а что, если произошла какая-то ошибка? Если, например, перепутали номер ящика? Мирек иногда использовал длительное воздействие темноты перед допросом, и только теперь он понял, насколько эта тактика эффективна.
Его вызволили на божий свет двое улыбчивых киприотов. Они буквально вытащили его из коробки, настолько занемели у него конечности. На палубе он сначала немного размялся, затем осмотрелся вокруг. Солнце и сплошная водная гладь. Судно медленно двигалось, перекатываясь с одной волны на другую. Вдали виднелась полоска земли. Один из киприотов указал в её направлении, промолвив:
— Югославия.
Мирек с усилием сделал несколько шагов. Он хотел пройтись по палубе, но матросы и слышать об этом не желали. Один из них взял сумку Скибора и провёл его сначала в туалет, а затем в каюту…
Теперь Мирек смотрел через маленький иллюминатор на причалы порта Триполи. Они выглядели очень обшарпанными. Чтобы хоть чем-нибудь себя занять, он стал перепаковывать сумку. Прошёл ещё час, за который Мирек окончательно измучился. Наконец постучали в дверь. Мирек открыл её и увидел средних лет араба в военной форме без каких-либо знаков различия.
— Вернер?
Мирек кивнул. Араб спросил по-английски:
— Это ваша сумка? Выньте из неё все вещи.
Мирек сделал то, что ему сказали, и выложил все вещи на койку. Араб проверил одежду и сумку, затем тщательно обыскал Скибора. Наконец, удовлетворённый, он приказал Миреку сложить все вещи обратно в сумку и следовать за ним. На палубе было полно матросов, но они как будто не замечали араба и Мирека.
У сходней их ждал армейский грузовик, в котором сидел шофёр, одетый точно так же, как и араб. Последний подвёл Мирека к кузову, откинул брезентовый полог и жестом приказал залезть в кузов. Мирек закинул внутрь сумку, затем запрыгнул туда сам. Как только он уселся на скамейку, полог наглухо закрыли снаружи.
Ехали они часа два. Первый час грузовик шёл по шоссе, но затем, видимо, свернул на просёлочную дорогу. Миреку пришлось крепко держаться за скамейку, потому что дорога оказалась ужасно ухабистой. У него уже начала болеть спина, когда грузовик наконец остановился. Скибор услышал арабскую речь, полог открылся, и он вылез наружу.
Первым его впечатлением было, что он оказался в концлагере. Грузовик въехал в огороженное высоким проволочным забором пространство. Справа от Мирека было длинное бетонное строение, а слева — три ряда обшарпанных деревянных бараков. Араб подвёл его к двери бетонного здания, открыл её, сказал кому-то несколько слов по-арабски и затем впустил Мирека внутрь, закрыв за ним дверь.
Скибор оказался в небольшом кабинете. Здесь был всего лишь один стол и два стула. За столом сидел высокий крепкий мужчина. Это был блондин со стрижкой «ёжик». По его лицу было видно, что жизнь обходилась с ним весьма круто. Ему было под пятьдесят. На маленьком журнальном столике рядом с ним стоял радиоприёмник. Одет он был, как и араб, в военную форму без каких-либо знаков различия. Он читал какую-то бумажку. Даже не посмотрев на Мирека, он сказал по-немецки с сильным американским акцентом:
— Тут написано, что вы свободно владеете немецким. Вам будут предоставлены лучшие жилищные условия, и вы пройдёте курс подготовки по категории "А". — Усмехнувшись, он добавил: — Это значит, у вас будет отдельная комната и много персональных инструкторов.
Он встал и протянул Миреку руку:
— Вернер, меня зовут Фрэнк. Мне бы следовало выразить надежду, что вы отлично проведёте здесь время. Но я не стану этого говорить, так как знаю, что вам тут не понравится.
Они пожали друг другу руки. Фрэнк так крепко сжал руку Мирека, что тот еле её выдернул обратно.
— Вы уже поужинали, Вернер?
Мирек покачал головой. Фрэнк посмотрел на часы и указал на свободный стул.
— Ладно, садитесь. Мы просто закончим пару формальностей, а потом пойдём в столовую. Вы долго сюда добирались?
— Да. Можно сказать, несколько месяцев, и самыми напряжёнными были последние дни.
