил, забыв о ней, с восхищением смотрел на парад модных туалетов, который устроили бразильские красавицы, шествующие в ресторан на субботний ленч. Разноцветные шелка и хлопок; золото и бриллианты, сверкающие в ярком электрическом свете ламп шикарного интерьера холла. Все это было надето на великолепные загорелые тела, которые венчали красивые головки с прекрасно уложенными волосами.
А мучения Ливви продолжались. Она сняла с головы бейсбольную шапочку и стала нервно теребить прядь волос, продолжая разговор с портье, плохо понимающим по-английски. Ливви уже начала впадать в панику.
– Вы… уверены… в том, что нет сообщений? Для Оливии Дэвис?
Она ждала сообщения от Хьюго, что все в порядке, как он ей обещал. А сейчас оказалось, что даже номера для них не заказаны, не говоря уже о том, что человек, контактировавший с Ленни Дьюсом, тоже не объявился!
– Нет. Никаких записок и звонков, сеньора. Я не слышал вашего имени, сеньора Дэвис. И вашего имени нет в моем списке заказанных номеров!
– О Господи! – Ливви тяжело вздохнула: ни сообщений, ни жилья! Что за ад! Она почувствовала, что вся покрывается холодным потом, но собралась с силами. – А есть что-нибудь для сеньора Хардмана? Роджера Хардмана?
– Нет, я не думаю, что есть! – Портье в который раз стал перебирать небольшую стопку бумаг и вдруг закричал: – Ах! Да! Один момент, сеньора! Вот есть сообщение для сеньора Хардмана! Телефонный звонок!
Ливви слегка расслабилась:
– Да? От кого?
Портье улыбнулся.
– С центрального телевидения! – торжественно произнес он.
Сердце Ливви упало.
– Больше ничего?
– Нет, больше ничего! – Весь вид клерка выражал огорчение.
Ливви отвернулась от стойки, уговаривая себя успокоиться и просчитать ситуацию. Она здесь, пролетев три тысячи миль вместе с самой знаменитой съемочной группой, – а от Хьюго нет ни единого слова! В отеле даже не слышали о ней, хотя он обещал позаботиться о номерах. В какую ярость впадет Роджер! А если человек, обещанный Хьюго, тоже не появится? Ливви обуял ужас. Тыльной стороной ладони она вытерла со лба холодный пот и попыталась вспомнить, что говорил Хьюго.
Он говорил ей, что ее будут ждать. Чтобы об «ИМАКО» она никому не упоминала, что даже Ленни Дьюс не знал, что имел дело с этой фирмой. Что все для них будет организовано, их будут ждать. Он рекомендовал ей отель, заказал номера для нее и съемочной группы, сообщил в отель о приезде Джеймса в конце недели. Вдруг Ливви осенило, она снова повернулась к портье.
– Я забыла спросить, что у вас есть для Джеймса Варда? – Она нервно стучала пальцами по стойке и, прикусив губу, ждала ответа.
Портье тяжело вздохнул и снова стал перебирать бумаги. Вдруг он поднял глаза и улыбнулся:
– Да! Номера заказаны на имя Джеймса Варда! – Он достал анкеты для регистрации и назвал номера комнат.
– Слава тебе, Господи! – переводя дыхание, прошептала Ливви, а потом нерешительно спросила: – А для него есть какие-нибудь записки или телефонные звонки?
Портье с сожалением покачал головой.
– Все в порядке, Ливви? – поинтересовался Фил. Он достал свою драгоценную камеру и с азартом снимал все, что попадало в поле его зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Когда снова открылось движение, Хьюго обогнал эту проклятую «тойоту», крикнув через опущенное стекло:
– Ты, тупая отвратительная корова, учись водить! – Нажал на сигнал и умчался вперед.
Прибыв на место назначенной встречи, Хьюго прошел в бар, сел и заказал бутылку шампанского «Лаурент Пери». Когда Джеймс, злой и уставший из-за того, что ему пришлось добираться общественным транспортом в час пик, появился в баре, то сразу увидел Хьюго. Тот сидел за столом, пил воду со льдом и читал «Ивнинг Стандарт». На столе стояло ведерко с шампанским. Хьюго поднял глаза, увидел Джеймса, встал и окликнул его:
– Привет, Джеймс.
– Хьюго.
Они вежливо пожали друг другу руки, и Джеймс остался на месте. Впервые за эти недели они встретились. Джеймс чувствовал свою слабость.
