две девушки лет двадцати и двое молодых мужчин — им было лет под тридцать, оба с бородами, в очках, на обоих были надеты потёртые джинсовые куртки. Одна из женщин, рыжая и достаточно симпатичная, была одета в чёрную блузку и белый комбинезон. Другая, брюнетка, выглядевшая достаточно сухо и неприступно, была в красном платье с голубыми вставками на воротнике. Она первой отреагировала на появление Мирека: подпрыгнула и закричала:
— Это он! Это Мирек Скибор!
Она подбежала к нему, обняла и поцеловала в обе щеки. Мирек услышал, как стоявшая позади него Марианна сказала:
— Осторожно, Ирена, у него пистолет!
Ирена немного отошла от Мирека.
— А ты думаешь, я не догадалась?
Старший из мужчин встал и подошёл к Миреку, протягивая руку:
— Добро пожаловать обратно на родину, в Польшу! Меня зовут Ежи Замойски.
Он указал в сторону более молодого мужчины и рыжеволосой женщины, представив их:
— Антон Зонн и Наталья Банашек… Антон, будь добр, сделай музыку потише.
Молодой человек потянулся к стереосистеме «Сони» и повернул рычажок.
— Так, ну а теперь водка, хорошая польская водка, — объявил Ежи, направляясь к бару. Он открыл его и вытащил из ведёрка со льдом ледяную бутылку водки.
Мирек достаточно резко спросил:
— Кто вы все такие?
Ежи в это время наливал водку в стаканы. Водка была ужасно холодной. Он с улыбкой протянул стакан Миреку и сказал:
— Вы только что познакомились с руководством редакции газеты «Вместе».
* * *
Мирек мгновенно успокоился и взял стакан. Газета «Вместе» была одной из подпольных польских газет, которые возникли после подавления «Солидарности». Эта газета была уникальной, так как выступала не только против властей, но и против церкви. Печаталась она в подпольных условиях. Распространялась в университетах и школах. Власти никак не могли установить, кто же ею руководит. Теперь Мирек начал понимать, почему это происходило. Все пятеро обступили его со всех сторон, подняв свои стаканы. Ежи энергично произнёс:
— За Польшу и… за свободу!
Все повторили тост и одним махом выпили содержимое своих стаканов. Ежи повернулся к Марианне и заявил:
— Так как в данный момент мы являемся твоими гостями, ты обязана следить за тем, чтобы наши стаканы были всегда полны.
Он взял стакан Мирека и вместе со своим передал его Марианне. Затем подхватил Мирека под руку и усадил на диван. Ежи явно был здесь лидером. Марианна принесла им наполненные стаканы, и Мирек спросил её:
— А что, если сюда заявится твой отец?
Марианна уверенно ответила:
— Он сюда не заходит. Он слишком занят своей работой и двумя сексапильными любовницами. Они обе — мои хорошие подруги, так что обязательно предупредят меня обо всех его действиях.
— А твоя мать?
Марианна сокрушённо покачала головой:
— Она уже давно умерла.
— А твой отец знает что-нибудь о газете «Вместе»? Вернее, о вашей к ней причастности?
Ежи ответил за неё:
— Нет, никто из наших отцов и понятия об этом не имеет. И все они — большие шишки. Мой отец — проректор Краковского университета. Отец Антона — секретарь польского Союза писателей.
Указав на девушек, он сказал:
— Отец Ирены — небезызвестный генерал-майор Теодор Навкиенко. Предок Натальи — директор регионального управления железнодорожного транспорта.
Мирек задумчиво кивнул и заметил:
— Если вас раскроют, то многие тёплые места станут вакантными.
Ежи мрачно заметил:
— Да, это так. Но они выбрали свой путь, а мы — свой.
Он нагнулся к кофейному столику и, раскрыв серебряный портсигар, предложил Миреку закурить.
— Спасибо, я не курю, — ответил тот.
— Даже такие не будете курить? — Ежи усмехнулся сквозь свою густую бороду.
Мирек пригляделся повнимательнее. Сигареты были чуть больше обычных по размеру, толстые с одного конца и тоненькие с другого. Они были обвязаны тонкими белыми нитками.
