— Я настаиваю. — Марина взяла ее под руку и усадила на стул. — Ваша миссия выполнена, дорогая Брилли. Теперь вы должны подчиняться моим указаниям.— В самом деле? — рассеянно спросила Брилли.— Конечно. — Марина наклонилась и поцеловала ее в макушку. — Отдыхайте.Брилли вздохнула, но сопротивляться не стала: уронила голову и тут же провалилась в сладкую темноту сна. 6 Мелфаллан долго стоял у двери в спальные покои супруги. Услышав торопливые шаги, он взволнованно поднял голову, надеясь, что мучительные часы ожидания наконец закончатся. На пороге появилась молодая девушка с аккуратно сложенными тряпками в руках. Учтиво отвесив реверанс графу, она поспешно ушла по длинному коридору. Мелфаллан проводил ее рассеянным взглядом и вздохнул.Остальным лордам он велел удалиться, хотя Ландрет и Бартол упорно сопротивлялись и протестовали. Оставшись один, Мелфаллан не сводил глаз с двери спальни. Когда она отворялась и кто-нибудь выходил, он заглядывал внутрь и каждый раз видел расхаживающую Брилли с младенцем на руках, поющую об Отце Океане, о морских жаворонках, о жизни, о звездах, о вечном голосе моря. Даже сквозь закрытую дверь до графа доносилась ее песня, спокойная и ласковая. Песня эта подобно заклинанию чудесным образом успокаивала его, вселяла уверенность, дарила надежду. Уставший и зачарованный, он опустился на мягкий стул.Ему о многом следовало подумать теперь, когда за жизнь жены и сына можно больше не бояться. Их спасла молодая женщина, бледная и худенькая. У него на глазах и на глазах у придворных она сотворила настоящее чудо, победив в страшной схватке саму Смерть.Под нежные звуки песни Мелфаллан закрыл глаза.«Что мне теперь делать?» — устало подумал он.Перед сегодняшним собранием они с придворным правоведом, сэром Джеймсом, просмотрели множество книг в библиотеке замка, но нашли очень мало полезной информации о колдовстве шари'а. На протяжении почти двух столетий графам Ярваннета не приходилось жечь шари'а на костре, а тот, который был вынужден судить последнюю из казненных, старался отнестись к ней предельно справедливо, но так и не смог доказать ее невиновность. Девушка явно страдала душевным заболеванием, говорила на суде сбивчиво и несвязно. В сырой камере в темнице ее парализовало. Так она и пролежала на холодном земляном полу несколько дней: не смыкая глаз, не в силах пошевельнуть правой рукой, молча и неподвижно. За год до ее поимки охвативший Амелин зимний мор унес жизни почти сотни человек. Потом в одной из окрестных деревень пропали двое детей. Скорее всего их унесли волки, но люди обвинили в произошедшем колдунью. Позднее у одного из фермеров по непонятным причинам вымер весь скот, и кто-то видел, как незадолго до этого та самая девушка шла мимо пастбища. Тогда же от сердечного приступа скончался торговец из Назеби, а за неделю до его смерти девушка указала на него пальцем, по крайней мере так говорили люди.В итоге бедняжку обвинили во всех произошедших за два года в Ярваннете несчастьях, и народ жаждал ее смерти. У нее не было ни родственников, которые вступились бы за нее, ни знакомых лордов, кто мог бы оказать ей защиту и поддержку. Таким образом, графу ничего не оставалось, как выполнить всеобщее желание.Большинство из нынешних ученых народа аллемани считали выдумками многие из сохранившихся со времен Основания истории о Колдовском Ущелье. Значительная часть знаний была утеряна со временем, а дикие рассказы о шари'а все больше походили на сказки. Да разве подвластно человеку управлять бурей? Читать мысли посторонних? Уничтожать скот простым пожеланием? Пожирать детей? В этих баснях отсутствовал здравый смысл, в них говорила лишь накопленная столетиями злоба, злоба, служившая основанием для убийства ни в чем не повинных людей. Эта злоба могла с легкостью лишить жизни Брилли Мефелл. Мелфаллан вздохнул.Хотя главную опасность для Брилли представляла даже не ненависть народа, а политические интриги Верховных лордов. Герцог Теджар при первой же возможности мог использовать ее как вспомогательное средство для удаления Мелфаллана. Смена правительства в Ярваннете нарушила бы существовавшие на протяжении долгих лет политические альянсы, а это, в свою очередь, укрепило бы позиции Теджара.