Но вы ничего не будете чувствовать.
— Что вы имеете в виду?
Хайсл вздохнул.
— Это своеобразная страховка, на которой настаивает австралиец. Однажды он вёз человека из Восточной Германии на Запад, и у пассажира вдруг начался приступ клаустрофобии, он стал кричать, так что они чуть не попались. С тех пор австралиец настаивает на специальных инъекциях, после которых пассажиры спят не менее десяти часов. Вы от этого не пострадаете, а нам такая мера предосторожности кажется вполне разумной.
Мирек и Аня рта раскрыть не успели, а Хайсл уже заканчивал свою речь:
— Кстати, о сне. Я думаю, сейчас вам надо спать. Утром немного поешьте и ничего не пейте. В этом тайнике нет никакой сантехники. — Он улыбнулся и докончил свой бренди одним глотком.
* * *
Их путешествие началось от склада, расположенного в окрестностях Линца. Хайсл привёз их туда к пяти утра. Он почти не разговаривал по пути. В принципе, они уже обсудили все вопросы.
На складе никого не было, за исключением типичного австралийца: веснушчатого, с рыжими длинными волосами и клочковатой бородой, одетого в поношенный джинсовый костюм. Он стоял рядом с огромной «сканией», покрашенной в ярко-зелёный цвет. Маленькие голубые глазки представителя Зелёного континента пытливо осматривали их. Его взгляд остановился на Ане, и он усмехнулся, сказав на искажённом, но вполне понятном немецком:
— Надеюсь, вам понравится в моём уютном гнёздышке.
Затем он показал им тайник. Его устройство было простым, но по-своему весьма оригинальным. Австралиец отвинтил большую крышку топливного бака за водительской дверью и сунул руку в горловину. Они услышали щелчок, и в нижней части борта образовалась щель. Он нагнулся, захватил пальцами и потянул панель борта вверх. Открылась крышка толщиной около шести дюймов. Австралиец подпёр её палкой и сказал:
— Эти коммуняки слишком бдительны. У них есть чертежи всех основных моделей грузовиков. Если что-либо не сходится, то они разворотят все и вся.
Он указал на ёмкость под крышкой:
— Когда-то это было частью топливного бака. Теперь количество забираемого топлива уменьшилось вдвое, но это не страшно: у меня в кузове всегда стоит с десяток больших канистр. Эти тупые пограничники думают, что я вожу в них какой-то товар, и всегда суют туда палки.
Мирек нагнулся и заглянул в тайник. Там были обитые войлоком стенки, а на полу лежал старый коврик. Вместилище не показалось ему достаточным для одного, а уж тем более для них обоих. Он так и сказал водителю. Австралиец улыбнулся, продемонстрировав пожелтевшие от никотина зубы, и проговорил успокаивающе:
— Не волнуйся, дружище. Ты будешь спокойно спать, и тебя ничто не будет волновать.
Он повернулся к Хайслу и озабоченно сказал:
— Мне позвонили из Гате. Там начинает выстраиваться огромная очередь, так что я хочу выехать пораньше, и чем раньше, тем лучше.
— Хорошо, — ответил Хайсл.
Австралиец подошёл к скамейке, стоявшей у стены, и вернулся с маленькой полированной деревянной коробочкой в руках. Он попросил Хайсла подержать её, а сам отомкнул на ней защёлку. Внутри была бутылочка с жидкостью и с полдюжины одноразовых шприцев. Он взял один шприц и наработанным движением руки набрал в него бесцветной жидкости, затем с усмешкой на лице повернулся к Миреку.
— Слушай, дружище, закатай-ка побыстрее рукав. Пора подзарядиться моим снадобьем. Сколько ты весишь?
Мирек, закатав рукав, осторожно произнёс:
— Восемьдесят шесть килограммов. Что это за лекарство?
— Это трепалин, дружище. Он погрузит тебя в сладкие сны. Правда, когда ты проснёшься, будет немного болеть голова и может появиться тошнота. Знаешь, как с похмелья. Но всё пройдёт буквально через пару часов. Трепалин подействует уже минут через пятнадцать после инъекции.
Он сжал руку Мирека чуть повыше локтя и сильно нажал большим пальцем на вену. Вена вздулась, и тогда австралиец быстро воткнул в неё иглу. Мирек следил за количеством вводимого лекарства. Буквально через пару мгновений австралиец извлёк иглу из вены и швырнул шприц в угол, затем взял другой шприц, наполнил его лекарством и повернулся к Ане.
