— Эй, Эдди, Крис! — крикнул он. — А эксперты в ванной хозяина что делали? Они ведь ничего не забрали?
— Только сняли отпечатки! — крикнул в ответ Крис Мастерсон. — После кассет я собирался заняться шкафом и ванной. Фултон сказал, что тоже придет сюда помогать, но я не очень на него рассчитываю.
Мэнни снова высунулся из шкафа.
— Вы два лентяя. Мы напряженно работали целый день, чтобы поместить этого чертова психа за решетку, а вы тут сидите и смотрите порнуху. Позвольте спросить: вам обоим требуется делать инвентаризацию или это мог бы сделать кто-то один, а второй занялся бы чем-нибудь другим?
— Отстань, Медведь! — заорал в ответ Боуман. — Мы делали перерыв и посмотрели слушание в прямом эфире. Знаем, что оно заняло двадцать минут. Ты, вероятно, последний час провел в «Веселом бочонке» и, попивая кофе с молоком, звонил сеньоре Альварес номер четыре.
— Так, дети, давайте не будем ссориться! — заорал Доминик из ванной.
Он открыл шкафчик с лекарствами. Адзил, тайленол, мотрин стояли ровными рядами рядом с баночкой увлажняющего крема «Вике», тюбиком геля «Кей-уай», бутылкой миланты. Пинцеты, щипчики, зубная паста, ополаскиватель для рта, блеск для зубов, крем для бритья, лезвия занимали две полки. Все этикетки были повернуты наружу, бутылочки и баночки стояли резко, в одну линию, словно на полке в аптеке или парфюмерном магазине. Две коричневые бутылочки с изготовленными по рецепту лекарствами тоже смотрели на дверцу. Ничего интересного. Один рецепт был выписан в феврале 1999 года на антибиотик амекекциллин врачом Корал Гейблс, другой, на капли в кос — кларитин, — выписала та же врач в июне 2000 года.
Доминик открыл ящик туалетного столика. Небольшая коричневая, заполненная ватными шариками корзинка располагалась рядом с тюбиками со скрабами для лица и увлажнителями. В задней части лежали аккуратно сложенные стопки полотенец — кремовых и черных. Доминик запустил руку в ящик под полотенца и вытащил их. Там, под двумя аккуратными стопками, лежала еще одна прозрачная коричневая бутылочка. Эта была заполнена более чем наполовину.
— Повезло, — прошептал Доминик, сжимая в руке в перчатке выписанный Уильяму Руперту Бантлингу галдол.
Глава 21
Си-Джей тихо выскользнула из лифта и пересекла розовато-сероватый холл здания прокуратуры штата. Начинался обеденный перерыв, и холл был заполнен людьми. Кругом сновали сотрудники, разговаривали, ждали друзей и коллег, которые должны были вернуться из здания суда, чтобы идти обедать. Си-Джей смогла только кивнуть знакомым, когда проходила мимо них к автомобильной стоянке.
Она надеялась, что уже не столь бледна, как сегодня утром в зале суда. Возможно, если она и выглядит несколько иначе, чем обычно, — обеспокоенной, встревоженной или бог знает какой еще, — то коллеги объяснят это недосыпанием или стрессом от ведения дела Купидона. Слухи и сплетни гуляли по всем коридорам пятиэтажного здания, причем распространялись с невероятной скоростью. Часто все сотрудники знали новости о разводах и беременностях до того, как тот, кому предстояло разводиться, получал повестку с требованием явиться в суд, а полоска теста на беременность меняла цвет на пурпурный.
Си-Джей надеялась, что только внимательный Доминик увидел в то утро ее страх и больше ни для кого из окружающих не стало очевидно: что-то внезапно к ужасно изменилось в ее жизни. Выбегая из здания, она надела солнцезащитные очки. Казалось, никто ничего не замечает. Несколько сотрудников прокуратуры помахали ей, когда она выходила, и точно так же быстро вернулись к разговорам.
Си-Джей села в джип «Чероки», бросила папки и сумочку на пассажирское сиденье к в отчаянии стала рыться в бардачке в поисках старой пачки «Мальборо», которую держала там на крайний случай. Она прятала ее под бесполезными многочисленными картами дорог и упаковками с бумажными носовыми платками. Никогда раньше ей так не хотелось курить. И никогда не возникало такой необходимости. Сигареты обязательно должны быть тут! Она была дурой, когда в пять утра тушила свою последнюю и подумала, что ей, возможно, опять следует попытаться бросить курить.
