А тебя как на самом деле зовут – Майкл Гэбриэл или Гэбриэл Майкл? Ты сам еще не понял, что ты – клон Гэйба?
…Потом было легче. Майкл тупо напивался, блевал и пил снова. Пират сидел рядом, молчал с таким выражением лица, которое можно было назвать только «настоящее мужское сочувствие», подливал в стакан. Не упрекал, что Майкл зря переводит отличный продукт.
Майкл к клонам относился с предубеждением. О, нет, он был образованным человеком, конечно. Причем по-настоящему образованным, в отличие от Силверхенда, которому все знания элементарно записали в память. Майкл учился сам. Для него не было секретом, что хорошо сделанный клон от человека не отличается практически ничем. А та небольшая разница, которая есть, лежит не в области физиологии, а в области психики. Неудивительно, если вспомнить, как клонов растят. А вот здоровье у них, как правило, крепче. Тоже ничего загадочного: клонам проводят генную корректировку, потому что по большей части их делают ради получения здоровых органов для пересадки оригиналу.
Он зачем-то пытался вспомнить, как лежал в инкубаторе. Напрасный труд, у клонов в период роста нет сознания. Они же растут с бешеной скоростью, за полгода максимум достигая биологического возраста оригинала. Клонов, которые были бы моложе исходного материала, пока еще никому получить не удалось. А когда рост завершается, клону записывают память и будят.
Майкл помнил очень четко, как пришел в себя в больнице. Над ним стояли двое мужчин, постарше и помоложе. Майкл смотрел на них и вдруг вспомнил, что это его отец и дед. Но он знал это только рассудком. Казалось, он пережил сильную психотравму, изменившую его мировоззрение, и он заново выстраивает отношения с близкими. Когда Майкл обратился к визитерам по именам, они переглянулись с понимающими улыбками. Сейчас Майкл знал, что за этими гримасами-улыбками скрывалось торжество: удачный клон. Даже в лучших клиниках не всякий раз удается сформировать копию личности с первого захода. Обычный вариант, когда память пишут два или три раза.
Ему сказали, что он катался на лыжах в горах и разбился, почти насмерть, его еле вытащили с того света Майкл принял легенду: она объясняла его странную апатию и изменившееся отношение к миру. Несколько недель в поместье ему не запомнились. А в скором времени он перебрался в университетский кампус. Там-то он и проснулся окончательно.
С тех пор он регулярно приезжал в поместье на каникулы. После первого курса уже принимал участие в работе корпорации. И ни разу не возникало ситуации, когда он заподозрил бы, что его – двое.
В конце концов пират отправил Майкла спать. Но наутро все повторилось – и пьянка, и беседы.
– Идиоты они, конечно, – приговаривал Силвер-хенд. – Самая аккуратная работа была с Бенни. Уже со мной напортачили. Наташка, знай она о такой возможности, как клонирование, враз бы их вычислила. Или будь у меня армейские приятели чуть повлиятельней. И то – кое-кто пытался вякнуть.
– И что? Убивали их?
Силверхенд скривился:
– Лучше б убивали. Да только у Клиффа кишка тонка кровь проливать. У него для таких нежелательных свидетелей полно склепиков вроде «Вечного солнца».
У Бенни волосы дыбом стояли, когда он взялся наводить порядок.
– Я все-таки не понял, каким образом он получил корпорацию.
– Да элементарно. Ты Бориса помнишь? Нашего падре Патрика?
– Ну.
– Ты ему отдал книжку, которую потом выпрашивал назад.
– Тоже помню. Он так и не отдал.
– Естественно. Подарил – все, забудь. А ту абракадабру, которая была в книжке, папские спецы расшифровали. И выяснили, что это – компромат на Железного Кутюрье. Причем не просто перечисление грехов, а указание на то, где можно раздобыть улики.
– Я что-то подобное подозревал. Мне же Стэнли намекал.
– Книжку эту пустили в дело. Бенни ее просто на тиви кому надо показал. Клифф застрелился после первого же новостного выпуска. Акции корпорации ухнули вниз. Церковь дала Бенни денег, он выкупил компанию. Так что он, с одной стороны, подставное лицо, а с другой – вполне легитимный владелец. Я к нему уже завербовался, – похвастался пират.
