Тут-то он и пожалел, что не уделял больше внимания ритуалам, когда Телерханд принимал гостей. Чувствуя себя неуверенно и неловко, Ньял разнервничался. С Симой он так и не поговорил: она вместе с Фаллоном была занята встречей Других.
На ночь уставший лорд отправился в конюшню, надеясь, что его утешит встреча с норовистым Авелаэром. Ухаживая за Руфом Набом и сочиняя речь для предстоящей церемонии, юноша все прислушивался, не едут ли Ландес и остальные лорды. Уснул он только под утро, свернувшись на теплом сеновале, проспал недолго, а когда проснулся, ничего не изменилось. Северные лорды как в воду канули.
Глава 16
Новый день начался мелким дождем и туманом. Уже давно рассвело, а Ландеса, бессменного устроителя церемоний, все не было. Последователи Древней Веры не на шутку растревожились. Снова возникла та же неопределенность, что и после убийства Телерхайда.
Замолвить слово Другие поручили Ур Логге как самому наитактичнейшему. Великан нашел Ньяла в кузнечной мастерской рядом с конюшней.
— Ньял, — начал Ур Аогга, теребя щетину на подбородке. — Вам нужен вассал, который поедет по правую руку от вас.
По обычаю великаны украшали себя для церемоний гирляндами цветов, но в этом холодном, безвесеннем году цветы не расцвели, и Ур Логга был наряжен в ивовые ветви с сережками, переплетенные кое-где зелеными побегами травы, не испугавшейся мороза. Растения были необходимы великанам как некий символ, но результат произвел на Ньяла гнетущее впечатление.
— Да знаю я! Дракониха побери! Что могло случиться. Они должны были приехать еще вчера.
— Моих родичей, северных великанов, тоже нет. И никого с Фенсдоунской равнины. Мастер Фаллон говорит, что волноваться не стоит: дороги плохие, горные перевалы все еще забиты снегом.
— Это я и без чародея знаю. — Ньял нервно ходил по тесному проходу возле остывшего горна. — Ну, а как насчет вас, ваше величество? Ваше высокое положение позволяет. Вы будете моей правой рукой.
Великан покачал косматой головой:
— Это должен быть человек, ваша светлость. Всегда первыми шли люди. Лорд Кровелла посередине, Сила — справа от него, Магия — слева. Очень красиво.
Ньял вздохнул. На данный момент в Обители эйкона, кроме Сины, Тима, Фаллона и его самого, все люди были исповедниками Новой Веры.
— Значит, мой слуга, — сказал Ньял. — Мой слуга Тим поедет по правую руку от меня.
Когда Ур Логга ушел, Ньял повернулся и посмотрел на свое отражение в огромном, недавно отлитом медном колоколе, стоявшем на полу кузницы. Церемониальные доспехи Телерхайда и Доносчик — длинный, богато украшенный меч — исчезли вместе с Ландесом и лордами. Ньял был одет в те же доспехи, в каких приехал сюда. Хотя Тим полночи потратил на то, чтобы отполировать их, доспехи все равно остались поцарапанными и тусклыми. Ньял надел на голову шлем с вмятиной и нахмурился. С незатейливой рукоятью Огненного Удара на боку он выглядел как бедный солдат, а не как могущественный лорд Кровелла. Накинув поверх лат свой бордово-коричневый плащ — подарок Сины в честь Наименования Меча, — Ньял подумал, не так ли выглядел его настоящий отец — какой-нибудь простой гвардеец, один из соратников Телерхайда по Гаркинской битве?
Тим и Руф Наб уже были в конюшне. Хромота гнома усилилась. Хотя он приветствовал Ньяла усмешкой и глубоким поклоном, его щеки лихорадочно горели, и он с радостью остался сидеть на грубом табурете, вытянув перед собой больную ногу, пока Тим седлал лошадей.
— Доброе утро, сэр, — сказал Тим, хмурясь. — Какой-то волосатый верзила, весь утыканный прутьями, только что поднял меня с постели и сказал, что я должен быть вашей правой рукой. Не могли бы вы найти кого-нибудь другого, сэр? Не по мне это — говорить речи, да еще когда народу тьма. — От него попахивало бренди.
— Тим, дело серьезное, — предостерег его Ньял. — Ты должен заменить лорда Ландеса. Больше некому.
— Хорошо, сэр. — Волнение Тима стало еще более очевидно, когда он попытался принять вид трезвого достоинства. Разноперстные, невесть где добытые доспехи Тима блестели от утренней мороси. Старые, потертые, они все же были вполне приличными.
Ньял в последний раз выглянул во двор. Лордов не было. Мимо проходил Фаллон.
— Ты готов, Ньял? Помнишь слова?