Зажженная спичка в ее руке плясала. Руки дрожали. Наконец Си-Джей смогла поднести пламя к кончику сигареты, и он начал тлеть оранжевым цветом, а знакомый успокаивающий запах наполнил салон автомобиля. Она откинулась на спинку водительского сиденья, закрыла глаза и глубоко вдохнула дым, потом медленно выпустила. Никотин добрался до ее легких и быстро впитался в кровь, вместе с ней побежал по сосудам, проник в мозг, и измотанные напряженные нервы стали магически расслабляться. Это ощущение некурящие понять не в состоянии и никогда не поймут, но, как подозревала Си-Джей, другие курильщики знали прекрасно. Или алкоголики, делающие первый за день глоток виски, или наркоманы, которые наконец получили дозу. И хотя ее руки все еще дрожали, впервые за это утро она немного успокоилась. Она выпустила кольцо дыма сквозь рулевое колесо и снова поняла, что никогда не сможет прекратить курить. Никогда. Она выехала со стоянки и повернула на запад, на шоссе 836, по направлению к трассе 195 и Форт-Лодердейлу.
Доминик. Она мысленно увидела его у двери своего кабинета, глубокие морщины на лбу и написанное на лице беспокойство. Она вспомнила его руку на своей, затем удивление и обиду, которые мгновенно промелькнули у него в глазах, когда она напряглась при его прикосновении, и его последние слова. У него хорошая интуиция.
Си-Джей оттолкнула его. Непреднамеренно, но это факт. И она не знала, что должна чувствовать из-за этого. С того самого момента, как она впервые узнала в зале суда Бантлинга, ее накрыла шоковая волна. Ей казалось неправильным позволять Доминику касаться ее в кабинете, это было не к месту. Время снова остановилось. Все происходило почти так, как двенадцать лет назад: скучная и возбуждающая, но удивительно нормальная жизнь со скучным и возбуждающим, но удивительно нормальным будущим впереди, а затем — бам! — жизненные приоритеты мгновенно изменились. Бантлинг снова ее обокрал. За тот короткий отрезок времени в ее спальне, за мгновение в зале суда ее мир перестал быть таким, как раньше.
Двенадцать часов назад Си-Джей не стала бы уклоняться от прикосновения Доминика. Может, она даже приблизилась бы и ответила на его ласку. На протяжении последних нескольких месяцев, когда они вместе решали вопросы, которыми занималось спецподразделение, они уже начали флиртовать, не произнося вслух никаких слов, и имелся потенциал на нечто большее. Сладкое, восхитительное ощущение, которое, казалось, нарастало, и никто не знал, когда, или где, или каким образом оно проявится, да и проявится ли вообще. Си-Джей обратила внимание, что Доминик заходит к ней чаще, чем требовалось, и консультируется по правовым вопросам, а она, в свою очередь, звонила ему гораздо чаще, чем требовалось, по вопросам ведения расследования. Обычно они оба для проформы задавали какой-то вопрос, а затем начинали легко болтать, и каждый раз разговор становился все более личным. Си-Джей чувствовала, что Доминик сильно ее привлекает, между ними пробежала искра, и она уже несколько раз думала «а что, если...». И если раньше Си-Джей не была уверена в его чувствах, теперь она все точно знала. Она видела беспокойстве на его лице в зале суда, а затем слышала беспокойство в голосе, когда вернулась из суда, и еще были вопросы, которые он задавал, прикосновение у двери.
Но она оттолкнула его, и он ушел. Так теперь обстоят дела. В его глазах Си-Джей вначале увидела обиду, затем удивление и непонимание, поскольку он неправильно оценил ситуацию, неправильно истолковал их отношения и то, к чему они могли привести. Поэтому момент упущен. Может, навсегда. Си-Джей предполагала, что ей, вероятно, не следует думать о Доминике, но все равно думала. Она закурила еще одну сигарету и усиленно пыталась выкинуть эти мысли из головы. Сейчас не время для беспокойства о развитии отношений. В особенности с таким сложным человеком, как Доминик Фальконетти. И в особенности с кем-либо, кто хотя бы отдаленно связан с арестом и ведением дела Уильяма Руперта Бантлинга.
У засаженного по обеим сторонам пальмами въезда в кондоминиум Си-Джей слегка взмахнула рукой, приветствуя охранника, который сидел в будке с кондиционером и читал книгу. Он также лениво махнул в ответ, едва ли оторвавшись от книги, и открыл ворота. По большей части охранники у кондоминиумов во Флориде напоминали дешевую сигнализацию на дешевой машине на огромной заполненной стоянке: бесполезны. Си-Джей могла бы надеть лыжную маску и держать мешок с набором взломщика в багажнике, а на заднем сиденье — пулемет с картой, на которой значится: «Дом жертвы: трофеи искать здесь», — и он все равно бы ее пропустил.