Майкла обуревали злорадство и легкая обида, смешанные примерно в равных долях. Да, он искренне ликовал, представив, каково сейчас Гэйбу и Элле. Но ему было и обидно: втлубине души он не оставлял надежды когда-нибудь доказать подмену и вернуться на прежний пьедестал наследника громадной корпорации. А теперь с этой мечтой придется распрощаться. То, что попало в закрома Великой Собирательницы, обратно не возвращается. И Майкл, который мог бы владеть огромными капиталами, будет всего лишь скромным исполнителем чужих распоряжений. Положим, не таким уж скромным, и роль директора в любом случае лучше роли каторжника, пирата или беженца. Но как трудно убедить себя, что надо довольствоваться крохами, когда уже знаешь вкус целого блюда!
– Не могу понять, зачем Тейлоры делали клонов, – признался Майкл.
– Чего уж там непонятного… Ты знаешь, что старый Гик Тейлор, твой, типа, дед, – олигофрен?
Майкл поперхнулся водкой.
– У него Гарвард с отличием! Магистр философских наук!.
Силверхенд понимаюше улыбнулся.
– Вот именно. А теперь подумай, кто на самом деле получил этот диплом для Ника Тейлора.
И весь остаток вечера Майкл методично напивался, слушая разветвленную и многоколенную, как исландская родовая сага, историю собственной семьи. Ту историю, которую он не знал. Или не так – историю о семье, про которую не знал в действительности ничего.
Когда-то клан Тейлоров представлял собой большую и здоровую семью. Но браки с «равными» сделали свое дело. Последним более-менее нормальным отпрыском династии был прадед Майкла, Стивен Арчибальд Тейлор. «Более-менее» означало, что Стивен был ярко выраженным психопатом. Женился он на такой же истеричке, прожил с ней двадцать лет и развелся, не обзаведясь наследником. Вторая супруга Стивена, Маргерит, отличалась железной выдержкой и мужским умом. На девятом году брака после бесконечных консультаций и курсов лечения от бесплодия, пройденных обоими супругами, на свет появился крохотный Николас Бенедикт. Радость родителей сильно подпортил тот факт, что ребенок был олигофреном. Врачи и педагоги уверяли, что современная наука позволяет вырастить мальчика так, чтобы никто и не заподозрил его неполноценности.
Второй ребенок, родившийся через одиннадцать месяцев, был дауном. Третьей родилась девочка, нормальная, но ужасно нервная. Четвертого ребенка сохранить не удалось, а пятый умер на второй день. После этого миссис Тейлор стерилизовалась, сообразив наконец, что никакие деньги не позволят ей рожать здоровых детей при ее наследственности и в возрасте пятидесяти двух лет, даже если климакс у нее и не думал наступать. К слову, женские ее функции принялись угасать лишь после шестидесяти, а активность была такой, что Стивен предпочел закрыть глаза на двух молодых любовников. Самому ему давно осточертели «все эти лишние телодвижения».
Ребенка-дауна он сплавил в дорогой интернат. Ходили слухи, будто у него был еще один внебрачный ребенок, шизофреник, которого он спрятал там же, где и несчастного дауненка.
Николас рос, до определенного момента причиняя куда меньше хлопот, чем его беспокойная сестренка Хизер. Мальчик был красивым, но безвольным и совершенно неспособным к обучению. Маргерит полагала, что ничего особенно страшного не произошло, в конце концов, Нику не обязательно самому руководить корпорацией. Умного директора она подыщет, а формальному хозяину достаточно «делать лицо». Вот с этим была беда. Потому что в «лицо» никто не поверит, если мальчик не получит образования в престижном университете. А Ник, между прочим, с трудом читал. О математике и речи не шло.
Наверное, до этого Тейлоры тоже не особенно считались с законами. Майкл делал этот вывод хотя бы из решительности, с которой Маргерит реализовала свой план. Сын не может учиться? За него поработает головой двойник. Можно нанять актера со сходными чертами лица, но это опасно – проболтается. А убийство привлечет внимание, потому что у актера наверняка отыщутся родственники. Для таких случаев требуется двойник без семьи. И лучше всего, если он будет не играть, а всерьез верить в то, что принадлежит к великой династии оружейных королей. А когда он исчезнет, никто не побеспокоится. То есть нужен клон.