— Надеюсь, Мастер. Тим будет моей правой рукой. Можно?
— Раз ты так решил, пусть так и будет. Судьба завязалась в узлы, чтобы привести тебя сегодня сюда, Ньял. Доверься ей.
Сев на лошадь, Ньял почувствовал себя лучше. Он понял вдруг, что стал спокойнее, оставшись в собственных доспехах. Доспехи Телерхайда были ему слишком велики, и Ньял боялся, что втайне каждый стал бы непременно сравнивать его с отцом. Авелаэр грыз удила и вскидывал голову, пугая местных конюхов. В конце концов они попрятались кто куда. Руф Наб, шагая с трудом, подсадил Тима на саврасого.
— Да поможет нам Старушка Дракониха! — горячо прошептал Ньял. Руф бросил ему копье.
Разнаряженная толпа — люди, пикси, великаны, эльфы и гномы, стар и мал — подалась назад, когда двери конюшни распахнулись и Авелаэр вылетел во двор. Не сумев стразу взять в галоп, жеребец нетерпеливо затанцевал, но, повинуясь руке Ньяла, повернул к открытым воротам.
По другую сторону крепостной стены толпа была еще больше. Народ перегородил дорогу и взорвался приветственными криками, когда Ньял появился на мосту. Краем глаза Ньял заметил ярко раскрашенный шатер, около которого предприимчивые эльфы продавали медовые пироги. Около ворот гном торговал крошечными копиями Доносчика — Телерхайдова меча.
Фаллон возник на пути Ньяла. Одетый в великолепный, расшитый золотом плащ цвета ночного неба, чародей сидел верхом на молочно-белой эльфийской кобыле. При виде кобылы Авелаэр негромко фыркнул и загарцевал. Церемония началась.
— Кто ты такой? — крикнул голос из толпы.
В мгновенно наступившей тишине прогремел в ответ голос Фаллона, не по-стариковски могучий:
— Я — Огонь.
— Кто ты такой? — закричало сразу несколько голосов, и все выжидательно повернулись к Ньялу.
— Я — Молот, выкованный Огнем, — крикнул Ньял. За спиной он услышал стук копыт саврасого по мосту.
— Кто ты такой?
Тим молчал.
«Маленькие боги, он не знает церемонии!» — подумал Ньял.
— Кто это? — спросила оборванная пикси — мать семейства.
— Кто ты такой? — хором проскандировала толпа.
— Я — Наковальня, — ответил Тим неуверенно дрожащим голосом.
— Ты — Наковальня, высеченная Молотом, выкованным Огнем! — поправил гном от ворот.
— Да, — робко подтвердил Тим. — Она самая.
Ворота закрылись. Толпа снова восторженно закричала, давая всадникам дорогу. Крепко держа поводья, Ньял выехал вперед. Фаллон ехал слева от него, а Тим — справа. Они поехали вокруг замка. Толпа постепенно редела, пока три всадника не остались одни на узкой тропе с задней стороны замка эйкона — там, где он выходил к морю. Слева древняя крепостная стена вздымалась над ними на две пики высотой. Сверху глазели любопытные, большей частью — люди. Неслись приветственные крики. Справа от Ньяла саврасый Тима осторожно ставил ноги в нескольких дюймах от обрыва, и бурые комья земли летели из-под его копыт в грохочущий прибой.
Когда всадники отвернули от моря, узкая тропа стала шире Там их ждали эльфы, возглавляемые мейгой Далло. Она полулежала на носилках, с головы до ног в драгоценных каменьях, одетая в платье из тончайшей ткани. Мужья мейги гордо держали носилки на плечах.
— Кто ты такая? — закричала толпа, когда Ньял со своими спутниками приблизился к эльфам.
Мейга лениво встала на носилки, сравнявшись ростом с людьми из толпы.
— Я — Далло, мейга народа эльфов. Я пришла, чтобы смешать свои силы с силами Огня, Молота и Наковальни.
— Я рад, — крикнул Ньял, но его голос потонул в криках толпы.
— Что ты сказал? — пронзительным голосом выкрикнул около его стремени взволнованный гном.
— Я рад! — проревел Ньял.
Мейга сделала поклон и взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, когда ее мужья осторожно тронулись следом за всадниками. Затем и остальные сановные эльфы присоединились к процессии. Они играли на серебряных флейтах и танцевали.
Дорога пошла под уклон вдоль стены, плавно поворачивающей к главным воротам. На середине склона ждал Мэрдок со своим отрядом. Гномы били в черные дубовые барабаны. Толпа охотно помогла повторить церемониальное приветствие.