Она остановилась на зарезервированном для себя месте у комплекса «Порт-Ройал-тауэрс» и отправилась на лифте к себе на двенадцатый этаж. Тибби номер два встретил ее у двери, голодно и возмущенно мяукая, его огромный белый живот, касаясь пола, стал коричневым от пыли, которую он собирал, подметая пол.
— Я все поняла, Тибби. Подожди минутку. Сейчас я войду и дам тебе поесть.
Слово «поесть» всегда успокаивающе действовало на Тибби, и его жалобное мяуканье мгновенно прекратилось. Он наблюдал с любопытством и тоской одновременно (как умеют только коты), как хозяйка запирала дверь и заново устанавливала сигнализацию, затем последовал за ней на кухню и терся, оставляя белые и черные волоски на ее брюках, только что полученных из химчистки. Си-Джей бросила папки и сумочку на кухонный стол и наполнила кормом красную миску Тибби. Запах мгновенно разбудил Люси, бассета, десятилетнюю глухую собаку, которая проснулась на кровати в спальне и, шлепая лапами по выложенному плитками полу, появилась на кухне. Люси коротко и счастливо гавкнула, а потом склонилась над своей собственной миской с крупными кусочками в кашеобразной массе, рядом с миской Тибби. Мир стал прекрасным. По крайней мере для них. Следующим большим вопросом, который встанет перед питомцами Си-Джей, будет: где продолжать спать — в спальне или гостиной?
Си-Джей поставила вариться кофе, чтобы запивать новую пачку «Мальборо», которую купила по пути домой, и отправилась в гостевую спальню.
На шкафу, за рулонами оберточной бумаги, подарочными пакетами, бантами и коробками, стояла простая картонная коробка со снимающейся крышкой. Си-Джей сбросила оберточную бумагу и другие коробки на кровать и достала нужную. Она села на пол рядом с коробкой и, сделав глубокий вдох, открыла крышку.
Прошло десять лет с тех пор, как сна заглядывала внутрь. Запах старых бумаг наполнил воздух. Си-Джей схватила все папки и толстый желтый конверт и направилась назад в кухню, налила чашку свежесваренного кофе, собрала папки, конверт и сигареты и вышла на небольшой балкон с навесом, который выходил на голубую блестящую воду Берегового канала.
Она уставилась на папку с надписью «Полицейские отчеты», сделанной ее собственным почерком. К верхнему углу скрепкой была приколота визитка детектива Эми Харрисон из полицейского управления Нью-Йорка. Си-Джей кусала карандаш и думала, что и как ей сказать. Боже, если бы у нее был сценарий! Она снова закурила и набрала номер.
— Полиция, округ Куинс.
Слышались посторонние звуки. Обеспокоенные люди что-то быстро говорили, звонили телефоны, в отдалении выли сирены.
— Будьте добры, попросите к телефону детектива Эми Харрисон.
— Кого?
— Детектива Эми Харрисон, из отдела по расследованию преступлений на сексуальной почве.
Си-Джей было сложно произнести эти слева, что казалось странным — ведь она связывалась с каждым подразделением в Южной Флориде, занимающимся расследованием подобных преступлений, по крайней мере по несколько сотен раз за годы работы в прокуратуре.
— Подождите.
Через тридцать секунд грубоватый голос с сильным нью-йоркским акцентом сказал:
— Отдел по расследованию преступлений на сексуальной почве. Детектив Салливан.
— Будьте добры, позовите детектива Эми Харрисон.
— Кого?
— Эми Харрисон, она занимается преступлениями, связанными с сексуальным насилием, совершенными в Бейсайде.
— Здесь нет никакой Харрисон. Как давно она ими занималась?
Си-Джек сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула.
— Примерно двенадцать лет назад.
Обладатель грубоватого голоса с нью-йоркским акцентом аж присвистнул.
— Двенадцать лет, Боже праведный. Сейчас здесь такой нет. Подождите секундочку. — Си-Джей услышала, как мужчина прикрыл микрофон ладонью и заорал: — Кто-нибудь слышал про детектива Харрисон, Эми Харрисон? Она двенадцать лет назад работала в отделе по расследованию преступлений на сексуальной почве.
Где-то вдали прозвучал голос:
— Да. Я знал Харрисон. Она ушла от нас года три назад, может, четыре. Вроде перевелась в полицию штата Мичиган. Кто ее спрашивает?