— Это марихуана. Тайская, лучшая. Вы только подумайте: если бы несколько месяцев назад майор СБ Мирек Скибор поймал нас за этим делом, нам пришлось бы туго.
Мирек покачал головой и грустным голосом ответил:
— Я сомневаюсь в этом. Один из ваших папаш сделал бы пару телефонных звонков, и вас вскоре бы отпустили.
Ежи прикурил, и Мирек с интересом наблюдал за своеобразным ритуалом, когда сигарета передавалась по кругу. Антон сказал:
— А вы не думаете, что это хорошо придумано? Все принимают нас за кучку испорченных детей. Это отличное прикрытие, легенда.
Ирена громко рассмеялась:
— Мы действительно являемся испорченной тусовкой. Мы — единственная подпольная организация, легенда которой является подлинной.
Она сидела на подлокотнике кресла Антона, обвив его шею руками. Их, очевидно, связывали очень близкие отношения. Мирек подумал о том, кто же является парой для Ежи — Наталья или Марианна? Или, в соответствии с духом компании, обе? Он выпил ещё водки, наслаждаясь её обжигающим вкусом. Наконец он понял, что чертовски устал. Он сказал Ежи:
— Перед тем, как вы все перестанете отдавать себе отчёт в своих действиях, я хотел бы услышать о том, что вы будете делать со мной, когда вы переправите меня дальше?
Ежи затянулся, наслаждаясь глубоко проникшим дымом, затем стал медленно его выпускать. Остатки дыма выходили изо рта, когда он заговорил:
— Мы должны были переправить вас дальше завтра, но днём получили кодированное сообщение из Варшавы. Теперь мы должны ожидать дальнейших инструкций. Видимо, что-то изменено в плане операции.
— Это всё, что вы знаете?
— Да, ваши люди не очень разговорчивы… Но вам тут будет удобно. Вы здесь в полной безопасности. Никому даже в голову не придёт обыскивать этот дом.
Мирек вполне согласился с последним утверждением. Он может спать спокойно. На минуту он задумался и затем спросил:
— Как вы оказались замешаны в этом деле?
Ежи ответил:
— Мы тесно сотрудничаем с другими подпольными организациями. Особенно с теми, что помогают распространять газету. У них широкие связи. Представитель одной такой организации вышел на нас несколько дней назад и попросил быть готовыми к тому, что какой-то важной персоне понадобится наше прикрытие.
— Почему вы приняли это предложение?
Ежи усмехнулся:
— Деньги, дорогой мой! Это даже не деньги, а просто пластины драгоценного металла. Ведь для того, чтобы издавать газету, нужно много денег. Мы благодарны вам за такую прекрасную возможность подзаработать: скоро мы получим за свою работу двадцать пластин жёлтого металла.
— Ясно, — сказал Мирек, поставив стакан на столик. — А как вы узнали, что это буду я?
Наталья ответила:
— Ты стал очень известным, Мирек. Я думаю, что теперь твоё лицо известно в Польше намного лучше, чем лицо папы. Твои фотографии демонстрируют по телевидению, печатают в газетах, расклеивают на стенах. Это длится уже целых три дня. Мы получили инструкции в тот день, когда ты пристрелил полицейских в Остраве. Не надо было быть гением, чтобы понять, кто едет к нам в гости.
Мирек кивнул:
— Куда же вы меня переправите?
Уже захмелевший Ежи ответил:
— В Краков. По крайней мере, таков был первоначальный план. А женщину они отослали обратно?
— Да.
Мирек встал, скорчившись от боли в своих ещё не отошедших после «молочного турне» конечностях.
— Я очень устал и хотел бы лечь спать. Спасибо вам за все.
Марианна сразу же вскочила со своего места.
— Я покажу тебе твою комнату.
Мирек пожал руки Ежи и Антону. Женщины обняли его и поцеловали в щёку. Вслед за Марианной он пошёл наверх. На спине у неё был глубокий вырез, её ягодицы раскачивались перед лицом Мирека. Ноги у неё были очень красивые.
