Мирек проходил общую подготовку. Половина занятий проводилась по группам, половина — индивидуально. Перерыв на обед составлял целых два часа с целью избежать страшной полуденной жары. Правда, сам обед, как правило, был не очень обильным: суп, холодное мясо и немного овощей. После обеда некоторые спали, другие читали. В основном будущие террористы предпочитали триллеры, вестерны или фантастику. Книг политического содержания в лагере не было. В распоряжении учеников были также телевизоры и видео. Вечером обычно показывали какой-нибудь фильм. В свой первый вечер в лагере Мирек был поражён тем, что будущие убийцы и террористы с волнением смотрели фильм «Унесённые ветром». После обеда ещё четыре часа инструктажа. Затем — душ, переодевание и ужин, который, как правило, был достаточно обильным: суп, итальянская вермишель на выбор, арабские блюда, мясное ассорти и фрукты. Запивали только водой или соками. После ужина многие сразу отправлялись спать, некоторые смотрели видео, читали или просто болтали. Несмотря на строгий запрет, касавшийся бесед на личные темы, курсанты всё-таки узнавали кое-что друг о друге. Никто не задавал прямых вопросов, но все равно кое-какая информация набиралась. Ведь в компании молодых людей, живущих вместе, приходится находить общий язык. Уже к концу первой недели пребывания в лагере Мирек знал, кто откуда приехал. Тут были две небольшие группы испанцев: баскские сепаратисты и профранцузские фашисты; двое итальянцев из «Красных бригад» и ещё трое чернорубашечников; группа немцев из пяти человек; две симпатичные филиппинки; араб из ООП; ирландец, вечно напевающий в одиночестве какие-то грустные песни; арабы из Ливана и четверо шиитов, которые всё время молились. Последние держались в стороне от всех, и на лицах у них было какое-то странное, застывшее выражение. Мирек решил, что именно таких людей Като и обучает использовать бомбы для глотания. Видимо, такие фанатики и стремятся к Аллаху в гости.
* * *
На десятый день Мирек сделал сто пятьдесят отжиманий. Другие курсанты сдались задолго до того, как закончил он. Лёжа на песке, задыхаясь, Скибор украдкой посмотрел в сторону инструкторов. Продолжали отжиматься только двое — Фрэнк и Лейла. Фрэнк уже явно уставал. Лейла делала упражнения легко. Её тёмные глаза были направлены на Мирека.
Поздно вечером того же дня Мирек обнажённый сидел в своей комнате на кровати, занимаясь с пружинами для кистей рук. Неожиданно дверь открылась — в лагере замки или щеколды были не приняты. В двери стояла Лейла. Она молча окинула взглядом его тело и произнесла:
— Упражнения можно закончить.
Он по инерции продолжал сжимать пружины. Лейла медленно разделась. Делала она это без какой-либо нарочитости, но само по себе появление красивого смуглого женского тела из-под суровой военной формы произвело очень волнующее воздействие. Она сбросила рубашку. Взору Мирека предстала большая упругая грудь с маленькими твёрдыми сосками, глубокая околопупковая впадинка и тонкая талия.
Он ещё раз сжал пружины и почувствовал прилив мужской силы. Она расстегнула молнию на своих брюках, сбросила и легко перешагнула их. На ней были узенькие чёрные трусики. Она сняла и их. В месте схождения мускулистых ног обнажился тёмный треугольник. Теперь желание уже переполняло его.
Она медленно приблизилась к Миреку, слегка прикрывая ладонями свои груди.
— Сожми их, и сожми крепко.
Он отбросил пружины и хотел было встать, но лёгким движением руки она остановила его. Тогда он поднял руки, положил их на грудь Лейлы и сжал её. Грудь женщины была мягкой и одновременно упругой. Выражение лица Лейлы не изменилось. Он сжал пальцы сильнее. Её губы приоткрылись, и стал виден чистый розовый язык. Он слегка притянул женщину к себе. Она опрокинула его навзничь. Задыхаясь, она нащупала его мужское начало и оседлала Мирека. Он инстинктивно продолжал сжимать её грудь. Мирек хотел притянуть её к себе поближе, чтобы поцеловать в губы, однако она уклонилась. Ему удалось лишь слегка прикусить ей ухо.