Три раза со времен Основания корона герцога переходила от одного двора к другому. Два раза этому способствовала война, один раз — убийство. Рахорсум был третьим герцогом из рода Карлссонов, внуком герцога Аидана, Аидана Основателя, но и сам Рахорсум, и его наследник погибли в период Великого Бедствия. Один из незаконнорожденных отпрысков Рахорсума, Брам из Ингала, заявил, что имеет право на герцогскую корону. Хитрыми уловками он добился намеченной цели и принялся уничтожать народ за совершение вымышленных преступлений. Его заслуженно прозвали Брамом Убийцей.Графы Мионна и Ярваннета, прознав про жестокость Брама, объединили усилия и напали на Ингал с юга и востока. Гражданская война продолжалась четыре года. В ней погибла большая часть ингалского народа, а также то, что оставалось от некогда развитой и процветавшей ингалской торговли. Оставшимся в живых оставалось только одно — заняться бандитизмом. В конце концов Брама захватили в плен и казнили. Новым герцогом графы избрали лорда Лютке из Брайдинга.Герцоги рода Лютке правили более ста лет — до тех пор, пока силы при помощи предательства не сместились неожиданно на восток. Тайно поддерживаемый лордом из Мионна граф Аирли женился на дочери Лютке, а впоследствии женил своих сыновей на девушках из придворной знати Браидинга. Затем объявив, что хочет потренировать солдат, граф Аирли двинул свою армию в Брайдинг. Его объяснению никто не поверил. Рассчитывая на помощь старого друга, лорда из Мионна герцог, не колеблясь, вступил в борьбу с собственным зятем а в критический момент не получил подкрепления из Мионна. Так пал двор Лютке, а короной герцога завладел Гамелин.Шесть герцогов рода Гамелинов правили мирно, хоть и не очень хорошо, пока Лайонел Кобус, близкий друг последнего из Гамелинов, не убил герцога во сне в спальных покоях. Завладев короной, Кобус осмелился заявить другим Верховным лордам, что имеет на нее право, и хотел заставить их отказаться от любых посягательств на звание герцога. Развязалась война, по окончании которой корона все же осталась у Кобуса, а Тиндалю и Лиму потребовались новые Верховные лорды, так как прежние со своими сыновьями были мертвы.Через два года при попытке уничтожить остатки двора Гамелинов — у последнего из герцогов рос сын — Кобус захватил Аирли, но потерпел поражение в этой операции, потому что новый граф Тиндаля, собственный племянник Кобуса, неожиданно перешел на сторону противника. Выждав удобный случай, Кобус отравил племянника, а на его место назначил одного из своих рыцарей, Морьера Коуртрея.«Поэтому-то теперь мне приходится быть графом, — мрачно подумал Мелфаллан. — Спасибо прадеду! Он во всем виноват!»Следующей весной Морьер принял участие в походе герцога Лайонела на Брайдинг, который закончился весьма неожиданно: дед Сари, лорд Роберт, уставший от непрерывных воин, пагубно влиявших на торговлю, напал на Ингал с востока и предъявил Лайонелу Кобусу ультиматум. Он пообещал оказывать герцогу всяческую поддержку при условии, что тот прекратит воевать на территории его земель. Лайонел неохотно, но согласился, а впоследствии он и лорд Роберт заключили соглашение и с Ярваннетом.Так наступил мир, мир, царивший в землях Аллемани около семидесяти лет. Когда Сельвин присоединился к союзу, правитель Лима возмутился, а через десять лет Пуллен из Ярваннета пошел войной на север, но остальные Верховные лорды не поддержали ни первого, ни второго, поэтому оба потерпели поражение.Оплотом продолжительного мира, как говорил Мелфаллану сэр Джеймс, служил альянс между Мионном и Ярваннетом. Он ограничивал и регулировал власть герцога, совместными усилиями графы могли остановить гражданскую войну — как уже случалось дважды — или развязать военные действия, заведомо зная, что победа будет за ними. Это преимущество позволяло графам контролировать действия герцога и избегать таким образом войн и разорения.«Знает ли об этом Теджар? — размышлял Мелфаллан. — Возможно, нет».Враждебное отношение Теджара к Ярваннету было настолько явным, что его намерения не вызывали сомнений. Предсказуемость могла стать последней ошибкой герцога — его нелюбовь к Ярваннету лишь усиливала неприязнь и недоверие к нему остальных Верховных лордов.