Мужчина начал повторять информацию, но Си-Джей его оборвала.
— Я все слышала. Хорошо, а как насчет детектива Бенни Сеарса? Он был ее партнером.
— Сеарс, Бенни Сеарс! — заорал ее собеседник. — Теперь она хочет знать про какого-то Бенни Сеарса.
— Боже, — произнес кто-то. — Бенни мертв уже, наверное, лет семь. Умер от сердечного приступа на Пятьдесят девятой улице в час пик. Кому все это нужно?
— Вы слышали? Детектив Сеарс умер несколько лет назад. Еще что-нибудь?
Перевелась. Умер. Почему-то Си-Джей не ожидала этого. Ее молчание было встречено нетерпеливым вздохом на другом конце провода.
— Эк! Я могу вам как-нибудь помочь?
— Кто в таком случае будет заниматься их незавершенными делами? Мне нужна помощь по... э... делу, которым они вместе занимались в восемьдесят восьмом году.
— У нас есть номер дела? Кто-то был арестован?
Си-Джей открыла папку и быстро начала пролистывать пожелтевшие бумаги в поисках номера дела.
— Да, где-то здесь у меня есть номер. Не вешайте трубку. Подождите секундочку... Нет, никого не арестовали, насколько мне известно. О, вот, похоже, номер...
— Никого не арестовали? Тогда вам нужен отдел нераскрытых преступлений. Я сейчас вас переключу, не вешайте трубку.
В трубке воцарилось молчанке.
— Полицейское управление. Детектив Марти.
— Добрый день, детектив. Мне нужна ваша помощь по нераскрытому делу 1988 года о сексуальном насилии.
— Нераскрытыми делами такого рода занимается Джен Макмиллан, но сегодня у него выходной. Он может вам перезвонить или вы сами свяжетесь с ним завтра?
— Я перезвоню завтра. — Си-Джей повесила трубку. Звонок не принес абсолютно никаких результатов.
Она снова взяла телефон и набрала номер.
— Прокуратура округа Куинс.
— Будьте добры, отдел экстрадиции.
В трубке воцарилось молчание, потом заиграла классическая музыка.
— Следственный отдел, Мишель. Слушаю вас.
— Добрый день. Мне нужен отдел экстрадиции.
— Наш отдел занимается экстрадицией.
— Мне нужно поговорить с человеком, который будет заниматься переправкой преступника в штат Нью-Йорк.
— Это Боб Шурр. Сейчас его нет на месте.
«А хоть кто-нибудь работает в городе, который, как говорят, никогда не спит?» — подумала Си-Джей.
— Когда он должен вернуться?
— Он пошел обедать, а потом у него назначена встреча. Вероятно, будет в конце дня.
Она представилась под фамилией Таунсенд и оставила номер домашнего телефона. Затем Си-Джей повесила трубку и уставилась на воду. Солнечный свет плясал на бьющихся о берег волках, лучи отражались в воде. Легкий бриз задувал и шевелил колокольчики, подвешенные в проеме балконной двери. Сегодня, днем в среду, на воде было много суденышек, пассажирки в бикини загорали на полотенцах, а гордые капитаны в плавках, с пивом в руке направляли суда выбранным курсом. Еще лучше выглядели загорающие красотки, покрытые маслом для загара, которые устроились в шезлонгах на корме. Эти суда уже назывались яхтами. На них мужчины и женщины вместе загорали на корме со стаканчиками мартини в руках, а управляла судном нанятая команда. И она же готовила еду и убирала. Оставляемые этими судами в кильватере волны иногда заливали девушек в бикини, а их гордые парни расплескивали пиво. Си-Джей наблюдала за богатыми местными жителями — со здоровым ровным загаром и холодным мартини — и ярко одетыми туристами с пивом, пина-коладой и солнечными ожогами; и те и другие плыли по каналу, словно в мире не было забот. Знакомое чувство зависти к легкости их жизни комом встало в горле, и Си-Джей усилием воли прогнала его. Роль государственного обвинителя преподала ей кое-какие уроки к тридцати шести годам, и она знала: все на самом деле не такое, каким кажется. И как обычно говорил ее отец: «Пройди милю в ботинках, Хлоя, перед тем как их купить. Ты скорее всего не станешь тратить деньги».
Она подумала о родителях, живущих в спокойной Северной Калифорнии, все еще переживающих за свою Хлою, совсем одну в еще одном большом, непрощающем городе, полном незнакомцев, полком сумасшедших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45