Напряжение в нём быстро нарастало. Он постарался сдержать себя, но не смог. По телу Мирека прошли конвульсии, и со вздохом наслаждения он опорожнил свою плоть.
Её лицо не скрывало разочарования. Несколько мгновений она инстинктивно продолжала движения.
Мирек пробормотал:
— Понимаешь, я столько месяцев не был с женщиной…
Лейла пожала плечами и легко поднялась. Около кровати стоял на специальном столике металлический тазик и висело полотенце. Она взяла его и вытерла внутреннюю поверхность бёдер. Затем нагнулась за одеждой.
— Подожди.
Она обернулась к нему. Мирек сидел на кровати.
— Подожди, дай мне отдохнуть несколько минут. Всё будет нормально.
Лейла окинула его скептическим взглядом. Мирек слегка похлопал рукой по кровати.
— Присядь на минутку.
Вновь пожав плечами, она оставила свою одежду и села рядом с Миреком. Некоторое время они молчали. Он положил ей руку на плечо. Никакого встречного движения. Она сидела безучастно, как будто в приёмной у стоматолога. Он притянул к себе её руку.
— Помоги мне…
От её прикосновения Мирек почувствовал новый прилив желания. Он пробормотал:
— Поцелуй…
Лейла отрицательно покачала головой. Но её рука действовала увереннее. Желание Мирека возродилось с полной силой. Она вновь попыталась опрокинуть его на спину, но он воспротивился. Он взял её за плечи и легко уложил навзничь. На этот раз он решил быть сверху.
Всё пошло нормально. Он проник в неё и начал сильные ритмичные движения. Первые несколько минут она лежала почти неподвижно. Потом стала двигаться навстречу ему. Ещё через несколько минут она сомкнула ноги над его бёдрами и начала слегка постанывать. Её губы раскрылись, она обвила его тело руками и припала к его губам. Её язык ласкал его рот. Она все теснее прижималась к Миреку. Их страсть достигла предела. Движения Мирека становились всё сильнее. Она громко застонала. Её дыхание обожгло Скибора. Она припала ртом к его плечу. Тело её содрогалось от наслаждения. Он тоже испытал мучительную и сладостную боль любви.
Часто дыша, он перекатился на спину. На своём плече Мирек заметил капельку крови. Лейла мягко прикоснулась пальцами к месту укуса. Ему показалось, что на секунду в её глазах появилось сострадание. Но это выражение мгновенно ушло.
Через минуту ушла и Лейла. Она снова вытерлась полотенцем и быстро оделась, не глядя на Мирека.
Когда женщина уже была у двери, он остановил её:
— В следующий раз ты поцелуешь меня.
Она посмотрела на Мирека долгим бесстрастным взглядом, открыла дверь и быстро вышла.
* * *
Дверь его комнаты вновь открылась за полчаса до рассвета. Голый до пояса, в одних шортах, Мирек делал упражнения для пальцев, с силой погружая их в ведёрко с песком. Услышав скрип двери, он подумал, что это Лейла. Но это был Фрэнк. Он одобрительно смотрел на упражняющегося Мирека. В его руках был листок бумаги. Взгляд Фрэнка упёрся в плечо Скибора. Он заметил на нём след от укуса.
— Аха! Я вижу, Лейла провела с вами дополнительное занятие по физической подготовке. В принципе она ничего, но, на мой вкус, не слишком изобретательна. Вам надо бы попробовать ту маленькую филиппиночку, уж она-то знает массу всяких хитростей.
Мирек продолжал упражнение, не обращая особого внимания на Фрэнка. Тот протянул бумажку Скибору.
— Это для вас.
— От кого?
— Судя по всему, от ваших людей.
Мирек стряхнул с пальцев песок и взял бумажку.
На листке было размашистым почерком написано:
«Вернер, ни в коем случае не стригите волосы. Отращивайте усы».
Фрэнк заметил его недоумевающий взгляд.
— Это, наверное, какой-то код. Вы не знаете, что тут имеется в виду?
Мирек покачал головой.
— Нет, мне не давали никакого кода, и вообще я не ожидаю никаких посланий.
Фрэнк состроил гримасу.