Она свернула налево и пошла по коридору, говоря на ходу:
— Я приготовила комнату, из окон которой открывается вид на озеро…
Марианна остановилась у двери и открыла её.
— …и в которой большая, очень удобная кровать.
Мирек заглянул внутрь. Кровать была действительно огромной. Марианна указала на другую дверь:
— Это ванная. Ванная с большой ванной, где вполне могли бы мыться одновременно два человека. Ты любишь такие ванны?
Мирек не ответил. Он никогда не видел ничего подобного. Он вошёл в комнату, поставил сумку на кровать и обернулся к ней:
— Спасибо тебе, Марианна.
Она прислонилась к двери. Её глаза, её поза — все приглашало Мирека овладеть ею. Соски её груди отвердели в ожидании. Мирек сказал:
— Увидимся утром. Ещё раз спасибо тебе.
Её губы разочарованно опустились, но она снова улыбнулась, подняла руку и указала в сторону:
— Моя комната следующая. Если тебе всё-таки что-нибудь понадобится, не стесняйся. Сладких сновидений, Мирек.
Через десять минут он лежал в огромной ванне, наполненной до краёв горячей водой. Он решил про себя, что такой ванны хватило бы и на четверых. Чувствуя с наслаждением, как боль постепенно уходит из костей, Мирек попытался понять, что же с ним произошло. Ещё несколько дней назад он не задумываясь побежал бы за этой розовокожей блондинкой — ведь его последней женщиной была Лейла. И казалось, что это было уже целую вечность назад. Что-то сейчас помогало ему сдержать чисто физическое влечение.
Мирек посмотрел вокруг себя. Обстановка была шикарной: позолоченные краны, мягкое ковровое покрытие на полу, огромные зеркала. Такой интерьер выглядел вполне по-западному. А здесь всё это казалось просто неуместным. Миреку представилась забавной мысль о том, что эту краковскую шишку водит за нос его сексапильная дочка. Затем он сравнил эту роскошь с той спартанской обстановкой, в которой находится сейчас Аня. Его мысли целиком переключились на неё. Он задал себе вопрос: интересно, думает ли она сейчас о нём. Попытался представить её лежащей вместе с ним в ванне. Чтобы вообразить это получше, он закрыл глаза. Через полчаса он кашлял и отплёвывался, так как задремал, погруженный в эти мысли, и наглотался мыльной воды.
Глава 18
Профессор Стефан Шафер решил подождать с новостями до того момента, когда принесут кофе. Это был их обычный обед в их любимом ресторане, и Стефану казалось, что Халена ещё никогда не выглядела так обворожительно. На этот раз она была одета в чёрный свитер под горло и кремовую юбку, волосы были стянуты сзади пучком. Стефан решил, что линия от её подбородка до уха — настоящее произведение искусства. В уши были продеты крошечные серёжки в форме колокольчиков. Он уже было собирался преподнести Халене свои новости и насладиться её реакцией, когда она неожиданно заявила:
— Стефан, ты расстраиваешь меня.
Такое замечание взволновало Стефана. Он весь подался вперёд, озабоченно нахмурившись.
— Что случилось, Халена? Что плохого я сделал?
— Прошло уже почти две недели с того момента, когда я рассказала тебе о своей поездке в Москву. Ты пообещал, что приедешь ко мне туда, но вот уже две недели я не слышу от тебя об этом ни слова. Как я понимаю, ты не хочешь со мной ехать?
Стефан облегчённо улыбнулся, подозвал официанта и заказал коньяк для себя и вино для Халены. Затем произнёс:
— Я хотел преподнести тебе эту новость в качестве сюрприза.
Халена капризно взглянула на него:
— Это жестоко, Стефан! Это несправедливо! Ведь я так волнуюсь!
Стефан опять подался вперёд и взял её руку в свою.