Фрэнк изобразил на лице что-то похожее на сочувствие. Он хихикнул и сказал:
— Вы, конечно же, попали далеко не в «Хилтон», но, как я уже сказал, вы будете жить в лучших условиях и заниматься по категории "А". Питание у вас будет вполне приличное. Я сам организовал это, когда приехал сюда в прошлом году. Людей ведь нельзя хорошо подготовить на скудной пище. Ладно, теперь перейдём к делу.
В голосе Фрэнка зазвучали жёсткие нотки.
— Это не политический и не идеологический лагерь, так что здесь не будет никаких занятий подобного рода. И вообще тут запрещено устраивать любые дискуссии. Вы понимаете меня? У нас здесь табу на дискуссии, ясно?
Он строго посмотрел на Мирека, который старательно закивал головой.
— Второе: никаких личных вопросов. В данный момент в лагере находится двадцать пять человек. Они попали сюда отовсюду. У них, как и у вас, только одно имя, да и то вымышленное. И это имя — всё, что о них должны знать окружающие. В подобном учреждении нам приходится бороться с возможностью внедрения посторонних людей. Ведь от этого зависят наши жизни. За время моего пребывания здесь такие люди были выявлены дважды. Так что каждый, кто попытается задать здесь какие-нибудь личные вопросы, будет наказан, а единственным наказанием у нас является смерть. Понятно?
— Значит, тех двоих убили?
Фрэнк усмехнулся:
— Да, один был из французских, а другой — из немецких спецслужб. Вы пробудете здесь тридцать дней. Не очень большой срок, но иногда эти тридцать дней будут казаться вам тридцатью годами. Выходных не будет. Помните: после того, как вы сюда приехали, для вас существуют только наши порядки. Вы должны делать только то, что приказывают вам инструкторы. Вы уедете отсюда либо отлично подготовленным боевиком, либо вообще отсюда не уедете. Вам всё ясно?
— Конечно…
…Миреку была не в новинку жизнь, состоящая из режима и дисциплины. В СБ его научили отлично пользоваться пистолетом и рукопашному бою. Но за два дня, проведённые в лагере Ибн-Авад, он понял, что то, чему его будут обучать, будет для него абсолютно новой, незнакомой наукой.
Инструктором по общей физподготовке была женщина, арабская террористка Лейла. У неё было жестокое, но привлекательное лицо и гибкое тело. Во время их первой встречи она спросила Мирека, насколько он физически подготовлен, и тот ответил с мужской гордостью, что очень хорошо. Но уже через час его уверенность в себе была поколеблена. Она заставила его проделать каждое упражнение вместе с собой. После этого он никак не мог подняться с горячего песка, а она только чуть-чуть вспотела.
— Вы будете физически подготовлены через тридцать дней, в этом я могу вас заверить.
Инструктором по огнестрельному оружию был маленький мрачный португалец лет пятидесяти. Сперва он спросил Мирека:
— Вы метко стреляете?
— Да, я много тренировался.
— По неподвижным целям?
— Да.
— Ну тогда можете забыть всё, чему вас учили.
Стрельбище было прекрасно оснащено. Цветные металлические фигуры двигались вверх и вниз, влево и вправо, вперёд и назад. Они изображали израильских солдат обоих полов с лицами, похожими на самые злостные карикатуры. Португалец дал Миреку пистолет системы «Хеклер и Кох ВП 70».
— В магазине двенадцать патронов. За каждое попадание в цель получаете очко.
Мирек набрал всего одно очко из двенадцати. Он сам никак не мог поверить в такую неудачу. Но португалец оставался спокойным. Он поднял с полдюжины камешков, отошёл на некоторое расстояние и приказал Миреку: «Ловите». Он кидал их то влево, то вправо, то вниз, то вверх. На этот раз Мирек выдержал испытание: он поймал все камешки. Инструктор подошёл к Скибору, выставил руки ладонями кверху.
— Положите свои руки на мои ладони.
Мирек сделал то, что ему говорили. Руки у португальца были маленькие, пальцы сухие. Последняя фаланга одного пальца отсутствовала.
— Вы, наверное, играли в эту игру в детстве. Я постараюсь попасть по одной или по обеим вашим ладоням своей рукой, а вы должны успеть отдёрнуть руки. Мы будем делать это по очереди.
Через десять минут ладони у Мирека покраснели от ударов португальца. Инструктора же он, напротив, почти ни разу не задел. Не говоря ни слова, португалец поднял палку и прочертил на песке букву S длиной метров пятнадцать. Он указал на неё Миреку.
— Вы должны быстро идти по этой линии, стараясь удержаться обеими ногами на ней.
— А что, это имеет какое-то отношение к стрельбе?