— Они, наверное, думают, что тут у нас чёртова парикмахерская!
Глава 7
Архиепископ Версано положил в рот ещё один кусочек торта и одобрительно засопел. Проглотив его, он сказал:
— Шеф-повар здесь, видимо, послан самим Господом. Никто не готовит лучше него.
Беконный Священник и кардинал Менини согласились с мнением архиепископа. Это была вторая встреча Троицы в «L'Eau Vive», и у ван Бурха было уже достаточно материала для доклада. Менини был очень польщён, когда голландец заявил, что выбранная им сестра Анна подошла по всем параметрам для выполнения задания. Кардинал грациозно кивнул и спросил:
— Ну, а как обстоят дела с её подготовкой?
— Отлично. У неё прекрасные актёрские данные. Анна провела всю свою жизнь в церковной среде и поэтому довольно слабо разбирается в современной жизни. Но я стараюсь, чтобы она по возможности ближе соприкасалась с незнакомыми ей аспектами окружающего мира, и надо сказать, что Анна быстро прогрессирует.
Он посмотрел на часы и, улыбнувшись, добавил:
— Как раз сейчас она занимается аэробикой.
Собеседники недоумевающе посмотрели на него.
— Это такие новые танцевальные упражнения. Я хочу, чтобы она привыкла к подобным вещам. Одна из её новых подруг — танцовщица. После занятий они поужинают и отправятся в «Джеки О».
Опять непонимающие взгляды. Ван Бурх рассмеялся.
— Это лучшая дискотека в Риме.
Кардинал посмотрел на него немного озадаченно:
— А вы уверены, что это необходимо?
Ван Бурх энергично кивнул.
— Да, Ваше Высокопреосвященство. Это важно для расширения её кругозора. Да и вообще, несмотря на запреты, молодые люди в соцстранах посещают дискотеки и сходят с ума по последним западным хитам поп-музыки. Она должна знать это. Не волнуйтесь, Ваше Высокопреосвященство. Ведь преданность этой девушки церкви настолько сильна, что её невозможно сломить подобными вещами. Кроме того, люди, с которыми я её познакомил, достойны доверия.
— Ну а как насчёт нашей мужской половины? — спросил Версано.
Беконный Священник выдержал небольшую паузу и сказал:
— Если бы мы даже искали этого исполнителя многие годы, мы не подобрали бы лучшей кандидатуры. Его прошлое даёт существенные преимущества в решающих аспектах. Если он и не супермен, то обязательно станет таковым после специальной подготовки. Тем более что у него есть серьёзный мотив для выполнения задания.
— Что же это всё-таки за мотив? — спросил Версано.
И кардинал и Версано с любопытством ждали ответа голландца. Тот тихо сказал:
— Его мотив — ненависть, сконцентрированная против Андропова. Причиной этой ненависти является одна акция, санкционированная Андроповым несколько лет назад. Это деяние — страшный грех, и я бы никогда не поверил в возможность его совершения человеческим существом… Но теперь я уверен. Однако я поклялся, что никогда и никому не выдам этой тайны.
На лице Версано и кардинала отразилось разочарование. Увидев это, голландец мягко заметил:
— Мне он это рассказал только для того, чтобы убедить в искренности своих чувств. После его рассказа у меня, честно говоря, исчезли все сомнения по поводу греховности наших планов. Наши действия в данной ситуации вполне правомерны.
После этой реплики собеседники голландца полностью успокоились, и ван Бурх быстро сменил тему разговора. Он сказал Версано:
— Марио, я составил смету расходов по этой операции. Они будут значительными. Мне и моему фонду не по силам с ними справиться.
— И сколько же? — спросил Версано, уверенно чувствовавший себя в разговорах о финансах.
— Триста тысяч американских долларов.
Менини был поражён.
— Но почему так много?
Ван Бурх остановил его движением руки.
— Ваше Высокопреосвященство, это небольшая сумма по сравнению с той, которую потратили бы на подобную операцию ЦРУ и КГБ.
