А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Она где-то там, в космосе. Поскорей бы вернулась, рассказала бы о новых приключениях… Он выбрался из спальника, вдохнул прохладный, чуть сыроватый воздух. Болотистая почва пружинила под ногами. Хью напился из ключа, вода которого имела железистый привкус. Взошла альфа, и лес тут же облачился в зеленый наряд самых разных оттенков. Нет, подумалось Хью, с матерью он, пожалуй, не поменяется.
Он присел на корточки, развел костер и принялся готовить завтрак. От аромата, который распространял вокруг себя бекон, у Хью потекли слюнки. В полевых условиях каждый прием пищи превращался в подобие пира. Жаль, что не с кем разделить угощение. Сошла бы и мужская компания, хотя женская, конечно, предпочтительнее. Но лесничих постоянно не хватает, поэтому в районах, которые считаются безопасными, они работают поодиночке. Если с ним что-нибудь случится – а возможно, разумеется, всякое, – он просто вызовет спасателей. Если же погибнет – что ж, ему прекрасно известно, что подобной опасности никто не исключает; ну и ладно, это не слишком высокая плата за жизнь, которую он ведет.
Хью поел, вымыл посуду, умылся сам, собрал рюкзак, вскинул его на спину и двинулся в путь. Он собирался пройти вдоль гребня до Изумрудного озера, а затем по течению реки спуститься в долину и заночевать уже в ней. Как далеко удастся добраться, зависело от того, что попадется ему на пути. Судя по сделанным со спутника снимкам, маршрут вполне позволит изучить экологию данной местности.
Он не спешил, прекрасно понимая, что за спешкой легко упустить что-нибудь важное, но продвигался достаточно быстро. Лес, по которому он шел, был смешанным: ольха, береза, клен, ель, орешник; попадались ягодные кустики, среди ветвей мелькали беличьи хвосты; кричали сойки, заливался пересмешник. Листва на деревьях пахла совсем не так, как та, что хрустела под ногами. Добравшись до речки, Хью немного сбавил темп, поскольку кустарник стал значительно гуще; к тому же, пришлось спускаться по довольно-таки крутому склону. Кроме того, он частенько останавливался, чтобы повнимательнее рассмотреть то или иное растение, взять образец или проверить почву химическим датчиком. Последние пять дней он изучал высоты, а сейчас оказался словно в ином мире. Исследовать эту территорию с воздуха практически не представлялось возможным, а лесничие появлялись здесь крайне редко; именно в таких местах обычно зарождались бактерии, которые затем могли опустошить целый континент.
До сих пор центральная Ахайя считалась в этом отношении благополучной. Если бы Кира могла видеть его или слышать, Хью бы, пожалуй, усмехнулся и произнес что-нибудь вроде: «Отличная работа, матушка». Однако сюда биосистема еще не дотянулась; поэтому растения и животные оставались предоставленными самим себе. Роботам, чтобы следить за экологией местности, не хватало мозгов. Вот почему требовались лесничие.
И спрос на них сохранится, пока в Деметру не врежется Фаэтон. Дело не в том, что невозможно изготовить соответствующее оборудование; уж с техникой-то никаких проблем не будет: заказал – получи. А вот с ее использованием… Модуль-Кира утверждала, что все лучше справляется со своей ролью; доказательства были налицо – болезни поражали флору и фауну планеты все реже и реже. Однако Кира не способна управлять системой в целом. Ведь нормальный человек не размышляет на ходу, какая мышца отвечает за какое движение, не приказывает организму доставить в легкие и кровь кислород, не может сказать себе: «Сейчас я влюблюсь», – и тут же влюбиться.
Шагая по берегу весело журчавшей речки, Хью достиг водопада, окинул взглядом долину, по дну которой, лавируя между деревьями, бежал все тот же поток, и направился дальше. Пройдя около километра, юноша обнаружил скалистый утес, поросший мхом и открытый солнцу и ветрам. Близился полдень, становилось жарко. Хью умылся и сел на траву передохнуть.
Услышав за спиной какой-то шорох, он обернулся – и вскочил. Девочка, которая стояла на краю поляны, появилась из кустов почти неслышно; чувствовалось, что в лесу она не впервые. Хью улыбнулся, постаравшись, чтобы улыбка вышла как можно приветливее, и подавив желание положить ладонь на рукоять висевшего на поясе ножа. Девочка настороженно глядела на него, готовая в любой момент сорваться с места и исчезнуть среди деревьев. Совсем юная, фигурка еще угловатая. Смуглая от загара кожа, светлые волосы до плеч, большие серо-голубые глаза, курносый нос; ее губы напомнили Хью лепестки розы, что росла в саду его матери. Веснушчатое лицо, на голове венок из плюща; короткий зеленый сарафан, перехваченный в талии поясом-сумкой, мокасины, в руках тростниковая корзинка.
