– Почему?
– Разве не ясно? По-моему, так же очевидно, как прыщ на заднице нудиста. Мое второе «я» быстренько сообразит, что мне удалось удрать, и попытается опередить меня. Если сумеет, значит, «Файербол» – его, то есть вражеский, Священного Синода. В таком случае, будем надеяться, что нам троим позволят умереть. Лично я не желаю жить в их будущем.
– В каком он, по-вашему, положении? – справился с гримасой Ли.
Озноб становился все сильнее. Кира не могла и представить, каков будет ответ шефа, ибо плохо разбиралась в психонетике. Возможно, шеф тоже ничего в ней не понимает. Однако псевдо-Гатри…
Ошибка. Он не «псевдо», он – Гатри. Может статься, тот самый, который оставался на Земле и управлял компанией; а она беседует с тем, кто летал к альфе Центавра. Какая разница? Ведь после возвращения второго они обменялись воспоминаниями. Лишь впоследствии их дороги разошлись.
Почему-то Кире захотелось, чтобы Гатри, которого она держала в руках, оказался тем, кто летал к звездам. Тому, чья нога ступала на поверхность Деметры, не пристало томиться в тюрьме.
6
БАЗА ДАННЫХ
К вечеру хлеставший весь день ливень прекратился; ветер, правда, утих не сразу, разогнал на прощанье тучи. Видеть над головой ясное небо, на котором, вдобавок, сошлись почти вплотную два солнца, было весьма непривычно. Гатри покинул лагерь, притаившийся под скалистым гребнем, что защищал его от непогоды, и отправился на побережье – полюбоваться закатом.
По дороге ему встретился биолог экспедиции. Пятнадцати сантиметров длиной, робот сильно смахивал на некое гигантское насекомое и выглядел гораздо более живым, нежели зеленовато-бурый мох, который он ощупывал своими манипуляторами. Заметив Гатри, робот на мгновение остановился. Гатри понял, что главному компьютеру ушло очередное сообщение, переданное через усилитель, болтавшийся на воздушном шаре в воздухе над лагерем. Сам Гатри ничего не слышал, его приемник был не слишком мощным. Какая разница? Компьютер за долю секунды опознал Энсона Гатри и отправил роботу команду «Игнорировать». Биолог вернулся к прерванному занятию.
Поблизости наверняка трудились другие роботы, в той или иной степени похожие на своего товарища, но на глаза они не показывались. Местность от холмов на западе до моря на востоке казалась совершенно пустынной: сплошные валуны, нагромождения камней, золотисто-коричневые дюны, голубые, со стальным отливом россыпи кварца. Изредка попадались озерца или просто лужи; ветер, насвистывая, гнал по ним рябь, дробил солнечные блики. Море пахло соленой пеной, озоном и чем-то таким, что лишь отдаленно напоминало обычные запахи водорослей и рыбы. Гатри выбрался из кабины робокара и покатил дальше на собственных гусеницах, которые на ходу проминали почву, выдавливая из нее влагу. Теперь к рокоту прибоя и шелесту ветра примешивались хруст, скрежет и гул двигателя. Второе тело обладало ногами, однако было куда сложнее в обращении и уязвимее, а это словно роднило Гатри с миром вокруг, словно превращало вновь в человека. Неожиданно зашевелились дремавшие много лет воспоминания.
На море начался отлив. Узкая полоска песка – на Земле она была бы шире – насквозь пропиталась морской водой, что протягивала к ней пенные пальцы. «Шшш», – шептали волны.
Щупальца с линзами на концах, торчавшие из металлического корпуса, опустились к песку. Побережье усеивали водоросли, раковины, тела мертвых представителей здешней фауны, вроде червей и медуз. Такие находки обнаруживались при отливе каждый день, а уж после шторма их, естественно, было полным-полно. Гатри почему-то вспомнилась Земля – той поры, когда загрязнение не достигло еще катастрофических размеров. Странно, что здешняя жизнь стремительно развивалась в воде и едва существовала на суше. Впрочем, странно ли? Вполне вероятно, что на суше жизнь возникает в результате сильных приливов, а на Деметре их вызывать некому – луны-то у нее нет.
