Люди из свиты Рина стояли на страже у дверей покоев принцессы, ухмыляясь и перебрасываясь чрезвычайно обидными для владык Кантрер Гвэлод шуточками. И только строжайший запрет короля Гвиддно Гаранхира не давал вспыхнуть открытой ссоре и испортить праздник. Что же до принца Эльфина, то он бродил подальше от глаз людских по двору и крепостному валу, словно тень прежнего беззаботного юноши. Он не ел и не спал. Ни с кем не говорил, и один только раз за все это время я наткнулся на него. Я играл возле кузницы, когда он прошел мимо меня, бесконечно расхаживая туда-сюда. Мы случайно встретились взглядами, и я навсегда запомнил ту боль и укор, с которыми он тогда на меня посмотрел.
Король Гвиддно тоже был хмур и обеспокоен. Он отправил гонца в Каэр Лливелидд и до его возвращения поселился в охотничьем домике. Но каким бы ни был ответ, он принес королю некоторое удовлетворение. Он вернулся в зал, и снова сел на свое место, и стал вместе со всеми пить желтый пьянящий мед.
Так обстояли дела в последний день празднования Калан Гаэф. Все собрались, как обычно, и среди людей Гвинедда много было веселья. Но люди Кантрер Гвэлод были унижены, посрамлены и обесчещены, и вожди сидели мрачные, не разговаривая с соседями и не опуская спицы своей в котел. И тут вдруг вошел домоправитель короля Гвиддно и объявил о появлении принца Рина маб Мэлгона.
Люди Гвинедда радостно приветствовали его. Он был великолепно разодет. Волосы его блестели, лицо пылало румянцем. Он с величайшим самодовольством вошел в зал и низко поклонился королю и епископу, затем сел на свое место напротив короля. С тревогой глянув на принца Эльфина, я увидел, как тот смертельно побледнел, и решил сделать все, что в моих силах, чтобы поправить дело как можно скорее, прежде чем в королевском зале свершится страшное злодейство.
— Какие новости, господин мой? — воскликнул глава свиты Рина, подмигивая и пихая локтем своего соседа. Люди Гвинедда разразились громким долгим смехом, когда их принц встал, поднял окованный серебром турий рог и с улыбкой обвел взглядом собравшихся.
— Новости? — воскликнул он в ответ, в хвастливой гордости высоко подняв голову. — Новости, друзья мои, таковы, что супругу принца Эльфина этой зимой Мантия Тегау Эурврона вряд ли согреет!
Затем, осмотревшись с ликующей усмешкой, он вытащил из-за пазухи туники маленький сверточек и показал его всем. Во мне боролись великое удивление и любопытство — такого я не ожидал.
— Принц Эльфин, у меня есть для тебя подарочек! — звонко воскликнул Рин, и голос его эхом подхватили черные бесенята, что в это время года таятся по закоулкам в королевском зале. Эльфин не поднимал взгляда, а остальные замолкли б ожидании. Даже старый епископ всхрапнул и очнулся от дремы.
— Принц Эльфин, — повторил Рин, — думаю, ты понимаешь, что мужчине глупо верить в честность своей жены, когда она не на глазах у него. И то, что случилось с тобой, ничуть не хуже, чем с другими. Во всем Придайне нет девушек прекраснее и целомудреннее, чем в Гвинедде, и все же ни одна во владениях моего отца не смогла отказать принцу Рину в том, чтобы приютить его на своей перине. Так чего же тебе стыдиться и опускать голову? Вот что скажу я тебе: никогда под сенью листвы в Гвинедде не проводил я время столь приятно, как в эти три прошедшие ночи. Прекрасен красно-клювый снежногрудый лебедь, что свил себе гнездо в жилище принца Эльфина маб Гвиддно, слаще песен Птиц Рианнон были ночи, что провел я в обществе ее, и сохраню я их в сокровищнице своей памяти.
Громким долгим хохотом разразились люди Рина в ответ на его выходку, и еще бледнее и отчаяннее стало лицо несчастного Эльфина. Поднялись разговоры о вечной неверности женщин, мужи весело или мрачно покачивали головами в знак согласия, воображая в таком положении себя и свою жену.
Ровен могучий северный ветер,
А сердце девы — трава на ветру.
Из Гвинедда юный герой приехал,
Чтобы сидеть за столом на пиру.
Но жалок испивший позор на пиру!
