Его все еще не было.
Пора ехать в Энсино. Когда они ехали, направляясь на север по Лорел-каньон, Петра спросила:
— Рэндолф Д. раздражает тебя?
— Он не выносит на дух своего племянника, — ответил Шталь.
— Злой человек. Отдалился от всех своих родственников. Но я не вижу никакой связи с делом, которое мы расследуем. Не могу представить себе, как он на своих костылях передвигается по городу и отправляет на тот свет служителей искусства.
— Он убил свою жену.
— Считаешь, что это относится к делу?
— Нет, он не имеет ничего общего с делом, которое мы расследуем.
— Тогда вернемся к Кевину. Высказывание Рэндолфа насчет того, что Кевин — звездопоклонник-идиот, перекликается с версией Делавэра. Так же как и рассказ о нереализованных проектах и преходящих увлечениях. Возможно, он мелкий неудачник, не способный смириться с отсутствием у него талантов. Поэтому он хочет насолить тем, у кого такие таланты есть.
Шталь ничего не ответил.
— Эрик?
— Не знаю.
— Что тебе подсказывает интуиция?
— Я не полагаюсь на интуицию.
— Неужели? — удивилась Петра. — Но ты проявил такую точность с этими угнанными автомобилями.
Словно приняв это за предложение понаблюдать, Шталь повернул голову к окошку и начал следить за потоком движущихся машин.
Сначала они попытались найти контору Фрэнка Драммонда на бульваре Вентура. «Фирма», адвокатская контора, принадлежавшая лично ему, разместилась на десятом этаже высотного здания из бетона и стекла. В уютной комнате ожидания звучала такая же романтическая музыка, какую они слышали у Рэндолфа Драммонда. Молодая служащая в приемной довольно любезно сообщила им, что мистер Драммонд сейчас находится в суде. Табличка с именем извещала посетителей о том, что ее зовут Данита Тайлер. Казалось, что дел у нее невпроворот.
— В какой области права работает мистер Драммонд? — спросила Петра.
— Вопросы деловых отношений, недвижимости, судебных процессов. Позвольте узнать, с чем связан ваш визит?
— Нам хотелось бы поговорить с мистером Драммондом о его сыне Кевине.
— О! — Тайлер была явно озадачена. — Кевин здесь не работает.
— Вы знакомы с Кевином?
— Я знаю его в лицо.
— Когда вы в последний раз видели его?
— С ним что-то случилось?
— Нет, — ответила Петра. — Нам нужно потолковать с ним насчет его издательской деятельности.
— Издательской? А я думала, что он учится.
— Он окончил колледж несколько лет назад.
— Я имела в виду аспирантуру. По крайней мере так мне казалось. — Молодая женщина беспокойно заерзала. — Мне, наверное, не следовало говорить об этом.
— Почему?
— У босса пунктик по поводу невмешательства в его личную жизнь.
— Есть ли какая-то конкретная причина для этого?
— Он затворник. Хороший начальник. Не ставьте меня в неудобное положение, хорошо?
— Обещаю, — улыбнулась Петра. — Не скажете ли, в аспирантуре какого учебного заведения он учится?
— Честно говоря, не знаю. Я даже не уверена, что он учится в аспирантуре. И вообще я не очень хорошо знаю их семью. Как я говорила, мистер Драммонд — затворник.
— Когда Кевин был здесь в последний раз, мисс Тайлер?
— О Боже… Не могу вам сказать. Члены семьи никогда не приходят сюда.
— Давно ли вы здесь работаете, мисс Тайлер?
— Два года.
— За это время вы видели здесь Рэндолфа Драммонда?
— Кто он такой?
— Родственник.
— Издатель? — спросила Тайлер. — Полиция… что-то связанное с порнографией… нет, не отвечайте на это. — Она засмеялась, приложив палец к губам. — Я не хочу знать.
Они попросили ее позвонить Франклину Драммонду по мобильному телефону, но адвокат на звонок не ответил.
— Порой, — сказала мисс Тайлер, — он отключает его, когда едет домой.
— Этот человек затворник, — повторила Петра слова мисс Тайлер.
— Этот человек много работает.
Они выехали на бульвар Вентура. Петра проголодалась и искала глазами более-менее приличную и дешевую закусочную. В паре кварталов к западу она остановилась у ларька с двумя столиками для пикников. Там торговали кушаньями с бобами, сильно сдобренными специями. Оставив машину без опознавательных полицейских знаков в погрузочно-разгрузочной зоне, она подошла к ларьку, попросила сильно наперченный бифштекс из мяса молодого барашка на мягкой пите, кока-колу и перекусила. Шталь ждал ее в машине. Когда Петра съела половину своего сандвича, пришел Шталь и сел напротив.