Перед воротами стояли Ур Логга и его диковинно разряженная Почетная Стража. Великаны благоговейно исполнили обряд и присоединились к маршу, а за ними и Финн Дарга со своим отрядом лучников-пикси. Толпа покончила с официальной ролью Вопрошающих, и многие влились в процессию. Ньял красивым голосом затянул Песнь Победы, его поддержали высокие чистые голоса эльфов и пикси и грохочущие басы великанов и гномов. Они обошли по кругу еще дважды. Песни звучали все громче, крики — все более взволнованно.
В третий раз подошли они к мосту и огромным воротам и остановились.
— Кто вы такие? — проревела толпа, и сам воздух загудел.
Ньял набрал в легкие побольше воздуха и крикнул, перекрывая шум толпы:
— Мы — Защитники Древней Веры, Воины Драконихи, Те-Кто-Движет-Камни. Мы едины, и мы приказываем открыть эти ворота и дать место внутри Жизни и Природе! — Он ударил копьем по мосту и был вознагражден глухим эхом.
— Кто ты такой?
Стало почти совсем тихо.
— Говори громче, эйкон! — недовольно крикнул кто-то из задних рядов.
— Я — Защитник Новой Веры, — прозвучал негромкий ответ эйкона с другой стороны ворот. Заскрипели блоки, ворота начали подниматься.
Фаллон на белой кобыле выехал вперед.
— Я призываю тебя быть свидетелем могущества Магии и признать Закон!
Эйкон выехал на муле, уши которого были украшены разноцветными кисточками. За эйконом в несколько рядов стояли угрюмые гвардейцы. Ньялу вдруг пришло в голову, что они с Тимом сейчас единственные здесь вооруженные из приверженцев Древней Веры. Мурашки пробежали у него по спине, рука сама собой потянулась к рукояти Огненного Удара.
И тут посыпался теплый, задушевный голос эйкона:
— Я открываю свои ворота Защитникам Древней Веры. Я отрекаюсь от войны и насилия, от любых мыслей о насилии. Я открываю свое сердце, чтобы жить в мире.
Толпа восторженно закричала. Люди, гномы, пикси, эльфы и великаны громко поздравляли друг друга, пожимали руки, хлопали друг друга по спине. Финн Дарга, которого подняли на плечах двое людей, запел. Процессия свернула с дороги и пошла, огибая большие лужи, вниз по пологому склону Кудрявого Луга — поляны в форме глубокой тарелки. На дне тарелки стоял украшенный флагами деревянный помост. Пока Руф удерживал поводья Авелаэра, Ньял спешился. Множество рук протянулось к нему, и Ньял засмеялся, пожимая их. Его подхватили и подняли на помост. Ньял посмотрел вниз на озаренные ожиданием лица.
Весь луг заполнили люди и Другие, все смеялись и веселились. Невзирая на промозглую погоду, многие привезли с собой закуски для пикника. Толпа вокруг помоста то и дело взрывалась криками: Царственных Других приветствовали их подданные. Последним на помост поднялся эйкон и встал чуть поодаль от Других.
— Друзья мои, — начал Ньял, — сестры и братья. Меня переполняет радость, оттого что я вижу всех вас здесь сегодня. Мы соединились в великом праздновании.
Дождь кончился. Некоторые людские и эльфийские семейства уже разостлали на траве одеяла и шумели, раскладывая яства. Ньял повысил голос:
— Восемнадцать лет назад Телерхайд выковал мир, в котором мы благоденствуем сейчас. Он привел последователей Древней Веры к победе над силами ненависти и нетерпимости. Он создал общество, в котором, как он надеялся, все мы — приверженцы Древней и Новой Веры — сможем жить в мире, гармонии и взаимной дружбе. Он сделал этот день днем празднования Победы, но вместе с тем и днем-напоминанием, чтобы тем из нас, кто полон ненависти, никогда не позволено было бы снова править. Сейчас, годы спустя, времена изменились. Телерхайд жестоко убит. Зло вышло на свободу. — Будто мрачная пелена накрыла толпу, все притихли, замерли. Все взгляды устремились на Ньяла. Он заговорил громче: — Не все из наших друзей и родичей сегодня здесь, в том мерило нашего времени, что мы беспокоимся о них! Нельзя допустить, чтобы наш остров превратился в место, где даже вооруженные мужчины путешествуют с опаской. Мы должны сделать так, чтобы все наши народы могли жить в безопасности!
В этот миг сквозь облака прорвался такой яркий луч солнца, что на миг ослепил Ньяла. Все вскочили, рев восторга прокатился по толпе. Ньял протянул руки, чтобы успокоить собравшихся, ибо у него было еще что сказать. Но тут солнце целиком вышло из-за облака, и Ньял увидел на краю луга развевающиеся флаги северных лордов. Вздох облегчения вырвался из его груди, он улыбнулся и приветственно вскинул руки.