— Верны слова твои, принц, — отозвался со своего сиденья к северу у очага друид, — неверны и лживы сердца женщин. Даже император Артур женился на ветреной Гвенхвивар, которую колдовством и чарами заманили в зеленый лес, где Мелуас испытал радость и наслаждения столь же великие, о которых ты говорил.
Тут и благословенный святой епископ Серван, что до того сидел молча, стал говорить о том, о чем не подобает людям, окрещенным в веру Христову. Как обычно, раздраженный словами Сайтеннина, он, однако, подтвердил перед собравшимися, что беды, виной которым женщины, неисчислимы, словно песок на берегу морском или звезды на тверди небесной.
— Как далеко ни скрылся бы святой человек в пустыне среди зверей диких, полногрудая женщина с нежными руками и ногами все равно преследует его своими дьявольскими соблазнами. Вот помню, как однажды в пустынном моем убежище в земле Придин, когда стоял я, преклонив колена в молитве под сенью яблони…
Но воспоминания доброго старика потонули в криках возбужденных спутников Рина Принц Гвинедда снисходительно улыбнулся ссутулившемуся Эльфину и продолжил свою злую, язвительную речь, каждое слово которой прознало, словно зазубренная стрела.
— Так счастливо провел я время, что, думаю, люди будут говорить о гостеприимстве Врат Гвиддно на Севере, покуда Остров Придайн и Три Близлежащих Острова возвышаются над голубыми глубинами королевства Манавиддана маб Ллира. И не стану я навлекать позора на твою жену, попросив ее надеть перед всеми Мантию Тегау Эурврона. Поскольку не только ее белые ноги и округлые бока откроет она перед всеми, но и прочие прелести, что должны остаться ведомы только нам с тобой, принц Эльфин! Пусть краснеет себе тайком ото всех в своих палатах, хотя от стыда или от удовольствия краснеет она — это я охотно оставлю на усмотрение двора и поэтов Регеда! А здесь у меня есть то, что не позволит ни тебе, ни прочим сомневаться в том, что супруга Эльфина нарушала свои брачные обеты со мною в эти три ночи!
И, раскрыв сверток, Рин показал всем женский мизинец. И на нем, не оставляя ни у кого никаких сомнений, было всем знакомое золотое кольцо принца Эльфина. Это было колдовское кольцо, которое однажды нашел Эльфин, когда отправился на берег собирать дарованную морем пищу И вот! — увидел он мертвое тело, качающееся на волнах. Никогда не видел он тела прекраснее, и на пальце его нашел он это кольцо.
— В знак любви ко мне, — продолжал принц Рин, улыбаясь приятным воспоминаниям, — принцесса позволила мне пред тем, как отошла ко сну, выпив слишком много вина, взять у нее это в знак своей любви. Я закрыл ее рану паутиной, и, пока этот прекрасный палец будет со мной, то, даже будучи при дворе своего отца в Деганнви, буду я обладать и ею.
Я увидел, что Эльфин поверил в то, что для него все кончено навеки. Его честь погибла, теперь и жены у него не было. Принц Рин говорил правду, если он владеет частью женщины, то и вся женщина принадлежит ему. Более того, если отрубленный палец девушки был жертвой богу и освобождением от греха, то Рин маб Мэлгон теперь владел развратной частью существа принцессы. Слишком непереносимо было унижение Эльфина, и я решил, что настало время вмешаться.
— Минуточку, принц! — воскликнул я, вспрыгнув на покрытое овечьей шкурой сиденье посреди собрания. Рин посмотрел на меня сверху вниз и довольно добродушно улыбнулся в торжестве и самодовольной гордыне.
— Умолкни, мальчик! — воскликнул он. — Мы говорим о делах, не касающихся детей в столь нежном возрасте!
Кровь бросилась мне в лицо. Может, окружающим я и казался младенцем, но после сорока лет я чувствовал, что люди могли бы уже и узнавать меня в этом обличье, хотя мое время еще и не совсем пришло.
Спрыгнув со своего возвышения, я подошел к Рину и, к великому его удивлению, протянул руку и выхватил у него палец, размахивая им над головой.
— Прежде чем принц Рин закончит свою поучительную речь, — пропищал я как мог насмешливо, — ему нужно бы посмотреть на этот палец и обратить внимание на три маленькие подробности.
— Ну, и каковы же они, говори! — Рин подмигнул своим развеселившимся спутникам.
— Для тебя они не так уж и важны, принц. — язвительно ответил я, — но они могут быть весьма любопытны шутам и поэтам Гвинедда и Регеда. Но тут есть кое-что в смысле закона, о котором мне, такому малому ребенку, вряд ли положено говорить.