Вдалеке что-то блеснуло. Гатри с любопытством посмотрел в ту сторону. На горизонте по-прежнему клубились облака, багровевшие в закатных лучах, над пенными гребнями волн не кружили ни чайки, ни кайры. Гатри отрегулировал увеличение и разглядел на поверхности воды, метрах в ста от берега, торпедообразный предмет – матку робокаров, изучавших океанскую среду планеты и ее экологию. Интересно, подумалось ему, откуда она взялась: то ли приплыла с севера, где располагалась база экспедиции, то ли изготовлена совсем недавно. Мастерские работали на полную мощность, флайеры доставляли исследователей практически в любую точку планеты… Можно запросить базу данных.
Потом. Он пришел сюда, чтобы посмотреть, как заходит альфа Центавра. Гатри повернулся «лицом» на запад.
За дюнами виднелись холмы, на склонах которых чернели оставленные эрозией шрамы На золотисто-голубом небе клубились розовые облака Из-за вечерней дымки ослепительно яркая альфа выглядела всего лишь огненно-алой. Ее диск казался неизмеримо громадным, хотя на деле был даже немного меньше диска Солнца, каким тот видится с Земли. В нескольких градусах за альфой следовала бета, мерцающая искорка, которая оторачивала облака янтарной каймой.
Период вращения Деметры вокруг собственной оси составлял всего-навсего пятнадцать часов. Альфа исчезла из виду, небо сразу потемнело, и на нем засверкала желтая бета, яркая, будто тысяча полных земных лун. Поверхность планеты окутали сумерки, из которых выступали лишь горные вершины. Мало-помалу сияние беты померкло, она потускнела, приобрела красноватый отлив – и исчезла следом за альфой. Последние отблески заката постепенно сошли на нет, и на небосводе, вдогонку тем, что уже искрились на востоке, одна за другой стали появляться звезды.
Неожиданно среди звезд возникла светящаяся точка, которая двигалась в противоход светилам по низкой орбите вокруг планеты. «Джулиана Гатри», звездолет, который доставил их сюда и заберет домой. Нет, не совсем так. Корабль чересчур мал, чтобы его можно было разглядеть, весит с грузом от силы несколько тонн. Сейчас виден лишь блок реактора, топливо для которого добывают на кометах и астероидах послушные роботы, тратя на то не один год. Перепрыгнув пространство и время, нахлынули воспоминания.
Кабинет в Порт-Бауэне. Сквозь прозрачный потолок виднеется звездное небо, на котором сверкает бело-голубая Земля в третьей четверти. Пьер Олар, подавшись вперед, пристально смотрит на сидящего за столом Гатри.
– Qu'est-ce que vous elites?* [Qu'est-ce que vous elites? ( фр. ) – Что вы такое говорите?] Вы что, с ума сошли? – На его открытом лице ясно читается искренняя озабоченность.
– Знаешь, Пьер, со стороны твой вопрос может показаться бестактным.
– Я… Прошу прощения, сэр.
– Не дергайся, я пошутил.
– То есть? Вы о своем проекте?
– Ни в коем случае. Я не стал бы вызывать к себе своего лучшего инженера только для того, чтобы увидеть, как он выпучит глаза. Дело в том, что голограмма не способна передать те нюансы человеческого поведения, которые замечаешь при общении лицом к лицу.
– Но это же fou* [Fou ( фр. ) – сумасшествие.]! Бред! Ерунда на постном масле! Я не понимаю, зачем вам понадобилась вторая экспедиция. Роботы, которые там…
– Они не справляются. Нам нужны новые, лучше и в большем количестве. Черт побери, Пьер, неужели до тебя не доходит, что Деметра – единственная планета, кроме Земли, где зародилась жизнь?
– Вы ошибаетесь. Планеты с кислородной атмосферой были обнаружены в трех звездных…
– Знаю, знаю, но до них чертовски далеко, а Деметра вполне достижима.
– На ней существуют лишь примитивные формы жизни.
– И на том спасибо. Разумеется, было бы здорово, если бы так называемые сигналы оказались бы и впрямь сигналами, а не шуточками природы. Однако, судя по всему, нам придется изучать вселенную самостоятельно. Поэтому – полный вперед.
– Э… Bien* [Bien ( фр. ) – хорошо, ладно.], если вам мало и некуда девать деньги, мы отправим другой звездолет, предварительно улучшив его конструкцию, загрузим на борт роботов и приборы. Но, – Олар с размаху стукнул кулаком по столу, – вы твердите о корабле, который сможет вернуться. Mon Dieu* [Mon Dieu ( фр. ) – Боже мой.], почему? Чем вас не устраивают линии связи?