— А сколько вы весите, мадам?
Она ответила уверенным голосом:
— Шестьдесят килограммов.
Она уже закатала рукав своего платья. Беря её за руку, австралиец заметил:
— Очень неплохо сформированные шестьдесят кило.
Она даже не поморщилась в тот момент, когда игла вошла в вену, только несколько надменно смотрела на австралийца. Тот опять швырнул использованный шприц куда-то в угол и заявил:
— Отлично! Теперь давайте будем помаленьку загружаться, а затем отправимся в народно-демократический рай.
Прощание было непродолжительным и не особенно эмоциональным. Но всё же, когда Мирек пожал руку отцу Хайслу, а Аня, прижавшись на мгновение, поцеловала его в щёку, оба почувствовали на душе какую-то тревогу и ощутили себя совсем одинокими. Этот священник, несмотря ни на что, был мудрым и любящим наставником. Он по-своему был для них учителем и другом.
Направляясь к грузовику и слушая его последние напутствия, они почувствовали, что их путешествие наконец начинается. Все их вещи были упакованы в небольшую нейлоновую сумку. Австралиец закинул её первой в дальний угол тайника, заметив при этом, что из неё выйдет неплохая подушка.
Все помещение освещалось крошечной лампочкой из верхнего угла ящика. Австралиец объяснил, что лампочка включается и выключается из водительской кабины; он выключит её через двадцать минут после того, как они окажутся в «стране chop».
Мирек полез внутрь по направлению к сумке. Его уже одолевала сонливость. Положив голову на «подушку», он ощутил кобуру пистолета, который был упакован прямо под молнией. Близость оружия его успокоила.
Аня забралась в тайник вслед за ним. Он чувствовал прикосновения её тела, пока она протискивалась в их «жилье». Она улеглась спиной к нему, его колени плотно прилегали к её ягодицам. Её волосы были рядом с его лицом. Он чувствовал, как она пытается избежать любого соприкосновения.
— С тобой все нормально? Попытайся расслабиться.
— Нет-нет, все нормально.
Но голос, которым она проговорила это, не соответствовал её словам. Ей было очень плохо, и физически, и морально. До них долетел откуда-то издалека голос Хайсла:
— Господь вам в помощь!
Затем они услышали, как захлопнулась крышка тайника, раздался звук закрывшейся дверцы кабины, и ещё через пару мгновений их «квартира» заходила ходуном — это заработал двигатель. Ещё через некоторое время они почувствовали, что машина тронулась с места. Вдруг грузовик притормозил, и Алю прижало всем телом к Миреку. Напрягшись, она пыталась отпрянуть от него. Он не выдержал и раздражённо заметил:
— Слушай, я не просил, чтобы ты разделила со мной это убежище. Ради Бога, успокойся. Я не собираюсь к тебе притрагиваться, тем более что через несколько минут мы забудемся крепким сном.
Она немного успокоилась. Он почувствовал, как из её тела ушло напряжение, спина теперь прижалась к его груди, но Аня старалась изо всех сил не касаться ягодицами его живота и бёдер.
Глаза у Мирека уже слипались. Он постарался изменить положение левой руки, которая совсем затекла, но девать её было некуда, кроме как обнять Аню. Он положил руку ей на бедро. Она даже не шелохнулась. Он чувствовал, как она все глубже погружается в сон; волосы её пахли сосной. Затем он, не отдавая себе отчёта в том, что делает, передвинул руку вверх и покрыл ладонью её левую грудь. Она вяло попыталась освободиться от его руки, но сонливость уже овладела ею. Погружаясь все глубже в сон, Мирек ощущал вздымавшуюся у него под рукой грудь Ани. Наконец он тоже заснул.
* * *
Отец Хайсл передал бинокль Беконному Священнику. Тот приложил его к глазам и настроил линзы. Было уже без четверти девять. Они сидели в машине на вершине холма в семи километрах от Гате. Перед ними был мост через пограничную реку. Через этот мост медленно, с равными интервалами шли грузовики и легковые машины. Оба священника напряжённо ждали появления зелёной «скании». По их внешнему виду нельзя было сказать, что они нервничают, но каждый из них чувствовал большое напряжение.
Наконец-то те усилия, которые они приложили, планируя и организуя эту операцию, должны были дать первые плоды. Когда зелёный грузовик австралийца переедет через мост, операция вступит в стадию реализации. До сих пор Хайсл и ван Бурх были полными хозяевами своих марионеток, но буквально вот-вот нити управления ими порвутся. Беконный Священник опустил бинокль и спросил Хайсла:
— Ты дал ему пистолет?