Если бы в настоящий момент Теджару удалось разрушить существующий альянс посредством замены ярваннетского графа одним из своих людей, то он спокойно напал бы, воспользовавшись изоляцией Мионна, на Брайдинг и Аирли. Армия лорда Парли находилась в неплохой форме, не уступали ей и войска Ровены. Следовало ожидать, что земли оказали бы друг другу поддержку в случае появления солдат неприятеля. Если бы Ярваннетом управлял человек Теджара, он выступил бы на стороне герцога, и зажатые жду врагами войска Брайдинга и Аирли вынужденно сдались бы.Мелфаллан вздрогнул: неужели Теджар планирует добиться своих целей при помощи колдуньи?Являлось ли мастерство Брилли Мефелл настоящим колдовством? Неужели ведьмы шари'а и впрямь разгуливают по Ярваннету? О несчастная земля Ярваннета! О несчастный ее граф!«Кто она, эта молодая женщина?» — размышлял Мелфаллан.Почему раньше Брилли Мефелл была ему неизвестна? Он прислушивался к звуку ее мягких шагов, к ласковому голосу, спокойному, защищающему его жену и сына. «Если эта дивная утешительная песня, — думал он, — и есть колдовство, то колдовству этому в самый раз править миром!»Если это и впрямь колдовство…А ведь она могла, воспользовавшись его разрешением, просто покинуть Ярваннет. Обвинение в колдовстве, справедливое или нет, едва ли не самое страшное из всех возможных обвинений. И даже если впоследствии его снимали, от страшного позора уже никогда не отделаться, правильно говорил Эннис. Поначалу графу казалось, что Бартол назвал Брилли ведьмой лишь ради достижения своих грязных целей. Если бы она исчезла из замка сразу, то смогла бы уехать из этих мест и начать новую жизнь где-нибудь далеко-далеко отсюда, а он, Мелфаллан, так и продолжал бы считать, что колдовства не существует. Но она не воспользовалась этим шансом, решив, что спасение Сари и ее ребенка для нее важнее свободы.Если Брилли Мефелл и вправду была колдуньей шари'а, то она ненавидела бы Верховных лордов, Коуртреев, питала бы неприязненные чувства ко всем, кто так или иначе имеет отношение к власти. Что ей стоило позволить Сари умереть? Неужели обретение свободы не казалось ей в тот момент первоочередной задачей? Что побудило ее поступить таким образом? После долгих раздумий Мелфаллан догадался: скорее всего убеждения Брилли не имеют ничего общего с ним самим или с ее собственной безопасностью, она действовала так, как велел ей долг целительницы.«А ведь я однажды уже наблюдал нечто подобное! — подумал Мелфаллан, вспоминая случай с мальчиком-конюхом. — И почему я тогда не отнесся к случившемуся с большим вниманием?»После удара Ландрета юный конюх вряд ли бы выжил. Брилли же сотворила настоящее чудо: на теле мальчика после ее лечения осталось тогда лишь несколько синяков и кровоподтеков. В тот день Мелфаллан, слишком занятый другими проблемами, лишь удивился, порадовался успешному завершению неприятной истории, а когда узнал, что целительница исчезла, не дождавшись его, испытал легкое раздражение, не более того.Неожиданно он обратил внимание на то, что голос Брилли стих, и встревоженно взглянул на дверь. Наступила ночь. Откуда-то издалека доносились звуки, приглушенные и едва различимые, в слабо освещенных коридорах гуляла ночная прохлада. Замок Ярваннет отдыхал, убаюканный нежной песней Брилли Мефелл. Мелфаллан, наслаждаясь сладостным спокойствием, глубоко вздохнул.«Милая девушка, какую же красоту ты способна создавать!» — подумал он.Тихо отворилась дверь, и Мелфаллан тут же вскочил.На пороге спальных покоев Сари появилась Марина. Она несла указательный палец к губам и многозначительно взглянула на графа.— Как Сари? — взволнованно спросил он, не решаясь пока упоминать сына.— Заснула, мой лорд, — прошептала Марина.— А мисс Мефелл?Мелфаллан так встревожился, что говорил довольно громко.Марина вновь приложила палец к губам, нахмурила брови и тихо притопнула ногой.— Мелфаллан, почему вы меня не слушаетесь? — тихо спросила она. — Сейчас здесь командую я.На ее губах появилась озорная улыбка, и он почувствовал невероятное облегчение. Марина всегда знала, что делать. Быть может, в их акушерских книгах давали указания, как вести себя с теми, «кто ожидает у дверей»? Он видел, как Марина с Брилли читали друг другу заученные строки.