В эти минуты адвокат в первый раз взглянула на Си-Джей после встречи в тюрьме округа Дейд.
Си-Джей протянула руку, предлагая мир.
— Мне хорошо работалось с вами, Лурдес.
Лурдес сделала вид, что не заметила протянутую руку.
— Вы будете вести дела десяти других женщин, Си-Джей?
— Нет. Я так не думаю.
— Вероятно, это мудрое решение.
Си-Джей проигнорировала слова Лурдес и повернулась к ней спиной, продолжая собирать бумаги в портфель.
— В этом деле много аспектов, которые меня беспокоят, Си-Джей. Кое в чем я виновата сама и беру на себя ответственность. Цель оправдывает средства? Не знаю. Я просто не знаю. — Она обвела взглядом пустой зал, словно в последний раз. — Но есть одна вещь, которая просто не выходит у меня из головы и продолжает беспокоить. И, как я думала, также может беспокоить и вас.
Си-Джей уставилась на папки, желая, чтобы Лурдес и беспокоящая ее совесть оставили ее в покое.
— Практически в самом конце, перед заключительными речами, агент Фальконетти нашел трейлер умершей тетушки Билла Бантлинга, человека, чье прошлое он изучил доскональнейшим образом. Как удачно, Си-Джей, что он нашел эту родственницу, когда до окончания процесса оставалось всего несколько часов, а ведь у него было в распоряжении несколько месяцев, и за все эти месяцы он не смог ее найти. Настоящий герой. И очень находчивый, раз решил проверить в самом конце судебного процесса, не возникало ли у Бантлинга каких-то проблем с законом. Блестящая работа полиции или странное совпадение? Может, он получил подсказку еще от одной анонимной птички? Предполагаю, что этого мы никогда не узнаем.
Си-Джей подняла голову и встретилась взглядом с Лурдес. «Теперь ты знаешь, что я знала. С самого начала», — говорили глаза Рубио.
Лурдес повернулась и пошла по коридору прочь от стола обвинения, места судьи, пустых скамей присяжных, опустевших рядов для зрителей. У самой двери она остановилась и бросила:
— Говорят, Фемида слепа, Си-Джей, но, думаю, в некоторых случаях она просто решает чего-то не видеть. Будет хорошо, если вы это запомните.
Глава 88
— Я должна перед вами извиниться, — начала Си-Джей. — Думаю, я должна извиниться перед несколькими людьми, но с вами я хотела поговорить в первую очередь.
Она стояла в желто-голубой приемной, а Грег Чамберс находился с другой стороны, в отсеке для персонала. Их разделяло квадратное пуленепробиваемое стекло, и Си-Джей чувствовала себя неуютно, разговаривая в микрофон.
— Кроме того, мне кажется, что на вечер среды я записана на прием. На вечер каждой среды, — добавила она и с трудом улыбнулась.
Чамберс выглядел удивленным, он явно не ожидал ее увидеть. Он кивнул и нажал на рычаг, открывающий дверь.
— Доктор Чамберс, я пришла к поспешным выводам, — снова заговорила она. — Теперь я понимаю, что мне не следовало этого делать. Вы были не просто хорошим врачом, но и другом на протяжении десяти лет и...
— Пожалуйста, Си-Джей! Нет необходимости в извинениях. Проходите. Проходите. Вы вовремя меня поймали — я собирался уходить.
Он провел ее в кабинет, включил свет.
— Пожалуйста, садитесь. Мне самому жаль, что так получилось. Я не видел вас с тех пор, как мы разговаривали у вас в кабинете. Не ожидал, что вы придете сегодня вечером. Но я записал на ваше время пребывающую в депрессии домохозяйку со Стар-Айленда. Она только что уехала ужинать в «Форж» на «мерседесе», — легким тоном сказал он и улыбнулся.
— Рада слышать, что вы все еще помогаете нуждающимся в ваших услугах, — ответила Си-Джей и улыбнулась в ответ. Напряжение спадало. Она думала, что будет хуже.
— Я слышал о вынесенном сегодня приговоре. Значит, вы закончили? Или будете вести и остальные дела Бантлинга?
— Нет, я все закончила. Остальные десять убийств берет Роза Харрис. Я больше не хочу быть королевой бала.
— Ну, я должен поздравить вас. Вы справились. У меня в холодильнике стоит бутылка шампанского, которую я держу для особых случаев. Для пациентов, которые справляются со своими проблемами и заканчивают терапию. Я хранил одну бутылку для вас, надеясь когда-нибудь ее открыть. Думаю, сейчас как раз время. Вы это сделали, справились. — Он посмотрел на нее глазами, которые она всегда считала добрыми, и стал говорить очень серьезно. — Пожалуйста, позвольте мне ее сейчас открыть не как вашему врачу, а как другу.