– Тем, что на них нельзя полагаться. Роботы пашут с утра до вечера, но не создано еще системы искусственного интеллекта, наделенной чем-либо, хоть отдаленно смахивающим на человеческое воображение. И подтверждением тому – ситуация, в которой очутились наши машины на Деметре. Планета преподносит им сюрпризы, с которыми они не всегда справляются. Как знать, что именно они пропустили, что не заметили? Нет, там необходимо присутствие человека, безусловно, умного, который, вдобавок, со временем возвратился бы на Землю.
– Sacree putain!* [Sacree putain ( фр. ) – здесь: «чушь, бред сивой кобылы».] – проговорил Олар после паузы, наконец овладев собой.
– Эй, пойми меня правильно, я вовсе не собираюсь заставлять тебя разрабатывать необходимую для подобного путешествия систему жизнеобеспечения. Не годится настолько увеличивать вес корабля. На Деметру полечу я, точнее, мой двойник, которого мы изготовим, когда придет срок.
– Я… Мне нечего сказать… разве что… я думал, что знаю вас, но ошибался… Даже не предполагал…
– Пьер, моя идея вовсе не такая бредовая, какой кажется на первый взгляд, честное слово. Я обдумывал ее на протяжении многих лет, проводил вычисления и в конце концов установил, что ее можно осуществить, причем за половину запланированной суммы. Послушай, причина, по которой звездолет должен будет вернуться – роботов, разумеется, можно и оставить, – состоит в следующем: иначе я просто-напросто не сумею передать все свои ощущения. Помехи, недостаточная ширина канала связи, квантовый эффект – физические ограничения известны тебе куда лучше моего. А потом, как изложить в словах или схемах оттенки, нюансы, чувства? Нет, я должен вернуться и перезагрузить все в себя; в противном случае зачем мне вообще лететь?
– И правда, зачем? – поинтересовался Олар, дернув крючковатым носом, развел руки в стороны и уставился в потолок.
– Не лезь в бутылку, amigo. Сам потом будешь меня благодарить, ведь я подкинул тебе шикарную техническую задачку. Если с моей интуицией все в порядке, следующие несколько лет ты пробарахтаешься в этой задачке, как свинья в иле Миссисипи. Кстати, раз уж мы заговорили о жидкостях, налей себе выпить. Где виски, наверняка знаешь.
Звезд становилось все больше, наконец, они усеяли весь небосвод, насколько хватало зрения; их затягивала легкая дымка наподобие той, какие витают на Земле над заповедниками. Гатри отрегулировал свои линзы на максимальное увеличение, надеясь разглядеть что-нибудь, заслуживающее внимания роботов-изыскателей. Впрочем, те в работе прекрасно обходились без его помощи. Однако в настоящий момент ему просто нечем было себя занять. Ну разумеется, он совершил ряд открытий, разработал процедуры, не описанные ни в какой программе, но этого мало. Гатри хотелось участвовать буквально во всем, и не ради того, чтобы оправдаться впоследствии перед Оларом и прочими; хотелось, и все.
Интересно, доживет ли Олар до его возвращения?
Ветер почти стих, море лениво накатывалось на берег, гребни черных волн серебрились в свете звезд. От воды веяло прохладой. Гатри остановился, вытянул манипулятор, подобрал некий сверкающий предмет и поднес его к линзам. Осколок ракушки, переливчатый, словно перламутр; до сих пор ничего подобного на Деметре не находили. Возможно, сведений о ракушках нет и в базе данных. Возможно, это новое направление исследований, которым не стоит пренебрегать.
А может, стоит? Нельзя же хвататься за все на свете. В конце концов, кем доказано, что жизнь на Деметре развивалась как на Земле – в кембрийский, силурийский или черт его знает какой период? Бесцельная эволюция, столь же чужеродная, как и сама планета; однако изучать ее результаты куда любопытные, чем, скажем, шляться по космосу.
Гатри подержал раковину в манипуляторе, затем положил ее в отделение для образцов. Как-то раз они с Джулианой отыскали нечто похожее на калифорнийском пляже. «Морское ушко! – воскликнула Джулиана. – Их почти не осталось». Голова к голове, они склонились над чудом природы. На пляже, кроме них, никого не было – страна, в которую они приехали, переживала экономический кризис. Солнце, песок и морская вода принадлежали им одним. Волосы Джулианы коснулись его щеки. Он обнял жену за талию.
Какая у нее теплая и гладкая кожа! Джулиана искоса поглядела на мужа, усмехнулась, прильнула к нему… Да, для модуля с нейристорной сетью воспоминание было необыкновенно ярким.