— Конечно.
Мирек справился с заданием довольно неплохо, и инструктор приказал ему идти обратно побыстрее. Мирек и на этот раз не ударил лицом в грязь перед своим учителем. Тогда португалец прочертил прямую линию метров двадцать длиной.
— Встаньте на начало линии. Внимательно посмотрите, как она идёт дальше. Теперь закройте глаза и попытайтесь идти по линии, стараясь на отклониться в стороны.
Мирек шёл, пока инструктор не сказал: «Достаточно». Оглянувшись, Мирек увидел, что только чуть-чуть отклонился влево. Португалец удовлетворённо кивнул:
— Вернер, у вас, несомненно, есть задатки. Я научу вас, как застрелить человека с трёх, тридцати и трёхсот метров. Застрелить наверняка.
* * *
Фрэнк был инструктором по рукопашному бою и работе с ножом. В лагере был отличный спортзал. Они стояли друг против друга на широком мате.
— Что вы знаете о рукопашном бое?
— Я немного занимался дзюдо и каратэ.
Фрэнк усмехнулся:
— Забудьте об этом. Эта ерунда создана только для показательных выступлений. Я научу вас, как убить или искалечить человека за полсекунды. Искалечить можно совсем просто: удар в глаза, горло или в пах. Чтобы убить человека голыми руками, надо потрудиться чуть больше. Кавальо сказал мне, что у вас хорошая реакция и развитое чувство равновесия, так что, я думаю, этому вы научитесь без особых проблем. Вытяните руки и растопырьте пальцы.
Фрэнк медленно пересчитал все пальцы Мирека.
— Это десять ваших главных орудий. А ноги — два вспомогательных орудия.
— А как же насчёт остальных частей моих рук?
— Забудьте обо всей этой каратистской чепухе!
Он подвёл Мирека к столу, на котором стояло несколько небольших ведёрок с песком. Рядом были расположены различные тренажёры для пальцев. Фрэнк пододвинул одно ведёрко к себе, напряг пальцы обеих рук и стал попеременно погружать их в песок. Он делал это упражнение в течение минуты и затем сказал Миреку:
— Возьмите одно такое ведёрко к себе в комнату и делайте это упражнение дважды в день в течение получаса.
Он указал Миреку на тренажёры и велел выбрать себе тренажёр по силам, а каждые несколько дней переходить к другому, более сложному. Он взял руки Мирека, внимательно рассмотрел их и сказал:
— У вас хорошие пальцы. Если вы будете делать то, что я вам говорю, то через месяц они превратятся в десять хороших орудий.
Фрэнк поглядел на ноги Мирека и порекомендовал ему купить туфли на размер больше, для того чтобы в них можно было вставить железные наконечники.
Они перешли к ножам. На столе их был целый арсенал.
— Если вы находитесь в ситуации, когда нельзя воспользоваться пистолетом или настоящим ножом, можно применять такой вот ножичек, замаскированный под авторучку.
Он взял «ручку», открыл колпачок и провёл на столе несколько линий.
— Безобидная вещь, правда?
Мирек отпрянул, почувствовав укол в грудь. Он опустил голову. Его форма была испачкана чернилами. Фрэнк засмеялся и показал ручку Миреку. Она была в прежнем состоянии, не считая того, что теперь из стержня коварно выглядывало тонкое лезвие. Фрэнк убрал лезвие обратно, нажав им на стол. Он улыбнулся Миреку.
— Лёгкий сплав с титановым наконечником. Весит чуть больше, чем настоящая ручка, но острее, чем игла.
Он показал Миреку торговую марку производителя: «Дэнби».
— Нажимаешь на букву "д" и лезвие вылетает наружу, как язычок змеи. Если бы я захотел, вы уже давно были бы мертвы.
Он взял Мирека за руку и подвёл к пластиковой фигуре хорошо сложенного человека; пластик был прозрачным, так что Мирек видел ярко разукрашенные внутренние органы. Фигура стояла на вращающейся подставке. Фрэнк медленно поворачивал её, говоря:
— Ни один жизненно важный орган человека не находится дальше, чем в десяти сантиметрах от поверхности тела. Длина лезвия этого ножа-ручки как раз и составляет десять сантиметров. Моя задача — научить вас, куда направлять это лезвие и как. С такой штучкой в руках вы сможете после наших занятий убить любого человека за три секунды.