Мелфаллан прошел мимо Марины и ступил в спальные покои жены. Его внимание тут же привлекла спящая на стуле у стены Брилли. Она сидела в неудобной позе, ее длинные волосы были растрепаны, а лицо казалось неестественно бледным. В тусклом свете единственной лампы он не мог разглядеть, дышит ли она.Неужели лечение стоило ей жизни? По спине Мелфаллана пробежал колючий холодок.— А мисс Мефелл? — Он с тревогой повернулся к Марине.— Тоже спит. — Марина сложила руки на груди и вздохнула, видя немой вопрос в глазах графа. — Я чувствую, что она не представляет никакой опасности, мой лорд. Кроме того, в ней живет удивительный дар. Я никогда не встречала в жизни ничего подобного. — Марина покачала головой. — Я бы многое отдала за возможность овладеть половиной ее способностей! Клянусь вам! Она умеет удалять смертельные раны, песней вдыхать жизнь в новорожденного! Если это и есть колдовство, ваша светлость, тогда герцог Рахорсум лишил нас огромного блага!Странно, но Марина высказала именно то, о чем в данную минуту думал Мелфаллан. Для него это было настолько привычным, что он вздохнул с облегчением. С самого детства, в минуты, когда ему становилось тяжело, она оказывалась рядом. Заботливой рукой мудрая целительница, не требуя долгих объяснений, снимала боль, прогоняла недуги. Марина уделяла больше внимания росшему без материнской ласки внуку и наследнику Одрика, чем остальные придворные дамы. Она обладала чутким сердцем, доброй душой, была талантливой целительницей, и Мелфаллан платил ей признательностью и любовью.— То, что происходило здесь, было колдовством? — обеспокоенно спросил граф, прекрасно зная, как, будучи Верховным лордом, он обязан отнестись к колдовству и что герцог Теджар потребует от него неукоснительного следования закону.Но он знал также и то, что не сможет выполнить своих обязанностей — уничтожить женщину, спасшую Сари, подарившую жизнь его сыну, сжечь на костре целительницу, способную творить чудеса.«Что же станет с родом Коуртреев, с Ярваннетом?» — напряженно размышлял Мелфаллан.— Спрашиваете, было ли это колдовством? — перебила ход его мыслей Марина. — Хотите, чтобы великую добродетель я назвала страшным злом? Ни за что. Я не сделаю этого, клянусь вам. Рана на затылке Сари была смертельной, поверьте мне, Мелфаллан. А сейчас от нее ничего не осталось. И что касается ребенка… Я сомневаюсь, что смогла бы спасти его. После первого прикосновения моего ножа ваша жена скончалась бы вместе с младенцем. Сегодня в эти покои приходила сама Смерть. Вы сами это видели.— Это видел не только я, но и все остальные… — Мелфаллан многозначительно взглянул в глаза Марине. — Уже завтра утром слухи разлетятся по всему Ярваннету.— Верховный лорд обязан защищать добро, — воскликнула Марина, вскидывая голову. — Чего бы это ему ни стоило.Мелфаллан нежно провел рукой по ее плечу.— Не стоит так волноваться, Марина. Неужели все целительницы так тверды, если принимают решение защитить кого-нибудь?Лицо Марины смягчилось, она улыбнулась.— Все, мой лорд. Сегодня вы должны были в этом убедиться.Мелфаллан повернул голову туда, где спала на стуле обессилевшая Брилли.— Да, Марина, я убедился в этом.Буквально несколько часов назад он вместе со всеми присутствовавшими наблюдал удивительную картину: молодая худенькая женщина, подобно отважному воину, сражалась с невидимым существом. Она размахивала воображаемым мечом, нападала и отступала, она кричала и угрожала своему врагу, врагу, видимому лишь ей, чудовищу, стремившемуся подобраться к Сари и его сыну. Его сыну. Взгляд Мелфаллана скользнул по комнате и остановился на детской колыбели в углу.Марина тихо засмеялась и подтолкнула графа.— Идите же, посмотрите на него. Это мальчик. Маленький замечательный мальчик. Похож на вас.— На меня?Мелфаллан несмело прошел по мягкому ковру и склонился над кроваткой. В ней лежало крохотное существо, завернутое в белое одеяльце.Марина, улыбаясь, приблизилась к колыбели и открыла маленькое личико и два маленьких кулачка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46