Си-Джей кивнула и улыбнулась. Она знала, к чему он клонит. После того, что было сказано в их последнюю встречу, он не может быть ее врачом. Им не стоило опять встречаться в качестве врача и пациентки — в обоюдных интересах.
— Только если я могу также и закурить. Я не способна отказываться больше чем от одной привычки за раз. А отказ от помощи моего психиатра — это настоящая жертва.
Чамберс рассмеялся.
— У меня есть сыр и крекеры. Давайте я вас накормлю, пока мы не напились.
— Не нужно беспокоиться.
— Ничего страшного. — Чамберс прошел к бару и холодильнику за ее спиной. — Как вы выдержали давление прессы, Си-Джей?
— По правде говоря, я убежала и спряталась. У Доминика. Затем, когда перестала быть новостью номер один, я вернулась домой. Журналисты довольно быстро утратили ко мне интерес. Думаю, общественное мнение на моей стороне. Бантлинг — плохой парень, псих, а я его коза отпущения.
Она почувствовала себя как-то странно, произнеся фамилию Бантлинга в присутствии Чамберса, и отметила, что следует быть более осторожной. В эти минуты Чамберс разговаривал с ней как друг, не врач, но все равно не мог ничего изменить в своих отношениях с этим человеком.
— Тиглер поднял мне зарплату и дал три недели отпуска. Было очень здорово отдохнуть от прокуратуры.
Она услышала негромкий хлопок — открылась бутылка шампанского.
— Агент Фальконетти и вы. Отношения продолжаются?
— Да. На какое-то время они прекратились, но сейчас мы снова вместе. Я думаю, это хорошо для меня.
— Не удивляйтесь, — сказал Чамберс, ставя на кофейный столик ведерко со льдом, в котором стояло шампанское, поднос с двумя бокалами и тарелкой канапе. — Это осталось от вечеринки — мы праздновали день рождения Эстель в выходные. — Затем Чамберс сел напротив гостьи. — Фальконетти решил дело, не правда ли? Изменил ситуацию в вашу пользу, если так можно выразиться.
— Да, он отличный следователь. Он нашел трофеи. И эти фотографии. Жуткие трофеи. Самое худшее, что я видела в жизни.
— Не сомневаюсь.
— Я содрогаюсь, когда думаю, каким мог бы оказаться результат, если бы Доминик их не нашел.
— Или не знал, где искать, Я рад, что поговорил с ним после той конференции. Иначе он ничего бы не нашел. Без подсказки.
— Подсказки? Какой? — Ей вдруг стало неуютно.
— Где искать. Я посоветовал ему снова проверить, не нарушал ли Бантлинг каким-то образом закон. Ведь никогда не знаешь, что и где можешь отыскать. Шампанского?
У нее тут же стали возникать вопросы. Вопросы, на которые она не хотела получить ответы. Си-Джей вспомнила последние слова Лурдес в зале суда, обращенные к ней.
— Мне жаль, что я в тот вечер сказала лишнее, — медленно произнесла она, меняя тему, чтобы выиграть время. — Я была в шоке. Дело разваливалось. Наверное, я выпалила то, что мне не следовало говорить.
— Вы были в стрессовом состоянии.
— Да.
Чамберс указал на шампанское, предлагая ей пополнить бокалы. Си-Джей не могла избавиться от неприятного ощущения, ей стало холодно. Она чувствовала: что-то не так.
— Надеюсь, вы понимаете, в каком трудном положении я тогда оказался, Си-Джей. Билл был моим пациентом, ну и все остальное... — сказал Чамберс. — И сейчас вы поставили меня в еще более сложное положение.
Она медленно покачала головой и взяла бутылку охлажденного шампанского из красивого старинного хрустального ведерка с металлической окантовкой. Внезапно Си-Джей заметила какой-то темно-красный предмет среди кусочков льда.
— Трудное положение, когда я хочу вас трахнуть, ну и все остальное, — добавил он.
Жуткий крик пронзил тишину кабинета, отразился от стен, снова, и снова, и снова. Чамберс сидел напротив Си-Джей и с улыбкой наблюдал за ней, небрежно скрестив ноги. Он забавлялся.
Прошло несколько мгновений перед тем, как Си-Джей осознала весь ужас происходящего, перед тем как ее мозг понял не поддающееся пониманию. Она наконец поняла, что темно-красный предмет, на который она смотрела, — это человеческое сердце, а крик, который она слышала, снова и снова вырывался из ее собственного горла.
