— И деньги. Наш фонд выделяет гранты. Ничего чрезмерного. Каждый артист получает пятнадцать тысяч долларов в качестве пособия.
— По-моему, это очень щедро.
— Штеф — сама щедрость.
— Каким образом мистер Шабо находит артистов? Как он, в частности, нашел Василия Левича?
— Через агента Василия в Нью-Йорке. Теперь, когда наши концерты обрели известность, с нами часто связываются. Агент послал Штефану пленку, Штефан прослушал ее и решил, что Василий вполне подходит. Штефан предпочитает принимать либо солистов, либо небольшие коллективы. Для больших оркестров мы не очень подходим.
— За какое время до концерта были закончены необходимые формальности?
— За несколько месяцев. Нам нужно много времени, чтобы подготовиться. Акустика, освещение, выбор поставщика закусок и напитков для приема. И разумеется, заблаговременная реклама. Так, как она обычно делается.
— А именно?
— Сообщения о мероприятии через специально подобранные радиостанции. КВАК, радиостанция, рекламирующая классику, передает сообщения о нашем концерте дважды в день за две недели до концерта. Это соответствует нашему бюджету и нашим намерениям. Мы не можем обслуживать большие массы людей, да и не хотим этого делать.
— Восемьдесят пять человек в вашем списке гостей, — заметил Майло. — Почему не распределить места заранее?
— Штефан оставил несколько дополнительных мест для аутсайдеров, чтобы подчеркнуть нашу гражданскую позицию.
— Еще какая-нибудь реклама, помимо радио?
— Мы этого не делаем, — ответил Лоу. — Избыток известности порождает больший спрос на билеты. Мы не в силах удовлетворить его.
— Сегодня вечером именно так все и было?
— Думаю, да. — Лоу нахмурился. — Нельзя серьезно считать, что это сделал кто-то из публики.
— Пока я рассматриваю все возможные версии, сэр.
— Вот вам моя: кто-то проник сюда без приглашения. Дело в том, что любой мог пройти за дом для игры в пул и зарезать Василия. Бристоль — улица, открытая для всех, нам не хочется жить за высокими стенами.
— Зачем Левичу понадобилось идти туда?
— Возможно, он хотел прогуляться и снять напряжение после концерта. — Лоу пожал плечами.
— Вам известно, когда он ушел с приема?
— Нет. Люди во время приема бродят туда-сюда. Штефан советует артистам оставаться на приеме. Оставаться в собственных интересах — заводить знакомства. Как правило, артисты так и поступают. Василий просто ускользнул.
— Он что, стесняется людей? Прячется в своей комнате?
— Да, но ему нравилось гулять по саду вечером. По окончании репетиций. Гулять одному.
— А гости вне дома тоже бродили туда-сюда?
— Мы этого не поощряем, стараемся удерживать их внутри. Чтобы не давили растения и тому подобное. Впрочем, это отнюдь не значит, что мы ставим вооруженную охрану.
— Никаких вооруженных охранников, только один сотрудник службы безопасности, — констатировал Майло.
— Ради соседей. Они не хотят, чтобы на Бристоль царила атмосфера, напоминающая гестапо. Да и не возникало необходимости содержать армию охранников. Мы находимся в самом безопасном районе города. Вопреки сами знаете кому.
— Единственный забор с тыльной стороны участка.
— Верно, за теннисным кортом, — подтвердил Лоу.
— Какова общая площадь участка?
— Чуть более двух акров.
— Какие конкретно задачи стояли перед сотрудником службы безопасности?
— Обеспечивать безопасность во всех смыслах этого слова. Уверен, он не был готов к… серьезному происшествию. Это же не концерт музыки в стиле рэп. Средний возраст слушателей, вероятно, лет шестьдесят пять. Их поведение безупречно.
— В том числе и аутсайдеров?
— Когда идет концерт, Штефан превращается в своего рода солдафона. Он требует полной тишины. Он отдает предпочтение музыке умиротворяющей — Шопену, Дебюсси, всему самому лучшему.
— Вы разделяете вкусы мистера Шабо? Лоу снова расплылся в улыбке.
— Мне больше нравятся техно-рок и Дэвид Боуи.
— Планируются ли в концертном зале выступления мистера Боуи на этот год?
— Мистер Боуи нам не совсем по карману. Да и нервы Штефана не выдержали бы такого удара. — Он отогнул черную блестящую манжету и посмотрел на черные блестящие часы.
— Давайте посмотрим комнату Левича, — сказал Майло.