— Ты же знаешь, что я не могу поступать жестоко по отношению к тебе. Дело в том, что я получил гарантии поездки в Москву только сегодня утром. Я знал, что всегда мог взять отпуск на несколько дней, но недавно мне поступило предложение, которое придаёт поездке служебный характер и позволяет пробыть в Москве дольше. Наш директор, товарищ Куровский, сегодня утром вызвал меня к себе и сообщил об этом. Командировка утверждена министерством. И Куровский, и я сам очень заинтересованы в ней.
Официант принёс их напитки и добавил в их чашки кофе. Халена пригубила чуть-чуть вина и сказала:
— Я тоже заинтересована. Что же это за причина, которая делает твою поездку столь важной?
Стефан небрежно пожал плечами:
— Речь идёт о чтении лекций.
— Что, и все?
Стефан улыбнулся:
— Халена, слушать мои лекции будет верхушка советской медицинской иерархии. Я также дам интервью «Советской медицине», а это один из самых уважаемых медицинских журналов мира, и для меня это большая честь.
Халена выпила ещё немного, наблюдая за ним.
— Что-то ещё?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну ладно, Стефан, я же тебя знаю! Что ты там скрываешь от своей возлюбленной?
Стефан пристально посмотрел на неё, потом быстро огляделся вокруг и тихо проговорил:
— Халена, пока я буду находиться в Москве, мне предстоит вместе с русскими коллегами участвовать в консилиумах по самым сложным случаям. И мне сказали, что один из таких случаев затрагивает некую очень важную персону…
Он поднял руку:
— Не спрашивай меня, кто это, всё равно я не могу этого сказать. Но это может стать важным шагом в моей карьере.
Халена наконец допила своё вино и поставила бокал на стол, задев им соусницу. Стефан терпеливо ожидал её бурной реакции, радости, но она удивила его. Уголки губ у неё опустились, она глубоко вздохнула и сказала грустным голосом:
— Стефан, я прошу тебя не делать этого.
На несколько мгновений он потерял дар речи, затем с недоумением пробормотал:
— Почему?.. Что ты…
Её мягкий, но убедительный голос прервал его:
— Я — не дура! И вообще, почему мужчины считают симпатичных блондинок полными идиотками? Стефан, и грудному ребёнку ясно, кто будет твоим высокопоставленным пациентом в Москве. Не волнуйся, я не стану произносить это имя вслух. По Польше всегда циркулирует огромное количество слухов, а уж об этом человеке и его тяжёлой болезни говорят все. Твой пациент очень серьёзно болен! Как ты думаешь, что будет с твоей карьерой, если после твоей консультации он умрёт? Ладно, оставим карьеру. Что будет с твоей жизнью? Стефан, ты — поляк, а не русский. Не забывай о том, как русские любят находить козлов отпущения.
Он улыбнулся Халене, очень тронутый её искренней заботой. Успокаивающим тоном он сказал:
— Я не собираюсь лечить его, Халена. Просто я дам кое-какие советы его лечащим врачам.
— А! Это значит, что ты не будешь осматривать его лично?
Стефан опять улыбнулся.
— Конечно, мне придётся осмотреть его, но лечить его я не буду. И ещё: слухи, к которым ты прислушиваешься, очень уж преувеличены, как и обычно. Я видел недавний отчёт о его состоянии. Я склонен доверять этому документу, а из него следует, что этот человек никак не собирается умирать в ближайшую неделю или месяц. Так что я не буду ничьим козлом отпущения.
Халена, казалось, успокоилась и опять расцвела.
— Ладно, как бы там ни было, мы едем в Москву вместе, а это просто замечательно! Теперь подробно расскажи мне о программе своей поездки.
Стефану стало легче от её улучшившегося настроения. К тому же он был рад сменить тему разговора, так что с энтузиазмом сказал:
— Я прибываю в Москву днём восьмого февраля. — Усмехнувшись, добавил: — Конечно, Аэрофлот, первый класс. К тому времени ты уже будешь в Москве. Мне заказан номер в «Космосе».
Теперь была её очередь усмехнуться.
— Посмотрите, какой у меня важный друг! Мне сказали, что я буду делить с кем-то комнату в «Юности», похожей на помойную яму.