Шталь просто сидел. К пище он проявлял не больше интереса, чем к человеческому общению. Если же Шталь ел, то непременно нечто пресное, положенное на белый хлеб. Он приносил это с собой из дома в чистом коричневом пакете.
Какой же у Эрика дом?
Не обращая на него внимания, Петра с удовольствием перекусила, вытерла губы и встала.
— Поехали.
Десять минут спустя они остановились у дома, в котором Кевин Драммонд предавался своим постоянно меняющимся увлечениям.
Это прекрасно ухоженное, очень большое ранчо располагалось в самой верхней части холмистой улицы к югу от бульвара Вентура. По обеим сторонам подъездной дорожки росли тенистые палисандровые деревья. Как и большая часть других подобных обиталищ Лос-Анджелеса, ранчо не подавало никаких признаков жизни.
Множество колес. Три-четыре автомобиля на каждый дом. У дома Франклина Драммонда на круговой подъездной дорожке стояли серый с красноватым оттенком «беби-бенц», белый «форд-эксплорер», красная «хонда-аккорд» и что-то приплюснутое к земле и покрытое бежевым автомобильным чехлом.
Человек, открывший дверь, ослабил узел на галстуке. Ему можно было дать лет сорок пять. Он был коренаст, широк в кости, с очень подвижным лицом и вьющимися волосами с проседью. Его нос наводил на мысль, что он когда-то занимался боксом. На мясистой переносице сидели очки в золотой оправе. Сквозь них пришедших разглядывали холодные карие глаза.
Имея трех взрослых сыновей, Франклин Драммонд должен был бы быть старше своего сорокачетырехлетнего брата, но выглядел моложе Рэндолфа.
— Да? — произнес он.
Шелковый светло-синий галстук легко развязался и свободно лег на бочкообразную грудь Фрэнка Драммонда. Петра заметила, что с обратной стороны галстука тянется тоненькая золотая цепочка. Ярлык Бриони. Сорочка на Драммонде была индивидуального пошива, голубого цвета, со стоячим накрахмаленным воротником. Брюки — в тонкую серую полоску.
Петра пояснила, что они ищут его сына.
Глаза Фрэнка Драммонда сузились, а грудь увеличилась в размерах.
— Что происходит?
— Вы общались с Кевином в последнее время, сэр? Драммонд вышел из дома и закрыл за собой дверь.
— В чем дело?
Осторожный, но невозмутимый, этот парень был практикующим адвокатом. Единоличный владелец фирмы, он привык сам заботиться о своих делах. Любой каверзный вопрос отскочит от ; него как от стены горох, и Петра решила идти напрямик.
— Нас интересует журнал Кевина «Груврэт». Несколько чело-;. век, о которых он писал, убиты.
Последние слова прозвучали не вполне естественно. Поиски в течение всего этого времени одиозного, капризного, увлеченного своими фантазиями человечка — все пойдет прахом.
— И?.. — Фрэнк Драммонд вопросительно поднял брови.
— И нам хотелось бы поговорить с ним, — ответила Петра.
— Тот же самый вопрос.
Драммонд перевел взгляд на Шталя. В отличие от брата его ничуть не задела апатия Шталя.
— Это общее расследование обстоятельств дела, сэр, — объяснила Петра.
— Ну так найдите его и расследуйте свои обстоятельства. Он уже здесь не живет.
— Когда вы видели его в последний раз? — осведомилась Петра.
— С какой стати я должен вдаваться в такие подробности?
— Почему бы и нет, сэр?
— Общеизвестное правило: не раскрывай рот, и в него не влетят мухи. — Мы не мухи, сэр, — возразила Петра. — Мы всего-навсего выполняем свою работу, и вы окажете нам реальную помощь, назвав адрес Кевина.
— Кевин живет сам по себе.
— В квартире на Россмор? Драммонд пристально посмотрел на нее.
— Если вам это известно, зачем вы здесь?
— Кевин сам платит за квартиру? Драммонд поджал губы и щелкнул языком.
— Не вижу, какое отношение финансовые обстоятельства Кевина имеют к вашему расследованию. Если хотите почитать журнал, возьмите его у Кевина. Уверен, он с удовольствием покажет вам его. Он гордится своим журналом.
Произнося слова «журнал» и «гордится», он чуть повысил тон.
— Мы не застали Кевина дома.
— Так попытайтесь еще раз.
— Сэр, если вы платите за аренду квартиры Кевина, то, вероятно, знаете о том, какой образ жизни он ведет.
— — Плачу. И это все, что я делаю.