— Да.
Ван Бурх снова посмотрел в бинокль и задумчиво произнёс:
— Может, оно и к лучшему… Я имею в виду, хорошо, что он сам попросил об этом, что нам не пришлось впихивать ему этот пистолет насильно.
Хайсл печально заметил:
— Я тоже так думаю, Питер, но меня волнует девушка. Скибор такой решительный, такой одержимый, что не задумавшись избавится от неё, если посчитает её помехой в своей миссии. Он не станет думать дважды, прежде чем сделать это.
Ван Бурх, не отрывая взгляда от моста, мягко проговорил, как бы разговаривая сам с собой:
— Извини, но нельзя иметь все сразу. Эта его одержимость увеличивает шансы на успех. И то, что Аня едет вместе с ним, также увеличивает вероятность достижения нами конечной цели. Конечно, она подвергается немалой опасности, но наша церковь и построена на мученичестве и всегда будет им поддерживаться.
Он освободил одну руку и, указывая ею куда-то вдаль, сказал:
— В настоящий момент там наши люди подвергаются моральным и физическим пыткам. Мы должны думать о всех них. А благодаря осуществлению нашей миссии мы…
Он вдруг выпрямился и посмотрел внимательно в бинокль.
— Они! Грузовик пересекает мост!
И без бинокля Хайсл различил движущийся по мосту ярко-зелёный грузовик. Они пронаблюдали за тем, как он переехал через мост и исчез за какими-то строениями. Беконный Священник, добродушно улыбаясь, повернулся к нему:
— Все! Они пересекли границу. «Папский миссионер» в пути!
Но Хайсл не разделял радости своего патрона. У него было какое-то дурное предчувствие. Ван Бурх дружески похлопал Хайсла по плечу.
— Да ладно, чего ты волнуешься? Ты отлично их подготовил. Они не провалятся.
Отец Хайсл лишь слабо улыбнулся в ответ.
Глава 13
Аня проснулась несколько раньше Мирека. Голова у неё страшно болела. Боль растекалась от макушки к шее. Во рту ощущался привкус резины. Все конечности затекли. Рука Мирека покоилась на её левой груди. Она аккуратно сдвинула его руку на своё бедро, но рука Мирека вновь оказалась на прежнем месте. Он продолжал ритмично, глубоко дышать. Правая рука у Ани совсем затекла и потеряла чувствительность. Она попыталась напрячь все мышцы, чтобы активизировать ток крови.
Грузовик шёл на полной скорости. Аня чувствовала, как их мотало из стороны в сторону на поворотах. Она провела языком по губам и подумала: «Как долго нам ещё осталось ехать?» Она надеялась, что Мирек не проснётся до окончания их путешествия.
Но он вдруг проснулся. Сперва Аня почувствовала, как напряглось его тело, а потом расслышала тихие проклятия по поводу головной боли. Аня спросила хрипловатым голосом:
— Ты в порядке?
— Да, — пробормотал он в ответ, — но если он называет это небольшим похмельем, то мне бы не хотелось получить от него более серьёзную дозу. А ты как?
— Я тоже немного не в форме. Не знаешь, сколько сейчас времени?
Мирек поднял руку и повернул голову.
— Почти три. Австралиец оказался прав: его снадобье действует действительно около десяти часов.
Она заметила немного взволнованным голосом:
— По идее, мы скоро должны быть на месте.
Мирек резко ответил:
— Это зависит от того, сколько нам пришлось простоять на границе. Может быть, мы торчали там целую вечность. Так что вполне возможно, что в роли «сардин» нам придётся выступать ещё несколько часов. Нужно постараться выдержать это.
Она жёстко ответила:
— Я смогу продержаться столько же, сколько и ты.
* * *
Но им пришлось ждать всего полчаса. Они почувствовали, что грузовик свернул вправо. Судя по количеству ухабов, это была какая-то второстепенная дорога. Мирек, у которого в памяти хранился подробный маршрут, сказал:
— Разъезд Бловице.
Минут через пять грузовик притормозил и ещё раз свернул вправо. Эта дорога была ещё более неровной, но им не пришлось долго страдать: буквально через минуту грузовик остановился. В течение следующих десяти минут они ничего не ощущали, затем услышали слабый стук двери, который должен был означать, что водитель вылез из кабины. Ещё минуту спустя лёгкий и прохладный воздух ворвался в их темницу, и оба они вздохнули с облегчением. Мирек повернулся и посмотрел в сторону входа в тайник. В отверстии он увидел бородатое красное лицо австралийца.
