Фабио Очоа сказал Пенни: Асбун тебя не хочет видеть в этой стране. Фабио Очоа был сыном президента Сан-Августина, Нельсона Очоа, и он дал Пенни шестимесячный контракт на шестизначную цифру, чтобы тот обучал президентскую охрану и только что созданный антитеррористический отряд. — Асбун будет вежлив, добавил Фабио, но для него ты лишь еще один наемник, которого наняли, чтобы он убил как можно большей людей. Людей, которые тебе никогда ничего не сделали.
Пенни возразил, что он же будет обучать, при чем тут убийства? Фабио покачал головой: ты должен понять, что Асбун — человек большой гордости. Он относится к тебе ревниво, так как знает, что ты герой войны, прекрасно владеешь каратэ и ножом. Тебя он воспринимает как угрозу. Асбун считает себя лучшим бойцом без оружия, продолжал Фабио. Он летает на своем личном самолете — водит его сам — на Тайвань, участвует в чемпионатах, каждый год оказывается в первой пятерке. У нас он военный специалист. Даже генералы с ним советуются.
— А теперь ты стал человеком, о котором говорят генералы. — Фабио опять покачал головой. — Гринго с громкой репутацией. Человек, воевавший в сотне стран и набравший кучу медалей. Асбун? Что он сделал? Расстрелял нескольких крестьян и отрезал уши нескольким студентам, вот и все. — Пенни не согласился: Мне кажется, он сделал немного больше этого. Фабио усмехнулся: Я рад, что ты поставишь полковника на место. Он любит власть так же, как ты и я любим женщин. Рядом с таким человеком неуютно, верно ведь?
Пенни бы надо было сказать — давайте забудем об этом. Если тебе надо поставить на место Асбуна, тебе и твоему отцу, найдите другого мальчика, потому что мне политические интриги нужны, как лишняя дырка в голове. Но ему были нужны деньги на содержание умственно отсталой дочери, живущей в Орегоне с его бывшей второй женой. Деньги были нужны еще и потому, что он с Жоржем Канкалем задолжали по налогам — во Франции, где они производили сидр.
Пенни мог также упрекнуть Фабио: ты мне далеко не все сказал, когда я собирался ехать в твою поганую страну. Оказывается, твой отец очень не хочет, чтобы Асбун слишком сдружился с его телохранителями и антитеррористическим отрядом, потому-то сюда и пригласили гринго, чтобы он их учил. Фабио объяснял ситуацию иначе — у его отца осложнения с левыми повстанцами, да и некоторые из недовольных офицеров заставляют его нервничать. Повстанцы убивают землевладельцев, богатых землевладельцев, которые хотят, чтобы это прекратилось. А к тому же еще пограничные инциденты с Гватемалой и Гондурасом…
Католическая церковь повернулась против моего отца, продолжал Фабио, он теряет популярность у бизнесменов. Отец обещал провести свободные выборы в 1990 году, продолжал Фабио, но сейчас ему пришлось прижать прессу. Ты понимаешь. Пенни сказал — конечно. Твоего отца просто неправильно поняли. Вот именно, кивнул Фабио. Охраняй его получше, пусть останется жив. Тогда у него будет возможность многое исправить. Будущее не поддается контролю, заметил Пенни, но он постарается.
Пенни намеревался условия контракта выполнять, а проблемами, связанными с Асбуном, пусть занимается Фабио. Политикой Пенни никогда не интересовался. Его друг Ники Макс сказал ему: давай сделаем свое дело и прыгнем на ближайший самолет из этой проклятой дыры. Знаешь, поинтересовался Ники Макс, почему в Сан-Августине голуби летают задницей вверх? Потому что здесь и нагадить не на что.
Ники Максимилиан. Лет тридцати с чем-нибудь, толстоватый и с лысиной, отвислые усы в стиле Фу Манчу, короткий хвостик перевязан на затылке широкой резиновой лентой. У него о полковнике Асбуне было свое мнение.
— Он сильно ревнует. Ты заметил, мы здесь уже месяц, а он ни разу не взглянул, как ты учишь ребят каратэ. Но он же сам известный каратэка, правильно?
Ники Макс покрутил головой.
— Я тебе вот что скажу. Он боится поединка с тобой, поэтому не приходит, боится проиграть. Наверное, видел издалека, как ты работаешь, подглядел, и знает, что тебе не пара, ты его по всем окрестностям размажешь. Ну, этот тип твоим другом не будет.