Глава 89
Все еще держа в руке бутылку шампанского, она вскочила с кресла, оттолкнула его назад, с грохотом перевернув. «Дверь! Выбраться наружу!» Си-Джей бросилась к запертой двери, но почувствовала, как сильная рука ухватила ее за пиджак сзади. Повернувшись, она замахнулась бутылкой.
У Чамберса оказалась отличная реакция. Он правой рукой заблокировал удар, и Си-Джей услышала кряканье, когда бутылка врезалась в кость его предплечья. Бутылка разбилась, и шампанское разлилось, попав на волосы и лицо Си-Джей. Она снова повернулась к двери, но ощутила пальцы Чамберса на спине, он тащил ее назад. В попытке вырваться она высвободила руки из рукавов, оставив пиджак в руках убийцы. Наконец Си-Джей схватилась за ручку, открыла дверь и бросилась в пустой, погруженный во мрак отсек Эстель. Си-Джей почти добралась до двери приемной, когда почувствовала над собой этого ужасного человека, его тяжелое дыхание, его руки, тянущие ее за плечи назад. Пальцы соскользнули с ручки, и она упала на спину, больно ударившись о плитки, которыми был выложен пол.
Си-Джей почувствовала резкую, сильную боль в ноге и затылке. На мгновение она потеряла сознание. Очнувшись, поняла, что нога вывернута и придавлена телом. Вначале Си-Джей решила, что сломала или раздробила кость во время падения.
Чамберс на корточках сидел рядом с ней, пытаясь привести в норму дыхание, наблюдая, как жертва страдает от боли. Она видела, что он улыбается. «Почему он улыбается?»
Она посмотрела на свою ногу, думая, что, возможно, он ударил ее ножом, почти ожидая увидеть стекающую на пол кровь. И тут заметила торчавшую в бедре иголку. Шприц был пуст. Комната поплыла перед глазами, мысли начали путаться. Она обмякла. На голом полу, тело стало тяжелым. Чамберс сидел, прислонившись спиной к стене, и внимательно наблюдал за Си-Джей. Его улыбающееся лицо то расплывалось, то снова появлялось у нее перед глазами. Лампы дневного света над головой слепили и, когда Си-Джей моргала, казалось, мигали. Она попыталась что-то сказать, но не смогла — язык словно распух. Последним, что она слышала, оказалась музыка Баха. Классическая музыка. Музыка для успокоения психов.
А затем все погрузилось во тьму.
Глава 90
Си-Джей медленно открыла глаза, ожидая увидеть над головой слепящие лампы дневного света, но увидела себя. На нее смотрело ее собственное отражение — женщина, лежавшая на спине на металлической каталке, в желтовато-зеленом костюме, ее руки привязаны ремнями к бокам, ноги пристегнуты к каталке. Си-Джей моргнула и поняла, что смотрит в зеркало на потолке. Зеркало окружали яркие лампы дневного света, которые она ожидала увидеть, они освещали комнату, полностью окрашенную в черный цвет. Хотя женщина не могла разглядеть то, что находилось у нее за головой, из попадавшего в поле зрения Си-Джей сделала вывод, что помещение маленькое, вероятно, двенадцать на четырнадцать футов. Окна отсутствовали. Напротив каталки стояла тренога с фотоаппаратом. Тихо играла музыка — «Аллилуйя» Моцарта.
Она все еще ощущала тяжесть в теле, также казалось, будто руки и ноги отделились от туловища. Когда она попробовала пошевелить пальцем, то не поняла, получилось у нее это или нет. Ее органы чувств не работали. Веки медленно поднимались и опускались, и каждый раз, когда Си-Джей открывала глаза, ей снова приходилось прилагать усилия, чтобы сфокусировать зрение. Она уловила запах шампанского в волосах, попыталась что-то сказать, но слова, которые удалось произнести, показались сдавленными и искаженными.
Си-Джей повернула голову вправо и увидела, что Чамберс стоит в углу, спиной к ней и что-то напевает. Си-Джей услышала звук бегущей воды и легкое позвякивание металлических инструментов. Звуки комнаты какое-то время словно били ей в уши, потом смягчились. Так обычно стихает головная боль.
Чамберс повернулся к ней, склонил голову, нахмурился:
— Вероятно, ты очень выносливая. Я рассчитывал, что ты не очнешься несколько часов.