Возглавлявший кавалькаду Ландес снял шлем и поехал через толпу, кивая и размахивая рукой. Празднующие восемнадцатую годовщину Гаркинского Мира перестали сдерживать свой энтузиазм. Великанские мамаши поднимали своих косматых младенцев, люди-мужчины стояли навытяжку и отдавали честь, эльфы запели «В чаще Гаркина». Ландес выхватил из толпы Сину, усадил позади себя и наклонился вперед в стременах, чтобы дочери было удобно. Волосы Сины были распущены и казались совсем черными на фоне небесно-голубого балахона. Ученица чародея радостно махала рукой толпе и выглядела очень довольной. Через несколько минут Ландес взбежал по лестнице на помост и, продолжая махать рукой, стал кланяться искренне ликующей толпе. Следом за Ландесом поднялись Сина и остальные лорды.
— Добро пожаловать, милорд! — Ньял потряс руку старого воина. — Вас так долго не было, я уже начал бояться худшего.
— С какой стати тебе бояться худшего? — Ландес с трудом перекрикнул рев толпы. — Так кто же ехал вместо меня?
Но ответ Ньяла сгинул в гомоне голосов. Такого шума, какой несся с переполненных народом склонов, Ньял никогда еще не слышал. Голоса выкрикивали: «Лан-дес, Лан-дес!». Гномы в том же ритме ударяли кулаками по ладоням. Только последователи Новой Веры, окружавшие эйкона, стояли молча.
Когда крики наконец затихли и все лорды заняли свои места на помосте или возле него, Ньял закончил свою речь. Он призвал к бдительности и еще большему единению. Фаллон хмурился, рассеянно теребя бороду. Ур Логга слушал серьезно, его широкое лицо выражало недоумение. Мейга кокетничала с двумя из своих мужей, которые просто таяли от ее внимания. Финн Дарга и Мэрдок вопросительно поглядывали друг на друга. Только эйкон оставался невозмутимым и стоял, опустив глаза и спрятав руки под жилетом.
Закончив речь, Ньял вынул из ножен Огненный Удар. Он высоко поднял меч и сказал звенящим голосом, какого Сина никогда еще у него не слышала:
— Я отдаю мою жизнь и этот меч Миру. Пусть наши дети процветают и продолжают наше дело.
Сина потерла глаза. Ей показалось, будто сверкающий луч отразился от клинка Огненного Удара и ослепил ее на мгновение, хотя солнце снова ушло за облака.
— А теперь мы сольем наши мысли воедино и толкнем Камень, — объявил Ньял, следуя ритуалу церемонии. — Эйкон, будьте свидетелем силы Пяти Племен!
— Мой дорогой лорд Кровелла, — ответил эйкон, и его сладкий голос долетел до каждого слушателя в поле — негромкий и задушевный. — Я должен почтительно согласиться. — Более тихим голосом, так, чтобы слышали только вожди на помосте, он добавил: — Хотя я молю Ворсай охранить мою бессмертную душу от скопища грешников и темных сил. Остерегайтесь своей собственной души, милорд.
Не обращая на него внимания, вперед вышел Фаллон:
— Братья, сестры, мы толкаем Камень!
Толпа людей и Других расступилась, пропуская чародея. На шаг сзади него пошла Сина со своим отцом, за ними — Ньял и северные лорды. Вожди Других тронулись вместе с толпой.
— Ты не торопился, — бросил Фаллон через плечо Ландесу.
— От Маолинского моста одни сваи остались, — ответил Ландес. — Нам пришлось ехать к Переправе Финна.
— Ты вечно опаздываешь, Ландес, — проворчал Фаллон. — Ты и в день Гаркинской битвы опоздал, насколько мне помнится.
Ландес немного покраснел и замедлил шаг, давая Фал-лону обогнать себя. Поравнявшись с Ньялом, Ландес раздраженно сказал:
— Возможно, тебе следовало бы подождать нас, Ньял. Что тебя дернуло произнести такую задиристую речь? Мир означает торговлю с Моером. Дипломатия — сложная вещь. Мы с твоим отцом много лет трудились, чтобы достичь того, что имеем. Хочешь разрушить Мир?