Тишина опустилась на зал. Затем люди стали перешептываться с удивленным любопытством, что еще более подогрело мое тщеславие. Я повернулся к придворному законнику, который сидел на своем привычном месте между принцем Эльфином и столбом, подпирающим крышу.
— Поправь меня, ежели я ошибаюсь, о судья, — отважно пропищал я, — но после такого заявления, которое сделал принц Рин маб Мэлгон здесь, при дворе короля Гвиддно, разве не дозволено высказаться человеку с противной стороны?
Растерянный законник поерзал на сиденье.
— Да, конечно, — ответил он. — Но мы видели кольцо, и принцесса…
— Принцессы нет здесь, чтобы говорить за себя, — оборвал его я. — Дозволено ли будет высказаться в этом случае мне? Разве не имеет права любой человек просить о пересмотре дела и дать клятву в противном, называемую гуртдунг, как записано в Книгах Дивнаола Моэлмуда?
У законника и всех прочих был ошарашенный вид — они не привыкли, чтобы такие младенцы, как я, говорили о хитросплетениях Законов Острова Могущества, связанных с суждениями, прецедентами и обычаями, цепляющимися, словно вьюнок, за древо правосудия, которое посадил король Дивнаол в незапамятные времена.
Законник немного поразмыслил, пока все присутствующие выжидательно смотрели на него.
— Ребенок прав, — заключил он. — Одними устами было высказано обвинение. И потому другие уста имеют право опровергнуть его.
— А разве закон не гласит, о король, что судья должен взять в руку святые мощи и сказать тому, кто выдвигает обвинение: «Да защитит тебя Господь и первосвященник Римский, и твой господин, и не лжесвидетельствуй»?
Законник был поражен моей осведомленностью, как и все прочие. В то же самое время они явно сомневались, уместны ли вообще мои расспросы. Однако законник был вынужден уступить мне.
— Верно, дитя мое, — ответил он. — Ты или кто еще можете прибегнуть к гуртдунгу, поскольку клятва в противном — хороший закон. Теперь, если это действительно должно быть сделано, то тот, кто считает себя ответчиком, должен поклясться в противном, а обвинитель должен приложиться к мощам после своей клятвы. Не желаешь ли, король, чтобы принц Рин маб Мэлгон подчинился этому закону клятвы в противном?
Поначалу король Гвиддно кивнул осторожно, затем посильнее, почуяв одобрение своей знати и воинов.
— У нас есть мощи? — осведомился придворный законник.
— Воистину да, — отозвался епископ Серван, встал и сделал знак священнику, который пошел в церковь, что была за стенами Врат Гвиддно на Севере.
Вскоре священник вернулся, почтительно неся в руках реликварий, укрытый покровом, и, преклонив колена, протянул его святому епископу Проговорив «Suscipe, sancta Trinitas, hanc oblationem» (Прими, о Святая Троица, это приношение), епископ снял покров, показав всем драгоценный сосуд.
Искусно сделанный из хрусталя и серебра, он содержал мизинец святого Нинниау, которого, как и его брата Пайбиау, Господь превратил в быка за грехи. Прежде чем с ним произошло это благочестивое преображение, приближенный к Нинниау монах попросил у святого что-нибудь от себя, чтобы это можно было бы сохранить с остальными мощами апостола Господня.
— Трудно это, — ответил Нинниау.
— И все же должно так сделать, — ответил монах. Святой согласился и отрубил свой мизинец, заявив:
— То, что ты соберешь, будет твоим, как и мощи, что ты собрат прежде.
Потом мощи эти были принесены на двух облаках через горы Баннауг в Кантрер Гвэлод, и с того дня они хранились в дупле древней яблони в священной роще, что лежит за южными вратами Врат Гвиддно на Севере. А когда дровосеки попытались срубить это дерево, каждая щепка, что они откалывали от нее, вставала на место, так что свалить его не удалось. Эти мощи чудесным образом исцеляли, и особым их свойством было то, что, сколько бы человек на пиру ни съел, ему худо не станет и до тошноты он не объестся.
Мощи передали придворному законнику, и он велел принцу Рину приблизиться.
— Клянешься ли ты в том, что сказал правду перед королем Гвиддно и всеми его знатными людьми, о принц? — вопросил он.
— Да, — ответил громко и весело Рин маб Мэлгон.
— Тогда приложись к святым мощам, пока этот мальчик будет клясться в противном!