Си-Джей снова попыталась заговорить, но получилось только невнятное бормотание. За его спиной она увидела металлический столик, покрытый белой простыней, острые серебристые хирургические инструменты блестели в свете ламп. А затем она увидела кусачки.
— Может, срок хранения препарата истек. Но это не важно. Ты здесь. А это все, что имеет значение. Как ты себя чувствуешь, Си-Джей?
Он посветил ей в глаза фонариком-ручкой. Женщина почувствовала, как закрываются ее веки.
— Не очень хорошо, как я подозреваю, — продолжал говорить Чамберс. — Не трудись отвечать, даже не пытайся. В любом случае я тебя не смогу понять.
Он отстегнул ремень, удерживавший ее руку, и приложил пальцы к запястью, прощупывая пульс.
— О-о, тебе нужно поспать. Ты должна быть практически в коме, а у тебя учащенный пульс. Ты настоящий борец, да?
Чамберс отпустил ее руку и смотрел, как конечность падает на каталку с глухим звуком. В эту минуту Си-Джей заметила, что его собственная рука завязана бинтом, и вспомнила бутылку шампанского.
— Не сопротивляйся. Не нужно перенапрягаться. От этого учащается сердцебиение, усиливается поток крови и, если честно, получается очень много грязи. Не то что мне не понравится купание в твоей крови, но надо же еще думать и об уборке.
Си-Джей попыталась пошевелить головой.
— Значит, теперь ты поняла? Теперь до тебя дошло? — Чамберс улыбнулся, наблюдая за ней и позволяя переварить ужас, который ей скармливал небольшими порциями. Он видел, что, несмотря на наркотики, Си-Джей старается все понять. — Не думай, что я собираюсь раскрыть все тайны, в последнюю секунду во всем признаюсь и поведаю детали, чтобы все стало ясно. Я не буду этого делать. О некоторых вещах тебе придется гадать и в могиле. — Он вздохнул и коснулся ее волос. — Достаточно сказать, что я джентльмен, а джентльмены предпочитают блондинок. Я всегда предпочитал блондинок, Си-Джей. Ас тех самых пор, как мы познакомились с тобой десять лет назад, я думал о тебе. Красавица Си-Джей Таунсенд, великолепный юрист, которая пытается скрыть красоту, прилагает усилия, чтобы на нее не обращали внимания, очень старается пережить каждый следующий день — и скрывает жуткую, грустную тайну, которую раскрывает только одному человеку. Своему психиатру. Она ведет грустную и одинокую жизнь, ее преследуют воспоминания и мучают кошмарные сны, из-за которых она не может нормально спать. Она не может найти кого-то, с кем ей не будет так грустно и одиноко. Диагноз: посттравматический стресс. А в определенные дни, типа Рождества и Дня святого Валентина, еще и клиническая депрессия. Звучит знакомо, Си-Джей? Это в общем и целом... Давай-ка все подсчитаем. По семьдесят пять долларов в час — скидка для сотрудников правоохранительных органов... Сколько было месяцев терапии? Сколько лет? А я все сформулировал в нескольких предложениях.
Чамберс продолжал гладить ее по волосам, отводил их с потного лица, потом склонился над ней, его лицо оказалось рядом, голубые глаза, которые Си-Джей когда-то считала добрыми, с жалостью осматривали ее. Может, еще и с намеком на презрение?
— Теперь я сделаю так, Си-Джей, что ты станешь о себе на самом деле отличного мнения, — прошептал он. — Ты никогда не была больна. Не больше, чем средний десятилетний бойскаут. Не больше, чем средняя домохозяйка со Стар-Айленда, которая устала от роскоши жизни. Ты просто потратила время на то, чтобы заметить: в твоей жизни бардак, — и, к сожалению, выбрала именно меня в помощники, чтобы навести в ней порядок.
Чамберс распрямился, и Си-Джей увидела, как он достал из кармана пиджака шприц и небольшую бутылочку.
— Так, я тебе обещал, что не стану утомлять тебя своими признаниями на ночь глядя, не стану рассказывать обо всех своих подлых делах. Но должен сказать, вы с Биллом представляли собой идеальный предмет для изучения. Великую тему для диссертации. Жертва насилия и ее насильник. А что случится, если сделать все наоборот? А что, если преследуемая станет преследовательницей? Если у нее появится возможность, то какой путь она выберет? Этический или справедливый? Насколько далеко она зайдет в возмездии? И что это будет означать? Чем потребуется заплатить парню Билли за свою страсть? Он заплатит свой долг жизнью? Должен сказать, наблюдать за вами было крайне интересно. Наблюдать за ничего не понимающим Билли, единственная проблема которого — неумение держать член в штанах, ну и, конечно, неспособность контролировать злость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Си-Джей протянула руку, предлагая мир.