— Радости отцовства? — улыбнулась Петра. Драммонд на эту наживку не клюнул, а потянулся к дверной ручке. — Сэр, почему Кевин взял себе имя Юрий?
— Спросите у него.
— А вы не знаете?
— Возможно, ему кажется, что это звучит круто. Кому и какое до этого дело?
— Итак, вы с сыном вообще не видитесь?
— Кевину двадцать четыре года. У него своя жизнь.
— У вас, случайно, не найдется несколько экземпляров «Груврэт»?
— Едва ли.
Эти два слова Драммонд произнес с горечью, с таким же презрением, которое Петра только что почувствовала в словах дядюшки Рэндолфа.
Мачо дает характеристику последней глупости Кевина.
Этот отец, тот дядя — два чертовых братца. Эксцентричное и далекое от спорта взросление, видимо, не пошло на пользу бедолаге Кевину. Не было ли оно болезненным, не травмировало ли его душу?
— «Едва ли»? — переспросила Петра.
— Кевин забрал с собой все свои вещи, переезжая на новое место.
— Когда это произошло?
— По окончании колледжа.
Примерно тогда Рэндолф Драммонд и получил свою копию журнала. Начав вести самостоятельную жизнь, младший Драммонд отдалился от старших. Разные подходы к творчеству, или отцу надоело тунеядство сына?
— Кевин учится, сэр? —Нет.
— Почему эти вопросы вам неприятны, сэр?
— Вы мне неприятны. Я чувствую, что вы задаете мне идиотские вопросы. Если вам нужен журнал, то зачем все эти вопросы о Кевине? Если его в чем-то подозревают… Ну так это просто вздор. Кевин — кроткий и ласковый мальчик.
Это прозвучало так, словно речь шла об изъяне в характере. Двадцатичетырехлетний мальчик.
— Вы не знаете, кто-нибудь пишет для «Груврэт», кроме Кевина? — Драммонд покачал головой и попытался показать, что все это ему надоело. — Каким образом Кевин финансирует свое издание?
Правая рука Драммонда пошла в направлении синего галстука, скрутила его в узкую ленточку, потом отпустила.
— Если вам нужны разные экземпляры, то я уверен, что дома у Кевина они есть. Если увидите его, скажите, чтобы позвонил матери. Она скучает по нему.
— В отличие от… — сказал Шталь, когда они отъехали от дома.
— Что ты имеешь в виду?
— Мать скучает по нему. Отец — нет.
— Не семейство, а сплошная дисфункция, — поддержала его Петра. — Кевин был изнеженным ребенком. И о чем же это свидетельствует?
— Фрэнк давал уклончивые ответы.
— Он вел себя как адвокат, которому нравится задавать вопросы, а не отвечать на них. Мы довольно внятно дали ему понять, что нас интересуют отнюдь не прошлые номера. И это меня вполне удовлетворило. Встряхни человека и посмотри, что из этого выйдет.
— А что могло бы выйти?
— Не знаю. Меня тревожит то, что мы теряем драгоценное время на поиски этого «мальчика» и его журнала.
— Ты называла его кровожадным.
— В самом деле?
— На совещании, — напомнил Шталь, — ты сказала, что Юрий требовал кровавых деталей. Проявил кровожадность.
— Да, это правда. И что из этого следует?
— Давай еще раз проверим его квартиру, — предложил Шталь.
Было около шести вечера. Петре, привыкшей работать по ночам, часто в это время хотелось принять душ, а потом съесть миску каши. Вся бумажная работа и встречи в связи с расследованием армянского дела, внезапное появление Шталя и сегодняшний ленч с Майло и Алексом, равно как и вся безрезультатная вторая половина дня, внесли в ее биоритм полную неразбериху. Она чувствовала слабость и усталость.
— Конечно, — согласилась она. — Почему бы и нет?
Кевин Драммонд все еще отсутствовал, но в ответ на звонок управляющему прозвучало писклявое «да?».
Петра представилась, и дверь, зажужжав, открылась. Перед детективами появилась невысокая полная женщина лет пятидесяти с лишним, в белой спецовке, черных гамашах и теннисных туфлях. На шее у женщины висели очки с цепочкой. Масса слишком черных волос ниспадала к плечам только что завитыми локонами.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Миссис Сантос?
— Гваделупе Сантос.
Открытая улыбка. Наконец-то появился человек с приятными манерами.
— Мы ищем одного из ваших жильцов, миссис Сантос. Четырнадцатая квартира. Кевин Драммонд.
— Юрия?
— Да, так он себя называет.
— Что-то случилось?
— Что за квартирант этот Юрий?
— Милый мальчик. Спокойный. Зачем он вам?