Силверхенд полагал, что Бенни Тейлор был далеко не первым клоном в этой семейке. Это ведь так удобно – иметь под рукой расходный материал, внешне ничем от главы корпорации не отличающийся. Майкл не мог ему возразить.
Бенни казался полной копией Николаса. Но исходный «материал» для клонирования подвергся серьезной генетической чистке, и результат превзошел все ожидания. Юноша отличался живым, властным характером, острым умом и даром убеждения. Он без проблем поступил в Гарвард на самый престижный тогда факультет философии.
За годы обучения он ни разу не побывал в поместье. При записи воспоминаний ему внедрили установку на фанатичное служение Семье, и любой каприз «матушки» Маргерит воспринимался им без сомнений и колебаний. Если матушка говорит, что он обязан пройти суровое воспитание, «обязательное для всех подлинных Тейлоров», то он будет несколько лет жить в спартанских условиях, обходясь без карманных денег и визитов домой. Летом он искал заработок разнорабочего, вкалывая наравне с малообеспеченными студентами, в течение учебного года не гнушался ремеслом репетитора. И никогда не жаловался.
Николаса все эти годы держали в поместье взаперти. Маргерит, уже не питавшая иллюзий чему-то научить сына, дрессировала его, как собаку: ему же придется впоследствии появляться в обществе. Она натаскала его хорошим манерам, приучила молчать с серьезным видом, когда вокруг говорят о бизнесе или политике. В дальнейшем Ник привык молчать всегда. Она била его по губам, стирая глуповатую вечную улыбку. Она не жалела сил, чтобы создать ту маску, которая позволила бы дурачку казаться умным.
Несколько раз у нее опускались руки, так неподатлив был материал. В какой-то момент Маргерит чуть не отказалась от своих планов. Легче было передать корпорацию дочери – точней, ее тщательно выбранному мужу. Но тут Хизер спуталась с педиатром и убежала из дома. Маргерит поговорила с ней единственный раз: потребовала развода. Хизер отказалась, Маргерит забыла о ее существовании.
Бенни Тейлор закончил университет. К этому моменту у Маргерит все было готово. Ей требовалась маленькая авиакатастрофа, в которой ее сын выжил, но получил травму головы. Безобидная амнезия стала бы замечательным объяснением, почему он не узнает университетских друзей, а заодно не помнит ни слова из пройденного курса обучения. А полиция в жизни не узнает, кто был заказчиком катастрофы. Даже если исполнители проболтаются, скорей их обвинят в лжесвидетельстве и клевете, чем Маргерит привлекут к ответственности: кто поверит, что она «заказала» собственного сына?!
Операция прошла без малейшей шероховатости. Маргерит так никогда и не узнала, что одному из молодых мексиканцев, летевших тем же рейсом, стало плохо, и сердобольный Бенни повел его в сортир. Там мексиканец выронил карточку удостоверения личности, и Бенни сунул ее к себе, потому что парень мог потерять ее еще раз. Когда неизвестные злоумышленники выпустили по лайнеру ракету из мобильного станка, системы безопасности позволили экипажу посадить машину, но не уберегли от пожара на борту. В результате мексиканец погиб, а Бенни очнулся в госпитале под его именем. Никому и в голову не пришло усомниться – Бенни был черноволос и черноглаз.
Он сообщил врачу об ошибке, но тот передал Бенни психиатрам: ведь наследник корпорации PACT, летевший тем же рейсом, согласно заявлениям в прессе, проходил лечение в закрытой клинике. Бенни некоторое время лечился, потом «выздоровел» и вернулся «домой». Корпорация PACT выплатила ему компенсацию, потому что лайнер сбили ракетой ее производства. Бенни рассудил, что деньги пригодятся семье погибшего мексиканца, и поехал к его родственникам. Близких у парня было двое: очень старая мать и насквозь больная сестра. Горе их было таким страшным, что Бенни с трудом выдержал испытание.
Следующие несколько лет он прожил в Мексике. Несчастные женщины нуждались в постоянной поддержке и стали для Бенни второй семьей. Он так и жил по чужим документам, неплохо зарабатывал. Похоронив обеих женшин (первой умерла дочь, у нее отказали обе почки, за ней через месяц последовала мать), Бенни вернулся в Америку и нанялся на работу… в поместье Тейлоров.