— С вами всё в порядке? Проснулись вы или нет?
Аня и Мирек в ответ пробурчали:
— Все нормально.
— Отлично. Мы добрались быстрее, чем я предполагал, так что я опасался, что вы до сих пор спите. Так, ребята, а теперь вылезайте отсюда к матери-природе в гости. Сперва дамы.
Он схватил Аню за лодыжки и вытащил её наружу. Она не могла держаться на ногах без посторонней помощи. Водитель подхватил её под мышки, перетащил через дорогу и посадил на лежавший ствол дерева. Когда он обернулся, Мирек уже вылез и стоял, привалившись к грузовику. Австралиец залез в тайник, достал оттуда сумку и поставил её Миреку в ноги.
— Ну ладно, дружище, мне пора.
Мирек оттолкнулся от грузовика, прошёл несколько шагов и наконец выпрямился.
— А ты уверен, что это то самое место?
Представитель Зелёного континента уже бежал к кабине, бросив на ходу:
— Конечно. До Бловице четыре километра, если идти вон через тот холм.
Мирек огляделся вокруг. У подножия холма стояла маленькая рощица, которая отложилась у него в памяти по карте. Он махнул австралийцу. Тот запрыгнул в кабину и хлопнул дверью. Двигатель он не выключал.
— Удачи! — крикнул водитель из окошка. Взвыл мотор, и грузовик рванулся вперёд, чуть не задев сумку Мирека.
Австралиец, собственно говоря, и не ожидал никакой благодарности. Всё, что он хотел, лежало в маленьком тайничке в кабине. Это были десять пластин чистого золота.
* * *
Мирек взял сумку и повернулся к Ане.
— Пойдём, нам нужно побыстрее убраться с дороги.
Он подошёл к ней, чтобы помочь, но она отвела его руку, решив не давать повода подозревать её в физической слабости.
Был ясный, но довольно прохладный день. Вдалеке виднелись опрятные поля, но у них под ногами земля была необрабатываемой и явно неплодородной. Тот тут, то там росла островками трава да какие-то худосочные кусты.
До рощицы они добрались за полчаса. Метров через четыреста — пятьсот они вышли на просёлочную дорогу, по которой, видимо, ездили только деревенские телеги. К этому моменту занемевшие конечности у обоих отошли, и они почувствовали себя бодрее. Трава тут была зеленее и сочнее, и через некоторое время они услышали звук журчащей воды. По склону холма протекал небольшой ручей, теряясь среди деревьев и затем сбегая в поле. Аня подумала, что летом, в выходные, это, наверное, очень популярное место для проведения пикников.
Они присели у ручья. Мирек посмотрел на часы и объявил:
— Первая наша встреча — через двадцать минут. Я очень надеюсь, что она состоится и пройдёт без помех.
Он поставил сумку на траву между ними. Аня наклонилась и достала оттуда свою туалетную сумочку. Она вынула из неё пузырёк с аспирином, выложила на ладонь три таблетки и протянула Миреку. Он взял их, одобрительно хмыкнув. Затем она вынула пластмассовую бутылку с водой. После того как Мирек проглотил свои таблетки, она тоже взяла две, выпила их и поднялась, отряхивая брюки.
— Я хочу пройтись, чтобы немного согреться.
Она махнула ему рукой. Он был немного удивлён её поведением с тех пор, как началось их путешествие. Она решила показать ему, какой сильной и выносливой может быть женщина. Но она, несомненно, всё же была женщиной. Его глаза не отрывались от её фигуры, пока она шла прочь от него. Помимо тёплой нейлоновой «аляски» она надела красивые слаксы, которые подчёркивали форму её бёдер и талию. Вдруг Мирек вспомнил, как его рука лежала на её груди там, в тайнике. Он даже сейчас чувствовал её теплоту, мягкость и приятный изгиб. Тут же Мирек вспомнил и свою реакцию на их первую встречу. Как он мог представить её себе только в монашеской рясе. Отчасти это продолжалось и сейчас. Только он попытался подумать о ней в сексуальном смысле, как обтянутые слаксами формы Ани сразу же испарились куда-то в небытие, и в воображении осталось только длинное монашеское одеяние. Но теперь Мирек помнил теплоту её груди.
Она вернулась минут через пятнадцать, спустившись с холма; лицо её немного раскраснелось от этой небольшой прогулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Что вы имеете в виду?