* * *
Инструктором по подрывному делу был японец Като. Мирек всегда считал, что японцы — вежливые люди, но Като таковым не являлся. Он был коротеньким коренастым мужчиной неопределённого возраста. У него было квадратное лицо с опущенными вниз уголками рта. Одну из кистей заменял протез в чёрной перчатке.
— Я потерял руку, потому что один человек подвёл меня. Сам я в этом не виноват…
Он указал рукой на бункер и на высокую стену в пятнадцати метрах от него.
— Мы здесь не только теорией занимаемся. У нас тут есть специальные сооружения для тренировки по подрыву: здания, машины, люди. Конечно, это очень опасно, Вернер. Если вы вдруг ошибётесь, то можете записывать себя в мертвецы. Мне, конечно, наплевать на вас, но ведь из-за вашей ошибки я тоже могу взлететь на воздух.
Мирек мрачно кивнул в ответ. Като нахмурил брови.
— Вам кажется, что вы все поняли, а на самом деле вы ничего не поняли. Вы поймёте все только тогда, когда будете держать в руках мину, пытаясь её закопать, в поту, трясясь от страха.
Японец зло усмехнулся и указал на толстую стену:
— Но это вы будете делать сам, вот за этой стеной, а я буду ждать здесь, с ведёрком и лопаткой на случай, если взрыв произойдёт преждевременно.
Мирек уколол японца в ответ:
— Я уверен, что с таким прекрасным инструктором у меня ничего подобного не произойдёт.
Но Като всё равно продолжал глумиться над Миреком. Повернувшись к бункеру, он сказал:
— Я уже потерял двух учеников в этом лагере, а Бог любит троицу.
Они зашли в бункер. Помещение было оборудовано кондиционерами — воздух в нём был сухой. Одна из его частей была отгорожена стальными дверьми. Рядом стояли в ряд несколько деревянных стульев. Перед ними висела школьная доска. По другую сторону помещения была застеклённая лаборатория. Като указал на доску:
— Здесь вы будете изучать теорию, научитесь изготавливать различные типы бомб и мин. Я даже могу научить вас делать атомные бомбы, но не стану. Ведь я японец, а нашему императору это не понравится.
Мирек не понял, шутит Като или нет.
Инструктор указал на лабораторию.
— Здесь вы будете проходить практику. Вы научитесь делать бомбы из веществ, которые сможете купить в любой аптеке. Вы сами будете изготавливать бомбы, начиная с таких, что размером с палец, и до таких больших, которые могут стереть с лица земли целый квартал.
Он вежливо похлопал Мирека по плечу:
— Вы научитесь делать бомбы, которые можно проглотить, пройти с ней в любое место и затем взорвать кого угодно, хоть самого папу римского. Правда, к сожалению, вы не мусульманин-фанатик и, видимо, не торопитесь перенестись в рай.
Мирек покачал головой:
— Я не хочу, чтобы это произошло даже в результате несчастного случая…
…Он никак не мог привыкнуть к строгому распорядку дня, но его заставили это сделать. Все в лагере вставали за час до рассвета, все без исключения. Полчаса Мирек занимался упражнениями для пальцев, потом умывался и брился. Фрэнк на этом настаивал. Либо ты носишь бороду, либо бреешься каждый день. Полагалось каждый день ходить в чистой, выглаженной форме. Никто особо не требовал от них слепого подчинения, но Фрэнк любил, когда всё делалось организованно. Перед самым рассветом все собирались в столовой и пили чай, кофе или какие-нибудь соки. На рассвете уже занимались зарядкой на улице. Зарядку делали и ученики, и инструкторы под руководством Лейлы. Упражнения были различными, но через сорок пять минут, в конце зарядки, все должны были отжиматься. Ученики обязаны были делать это упражнение до упаду, а инструкторы — ещё по десять раз после того, как упадёт последний ученик. На третий день Мирек поклялся, что к тому времени, как он будет уезжать, он обойдёт по количеству отжиманий всех, даже Лейлу.
После зарядки по программе был бег. В разные дни они бегали либо четыре мили с двадцатикилограммовым грузом на спине, либо восемь миль без груза. Лейла обычно бежала сзади, подгоняя отстающих, но, когда вся группа приближалась к лагерю, она делала рывок и приходила к финишу первой.
После этого полчаса отводилось на завтрак. Завтраки, надо сказать, были вполне терпимыми. Они состояли, как правило, из свежего хлеба, сыра, холодного мяса, яиц и даже бифштекса. Правда, не было ни бекона, ни ветчины.
