Лежа на спине, задыхаясь, Хандзо перекатывался с боку на бок, лицо его быстро темнело. Виктор склонился, перевернул Хандзо на живот и коленом уперся ему между лопаток. До предела затянул петлю.
У Хандзо выпучились глаза, язык непроизвольно вылез изо рта, закапала слюна. Виктор улыбнулся. И вдруг расслабил удавку. Наклонившись к уху Хандзо, он прошептал:
— Аикути. Это ты, верно?
— Пожалуйста, пожалуйста, — прохрипел Хандзо.
Виктор затянул петлю, надавил коленом.
Хандзо сдался.
— Да, да, я. Аикути. Пожалуйста, отпусти меня. Пожалуйста.
Виктор немного ослабил удавку. — Ты сделал копии с бумаг. Ковидака. Где они теперь?
Хандзо, судорожно работая пальцами, сумел оторвать несколько волосков от веревки.
— Послал в Вашингтон. Пенни, Уэкслер. Им послал.
— Вот как? Ну что ж, если подумать, это имеет смысл. А когда ты отправил копии в Вашингтон?
— Вчера. Пожалуйста, мне нечем дышать.
— Тебя легко разгадать, знаешь ли. Я так и думал, что отправил что-то еврею. Уэкслер журналист, он всю жизнь старается привлечь внимание публики. Ну а Пенни, он же работает на сенатора, а они, как известно, во все дырки суются, от них никогда покоя нет. Наверное, мне придется поехать в Вашингтон и подчистить за тобой, как обычно. Твоей матери не понравится, если копии попадут в чужие руки. Ты в самом деле ненавидишь свою мать, да?
— Да. Я ее ненавижу.
Виктор вздохнул.
— Ну, тогда тебе будет о чем поговорить с дорогим папочкой. Скоро ты его увидишь. Мне кажется, он твою мать тоже не очень любил. Кстати, передай привет отцу.
Придавив Хандзо коленом, Виктор сильно затянул петлю — и удушил его. Потом веревку аккуратно сложил и убрал в чемодан. Раздев Хандзо, он поместил его обнаженный труп в центре комнаты.
Далее Виктор вынул из чемодана маленький топорик и встал над Хандзо. Он отвел высохшую левую руку мертвого от тела, поднял топорик и обрушил его на плоть Хандзо. Еще два удара, и рука отделилась в плече.
Четырьмя ударами он отрубил правую руку у локтя, отделенные члены упрятал в черный пластиковый мешок для мусора. Мешок поместил в чемодан. Затем, не касаясь кровоточащих культей, Виктор поднял труп Хандзо за подмышки и положил на постель.
Из второго чемодана Виктор достал одежду, купленную в лавке неподалеку — рубашку, брюки, трусы, черные хлопковые носки — и аккуратно одел Хандзо. Одежка-то была не фонтан, но Хандзо вряд ли станет жаловаться.
Потом Виктор взял бумажник Хандзо, часы и кольца и положил в чемодан вместе с отрубленными руками и топориком. Вытащив свой поясной нож, срезал все метки с костюма, рубашки и белья Хандзо. Аккуратно сложив каждый предмет одежды, он спрятал все это в опустевшем чемодане — том, где лежала одежда принесенная. Сюда же последовали туфли и носки. Чемодан он запер.
Виктор собирался зайти в другую лавчонку и продать чемодан вместе с содержимым. В деньгах он не нуждался. Но это казалось ему самой быстрой и эффективной возможностью избавиться от вещей Хандзо.
Руки Виктора немного запачкались кровью. Поскольку он не мог воспользоваться общей ванной комнатой в другом конце коридора, пришлось помыться минеральной водой. Потом остатками этой воды он запил рисовые лепешки, которые съел торопливо, сидя на кровати, спиной к Хандзо.
Потом Виктор взял из первого чемодана металлическую коробку, осторожно открыл и погрузил пальцы в серое вещество, напоминающее замазку. Это была пластическая взрывчатка, С-4. Отделив кусок размером с апельсин, он опустился на колени и прикрепил его под кроватью. Из того же чемодана достал таймер и запал, присоединил их к взрывчатке, установил таймер.
Работая сейчас быстрее, Виктор прикрепил еще один кусок взрывчатки вместе с запалом и таймером у основания стены, недалеко от зарешеченного оконца. Вернулся к чемодану, вытащил три фальшивых паспорта. Один сунул Хандзо в карман. Другой под подушку. Третий под матрас.
Жалко было расставаться со «Штейром». Австрийский пистолет хорошо ему послужил — но… Виктор оставил его под телом Хандзо.
Закончив, Виктор обвел комнату взглядом. Сцена подготовлена. Теперь нужна еще аудитория. Он был, в общем, доволен собой. Но таймеры тикали, и он не мог любоваться своей работой бесконечно.