Принц повиновался, хотя и бросил самодовольный взгляд на вождей своей свиты, которые, как я видел, с трудом сдерживали смех.
Затем законник подозвал, поднял меня и поставил так, чтобы все могли слышать мои слова. И я громко повторил за ним:
— Клянусь святыми мощами, что ручаюсь за то, что я сейчас скажу, и что ты, о принц Рин маб Мэлгон, дал ложную клятву, и своей клятвой в противном я свидетельствую против тебя и ищу правосудия от человека закона!
— И что же ты скажешь, человечек? — весело спросил принц Рин, отняв уста от мощей. — Разве не слышал ты поговорки: «мальчишки проказливы и чумазы»?
Подождав, когда вполне естественно последовавший за этим раболепный грубый гогот утих, я проказливо заметил, что знаю другую поговорку.
— И какую же? Похоже, в этом маленьком теле много великих слов!
— Что же, принц, раз уж ты спросил меня, я тебе скажу. Слышал я, что слишком много смеются только шлюхи.
Вопреки моему ожиданию, я увидел, что моя маленькая выходка больше позабавила людей Гвинедда, чем Кантрер Гвэлод. Гвинеддцы думали, что дело-то оборачивается к их удовольствию.
— Очень остроумно, бельчонок! — рассмеялся Рин. — А теперь да будет нам позволено узнать, на чем основываешь ты свою клятву в противном.
Я огляделся по сторонам, подняв бровь и изобразив ядовитую ухмылочку. У принца Эльфина был вид мрачный и тревожный. У его отца короля Гвиддно настроение тоже было хуже некуда. Сейчас не время, уловил я их мысли, для шуточек и насмешек. Пора перейти к сути дела.
— Это верно. Есть несколько маленьких подробностей, на которые следует обратить внимание судьи, прежде чем рассмотреть твое заявление по поводу принцессы, о принц. Они такие же маленькие, как я сам, но, по моему скромному разумению, не менее достойны внимания.
Оглянувшись, я увидел, что некоторые, подняв взгляд, с ожиданием смотрят на меня. Уже появились при дворе люди, которые отдавали должное остроте моего ума. Показав всем палец, который, как утверждал принц Рин, был отрезал им от прекрасной руки принцессы, я воскликнул звонким, пронзительным голосом:
— Вы, мужи Севера, и вы, мужи Гвинедда, прошу вас получше посмотреть на кольцо, что надето на этот белый пальчик. И прошу вас обратить внимание на то, что вы, несомненно, заметите так же быстро, как и я.
Во-первых, вот что. Может, это кольцо и принадлежит супруге принца Эльфина, ибо по красоте своей оно весьма подходит ее руке. Но, как вы видите, на этом мизинце оно сидит, как новый обод на разбитой бочке.
Во-вторых. Принцесса имеет обычай подстригать ногти раз в неделю, прежде чем отойти ко сну. Это я очень хорошо знаю, поскольку на мне лежит обязанность прятать обрезки там, где ведьмы и духи не смогут их найти. А на этом пальце ноготь — прошу заметить — не стригли по крайней мере месяц.
В-третьих. Пожалуйста, посмотрите поближе — да передайте по кругу, ежели пожелаете. Этот палец принадлежит той, кто часто месит ржаное тесто. Вот, посмотрите, кусочек теста и сейчас застрял под ногтем. А теперь поправьте меня, если я ошибаюсь, но, по моему мнению, принцессы Острова Могущества не слишком часто работают на кухне. Или среди женщин двора Деганнви в Гвинедде принято по-другому?
Эта выходка вызвала внезапный взрыв хохота среди собравшихся владык Кантрер Гвэлод, до которых дошло, что дело может повернуться вовсе не так, как им поначалу показалось. Король Гвиддно выпрямился в кресле, изумленный, а Эльфин устремил на меня выжидательный взгляд. Даже епископ Серван оторвался от воспоминаний о том, как много лет назад дьявол пытался соблазнить его под яблоней у входа в его пещеру в пустыне Фиф. Рин маб Мэлгон сердито нахмурился.
— К чему ты клонишь, малыш? Ты что, думаешь, я не знаю, с кем лежал я уста к устам и чьи белые руки обнимали меня эти три ночи?
— Вот именно, — ответил я. — Вижу, ты соображаешь куда быстрее, чем мне поначалу думалось. Ты очень ошибся, когда решил, что с тобой на ложе была целомудренная супруга принца Эльфина. Может, и не так уж близко разговаривал ты с этой женщиной, как хочешь нас в том уверить, раз ты так мало о ней знаешь?