Бывает, что клоны с течением времени теряют разительное сходство с оригиналами. В случае Бенни расхождение было объяснимо вмешательством в гены. К моменту аварии Бенни казался родным братом, но не двойником Николаса, а уж в возрасте тридцати лет окончательно определились его собственные черты. Он по-прежнему походил на свой оригинал – и на всех мужчин клана Тейлоров, но перепутать его с Ником было нельзя. Он рано поседел, кожа его стала оливковой от загара, а глаза приняли нехарактерный для Тейлоров серебристый цвет. Выглядел он на свои года, тогда как Николас сохранял юношеский румянец и почти девичью томность движений.
За год Бенни узнал все, что хотел. Ник вдали от Маргерит обычно садился на пол или на землю, ронял руки, отвешивал, челюсть и мог часами глядеть перед собой оловянными глазами. Изо рта у него текла слюна. Вывести его из этого состояния могла только мать или специально обученная нянька. Всех остальных он не замечал. Но охотно отвечал на вопросы, если задавать их тихим задушевным голосом. Ник верил, что в эти минуты с ним беседует Ангел, которому надо говорить правду. Наверное, Бенни тошнило от вида наследничка. Но необходимую ему тогда информацию о корпорации он выудил.
Прекрасные рекомендации от работодателя позволили Бенни получить гражданство Больших Штатов, ведь он числился мексиканцем. Вместе с гражданством он поменял имя, став Бенедиктом Смитом. Таким образом, он совершенно официально приобрел подлинные документы и мог больше не опасаться, что кто-нибудь из детских друзей погибшего парня разрушит его легенду.
В дальнейшем Бенни избрал для себя карьеру в Ватикане. Он был не только философом, но и прекрасным финансистом. Он поддерживал отношения со слугами в поместье Тейлоров и, как ни странно, обменивался письмами с Маргерит. Почтенная дама так и не признала в нем клона собственного отпрыска.
Ника тем временем женили. Мать выбрала для него тихую и безропотную девушку восемнадцати лет с помпезным именем Джорджиана Пенелопа Элизабет, младшую дочь электрического короля Элайи Вудвилла. В чем-то она была сродни Нику– застенчивый ее характер объяснялся тем, что Лиз до самой свадьбы играла в куклы. Родив подряд трех девочек, Лиз нисколько не переменилась: забавлялась с дочерьми, не придавала значения явной недоразвитости супруга и не претендовала на роль хозяйки дома. Всем по-прежнему заправляла Маргерит.
Она же и настояла, чтобы Лиз на тринадцатом году брака согласилась на искусственное оплодотворение. К этому моменту в активе леди Тейлор числилось восемь прерванных беременностей: обследования показывали эмбрионов женского пола, а Маргерит остро нуждалась в наследнике. В клинике Лиз продержали около трех месяев, пока не удалось получить зародыш нужного пола. Так на свет появился Клиффорд Филип. Надо сказать, что умственно и физически все дети Лиз оказались нормальными, отцовская олигофрения не оставила своего клейма. В особенности это касалось Клиффа, чьи гены подверглись легкой реконструкции – Маргерит не хотела рисковать. Но вот по части нрава детки были не из легких. Старшая дочь поведением напоминала свою тетку Хизер, и Маргерит вычеркнула ее из своего сердца, когда девочке еще пяти не исполнилось. Две других с виду были такими же тихими мечтательницами, как Лиз, но Маргерит чувствовала подвох. И на всякий случай внесла в завещание Ника (целиком ею написанное) пункт о том, что в случае замужества обе девочки лишаются прав на наследство. Теперь Майкл понял, почему его тетки так и не вышли замуж, причем Эвелина была тихой алкоголичкой, а Мардж ударилась в религию. О старшей, Джули-Энн, он и не слышал никогда.
– Нормальная баба, – сказал Сйлверхенд. – Вышла замуж за моего приятеля еще армейских времен. Я их и познакомил.
Клифф всегда был коварным, не чурающимся лжи и подлости. Но одной лишь угрозы физической боли оказывалось достаточно, чтобы он расплакался. Постоянным шантажом Маргерит ухитрялась держать скользкого внучка в ежовых рукавицах.