* * *
— Большой дом, — заметил Майло, когда мы поднимались по лестнице.
— Семейство Штефана бежало из Венгрии в 1956 году. Он тогда был подростком, но им удалось засунуть его в большой пароходный сундук. А это означало многие дни без пищи и туалета. Было лишь несколько отверстий для доступа воздуха. Я бы сказал, что он вполне заслужил дом подобных размеров, не так ли?
Справа от лестничной площадки располагались две огромные спальни — Шабо и Лоу. Сквозь открытые двери обоих помещений поблескивали парча и дамаст, были видны полированные деревянные вещи и мягкое освещение. Слева находились три гостевых многокомнатных помещения, менее пышных, хотя и стильно оформленных.
Комната, в которой Василий Левич провел последние две ночи, была опечатана. Майло снял ленту, и я последовал за ним внутрь. Том Лоу стоял в дверях.
— А мне что делать? — спросил он.
— Спасибо, что уделили нам время, — ответил Майло. — Займитесь своими делами. — Лоу пошел вниз по лестнице. — Оставайся там, пока я буду проводить осмотр, если не возражаешь. Цепь доказательств и все прочее.
— Нужно быть осторожным, — напомнил я, — особенно при наличии сам знаешь кого.
В гостевом помещении, оклеенном обоями шелковисто-красного цвета, стояли королевская кровать под балдахином, две тумбочки в стиле эпохи Регентства и встроенный итальянский комод. Ящики комода были пусты, так же как и платяной шкаф. Василий Левич обходился одним чемоданом из черного нейлона. Даже его туалетные принадлежности оставались в чемодане.
Майло исследовал бумажник пианиста, осмотрел содержимое карманов всех предметов одежды. В несессере находились: лосьон, применяющийся после бритья, безопасная бритва, болеутоляющее, валерьянка и фталазол. В закрытом на застежку «молния» отделении чемодана лежали фотокопии рецензий прежних концертов Левича. Критики в один голос превозносили туше молодого человека и его фразировку. Он был победителем конкурсов Штеймеца, Хёрлбэнк и фортепьянного гала-концерта «Грейт Баррингтон».
Водительское удостоверение отсутствовало. Из удостоверения личности, предназначенного для оплаты товаров чеками, следовало, что владельцу двадцать семь лет.
— Пусто и еще раз пусто, — констатировал Майло.
— Можно посмотреть тело? — спросил я.
Задний дворик, занимавший такую же площадь, как концертный зал, выходил на неровную лужайку; в дальнем конце ее росли редкие березы, отгороженные живой изгородью из фикусов высотой в двенадцать футов. Живой забор прорезала готическая арка, открывающая путь к пятидесятифутовому бассейну, теннисному корту, кактусовому садику, мелкому пруду без рыб и к гаражу на четыре машины, приютившемуся в правом углу в конце участка.
Ни подъездной дорожки, ни какого-либо другого подхода к гаражу видно не было, и я задал Майло соответствующий вопрос.
— Они используют его как склад — старые вещи, одежда, лампы. Тебе следует посмотреть на все это. Я мог бы прожить жизнь, имея то, что они выбрасывают.
— Они оставляют свои машины перед домом?
— Да, и его «Мерседес-600». Во время концертов они паркуют машины на улице. Хотят, чтобы дом выглядел «эстетически чистым». Хорошо живут, а? Пошли.
Он провел меня за гараж, где женщина-полицейский охраняла тело Василия Левича, лежавшее на узкой полоске грязного железобетона. Сзади была еще одна живая изгородь из высоких фикусов; помимо них здесь стояли пять пластмассовых мусорных контейнеров. Свет работающего от батареи прожектора лос-анджелесского управления полиции раздражал. Майло предложил сотруднице полиции пойти отдохнуть, и она, благодарная, направилась к кактусовому садику.
Он отошел в сторону, чтобы я детально рассмотрел труп.
Убогое грязное место. Такие места есть даже в самых больших имениях, но в этом, прежде чем найти его, пришлось пройти сквозь два акра красоты.
Самое лучшее место для убийства в этом хозяйстве. Кто-то посещал это место раньше или был знаком с планом участка?
Я высказал эту мысль вслух. Майло долго обдумывал ее, но ничего не сказал в ответ.
Я подошел ближе к телу, вступив в зеленоватый свет.