Гатри посмотрел на небо, в котором сверкала неподвижная точка. Фаэтон, бродячая планета, которая скоро пересечет орбиту Деметры. Правда, «скоро» – понятие растяжимое. О будущем думать не хотелось. Взгляд Гатри задержался на знакомых очертаниях созвездий и серебристого Млечного пути. Двадцать лет в космосе приучили его не придавать значения расстояниям между светилами на задворках вселенной. Естественно, созвездия с Деметры виделись несколько иначе, нежели с Земли. В этот час и на этой широте Полярная стояла практически в зените. Вон тускло-красная проксима Центавра, за ней Кассиопея, а дальше, в окружении пяти менее ярких точек, Солнце.
– Слышишь, милая, – воззвал он через световые годы к праху Джулианы, – мы добились своего!
7
– Не будем кукситься, – заявил Гатри. – Лучше поговорим о наших делах.
– Я надеюсь, мне удастся сесть на самолет и улететь за границу, – с готовностью подхватила Кира и не смогла удержаться, чтобы не прибавить (подумав, что шеф вряд ли обидится): – А вас прихвачу как ручную кладь. Впрочем, Сепо наверняка перенастроила установки досмотра во всех аэропортах. Нас засекут, едва я войду в здание.
– Жаль, что Тахир не может переправить свой медицинский гроб в Каир или куда-нибудь еще, – заметил Ли.
– Это можно было бы устроить, имей мы запас времени, – бросил Гатри.
– Каким образом? – удивился Ли.
– Очень просто. Поработать с компьютерными файлами, внести в них упоминания о разрешении на вывоз и багаже, и – в путь-дорожку. Но чтобы установить контакт с теми, кто способен на такое, чтобы убедить их, все как следует продумать, и так далее, необходимо несколько дней, которых у нас нет.
– Почему? – не поняла Кира.
– Святая невинность, – хмыкнул Гатри. – Что ж, да будет тебе известно: подполье, то есть движение сопротивления, существует на самом деле. Возможно, ты о том благополучно догадалась сама. Его составляют люди, которые не просто мечтают о свержении режима авантистов и возвращении свободы, а рискуют ради того своими жизнями. Их не то чтобы много, официально все они являются добропорядочными гражданами, а тайком собирают по крохам оружие. Да, они прекрасно понимают, что собственными силами им революции не совершить, но готовятся на случай, если она все же произойдет. У них в организации жесткая дисциплина, время от времени они устраивают что-нибудь этакое. Как многие движения прошлого, подполье состоит из ячеек, по несколько человек в каждой. Никто из членов конкретной ячейки не в состоянии точно назвать члена другой. Поэтому, если Сепо кого-то поймает и даже промоет мозги, он не сможет выдать товарищей. Однако связь между ячейками по той же причине затруднена.
– Все равно… – По спине Киры побежали мурашки. – Ведь хаотики входят в правительство, верно? По крайней мере, занимают два-три важных поста.
– Хм… Подробностей я не знаю и не должен знать.
– Сэр, – голос Ли, когда интуитивист посмотрел прямо в линзы, слегка дрожал, – а откуда вам известно то, о чем вы рассказываете?
– Разве не ясно? – пробурчал Гатри.
«И в самом деле», – подумала Кира. Теперь, после всего, что увидела и услышала, она понимала, что компания и впрямь поддерживала контакт с подпольем. К примеру, те партнеры, которые помогали переправлять через границу политических беженцев, наверняка узнавали кое-что полезное, а затем эти сведения попадали к Гатри. Он вряд ли связан с подпольщиками напрямую, поскольку это одинаково опасно как для них, так и для «Файербола». Кроме того, несмотря на все утверждения авантистов, компания никогда не стремилась скинуть правительство. Даже сейчас, в нынешних обстоятельствах, шеф, по-видимому, не отказался бы восстановить status quo. Тем не менее, связь между «Файерболом» и подпольем существовала, и порой одна сторона оказывала другой какую-либо услугу.
– А среди нас хаотики есть? – выпалила девушка.