Стефан с готовностью ответил:
— Не волнуйся, если захочешь, можешь жить вместе со мной в «Космосе».
Халена улыбнулась:
— Но не в первый день. Восьмого числа наша группа отправляется в Каунас, вернёмся мы только утром девятого. Я сразу же приеду к тебе в твой дворец.
Стефан кивнул:
— Первый день очень важен для меня. Они пришлют за мной машину в полдень. После консультации повезут куда-то на обед, но я попробую отказаться. Я попрошу их заказать для нас обед в «Ласточке».
Она благодарно кивнула и спросила:
— Что потом?
Стефан пожал плечами.
— Затем у меня три дня лекций и визитов, а после этого — четыре выходных. Ты не могла бы отпроситься со своего семинара, чтобы съездить со мной в Ленинград?
Халена ответила:
— Конечно, это будет очень сложно. Моё расписание практически всё забито, а работа так важна для государственных интересов и человечества в целом… Я должна очень хорошо подумать над таким предложением. Посмотрим, что перевесит: жизнь, связанная с искусством и служением человечеству, или компания неопытного молодого врача.
Стефан заметил, как уголки её губ дрогнули, поднялись вверх, и он улыбнулся вместе с ней.
Затем она сказала:
— Ты знаешь, я всегда хотела посмотреть Эрмитаж… Да, Стефан, я поеду с тобой в Ленинград.
— Отлично. Давай выпьем за это.
Он оглянулся в поисках официанта и только тогда заметил, что они — последняя пара, оставшаяся в ресторане. Нахмурившись, он посмотрел на часы и быстро поднялся со своего места.
— Халена, уже почти три часа. Мне надо быть в операционной через пятнадцать минут.
Вынув портмоне, он извлёк оттуда двадцать стозлотовых банкнот и положил их на стол.
— Пожалуйста, заплати по счёту. Увидимся в пятницу вечером, в девять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Это он! Это Мирек Скибор!
Она подбежала к нему, обняла и поцеловала в обе щеки. Мирек услышал, как стоявшая позади него Марианна сказала:
— Осторожно, Ирена, у него пистолет!
Ирена немного отошла от Мирека.
— А ты думаешь, я не догадалась?
Старший из мужчин встал и подошёл к Миреку, протягивая руку:
— Добро пожаловать обратно на родину, в Польшу! Меня зовут Ежи Замойски.
Он указал в сторону более молодого мужчины и рыжеволосой женщины, представив их:
— Антон Зонн и Наталья Банашек… Антон, будь добр, сделай музыку потише.
Молодой человек потянулся к стереосистеме «Сони» и повернул рычажок.
— Так, ну а теперь водка, хорошая польская водка, — объявил Ежи, направляясь к бару. Он открыл его и вытащил из ведёрка со льдом ледяную бутылку водки.
Мирек достаточно резко спросил:
— Кто вы все такие?
Ежи в это время наливал водку в стаканы. Водка была ужасно холодной. Он с улыбкой протянул стакан Миреку и сказал:
— Вы только что познакомились с руководством редакции газеты «Вместе».
* * *
Мирек мгновенно успокоился и взял стакан. Газета «Вместе» была одной из подпольных польских газет, которые возникли после подавления «Солидарности». Эта газета была уникальной, так как выступала не только против властей, но и против церкви. Печаталась она в подпольных условиях. Распространялась в университетах и школах. Власти никак не могли установить, кто же ею руководит. Теперь Мирек начал понимать, почему это происходило. Все пятеро обступили его со всех сторон, подняв свои стаканы. Ежи энергично произнёс:
— За Польшу и… за свободу!
Все повторили тост и одним махом выпили содержимое своих стаканов. Ежи повернулся к Марианне и заявил:
— Так как в данный момент мы являемся твоими гостями, ты обязана следить за тем, чтобы наши стаканы были всегда полны.
Он взял стакан Мирека и вместе со своим передал его Марианне. Затем подхватил Мирека под руку и усадил на диван. Ежи явно был здесь лидером. Марианна принесла им наполненные стаканы, и Мирек спросил её:
— А что, если сюда заявится твой отец?