Сина удивилась резкости в голосе отца и почему-то мысленно спросила себя, знает ли он о подозрениях Ньяла. Ответ Ньяла потерялся в хоре возбужденных голосов. На лугу, поросшем кустарником и усеянном коровьими лепешками, строй рассыпался, и Сина оказалась в стороне от отца и Ньяла. На полпути к дубовой роще, где стоял Великий Камень, она почувствовала на себе пристальный взгляд Ньяла и улыбнулась ему, а затем постаралась сосредоточиться на предстоящей церемонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
На ночь уставший лорд отправился в конюшню, надеясь, что его утешит встреча с норовистым Авелаэром. Ухаживая за Руфом Набом и сочиняя речь для предстоящей церемонии, юноша все прислушивался, не едут ли Ландес и остальные лорды. Уснул он только под утро, свернувшись на теплом сеновале, проспал недолго, а когда проснулся, ничего не изменилось. Северные лорды как в воду канули.
Глава 16
Новый день начался мелким дождем и туманом. Уже давно рассвело, а Ландеса, бессменного устроителя церемоний, все не было. Последователи Древней Веры не на шутку растревожились. Снова возникла та же неопределенность, что и после убийства Телерхайда.
Замолвить слово Другие поручили Ур Логге как самому наитактичнейшему. Великан нашел Ньяла в кузнечной мастерской рядом с конюшней.
— Ньял, — начал Ур Аогга, теребя щетину на подбородке. — Вам нужен вассал, который поедет по правую руку от вас.
По обычаю великаны украшали себя для церемоний гирляндами цветов, но в этом холодном, безвесеннем году цветы не расцвели, и Ур Логга был наряжен в ивовые ветви с сережками, переплетенные кое-где зелеными побегами травы, не испугавшейся мороза. Растения были необходимы великанам как некий символ, но результат произвел на Ньяла гнетущее впечатление.
— Да знаю я! Дракониха побери! Что могло случиться. Они должны были приехать еще вчера.
— Моих родичей, северных великанов, тоже нет. И никого с Фенсдоунской равнины. Мастер Фаллон говорит, что волноваться не стоит: дороги плохие, горные перевалы все еще забиты снегом.
— Это я и без чародея знаю. — Ньял нервно ходил по тесному проходу возле остывшего горна. — Ну, а как насчет вас, ваше величество? Ваше высокое положение позволяет. Вы будете моей правой рукой.
Великан покачал косматой головой:
— Это должен быть человек, ваша светлость. Всегда первыми шли люди. Лорд Кровелла посередине, Сила — справа от него, Магия — слева. Очень красиво.
Ньял вздохнул. На данный момент в Обители эйкона, кроме Сины, Тима, Фаллона и его самого, все люди были исповедниками Новой Веры.
— Значит, мой слуга, — сказал Ньял. — Мой слуга Тим поедет по правую руку от меня.
Когда Ур Логга ушел, Ньял повернулся и посмотрел на свое отражение в огромном, недавно отлитом медном колоколе, стоявшем на полу кузницы. Церемониальные доспехи Телерхайда и Доносчик — длинный, богато украшенный меч — исчезли вместе с Ландесом и лордами. Ньял был одет в те же доспехи, в каких приехал сюда. Хотя Тим полночи потратил на то, чтобы отполировать их, доспехи все равно остались поцарапанными и тусклыми. Ньял надел на голову шлем с вмятиной и нахмурился. С незатейливой рукоятью Огненного Удара на боку он выглядел как бедный солдат, а не как могущественный лорд Кровелла. Накинув поверх лат свой бордово-коричневый плащ — подарок Сины в честь Наименования Меча, — Ньял подумал, не так ли выглядел его настоящий отец — какой-нибудь простой гвардеец, один из соратников Телерхайда по Гаркинской битве?
Тим и Руф Наб уже были в конюшне. Хромота гнома усилилась. Хотя он приветствовал Ньяла усмешкой и глубоким поклоном, его щеки лихорадочно горели, и он с радостью остался сидеть на грубом табурете, вытянув перед собой больную ногу, пока Тим седлал лошадей.
— Доброе утро, сэр, — сказал Тим, хмурясь. — Какой-то волосатый верзила, весь утыканный прутьями, только что поднял меня с постели и сказал, что я должен быть вашей правой рукой. Не могли бы вы найти кого-нибудь другого, сэр? Не по мне это — говорить речи, да еще когда народу тьма. — От него попахивало бренди.
— Тим, дело серьезное, — предостерег его Ньял. — Ты должен заменить лорда Ландеса. Больше некому.
— Хорошо, сэр. — Волнение Тима стало еще более очевидно, когда он попытался принять вид трезвого достоинства. Разноперстные, невесть где добытые доспехи Тима блестели от утренней мороси. Старые, потертые, они все же были вполне приличными.
Ньял в последний раз выглянул во двор. Лордов не было. Мимо проходил Фаллон.
— Ты готов, Ньял? Помнишь слова?
— Надеюсь, Мастер. Тим будет моей правой рукой. Можно?