Менини все ещё скептически смотрел на голландца. Он, конечно, знал, что если хорошенько поискать в казне Ватикана, то эти триста тысяч долларов найти можно, но природный аскетизм кардинала заставлял его колебаться. Немного раздражённый, голландец отчётливо пояснил:
— Сначала нам нужно обеспечить подготовку нашего человека к выполнению задания. Это обойдётся примерно в пятнадцать тысяч долларов. Второе. Нам нужно организовать новый канал его переброски в Москву. Ни один из прежних маршрутов использовать нельзя.
Он прервал фразу, поскольку открылась дверь и вошли две официантки. Одна из них везла тележку, уставленную блюдами с фруктами и сыром. Другая быстро собрала со стола посуду и, расставив фрукты и сыр, спросила:
— Три эспрессо?
— Чуть позже, примерно через полчаса, — улыбаясь, сказал Версано.
Как только дверь закрылась, ван Бурх повернулся к кардиналу и достаточно наступательно продолжил свою речь.
— Ваше Высокопреосвященство, я хочу, чтобы вы поняли существенные детали. Нам придётся задействовать в операции десятки людей, арендовать или даже приобретать недвижимость. Необходимо будет покупать транспортные средства, а в соцстранах это нелегко и достаточно дорого. В самой Москве нам понадобится безопасное убежище. Определённые расходы нужны на связь. Может быть, придётся давать взятки должностным лицам. Но могу вас заверить в том, что ни цента не будет истрачено не по назначению.
Менини сразу же встрепенулся.
— Да что вы, отец ван Бурх. Я этого ни в коем случае не имел в виду. Просто я был поражён столь значительной суммой. Я, конечно, понимаю, что на подобные вещи требуется больше денег.
Он озадаченно повернулся к Версано.
— Но как мы сможем провести такую сумму в казначействе? Ведь предполагается, что операция будет абсолютно секретной?
Архиепископ знал своё дело:
— Не беспокойтесь об этом, Ваше Высокопреосвященство. Это не будут деньги церкви.
— А чьи же?
Американец сделал рукой чисто итальянский жест, который означал: «Нет проблем!» Он просто сказал:
— Это будут деньги друзей.
Воцарилось молчание. Голландец подумал, что «друзья» — это крупные банкиры, воротилы бизнеса или мафия, которые не откажутся оказать подобную услугу главному финансисту папы римского, поскольку в дальнейшем он воздаст им сторицей.
Версано извлёк из своих одеяний тоненький блокнот в кожаном переплёте и маленький золотой карандашик. Он спросил ван Бурха:
— Где вы хотите получить эти деньги и в каком виде?
Беконному Священнику нужны были две трети от суммы в долларах на счету в одном из банков Страсбурга и одна треть — в золоте, предпочтительно в тонких пластинах, так называемого вьетнамского образца. Для Менини это был пустой звук, но Версано понял ван Бурха с полуслова. Такое золото вывозили из СРВ вьетнамские беженцы. В лагерях его скупали предприимчивые дельцы. Это золото представляло из себя тоненькие маленькие полосочки, которые легко сгибались и были очень удобны для транспортировки. Версано знал, что для взяток такие пластины — лучшее, что можно найти на свете. Ван Бурх хотел, чтобы золото переслали одному священнику в Амстердам. Версано записал адрес в книжечку, затем спрятал её вместе с карандашиком обратно в свою одежду.
— Каковы возможные сроки? — спросил голландец.
Версано взял апельсин и стал ловко очищать его.
— Деньги будут в Страсбурге уже через семьдесят два часа, а золото доставят в Амстердам максимум через неделю.
— Отлично. Я должен отчитаться за эти деньги перед вами?
Засмеявшись, Версано сказал:
— Нет.
Он взглянул на Менини.
— Я предлагаю, чтобы никаких отчётов не было. Отчёты — это следы. Из-за них операции бывают раскрыты. Так и Аль Капоне попал в руки ФБР.
Опять взглянув на кардинала, он тихо сказал:
— Используй деньги по своему усмотрению. Если от этой суммы что-то останется, оставь их в своём фонде. Если нужны будут дополнительные средства, дай мне знать. Если для этого понадобится воспользоваться телефоном, запомни код: доллар называй тюльпаном. Если, например, тебе будет нужно ещё пятьдесят тысяч долларов, ты должен мне сказать, что видел огромное поле, примерно в пятьдесят тысяч тюльпанов, и я тотчас же переведу деньги в Страсбург. Одну унцию золота называй кругом эдамского сыра. Если ты скажешь, что монастырь в Зеландии изготавливает сто кругов эдамского сыра в день, я пошлю сто унций золота твоему священнику в Амстердам… и не заговаривай больше об отчётах.