— Нам хотелось бы поговорить с ним в связи с расследованием, которое мы проводим.
— По-моему, его здесь нет. Я видела Кевина… ммм… наверное, два-три дня назад. Встретилась с ним за домом, вынося мусор. Он садился в машину. В свою «хонду».
По данным Управления автомобильного транспорта, у Кевина была машина «сивик» выпуска пятилетней давности. Но, вспомнив о красном «аккорде» на подъездной дорожке у дома Фрэнка Драммонда, Петра спросила:
— Какого цвета?
— Белого, — ответила Гваделупе Сантос.
— Итак, мистер Драммонд отсутствует три дня.
— Возможно, он приезжает и уезжает, когда я сплю, но я его больше не видела. Удобный квартирант, — продолжала Сантос. — Папочка платит за аренду его квартиры за шесть месяцев вперед, сам он не шумит. Хотелось бы, чтобы все они были такими.
— Есть ли у него друзья? Регулярные посетители?
— Любовниц нет, если вы это имеете в виду. Нет и любовников. — Сантос смущенно улыбнулась.
— Юрий что, голубой? Сантос засмеялась.
— Нет, я пошутила. Ведь здесь Голливуд, знаете ли.
— Никаких посетителей вообще? — спросил Шталь.
— Если подумать, вы правы. Никого. Да и ходит Кевин туда и обратно не очень часто. Парень он не самый чистоплотный, но это его дело.
— А в квартире Кевина вы бывали? — спросила Петра.
— Дважды. У него подтекала вода в туалете. А второй раз я показывала ему, как пользоваться обогревателем. В технике он не очень сведущ.
— Неряха, да?
— Не то чтобы грязный, — пояснила Сантос. — Он из этих… как их называют… которые ни с чем не хотят расстаться.
— Барахольщик?
— Вот именно. Холостяк. И все у него заполнено коробочками. Не знаю, что в них. Просто Кевин ничего не выбрасывает. Хотя, да, я видела, что в одной из них. Эти игрушечные автомобильчики… спичечные коробки. Мой сын когда-то тоже их собирал в таких количествах, но не как Юрий. Только Тони повзрослел. Сейчас он служит в морской пехоте. В Кэмп-Пендлтоне. Сержант-инструктор. Некоторое время служил в Афганистане.
Петра кивнула, показывая свое уважительное отношение к сержанту Тони Сантосу. Потом спросила:
— Итак, Юрий собирает и копит всякое барахло?
— Много барахла, но, как я уже сказала, не грязного.
— Что у него за работа?
— Думаю, у него ее вообще нет. При том, что его папочка вносит арендную плату, я решила, что он… ну, вы знаете.
— Что?
— Что у него есть… проблемы. Он из тех, кто не может работать регулярно.
— А что за проблемы?
— Мне не хочется называть… он действительно тихий. Ходит опустив голову. Так, словно избегает разговаривать.
Сильно отличается от того нахального парня, который надоедал Петре своими вопросами. Кевин умел вести себя в разное время по-разному.
Петра показала Сантос фотографию Кевина Драммонда, полученную в Управлении автомобильного транспорта. Нечеткое фото пятилетней давности. Худой темноволосый парень с невыразительным лицом. «Смуглая кожа, карие глаза, рост — шесть футов два дюйма, вес — сто пятьдесят фунтов, нуждается в корректирующих линзах».
— Это он, высокий, носит очки. Не очень хорошая кожа — кое-где прыщи. — Прикоснувшись к подбородку, Сантос добавила: — Это так, будто он имел с этим проблемы, когда был моложе, и они еще не полностью зажили.
Шесть футов два дюйма соответствовали описанию убийцы Беби-боя, которое дал Линус Брофи. Осилил бы худощавый парень Василия Левича? Конечно, если учесть фактор внезапности.
— Застенчивый, — сказала Петра. — Что еще?
— Он из тех, кому нравятся компьютеры и кто любит быть сам по себе. У него здесь тонны компьютерного барахла. Я в этих делах не очень разбираюсь, но все это, похоже, дорого стоит. Хотя за аренду платит его папочка, мне показалось, что он… все равно жилец хороший. Никаких проблем. Надеюсь, у него нет неприятностей?
— Вам было бы очень жаль потерять такого жильца? — спросил Шталь.
— Еще бы. Ведь никогда не знаешь, кто тебе достанется.
На обратном пути к участку, когда начинался закат, Петра обратила внимание на пожилых мужчину и женщину. Они медленно шли по авеню Фаунтин, а за ними шествовала большая белая с желтым клювом утка.