Майкл догадывался, откуда выросло неуемное властолюбие его отца. В университете тому пришлось несладко, и Клифф затаил порядочную злобу на однокашников. Собственно, все они сегодня занимают высокие посты в правительстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
…Потом было легче. Майкл тупо напивался, блевал и пил снова. Пират сидел рядом, молчал с таким выражением лица, которое можно было назвать только «настоящее мужское сочувствие», подливал в стакан. Не упрекал, что Майкл зря переводит отличный продукт.
Майкл к клонам относился с предубеждением. О, нет, он был образованным человеком, конечно. Причем по-настоящему образованным, в отличие от Силверхенда, которому все знания элементарно записали в память. Майкл учился сам. Для него не было секретом, что хорошо сделанный клон от человека не отличается практически ничем. А та небольшая разница, которая есть, лежит не в области физиологии, а в области психики. Неудивительно, если вспомнить, как клонов растят. А вот здоровье у них, как правило, крепче. Тоже ничего загадочного: клонам проводят генную корректировку, потому что по большей части их делают ради получения здоровых органов для пересадки оригиналу.
Он зачем-то пытался вспомнить, как лежал в инкубаторе. Напрасный труд, у клонов в период роста нет сознания. Они же растут с бешеной скоростью, за полгода максимум достигая биологического возраста оригинала. Клонов, которые были бы моложе исходного материала, пока еще никому получить не удалось. А когда рост завершается, клону записывают память и будят.
Майкл помнил очень четко, как пришел в себя в больнице. Над ним стояли двое мужчин, постарше и помоложе. Майкл смотрел на них и вдруг вспомнил, что это его отец и дед. Но он знал это только рассудком. Казалось, он пережил сильную психотравму, изменившую его мировоззрение, и он заново выстраивает отношения с близкими. Когда Майкл обратился к визитерам по именам, они переглянулись с понимающими улыбками. Сейчас Майкл знал, что за этими гримасами-улыбками скрывалось торжество: удачный клон. Даже в лучших клиниках не всякий раз удается сформировать копию личности с первого захода. Обычный вариант, когда память пишут два или три раза.
Ему сказали, что он катался на лыжах в горах и разбился, почти насмерть, его еле вытащили с того света Майкл принял легенду: она объясняла его странную апатию и изменившееся отношение к миру. Несколько недель в поместье ему не запомнились. А в скором времени он перебрался в университетский кампус. Там-то он и проснулся окончательно.
С тех пор он регулярно приезжал в поместье на каникулы. После первого курса уже принимал участие в работе корпорации. И ни разу не возникало ситуации, когда он заподозрил бы, что его – двое.
В конце концов пират отправил Майкла спать. Но наутро все повторилось – и пьянка, и беседы.
– Идиоты они, конечно, – приговаривал Силвер-хенд. – Самая аккуратная работа была с Бенни. Уже со мной напортачили. Наташка, знай она о такой возможности, как клонирование, враз бы их вычислила. Или будь у меня армейские приятели чуть повлиятельней. И то – кое-кто пытался вякнуть.
– И что? Убивали их?
Силверхенд скривился:
– Лучше б убивали. Да только у Клиффа кишка тонка кровь проливать. У него для таких нежелательных свидетелей полно склепиков вроде «Вечного солнца».
У Бенни волосы дыбом стояли, когда он взялся наводить порядок.
– Я все-таки не понял, каким образом он получил корпорацию.
– Да элементарно. Ты Бориса помнишь? Нашего падре Патрика?
– Ну.
– Ты ему отдал книжку, которую потом выпрашивал назад.
– Тоже помню. Он так и не отдал.
– Естественно. Подарил – все, забудь. А ту абракадабру, которая была в книжке, папские спецы расшифровали. И выяснили, что это – компромат на Железного Кутюрье. Причем не просто перечисление грехов, а указание на то, где можно раздобыть улики.
– Я что-то подобное подозревал. Мне же Стэнли намекал.
– Книжку эту пустили в дело. Бенни ее просто на тиви кому надо показал. Клифф застрелился после первого же новостного выпуска. Акции корпорации ухнули вниз. Церковь дала Бенни денег, он выкупил компанию. Так что он, с одной стороны, подставное лицо, а с другой – вполне легитимный владелец. Я к нему уже завербовался, – похвастался пират.