Последний взгляд, и он кивнул. Ничего неподобающего не осталось. Он вынул из первого чемодана флакон из толстого стекла, содержащий светло-голубую жидкость. Подошел к кровати, осмотрел Хандзо. Прощай, Скрытый Меч. Осторожно открыв флакон, Виктор полил кислотой лицо мертвого банкира.
Отступив от кровати, смотрел, как кислота пожирает мертвую плоть. Флакон бросил в открытый чемодан, достал оттуда ручную гранату, закрыл чемодан. Оба чемодана выставил в коридор.
Посмотрел налево, направо. Коридор был пуст.
Вытащил чеку из двенадцатисекундной гранаты, закатил ее под кровать и закрыл дверь. Подхватив чемоданы, побежал по коридору и вверх по лестнице к третьему этажу.
Он был уже на площадке четвертого этажа, когда услышал первый взрыв. Через несколько секунд — второй, громче. Виктор продолжал подниматься к крыше.
Глава 24
Вашингтон
Август 1985
В 10:30 вечера Эдвард Пенни вошел в большую, со сводчатым потолком кухню и сообщил Ники Максу, что сенатор Фрэн Маклис просит его покинуть ее дом к завтрашнему вечеру.
Она объяснила это извещением о гибели Виктора Полтавы при взрыве в Нью-Йорке, в Чайнатауне, два дня назад. Пенни по ее требованию уже отпустил других охранников, за исключением Боба Хатчингса и Ники Макса. Недельное жалование — и до встречи. Состояние осады кончилось.
Отныне только один охранник в доме или офисе, заявила она, разве только случится что-нибудь. М-ра Максимилиана следует поблагодарить от ее имени, но его услуги больше не нужны.
И еще: она всерьез думает вернуть на место двери, изгороди и растения, убранные по настоянию Пенни. Без них дом какой-то не такой.
С Хатчингсом тоже не до конца ясно. Он сейчас работает как бы с испытательным сроком. Почему? Потому что Фрэн Маклис еще не совсем уверена, что он устранил свою проблему с алкоголем. Я не согласен, возразил Пенни. У алкоголиков это всегда очень сложно, но Хатчингс, судя по всему, побеждает. Я не в настроении это обсуждать, вскинулась Фрэн Маклис. Или вы сами выполните мои указания, или я найду другого, кто это сделает.
Сегодня вечером она была еще сварливее. Грызла всех подряд. Ничего странного, что она Ники Макса выгоняет. Но Пенни это беспокоило, он-то вовсе не хотел с ним расставаться. Будет Ники поблизости или не будет — от этого могла зависеть жизнь сенатора и Пенни.
Ники сидел в кухне на тростниковом стуле ручной работы и чистил «Беретту», она лежала разобранная на сосновом столе.
— У нас проблема, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы я остался, и мы оба знаем, почему. С другой стороны, это не мой дом и не твой дом, так что мне надо сваливать. С женщинами спорить нет смысла.
Пенни смотрел на свое отражение в бронзовом горшке, висевшем над головой Ники Макса. «Ты хочешь, чтобы я остался, и мы оба знаем почему». Да, подумал Пенни, они знают. Виктор жив. ФБР, ЦРУ, антитеррористические отряды в Нью-Йорке и Вашингтоне не знают, а мы знаем.
Пенни сел напротив Ники Макса, высвободил прикрепленный к запястью танто и положил его на стол. Потом вытянул ноги, руки заложил за голову. Он был еще в парадном вечернем костюме, только двубортный пиджак успел снять. Широкий красный галстук, белая рубашка, золотые запонки, черные брюки. Весь разодетый, а идти некуда.
Фрэн Маклис раздумала идти на вечерний прием в честь нигерийского посла. В швейцарское и боливийское посольства тоже не поехала. Вместо того они с Акико сидели в библиотеке и обсуждали неоконченную книгу Ковидака о «Мудзин». Эдвард Пенни и Мейер Уэкслер получили вчера копии по почте. От Аикути.
Письма от отправителя с документами не было. Объяснения не требовались. Книга сама по себе была чрезвычайным явлением. Пенни прочел ее не вставая, сразу. Когда и если ее опубликуют, «Мудзин» потерпит большой урон.
Пенни считал, что книгу следует переслать английскому издателю Ковидака. В этическом отношении это был единственный приемлемый вариант. Даже Уэкслер соглашался, что это они обязаны для Ковидака сделать, хотя и намеревался главу-две опубликовать до выхода книги.
Фрэн Маклис, однако же, учуяла крупные заголовки. Она ведь, не надо забывать, готовилась к перевыборам. Она сказала — вот прочитаю, тогда видно будет, что с ней делать.
Пенни возразил — книгу прислали мне. И что с ней делать, я решу сам. Фрэн Маклис подчеркнула, что он работает на нее.