Еще Ники Макс сказал Пенни, что Асбун был здесь верховным петухом, пока не появился ты со своими медалями, славой и голубыми глазами. Все смотрят, как ты учишь, расспрашивают тебя об оружии, говорят, что ты превратишь президентскую охрану в Зеленые Береты, не меньше… Ну и как же чувствует себя Асбун? Дерьмом он себя чувствует, вот как. Он уже не король на горе, и что-то мне подсказывает — без драки он это не отдаст. Приглядывай за ним, я тебе точно говорю. Понимаешь, что бы он ни делал, у тебя получается лучше, и его это бесит.
Ники Макс высказался в своем стиле. Прямо от сердца и сразу по сути. Чего и следовало ожидать от человека, которого не обременяют обычные социальные и моральные условности. Чего и следовало ожидать от хорошего друга. Они познакомились во Вьетнаме, где оба служили в специальных войсках и участвовали в операциях по уничтожению вьетконговских лидеров.
Да, правильно, работу надо любить, Ники Максу нравилось «работать» во Вьетнаме с «Тихарем», так он называл свой «Смит-и-Вессон Марк» 22 калибра с глушителем, которым пользовался для убийств, похищений, и в разведывательных операциях. Его прозвали Ники Бум-Бум, очень уж он большой кайф получал, взрывая намеченные объекты. И вот однажды его, уже раненого в обе ноги, обложили на вьетконговской фабрике оружия — Пенни один пошел за ним, убил троих вьетнамцев, однако Ники Макс захотел свою работу закончить, он заложил взрывчатку С-4 и только после этого позволил Пенни утащить себя: Ники Макс, с турникетами на обеих ногах, накачанный морфином, пел громким голосом, болтаясь у Пенни на плече… Ну как не любить этого Ники Макса.
Почему они были друзьями? Потому что оба доказали себя во время необходимости, а нет большей необходимости, чем в бою. Ибо несмотря на различия — Пенни постоянно читал, Ники Макс никогда не раскрывал книги — понимали они друг друга очень хорошо, а это или возникает во время первой встречи или не складывается никогда. Еще они были друзьями потому, что каждый осознанно игнорировал недостатки другого. Ты — моя неразвившаяся сторона, говорил Пенни Ники Максу. Ты из последних, чья душа свободна. Существующие правила на тебя не распространяются, и я люблю тебя за это. И завидую тоже. Ники Макс усмехался — ты книги читаешь, красиво одеваешься, говорить умеешь. Я хочу быть таким как ты, когда вырасту.
* * *
Они жили на маленькой, окруженной стенами вилле в Мерседе, столице Сан-Августина, вилла стояла в ряду старых саманных домов — каждый с внутренним двориком и фонтаном. Владельцем виллы был Фабио Очоа, он и его отец много чем владели в Сан-Августине, начиная с четвертой части лучшей недвижимости в Мерседе. К вилле, предоставленной на время Пенни и Ники Максу, прилагались слуги, две машины, цветной телевизор и набор порнографических кассет, на двух из них главную роль исполнял Фабио.
Среди служанок одну звали Алисия Колон. Худая, смуглая, лет двадцати, с мягким и нервным лицом, ее незаконнорожденный пятилетний Томас страдал неизлечимой болезнью кожи и был слеп на один глаз. Ники Макс, взглянув на него, сказал — вот уж действительно проклятье Божие. Пенни промолчал. Но он подумал о Деирдре, своей дочери, о том, что она до сих пор не может смириться со своей отсталостью. Обсуждать что-либо с Ники Максом он не стал, но мальчику начал помогать. Одежда, еда, игрушки. Может быть, он давал Томасу слишком много, но какого черта.
И английскому Томаса учил немного. Умел развеселить — Алисия смотрела на это и плакала. Через некоторое время Пенни начал уже стремиться к встречам с Томасом. Для него получалось что-то вроде передышек, когда можно не держаться настороже.
А вот Ники Макс, напротив, возражал.
— Ну, пусть я параноик, подумаешь, — сказал он Пенни, — но при нашей профессии нельзя привязываться к людям, с которыми мы общаемся. — Пенни ответил, что это же маленький мальчик, да и жить ему недолго осталось, у него легкие больные. Ники Макс настаивал: — Пойми, он тебя от дела отвлекает. Оглядись по сторонам, земляк. Я тебе серьезно говорю. Какой здесь народ. Они семью Очоа ненавидят, и кто знает, как мы отсюда выберемся, если что-нибудь прорвется.
Ники Макс никак не мог успокоиться.