Марианна уверенно ответила:
— Он сюда не заходит. Он слишком занят своей работой и двумя сексапильными любовницами. Они обе — мои хорошие подруги, так что обязательно предупредят меня обо всех его действиях.
— А твоя мать?
Марианна сокрушённо покачала головой:
— Она уже давно умерла.
— А твой отец знает что-нибудь о газете «Вместе»? Вернее, о вашей к ней причастности?
Ежи ответил за неё:
— Нет, никто из наших отцов и понятия об этом не имеет. И все они — большие шишки. Мой отец — проректор Краковского университета. Отец Антона — секретарь польского Союза писателей.
Указав на девушек, он сказал:
— Отец Ирены — небезызвестный генерал-майор Теодор Навкиенко. Предок Натальи — директор регионального управления железнодорожного транспорта.
Мирек задумчиво кивнул и заметил:
— Если вас раскроют, то многие тёплые места станут вакантными.
Ежи мрачно заметил:
— Да, это так. Но они выбрали свой путь, а мы — свой.
Он нагнулся к кофейному столику и, раскрыв серебряный портсигар, предложил Миреку закурить.
— Спасибо, я не курю, — ответил тот.
— Даже такие не будете курить? — Ежи усмехнулся сквозь свою густую бороду.
Мирек пригляделся повнимательнее. Сигареты были чуть больше обычных по размеру, толстые с одного конца и тоненькие с другого. Они были обвязаны тонкими белыми нитками.
— Это марихуана. Тайская, лучшая. Вы только подумайте: если бы несколько месяцев назад майор СБ Мирек Скибор поймал нас за этим делом, нам пришлось бы туго.
Мирек покачал головой и грустным голосом ответил:
— Я сомневаюсь в этом. Один из ваших папаш сделал бы пару телефонных звонков, и вас вскоре бы отпустили.
Ежи прикурил, и Мирек с интересом наблюдал за своеобразным ритуалом, когда сигарета передавалась по кругу. Антон сказал:
— А вы не думаете, что это хорошо придумано? Все принимают нас за кучку испорченных детей. Это отличное прикрытие, легенда.
Ирена громко рассмеялась:
— Мы действительно являемся испорченной тусовкой. Мы — единственная подпольная организация, легенда которой является подлинной.
Она сидела на подлокотнике кресла Антона, обвив его шею руками. Их, очевидно, связывали очень близкие отношения. Мирек подумал о том, кто же является парой для Ежи — Наталья или Марианна? Или, в соответствии с духом компании, обе? Он выпил ещё водки, наслаждаясь её обжигающим вкусом. Наконец он понял, что чертовски устал. Он сказал Ежи:
— Перед тем, как вы все перестанете отдавать себе отчёт в своих действиях, я хотел бы услышать о том, что вы будете делать со мной, когда вы переправите меня дальше?
Ежи затянулся, наслаждаясь глубоко проникшим дымом, затем стал медленно его выпускать. Остатки дыма выходили изо рта, когда он заговорил:
— Мы должны были переправить вас дальше завтра, но днём получили кодированное сообщение из Варшавы. Теперь мы должны ожидать дальнейших инструкций. Видимо, что-то изменено в плане операции.
— Это всё, что вы знаете?
— Да, ваши люди не очень разговорчивы… Но вам тут будет удобно. Вы здесь в полной безопасности. Никому даже в голову не придёт обыскивать этот дом.
Мирек вполне согласился с последним утверждением. Он может спать спокойно. На минуту он задумался и затем спросил:
— Как вы оказались замешаны в этом деле?
Ежи ответил:
— Мы тесно сотрудничаем с другими подпольными организациями. Особенно с теми, что помогают распространять газету. У них широкие связи. Представитель одной такой организации вышел на нас несколько дней назад и попросил быть готовыми к тому, что какой-то важной персоне понадобится наше прикрытие.
— Почему вы приняли это предложение?
Ежи усмехнулся:
— Деньги, дорогой мой! Это даже не деньги, а просто пластины драгоценного металла. Ведь для того, чтобы издавать газету, нужно много денег. Мы благодарны вам за такую прекрасную возможность подзаработать: скоро мы получим за свою работу двадцать пластин жёлтого металла.