— Мне хорошо работалось с вами, Лурдес.
Лурдес сделала вид, что не заметила протянутую руку.
— Вы будете вести дела десяти других женщин, Си-Джей?
— Нет. Я так не думаю.
— Вероятно, это мудрое решение.
Си-Джей проигнорировала слова Лурдес и повернулась к ней спиной, продолжая собирать бумаги в портфель.
— В этом деле много аспектов, которые меня беспокоят, Си-Джей. Кое в чем я виновата сама и беру на себя ответственность. Цель оправдывает средства? Не знаю. Я просто не знаю. — Она обвела взглядом пустой зал, словно в последний раз. — Но есть одна вещь, которая просто не выходит у меня из головы и продолжает беспокоить. И, как я думала, также может беспокоить и вас.
Си-Джей уставилась на папки, желая, чтобы Лурдес и беспокоящая ее совесть оставили ее в покое.
— Практически в самом конце, перед заключительными речами, агент Фальконетти нашел трейлер умершей тетушки Билла Бантлинга, человека, чье прошлое он изучил доскональнейшим образом. Как удачно, Си-Джей, что он нашел эту родственницу, когда до окончания процесса оставалось всего несколько часов, а ведь у него было в распоряжении несколько месяцев, и за все эти месяцы он не смог ее найти. Настоящий герой. И очень находчивый, раз решил проверить в самом конце судебного процесса, не возникало ли у Бантлинга каких-то проблем с законом. Блестящая работа полиции или странное совпадение? Может, он получил подсказку еще от одной анонимной птички? Предполагаю, что этого мы никогда не узнаем.
Си-Джей подняла голову и встретилась взглядом с Лурдес. «Теперь ты знаешь, что я знала. С самого начала», — говорили глаза Рубио.
Лурдес повернулась и пошла по коридору прочь от стола обвинения, места судьи, пустых скамей присяжных, опустевших рядов для зрителей. У самой двери она остановилась и бросила:
— Говорят, Фемида слепа, Си-Джей, но, думаю, в некоторых случаях она просто решает чего-то не видеть. Будет хорошо, если вы это запомните.
Глава 88
— Я должна перед вами извиниться, — начала Си-Джей. — Думаю, я должна извиниться перед несколькими людьми, но с вами я хотела поговорить в первую очередь.
Она стояла в желто-голубой приемной, а Грег Чамберс находился с другой стороны, в отсеке для персонала. Их разделяло квадратное пуленепробиваемое стекло, и Си-Джей чувствовала себя неуютно, разговаривая в микрофон.
— Кроме того, мне кажется, что на вечер среды я записана на прием. На вечер каждой среды, — добавила она и с трудом улыбнулась.
Чамберс выглядел удивленным, он явно не ожидал ее увидеть. Он кивнул и нажал на рычаг, открывающий дверь.
— Доктор Чамберс, я пришла к поспешным выводам, — снова заговорила она. — Теперь я понимаю, что мне не следовало этого делать. Вы были не просто хорошим врачом, но и другом на протяжении десяти лет и...
— Пожалуйста, Си-Джей! Нет необходимости в извинениях. Проходите. Проходите. Вы вовремя меня поймали — я собирался уходить.
Он провел ее в кабинет, включил свет.
— Пожалуйста, садитесь. Мне самому жаль, что так получилось. Я не видел вас с тех пор, как мы разговаривали у вас в кабинете. Не ожидал, что вы придете сегодня вечером. Но я записал на ваше время пребывающую в депрессии домохозяйку со Стар-Айленда. Она только что уехала ужинать в «Форж» на «мерседесе», — легким тоном сказал он и улыбнулся.
— Рада слышать, что вы все еще помогаете нуждающимся в ваших услугах, — ответила Си-Джей и улыбнулась в ответ. Напряжение спадало. Она думала, что будет хуже.
— Я слышал о вынесенном сегодня приговоре. Значит, вы закончили? Или будете вести и остальные дела Бантлинга?
— Нет, я все закончила. Остальные десять убийств берет Роза Харрис. Я больше не хочу быть королевой бала.
— Ну, я должен поздравить вас. Вы справились. У меня в холодильнике стоит бутылка шампанского, которую я держу для особых случаев. Для пациентов, которые справляются со своими проблемами и заканчивают терапию. Я хранил одну бутылку для вас, надеясь когда-нибудь ее открыть. Думаю, сейчас как раз время. Вы это сделали, справились. — Он посмотрел на нее глазами, которые она всегда считала добрыми, и стал говорить очень серьезно. — Пожалуйста, позвольте мне ее сейчас открыть не как вашему врачу, а как другу.