Петра несколько раз закрыла и открыла глаза, желая убедиться в том, что у нее не начались галлюцинации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Пора ехать в Энсино. Когда они ехали, направляясь на север по Лорел-каньон, Петра спросила:
— Рэндолф Д. раздражает тебя?
— Он не выносит на дух своего племянника, — ответил Шталь.
— Злой человек. Отдалился от всех своих родственников. Но я не вижу никакой связи с делом, которое мы расследуем. Не могу представить себе, как он на своих костылях передвигается по городу и отправляет на тот свет служителей искусства.
— Он убил свою жену.
— Считаешь, что это относится к делу?
— Нет, он не имеет ничего общего с делом, которое мы расследуем.
— Тогда вернемся к Кевину. Высказывание Рэндолфа насчет того, что Кевин — звездопоклонник-идиот, перекликается с версией Делавэра. Так же как и рассказ о нереализованных проектах и преходящих увлечениях. Возможно, он мелкий неудачник, не способный смириться с отсутствием у него талантов. Поэтому он хочет насолить тем, у кого такие таланты есть.
Шталь ничего не ответил.
— Эрик?
— Не знаю.
— Что тебе подсказывает интуиция?
— Я не полагаюсь на интуицию.
— Неужели? — удивилась Петра. — Но ты проявил такую точность с этими угнанными автомобилями.
Словно приняв это за предложение понаблюдать, Шталь повернул голову к окошку и начал следить за потоком движущихся машин.
Сначала они попытались найти контору Фрэнка Драммонда на бульваре Вентура. «Фирма», адвокатская контора, принадлежавшая лично ему, разместилась на десятом этаже высотного здания из бетона и стекла. В уютной комнате ожидания звучала такая же романтическая музыка, какую они слышали у Рэндолфа Драммонда. Молодая служащая в приемной довольно любезно сообщила им, что мистер Драммонд сейчас находится в суде. Табличка с именем извещала посетителей о том, что ее зовут Данита Тайлер. Казалось, что дел у нее невпроворот.
— В какой области права работает мистер Драммонд? — спросила Петра.
— Вопросы деловых отношений, недвижимости, судебных процессов. Позвольте узнать, с чем связан ваш визит?
— Нам хотелось бы поговорить с мистером Драммондом о его сыне Кевине.
— О! — Тайлер была явно озадачена. — Кевин здесь не работает.
— Вы знакомы с Кевином?
— Я знаю его в лицо.
— Когда вы в последний раз видели его?
— С ним что-то случилось?
— Нет, — ответила Петра. — Нам нужно потолковать с ним насчет его издательской деятельности.
— Издательской? А я думала, что он учится.
— Он окончил колледж несколько лет назад.
— Я имела в виду аспирантуру. По крайней мере так мне казалось. — Молодая женщина беспокойно заерзала. — Мне, наверное, не следовало говорить об этом.
— Почему?
— У босса пунктик по поводу невмешательства в его личную жизнь.
— Есть ли какая-то конкретная причина для этого?
— Он затворник. Хороший начальник. Не ставьте меня в неудобное положение, хорошо?
— Обещаю, — улыбнулась Петра. — Не скажете ли, в аспирантуре какого учебного заведения он учится?
— Честно говоря, не знаю. Я даже не уверена, что он учится в аспирантуре. И вообще я не очень хорошо знаю их семью. Как я говорила, мистер Драммонд — затворник.
— Когда Кевин был здесь в последний раз, мисс Тайлер?
— О Боже… Не могу вам сказать. Члены семьи никогда не приходят сюда.
— Давно ли вы здесь работаете, мисс Тайлер?
— Два года.
— За это время вы видели здесь Рэндолфа Драммонда?
— Кто он такой?
— Родственник.
— Издатель? — спросила Тайлер. — Полиция… что-то связанное с порнографией… нет, не отвечайте на это. — Она засмеялась, приложив палец к губам. — Я не хочу знать.
Они попросили ее позвонить Франклину Драммонду по мобильному телефону, но адвокат на звонок не ответил.
— Порой, — сказала мисс Тайлер, — он отключает его, когда едет домой.
— Этот человек затворник, — повторила Петра слова мисс Тайлер.
— Этот человек много работает.
Они выехали на бульвар Вентура. Петра проголодалась и искала глазами более-менее приличную и дешевую закусочную. В паре кварталов к западу она остановилась у ларька с двумя столиками для пикников. Там торговали кушаньями с бобами, сильно сдобренными специями. Оставив машину без опознавательных полицейских знаков в погрузочно-разгрузочной зоне, она подошла к ларьку, попросила сильно наперченный бифштекс из мяса молодого барашка на мягкой пите, кока-колу и перекусила. Шталь ждал ее в машине. Когда Петра съела половину своего сандвича, пришел Шталь и сел напротив.