После завтрака все делились на группы по специализациям. Естественно, разные ученики специализировались в разных видах терроризма и проводили больше времени за изучением именно своего «предмета».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Его вызволили на божий свет двое улыбчивых киприотов. Они буквально вытащили его из коробки, настолько занемели у него конечности. На палубе он сначала немного размялся, затем осмотрелся вокруг. Солнце и сплошная водная гладь. Судно медленно двигалось, перекатываясь с одной волны на другую. Вдали виднелась полоска земли. Один из киприотов указал в её направлении, промолвив:
— Югославия.
Мирек с усилием сделал несколько шагов. Он хотел пройтись по палубе, но матросы и слышать об этом не желали. Один из них взял сумку Скибора и провёл его сначала в туалет, а затем в каюту…
Теперь Мирек смотрел через маленький иллюминатор на причалы порта Триполи. Они выглядели очень обшарпанными. Чтобы хоть чем-нибудь себя занять, он стал перепаковывать сумку. Прошёл ещё час, за который Мирек окончательно измучился. Наконец постучали в дверь. Мирек открыл её и увидел средних лет араба в военной форме без каких-либо знаков различия.
— Вернер?
Мирек кивнул. Араб спросил по-английски:
— Это ваша сумка? Выньте из неё все вещи.
Мирек сделал то, что ему сказали, и выложил все вещи на койку. Араб проверил одежду и сумку, затем тщательно обыскал Скибора. Наконец, удовлетворённый, он приказал Миреку сложить все вещи обратно в сумку и следовать за ним. На палубе было полно матросов, но они как будто не замечали араба и Мирека.
У сходней их ждал армейский грузовик, в котором сидел шофёр, одетый точно так же, как и араб. Последний подвёл Мирека к кузову, откинул брезентовый полог и жестом приказал залезть в кузов. Мирек закинул внутрь сумку, затем запрыгнул туда сам. Как только он уселся на скамейку, полог наглухо закрыли снаружи.
Ехали они часа два. Первый час грузовик шёл по шоссе, но затем, видимо, свернул на просёлочную дорогу. Миреку пришлось крепко держаться за скамейку, потому что дорога оказалась ужасно ухабистой. У него уже начала болеть спина, когда грузовик наконец остановился. Скибор услышал арабскую речь, полог открылся, и он вылез наружу.
Первым его впечатлением было, что он оказался в концлагере. Грузовик въехал в огороженное высоким проволочным забором пространство. Справа от Мирека было длинное бетонное строение, а слева — три ряда обшарпанных деревянных бараков. Араб подвёл его к двери бетонного здания, открыл её, сказал кому-то несколько слов по-арабски и затем впустил Мирека внутрь, закрыв за ним дверь.
Скибор оказался в небольшом кабинете. Здесь был всего лишь один стол и два стула. За столом сидел высокий крепкий мужчина. Это был блондин со стрижкой «ёжик». По его лицу было видно, что жизнь обходилась с ним весьма круто. Ему было под пятьдесят. На маленьком журнальном столике рядом с ним стоял радиоприёмник. Одет он был, как и араб, в военную форму без каких-либо знаков различия. Он читал какую-то бумажку. Даже не посмотрев на Мирека, он сказал по-немецки с сильным американским акцентом:
— Тут написано, что вы свободно владеете немецким. Вам будут предоставлены лучшие жилищные условия, и вы пройдёте курс подготовки по категории "А". — Усмехнувшись, он добавил: — Это значит, у вас будет отдельная комната и много персональных инструкторов.
Он встал и протянул Миреку руку:
— Вернер, меня зовут Фрэнк. Мне бы следовало выразить надежду, что вы отлично проведёте здесь время. Но я не стану этого говорить, так как знаю, что вам тут не понравится.
Они пожали друг другу руки. Фрэнк так крепко сжал руку Мирека, что тот еле её выдернул обратно.
— Вы уже поужинали, Вернер?
Мирек покачал головой. Фрэнк посмотрел на часы и указал на свободный стул.
— Ладно, садитесь. Мы просто закончим пару формальностей, а потом пойдём в столовую. Вы долго сюда добирались?
— Да. Можно сказать, несколько месяцев, и самыми напряжёнными были последние дни.
Фрэнк изобразил на лице что-то похожее на сочувствие. Он хихикнул и сказал:
— Вы, конечно же, попали далеко не в «Хилтон», но, как я уже сказал, вы будете жить в лучших условиях и заниматься по категории "А". Питание у вас будет вполне приличное. Я сам организовал это, когда приехал сюда в прошлом году. Людей ведь нельзя хорошо подготовить на скудной пище. Ладно, теперь перейдём к делу.