Си-Джей кивнула и улыбнулась. Она знала, к чему он клонит. После того, что было сказано в их последнюю встречу, он не может быть ее врачом. Им не стоило опять встречаться в качестве врача и пациентки — в обоюдных интересах.
— Только если я могу также и закурить. Я не способна отказываться больше чем от одной привычки за раз. А отказ от помощи моего психиатра — это настоящая жертва.
Чамберс рассмеялся.
— У меня есть сыр и крекеры. Давайте я вас накормлю, пока мы не напились.
— Не нужно беспокоиться.
— Ничего страшного. — Чамберс прошел к бару и холодильнику за ее спиной. — Как вы выдержали давление прессы, Си-Джей?
— По правде говоря, я убежала и спряталась. У Доминика. Затем, когда перестала быть новостью номер один, я вернулась домой. Журналисты довольно быстро утратили ко мне интерес. Думаю, общественное мнение на моей стороне. Бантлинг — плохой парень, псих, а я его коза отпущения.
Она почувствовала себя как-то странно, произнеся фамилию Бантлинга в присутствии Чамберса, и отметила, что следует быть более осторожной. В эти минуты Чамберс разговаривал с ней как друг, не врач, но все равно не мог ничего изменить в своих отношениях с этим человеком.
— Тиглер поднял мне зарплату и дал три недели отпуска. Было очень здорово отдохнуть от прокуратуры.
Она услышала негромкий хлопок — открылась бутылка шампанского.
— Агент Фальконетти и вы. Отношения продолжаются?
— Да. На какое-то время они прекратились, но сейчас мы снова вместе. Я думаю, это хорошо для меня.
— Не удивляйтесь, — сказал Чамберс, ставя на кофейный столик ведерко со льдом, в котором стояло шампанское, поднос с двумя бокалами и тарелкой канапе. — Это осталось от вечеринки — мы праздновали день рождения Эстель в выходные. — Затем Чамберс сел напротив гостьи. — Фальконетти решил дело, не правда ли? Изменил ситуацию в вашу пользу, если так можно выразиться.
— Да, он отличный следователь. Он нашел трофеи. И эти фотографии. Жуткие трофеи. Самое худшее, что я видела в жизни.
— Не сомневаюсь.
— Я содрогаюсь, когда думаю, каким мог бы оказаться результат, если бы Доминик их не нашел.
— Или не знал, где искать, Я рад, что поговорил с ним после той конференции. Иначе он ничего бы не нашел. Без подсказки.
— Подсказки? Какой? — Ей вдруг стало неуютно.
— Где искать. Я посоветовал ему снова проверить, не нарушал ли Бантлинг каким-то образом закон. Ведь никогда не знаешь, что и где можешь отыскать. Шампанского?
У нее тут же стали возникать вопросы. Вопросы, на которые она не хотела получить ответы. Си-Джей вспомнила последние слова Лурдес в зале суда, обращенные к ней.
— Мне жаль, что я в тот вечер сказала лишнее, — медленно произнесла она, меняя тему, чтобы выиграть время. — Я была в шоке. Дело разваливалось. Наверное, я выпалила то, что мне не следовало говорить.
— Вы были в стрессовом состоянии.
— Да.
Чамберс указал на шампанское, предлагая ей пополнить бокалы. Си-Джей не могла избавиться от неприятного ощущения, ей стало холодно. Она чувствовала: что-то не так.
— Надеюсь, вы понимаете, в каком трудном положении я тогда оказался, Си-Джей. Билл был моим пациентом, ну и все остальное... — сказал Чамберс. — И сейчас вы поставили меня в еще более сложное положение.
Она медленно покачала головой и взяла бутылку охлажденного шампанского из красивого старинного хрустального ведерка с металлической окантовкой. Внезапно Си-Джей заметила какой-то темно-красный предмет среди кусочков льда.
— Трудное положение, когда я хочу вас трахнуть, ну и все остальное, — добавил он.
Жуткий крик пронзил тишину кабинета, отразился от стен, снова, и снова, и снова. Чамберс сидел напротив Си-Джей и с улыбкой наблюдал за ней, небрежно скрестив ноги. Он забавлялся.
Прошло несколько мгновений перед тем, как Си-Джей осознала весь ужас происходящего, перед тем как ее мозг понял не поддающееся пониманию. Она наконец поняла, что темно-красный предмет, на который она смотрела, — это человеческое сердце, а крик, который она слышала, снова и снова вырывался из ее собственного горла.