Шталь просто сидел. К пище он проявлял не больше интереса, чем к человеческому общению. Если же Шталь ел, то непременно нечто пресное, положенное на белый хлеб. Он приносил это с собой из дома в чистом коричневом пакете.
Какой же у Эрика дом?
Не обращая на него внимания, Петра с удовольствием перекусила, вытерла губы и встала.
— Поехали.
Десять минут спустя они остановились у дома, в котором Кевин Драммонд предавался своим постоянно меняющимся увлечениям.
Это прекрасно ухоженное, очень большое ранчо располагалось в самой верхней части холмистой улицы к югу от бульвара Вентура. По обеим сторонам подъездной дорожки росли тенистые палисандровые деревья. Как и большая часть других подобных обиталищ Лос-Анджелеса, ранчо не подавало никаких признаков жизни.
Множество колес. Три-четыре автомобиля на каждый дом. У дома Франклина Драммонда на круговой подъездной дорожке стояли серый с красноватым оттенком «беби-бенц», белый «форд-эксплорер», красная «хонда-аккорд» и что-то приплюснутое к земле и покрытое бежевым автомобильным чехлом.
Человек, открывший дверь, ослабил узел на галстуке. Ему можно было дать лет сорок пять. Он был коренаст, широк в кости, с очень подвижным лицом и вьющимися волосами с проседью. Его нос наводил на мысль, что он когда-то занимался боксом. На мясистой переносице сидели очки в золотой оправе. Сквозь них пришедших разглядывали холодные карие глаза.
Имея трех взрослых сыновей, Франклин Драммонд должен был бы быть старше своего сорокачетырехлетнего брата, но выглядел моложе Рэндолфа.
— Да? — произнес он.
Шелковый светло-синий галстук легко развязался и свободно лег на бочкообразную грудь Фрэнка Драммонда. Петра заметила, что с обратной стороны галстука тянется тоненькая золотая цепочка. Ярлык Бриони. Сорочка на Драммонде была индивидуального пошива, голубого цвета, со стоячим накрахмаленным воротником. Брюки — в тонкую серую полоску.
Петра пояснила, что они ищут его сына.
Глаза Фрэнка Драммонда сузились, а грудь увеличилась в размерах.
— Что происходит?
— Вы общались с Кевином в последнее время, сэр? Драммонд вышел из дома и закрыл за собой дверь.
— В чем дело?
Осторожный, но невозмутимый, этот парень был практикующим адвокатом. Единоличный владелец фирмы, он привык сам заботиться о своих делах. Любой каверзный вопрос отскочит от ; него как от стены горох, и Петра решила идти напрямик.
— Нас интересует журнал Кевина «Груврэт». Несколько чело-;. век, о которых он писал, убиты.
Последние слова прозвучали не вполне естественно. Поиски в течение всего этого времени одиозного, капризного, увлеченного своими фантазиями человечка — все пойдет прахом.
— И?.. — Фрэнк Драммонд вопросительно поднял брови.
— И нам хотелось бы поговорить с ним, — ответила Петра.
— Тот же самый вопрос.
Драммонд перевел взгляд на Шталя. В отличие от брата его ничуть не задела апатия Шталя.
— Это общее расследование обстоятельств дела, сэр, — объяснила Петра.
— Ну так найдите его и расследуйте свои обстоятельства. Он уже здесь не живет.
— Когда вы видели его в последний раз? — осведомилась Петра.
— С какой стати я должен вдаваться в такие подробности?
— Почему бы и нет, сэр?
— Общеизвестное правило: не раскрывай рот, и в него не влетят мухи. — Мы не мухи, сэр, — возразила Петра. — Мы всего-навсего выполняем свою работу, и вы окажете нам реальную помощь, назвав адрес Кевина.
— Кевин живет сам по себе.
— В квартире на Россмор? Драммонд пристально посмотрел на нее.
— Если вам это известно, зачем вы здесь?
— Кевин сам платит за квартиру? Драммонд поджал губы и щелкнул языком.
— Не вижу, какое отношение финансовые обстоятельства Кевина имеют к вашему расследованию. Если хотите почитать журнал, возьмите его у Кевина. Уверен, он с удовольствием покажет вам его. Он гордится своим журналом.
Произнося слова «журнал» и «гордится», он чуть повысил тон.
— Мы не застали Кевина дома.
— Так попытайтесь еще раз.
— Сэр, если вы платите за аренду квартиры Кевина, то, вероятно, знаете о том, какой образ жизни он ведет.
— — Плачу. И это все, что я делаю.