– Да, но на их счет можно не беспокоиться, – отозвался Гатри. – В основном те люди, которым мы доверяем и поручаем ответственные задания, чисты перед законом. Вдобавок, хаотики редко бывают хорошими работниками. – Он заговорил более суровым тоном: – Очевидно, что авантисты внедрили в компанию своих агентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Разве не ясно? По-моему, так же очевидно, как прыщ на заднице нудиста. Мое второе «я» быстренько сообразит, что мне удалось удрать, и попытается опередить меня. Если сумеет, значит, «Файербол» – его, то есть вражеский, Священного Синода. В таком случае, будем надеяться, что нам троим позволят умереть. Лично я не желаю жить в их будущем.
– В каком он, по-вашему, положении? – справился с гримасой Ли.
Озноб становился все сильнее. Кира не могла и представить, каков будет ответ шефа, ибо плохо разбиралась в психонетике. Возможно, шеф тоже ничего в ней не понимает. Однако псевдо-Гатри…
Ошибка. Он не «псевдо», он – Гатри. Может статься, тот самый, который оставался на Земле и управлял компанией; а она беседует с тем, кто летал к альфе Центавра. Какая разница? Ведь после возвращения второго они обменялись воспоминаниями. Лишь впоследствии их дороги разошлись.
Почему-то Кире захотелось, чтобы Гатри, которого она держала в руках, оказался тем, кто летал к звездам. Тому, чья нога ступала на поверхность Деметры, не пристало томиться в тюрьме.
6
БАЗА ДАННЫХ
К вечеру хлеставший весь день ливень прекратился; ветер, правда, утих не сразу, разогнал на прощанье тучи. Видеть над головой ясное небо, на котором, вдобавок, сошлись почти вплотную два солнца, было весьма непривычно. Гатри покинул лагерь, притаившийся под скалистым гребнем, что защищал его от непогоды, и отправился на побережье – полюбоваться закатом.
По дороге ему встретился биолог экспедиции. Пятнадцати сантиметров длиной, робот сильно смахивал на некое гигантское насекомое и выглядел гораздо более живым, нежели зеленовато-бурый мох, который он ощупывал своими манипуляторами. Заметив Гатри, робот на мгновение остановился. Гатри понял, что главному компьютеру ушло очередное сообщение, переданное через усилитель, болтавшийся на воздушном шаре в воздухе над лагерем. Сам Гатри ничего не слышал, его приемник был не слишком мощным. Какая разница? Компьютер за долю секунды опознал Энсона Гатри и отправил роботу команду «Игнорировать». Биолог вернулся к прерванному занятию.
Поблизости наверняка трудились другие роботы, в той или иной степени похожие на своего товарища, но на глаза они не показывались. Местность от холмов на западе до моря на востоке казалась совершенно пустынной: сплошные валуны, нагромождения камней, золотисто-коричневые дюны, голубые, со стальным отливом россыпи кварца. Изредка попадались озерца или просто лужи; ветер, насвистывая, гнал по ним рябь, дробил солнечные блики. Море пахло соленой пеной, озоном и чем-то таким, что лишь отдаленно напоминало обычные запахи водорослей и рыбы. Гатри выбрался из кабины робокара и покатил дальше на собственных гусеницах, которые на ходу проминали почву, выдавливая из нее влагу. Теперь к рокоту прибоя и шелесту ветра примешивались хруст, скрежет и гул двигателя. Второе тело обладало ногами, однако было куда сложнее в обращении и уязвимее, а это словно роднило Гатри с миром вокруг, словно превращало вновь в человека. Неожиданно зашевелились дремавшие много лет воспоминания.
На море начался отлив. Узкая полоска песка – на Земле она была бы шире – насквозь пропиталась морской водой, что протягивала к ней пенные пальцы. «Шшш», – шептали волны.
Щупальца с линзами на концах, торчавшие из металлического корпуса, опустились к песку. Побережье усеивали водоросли, раковины, тела мертвых представителей здешней фауны, вроде червей и медуз. Такие находки обнаруживались при отливе каждый день, а уж после шторма их, естественно, было полным-полно. Гатри почему-то вспомнилась Земля – той поры, когда загрязнение не достигло еще катастрофических размеров. Странно, что здешняя жизнь стремительно развивалась в воде и едва существовала на суше. Впрочем, странно ли? Вполне вероятно, что на суше жизнь возникает в результате сильных приливов, а на Деметре их вызывать некому – луны-то у нее нет.