— Раз ты так решил, пусть так и будет. Судьба завязалась в узлы, чтобы привести тебя сегодня сюда, Ньял. Доверься ей.
Сев на лошадь, Ньял почувствовал себя лучше. Он понял вдруг, что стал спокойнее, оставшись в собственных доспехах. Доспехи Телерхайда были ему слишком велики, и Ньял боялся, что втайне каждый стал бы непременно сравнивать его с отцом. Авелаэр грыз удила и вскидывал голову, пугая местных конюхов. В конце концов они попрятались кто куда. Руф Наб, шагая с трудом, подсадил Тима на саврасого.
— Да поможет нам Старушка Дракониха! — горячо прошептал Ньял. Руф бросил ему копье.
Разнаряженная толпа — люди, пикси, великаны, эльфы и гномы, стар и мал — подалась назад, когда двери конюшни распахнулись и Авелаэр вылетел во двор. Не сумев стразу взять в галоп, жеребец нетерпеливо затанцевал, но, повинуясь руке Ньяла, повернул к открытым воротам.
По другую сторону крепостной стены толпа была еще больше. Народ перегородил дорогу и взорвался приветственными криками, когда Ньял появился на мосту. Краем глаза Ньял заметил ярко раскрашенный шатер, около которого предприимчивые эльфы продавали медовые пироги. Около ворот гном торговал крошечными копиями Доносчика — Телерхайдова меча.
Фаллон возник на пути Ньяла. Одетый в великолепный, расшитый золотом плащ цвета ночного неба, чародей сидел верхом на молочно-белой эльфийской кобыле. При виде кобылы Авелаэр негромко фыркнул и загарцевал. Церемония началась.
— Кто ты такой? — крикнул голос из толпы.
В мгновенно наступившей тишине прогремел в ответ голос Фаллона, не по-стариковски могучий:
— Я — Огонь.
— Кто ты такой? — закричало сразу несколько голосов, и все выжидательно повернулись к Ньялу.
— Я — Молот, выкованный Огнем, — крикнул Ньял. За спиной он услышал стук копыт саврасого по мосту.
— Кто ты такой?
Тим молчал.
«Маленькие боги, он не знает церемонии!» — подумал Ньял.
— Кто это? — спросила оборванная пикси — мать семейства.
— Кто ты такой? — хором проскандировала толпа.
— Я — Наковальня, — ответил Тим неуверенно дрожащим голосом.
— Ты — Наковальня, высеченная Молотом, выкованным Огнем! — поправил гном от ворот.
— Да, — робко подтвердил Тим. — Она самая.
Ворота закрылись. Толпа снова восторженно закричала, давая всадникам дорогу. Крепко держа поводья, Ньял выехал вперед. Фаллон ехал слева от него, а Тим — справа. Они поехали вокруг замка. Толпа постепенно редела, пока три всадника не остались одни на узкой тропе с задней стороны замка эйкона — там, где он выходил к морю. Слева древняя крепостная стена вздымалась над ними на две пики высотой. Сверху глазели любопытные, большей частью — люди. Неслись приветственные крики. Справа от Ньяла саврасый Тима осторожно ставил ноги в нескольких дюймах от обрыва, и бурые комья земли летели из-под его копыт в грохочущий прибой.
Когда всадники отвернули от моря, узкая тропа стала шире Там их ждали эльфы, возглавляемые мейгой Далло. Она полулежала на носилках, с головы до ног в драгоценных каменьях, одетая в платье из тончайшей ткани. Мужья мейги гордо держали носилки на плечах.
— Кто ты такая? — закричала толпа, когда Ньял со своими спутниками приблизился к эльфам.
Мейга лениво встала на носилки, сравнявшись ростом с людьми из толпы.
— Я — Далло, мейга народа эльфов. Я пришла, чтобы смешать свои силы с силами Огня, Молота и Наковальни.
— Я рад, — крикнул Ньял, но его голос потонул в криках толпы.
— Что ты сказал? — пронзительным голосом выкрикнул около его стремени взволнованный гном.
— Я рад! — проревел Ньял.
Мейга сделала поклон и взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, когда ее мужья осторожно тронулись следом за всадниками. Затем и остальные сановные эльфы присоединились к процессии. Они играли на серебряных флейтах и танцевали.
Дорога пошла под уклон вдоль стены, плавно поворачивающей к главным воротам. На середине склона ждал Мэрдок со своим отрядом. Гномы били в черные дубовые барабаны. Толпа охотно помогла повторить церемониальное приветствие.