– Проходи и садись. Я заказал шампанское.
– Я вижу, – ответил Джеймс грубо. Он расстегнул пальто, сел и поставил рядом с креслом свой кейс.
– Как твои дела?
Джеймс взглянул на Хьюго и поднял бровь.
– Как я понимаю, ты хочешь знать, добился ли я поездки в Бразилию?
Хьюго пожал плечами.
– Ладно. Тогда ответ положительный. Я сделал, что ты предлагал. Я буду присутствовать на конференции в Рио три недели. Что ты еще от меня хочешь, Хьюго? Или я уже могу уйти?
Джеймс встал, и Хьюго быстро оглядел бар, прежде чем протянул руку, чтобы остановить его. Потом тихо сказал:
– Садись, Джеймс. Пожалуйста.
Джеймс какое-то время с отвращением смотрел на руку Хьюго, а потом отвернулся. Все это время, все это проклятое время, он не мог избавиться от своего чувства. Что он только ни делал с Ливви, как только ни старался, но оставался спокойным. А только при одном виде Хьюго его охватывала дикая, ужасная, но непреодолимая страсть. Все эти годы он прятал ее внутри себя. И она, подобно свернувшейся змее, ждала своего часа. Сейчас, став гораздо сильнее, могущественнее и больше, она вырвалась наружу и разрушила весь покой Джеймса. Джеймс со злобой оттолкнул руку Хьюго и наклонился, чтобы поднять кейс.
– Джеймс, не уходи. Останься и выпей хоть один бокал, – попросил Хьюго.
Джеймс повернулся к нему лицом. Он ненавидел сейчас Хьюго, ненавидел и в то же время был одержим им. При звуке его глубокого, низкого голоса Джеймса бросало в дрожь. Он молча кивнул Хьюго. Он любил его! Любил больше, чем ненавидел. И это главенствующее чувство вызывало у него отвращение.
Снова сев, он взял протянутый бокал шампанского и вынул сигареты. Он закурил быстро, чтобы Хьюго не успел предложить свою зажигалку. Затем стал молча оглядывать бар. Хьюго убрал зажигалку.
– Значит, ты покидаешь Лондон в будущем месяце? Это правда?
Джеймс повернулся к нему и сказал холодно:
– Да, я расскажу тебе все детали и сообщу точный маршрут ближе к дате вылета!
Хьюго не обратил внимания на его злость, так как слишком хорошо знал Джеймса. Поэтому он сдерживал себя, чтобы не упустить его. Хьюго допил свой бокал, наполнил снова, не забыв о бокале Джеймса.
– Я здесь на своей машине, хочешь доставлю тебя домой?
Джеймс молчал, но Хьюго не отставал.
– Я знаю, что Ливви снова отсутствует сегодня всю ночь. – Джеймс, глядя поверх него, сузил глаза. Он не задавался вопросом, откуда Хьюго узнал об этом. Он с ужасом понял, что каким-то образом Хьюго всегда знал все о Ливви и о нем.
– Итак, могу я предложить тебе пообедать со мной? Джеймс покачал головой и презрительно фыркнул.
– Ты никогда не останешься в долгу, Хьюго! Разве тебе недостаточно того, что ты получил? Что ты еще хочешь от меня?
Хьюго протянул под столом ногу так, чтобы коснуться Джеймса, а потом с силой прижал ее к его бедру. Да, подумал он, я буду держать тебя до тех пор, пока в моих руках не окажутся эти пять драгоценных килограммов. И до тех пор я буду снова и снова использовать тебя, так же, как ты использовал меня, брать то, что ты хотел отдать, пока не собрался подниматься наверх. Но он ничего не сказал. Он опустил свою руку под стол и коснулся ноги Джеймса, чувствуя, как он отзывается на это прикосновение.
– Ты хочешь пообедать? – повторил он свой вопрос.
Джеймс двумя глотками допил второй бокал шампанского и вытер рот рукой. Он знал, какой он даст ответ, и ненавидел себя за это.
– Да! – сказал он грубо. – Я хочу!
Глава 9
Ливви вышла из ванной, закутанная в полотенце, ее волосы были собраны в узел, а кожа порозовела от горячей воды. Она сбросила полотенце перед громадным зеркалом в сосновой раме и быстро осмотрела себя. Потом выдавила в ладошку порцию увлажняющего крема и быстрыми круговыми движениями стала растирать бедра и живот.
Джеймс с постели наблюдал за ней.