Я только что перестал на вас работать, заявил Пенни. Я забираю книгу и ухожу. Кончилось тем, что она извинилась, а он согласился остаться. Сенатор сделала для Пенни немало, и он не стал упорствовать. — Я жила в таком напряжении из-за этого Полтавы, — добавила она. И попросила только, чтобы Пенни позволил ей изучить книгу, сделать заметки, поспрашивать о некоторых вещах Акико.
Ники Макс, продолжая возиться с «Береттой», спросил:
— Ты объяснил ей, почему мы считаем, что Виктор жив?
— Объяснил, конечно. Всю его хитроумность, многоликость и неуязвимость обрисовал.
— А Нью-Йорк? Упомянул, что мы там видели Виктора?
— Нет. Она убеждена, что он мертв, и я решил, не тратить время на эту часть истории. Черт возьми, они все утверждают, что он погиб. ФБР, ньюйоркская полиция, все. Я и Акико велел ничего не говорить. Сенатору известно только, что у Акико проблема с мужем и еще приближается выставка.
— Надо признать, подстроил он все хорошо, — заметил Ники.
— Согласен.
— Фальшивые паспорта. Австрийский пистолет, его любимый. А всем известно, что террористы все время себя взрывают. Помнишь, какие-то радикалы случайно разрушили дом в Нью-Йорке несколько лет назад?
— Да, конечно. Но они были любителями. А Виктор профессионал. И он очень умен. Он устраивает взрыв, при котором погибают трое человек, еще восемь попадают в больницу, и оставляет труп, который можно опознать по некоторым очень характерным признакам.
— Бывает всякое… — несколько усомнился Ники Макс. — Во Вьетнаме я работал с самыми лучшими, ребята умели взрывом оторвать член попугаю, не растрепав перья. Но, должен тебе сказать, даже они делали ошибки. А в этом деле одна ошибка — и все. Я вот к чему: может, есть шанс, что Виктор действительно взорвался?
Пенни помотал головой.
— Я так не думаю. Когда я выяснял подробности по телефону, самым интересным оказалось то, чего там не нашли. А не нашли рyки Виктора, и это меня беспокоит. Не знаю почему, но беспокоит и все. Не нашли еще одну вещь. Поясной нож Виктора. Его любимое оружие, так говорится в досье. Остановись и подумай: отсутствует любимое оружие человека.
Ники хмыкнул.
— Может, от него ничего не осталось. Так бывает, поверь мне. И с руками могло так же получиться. Поэтому нет ни рук, ни ножа.
— Тут как раз помогает, если ты работаешь на сенатора. Проще получить информацию. Я с тех пор каждый день звонил в бомбовый отдел в Нью-Йорке, и они говорят, что изучили все очень тщательно. И — угадай? Ножа нет. И еще они говорят, рyки убраны слишком чисто. При взрывах бомб так не бывает. Концы костей ровненькие. Будто отрезаны, сказал один из них. Вот это меня и беспокоит. Я сам не знаю почему.
Пенни тряхнул головой.
— В бомбовом не знают, как это понимать. Говорят, не исключается война из-за наркотиков в Чайнатауне, или что-нибудь политическое.
Ники показал на стол.
— Вот, разобрал для тебя «Браунинг» и 38-й. Хочешь, почищу?
— Нет, я сам. Сенатор сегодня злая. Злющая. Начинаешь думать, а чем же они на Капитолийском холме занимаются.
— Отрабатывают налоги, которые ты платишь. Она еще в библиотеке?
— Да. Она и Акико. Завтра сделай копии с книги Ковидака. На всякий случай, вдруг что-нибудь случится. А прежде всего мы должны найти тебе комнату. О деньгах не беспокойся. Моего жалованья хватит нам обоим на некоторое время.
Ники отхлебнул пива, оставив на банке жирные отпечатки пальцев.
— Я о деньгах всегда беспокоюсь, любезный ты мой. Сейчас у меня ни цента. Моя маленькая операция с Поганцем и Ганисом пропала. Может, я у Ганиса займу сколько-нибудь. Этот говнюк сюда все время звонит. Девять, десять раз в день. Твоя дама от него бегает — ну, будто у него триппер. А он, видно, намеков не понимает.
— Он и Элен Силкс, — кивнул Пенни. — Она тоже пробивается к сенатору. — Он показал на полки с антиквариатом, большей частью там стояли чайники. — Фрэн Маклис говорила мне, что начала собирать эти штуки в прошлом году. Смотри, Европа, Китай, Япония. Кое-что здесь от Элен Силкс. Как я понимаю, мисс Силкс — очень щедрая женщина.
— Ты б тоже был щедрый, если бы питался от денег «Мудзин».