Перед воротами стояли Ур Логга и его диковинно разряженная Почетная Стража. Великаны благоговейно исполнили обряд и присоединились к маршу, а за ними и Финн Дарга со своим отрядом лучников-пикси. Толпа покончила с официальной ролью Вопрошающих, и многие влились в процессию. Ньял красивым голосом затянул Песнь Победы, его поддержали высокие чистые голоса эльфов и пикси и грохочущие басы великанов и гномов. Они обошли по кругу еще дважды. Песни звучали все громче, крики — все более взволнованно.
В третий раз подошли они к мосту и огромным воротам и остановились.
— Кто вы такие? — проревела толпа, и сам воздух загудел.
Ньял набрал в легкие побольше воздуха и крикнул, перекрывая шум толпы:
— Мы — Защитники Древней Веры, Воины Драконихи, Те-Кто-Движет-Камни. Мы едины, и мы приказываем открыть эти ворота и дать место внутри Жизни и Природе! — Он ударил копьем по мосту и был вознагражден глухим эхом.
— Кто ты такой?
Стало почти совсем тихо.
— Говори громче, эйкон! — недовольно крикнул кто-то из задних рядов.
— Я — Защитник Новой Веры, — прозвучал негромкий ответ эйкона с другой стороны ворот. Заскрипели блоки, ворота начали подниматься.
Фаллон на белой кобыле выехал вперед.
— Я призываю тебя быть свидетелем могущества Магии и признать Закон!
Эйкон выехал на муле, уши которого были украшены разноцветными кисточками. За эйконом в несколько рядов стояли угрюмые гвардейцы. Ньялу вдруг пришло в голову, что они с Тимом сейчас единственные здесь вооруженные из приверженцев Древней Веры. Мурашки пробежали у него по спине, рука сама собой потянулась к рукояти Огненного Удара.
И тут посыпался теплый, задушевный голос эйкона:
— Я открываю свои ворота Защитникам Древней Веры. Я отрекаюсь от войны и насилия, от любых мыслей о насилии. Я открываю свое сердце, чтобы жить в мире.
Толпа восторженно закричала. Люди, гномы, пикси, эльфы и великаны громко поздравляли друг друга, пожимали руки, хлопали друг друга по спине. Финн Дарга, которого подняли на плечах двое людей, запел. Процессия свернула с дороги и пошла, огибая большие лужи, вниз по пологому склону Кудрявого Луга — поляны в форме глубокой тарелки. На дне тарелки стоял украшенный флагами деревянный помост. Пока Руф удерживал поводья Авелаэра, Ньял спешился. Множество рук протянулось к нему, и Ньял засмеялся, пожимая их. Его подхватили и подняли на помост. Ньял посмотрел вниз на озаренные ожиданием лица.
Весь луг заполнили люди и Другие, все смеялись и веселились. Невзирая на промозглую погоду, многие привезли с собой закуски для пикника. Толпа вокруг помоста то и дело взрывалась криками: Царственных Других приветствовали их подданные. Последним на помост поднялся эйкон и встал чуть поодаль от Других.
— Друзья мои, — начал Ньял, — сестры и братья. Меня переполняет радость, оттого что я вижу всех вас здесь сегодня. Мы соединились в великом праздновании.
Дождь кончился. Некоторые людские и эльфийские семейства уже разостлали на траве одеяла и шумели, раскладывая яства. Ньял повысил голос:
— Восемнадцать лет назад Телерхайд выковал мир, в котором мы благоденствуем сейчас. Он привел последователей Древней Веры к победе над силами ненависти и нетерпимости. Он создал общество, в котором, как он надеялся, все мы — приверженцы Древней и Новой Веры — сможем жить в мире, гармонии и взаимной дружбе. Он сделал этот день днем празднования Победы, но вместе с тем и днем-напоминанием, чтобы тем из нас, кто полон ненависти, никогда не позволено было бы снова править. Сейчас, годы спустя, времена изменились. Телерхайд жестоко убит. Зло вышло на свободу. — Будто мрачная пелена накрыла толпу, все притихли, замерли. Все взгляды устремились на Ньяла. Он заговорил громче: — Не все из наших друзей и родичей сегодня здесь, в том мерило нашего времени, что мы беспокоимся о них! Нельзя допустить, чтобы наш остров превратился в место, где даже вооруженные мужчины путешествуют с опаской. Мы должны сделать так, чтобы все наши народы могли жить в безопасности!
В этот миг сквозь облака прорвался такой яркий луч солнца, что на миг ослепил Ньяла. Все вскочили, рев восторга прокатился по толпе. Ньял протянул руки, чтобы успокоить собравшихся, ибо у него было еще что сказать. Но тут солнце целиком вышло из-за облака, и Ньял увидел на краю луга развевающиеся флаги северных лордов. Вздох облегчения вырвался из его груди, он улыбнулся и приветственно вскинул руки.