Хайсл вздохнул.
— Это своеобразная страховка, на которой настаивает австралиец. Однажды он вёз человека из Восточной Германии на Запад, и у пассажира вдруг начался приступ клаустрофобии, он стал кричать, так что они чуть не попались. С тех пор австралиец настаивает на специальных инъекциях, после которых пассажиры спят не менее десяти часов. Вы от этого не пострадаете, а нам такая мера предосторожности кажется вполне разумной.
Мирек и Аня рта раскрыть не успели, а Хайсл уже заканчивал свою речь:
— Кстати, о сне. Я думаю, сейчас вам надо спать. Утром немного поешьте и ничего не пейте. В этом тайнике нет никакой сантехники. — Он улыбнулся и докончил свой бренди одним глотком.
* * *
Их путешествие началось от склада, расположенного в окрестностях Линца. Хайсл привёз их туда к пяти утра. Он почти не разговаривал по пути. В принципе, они уже обсудили все вопросы.
На складе никого не было, за исключением типичного австралийца: веснушчатого, с рыжими длинными волосами и клочковатой бородой, одетого в поношенный джинсовый костюм. Он стоял рядом с огромной «сканией», покрашенной в ярко-зелёный цвет. Маленькие голубые глазки представителя Зелёного континента пытливо осматривали их. Его взгляд остановился на Ане, и он усмехнулся, сказав на искажённом, но вполне понятном немецком:
— Надеюсь, вам понравится в моём уютном гнёздышке.
Затем он показал им тайник. Его устройство было простым, но по-своему весьма оригинальным. Австралиец отвинтил большую крышку топливного бака за водительской дверью и сунул руку в горловину. Они услышали щелчок, и в нижней части борта образовалась щель. Он нагнулся, захватил пальцами и потянул панель борта вверх. Открылась крышка толщиной около шести дюймов. Австралиец подпёр её палкой и сказал:
— Эти коммуняки слишком бдительны. У них есть чертежи всех основных моделей грузовиков. Если что-либо не сходится, то они разворотят все и вся.
Он указал на ёмкость под крышкой:
— Когда-то это было частью топливного бака. Теперь количество забираемого топлива уменьшилось вдвое, но это не страшно: у меня в кузове всегда стоит с десяток больших канистр. Эти тупые пограничники думают, что я вожу в них какой-то товар, и всегда суют туда палки.
Мирек нагнулся и заглянул в тайник. Там были обитые войлоком стенки, а на полу лежал старый коврик. Вместилище не показалось ему достаточным для одного, а уж тем более для них обоих. Он так и сказал водителю. Австралиец улыбнулся, продемонстрировав пожелтевшие от никотина зубы, и проговорил успокаивающе:
— Не волнуйся, дружище. Ты будешь спокойно спать, и тебя ничто не будет волновать.
Он повернулся к Хайслу и озабоченно сказал:
— Мне позвонили из Гате. Там начинает выстраиваться огромная очередь, так что я хочу выехать пораньше, и чем раньше, тем лучше.
— Хорошо, — ответил Хайсл.
Австралиец подошёл к скамейке, стоявшей у стены, и вернулся с маленькой полированной деревянной коробочкой в руках. Он попросил Хайсла подержать её, а сам отомкнул на ней защёлку. Внутри была бутылочка с жидкостью и с полдюжины одноразовых шприцев. Он взял один шприц и наработанным движением руки набрал в него бесцветной жидкости, затем с усмешкой на лице повернулся к Миреку.
— Слушай, дружище, закатай-ка побыстрее рукав. Пора подзарядиться моим снадобьем. Сколько ты весишь?
Мирек, закатав рукав, осторожно произнёс:
— Восемьдесят шесть килограммов. Что это за лекарство?
— Это трепалин, дружище. Он погрузит тебя в сладкие сны. Правда, когда ты проснёшься, будет немного болеть голова и может появиться тошнота. Знаешь, как с похмелья. Но всё пройдёт буквально через пару часов. Трепалин подействует уже минут через пятнадцать после инъекции.
Он сжал руку Мирека чуть повыше локтя и сильно нажал большим пальцем на вену. Вена вздулась, и тогда австралиец быстро воткнул в неё иглу. Мирек следил за количеством вводимого лекарства. Буквально через пару мгновений австралиец извлёк иглу из вены и швырнул шприц в угол, затем взял другой шприц, наполнил его лекарством и повернулся к Ане.
— А сколько вы весите, мадам?