— Ты профессионал. Самый лучший. Мой герой. Неужели надо тебе напоминать, что бдительность — превыше всего? Ладно, жалей мальчишку. Я его тоже жалею, но только не увлекайся, окей? В таком месте ни с кем нельзя сближаться, а то расслабишься — и сразу войдешь в историю.
Пенни, которому вспомнилась Деирдра, ответил:
— Ладно тебе. Я знаю, что делаю. Томас может умереть через месяц или даже несколько дней. С моей стороны это жест, не больше. Жест.
Ники Макс упрямо помотал головой.
— Откуда ты знаешь, что мальчишка не работает на Асбуна? Уж наверняка Алисия и еще кто-нибудь докладывают Асбуну, что мы едим на завтрак и сколько раз в день мочимся. Да ну их всех. Лично я бы обо всем забыл и трахнул сестру Фабио. Иисусе, я б за это много отдал…
Увидев, как нахмурился Пенни, он вскинул ладони в жесте извинения, улыбнулся, обнажая пожелтевшие от курения зубы и больные десны — давно уже проблема, пора лечить.
— Шутка, шутка, — быстро проговорил он. — Забавляюсь, чтоб меня.
Пенни сказал, что если Ники хочет продолжать свои упражнения в великом искусстве жизни, эта тема не должна выходить за рамки шуток, потому что в Сан-Августине нет ничего более неприкосновенного, чем Флер Очоа. Длинноногая Флер с ее зелеными глазами, золотисто-каштановыми волосами и чувственным ртом, полным обещания. Чуть флиртушка, чуть испорченная сучка — и зеница ока у своего папаши.
Пенни и Ники Макс вместе с двумя местными телохранителями сопровождали ее, когда Флер поехала в Мехико пройтись по магазинам: она истратила сто пятьдесят тысяч долларов за два дня, не считая отеля и путевых расходов. Президент удовлетворял каждую ее прихоть, предоставлял все что угодно, от обучения изящным манерам в Лозанне до годичного жалованья, равного валовому национальному продукту развивающейся страны. Можно представить, что сделает президент с мужчиной, который попытался бы залезть к Флер в трусики.
Пенни сказал Ники Максу: я тебе объясню последний раз, что вредно для здоровья желать дочь президента, так как этот президент избавился от своего главного соперника интересным образом, ему вырвали сердце через спину. Позволь также подчеркнуть, что соперником, о котором мы говорим, был родной брат Нельсона Очоа. Мало того, она же еще дочь человека, который надевает иногда сапоги, сделанные из кожи генерала: генерал этот пытался его свергнуть. Можно еще упомянуть, что папаша устроил мгновенный развод своей старшей дочери с мужем, который ее бил — мужа скормили пираньям, бросая кусок за куском в озерцо позади дворца президента. До тебя доходят мои мысли, Ники? Оч-чень доходят, ответил Ники. Оч-чень даже.
Пенни перечислил правила, по которым им следует жить в Сан-Августине. Не участвовать в торговле наркотиками. Не участвовать в торговле оружием. Избегать валютчиков на черном рынке, потому что если они не обманут, то скорее всего подставят. Никаких «левых работ» для плантаторов, которые попросят пострелять немного бандитов в свободное время.
Будь со всеми приветлив, наказал он Ники, но не мешайся со сбродом, который отирается в публичных домах и барах Мерседа — стареющие наемники, безработные военные советники, наркоманы, так называемые свободные журналисты, правые и левые активисты, всегда ищущие повод устроить какой-нибудь инцидент. Держись от них подальше, сказал Пенни, потому что они любят все относящееся к войне. Они ее обожают: купаются в ней, как свиньи в грязи. Им нужны интриги, обманы, удары в спину и плевать, кто победит, лишь бы шла игра. Не общайся с ними, Ники. Но главное — не подходи к Флер Ариэль Димитила Очоа, потому что если президент узнает, что ты хотя бы видел ее во сне, мы оба уже мертвые.
Да чего там, сказал Ники Макс, я всего лишь хотел показать ей свою татуировку. Он опустил брюки, потом трусы и, ухмыляясь, показал пальцем. Татуировка, его гордость и радость. Прямо на конце члена. Птичьи когти тянут за крайнюю плоть. Пенни сказал: Ну, это класс, Ники. И оба заржали.
Пенни любил Ники, но за этим маленьким круглым человечком требовалось приглядывать, он мог иногда придумать и прокрутить такую дикую аферу, что слов не хватало описать, какая она дикая.