В голосе Фрэнка зазвучали жёсткие нотки.
— Это не политический и не идеологический лагерь, так что здесь не будет никаких занятий подобного рода. И вообще тут запрещено устраивать любые дискуссии. Вы понимаете меня? У нас здесь табу на дискуссии, ясно?
Он строго посмотрел на Мирека, который старательно закивал головой.
— Второе: никаких личных вопросов. В данный момент в лагере находится двадцать пять человек. Они попали сюда отовсюду. У них, как и у вас, только одно имя, да и то вымышленное. И это имя — всё, что о них должны знать окружающие. В подобном учреждении нам приходится бороться с возможностью внедрения посторонних людей. Ведь от этого зависят наши жизни. За время моего пребывания здесь такие люди были выявлены дважды. Так что каждый, кто попытается задать здесь какие-нибудь личные вопросы, будет наказан, а единственным наказанием у нас является смерть. Понятно?
— Значит, тех двоих убили?
Фрэнк усмехнулся:
— Да, один был из французских, а другой — из немецких спецслужб. Вы пробудете здесь тридцать дней. Не очень большой срок, но иногда эти тридцать дней будут казаться вам тридцатью годами. Выходных не будет. Помните: после того, как вы сюда приехали, для вас существуют только наши порядки. Вы должны делать только то, что приказывают вам инструкторы. Вы уедете отсюда либо отлично подготовленным боевиком, либо вообще отсюда не уедете. Вам всё ясно?
— Конечно…
…Миреку была не в новинку жизнь, состоящая из режима и дисциплины. В СБ его научили отлично пользоваться пистолетом и рукопашному бою. Но за два дня, проведённые в лагере Ибн-Авад, он понял, что то, чему его будут обучать, будет для него абсолютно новой, незнакомой наукой.
Инструктором по общей физподготовке была женщина, арабская террористка Лейла. У неё было жестокое, но привлекательное лицо и гибкое тело. Во время их первой встречи она спросила Мирека, насколько он физически подготовлен, и тот ответил с мужской гордостью, что очень хорошо. Но уже через час его уверенность в себе была поколеблена. Она заставила его проделать каждое упражнение вместе с собой. После этого он никак не мог подняться с горячего песка, а она только чуть-чуть вспотела.
— Вы будете физически подготовлены через тридцать дней, в этом я могу вас заверить.
Инструктором по огнестрельному оружию был маленький мрачный португалец лет пятидесяти. Сперва он спросил Мирека:
— Вы метко стреляете?
— Да, я много тренировался.
— По неподвижным целям?
— Да.
— Ну тогда можете забыть всё, чему вас учили.
Стрельбище было прекрасно оснащено. Цветные металлические фигуры двигались вверх и вниз, влево и вправо, вперёд и назад. Они изображали израильских солдат обоих полов с лицами, похожими на самые злостные карикатуры. Португалец дал Миреку пистолет системы «Хеклер и Кох ВП 70».
— В магазине двенадцать патронов. За каждое попадание в цель получаете очко.
Мирек набрал всего одно очко из двенадцати. Он сам никак не мог поверить в такую неудачу. Но португалец оставался спокойным. Он поднял с полдюжины камешков, отошёл на некоторое расстояние и приказал Миреку: «Ловите». Он кидал их то влево, то вправо, то вниз, то вверх. На этот раз Мирек выдержал испытание: он поймал все камешки. Инструктор подошёл к Скибору, выставил руки ладонями кверху.
— Положите свои руки на мои ладони.
Мирек сделал то, что ему говорили. Руки у португальца были маленькие, пальцы сухие. Последняя фаланга одного пальца отсутствовала.
— Вы, наверное, играли в эту игру в детстве. Я постараюсь попасть по одной или по обеим вашим ладоням своей рукой, а вы должны успеть отдёрнуть руки. Мы будем делать это по очереди.
Через десять минут ладони у Мирека покраснели от ударов португальца. Инструктора же он, напротив, почти ни разу не задел. Не говоря ни слова, португалец поднял палку и прочертил на песке букву S длиной метров пятнадцать. Он указал на неё Миреку.
— Вы должны быстро идти по этой линии, стараясь удержаться обеими ногами на ней.
— А что, это имеет какое-то отношение к стрельбе?
— Конечно.