Она ответила уверенным голосом:
— Шестьдесят килограммов.
Она уже закатала рукав своего платья. Беря её за руку, австралиец заметил:
— Очень неплохо сформированные шестьдесят кило.
Она даже не поморщилась в тот момент, когда игла вошла в вену, только несколько надменно смотрела на австралийца. Тот опять швырнул использованный шприц куда-то в угол и заявил:
— Отлично! Теперь давайте будем помаленьку загружаться, а затем отправимся в народно-демократический рай.
Прощание было непродолжительным и не особенно эмоциональным. Но всё же, когда Мирек пожал руку отцу Хайслу, а Аня, прижавшись на мгновение, поцеловала его в щёку, оба почувствовали на душе какую-то тревогу и ощутили себя совсем одинокими. Этот священник, несмотря ни на что, был мудрым и любящим наставником. Он по-своему был для них учителем и другом.
Направляясь к грузовику и слушая его последние напутствия, они почувствовали, что их путешествие наконец начинается. Все их вещи были упакованы в небольшую нейлоновую сумку. Австралиец закинул её первой в дальний угол тайника, заметив при этом, что из неё выйдет неплохая подушка.
Все помещение освещалось крошечной лампочкой из верхнего угла ящика. Австралиец объяснил, что лампочка включается и выключается из водительской кабины; он выключит её через двадцать минут после того, как они окажутся в «стране chop».
Мирек полез внутрь по направлению к сумке. Его уже одолевала сонливость. Положив голову на «подушку», он ощутил кобуру пистолета, который был упакован прямо под молнией. Близость оружия его успокоила.
Аня забралась в тайник вслед за ним. Он чувствовал прикосновения её тела, пока она протискивалась в их «жилье». Она улеглась спиной к нему, его колени плотно прилегали к её ягодицам. Её волосы были рядом с его лицом. Он чувствовал, как она пытается избежать любого соприкосновения.
— С тобой все нормально? Попытайся расслабиться.
— Нет-нет, все нормально.
Но голос, которым она проговорила это, не соответствовал её словам. Ей было очень плохо, и физически, и морально. До них долетел откуда-то издалека голос Хайсла:
— Господь вам в помощь!
Затем они услышали, как захлопнулась крышка тайника, раздался звук закрывшейся дверцы кабины, и ещё через пару мгновений их «квартира» заходила ходуном — это заработал двигатель. Ещё через некоторое время они почувствовали, что машина тронулась с места. Вдруг грузовик притормозил, и Алю прижало всем телом к Миреку. Напрягшись, она пыталась отпрянуть от него. Он не выдержал и раздражённо заметил:
— Слушай, я не просил, чтобы ты разделила со мной это убежище. Ради Бога, успокойся. Я не собираюсь к тебе притрагиваться, тем более что через несколько минут мы забудемся крепким сном.
Она немного успокоилась. Он почувствовал, как из её тела ушло напряжение, спина теперь прижалась к его груди, но Аня старалась изо всех сил не касаться ягодицами его живота и бёдер.
Глаза у Мирека уже слипались. Он постарался изменить положение левой руки, которая совсем затекла, но девать её было некуда, кроме как обнять Аню. Он положил руку ей на бедро. Она даже не шелохнулась. Он чувствовал, как она все глубже погружается в сон; волосы её пахли сосной. Затем он, не отдавая себе отчёта в том, что делает, передвинул руку вверх и покрыл ладонью её левую грудь. Она вяло попыталась освободиться от его руки, но сонливость уже овладела ею. Погружаясь все глубже в сон, Мирек ощущал вздымавшуюся у него под рукой грудь Ани. Наконец он тоже заснул.
* * *
Отец Хайсл передал бинокль Беконному Священнику. Тот приложил его к глазам и настроил линзы. Было уже без четверти девять. Они сидели в машине на вершине холма в семи километрах от Гате. Перед ними был мост через пограничную реку. Через этот мост медленно, с равными интервалами шли грузовики и легковые машины. Оба священника напряжённо ждали появления зелёной «скании». По их внешнему виду нельзя было сказать, что они нервничают, но каждый из них чувствовал большое напряжение.
Наконец-то те усилия, которые они приложили, планируя и организуя эту операцию, должны были дать первые плоды. Когда зелёный грузовик австралийца переедет через мост, операция вступит в стадию реализации. До сих пор Хайсл и ван Бурх были полными хозяевами своих марионеток, но буквально вот-вот нити управления ими порвутся. Беконный Священник опустил бинокль и спросил Хайсла:
— Ты дал ему пистолет?