Майкла обуревали злорадство и легкая обида, смешанные примерно в равных долях. Да, он искренне ликовал, представив, каково сейчас Гэйбу и Элле. Но ему было и обидно: втлубине души он не оставлял надежды когда-нибудь доказать подмену и вернуться на прежний пьедестал наследника громадной корпорации. А теперь с этой мечтой придется распрощаться. То, что попало в закрома Великой Собирательницы, обратно не возвращается. И Майкл, который мог бы владеть огромными капиталами, будет всего лишь скромным исполнителем чужих распоряжений. Положим, не таким уж скромным, и роль директора в любом случае лучше роли каторжника, пирата или беженца. Но как трудно убедить себя, что надо довольствоваться крохами, когда уже знаешь вкус целого блюда!
– Не могу понять, зачем Тейлоры делали клонов, – признался Майкл.
– Чего уж там непонятного… Ты знаешь, что старый Гик Тейлор, твой, типа, дед, – олигофрен?
Майкл поперхнулся водкой.
– У него Гарвард с отличием! Магистр философских наук!.
Силверхенд понимаюше улыбнулся.
– Вот именно. А теперь подумай, кто на самом деле получил этот диплом для Ника Тейлора.
И весь остаток вечера Майкл методично напивался, слушая разветвленную и многоколенную, как исландская родовая сага, историю собственной семьи. Ту историю, которую он не знал. Или не так – историю о семье, про которую не знал в действительности ничего.
Когда-то клан Тейлоров представлял собой большую и здоровую семью. Но браки с «равными» сделали свое дело. Последним более-менее нормальным отпрыском династии был прадед Майкла, Стивен Арчибальд Тейлор. «Более-менее» означало, что Стивен был ярко выраженным психопатом. Женился он на такой же истеричке, прожил с ней двадцать лет и развелся, не обзаведясь наследником. Вторая супруга Стивена, Маргерит, отличалась железной выдержкой и мужским умом. На девятом году брака после бесконечных консультаций и курсов лечения от бесплодия, пройденных обоими супругами, на свет появился крохотный Николас Бенедикт. Радость родителей сильно подпортил тот факт, что ребенок был олигофреном. Врачи и педагоги уверяли, что современная наука позволяет вырастить мальчика так, чтобы никто и не заподозрил его неполноценности.
Второй ребенок, родившийся через одиннадцать месяцев, был дауном. Третьей родилась девочка, нормальная, но ужасно нервная. Четвертого ребенка сохранить не удалось, а пятый умер на второй день. После этого миссис Тейлор стерилизовалась, сообразив наконец, что никакие деньги не позволят ей рожать здоровых детей при ее наследственности и в возрасте пятидесяти двух лет, даже если климакс у нее и не думал наступать. К слову, женские ее функции принялись угасать лишь после шестидесяти, а активность была такой, что Стивен предпочел закрыть глаза на двух молодых любовников. Самому ему давно осточертели «все эти лишние телодвижения».
Ребенка-дауна он сплавил в дорогой интернат. Ходили слухи, будто у него был еще один внебрачный ребенок, шизофреник, которого он спрятал там же, где и несчастного дауненка.
Николас рос, до определенного момента причиняя куда меньше хлопот, чем его беспокойная сестренка Хизер. Мальчик был красивым, но безвольным и совершенно неспособным к обучению. Маргерит полагала, что ничего особенно страшного не произошло, в конце концов, Нику не обязательно самому руководить корпорацией. Умного директора она подыщет, а формальному хозяину достаточно «делать лицо». Вот с этим была беда. Потому что в «лицо» никто не поверит, если мальчик не получит образования в престижном университете. А Ник, между прочим, с трудом читал. О математике и речи не шло.
Наверное, до этого Тейлоры тоже не особенно считались с законами. Майкл делал этот вывод хотя бы из решительности, с которой Маргерит реализовала свой план. Сын не может учиться? За него поработает головой двойник. Можно нанять актера со сходными чертами лица, но это опасно – проболтается. А убийство привлечет внимание, потому что у актера наверняка отыщутся родственники. Для таких случаев требуется двойник без семьи. И лучше всего, если он будет не играть, а всерьез верить в то, что принадлежит к великой династии оружейных королей. А когда он исчезнет, никто не побеспокоится. То есть нужен клон.