– Привет, – сказал юноша.
– Ты кто такой? – по-английски девочка говорила с легким акцентом, с каким именно – определить было трудновато.
– Лесничий Хью Дэвис. К вашим услугам, сеньорита.
– А я Чарисса. – Уголки губ девушки чуть загнулись кверху. – Откуда ты взялся, лесничий Хью Дэвис?
– До Мглистой Горы добрался на флайере, а оттуда шел пешком.
– Зачем? – удивилась она.
– Я хотел спросить у тебя то же самое. Твоя одежда не годится для прогулок по лесу.
– Я здесь живу. В Лощине Одуванчиков. Это рядом. – Девочка приподняла корзину. – Я собираю ягоды.
– Живешь? Здесь? Надеюсь, не одна?
– Нет. – Чарисса покачала головой. – Вместе с родителями и братьями. Я так рада, что мне удалось сбежать! Братишки хорошие, но слишком уж приставучие.
Хью невольно позавидовал Чариссе. Он был первым ребенком, который родился на Деметре, поэтому вырос в окружении взрослых, роботов и домашних животных и попросту не имел возможности общаться с другими детьми.
Что ж, держится она как будто дружелюбно. Bueno, нужно выяснить все, что только можно.
– Давно вы тут живете? И, кстати, где жили раньше?
– Девять лет? – Чарисса нахмурилась, потерла подбородок. – Нет, кажется, восемь. – Она, естественно, имела в виду деметрианский год; значит, по земному счету ей лет двенадцать-тринадцать. – А переселились мы сюда из Аулиса. – Так называлось поселение на побережье моря; там жили ученые, которые изучали морскую фауну, а также пять или шесть семей, согласившихся участвовать в эксперименте – выращивать в местных условиях земные сельскохозяйственные культуры. – Я плохо его помню. – Осмелев, девочка прибавила: – А ты мне так и не ответил, лесничий Хью Дэвис.
– Вообще-то «лесничий» не звание, а профессия, – сказал Хью. – Я проверяю, как растут деревья, кусты и трава…
– Я знаю, кто такие лесничие, – кивнула Чарисса. – У нас есть мультивизор. Папа Джейсон разрешает нам его смотреть по часу в день, а если показывают что-нибудь интересное, то даже дольше.
– Строгий у тебя, однако, папа, – заметил Хью.
Разумеется, на Деметре не было того изобилия программ, которое, как он слышал, существовало на Земле (по крайней мере, раньше). Передачи со студии Порт-Файербола были чисто любительскими во всех отношениях. Обычно люди предпочитали этим передачам программы, которые хранились в базе данных колонии.
– Да, но книжки он читать не запрещает. Я много читаю, – похвасталась Чарисса. – Поэтому знаю про лесничих. Но не знаю, как… к вам обращаться, сэр.
– Зови меня Хью.
– Может, зайдешь в гости, Хью? Мама Бетти будет очень рада.
– М-м… А папа?
– Не бойся! – рассмеялась Чарисса. – Сначала он будет молчать, а потом откупорит бочонок с сидром и не даст никому слова сказать!
– У вас часто бывают гости?
– Да нет, не часто. В основном заходят лесовики.
– Кто?
– Лесовики. Они бродят по лесам, ночуют в шалашах… Ты о них не слышал? – изумилась девочка.
– Нет, – признался Хью, по спине которого побежали мурашки. – Наверно, их немного, и появились они недавно, иначе мы бы узнали.
– Наверно. Я их не считала.
– А вы с родителями живете в доме? – Хью почувствовал, что слегка напугал девочку, и решил сменить тему.
– Он у нас маленький, – сказала Чарисса. – Совсем не такой, какие показывают по мульти. Скорее, хижина. Но в нем удобно.
– Но почему вы живете в лесу? – Хью не мог не задать этот вопрос.
– Нам так нравится. – Девочка выпятила подбородок. – Папа Джейсон говорит, что в других местах нет никакой природы, одни машины.
– Но к лесовикам уйти не предлагает.
– Конечно, нет! – воскликнула Чарисса. – Неужели сам не видишь?