— Да.
Ван Бурх снова посмотрел в бинокль и задумчиво произнёс:
— Может, оно и к лучшему… Я имею в виду, хорошо, что он сам попросил об этом, что нам не пришлось впихивать ему этот пистолет насильно.
Хайсл печально заметил:
— Я тоже так думаю, Питер, но меня волнует девушка. Скибор такой решительный, такой одержимый, что не задумавшись избавится от неё, если посчитает её помехой в своей миссии. Он не станет думать дважды, прежде чем сделать это.
Ван Бурх, не отрывая взгляда от моста, мягко проговорил, как бы разговаривая сам с собой:
— Извини, но нельзя иметь все сразу. Эта его одержимость увеличивает шансы на успех. И то, что Аня едет вместе с ним, также увеличивает вероятность достижения нами конечной цели. Конечно, она подвергается немалой опасности, но наша церковь и построена на мученичестве и всегда будет им поддерживаться.
Он освободил одну руку и, указывая ею куда-то вдаль, сказал:
— В настоящий момент там наши люди подвергаются моральным и физическим пыткам. Мы должны думать о всех них. А благодаря осуществлению нашей миссии мы…
Он вдруг выпрямился и посмотрел внимательно в бинокль.
— Они! Грузовик пересекает мост!
И без бинокля Хайсл различил движущийся по мосту ярко-зелёный грузовик. Они пронаблюдали за тем, как он переехал через мост и исчез за какими-то строениями. Беконный Священник, добродушно улыбаясь, повернулся к нему:
— Все! Они пересекли границу. «Папский миссионер» в пути!
Но Хайсл не разделял радости своего патрона. У него было какое-то дурное предчувствие. Ван Бурх дружески похлопал Хайсла по плечу.
— Да ладно, чего ты волнуешься? Ты отлично их подготовил. Они не провалятся.
Отец Хайсл лишь слабо улыбнулся в ответ.
Глава 13
Аня проснулась несколько раньше Мирека. Голова у неё страшно болела. Боль растекалась от макушки к шее. Во рту ощущался привкус резины. Все конечности затекли. Рука Мирека покоилась на её левой груди. Она аккуратно сдвинула его руку на своё бедро, но рука Мирека вновь оказалась на прежнем месте. Он продолжал ритмично, глубоко дышать. Правая рука у Ани совсем затекла и потеряла чувствительность. Она попыталась напрячь все мышцы, чтобы активизировать ток крови.
Грузовик шёл на полной скорости. Аня чувствовала, как их мотало из стороны в сторону на поворотах. Она провела языком по губам и подумала: «Как долго нам ещё осталось ехать?» Она надеялась, что Мирек не проснётся до окончания их путешествия.
Но он вдруг проснулся. Сперва Аня почувствовала, как напряглось его тело, а потом расслышала тихие проклятия по поводу головной боли. Аня спросила хрипловатым голосом:
— Ты в порядке?
— Да, — пробормотал он в ответ, — но если он называет это небольшим похмельем, то мне бы не хотелось получить от него более серьёзную дозу. А ты как?
— Я тоже немного не в форме. Не знаешь, сколько сейчас времени?
Мирек поднял руку и повернул голову.
— Почти три. Австралиец оказался прав: его снадобье действует действительно около десяти часов.
Она заметила немного взволнованным голосом:
— По идее, мы скоро должны быть на месте.
Мирек резко ответил:
— Это зависит от того, сколько нам пришлось простоять на границе. Может быть, мы торчали там целую вечность. Так что вполне возможно, что в роли «сардин» нам придётся выступать ещё несколько часов. Нужно постараться выдержать это.
Она жёстко ответила:
— Я смогу продержаться столько же, сколько и ты.
* * *
Но им пришлось ждать всего полчаса. Они почувствовали, что грузовик свернул вправо. Судя по количеству ухабов, это была какая-то второстепенная дорога. Мирек, у которого в памяти хранился подробный маршрут, сказал:
— Разъезд Бловице.
Минут через пять грузовик притормозил и ещё раз свернул вправо. Эта дорога была ещё более неровной, но им не пришлось долго страдать: буквально через минуту грузовик остановился. В течение следующих десяти минут они ничего не ощущали, затем услышали слабый стук двери, который должен был означать, что водитель вылез из кабины. Ещё минуту спустя лёгкий и прохладный воздух ворвался в их темницу, и оба они вздохнули с облегчением. Мирек повернулся и посмотрел в сторону входа в тайник. В отверстии он увидел бородатое красное лицо австралийца.