Возглавлявший кавалькаду Ландес снял шлем и поехал через толпу, кивая и размахивая рукой. Празднующие восемнадцатую годовщину Гаркинского Мира перестали сдерживать свой энтузиазм. Великанские мамаши поднимали своих косматых младенцев, люди-мужчины стояли навытяжку и отдавали честь, эльфы запели «В чаще Гаркина». Ландес выхватил из толпы Сину, усадил позади себя и наклонился вперед в стременах, чтобы дочери было удобно. Волосы Сины были распущены и казались совсем черными на фоне небесно-голубого балахона. Ученица чародея радостно махала рукой толпе и выглядела очень довольной. Через несколько минут Ландес взбежал по лестнице на помост и, продолжая махать рукой, стал кланяться искренне ликующей толпе. Следом за Ландесом поднялись Сина и остальные лорды.
— Добро пожаловать, милорд! — Ньял потряс руку старого воина. — Вас так долго не было, я уже начал бояться худшего.
— С какой стати тебе бояться худшего? — Ландес с трудом перекрикнул рев толпы. — Так кто же ехал вместо меня?
Но ответ Ньяла сгинул в гомоне голосов. Такого шума, какой несся с переполненных народом склонов, Ньял никогда еще не слышал. Голоса выкрикивали: «Лан-дес, Лан-дес!». Гномы в том же ритме ударяли кулаками по ладоням. Только последователи Новой Веры, окружавшие эйкона, стояли молча.
Когда крики наконец затихли и все лорды заняли свои места на помосте или возле него, Ньял закончил свою речь. Он призвал к бдительности и еще большему единению. Фаллон хмурился, рассеянно теребя бороду. Ур Логга слушал серьезно, его широкое лицо выражало недоумение. Мейга кокетничала с двумя из своих мужей, которые просто таяли от ее внимания. Финн Дарга и Мэрдок вопросительно поглядывали друг на друга. Только эйкон оставался невозмутимым и стоял, опустив глаза и спрятав руки под жилетом.
Закончив речь, Ньял вынул из ножен Огненный Удар. Он высоко поднял меч и сказал звенящим голосом, какого Сина никогда еще у него не слышала:
— Я отдаю мою жизнь и этот меч Миру. Пусть наши дети процветают и продолжают наше дело.
Сина потерла глаза. Ей показалось, будто сверкающий луч отразился от клинка Огненного Удара и ослепил ее на мгновение, хотя солнце снова ушло за облака.
— А теперь мы сольем наши мысли воедино и толкнем Камень, — объявил Ньял, следуя ритуалу церемонии. — Эйкон, будьте свидетелем силы Пяти Племен!
— Мой дорогой лорд Кровелла, — ответил эйкон, и его сладкий голос долетел до каждого слушателя в поле — негромкий и задушевный. — Я должен почтительно согласиться. — Более тихим голосом, так, чтобы слышали только вожди на помосте, он добавил: — Хотя я молю Ворсай охранить мою бессмертную душу от скопища грешников и темных сил. Остерегайтесь своей собственной души, милорд.
Не обращая на него внимания, вперед вышел Фаллон:
— Братья, сестры, мы толкаем Камень!
Толпа людей и Других расступилась, пропуская чародея. На шаг сзади него пошла Сина со своим отцом, за ними — Ньял и северные лорды. Вожди Других тронулись вместе с толпой.
— Ты не торопился, — бросил Фаллон через плечо Ландесу.
— От Маолинского моста одни сваи остались, — ответил Ландес. — Нам пришлось ехать к Переправе Финна.
— Ты вечно опаздываешь, Ландес, — проворчал Фаллон. — Ты и в день Гаркинской битвы опоздал, насколько мне помнится.
Ландес немного покраснел и замедлил шаг, давая Фал-лону обогнать себя. Поравнявшись с Ньялом, Ландес раздраженно сказал:
— Возможно, тебе следовало бы подождать нас, Ньял. Что тебя дернуло произнести такую задиристую речь? Мир означает торговлю с Моером. Дипломатия — сложная вещь. Мы с твоим отцом много лет трудились, чтобы достичь того, что имеем. Хочешь разрушить Мир?
Сина удивилась резкости в голосе отца и почему-то мысленно спросила себя, знает ли он о подозрениях Ньяла. Ответ Ньяла потерялся в хоре возбужденных голосов. На лугу, поросшем кустарником и усеянном коровьими лепешками, строй рассыпался, и Сина оказалась в стороне от отца и Ньяла. На полпути к дубовой роще, где стоял Великий Камень, она почувствовала на себе пристальный взгляд Ньяла и улыбнулась ему, а затем постаралась сосредоточиться на предстоящей церемонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42