Глава 89
Все еще держа в руке бутылку шампанского, она вскочила с кресла, оттолкнула его назад, с грохотом перевернув. «Дверь! Выбраться наружу!» Си-Джей бросилась к запертой двери, но почувствовала, как сильная рука ухватила ее за пиджак сзади. Повернувшись, она замахнулась бутылкой.
У Чамберса оказалась отличная реакция. Он правой рукой заблокировал удар, и Си-Джей услышала кряканье, когда бутылка врезалась в кость его предплечья. Бутылка разбилась, и шампанское разлилось, попав на волосы и лицо Си-Джей. Она снова повернулась к двери, но ощутила пальцы Чамберса на спине, он тащил ее назад. В попытке вырваться она высвободила руки из рукавов, оставив пиджак в руках убийцы. Наконец Си-Джей схватилась за ручку, открыла дверь и бросилась в пустой, погруженный во мрак отсек Эстель. Си-Джей почти добралась до двери приемной, когда почувствовала над собой этого ужасного человека, его тяжелое дыхание, его руки, тянущие ее за плечи назад. Пальцы соскользнули с ручки, и она упала на спину, больно ударившись о плитки, которыми был выложен пол.
Си-Джей почувствовала резкую, сильную боль в ноге и затылке. На мгновение она потеряла сознание. Очнувшись, поняла, что нога вывернута и придавлена телом. Вначале Си-Джей решила, что сломала или раздробила кость во время падения.
Чамберс на корточках сидел рядом с ней, пытаясь привести в норму дыхание, наблюдая, как жертва страдает от боли. Она видела, что он улыбается. «Почему он улыбается?»
Она посмотрела на свою ногу, думая, что, возможно, он ударил ее ножом, почти ожидая увидеть стекающую на пол кровь. И тут заметила торчавшую в бедре иголку. Шприц был пуст. Комната поплыла перед глазами, мысли начали путаться. Она обмякла. На голом полу, тело стало тяжелым. Чамберс сидел, прислонившись спиной к стене, и внимательно наблюдал за Си-Джей. Его улыбающееся лицо то расплывалось, то снова появлялось у нее перед глазами. Лампы дневного света над головой слепили и, когда Си-Джей моргала, казалось, мигали. Она попыталась что-то сказать, но не смогла — язык словно распух. Последним, что она слышала, оказалась музыка Баха. Классическая музыка. Музыка для успокоения психов.
А затем все погрузилось во тьму.
Глава 90
Си-Джей медленно открыла глаза, ожидая увидеть над головой слепящие лампы дневного света, но увидела себя. На нее смотрело ее собственное отражение — женщина, лежавшая на спине на металлической каталке, в желтовато-зеленом костюме, ее руки привязаны ремнями к бокам, ноги пристегнуты к каталке. Си-Джей моргнула и поняла, что смотрит в зеркало на потолке. Зеркало окружали яркие лампы дневного света, которые она ожидала увидеть, они освещали комнату, полностью окрашенную в черный цвет. Хотя женщина не могла разглядеть то, что находилось у нее за головой, из попадавшего в поле зрения Си-Джей сделала вывод, что помещение маленькое, вероятно, двенадцать на четырнадцать футов. Окна отсутствовали. Напротив каталки стояла тренога с фотоаппаратом. Тихо играла музыка — «Аллилуйя» Моцарта.
Она все еще ощущала тяжесть в теле, также казалось, будто руки и ноги отделились от туловища. Когда она попробовала пошевелить пальцем, то не поняла, получилось у нее это или нет. Ее органы чувств не работали. Веки медленно поднимались и опускались, и каждый раз, когда Си-Джей открывала глаза, ей снова приходилось прилагать усилия, чтобы сфокусировать зрение. Она уловила запах шампанского в волосах, попыталась что-то сказать, но слова, которые удалось произнести, показались сдавленными и искаженными.
Си-Джей повернула голову вправо и увидела, что Чамберс стоит в углу, спиной к ней и что-то напевает. Си-Джей услышала звук бегущей воды и легкое позвякивание металлических инструментов. Звуки комнаты какое-то время словно били ей в уши, потом смягчились. Так обычно стихает головная боль.
Чамберс повернулся к ней, склонил голову, нахмурился:
— Вероятно, ты очень выносливая. Я рассчитывал, что ты не очнешься несколько часов.
Си-Джей снова попыталась заговорить, но получилось только невнятное бормотание. За его спиной она увидела металлический столик, покрытый белой простыней, острые серебристые хирургические инструменты блестели в свете ламп. А затем она увидела кусачки.