Ван Бурх посмотрел на Менини, ожидая, что этот привередливый, педантичный человек возразит что-нибудь против сказанного Версано, но кардинал согласно кивнул.
— Я согласен с этим. При таком варианте никто даже и не будет подозревать о существовании нашей тайной организации.
Он отрезал себе кусок фонтинского сыра, отломил немного хлеба и опять согласно кивнул им перед тем, как приняться за еду. Ван Бурх решил про себя, что и кардиналу и архиепископу очень нравится вся эта конспиративная работа. Версано дочистил апельсин, разломил его на дольки и, отправив одну в рот, спросил:
— Ты уже составил план игры, Питер?
Он любил говорить языком спортивного комментатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
* * *
На десятый день Мирек сделал сто пятьдесят отжиманий. Другие курсанты сдались задолго до того, как закончил он. Лёжа на песке, задыхаясь, Скибор украдкой посмотрел в сторону инструкторов. Продолжали отжиматься только двое — Фрэнк и Лейла. Фрэнк уже явно уставал. Лейла делала упражнения легко. Её тёмные глаза были направлены на Мирека.
Поздно вечером того же дня Мирек обнажённый сидел в своей комнате на кровати, занимаясь с пружинами для кистей рук. Неожиданно дверь открылась — в лагере замки или щеколды были не приняты. В двери стояла Лейла. Она молча окинула взглядом его тело и произнесла:
— Упражнения можно закончить.
Он по инерции продолжал сжимать пружины. Лейла медленно разделась. Делала она это без какой-либо нарочитости, но само по себе появление красивого смуглого женского тела из-под суровой военной формы произвело очень волнующее воздействие. Она сбросила рубашку. Взору Мирека предстала большая упругая грудь с маленькими твёрдыми сосками, глубокая околопупковая впадинка и тонкая талия.
Он ещё раз сжал пружины и почувствовал прилив мужской силы. Она расстегнула молнию на своих брюках, сбросила и легко перешагнула их. На ней были узенькие чёрные трусики. Она сняла и их. В месте схождения мускулистых ног обнажился тёмный треугольник. Теперь желание уже переполняло его.
Она медленно приблизилась к Миреку, слегка прикрывая ладонями свои груди.
— Сожми их, и сожми крепко.
Он отбросил пружины и хотел было встать, но лёгким движением руки она остановила его. Тогда он поднял руки, положил их на грудь Лейлы и сжал её. Грудь женщины была мягкой и одновременно упругой. Выражение лица Лейлы не изменилось. Он сжал пальцы сильнее. Её губы приоткрылись, и стал виден чистый розовый язык. Он слегка притянул женщину к себе. Она опрокинула его навзничь. Задыхаясь, она нащупала его мужское начало и оседлала Мирека. Он инстинктивно продолжал сжимать её грудь. Мирек хотел притянуть её к себе поближе, чтобы поцеловать в губы, однако она уклонилась. Ему удалось лишь слегка прикусить ей ухо.
Напряжение в нём быстро нарастало. Он постарался сдержать себя, но не смог. По телу Мирека прошли конвульсии, и со вздохом наслаждения он опорожнил свою плоть.
Её лицо не скрывало разочарования. Несколько мгновений она инстинктивно продолжала движения.
Мирек пробормотал:
— Понимаешь, я столько месяцев не был с женщиной…
Лейла пожала плечами и легко поднялась. Около кровати стоял на специальном столике металлический тазик и висело полотенце. Она взяла его и вытерла внутреннюю поверхность бёдер. Затем нагнулась за одеждой.
— Подожди.
Она обернулась к нему. Мирек сидел на кровати.
— Подожди, дай мне отдохнуть несколько минут. Всё будет нормально.
Лейла окинула его скептическим взглядом. Мирек слегка похлопал рукой по кровати.
— Присядь на минутку.