Он не мог отрицать, что она прекрасна. Ее фигура была совершенной формы, стройная, изящная, с коричневой от загара кожей. Она обладала замечательным характером, была спокойна и уравновешенна. А ее улыбка была теплой, как золотой оттенок ее кожи. Но он абсолютно ничего не чувствовал к ней. Она не вызывала у него никаких физических или душевных волнений. Ничего. Он попытался вспомнить, когда он впервые понял это. Когда он впервые ощутил, что в отношениях между ними что-то не то? Но не мог вспомнить! Возможно, он относился к ней так с. самого начала? Он действительно не знал, он никогда не задумывался над этим. Прежде это не волновало его.
Вдруг Ливви повернулась к кровати.
– Это не имеет значения, Джеймс. Правда. Мы все наладим, когда вернемся из Бразилии. – Она так говорила, но все это имело такое значение, было так важно, что ей хотелось кричать. Романтическое расставание, которое она воображала себе, закончилось катастрофой. Она наблюдала, как Джеймс свесил ноги с кровати и встал, тогда она грустно повернулась к зеркалу и стала одеваться.
– Когда приходит машина, Лив? Ливви взглянула на часы:
– О Боже! Через пятнадцать минут!
Она начала волноваться, когда Джеймс накинул халат и прошагал в ванную, по пути успокаивая ее:
– Остынь. Все упаковано. Единственное, что ты должна сделать, – это одеться и проверить свою сумочку.
Ливви слегка успокоилась. Джеймс всегда паковал вещи для них обоих. Она совершенно не могла это делать аккуратно и забывала самое необходимое – то билет, то паспорт.
Повернувшись к зеркалу, она бросила тюбик с кремом и быстро натянула черные хлопковые трусики и лифчик. Потом она надела майку, блузку с длинными рукавами, свитер и черные лайкровые легинсы. Нагнувшись, чтобы завязать шнурки дорожных туфель, она подняла с пола бейсбольную шапочку и надела на голову. Готовая к поездке, она схватила громадный старый кожаный чемодан, с которым всегда ездила, и потащила его к входной двери. Но в гостиной ей пришлось остановиться. Кто-то звонил в парадную дверь.
– Джеймс! Джеймс! Такси пришло раньше! – Она крикнула в домофон, что сейчас спустится, и в панике заметалась по квартире, проверяя, не забыла ли чего-нибудь важного. Обычно она никогда так не нервничала. Но сейчас все смешалось: ужасный час в постели с Джеймсом и чувство, что она стоит у черты, которую ей надо перешагнуть, чтобы взойти на вершину карьеры. Она не переживет, если и поездка окажется неудачной.
Джеймс появился позже, неся ее багаж, который поставил у входной двери. Он обнял ее за плечи.
– Ты все взяла? Ливви кивнула:
– Я думаю, все!
– Хорошо. Идем, я провожу тебя до машины.
– Нет. Не надо. Я не хочу, но если ты желаешь…
Джеймс рассмеялся:
– Конечно, я желаю.
– Спасибо, – сказала Ливви и ласково коснулась его губ. Это был редкий момент нежности на протяжении многих месяцев. Ливви стало грустно, и она печально отвернулась.
Джеймс поднял сумки.
– Ну, в путь. Да, кстати, тебе звонил Фрейзер Стюарт, чтобы тоже пожелать удачи. Я сказал, что ты перезвонишь, когда вернешься, но совсем забыл о его звонке. Извини, – закончил он свою речь, не испытывая при этом никакого сожаления, и понес багаж к лифту.
Нежность растворилась!
– Премного благодарна, Джеймс. Я не удивлюсь, если ты делаешь это намеренно! – Злость Ливви была неразумна. Ее привело в ярость сообщение о звонке Фрейзера – он редко звонил, а она любила поговорить с ним. Она никогда не думала об этих разговорах как о чем-то большем, чем общение с другом, но сейчас ей вдруг стали лезть в голову невероятные мысли. Она стояла с Джеймсом у лифта, и эти мысли продолжали смущать ее. Наконец металлическая клетка доползла до их этажа.
Ливи посмотрела на Джеймса и, не желая, чтобы их расставание было таким напряженным, улыбнулась.
– Выбрось все из головы! Джеймс пожал плечами.
– Пойдем, если не хочешь заплатить десять фунтов еще до того, как сдвинешься с места. – Он открыл тяжелую дверь, и Ливви вошла в лифт. Джеймс последовал за ней, нажал кнопку, и они начали медленно спускаться. Оба чувствовали себя немного веселее, чем на похоронах.