Хью воспринял ее слова как приглашение и с немалым удовольствием принялся разглядывать девочку. Сарафан из натурального материала, сшит точно по фигуре; пояс – тоже не синтетика; пряжка, судя по всему, изготовлена из отожженной сосновой смолы. От голода Чарисса явно не страдает, зубы у нее здоровые, мышцы крепкие; похоже, выполнять работу, от которой гнется спина и ожесточается душа, ей не приходится.
По– видимому, папа Джейсон и мама Бетти не принадлежали к числу чудаков, что притворяются дикарями. Мультивизор и источник питания -наверняка не единственное, что они прихватили с собой, удалившись от цивилизации. Вдобавок, Деметра – не Земля, леса которой снабжали людей пищей, топливом, шкурами, мехами, костями и тому подобным лишь потому, что люди догадались, где все это можно раздобыть. Деметрианские флора и фауна создавались искусственно и были изначально ориентированы на человека. Хью вдруг вспомнились клички, которыми награждали тех, кто уходил в леса. Что ж, если в ахайской глубинке и впрямь поселились такие люди и если снабдить их инструментами, многофункциональным роботом и нанорезервуаром… Любопытно было бы посмотреть, что представляет из себя Лощина Одуванчиков.
– Мы меняем то, что делаем сами, на еду, которую приносят лесовики. – Чарисса хоть и покраснела под взглядом Хью, но, похоже, не очень-то смутилась. – Но они бродяги, а мы… оседлые.
– Надо сообщить обо всем в штаб, – проговорил Хью. – Какие новости!
Он никак не ожидал, что Чарисса испугается. Неужели родители заразили ее своей враждебностью к властям? Но чего им бояться? Они ведь не совершили ничего противозаконного. Естественно, было бы лучше, если бы они предупредили, что собираются уйти в лес… Хотя – биологи наверняка попытались бы их отговорить. Тем не менее… Может, ее страх – всего-навсего робость нимфы, которая впервые в жизни видит воина в бронзовых доспехах, в шлеме и с мечом на поясе?
– Понимаешь, – пробормотал он, – я прилетел сюда, чтобы… – Хью заговорил так, словно читал лекцию, надеясь успокоить девочку. – Ваш лес молодой, он быстро разрастается. Да, гены предназначались для ускоренного развития, которому благоприятствовали климат и концентрация углекислого газа; но экология пока нестабильна, а мы хотим сделать ее стабильной, чтобы деревья жили веками, чтобы появились миллионы растений и животных…
– Знаю, – перебила Чарисса, в голосе которой прозвучало нетерпение.
– Bueno, – продолжал Хью, порадовавшись про себя, что снова завладел вниманием девочки, – нам представляется, что Ахайя вполне созрела для того, чтобы переселить в нее крупных животных. К примеру, оленей. Но нельзя допустить, чтобы они уничтожили здесь всю траву; следовательно, вместе с оленями нужно переселять волков… Ну, и так далее. Меня послали проверить, все ли тут в порядке, не причинят ли животные какого-либо вреда…
– Олени?! – воскликнула девочка. – Волки? – Она бросила корзину наземь и захлопала в ладоши. – А орлы?
– Роr favor, – проговорил Хью, поднимая руку, – дослушай. Присутствие людей, которые живут в лесу, пускай даже их раз-два и обчелся, в корне меняет ситуацию. Пока вы здесь, мы ничего не сможем сделать.
– Вы нас выгоните? – Чарисса отпрянула. – Не посмеете! Шеф Гатри вам не разрешит!
– Конечно, не разрешит, – поторопился согласиться Хью. Черт возьми, подумалось ему, старина Гатри превратился в божка, в этакий сосуд мудрости и справедливости. – Не бойся, Чарисса. Честное слово, бояться нечего. Мы пересмотрим свои планы, только и всего. Не знаю, в какую сторону, но пересмотрим. И обязательно выслушаем тебя, твоих маму и папу. Мы вовсе не хотим, чтобы вам стало плохо.
– Спасибо, Хью, – произнесла с запинкой девочка, настроение которой, как то бывает у детей, мгновенно переменилось. Она потерла костяшками пальцев глаза, выпрямилась и торжественно заявила: – Мы сделаем так, чтобы хорошо было всем!
– Значит, ты меня поняла? – обрадовался Хью.
– Да. И мои родители тоже поймут.
– Сдается мне, – пробормотал он, – я сегодня повстречался с будущим.
– Какой ты серьезный! – расхохоталась Чарисса, пританцовывая вокруг юноши, и вдруг схватила его за руку. – Пойдем домой.