Вновь пожав плечами, она оставила свою одежду и села рядом с Миреком. Некоторое время они молчали. Он положил ей руку на плечо. Никакого встречного движения. Она сидела безучастно, как будто в приёмной у стоматолога. Он притянул к себе её руку.
— Помоги мне…
От её прикосновения Мирек почувствовал новый прилив желания. Он пробормотал:
— Поцелуй…
Лейла отрицательно покачала головой. Но её рука действовала увереннее. Желание Мирека возродилось с полной силой. Она вновь попыталась опрокинуть его на спину, но он воспротивился. Он взял её за плечи и легко уложил навзничь. На этот раз он решил быть сверху.
Всё пошло нормально. Он проник в неё и начал сильные ритмичные движения. Первые несколько минут она лежала почти неподвижно. Потом стала двигаться навстречу ему. Ещё через несколько минут она сомкнула ноги над его бёдрами и начала слегка постанывать. Её губы раскрылись, она обвила его тело руками и припала к его губам. Её язык ласкал его рот. Она все теснее прижималась к Миреку. Их страсть достигла предела. Движения Мирека становились всё сильнее. Она громко застонала. Её дыхание обожгло Скибора. Она припала ртом к его плечу. Тело её содрогалось от наслаждения. Он тоже испытал мучительную и сладостную боль любви.
Часто дыша, он перекатился на спину. На своём плече Мирек заметил капельку крови. Лейла мягко прикоснулась пальцами к месту укуса. Ему показалось, что на секунду в её глазах появилось сострадание. Но это выражение мгновенно ушло.
Через минуту ушла и Лейла. Она снова вытерлась полотенцем и быстро оделась, не глядя на Мирека.
Когда женщина уже была у двери, он остановил её:
— В следующий раз ты поцелуешь меня.
Она посмотрела на Мирека долгим бесстрастным взглядом, открыла дверь и быстро вышла.
* * *
Дверь его комнаты вновь открылась за полчаса до рассвета. Голый до пояса, в одних шортах, Мирек делал упражнения для пальцев, с силой погружая их в ведёрко с песком. Услышав скрип двери, он подумал, что это Лейла. Но это был Фрэнк. Он одобрительно смотрел на упражняющегося Мирека. В его руках был листок бумаги. Взгляд Фрэнка упёрся в плечо Скибора. Он заметил на нём след от укуса.
— Аха! Я вижу, Лейла провела с вами дополнительное занятие по физической подготовке. В принципе она ничего, но, на мой вкус, не слишком изобретательна. Вам надо бы попробовать ту маленькую филиппиночку, уж она-то знает массу всяких хитростей.
Мирек продолжал упражнение, не обращая особого внимания на Фрэнка. Тот протянул бумажку Скибору.
— Это для вас.
— От кого?
— Судя по всему, от ваших людей.
Мирек стряхнул с пальцев песок и взял бумажку.
На листке было размашистым почерком написано:
«Вернер, ни в коем случае не стригите волосы. Отращивайте усы».
Фрэнк заметил его недоумевающий взгляд.
— Это, наверное, какой-то код. Вы не знаете, что тут имеется в виду?
Мирек покачал головой.
— Нет, мне не давали никакого кода, и вообще я не ожидаю никаких посланий.
Фрэнк состроил гримасу.
— Они, наверное, думают, что тут у нас чёртова парикмахерская!
Глава 7
Архиепископ Версано положил в рот ещё один кусочек торта и одобрительно засопел. Проглотив его, он сказал:
— Шеф-повар здесь, видимо, послан самим Господом. Никто не готовит лучше него.
Беконный Священник и кардинал Менини согласились с мнением архиепископа. Это была вторая встреча Троицы в «L'Eau Vive», и у ван Бурха было уже достаточно материала для доклада. Менини был очень польщён, когда голландец заявил, что выбранная им сестра Анна подошла по всем параметрам для выполнения задания. Кардинал грациозно кивнул и спросил:
— Ну, а как обстоят дела с её подготовкой?
— Отлично. У неё прекрасные актёрские данные. Анна провела всю свою жизнь в церковной среде и поэтому довольно слабо разбирается в современной жизни. Но я стараюсь, чтобы она по возможности ближе соприкасалась с незнакомыми ей аспектами окружающего мира, и надо сказать, что Анна быстро прогрессирует.