— С вами всё в порядке? Проснулись вы или нет?
Аня и Мирек в ответ пробурчали:
— Все нормально.
— Отлично. Мы добрались быстрее, чем я предполагал, так что я опасался, что вы до сих пор спите. Так, ребята, а теперь вылезайте отсюда к матери-природе в гости. Сперва дамы.
Он схватил Аню за лодыжки и вытащил её наружу. Она не могла держаться на ногах без посторонней помощи. Водитель подхватил её под мышки, перетащил через дорогу и посадил на лежавший ствол дерева. Когда он обернулся, Мирек уже вылез и стоял, привалившись к грузовику. Австралиец залез в тайник, достал оттуда сумку и поставил её Миреку в ноги.
— Ну ладно, дружище, мне пора.
Мирек оттолкнулся от грузовика, прошёл несколько шагов и наконец выпрямился.
— А ты уверен, что это то самое место?
Представитель Зелёного континента уже бежал к кабине, бросив на ходу:
— Конечно. До Бловице четыре километра, если идти вон через тот холм.
Мирек огляделся вокруг. У подножия холма стояла маленькая рощица, которая отложилась у него в памяти по карте. Он махнул австралийцу. Тот запрыгнул в кабину и хлопнул дверью. Двигатель он не выключал.
— Удачи! — крикнул водитель из окошка. Взвыл мотор, и грузовик рванулся вперёд, чуть не задев сумку Мирека.
Австралиец, собственно говоря, и не ожидал никакой благодарности. Всё, что он хотел, лежало в маленьком тайничке в кабине. Это были десять пластин чистого золота.
* * *
Мирек взял сумку и повернулся к Ане.
— Пойдём, нам нужно побыстрее убраться с дороги.
Он подошёл к ней, чтобы помочь, но она отвела его руку, решив не давать повода подозревать её в физической слабости.
Был ясный, но довольно прохладный день. Вдалеке виднелись опрятные поля, но у них под ногами земля была необрабатываемой и явно неплодородной. Тот тут, то там росла островками трава да какие-то худосочные кусты.
До рощицы они добрались за полчаса. Метров через четыреста — пятьсот они вышли на просёлочную дорогу, по которой, видимо, ездили только деревенские телеги. К этому моменту занемевшие конечности у обоих отошли, и они почувствовали себя бодрее. Трава тут была зеленее и сочнее, и через некоторое время они услышали звук журчащей воды. По склону холма протекал небольшой ручей, теряясь среди деревьев и затем сбегая в поле. Аня подумала, что летом, в выходные, это, наверное, очень популярное место для проведения пикников.
Они присели у ручья. Мирек посмотрел на часы и объявил:
— Первая наша встреча — через двадцать минут. Я очень надеюсь, что она состоится и пройдёт без помех.
Он поставил сумку на траву между ними. Аня наклонилась и достала оттуда свою туалетную сумочку. Она вынула из неё пузырёк с аспирином, выложила на ладонь три таблетки и протянула Миреку. Он взял их, одобрительно хмыкнув. Затем она вынула пластмассовую бутылку с водой. После того как Мирек проглотил свои таблетки, она тоже взяла две, выпила их и поднялась, отряхивая брюки.
— Я хочу пройтись, чтобы немного согреться.
Она махнула ему рукой. Он был немного удивлён её поведением с тех пор, как началось их путешествие. Она решила показать ему, какой сильной и выносливой может быть женщина. Но она, несомненно, всё же была женщиной. Его глаза не отрывались от её фигуры, пока она шла прочь от него. Помимо тёплой нейлоновой «аляски» она надела красивые слаксы, которые подчёркивали форму её бёдер и талию. Вдруг Мирек вспомнил, как его рука лежала на её груди там, в тайнике. Он даже сейчас чувствовал её теплоту, мягкость и приятный изгиб. Тут же Мирек вспомнил и свою реакцию на их первую встречу. Как он мог представить её себе только в монашеской рясе. Отчасти это продолжалось и сейчас. Только он попытался подумать о ней в сексуальном смысле, как обтянутые слаксами формы Ани сразу же испарились куда-то в небытие, и в воображении осталось только длинное монашеское одеяние. Но теперь Мирек помнил теплоту её груди.
Она вернулась минут через пятнадцать, спустившись с холма; лицо её немного раскраснелось от этой небольшой прогулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39