57

«То, что биосфера со временем выйдет из-под контроля человеческого разума, было ясно с самого начала. Мы готовы переправить на Деметру инструкции по созданию софотеха, который легко разрешит возникшие затруднения».
На вершине одного из холмов северной Арголиды росли три кипариса, согнувшиеся под напором ветра настолько, что казались невероятно древними. Впрочем, Эйко иначе их и не воспринимала. Что такое время? Всего лишь последовательность событий. Обо всем, что случилось за сотню лет, можно вспомнить в мгновение ока; мир, обреченный на гибель, принадлежит вечности.
Женщина посадила флайер у подножия холма и неуклюже выбралась из кабины. Если не считать немногочисленных деревьев – дубов, сосен, диких яблонь, что росли по отдельности или купами, – вокруг раскинулась травянистая равнина, этакое зеленое с серебристым отливом море. На западе возвышались горы, чьи пики воспринимались как зубцы огромной короны; на востоке сверкал океан, залитый светом альфы, что приближалась к зениту. По небу скользили редкие облачка, словно отороченные голубой каймой. Слышалось пение жаворонка. Ветерок, приятно холодивший лицо, принес аромат дикого тимьяна.
Когда-то Эйко буквально взбегала на холм, а сейчас поднималась медленно, едва переставляя ноги; она тяжело опиралась на палку и часто останавливалась перевести дух – а заодно полюбоваться окрестностями. Нет, жаловаться не на что. В конце концов, с тех пор, как она родилась, Земля успела сотню с лишним раз обернуться вокруг Солнца; Эйко знала, что приближается возрастной предел, до которого только и способна продлить жизнь клеточная медицина. Тем не менее, она почти не утратила прежней ясности мышления; вдобавок, у нее сохранились силы, чтобы в последний раз подняться на холм. Этого было вполне, вполне достаточно.
Взобравшись на вершину холма, она осторожно села прямо на траву в тени кипарисов, иголки которых светились точно множество турмалинов на фоне неба. От теплой на ощупь коры деревьев исходил сладкий запах, перебивавшийся, впрочем, ароматом розмарина, чьи заросли находились неподалеку. Над крошечными цветками оттенка небес вон над тем хребтом с жужжанием кружили пчелы. Если присмотреться, среди скал можно было различить белую полоску – водопад.
Сердце стало биться ровнее. Эйко посмотрела на замшелый серый валун, на котором частенько сидела, наблюдая за игрой света и тени, проникаясь его массивностью и – монолитностью. Сегодня она решила не забираться на камень, просто оперлась на тот спиной, чтобы он поделился с ней частичкой накопленного тепла. На женщину снизошел покой.
А с Неро, подумалось ей вдруг, ничего подобного никогда не происходило. Из вежливости он время от времени соглашался прийти сюда вместе с ней, и вид, который открывался с холма, ему явно нравился, однако он столь же явно не мог дождаться, когда они отправятся домой. Покой. Мир и покой… Эйко ни разу не пыталась переубедить Неро. Что ж, он наконец обрел покой – в водах разлившегося Скамандра; теперь его кости лежат где-то под утесами Трои; вряд ли он пожелал бы иного конца… Как давно это случилось… А годы, прожитые вместе, похожи на сон… И все равно, она отчетливо помнит луг… Какой? Где? Забыла! Ничего страшного. Неро тогда протянул руку, сорвал цветок апельсинного дерева и подарил ей, а в награду потребовал поцелуй. Словно вчера; она все еще слышит его смех…
– Эйко!
Женщина заморгала, потом огляделась по сторонам. В розмарине шелестел ветер. На ветку кипариса уселся иссиня-черный, как ночное море, ворон.
– Эйко, Эйко, – негромко повторил тот же голос.
Женщина выпрямилась, отогнала остатки фантазий.
– Кто меня зовет? – спросила она с запинкой, но без робости. – И где вы?
– Это я, Эйко. Кира.
– Ой!… – Им уже доводилось встречаться подобным образом – правда, не здесь. Должно быть, в кустарнике спрятан динамик – так сказать, голосовые связки системы. – Я не знала, что ты…
Добралась сюда. Ведь все далеко не просто. Чем Кира видит – электронными датчиками или глазами ворона; чем слышит – теми же датчиками или крылышками пчел?
– Я не хотела мешать. Холм принадлежит тебе.
– Не говори ерунды. Я люблю здесь бывать, но…
– Знаешь, мне кажется, что теперь я гораздо лучше отличаю святыни от обыкновенных вещей.
– Все равно, – стояла на своем Эйко, на глаза которой вдруг навернулись слезы, – тебе бы я только обрадовалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63