— Может, срок хранения препарата истек. Но это не важно. Ты здесь. А это все, что имеет значение. Как ты себя чувствуешь, Си-Джей?
Он посветил ей в глаза фонариком-ручкой. Женщина почувствовала, как закрываются ее веки.
— Не очень хорошо, как я подозреваю, — продолжал говорить Чамберс. — Не трудись отвечать, даже не пытайся. В любом случае я тебя не смогу понять.
Он отстегнул ремень, удерживавший ее руку, и приложил пальцы к запястью, прощупывая пульс.
— О-о, тебе нужно поспать. Ты должна быть практически в коме, а у тебя учащенный пульс. Ты настоящий борец, да?
Чамберс отпустил ее руку и смотрел, как конечность падает на каталку с глухим звуком. В эту минуту Си-Джей заметила, что его собственная рука завязана бинтом, и вспомнила бутылку шампанского.
— Не сопротивляйся. Не нужно перенапрягаться. От этого учащается сердцебиение, усиливается поток крови и, если честно, получается очень много грязи. Не то что мне не понравится купание в твоей крови, но надо же еще думать и об уборке.
Си-Джей попыталась пошевелить головой.
— Значит, теперь ты поняла? Теперь до тебя дошло? — Чамберс улыбнулся, наблюдая за ней и позволяя переварить ужас, который ей скармливал небольшими порциями. Он видел, что, несмотря на наркотики, Си-Джей старается все понять. — Не думай, что я собираюсь раскрыть все тайны, в последнюю секунду во всем признаюсь и поведаю детали, чтобы все стало ясно. Я не буду этого делать. О некоторых вещах тебе придется гадать и в могиле. — Он вздохнул и коснулся ее волос. — Достаточно сказать, что я джентльмен, а джентльмены предпочитают блондинок. Я всегда предпочитал блондинок, Си-Джей. Ас тех самых пор, как мы познакомились с тобой десять лет назад, я думал о тебе. Красавица Си-Джей Таунсенд, великолепный юрист, которая пытается скрыть красоту, прилагает усилия, чтобы на нее не обращали внимания, очень старается пережить каждый следующий день — и скрывает жуткую, грустную тайну, которую раскрывает только одному человеку. Своему психиатру. Она ведет грустную и одинокую жизнь, ее преследуют воспоминания и мучают кошмарные сны, из-за которых она не может нормально спать. Она не может найти кого-то, с кем ей не будет так грустно и одиноко. Диагноз: посттравматический стресс. А в определенные дни, типа Рождества и Дня святого Валентина, еще и клиническая депрессия. Звучит знакомо, Си-Джей? Это в общем и целом... Давай-ка все подсчитаем. По семьдесят пять долларов в час — скидка для сотрудников правоохранительных органов... Сколько было месяцев терапии? Сколько лет? А я все сформулировал в нескольких предложениях.
Чамберс продолжал гладить ее по волосам, отводил их с потного лица, потом склонился над ней, его лицо оказалось рядом, голубые глаза, которые Си-Джей когда-то считала добрыми, с жалостью осматривали ее. Может, еще и с намеком на презрение?
— Теперь я сделаю так, Си-Джей, что ты станешь о себе на самом деле отличного мнения, — прошептал он. — Ты никогда не была больна. Не больше, чем средний десятилетний бойскаут. Не больше, чем средняя домохозяйка со Стар-Айленда, которая устала от роскоши жизни. Ты просто потратила время на то, чтобы заметить: в твоей жизни бардак, — и, к сожалению, выбрала именно меня в помощники, чтобы навести в ней порядок.
Чамберс распрямился, и Си-Джей увидела, как он достал из кармана пиджака шприц и небольшую бутылочку.
— Так, я тебе обещал, что не стану утомлять тебя своими признаниями на ночь глядя, не стану рассказывать обо всех своих подлых делах. Но должен сказать, вы с Биллом представляли собой идеальный предмет для изучения. Великую тему для диссертации. Жертва насилия и ее насильник. А что случится, если сделать все наоборот? А что, если преследуемая станет преследовательницей? Если у нее появится возможность, то какой путь она выберет? Этический или справедливый? Насколько далеко она зайдет в возмездии? И что это будет означать? Чем потребуется заплатить парню Билли за свою страсть? Он заплатит свой долг жизнью? Должен сказать, наблюдать за вами было крайне интересно. Наблюдать за ничего не понимающим Билли, единственная проблема которого — неумение держать член в штанах, ну и, конечно, неспособность контролировать злость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45