Мирек справился с заданием довольно неплохо, и инструктор приказал ему идти обратно побыстрее. Мирек и на этот раз не ударил лицом в грязь перед своим учителем. Тогда португалец прочертил прямую линию метров двадцать длиной.
— Встаньте на начало линии. Внимательно посмотрите, как она идёт дальше. Теперь закройте глаза и попытайтесь идти по линии, стараясь на отклониться в стороны.
Мирек шёл, пока инструктор не сказал: «Достаточно». Оглянувшись, Мирек увидел, что только чуть-чуть отклонился влево. Португалец удовлетворённо кивнул:
— Вернер, у вас, несомненно, есть задатки. Я научу вас, как застрелить человека с трёх, тридцати и трёхсот метров. Застрелить наверняка.
* * *
Фрэнк был инструктором по рукопашному бою и работе с ножом. В лагере был отличный спортзал. Они стояли друг против друга на широком мате.
— Что вы знаете о рукопашном бое?
— Я немного занимался дзюдо и каратэ.
Фрэнк усмехнулся:
— Забудьте об этом. Эта ерунда создана только для показательных выступлений. Я научу вас, как убить или искалечить человека за полсекунды. Искалечить можно совсем просто: удар в глаза, горло или в пах. Чтобы убить человека голыми руками, надо потрудиться чуть больше. Кавальо сказал мне, что у вас хорошая реакция и развитое чувство равновесия, так что, я думаю, этому вы научитесь без особых проблем. Вытяните руки и растопырьте пальцы.
Фрэнк медленно пересчитал все пальцы Мирека.
— Это десять ваших главных орудий. А ноги — два вспомогательных орудия.
— А как же насчёт остальных частей моих рук?
— Забудьте обо всей этой каратистской чепухе!
Он подвёл Мирека к столу, на котором стояло несколько небольших ведёрок с песком. Рядом были расположены различные тренажёры для пальцев. Фрэнк пододвинул одно ведёрко к себе, напряг пальцы обеих рук и стал попеременно погружать их в песок. Он делал это упражнение в течение минуты и затем сказал Миреку:
— Возьмите одно такое ведёрко к себе в комнату и делайте это упражнение дважды в день в течение получаса.
Он указал Миреку на тренажёры и велел выбрать себе тренажёр по силам, а каждые несколько дней переходить к другому, более сложному. Он взял руки Мирека, внимательно рассмотрел их и сказал:
— У вас хорошие пальцы. Если вы будете делать то, что я вам говорю, то через месяц они превратятся в десять хороших орудий.
Фрэнк поглядел на ноги Мирека и порекомендовал ему купить туфли на размер больше, для того чтобы в них можно было вставить железные наконечники.
Они перешли к ножам. На столе их был целый арсенал.
— Если вы находитесь в ситуации, когда нельзя воспользоваться пистолетом или настоящим ножом, можно применять такой вот ножичек, замаскированный под авторучку.
Он взял «ручку», открыл колпачок и провёл на столе несколько линий.
— Безобидная вещь, правда?
Мирек отпрянул, почувствовав укол в грудь. Он опустил голову. Его форма была испачкана чернилами. Фрэнк засмеялся и показал ручку Миреку. Она была в прежнем состоянии, не считая того, что теперь из стержня коварно выглядывало тонкое лезвие. Фрэнк убрал лезвие обратно, нажав им на стол. Он улыбнулся Миреку.
— Лёгкий сплав с титановым наконечником. Весит чуть больше, чем настоящая ручка, но острее, чем игла.
Он показал Миреку торговую марку производителя: «Дэнби».
— Нажимаешь на букву "д" и лезвие вылетает наружу, как язычок змеи. Если бы я захотел, вы уже давно были бы мертвы.
Он взял Мирека за руку и подвёл к пластиковой фигуре хорошо сложенного человека; пластик был прозрачным, так что Мирек видел ярко разукрашенные внутренние органы. Фигура стояла на вращающейся подставке. Фрэнк медленно поворачивал её, говоря:
— Ни один жизненно важный орган человека не находится дальше, чем в десяти сантиметрах от поверхности тела. Длина лезвия этого ножа-ручки как раз и составляет десять сантиметров. Моя задача — научить вас, куда направлять это лезвие и как. С такой штучкой в руках вы сможете после наших занятий убить любого человека за три секунды.
* * *
Инструктором по подрывному делу был японец Като. Мирек всегда считал, что японцы — вежливые люди, но Като таковым не являлся. Он был коротеньким коренастым мужчиной неопределённого возраста. У него было квадратное лицо с опущенными вниз уголками рта. Одну из кистей заменял протез в чёрной перчатке.