Ливви открыла глаза: правая рука ужасно занемела. Она потрясла ею, а потом стала растирать, начиная с запястья, чтобы снова вернуть ее к жизни. Потом она села, потерла лицо ладонями и отдернула штору с иллюминатора. Над облаками плыло сверкающее солнце. У нее моментально поднялось настроение.
– Доброе утро! – Роджер Хардман смотрел на Ливви со своего места и улыбался. Он замечательно выглядел после двенадцатичасового полета. Был чисто выбрит и благоухал одеколоном.
– Привет! – Ливви сбросила плед и подняла руки, чтобы привести в порядок прическу. – Один только взгляд на тропическое солнце делает все вокруг замечательным!
– Подожди, когда увидишь Рио, моя дорогая! Я гарантирую, что ты никогда не могла себе представить то, что увидишь! – Роджер рассмеялся. Один из самых независимых и богатых продюсеров, он очень много ездил по свету.
– Я не могу ждать! – заявила Ливви. Ее интересовало только одно – Ленни Дьюс, Бразилия, ее программа, – цена не имела значения, так как ценность этой работы была гораздо больше того, что она раньше делала. Она щелкнула прицепным поясом и неловко поднялась. Все одеревенело от сна в кресле, она дотянулась до полки над головой и сняла большую кожаную сумку.
– Сколько нам осталось лететь? – спросила она. Роджер посмотрел на часы:
– Минут двенадцать. Сейчас мы уже должны начать спуск.
Вдруг они рассмеялись, так как самолет начал снижать высоту.
– Я думаю, что пилот услышал меня!
Ливви улыбнулась, достала косметическую сумку и направилась в туалетную комнату.
– Увидимся в Рио, Роджер! – Голос ее звенел от веселого возбуждения.
– Какое обслуживание! – воскликнул Фил, когда носильщик стал укладывать его камеру и другое оборудование в багажник «мерседеса», припаркованного у выхода из аэропорта. Он поднял лицо к утреннему солнцу, сияющему среди бегущих облаков, и вздохнул: – Рио-де-Жанейро. Рай!
Вдруг он услышал звук от удара и в панике бросился вперед на защиту своего оборудования.
– Эй, полегче! Это тебе не картошка! – Он вырвал у носильщика свою драгоценную камеру и благоговейно положил наверх своей легкой сумки, оберегая ее от неожиданных ударов. Потом он повернулся к Ливви и закатил глаза. – Возможно, не такой уж это и рай.
Она улыбнулась и кивнула носильщику, когда тот поднял ее кейс и портативный компьютер. Натянув на себя бейсбольную шапочку, она сохраняла полное спокойствие, несмотря на суматоху, устроенную съемочной группой. На тротуаре собралась небольшая толпа, разглядывая Ливви и что-то говоря по-португальски. Делать, что ли, нечего, кроме как гадать, кто она такая? Водитель «оппеля» обошел машину и открыл дверь. В этот момент она услышала слово «мадонна» и быстро забралась в кондиционированный салон автомобиля. С облегчением вздохнув, она с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.
Фил и Роджер Хардман сели рядом с ней. Звукооператор Хэнк и помощник режиссера Дебс помахали им рукой, когда водитель занял свое место. Перегруженная машина тяжело тронулась со стоянки. Через несколько минут они уже мчались по дороге в город. Ливви откинулась на спинку, обтянутую кожей, и, широко улыбнувшись, подумала: «Это случилось! Они здесь! Покажись, Ленни Дьюс! Покажись миру!»
Через тридцать минут они уже въезжали в город. Полуденное солнце, расцветшее, как огненная роза в голубом небе, источало жар, плавивший асфальт. Кондиционер в машине не позволял ощущать духоту и запах трущоб, а затемненные окна искажали действительность. Гладкая поверхность моря, мимо которого они проезжали, казалась растекшейся кляксой. Все выглядело таким нереальным! Наконец машина остановилась перед отелем «Рио Палас», и рядом с машиной мгновенно материализовался человек в униформе, гостеприимно распахнувший двери. Он помог Ливви выйти из машины. Она остановилась на тротуаре, глубоко вдохнула влажный тропический воздух и закашлялась от этого воздушного коктейля, в котором вместе со свежим морским воздухом перемешались все испарения большого города. Фил подошел к ней, небрежно похлопал по спине и повернулся к морю. Глядя изумленными глазами на шумный копакабанский пляж, заполненный людьми в невероятных костюмах, он восхищенно свистнул.