Я повернулся и подмигнул принцу Эльфину. Румянец вернулся на его щеки. На лице его была странная смесь недоверия и облегчения Люди Севера выли от смеха, в то время как спутники Рина сидели мрачные и озадаченные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Король Гвиддно тоже был хмур и обеспокоен. Он отправил гонца в Каэр Лливелидд и до его возвращения поселился в охотничьем домике. Но каким бы ни был ответ, он принес королю некоторое удовлетворение. Он вернулся в зал, и снова сел на свое место, и стал вместе со всеми пить желтый пьянящий мед.
Так обстояли дела в последний день празднования Калан Гаэф. Все собрались, как обычно, и среди людей Гвинедда много было веселья. Но люди Кантрер Гвэлод были унижены, посрамлены и обесчещены, и вожди сидели мрачные, не разговаривая с соседями и не опуская спицы своей в котел. И тут вдруг вошел домоправитель короля Гвиддно и объявил о появлении принца Рина маб Мэлгона.
Люди Гвинедда радостно приветствовали его. Он был великолепно разодет. Волосы его блестели, лицо пылало румянцем. Он с величайшим самодовольством вошел в зал и низко поклонился королю и епископу, затем сел на свое место напротив короля. С тревогой глянув на принца Эльфина, я увидел, как тот смертельно побледнел, и решил сделать все, что в моих силах, чтобы поправить дело как можно скорее, прежде чем в королевском зале свершится страшное злодейство.
— Какие новости, господин мой? — воскликнул глава свиты Рина, подмигивая и пихая локтем своего соседа. Люди Гвинедда разразились громким долгим смехом, когда их принц встал, поднял окованный серебром турий рог и с улыбкой обвел взглядом собравшихся.
— Новости? — воскликнул он в ответ, в хвастливой гордости высоко подняв голову. — Новости, друзья мои, таковы, что супругу принца Эльфина этой зимой Мантия Тегау Эурврона вряд ли согреет!
Затем, осмотревшись с ликующей усмешкой, он вытащил из-за пазухи туники маленький сверточек и показал его всем. Во мне боролись великое удивление и любопытство — такого я не ожидал.
— Принц Эльфин, у меня есть для тебя подарочек! — звонко воскликнул Рин, и голос его эхом подхватили черные бесенята, что в это время года таятся по закоулкам в королевском зале. Эльфин не поднимал взгляда, а остальные замолкли б ожидании. Даже старый епископ всхрапнул и очнулся от дремы.
— Принц Эльфин, — повторил Рин, — думаю, ты понимаешь, что мужчине глупо верить в честность своей жены, когда она не на глазах у него. И то, что случилось с тобой, ничуть не хуже, чем с другими. Во всем Придайне нет девушек прекраснее и целомудреннее, чем в Гвинедде, и все же ни одна во владениях моего отца не смогла отказать принцу Рину в том, чтобы приютить его на своей перине. Так чего же тебе стыдиться и опускать голову? Вот что скажу я тебе: никогда под сенью листвы в Гвинедде не проводил я время столь приятно, как в эти три прошедшие ночи. Прекрасен красно-клювый снежногрудый лебедь, что свил себе гнездо в жилище принца Эльфина маб Гвиддно, слаще песен Птиц Рианнон были ночи, что провел я в обществе ее, и сохраню я их в сокровищнице своей памяти.
Громким долгим хохотом разразились люди Рина в ответ на его выходку, и еще бледнее и отчаяннее стало лицо несчастного Эльфина. Поднялись разговоры о вечной неверности женщин, мужи весело или мрачно покачивали головами в знак согласия, воображая в таком положении себя и свою жену.
Ровен могучий северный ветер,
А сердце девы — трава на ветру.
Из Гвинедда юный герой приехал,
Чтобы сидеть за столом на пиру.
Но жалок испивший позор на пиру!
— Верны слова твои, принц, — отозвался со своего сиденья к северу у очага друид, — неверны и лживы сердца женщин. Даже император Артур женился на ветреной Гвенхвивар, которую колдовством и чарами заманили в зеленый лес, где Мелуас испытал радость и наслаждения столь же великие, о которых ты говорил.