— Я потерял руку, потому что один человек подвёл меня. Сам я в этом не виноват…
Он указал рукой на бункер и на высокую стену в пятнадцати метрах от него.
— Мы здесь не только теорией занимаемся. У нас тут есть специальные сооружения для тренировки по подрыву: здания, машины, люди. Конечно, это очень опасно, Вернер. Если вы вдруг ошибётесь, то можете записывать себя в мертвецы. Мне, конечно, наплевать на вас, но ведь из-за вашей ошибки я тоже могу взлететь на воздух.
Мирек мрачно кивнул в ответ. Като нахмурил брови.
— Вам кажется, что вы все поняли, а на самом деле вы ничего не поняли. Вы поймёте все только тогда, когда будете держать в руках мину, пытаясь её закопать, в поту, трясясь от страха.
Японец зло усмехнулся и указал на толстую стену:
— Но это вы будете делать сам, вот за этой стеной, а я буду ждать здесь, с ведёрком и лопаткой на случай, если взрыв произойдёт преждевременно.
Мирек уколол японца в ответ:
— Я уверен, что с таким прекрасным инструктором у меня ничего подобного не произойдёт.
Но Като всё равно продолжал глумиться над Миреком. Повернувшись к бункеру, он сказал:
— Я уже потерял двух учеников в этом лагере, а Бог любит троицу.
Они зашли в бункер. Помещение было оборудовано кондиционерами — воздух в нём был сухой. Одна из его частей была отгорожена стальными дверьми. Рядом стояли в ряд несколько деревянных стульев. Перед ними висела школьная доска. По другую сторону помещения была застеклённая лаборатория. Като указал на доску:
— Здесь вы будете изучать теорию, научитесь изготавливать различные типы бомб и мин. Я даже могу научить вас делать атомные бомбы, но не стану. Ведь я японец, а нашему императору это не понравится.
Мирек не понял, шутит Като или нет.
Инструктор указал на лабораторию.
— Здесь вы будете проходить практику. Вы научитесь делать бомбы из веществ, которые сможете купить в любой аптеке. Вы сами будете изготавливать бомбы, начиная с таких, что размером с палец, и до таких больших, которые могут стереть с лица земли целый квартал.
Он вежливо похлопал Мирека по плечу:
— Вы научитесь делать бомбы, которые можно проглотить, пройти с ней в любое место и затем взорвать кого угодно, хоть самого папу римского. Правда, к сожалению, вы не мусульманин-фанатик и, видимо, не торопитесь перенестись в рай.
Мирек покачал головой:
— Я не хочу, чтобы это произошло даже в результате несчастного случая…
…Он никак не мог привыкнуть к строгому распорядку дня, но его заставили это сделать. Все в лагере вставали за час до рассвета, все без исключения. Полчаса Мирек занимался упражнениями для пальцев, потом умывался и брился. Фрэнк на этом настаивал. Либо ты носишь бороду, либо бреешься каждый день. Полагалось каждый день ходить в чистой, выглаженной форме. Никто особо не требовал от них слепого подчинения, но Фрэнк любил, когда всё делалось организованно. Перед самым рассветом все собирались в столовой и пили чай, кофе или какие-нибудь соки. На рассвете уже занимались зарядкой на улице. Зарядку делали и ученики, и инструкторы под руководством Лейлы. Упражнения были различными, но через сорок пять минут, в конце зарядки, все должны были отжиматься. Ученики обязаны были делать это упражнение до упаду, а инструкторы — ещё по десять раз после того, как упадёт последний ученик. На третий день Мирек поклялся, что к тому времени, как он будет уезжать, он обойдёт по количеству отжиманий всех, даже Лейлу.
После зарядки по программе был бег. В разные дни они бегали либо четыре мили с двадцатикилограммовым грузом на спине, либо восемь миль без груза. Лейла обычно бежала сзади, подгоняя отстающих, но, когда вся группа приближалась к лагерю, она делала рывок и приходила к финишу первой.
После этого полчаса отводилось на завтрак. Завтраки, надо сказать, были вполне терпимыми. Они состояли, как правило, из свежего хлеба, сыра, холодного мяса, яиц и даже бифштекса. Правда, не было ни бекона, ни ветчины.
После завтрака все делились на группы по специализациям. Естественно, разные ученики специализировались в разных видах терроризма и проводили больше времени за изучением именно своего «предмета».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39