В жизни Левич был красивым молодым человеком — этакий золотоволосый мальчик. Его лицо, обрамленное густыми локонами, ниспадавшими на плечи, безучастно смотрело в ночь. Выступающие нос, подбородок, скулы, резко очерченный лоб. Длинные пальцы рук застыли в умоляющем жесте. Под тяжестью его тела смялись фалды визитки. Накрахмаленная белая сорочка, теперь почти темно-красная, была разорвана; сквозь прореху виднелась безволосая грудь. Узкая семидюймовая рана с загибающимися краями прорезала тело от пупка до грудины. В ране я заметил нечто бледное и червеобразное. Завиток кишки.
Белый галстук-бабочка из пике тоже был в крови. Глаза выпучились. Изо рта вывалился распухший язык. Горло окружало кровавое ожерелье.
— Сорочку разорвали младшие медицинские работники? — спросил я.
Майло кивнул.
Осмотрев тело, я отошел в сторону.
— Какие-нибудь идеи?
— Беби-боя зарезали, Джули Киппер задушили, а этому бедолаге досталось и то и другое. Ножевую рану нанесли до или после смерти?
— Коронер говорит, что, вероятно, до смерти. Потом на шее затянули проволоку. Что скажешь? Эскалация серийных убийств?
— Возможно, цель убийцы — удушение, но порой ему приходится отклоняться от плана. Садистам и сексуальным психопатам нравится душить свои жертвы, потому что это нечто глубоко личное, замедленное и удовлетворяет жажду власти со все нарастающей силой. Справиться с Джули было легко благодаря ее миниатюрности. К тому же ограниченное пространство ванной комнаты стесняло ее движения, поэтому убийца начал получать удовольствие сразу же. Левич был здоровым молодым человеком, и его пришлось сначала лишить способности к сопротивлению.
— А что насчет Беби-боя? Насколько мне известно, вокруг шеи у него ничего не было. — Беби-бой был очень крупным мужчиной. Такого задушить трудно. Кроме того, его убили в посещаемом месте, на городской аллее, где мог оказаться любой прохожий. Вероятно, убийца проявил осторожность. Или кто-то спугнул его до того, как он закончил свое дело.
— Интересно сравнить, схожи ли раны Левина и Беби-боя. Я спрошу у Петры. До сих пор мы не думали о том, что эти два дела имеют что-то общее.
Взглянув на меня, Майло покачал головой. Еще раз посмотрел на тело Левича.
— Как бы ни обернулось это дело, Алекс, мне предстоит рутинная работа. Нудно, но необходимо провести идентификацию присутствовавшей на концерте публики, потолковать с соседями насчет подозрительных лиц, просмотреть записи о недавних визитах бродяг. Слишком много для одного благородного рыцаря. Ребята, занимавшиеся этим делом с самого начала, — пара молодых инспекторов, неопытных в раскрытии преступлений. Они утверждают, что хотят приобрести опыт. И кажется, они благодарны дядюшке Майло за его советы. Я нагружу их тяжелой работой, созвонюсь завтра с нью-йоркским агентом Левича и выясню, что можно о нем узнать.
— Удачи, босс, — сказал я.
— Это я, — ответил он. — Президент кровавых дел. Насмотрелся вдоволь?
— Более чем вдоволь.
Мы вернулись в дом, а я все размышлял о том, как Василия Левича оставили умирать рядом с мусорными контейнерами. Как Беби-боя бросили в глухом закоулке и как Джульетта Киппер умерла в туалете.
— Унижение этих людей — вот в чем проблема. Превращение искусства в отбросы, — заключил я.
17
На следующий день Майло пригласил меня на встречу. В пять часов вечера в задней комнате того же самого индийского ресторана.
— Приду. Есть что-нибудь новое?
— Агент Левича и его мать ничего нового не сказали. Мать в основном рыдала, а агент сказал только то, что Василий был красив и поразительно талантлив. Вот почему я хочу с тобой посоветоваться: по словам Петры, рана Левича — точная копия раны Беби-боя. К тому же коронер сообщил мне, что провод, обнаруженный на Левиче, той же толщины и прочности, как тот, что использовали для удушения Джули. И твоя догадка насчет того, что убийцу Беби-боя могли спугнуть, возможно, верна. Оказывается, в глухом закоулке был свидетель, бездомный бродяга, пьяный в стельку. По этой причине, а также из-за темноты его описание преступника не многого стоит. Но не исключено, что убийца почувствовал его присутствие и дал деру.
— А каково описание?
— Мужчина в длинном пальто. Он подошел к Ли, поболтал о чем-то, а потом сделал движение, похожее на крепкое объятие. Мужчина уходит. Ли падает. Убийца не сделал никакого движения в сторону бродяги — Линуса Брофи, а там кто его знает.