Тут и благословенный святой епископ Серван, что до того сидел молча, стал говорить о том, о чем не подобает людям, окрещенным в веру Христову. Как обычно, раздраженный словами Сайтеннина, он, однако, подтвердил перед собравшимися, что беды, виной которым женщины, неисчислимы, словно песок на берегу морском или звезды на тверди небесной.
— Как далеко ни скрылся бы святой человек в пустыне среди зверей диких, полногрудая женщина с нежными руками и ногами все равно преследует его своими дьявольскими соблазнами. Вот помню, как однажды в пустынном моем убежище в земле Придин, когда стоял я, преклонив колена в молитве под сенью яблони…
Но воспоминания доброго старика потонули в криках возбужденных спутников Рина Принц Гвинедда снисходительно улыбнулся ссутулившемуся Эльфину и продолжил свою злую, язвительную речь, каждое слово которой прознало, словно зазубренная стрела.
— Так счастливо провел я время, что, думаю, люди будут говорить о гостеприимстве Врат Гвиддно на Севере, покуда Остров Придайн и Три Близлежащих Острова возвышаются над голубыми глубинами королевства Манавиддана маб Ллира. И не стану я навлекать позора на твою жену, попросив ее надеть перед всеми Мантию Тегау Эурврона. Поскольку не только ее белые ноги и округлые бока откроет она перед всеми, но и прочие прелести, что должны остаться ведомы только нам с тобой, принц Эльфин! Пусть краснеет себе тайком ото всех в своих палатах, хотя от стыда или от удовольствия краснеет она — это я охотно оставлю на усмотрение двора и поэтов Регеда! А здесь у меня есть то, что не позволит ни тебе, ни прочим сомневаться в том, что супруга Эльфина нарушала свои брачные обеты со мною в эти три ночи!
И, раскрыв сверток, Рин показал всем женский мизинец. И на нем, не оставляя ни у кого никаких сомнений, было всем знакомое золотое кольцо принца Эльфина. Это было колдовское кольцо, которое однажды нашел Эльфин, когда отправился на берег собирать дарованную морем пищу И вот! — увидел он мертвое тело, качающееся на волнах. Никогда не видел он тела прекраснее, и на пальце его нашел он это кольцо.
— В знак любви ко мне, — продолжал принц Рин, улыбаясь приятным воспоминаниям, — принцесса позволила мне пред тем, как отошла ко сну, выпив слишком много вина, взять у нее это в знак своей любви. Я закрыл ее рану паутиной, и, пока этот прекрасный палец будет со мной, то, даже будучи при дворе своего отца в Деганнви, буду я обладать и ею.
Я увидел, что Эльфин поверил в то, что для него все кончено навеки. Его честь погибла, теперь и жены у него не было. Принц Рин говорил правду, если он владеет частью женщины, то и вся женщина принадлежит ему. Более того, если отрубленный палец девушки был жертвой богу и освобождением от греха, то Рин маб Мэлгон теперь владел развратной частью существа принцессы. Слишком непереносимо было унижение Эльфина, и я решил, что настало время вмешаться.
— Минуточку, принц! — воскликнул я, вспрыгнув на покрытое овечьей шкурой сиденье посреди собрания. Рин посмотрел на меня сверху вниз и довольно добродушно улыбнулся в торжестве и самодовольной гордыне.
— Умолкни, мальчик! — воскликнул он. — Мы говорим о делах, не касающихся детей в столь нежном возрасте!
Кровь бросилась мне в лицо. Может, окружающим я и казался младенцем, но после сорока лет я чувствовал, что люди могли бы уже и узнавать меня в этом обличье, хотя мое время еще и не совсем пришло.
Спрыгнув со своего возвышения, я подошел к Рину и, к великому его удивлению, протянул руку и выхватил у него палец, размахивая им над головой.
— Прежде чем принц Рин закончит свою поучительную речь, — пропищал я как мог насмешливо, — ему нужно бы посмотреть на этот палец и обратить внимание на три маленькие подробности.
— Ну, и каковы же они, говори! — Рин подмигнул своим развеселившимся спутникам.
— Для тебя они не так уж и важны, принц. — язвительно ответил я, — но они могут быть весьма любопытны шутам и поэтам Гвинедда и Регеда. Но тут есть кое-что в смысле закона, о котором мне, такому малому ребенку, вряд ли положено говорить.
Тишина опустилась на зал. Затем люди стали перешептываться с удивленным любопытством, что еще более подогрело мое тщеславие. Я повернулся к придворному законнику, который сидел на своем привычном месте между принцем Эльфином и столбом, подпирающим крышу.