Он посмотрел на часы и, улыбнувшись, добавил:
— Как раз сейчас она занимается аэробикой.
Собеседники недоумевающе посмотрели на него.
— Это такие новые танцевальные упражнения. Я хочу, чтобы она привыкла к подобным вещам. Одна из её новых подруг — танцовщица. После занятий они поужинают и отправятся в «Джеки О».
Опять непонимающие взгляды. Ван Бурх рассмеялся.
— Это лучшая дискотека в Риме.
Кардинал посмотрел на него немного озадаченно:
— А вы уверены, что это необходимо?
Ван Бурх энергично кивнул.
— Да, Ваше Высокопреосвященство. Это важно для расширения её кругозора. Да и вообще, несмотря на запреты, молодые люди в соцстранах посещают дискотеки и сходят с ума по последним западным хитам поп-музыки. Она должна знать это. Не волнуйтесь, Ваше Высокопреосвященство. Ведь преданность этой девушки церкви настолько сильна, что её невозможно сломить подобными вещами. Кроме того, люди, с которыми я её познакомил, достойны доверия.
— Ну а как насчёт нашей мужской половины? — спросил Версано.
Беконный Священник выдержал небольшую паузу и сказал:
— Если бы мы даже искали этого исполнителя многие годы, мы не подобрали бы лучшей кандидатуры. Его прошлое даёт существенные преимущества в решающих аспектах. Если он и не супермен, то обязательно станет таковым после специальной подготовки. Тем более что у него есть серьёзный мотив для выполнения задания.
— Что же это всё-таки за мотив? — спросил Версано.
И кардинал и Версано с любопытством ждали ответа голландца. Тот тихо сказал:
— Его мотив — ненависть, сконцентрированная против Андропова. Причиной этой ненависти является одна акция, санкционированная Андроповым несколько лет назад. Это деяние — страшный грех, и я бы никогда не поверил в возможность его совершения человеческим существом… Но теперь я уверен. Однако я поклялся, что никогда и никому не выдам этой тайны.
На лице Версано и кардинала отразилось разочарование. Увидев это, голландец мягко заметил:
— Мне он это рассказал только для того, чтобы убедить в искренности своих чувств. После его рассказа у меня, честно говоря, исчезли все сомнения по поводу греховности наших планов. Наши действия в данной ситуации вполне правомерны.
После этой реплики собеседники голландца полностью успокоились, и ван Бурх быстро сменил тему разговора. Он сказал Версано:
— Марио, я составил смету расходов по этой операции. Они будут значительными. Мне и моему фонду не по силам с ними справиться.
— И сколько же? — спросил Версано, уверенно чувствовавший себя в разговорах о финансах.
— Триста тысяч американских долларов.
Менини был поражён.
— Но почему так много?
Ван Бурх остановил его движением руки.
— Ваше Высокопреосвященство, это небольшая сумма по сравнению с той, которую потратили бы на подобную операцию ЦРУ и КГБ.
Менини все ещё скептически смотрел на голландца. Он, конечно, знал, что если хорошенько поискать в казне Ватикана, то эти триста тысяч долларов найти можно, но природный аскетизм кардинала заставлял его колебаться. Немного раздражённый, голландец отчётливо пояснил:
— Сначала нам нужно обеспечить подготовку нашего человека к выполнению задания. Это обойдётся примерно в пятнадцать тысяч долларов. Второе. Нам нужно организовать новый канал его переброски в Москву. Ни один из прежних маршрутов использовать нельзя.
Он прервал фразу, поскольку открылась дверь и вошли две официантки. Одна из них везла тележку, уставленную блюдами с фруктами и сыром. Другая быстро собрала со стола посуду и, расставив фрукты и сыр, спросила:
— Три эспрессо?
— Чуть позже, примерно через полчаса, — улыбаясь, сказал Версано.
Как только дверь закрылась, ван Бурх повернулся к кардиналу и достаточно наступательно продолжил свою речь.