— Ясно, — сказал Мирек, поставив стакан на столик. — А как вы узнали, что это буду я?
Наталья ответила:
— Ты стал очень известным, Мирек. Я думаю, что теперь твоё лицо известно в Польше намного лучше, чем лицо папы. Твои фотографии демонстрируют по телевидению, печатают в газетах, расклеивают на стенах. Это длится уже целых три дня. Мы получили инструкции в тот день, когда ты пристрелил полицейских в Остраве. Не надо было быть гением, чтобы понять, кто едет к нам в гости.
Мирек кивнул:
— Куда же вы меня переправите?
Уже захмелевший Ежи ответил:
— В Краков. По крайней мере, таков был первоначальный план. А женщину они отослали обратно?
— Да.
Мирек встал, скорчившись от боли в своих ещё не отошедших после «молочного турне» конечностях.
— Я очень устал и хотел бы лечь спать. Спасибо вам за все.
Марианна сразу же вскочила со своего места.
— Я покажу тебе твою комнату.
Мирек пожал руки Ежи и Антону. Женщины обняли его и поцеловали в щёку. Вслед за Марианной он пошёл наверх. На спине у неё был глубокий вырез, её ягодицы раскачивались перед лицом Мирека. Ноги у неё были очень красивые.
Она свернула налево и пошла по коридору, говоря на ходу:
— Я приготовила комнату, из окон которой открывается вид на озеро…
Марианна остановилась у двери и открыла её.
— …и в которой большая, очень удобная кровать.
Мирек заглянул внутрь. Кровать была действительно огромной. Марианна указала на другую дверь:
— Это ванная. Ванная с большой ванной, где вполне могли бы мыться одновременно два человека. Ты любишь такие ванны?
Мирек не ответил. Он никогда не видел ничего подобного. Он вошёл в комнату, поставил сумку на кровать и обернулся к ней:
— Спасибо тебе, Марианна.
Она прислонилась к двери. Её глаза, её поза — все приглашало Мирека овладеть ею. Соски её груди отвердели в ожидании. Мирек сказал:
— Увидимся утром. Ещё раз спасибо тебе.
Её губы разочарованно опустились, но она снова улыбнулась, подняла руку и указала в сторону:
— Моя комната следующая. Если тебе всё-таки что-нибудь понадобится, не стесняйся. Сладких сновидений, Мирек.
Через десять минут он лежал в огромной ванне, наполненной до краёв горячей водой. Он решил про себя, что такой ванны хватило бы и на четверых. Чувствуя с наслаждением, как боль постепенно уходит из костей, Мирек попытался понять, что же с ним произошло. Ещё несколько дней назад он не задумываясь побежал бы за этой розовокожей блондинкой — ведь его последней женщиной была Лейла. И казалось, что это было уже целую вечность назад. Что-то сейчас помогало ему сдержать чисто физическое влечение.
Мирек посмотрел вокруг себя. Обстановка была шикарной: позолоченные краны, мягкое ковровое покрытие на полу, огромные зеркала. Такой интерьер выглядел вполне по-западному. А здесь всё это казалось просто неуместным. Миреку представилась забавной мысль о том, что эту краковскую шишку водит за нос его сексапильная дочка. Затем он сравнил эту роскошь с той спартанской обстановкой, в которой находится сейчас Аня. Его мысли целиком переключились на неё. Он задал себе вопрос: интересно, думает ли она сейчас о нём. Попытался представить её лежащей вместе с ним в ванне. Чтобы вообразить это получше, он закрыл глаза. Через полчаса он кашлял и отплёвывался, так как задремал, погруженный в эти мысли, и наглотался мыльной воды.