Года два назад, когда они вдвоем охраняли рок-звезду, сразу по приезде в Огайо у звезды — это был мужчина — украли эстрадную одежду, и он отказался выступать. Менеджер целый час уговаривал его и угощал кокаином, наконец исполнитель согласился выйти на сцену.
Вот он уже на сцене, поет, все прекрасно — вдруг звезда видит в первом ряду парня, на котором его сценический костюм. Сразу взбесившись, он бросился вниз, прямо на этого парня, и чтобы оттащить накокаиненного певца, потребовались усилия Ники Макса, Пенни и двух полицейских по найму. Потом оказалось, что парень в аудитории одежду не крал. Украл ее Ники Макс и ему продал: парень был большим фэном звезды.
Или в Лас-Вегасе, когда они охраняли гонконгского банкира — однажды утром Ники проснулся в мотеле, рядом две проститутки, на одной он женат, другая была подружкой на свадьбе, а Ники Макс, еле живой с перепою, клянется, что ничего не помнит. Ну вот совершенно ничего. Пенни истратил чуть не семь тысяч долларов отступными, чтобы аннулировать этот брак, оказавшийся вполне законным.
— Не прячься за Фабио, — посоветовал он Пенни. — Дело между вами двумя, тобой и Асбуном. Или ты его, или он тебя. Так оно и будет, земляк.
* * *
Асбун. Познакомились они у полковника дома, когда Пенни пришел на интервью по допуску. Асбуну было лет под сорок — стройный мужчина с седеющими волосами, чрезвычайно красивый, но не женственный благодаря навощенным усам и легкому косоглазию. Форму он надевал редко. Полковник любил стиль на службе и в любое время. Предпочитал голубые блейзеры, сшитые на заказ, бежевые шелковые рубашки и голубые замшевые сапоги. Носил часы с брильянтами. Был умен, вежлив и прекрасно говорил на английском.
Дом Асбуна — коллекция доколумбова искусства, водопад в гостиной, обеденные приемы под два оркестра маримба — считался одним из самых красивых в Мерседе. Стоял этот дом, вернее, вилла, на прибрежной дороге в ряду колониальных особняков и дорогих многоквартирных домов. И, как будто этого не хватало, он обзавелся новой женой — эта восемнадцатилетняя красавица недавно чуть не стала очередной «Мисс Вселенная». На Пенни все это произвело впечатление.
Асбун играл в поло, теннис, имел черные пояса по дзюдо и каратэ. Эдвард Пенни пару раз побывал на его приемах и ушел в восхищении от его знаний военной истории, оружия и тактики. Асбун, сын почтового клерка, прошел, можно сказать, большой путь. Но, к сожалению, он еще и не позволял никому об этом забывать. Он требовал всяческих знаков почтения и уважения к себе.
Вообще-то он мог быть и человеком, если выпадало такое настроение. Например, некоторых больных детей лечили за его счет — но это уже так, детали.
Активно же он занимался другим: торговлей белым порошком, который его соотечественники называли Подарком Солнечного Бога. Примерно за месяц до появления Пенни в Сан-Августине Асбун расправился с конкурентом, связав его по рукам и ногам и сбросив с самолета, летевшего на тридцати тысячах футов, в потухший вулкан.
Этот самый Асбун был основателем отряда смерти Кучильос Бланкос — Белые Ножи. Некоторых из их жертв находили с перерезанным горлом и языком, вытащенным в разрез — на груди получался «галстук святого Августина». Все они психопаты, сказал Пенни его контакт в ЦРУ. Узколобые. Большинство из них местные. Полиция, армейские. Но иностранцы тоже есть: белые родезийцы и голландские наемники, которым в Африке гарантирован расстрел, итальянские и немецкие террористы, за поимку которых обещано вознаграждение, аргентинские специалисты по пыткам, которые вернуться домой уже никогда не смогут. Формально они люди, поморщился агент ЦРУ, но вообще-то к человеческой расе не относятся.
Сам Асбун любил пытать огнем. Что-то его привлекало в огне, пожирающем кожу. Он поджаривал заключенных в скрытом дворе за винным погребом своего дома…
* * *
В интервью Пенни с Асбуном по вопросам безопасности и допуска проявилось, что полковник много о нем знает. Например, он знал, что к семнадцати годам Пенни провел половину жизни за границей, так как следовал повсюду за своим отцом, старшим сержантом в армии, переезжал с базы на базу, легко научился двум языкам и с такой же легкостью у военной полиции бою без оружия. Асбун спросил, где он учился владеть ножом, и Пенни ответил, что на Филиппинах, где его отец служил на военно-морской базе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55