— Поправь меня, ежели я ошибаюсь, о судья, — отважно пропищал я, — но после такого заявления, которое сделал принц Рин маб Мэлгон здесь, при дворе короля Гвиддно, разве не дозволено высказаться человеку с противной стороны?
Растерянный законник поерзал на сиденье.
— Да, конечно, — ответил он. — Но мы видели кольцо, и принцесса…
— Принцессы нет здесь, чтобы говорить за себя, — оборвал его я. — Дозволено ли будет высказаться в этом случае мне? Разве не имеет права любой человек просить о пересмотре дела и дать клятву в противном, называемую гуртдунг, как записано в Книгах Дивнаола Моэлмуда?
У законника и всех прочих был ошарашенный вид — они не привыкли, чтобы такие младенцы, как я, говорили о хитросплетениях Законов Острова Могущества, связанных с суждениями, прецедентами и обычаями, цепляющимися, словно вьюнок, за древо правосудия, которое посадил король Дивнаол в незапамятные времена.
Законник немного поразмыслил, пока все присутствующие выжидательно смотрели на него.
— Ребенок прав, — заключил он. — Одними устами было высказано обвинение. И потому другие уста имеют право опровергнуть его.
— А разве закон не гласит, о король, что судья должен взять в руку святые мощи и сказать тому, кто выдвигает обвинение: «Да защитит тебя Господь и первосвященник Римский, и твой господин, и не лжесвидетельствуй»?
Законник был поражен моей осведомленностью, как и все прочие. В то же самое время они явно сомневались, уместны ли вообще мои расспросы. Однако законник был вынужден уступить мне.
— Верно, дитя мое, — ответил он. — Ты или кто еще можете прибегнуть к гуртдунгу, поскольку клятва в противном — хороший закон. Теперь, если это действительно должно быть сделано, то тот, кто считает себя ответчиком, должен поклясться в противном, а обвинитель должен приложиться к мощам после своей клятвы. Не желаешь ли, король, чтобы принц Рин маб Мэлгон подчинился этому закону клятвы в противном?
Поначалу король Гвиддно кивнул осторожно, затем посильнее, почуяв одобрение своей знати и воинов.
— У нас есть мощи? — осведомился придворный законник.
— Воистину да, — отозвался епископ Серван, встал и сделал знак священнику, который пошел в церковь, что была за стенами Врат Гвиддно на Севере.
Вскоре священник вернулся, почтительно неся в руках реликварий, укрытый покровом, и, преклонив колена, протянул его святому епископу Проговорив «Suscipe, sancta Trinitas, hanc oblationem» (Прими, о Святая Троица, это приношение), епископ снял покров, показав всем драгоценный сосуд.
Искусно сделанный из хрусталя и серебра, он содержал мизинец святого Нинниау, которого, как и его брата Пайбиау, Господь превратил в быка за грехи. Прежде чем с ним произошло это благочестивое преображение, приближенный к Нинниау монах попросил у святого что-нибудь от себя, чтобы это можно было бы сохранить с остальными мощами апостола Господня.
— Трудно это, — ответил Нинниау.
— И все же должно так сделать, — ответил монах. Святой согласился и отрубил свой мизинец, заявив:
— То, что ты соберешь, будет твоим, как и мощи, что ты собрат прежде.
Потом мощи эти были принесены на двух облаках через горы Баннауг в Кантрер Гвэлод, и с того дня они хранились в дупле древней яблони в священной роще, что лежит за южными вратами Врат Гвиддно на Севере. А когда дровосеки попытались срубить это дерево, каждая щепка, что они откалывали от нее, вставала на место, так что свалить его не удалось. Эти мощи чудесным образом исцеляли, и особым их свойством было то, что, сколько бы человек на пиру ни съел, ему худо не станет и до тошноты он не объестся.
Мощи передали придворному законнику, и он велел принцу Рину приблизиться.
— Клянешься ли ты в том, что сказал правду перед королем Гвиддно и всеми его знатными людьми, о принц? — вопросил он.
— Да, — ответил громко и весело Рин маб Мэлгон.
— Тогда приложись к святым мощам, пока этот мальчик будет клясться в противном!
Принц повиновался, хотя и бросил самодовольный взгляд на вождей своей свиты, которые, как я видел, с трудом сдерживали смех.
Затем законник подозвал, поднял меня и поставил так, чтобы все могли слышать мои слова. И я громко повторил за ним:
— Клянусь святыми мощами, что ручаюсь за то, что я сейчас скажу, и что ты, о принц Рин маб Мэлгон, дал ложную клятву, и своей клятвой в противном я свидетельствую против тебя и ищу правосудия от человека закона!