— Убийца не пошел бы к Брофи.
— Почему?
— Из-за своего «пунктика». Мы имеем дело с человеком, преследующим весьма специфические цели.
Собрав свои бумаги, я поехал в кафе «Могул». Та же самая женщина в сари, гостеприимно улыбаясь, проводила меня через весь ресторан к неприметной двери рядом с мужским туалетом.
— Он здесь!
Комната без окон, надо думать, служила когда-то складским помещением. Майло сидел за столом, накрытым на троих. Позади него стоял спальный диван, прислоненный к стене. На диване лежали плотно свернутые постельные принадлежности, стопка индийских журналов и пачка бумажных салфеток. Сквозь потолочную решетку проникал запах карри.
Когда я садился, он окунал некое подобие вафли в сосуд с красным соусом. Соус превращал его губы в нечто похожее на печень.
— Ты, наверное, произвел большое впечатление на нашу хозяйку.
— Я даю хорошие чаевые, и они полагают, что в моем присутствии более защищены. — У них были какие-нибудь проблемы?
— Обычные — надоедают пьянчуги, нежеланные люди со своими предложениями. Пару недель назад, когда я был здесь, какой-то идиот, предлагавший им купить сухие цветы в качестве средства, немедленно погружающего в нирвану, стал неуправляем. Я предпринял несколько дипломатических шагов.
— А теперь ООН требует от тебя соответствующего доклада.
— Ну, этой деревенщине, кажется, нужна помощь. А вот и она. Майло встал, чтобы приветствовать Петру Коннор.
Петра огляделась и улыбнулась.
— Ты и впрямь знаешь, как угостить девушку, Майло.
— Только лучшую представительницу голливудского отделения.
На ней был обычный черный брючный костюм, на губах коричневатая губная помада, а на лице бледно-матовая косметика. Коротко подстриженные волосы блестели, глаза сверкали. Как и Майло, Петра принесла раздувшийся мягкий плоский чемоданчик для документов. Его чемоданчик был потрескавшимся и серым, ее — черным и блестящим.
Она махнула мне рукой:
— Привет, Алекс.
Потом в комнату вошел сутулый мужчина, и Петра обернулась:
— Ребята, это мой новый напарник Эрик Шталь.
Шталь тоже был в черном. Накрахмаленная белая сорочка, мешковатый костюм и плотно повязанный серый галстук. Щеки ввалились, глаза посажены глубоко, как у слепого. Коротко подстриженные темно-каштановые волосы, на полтона светлее, чем у Петры, но с четко выраженным оттенком. Он был на несколько лет старше Петры, но такой же худощавый и бледный. Его одутловатость болезненно контрастировала с косметикой Петры. Если бы не красные пятна на лице, его можно было бы принять за экспонат Музея восковых фигур.
Он оценивающим взглядом осмотрел помещение. Тусклый, безразличный взгляд.
— Здравия желаю, Эрик, — сказал Майло.
— Здравия желаю, — тихо ответил Шталь и перевел взгляд на стол.
Вокруг стола стояло только три стула.
— Сейчас я тебя устрою, — вызвался Майло.
— Просто достань стул. Есть Эрик не будет, — сказала Петра.
— В самом деле? — удивился Майло. — Тебе не нравится индийская кухня, Эрик?
— Я уже ел сегодня, — ответил Шталь голосом, который точно соответствовал его взгляду.
— Эрик вообще не ест, — пояснила Петра. — Он уверяет меня, что это не так, но я ни разу не видела, как он ест.
Улыбающаяся женщина принесла блюда с кушаньями. Майло взял себе большой кусок, мы с Петрой накололи вилками по маленькому кусочку, Эрик Шталь положил руки на стол и рассматривал свои ногти.
Присутствие Шталя, казалось, исключает пустую болтовню. Поэтому Майло перешел прямо к делу, дав почитать нам дело Джули Киппер, после чего подвел краткий итог тому немногому, чем располагал по делу Василия Левича.
Оба голливудских детектива выслушали все без комментариев.
— Не резюмируешь ли данные по делу Беби-боя?
— Конечно, — согласилась Петра.
Ее краткий рассказ касался лишь относящихся к делу деталей. Четкое резюме свидетельствовало о том, как мало материала ей удалось собрать. Когда она закончила, я понял, что это беспокоит ее.
Шталь хранил молчание.
— По крайней мере есть сходные черты с делом Левича, — заметил Майло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42