Вдалеке что-то блеснуло. Гатри с любопытством посмотрел в ту сторону. На горизонте по-прежнему клубились облака, багровевшие в закатных лучах, над пенными гребнями волн не кружили ни чайки, ни кайры. Гатри отрегулировал увеличение и разглядел на поверхности воды, метрах в ста от берега, торпедообразный предмет – матку робокаров, изучавших океанскую среду планеты и ее экологию. Интересно, подумалось ему, откуда она взялась: то ли приплыла с севера, где располагалась база экспедиции, то ли изготовлена совсем недавно. Мастерские работали на полную мощность, флайеры доставляли исследователей практически в любую точку планеты… Можно запросить базу данных.
Потом. Он пришел сюда, чтобы посмотреть, как заходит альфа Центавра. Гатри повернулся «лицом» на запад.
За дюнами виднелись холмы, на склонах которых чернели оставленные эрозией шрамы На золотисто-голубом небе клубились розовые облака Из-за вечерней дымки ослепительно яркая альфа выглядела всего лишь огненно-алой. Ее диск казался неизмеримо громадным, хотя на деле был даже немного меньше диска Солнца, каким тот видится с Земли. В нескольких градусах за альфой следовала бета, мерцающая искорка, которая оторачивала облака янтарной каймой.
Период вращения Деметры вокруг собственной оси составлял всего-навсего пятнадцать часов. Альфа исчезла из виду, небо сразу потемнело, и на нем засверкала желтая бета, яркая, будто тысяча полных земных лун. Поверхность планеты окутали сумерки, из которых выступали лишь горные вершины. Мало-помалу сияние беты померкло, она потускнела, приобрела красноватый отлив – и исчезла следом за альфой. Последние отблески заката постепенно сошли на нет, и на небосводе, вдогонку тем, что уже искрились на востоке, одна за другой стали появляться звезды.
Неожиданно среди звезд возникла светящаяся точка, которая двигалась в противоход светилам по низкой орбите вокруг планеты. «Джулиана Гатри», звездолет, который доставил их сюда и заберет домой. Нет, не совсем так. Корабль чересчур мал, чтобы его можно было разглядеть, весит с грузом от силы несколько тонн. Сейчас виден лишь блок реактора, топливо для которого добывают на кометах и астероидах послушные роботы, тратя на то не один год. Перепрыгнув пространство и время, нахлынули воспоминания.
Кабинет в Порт-Бауэне. Сквозь прозрачный потолок виднеется звездное небо, на котором сверкает бело-голубая Земля в третьей четверти. Пьер Олар, подавшись вперед, пристально смотрит на сидящего за столом Гатри.
– Qu'est-ce que vous elites?* [Qu'est-ce que vous elites? ( фр. ) – Что вы такое говорите?] Вы что, с ума сошли? – На его открытом лице ясно читается искренняя озабоченность.
– Знаешь, Пьер, со стороны твой вопрос может показаться бестактным.
– Я… Прошу прощения, сэр.
– Не дергайся, я пошутил.
– То есть? Вы о своем проекте?
– Ни в коем случае. Я не стал бы вызывать к себе своего лучшего инженера только для того, чтобы увидеть, как он выпучит глаза. Дело в том, что голограмма не способна передать те нюансы человеческого поведения, которые замечаешь при общении лицом к лицу.
– Но это же fou* [Fou ( фр. ) – сумасшествие.]! Бред! Ерунда на постном масле! Я не понимаю, зачем вам понадобилась вторая экспедиция. Роботы, которые там…
– Они не справляются. Нам нужны новые, лучше и в большем количестве. Черт побери, Пьер, неужели до тебя не доходит, что Деметра – единственная планета, кроме Земли, где зародилась жизнь?
– Вы ошибаетесь. Планеты с кислородной атмосферой были обнаружены в трех звездных…
– Знаю, знаю, но до них чертовски далеко, а Деметра вполне достижима.
– На ней существуют лишь примитивные формы жизни.
– И на том спасибо. Разумеется, было бы здорово, если бы так называемые сигналы оказались бы и впрямь сигналами, а не шуточками природы. Однако, судя по всему, нам придется изучать вселенную самостоятельно. Поэтому – полный вперед.
– Э… Bien* [Bien ( фр. ) – хорошо, ладно.], если вам мало и некуда девать деньги, мы отправим другой звездолет, предварительно улучшив его конструкцию, загрузим на борт роботов и приборы. Но, – Олар с размаху стукнул кулаком по столу, – вы твердите о корабле, который сможет вернуться. Mon Dieu* [Mon Dieu ( фр. ) – Боже мой.], почему? Чем вас не устраивают линии связи?