Силверхенд полагал, что Бенни Тейлор был далеко не первым клоном в этой семейке. Это ведь так удобно – иметь под рукой расходный материал, внешне ничем от главы корпорации не отличающийся. Майкл не мог ему возразить.
Бенни казался полной копией Николаса. Но исходный «материал» для клонирования подвергся серьезной генетической чистке, и результат превзошел все ожидания. Юноша отличался живым, властным характером, острым умом и даром убеждения. Он без проблем поступил в Гарвард на самый престижный тогда факультет философии.
За годы обучения он ни разу не побывал в поместье. При записи воспоминаний ему внедрили установку на фанатичное служение Семье, и любой каприз «матушки» Маргерит воспринимался им без сомнений и колебаний. Если матушка говорит, что он обязан пройти суровое воспитание, «обязательное для всех подлинных Тейлоров», то он будет несколько лет жить в спартанских условиях, обходясь без карманных денег и визитов домой. Летом он искал заработок разнорабочего, вкалывая наравне с малообеспеченными студентами, в течение учебного года не гнушался ремеслом репетитора. И никогда не жаловался.
Николаса все эти годы держали в поместье взаперти. Маргерит, уже не питавшая иллюзий чему-то научить сына, дрессировала его, как собаку: ему же придется впоследствии появляться в обществе. Она натаскала его хорошим манерам, приучила молчать с серьезным видом, когда вокруг говорят о бизнесе или политике. В дальнейшем Ник привык молчать всегда. Она била его по губам, стирая глуповатую вечную улыбку. Она не жалела сил, чтобы создать ту маску, которая позволила бы дурачку казаться умным.
Несколько раз у нее опускались руки, так неподатлив был материал. В какой-то момент Маргерит чуть не отказалась от своих планов. Легче было передать корпорацию дочери – точней, ее тщательно выбранному мужу. Но тут Хизер спуталась с педиатром и убежала из дома. Маргерит поговорила с ней единственный раз: потребовала развода. Хизер отказалась, Маргерит забыла о ее существовании.
Бенни Тейлор закончил университет. К этому моменту у Маргерит все было готово. Ей требовалась маленькая авиакатастрофа, в которой ее сын выжил, но получил травму головы. Безобидная амнезия стала бы замечательным объяснением, почему он не узнает университетских друзей, а заодно не помнит ни слова из пройденного курса обучения. А полиция в жизни не узнает, кто был заказчиком катастрофы. Даже если исполнители проболтаются, скорей их обвинят в лжесвидетельстве и клевете, чем Маргерит привлекут к ответственности: кто поверит, что она «заказала» собственного сына?!
Операция прошла без малейшей шероховатости. Маргерит так никогда и не узнала, что одному из молодых мексиканцев, летевших тем же рейсом, стало плохо, и сердобольный Бенни повел его в сортир. Там мексиканец выронил карточку удостоверения личности, и Бенни сунул ее к себе, потому что парень мог потерять ее еще раз. Когда неизвестные злоумышленники выпустили по лайнеру ракету из мобильного станка, системы безопасности позволили экипажу посадить машину, но не уберегли от пожара на борту. В результате мексиканец погиб, а Бенни очнулся в госпитале под его именем. Никому и в голову не пришло усомниться – Бенни был черноволос и черноглаз.
Он сообщил врачу об ошибке, но тот передал Бенни психиатрам: ведь наследник корпорации PACT, летевший тем же рейсом, согласно заявлениям в прессе, проходил лечение в закрытой клинике. Бенни некоторое время лечился, потом «выздоровел» и вернулся «домой». Корпорация PACT выплатила ему компенсацию, потому что лайнер сбили ракетой ее производства. Бенни рассудил, что деньги пригодятся семье погибшего мексиканца, и поехал к его родственникам. Близких у парня было двое: очень старая мать и насквозь больная сестра. Горе их было таким страшным, что Бенни с трудом выдержал испытание.
Следующие несколько лет он прожил в Мексике. Несчастные женщины нуждались в постоянной поддержке и стали для Бенни второй семьей. Он так и жил по чужим документам, неплохо зарабатывал. Похоронив обеих женшин (первой умерла дочь, у нее отказали обе почки, за ней через месяц последовала мать), Бенни вернулся в Америку и нанялся на работу… в поместье Тейлоров.