– В жизни не видел ничего подобного, – заявил он. Он не сводил глаз с группы девушек, важно шествующих по пляжу недалеко от них. Вся одежда у них состояла из веревочек, которые с трудом скрывали соски и заветный треугольник между ног. Прекрасные тела были покрыты роскошным загаром.
Ливви проследила его взгляд.
– Какое сочетание красок! – Она восхищенно тряхнула головой. – А грация! Невероятно! Так вот как выглядит Рио!
Но радостное возбуждение Ливви долго не продержалось. Когда Ливви вошла в огромный роскошный холл отеля и прошла к регистрационной стойке, ей пришлось долго выяснять с портье, есть ли для нее какие-нибудь известия. Сопровождающий ее Фил, забыв о ней, с восхищением смотрел на парад модных туалетов, который устроили бразильские красавицы, шествующие в ресторан на субботний ленч. Разноцветные шелка и хлопок; золото и бриллианты, сверкающие в ярком электрическом свете ламп шикарного интерьера холла. Все это было надето на великолепные загорелые тела, которые венчали красивые головки с прекрасно уложенными волосами.
А мучения Ливви продолжались. Она сняла с головы бейсбольную шапочку и стала нервно теребить прядь волос, продолжая разговор с портье, плохо понимающим по-английски. Ливви уже начала впадать в панику.
– Вы… уверены… в том, что нет сообщений? Для Оливии Дэвис?
Она ждала сообщения от Хьюго, что все в порядке, как он ей обещал. А сейчас оказалось, что даже номера для них не заказаны, не говоря уже о том, что человек, контактировавший с Ленни Дьюсом, тоже не объявился!
– Нет. Никаких записок и звонков, сеньора. Я не слышал вашего имени, сеньора Дэвис. И вашего имени нет в моем списке заказанных номеров!
– О Господи! – Ливви тяжело вздохнула: ни сообщений, ни жилья! Что за ад! Она почувствовала, что вся покрывается холодным потом, но собралась с силами. – А есть что-нибудь для сеньора Хардмана? Роджера Хардмана?
– Нет, я не думаю, что есть! – Портье в который раз стал перебирать небольшую стопку бумаг и вдруг закричал: – Ах! Да! Один момент, сеньора! Вот есть сообщение для сеньора Хардмана! Телефонный звонок!
Ливви слегка расслабилась:
– Да? От кого?
Портье улыбнулся.
– С центрального телевидения! – торжественно произнес он.
Сердце Ливви упало.
– Больше ничего?
– Нет, больше ничего! – Весь вид клерка выражал огорчение.
Ливви отвернулась от стойки, уговаривая себя успокоиться и просчитать ситуацию. Она здесь, пролетев три тысячи миль вместе с самой знаменитой съемочной группой, – а от Хьюго нет ни единого слова! В отеле даже не слышали о ней, хотя он обещал позаботиться о номерах. В какую ярость впадет Роджер! А если человек, обещанный Хьюго, тоже не появится? Ливви обуял ужас. Тыльной стороной ладони она вытерла со лба холодный пот и попыталась вспомнить, что говорил Хьюго.
Он говорил ей, что ее будут ждать. Чтобы об «ИМАКО» она никому не упоминала, что даже Ленни Дьюс не знал, что имел дело с этой фирмой. Что все для них будет организовано, их будут ждать. Он рекомендовал ей отель, заказал номера для нее и съемочной группы, сообщил в отель о приезде Джеймса в конце недели. Вдруг Ливви осенило, она снова повернулась к портье.
– Я забыла спросить, что у вас есть для Джеймса Варда? – Она нервно стучала пальцами по стойке и, прикусив губу, ждала ответа.
Портье тяжело вздохнул и снова стал перебирать бумаги. Вдруг он поднял глаза и улыбнулся:
– Да! Номера заказаны на имя Джеймса Варда! – Он достал анкеты для регистрации и назвал номера комнат.
– Слава тебе, Господи! – переводя дыхание, прошептала Ливви, а потом нерешительно спросила: – А для него есть какие-нибудь записки или телефонные звонки?
Портье с сожалением покачал головой.
– Все в порядке, Ливви? – поинтересовался Фил. Он достал свою драгоценную камеру и с азартом снимал все, что попадало в поле его зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43