— Радости отцовства? — улыбнулась Петра. Драммонд на эту наживку не клюнул, а потянулся к дверной ручке. — Сэр, почему Кевин взял себе имя Юрий?
— Спросите у него.
— А вы не знаете?
— Возможно, ему кажется, что это звучит круто. Кому и какое до этого дело?
— Итак, вы с сыном вообще не видитесь?
— Кевину двадцать четыре года. У него своя жизнь.
— У вас, случайно, не найдется несколько экземпляров «Груврэт»?
— Едва ли.
Эти два слова Драммонд произнес с горечью, с таким же презрением, которое Петра только что почувствовала в словах дядюшки Рэндолфа.
Мачо дает характеристику последней глупости Кевина.
Этот отец, тот дядя — два чертовых братца. Эксцентричное и далекое от спорта взросление, видимо, не пошло на пользу бедолаге Кевину. Не было ли оно болезненным, не травмировало ли его душу?
— «Едва ли»? — переспросила Петра.
— Кевин забрал с собой все свои вещи, переезжая на новое место.
— Когда это произошло?
— По окончании колледжа.
Примерно тогда Рэндолф Драммонд и получил свою копию журнала. Начав вести самостоятельную жизнь, младший Драммонд отдалился от старших. Разные подходы к творчеству, или отцу надоело тунеядство сына?
— Кевин учится, сэр? —Нет.
— Почему эти вопросы вам неприятны, сэр?
— Вы мне неприятны. Я чувствую, что вы задаете мне идиотские вопросы. Если вам нужен журнал, то зачем все эти вопросы о Кевине? Если его в чем-то подозревают… Ну так это просто вздор. Кевин — кроткий и ласковый мальчик.
Это прозвучало так, словно речь шла об изъяне в характере. Двадцатичетырехлетний мальчик.
— Вы не знаете, кто-нибудь пишет для «Груврэт», кроме Кевина? — Драммонд покачал головой и попытался показать, что все это ему надоело. — Каким образом Кевин финансирует свое издание?
Правая рука Драммонда пошла в направлении синего галстука, скрутила его в узкую ленточку, потом отпустила.
— Если вам нужны разные экземпляры, то я уверен, что дома у Кевина они есть. Если увидите его, скажите, чтобы позвонил матери. Она скучает по нему.
— В отличие от… — сказал Шталь, когда они отъехали от дома.
— Что ты имеешь в виду?
— Мать скучает по нему. Отец — нет.
— Не семейство, а сплошная дисфункция, — поддержала его Петра. — Кевин был изнеженным ребенком. И о чем же это свидетельствует?
— Фрэнк давал уклончивые ответы.
— Он вел себя как адвокат, которому нравится задавать вопросы, а не отвечать на них. Мы довольно внятно дали ему понять, что нас интересуют отнюдь не прошлые номера. И это меня вполне удовлетворило. Встряхни человека и посмотри, что из этого выйдет.
— А что могло бы выйти?
— Не знаю. Меня тревожит то, что мы теряем драгоценное время на поиски этого «мальчика» и его журнала.
— Ты называла его кровожадным.
— В самом деле?
— На совещании, — напомнил Шталь, — ты сказала, что Юрий требовал кровавых деталей. Проявил кровожадность.
— Да, это правда. И что из этого следует?
— Давай еще раз проверим его квартиру, — предложил Шталь.
Было около шести вечера. Петре, привыкшей работать по ночам, часто в это время хотелось принять душ, а потом съесть миску каши. Вся бумажная работа и встречи в связи с расследованием армянского дела, внезапное появление Шталя и сегодняшний ленч с Майло и Алексом, равно как и вся безрезультатная вторая половина дня, внесли в ее биоритм полную неразбериху. Она чувствовала слабость и усталость.
— Конечно, — согласилась она. — Почему бы и нет?
Кевин Драммонд все еще отсутствовал, но в ответ на звонок управляющему прозвучало писклявое «да?».
Петра представилась, и дверь, зажужжав, открылась. Перед детективами появилась невысокая полная женщина лет пятидесяти с лишним, в белой спецовке, черных гамашах и теннисных туфлях. На шее у женщины висели очки с цепочкой. Масса слишком черных волос ниспадала к плечам только что завитыми локонами.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Миссис Сантос?
— Гваделупе Сантос.
Открытая улыбка. Наконец-то появился человек с приятными манерами.
— Мы ищем одного из ваших жильцов, миссис Сантос. Четырнадцатая квартира. Кевин Драммонд.
— Юрия?
— Да, так он себя называет.
— Что-то случилось?
— Что за квартирант этот Юрий?
— Милый мальчик. Спокойный. Зачем он вам?