– Тем, что на них нельзя полагаться. Роботы пашут с утра до вечера, но не создано еще системы искусственного интеллекта, наделенной чем-либо, хоть отдаленно смахивающим на человеческое воображение. И подтверждением тому – ситуация, в которой очутились наши машины на Деметре. Планета преподносит им сюрпризы, с которыми они не всегда справляются. Как знать, что именно они пропустили, что не заметили? Нет, там необходимо присутствие человека, безусловно, умного, который, вдобавок, со временем возвратился бы на Землю.
– Sacree putain!* [Sacree putain ( фр. ) – здесь: «чушь, бред сивой кобылы».] – проговорил Олар после паузы, наконец овладев собой.
– Эй, пойми меня правильно, я вовсе не собираюсь заставлять тебя разрабатывать необходимую для подобного путешествия систему жизнеобеспечения. Не годится настолько увеличивать вес корабля. На Деметру полечу я, точнее, мой двойник, которого мы изготовим, когда придет срок.
– Я… Мне нечего сказать… разве что… я думал, что знаю вас, но ошибался… Даже не предполагал…
– Пьер, моя идея вовсе не такая бредовая, какой кажется на первый взгляд, честное слово. Я обдумывал ее на протяжении многих лет, проводил вычисления и в конце концов установил, что ее можно осуществить, причем за половину запланированной суммы. Послушай, причина, по которой звездолет должен будет вернуться – роботов, разумеется, можно и оставить, – состоит в следующем: иначе я просто-напросто не сумею передать все свои ощущения. Помехи, недостаточная ширина канала связи, квантовый эффект – физические ограничения известны тебе куда лучше моего. А потом, как изложить в словах или схемах оттенки, нюансы, чувства? Нет, я должен вернуться и перезагрузить все в себя; в противном случае зачем мне вообще лететь?
– И правда, зачем? – поинтересовался Олар, дернув крючковатым носом, развел руки в стороны и уставился в потолок.
– Не лезь в бутылку, amigo. Сам потом будешь меня благодарить, ведь я подкинул тебе шикарную техническую задачку. Если с моей интуицией все в порядке, следующие несколько лет ты пробарахтаешься в этой задачке, как свинья в иле Миссисипи. Кстати, раз уж мы заговорили о жидкостях, налей себе выпить. Где виски, наверняка знаешь.
Звезд становилось все больше, наконец, они усеяли весь небосвод, насколько хватало зрения; их затягивала легкая дымка наподобие той, какие витают на Земле над заповедниками. Гатри отрегулировал свои линзы на максимальное увеличение, надеясь разглядеть что-нибудь, заслуживающее внимания роботов-изыскателей. Впрочем, те в работе прекрасно обходились без его помощи. Однако в настоящий момент ему просто нечем было себя занять. Ну разумеется, он совершил ряд открытий, разработал процедуры, не описанные ни в какой программе, но этого мало. Гатри хотелось участвовать буквально во всем, и не ради того, чтобы оправдаться впоследствии перед Оларом и прочими; хотелось, и все.
Интересно, доживет ли Олар до его возвращения?
Ветер почти стих, море лениво накатывалось на берег, гребни черных волн серебрились в свете звезд. От воды веяло прохладой. Гатри остановился, вытянул манипулятор, подобрал некий сверкающий предмет и поднес его к линзам. Осколок ракушки, переливчатый, словно перламутр; до сих пор ничего подобного на Деметре не находили. Возможно, сведений о ракушках нет и в базе данных. Возможно, это новое направление исследований, которым не стоит пренебрегать.
А может, стоит? Нельзя же хвататься за все на свете. В конце концов, кем доказано, что жизнь на Деметре развивалась как на Земле – в кембрийский, силурийский или черт его знает какой период? Бесцельная эволюция, столь же чужеродная, как и сама планета; однако изучать ее результаты куда любопытные, чем, скажем, шляться по космосу.
Гатри подержал раковину в манипуляторе, затем положил ее в отделение для образцов. Как-то раз они с Джулианой отыскали нечто похожее на калифорнийском пляже. «Морское ушко! – воскликнула Джулиана. – Их почти не осталось». Голова к голове, они склонились над чудом природы. На пляже, кроме них, никого не было – страна, в которую они приехали, переживала экономический кризис. Солнце, песок и морская вода принадлежали им одним. Волосы Джулианы коснулись его щеки. Он обнял жену за талию.
Какая у нее теплая и гладкая кожа! Джулиана искоса поглядела на мужа, усмехнулась, прильнула к нему… Да, для модуля с нейристорной сетью воспоминание было необыкновенно ярким.