— Наверное. Черт возьми… — Он оборвал себя на полуслове и обернулся: в кухню вошла Фрэн Маклис. Хмурая. Пенни ее никогда не видел такой напряженной. В чем дело?
Прозвонил звонок входной двери. Звук глубокий, он раскатился по всему первому этажу. Фрэн Маклис поморщилась. Прижала обе руки к сердцу.
— Что случилось? — спросил Пенни.
— Это Элен. Она только что подъехала к дому.
— Как, как? Не говорите. Я уже знаю, почему вы такая напряженная.
— Эдвард, пожалуйста. Она позвонила с час назад и сказала, что сегодня вечером уезжает в Токио. Она, она хотела взять кое-что из вещей. И…
— Какие вещи? О чем вы говорите?
— Она хочет взять обратно свои подарки. Все, что мне дала, забрать.
Ники Макс захихикал было, но быстро умолк.
Пенни покачал головой.
— Не верю. Она действительно так сказала?
Опять звонок.
— Эдвард, я должна ее впустить, — взмолилась Фрэн Маклис. — Думаю, при вас не будет ничего страшного, если мы с ней увидимся. Она же не останется. Возьмет свои подарки и уйдет. Пожалуйста, пожалуйста не препятствуйте мне. Скоро и так все кончится. Это единственное, о чем я прошу. Пожалуйста.
Пенни всплеснул руками.
— Иисусе, я знаю, она злится на вас, потому что вы ее избегаете, но это уж слишком. Окей, окей. Пусть войдет, пока ее никто там не увидел. Но как только соберет свои вещи, пусть уходит. Ни минуты наедине. Письма были? Что-нибудь на бумаге?
— Может, я и дура, но не полная. Письменного ничего нет. Совершенно ничего. — Она бросила взгляд на Ники Макса, тот рассматривал какую-то деталь пистолета, потом сдул воображаемую пылинку. Тогда она прошептала Пенни: — Элен провела здесь лишь несколько ночей. Обычно останавливалась в отеле, если приезжала…
— Да, вы мне напомнили: слуги. Где они?
— Наверху. Я велела им оставаться там, не сходить вниз, пока я не скажу, а скажу я только после ухода Элен. Их у меня сегодня двое, Дамита, служанка и бой Тито. Повар отпущен на день. Не хватает дворецкого и одной служанки, я как раз ищу новых.
— Я знаю. И знаю также, почему вы не предупредили меня о визите Элен — Вам известно, что я сказал бы на эту тему.
— Эдвард, пожалуйста. Я уже очень разволновалась из-за этого. Нужно, чтобы вы побыли со мной это время, вот и все. Сделайте это для меня, пожалуйста.
— Какого черта. Пора с этим кончать. — Пенни подумал: леди, может ты и хороший сенатор, но в отношении Элен Силкс ты простушка. И чем больше он об этом думал, тем больше злился. Он взглянул на ухмыляющегося Ники Макса. Этот никакой глубокой мыслью не поможет.
Фрэн Маклис повернулась и чуть не выбежала из кухни.
Пенни последовал за ней.
* * *
В гостиной Пенни наблюдал, как Элен Силкс прокладывает черным сатином картонную коробку, в которой лежат книги и филиппинский барабан. Потом она взяла голубой китайский кувшинчик для имбиря с гранитного кофейного столика и осторожно положила на сатиновую прокладку. Встретившись с Пенни взглядом, маленькая Силкс быстро опустила голову, полускрыв лицо длинными, до плеч, светлыми волосами.
А вот ее взгляды на Фрэн Маклис были совершенно иными. В ту сторону она смотрела и дольше, и чаще. Один раз она даже коротко улыбнулась, но сенатор, курившая в кресле, притворилась, что не замечает. В дверях появилась Акико, почувствовав напряженность, она молча вернулась в библиотеку. Пенни подумал — здесь все слишком туго натянуты. Включая меня.
Упаковка почти уже закончилась. Две коробки с подарками стояли у лестницы, ведущей в фойе. Элен Силкс, склонившаяся над одной из коробок — в руках она держала плоское китайское блюдо — опять посмотрела на Фрэн Маклис. Во взгляде этом виделась трогательная печаль, и Пенни подумал: для любовников самое трудное — забыть.
Он подошел к кофейному столику, взял ключи от машины, которые Элен положила рядом со своей сумочкой, и сунул себе в карман. Рядом с коробками лежало еще небольшое зеркало в позолоченной раме, Людовик ХIV. Пенни взял это зеркало обеими руками.
— Пойду отнесу в машину.
Женщины смотрели друг на друга. Пенни для них не существовал.
Он решил оставить их пока одних, сходит к машине и вернется. Ну что может случиться за две минуты или даже меньше?
* * *
Пенни осторожно спустился по ступенькам крыльца на круговую гравийную дорожку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55