Бывает, что клоны с течением времени теряют разительное сходство с оригиналами. В случае Бенни расхождение было объяснимо вмешательством в гены. К моменту аварии Бенни казался родным братом, но не двойником Николаса, а уж в возрасте тридцати лет окончательно определились его собственные черты. Он по-прежнему походил на свой оригинал – и на всех мужчин клана Тейлоров, но перепутать его с Ником было нельзя. Он рано поседел, кожа его стала оливковой от загара, а глаза приняли нехарактерный для Тейлоров серебристый цвет. Выглядел он на свои года, тогда как Николас сохранял юношеский румянец и почти девичью томность движений.
За год Бенни узнал все, что хотел. Ник вдали от Маргерит обычно садился на пол или на землю, ронял руки, отвешивал, челюсть и мог часами глядеть перед собой оловянными глазами. Изо рта у него текла слюна. Вывести его из этого состояния могла только мать или специально обученная нянька. Всех остальных он не замечал. Но охотно отвечал на вопросы, если задавать их тихим задушевным голосом. Ник верил, что в эти минуты с ним беседует Ангел, которому надо говорить правду. Наверное, Бенни тошнило от вида наследничка. Но необходимую ему тогда информацию о корпорации он выудил.
Прекрасные рекомендации от работодателя позволили Бенни получить гражданство Больших Штатов, ведь он числился мексиканцем. Вместе с гражданством он поменял имя, став Бенедиктом Смитом. Таким образом, он совершенно официально приобрел подлинные документы и мог больше не опасаться, что кто-нибудь из детских друзей погибшего парня разрушит его легенду.
В дальнейшем Бенни избрал для себя карьеру в Ватикане. Он был не только философом, но и прекрасным финансистом. Он поддерживал отношения со слугами в поместье Тейлоров и, как ни странно, обменивался письмами с Маргерит. Почтенная дама так и не признала в нем клона собственного отпрыска.
Ника тем временем женили. Мать выбрала для него тихую и безропотную девушку восемнадцати лет с помпезным именем Джорджиана Пенелопа Элизабет, младшую дочь электрического короля Элайи Вудвилла. В чем-то она была сродни Нику– застенчивый ее характер объяснялся тем, что Лиз до самой свадьбы играла в куклы. Родив подряд трех девочек, Лиз нисколько не переменилась: забавлялась с дочерьми, не придавала значения явной недоразвитости супруга и не претендовала на роль хозяйки дома. Всем по-прежнему заправляла Маргерит.
Она же и настояла, чтобы Лиз на тринадцатом году брака согласилась на искусственное оплодотворение. К этому моменту в активе леди Тейлор числилось восемь прерванных беременностей: обследования показывали эмбрионов женского пола, а Маргерит остро нуждалась в наследнике. В клинике Лиз продержали около трех месяев, пока не удалось получить зародыш нужного пола. Так на свет появился Клиффорд Филип. Надо сказать, что умственно и физически все дети Лиз оказались нормальными, отцовская олигофрения не оставила своего клейма. В особенности это касалось Клиффа, чьи гены подверглись легкой реконструкции – Маргерит не хотела рисковать. Но вот по части нрава детки были не из легких. Старшая дочь поведением напоминала свою тетку Хизер, и Маргерит вычеркнула ее из своего сердца, когда девочке еще пяти не исполнилось. Две других с виду были такими же тихими мечтательницами, как Лиз, но Маргерит чувствовала подвох. И на всякий случай внесла в завещание Ника (целиком ею написанное) пункт о том, что в случае замужества обе девочки лишаются прав на наследство. Теперь Майкл понял, почему его тетки так и не вышли замуж, причем Эвелина была тихой алкоголичкой, а Мардж ударилась в религию. О старшей, Джули-Энн, он и не слышал никогда.
– Нормальная баба, – сказал Сйлверхенд. – Вышла замуж за моего приятеля еще армейских времен. Я их и познакомил.
Клифф всегда был коварным, не чурающимся лжи и подлости. Но одной лишь угрозы физической боли оказывалось достаточно, чтобы он расплакался. Постоянным шантажом Маргерит ухитрялась держать скользкого внучка в ежовых рукавицах.
Майкл догадывался, откуда выросло неуемное властолюбие его отца. В университете тому пришлось несладко, и Клифф затаил порядочную злобу на однокашников. Собственно, все они сегодня занимают высокие посты в правительстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38