Гатри посмотрел на небо, в котором сверкала неподвижная точка. Фаэтон, бродячая планета, которая скоро пересечет орбиту Деметры. Правда, «скоро» – понятие растяжимое. О будущем думать не хотелось. Взгляд Гатри задержался на знакомых очертаниях созвездий и серебристого Млечного пути. Двадцать лет в космосе приучили его не придавать значения расстояниям между светилами на задворках вселенной. Естественно, созвездия с Деметры виделись несколько иначе, нежели с Земли. В этот час и на этой широте Полярная стояла практически в зените. Вон тускло-красная проксима Центавра, за ней Кассиопея, а дальше, в окружении пяти менее ярких точек, Солнце.
– Слышишь, милая, – воззвал он через световые годы к праху Джулианы, – мы добились своего!
7
– Не будем кукситься, – заявил Гатри. – Лучше поговорим о наших делах.
– Я надеюсь, мне удастся сесть на самолет и улететь за границу, – с готовностью подхватила Кира и не смогла удержаться, чтобы не прибавить (подумав, что шеф вряд ли обидится): – А вас прихвачу как ручную кладь. Впрочем, Сепо наверняка перенастроила установки досмотра во всех аэропортах. Нас засекут, едва я войду в здание.
– Жаль, что Тахир не может переправить свой медицинский гроб в Каир или куда-нибудь еще, – заметил Ли.
– Это можно было бы устроить, имей мы запас времени, – бросил Гатри.
– Каким образом? – удивился Ли.
– Очень просто. Поработать с компьютерными файлами, внести в них упоминания о разрешении на вывоз и багаже, и – в путь-дорожку. Но чтобы установить контакт с теми, кто способен на такое, чтобы убедить их, все как следует продумать, и так далее, необходимо несколько дней, которых у нас нет.
– Почему? – не поняла Кира.
– Святая невинность, – хмыкнул Гатри. – Что ж, да будет тебе известно: подполье, то есть движение сопротивления, существует на самом деле. Возможно, ты о том благополучно догадалась сама. Его составляют люди, которые не просто мечтают о свержении режима авантистов и возвращении свободы, а рискуют ради того своими жизнями. Их не то чтобы много, официально все они являются добропорядочными гражданами, а тайком собирают по крохам оружие. Да, они прекрасно понимают, что собственными силами им революции не совершить, но готовятся на случай, если она все же произойдет. У них в организации жесткая дисциплина, время от времени они устраивают что-нибудь этакое. Как многие движения прошлого, подполье состоит из ячеек, по несколько человек в каждой. Никто из членов конкретной ячейки не в состоянии точно назвать члена другой. Поэтому, если Сепо кого-то поймает и даже промоет мозги, он не сможет выдать товарищей. Однако связь между ячейками по той же причине затруднена.
– Все равно… – По спине Киры побежали мурашки. – Ведь хаотики входят в правительство, верно? По крайней мере, занимают два-три важных поста.
– Хм… Подробностей я не знаю и не должен знать.
– Сэр, – голос Ли, когда интуитивист посмотрел прямо в линзы, слегка дрожал, – а откуда вам известно то, о чем вы рассказываете?
– Разве не ясно? – пробурчал Гатри.
«И в самом деле», – подумала Кира. Теперь, после всего, что увидела и услышала, она понимала, что компания и впрямь поддерживала контакт с подпольем. К примеру, те партнеры, которые помогали переправлять через границу политических беженцев, наверняка узнавали кое-что полезное, а затем эти сведения попадали к Гатри. Он вряд ли связан с подпольщиками напрямую, поскольку это одинаково опасно как для них, так и для «Файербола». Кроме того, несмотря на все утверждения авантистов, компания никогда не стремилась скинуть правительство. Даже сейчас, в нынешних обстоятельствах, шеф, по-видимому, не отказался бы восстановить status quo. Тем не менее, связь между «Файерболом» и подпольем существовала, и порой одна сторона оказывала другой какую-либо услугу.
– А среди нас хаотики есть? – выпалила девушка.
– Да, но на их счет можно не беспокоиться, – отозвался Гатри. – В основном те люди, которым мы доверяем и поручаем ответственные задания, чисты перед законом. Вдобавок, хаотики редко бывают хорошими работниками. – Он заговорил более суровым тоном: – Очевидно, что авантисты внедрили в компанию своих агентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63