— И что же ты скажешь, человечек? — весело спросил принц Рин, отняв уста от мощей. — Разве не слышал ты поговорки: «мальчишки проказливы и чумазы»?
Подождав, когда вполне естественно последовавший за этим раболепный грубый гогот утих, я проказливо заметил, что знаю другую поговорку.
— И какую же? Похоже, в этом маленьком теле много великих слов!
— Что же, принц, раз уж ты спросил меня, я тебе скажу. Слышал я, что слишком много смеются только шлюхи.
Вопреки моему ожиданию, я увидел, что моя маленькая выходка больше позабавила людей Гвинедда, чем Кантрер Гвэлод. Гвинеддцы думали, что дело-то оборачивается к их удовольствию.
— Очень остроумно, бельчонок! — рассмеялся Рин. — А теперь да будет нам позволено узнать, на чем основываешь ты свою клятву в противном.
Я огляделся по сторонам, подняв бровь и изобразив ядовитую ухмылочку. У принца Эльфина был вид мрачный и тревожный. У его отца короля Гвиддно настроение тоже было хуже некуда. Сейчас не время, уловил я их мысли, для шуточек и насмешек. Пора перейти к сути дела.
— Это верно. Есть несколько маленьких подробностей, на которые следует обратить внимание судьи, прежде чем рассмотреть твое заявление по поводу принцессы, о принц. Они такие же маленькие, как я сам, но, по моему скромному разумению, не менее достойны внимания.
Оглянувшись, я увидел, что некоторые, подняв взгляд, с ожиданием смотрят на меня. Уже появились при дворе люди, которые отдавали должное остроте моего ума. Показав всем палец, который, как утверждал принц Рин, был отрезал им от прекрасной руки принцессы, я воскликнул звонким, пронзительным голосом:
— Вы, мужи Севера, и вы, мужи Гвинедда, прошу вас получше посмотреть на кольцо, что надето на этот белый пальчик. И прошу вас обратить внимание на то, что вы, несомненно, заметите так же быстро, как и я.
Во-первых, вот что. Может, это кольцо и принадлежит супруге принца Эльфина, ибо по красоте своей оно весьма подходит ее руке. Но, как вы видите, на этом мизинце оно сидит, как новый обод на разбитой бочке.
Во-вторых. Принцесса имеет обычай подстригать ногти раз в неделю, прежде чем отойти ко сну. Это я очень хорошо знаю, поскольку на мне лежит обязанность прятать обрезки там, где ведьмы и духи не смогут их найти. А на этом пальце ноготь — прошу заметить — не стригли по крайней мере месяц.
В-третьих. Пожалуйста, посмотрите поближе — да передайте по кругу, ежели пожелаете. Этот палец принадлежит той, кто часто месит ржаное тесто. Вот, посмотрите, кусочек теста и сейчас застрял под ногтем. А теперь поправьте меня, если я ошибаюсь, но, по моему мнению, принцессы Острова Могущества не слишком часто работают на кухне. Или среди женщин двора Деганнви в Гвинедде принято по-другому?
Эта выходка вызвала внезапный взрыв хохота среди собравшихся владык Кантрер Гвэлод, до которых дошло, что дело может повернуться вовсе не так, как им поначалу показалось. Король Гвиддно выпрямился в кресле, изумленный, а Эльфин устремил на меня выжидательный взгляд. Даже епископ Серван оторвался от воспоминаний о том, как много лет назад дьявол пытался соблазнить его под яблоней у входа в его пещеру в пустыне Фиф. Рин маб Мэлгон сердито нахмурился.
— К чему ты клонишь, малыш? Ты что, думаешь, я не знаю, с кем лежал я уста к устам и чьи белые руки обнимали меня эти три ночи?
— Вот именно, — ответил я. — Вижу, ты соображаешь куда быстрее, чем мне поначалу думалось. Ты очень ошибся, когда решил, что с тобой на ложе была целомудренная супруга принца Эльфина. Может, и не так уж близко разговаривал ты с этой женщиной, как хочешь нас в том уверить, раз ты так мало о ней знаешь?
Я повернулся и подмигнул принцу Эльфину. Румянец вернулся на его щеки. На лице его была странная смесь недоверия и облегчения Люди Севера выли от смеха, в то время как спутники Рина сидели мрачные и озадаченные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89