— Ваше Высокопреосвященство, я хочу, чтобы вы поняли существенные детали. Нам придётся задействовать в операции десятки людей, арендовать или даже приобретать недвижимость. Необходимо будет покупать транспортные средства, а в соцстранах это нелегко и достаточно дорого. В самой Москве нам понадобится безопасное убежище. Определённые расходы нужны на связь. Может быть, придётся давать взятки должностным лицам. Но могу вас заверить в том, что ни цента не будет истрачено не по назначению.
Менини сразу же встрепенулся.
— Да что вы, отец ван Бурх. Я этого ни в коем случае не имел в виду. Просто я был поражён столь значительной суммой. Я, конечно, понимаю, что на подобные вещи требуется больше денег.
Он озадаченно повернулся к Версано.
— Но как мы сможем провести такую сумму в казначействе? Ведь предполагается, что операция будет абсолютно секретной?
Архиепископ знал своё дело:
— Не беспокойтесь об этом, Ваше Высокопреосвященство. Это не будут деньги церкви.
— А чьи же?
Американец сделал рукой чисто итальянский жест, который означал: «Нет проблем!» Он просто сказал:
— Это будут деньги друзей.
Воцарилось молчание. Голландец подумал, что «друзья» — это крупные банкиры, воротилы бизнеса или мафия, которые не откажутся оказать подобную услугу главному финансисту папы римского, поскольку в дальнейшем он воздаст им сторицей.
Версано извлёк из своих одеяний тоненький блокнот в кожаном переплёте и маленький золотой карандашик. Он спросил ван Бурха:
— Где вы хотите получить эти деньги и в каком виде?
Беконному Священнику нужны были две трети от суммы в долларах на счету в одном из банков Страсбурга и одна треть — в золоте, предпочтительно в тонких пластинах, так называемого вьетнамского образца. Для Менини это был пустой звук, но Версано понял ван Бурха с полуслова. Такое золото вывозили из СРВ вьетнамские беженцы. В лагерях его скупали предприимчивые дельцы. Это золото представляло из себя тоненькие маленькие полосочки, которые легко сгибались и были очень удобны для транспортировки. Версано знал, что для взяток такие пластины — лучшее, что можно найти на свете. Ван Бурх хотел, чтобы золото переслали одному священнику в Амстердам. Версано записал адрес в книжечку, затем спрятал её вместе с карандашиком обратно в свою одежду.
— Каковы возможные сроки? — спросил голландец.
Версано взял апельсин и стал ловко очищать его.
— Деньги будут в Страсбурге уже через семьдесят два часа, а золото доставят в Амстердам максимум через неделю.
— Отлично. Я должен отчитаться за эти деньги перед вами?
Засмеявшись, Версано сказал:
— Нет.
Он взглянул на Менини.
— Я предлагаю, чтобы никаких отчётов не было. Отчёты — это следы. Из-за них операции бывают раскрыты. Так и Аль Капоне попал в руки ФБР.
Опять взглянув на кардинала, он тихо сказал:
— Используй деньги по своему усмотрению. Если от этой суммы что-то останется, оставь их в своём фонде. Если нужны будут дополнительные средства, дай мне знать. Если для этого понадобится воспользоваться телефоном, запомни код: доллар называй тюльпаном. Если, например, тебе будет нужно ещё пятьдесят тысяч долларов, ты должен мне сказать, что видел огромное поле, примерно в пятьдесят тысяч тюльпанов, и я тотчас же переведу деньги в Страсбург. Одну унцию золота называй кругом эдамского сыра. Если ты скажешь, что монастырь в Зеландии изготавливает сто кругов эдамского сыра в день, я пошлю сто унций золота твоему священнику в Амстердам… и не заговаривай больше об отчётах.
Ван Бурх посмотрел на Менини, ожидая, что этот привередливый, педантичный человек возразит что-нибудь против сказанного Версано, но кардинал согласно кивнул.
— Я согласен с этим. При таком варианте никто даже и не будет подозревать о существовании нашей тайной организации.
Он отрезал себе кусок фонтинского сыра, отломил немного хлеба и опять согласно кивнул им перед тем, как приняться за еду. Ван Бурх решил про себя, что и кардиналу и архиепископу очень нравится вся эта конспиративная работа. Версано дочистил апельсин, разломил его на дольки и, отправив одну в рот, спросил:
— Ты уже составил план игры, Питер?
Он любил говорить языком спортивного комментатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39