— Нам хотелось бы поговорить с ним в связи с расследованием, которое мы проводим.
— По-моему, его здесь нет. Я видела Кевина… ммм… наверное, два-три дня назад. Встретилась с ним за домом, вынося мусор. Он садился в машину. В свою «хонду».
По данным Управления автомобильного транспорта, у Кевина была машина «сивик» выпуска пятилетней давности. Но, вспомнив о красном «аккорде» на подъездной дорожке у дома Фрэнка Драммонда, Петра спросила:
— Какого цвета?
— Белого, — ответила Гваделупе Сантос.
— Итак, мистер Драммонд отсутствует три дня.
— Возможно, он приезжает и уезжает, когда я сплю, но я его больше не видела. Удобный квартирант, — продолжала Сантос. — Папочка платит за аренду его квартиры за шесть месяцев вперед, сам он не шумит. Хотелось бы, чтобы все они были такими.
— Есть ли у него друзья? Регулярные посетители?
— Любовниц нет, если вы это имеете в виду. Нет и любовников. — Сантос смущенно улыбнулась.
— Юрий что, голубой? Сантос засмеялась.
— Нет, я пошутила. Ведь здесь Голливуд, знаете ли.
— Никаких посетителей вообще? — спросил Шталь.
— Если подумать, вы правы. Никого. Да и ходит Кевин туда и обратно не очень часто. Парень он не самый чистоплотный, но это его дело.
— А в квартире Кевина вы бывали? — спросила Петра.
— Дважды. У него подтекала вода в туалете. А второй раз я показывала ему, как пользоваться обогревателем. В технике он не очень сведущ.
— Неряха, да?
— Не то чтобы грязный, — пояснила Сантос. — Он из этих… как их называют… которые ни с чем не хотят расстаться.
— Барахольщик?
— Вот именно. Холостяк. И все у него заполнено коробочками. Не знаю, что в них. Просто Кевин ничего не выбрасывает. Хотя, да, я видела, что в одной из них. Эти игрушечные автомобильчики… спичечные коробки. Мой сын когда-то тоже их собирал в таких количествах, но не как Юрий. Только Тони повзрослел. Сейчас он служит в морской пехоте. В Кэмп-Пендлтоне. Сержант-инструктор. Некоторое время служил в Афганистане.
Петра кивнула, показывая свое уважительное отношение к сержанту Тони Сантосу. Потом спросила:
— Итак, Юрий собирает и копит всякое барахло?
— Много барахла, но, как я уже сказала, не грязного.
— Что у него за работа?
— Думаю, у него ее вообще нет. При том, что его папочка вносит арендную плату, я решила, что он… ну, вы знаете.
— Что?
— Что у него есть… проблемы. Он из тех, кто не может работать регулярно.
— А что за проблемы?
— Мне не хочется называть… он действительно тихий. Ходит опустив голову. Так, словно избегает разговаривать.
Сильно отличается от того нахального парня, который надоедал Петре своими вопросами. Кевин умел вести себя в разное время по-разному.
Петра показала Сантос фотографию Кевина Драммонда, полученную в Управлении автомобильного транспорта. Нечеткое фото пятилетней давности. Худой темноволосый парень с невыразительным лицом. «Смуглая кожа, карие глаза, рост — шесть футов два дюйма, вес — сто пятьдесят фунтов, нуждается в корректирующих линзах».
— Это он, высокий, носит очки. Не очень хорошая кожа — кое-где прыщи. — Прикоснувшись к подбородку, Сантос добавила: — Это так, будто он имел с этим проблемы, когда был моложе, и они еще не полностью зажили.
Шесть футов два дюйма соответствовали описанию убийцы Беби-боя, которое дал Линус Брофи. Осилил бы худощавый парень Василия Левича? Конечно, если учесть фактор внезапности.
— Застенчивый, — сказала Петра. — Что еще?
— Он из тех, кому нравятся компьютеры и кто любит быть сам по себе. У него здесь тонны компьютерного барахла. Я в этих делах не очень разбираюсь, но все это, похоже, дорого стоит. Хотя за аренду платит его папочка, мне показалось, что он… все равно жилец хороший. Никаких проблем. Надеюсь, у него нет неприятностей?
— Вам было бы очень жаль потерять такого жильца? — спросил Шталь.
— Еще бы. Ведь никогда не знаешь, кто тебе достанется.
На обратном пути к участку, когда начинался закат, Петра обратила внимание на пожилых мужчину и женщину. Они медленно шли по авеню Фаунтин, а за ними шествовала большая белая с желтым клювом утка.
Петра несколько раз закрыла и открыла глаза, желая убедиться в том, что у нее не начались галлюцинации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42