Глава 18
Профессор Стефан Шафер решил подождать с новостями до того момента, когда принесут кофе. Это был их обычный обед в их любимом ресторане, и Стефану казалось, что Халена ещё никогда не выглядела так обворожительно. На этот раз она была одета в чёрный свитер под горло и кремовую юбку, волосы были стянуты сзади пучком. Стефан решил, что линия от её подбородка до уха — настоящее произведение искусства. В уши были продеты крошечные серёжки в форме колокольчиков. Он уже было собирался преподнести Халене свои новости и насладиться её реакцией, когда она неожиданно заявила:
— Стефан, ты расстраиваешь меня.
Такое замечание взволновало Стефана. Он весь подался вперёд, озабоченно нахмурившись.
— Что случилось, Халена? Что плохого я сделал?
— Прошло уже почти две недели с того момента, когда я рассказала тебе о своей поездке в Москву. Ты пообещал, что приедешь ко мне туда, но вот уже две недели я не слышу от тебя об этом ни слова. Как я понимаю, ты не хочешь со мной ехать?
Стефан облегчённо улыбнулся, подозвал официанта и заказал коньяк для себя и вино для Халены. Затем произнёс:
— Я хотел преподнести тебе эту новость в качестве сюрприза.
Халена капризно взглянула на него:
— Это жестоко, Стефан! Это несправедливо! Ведь я так волнуюсь!
Стефан опять подался вперёд и взял её руку в свою.
— Ты же знаешь, что я не могу поступать жестоко по отношению к тебе. Дело в том, что я получил гарантии поездки в Москву только сегодня утром. Я знал, что всегда мог взять отпуск на несколько дней, но недавно мне поступило предложение, которое придаёт поездке служебный характер и позволяет пробыть в Москве дольше. Наш директор, товарищ Куровский, сегодня утром вызвал меня к себе и сообщил об этом. Командировка утверждена министерством. И Куровский, и я сам очень заинтересованы в ней.
Официант принёс их напитки и добавил в их чашки кофе. Халена пригубила чуть-чуть вина и сказала:
— Я тоже заинтересована. Что же это за причина, которая делает твою поездку столь важной?
Стефан небрежно пожал плечами:
— Речь идёт о чтении лекций.
— Что, и все?
Стефан улыбнулся:
— Халена, слушать мои лекции будет верхушка советской медицинской иерархии. Я также дам интервью «Советской медицине», а это один из самых уважаемых медицинских журналов мира, и для меня это большая честь.
Халена выпила ещё немного, наблюдая за ним.
— Что-то ещё?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну ладно, Стефан, я же тебя знаю! Что ты там скрываешь от своей возлюбленной?
Стефан пристально посмотрел на неё, потом быстро огляделся вокруг и тихо проговорил:
— Халена, пока я буду находиться в Москве, мне предстоит вместе с русскими коллегами участвовать в консилиумах по самым сложным случаям. И мне сказали, что один из таких случаев затрагивает некую очень важную персону…
Он поднял руку:
— Не спрашивай меня, кто это, всё равно я не могу этого сказать. Но это может стать важным шагом в моей карьере.
Халена наконец допила своё вино и поставила бокал на стол, задев им соусницу. Стефан терпеливо ожидал её бурной реакции, радости, но она удивила его. Уголки губ у неё опустились, она глубоко вздохнула и сказала грустным голосом:
— Стефан, я прошу тебя не делать этого.
На несколько мгновений он потерял дар речи, затем с недоумением пробормотал:
— Почему?.. Что ты…
Её мягкий, но убедительный голос прервал его:
— Я — не дура! И вообще, почему мужчины считают симпатичных блондинок полными идиотками? Стефан, и грудному ребёнку ясно, кто будет твоим высокопоставленным пациентом в Москве. Не волнуйся, я не стану произносить это имя вслух. По Польше всегда циркулирует огромное количество слухов, а уж об этом человеке и его тяжёлой болезни говорят все. Твой пациент очень серьёзно болен! Как ты думаешь, что будет с твоей карьерой, если после твоей консультации он умрёт? Ладно, оставим карьеру. Что будет с твоей жизнью? Стефан, ты — поляк, а не русский. Не забывай о том, как русские любят находить козлов отпущения.
Он улыбнулся Халене, очень тронутый её искренней заботой. Успокаивающим тоном он сказал:
— Я не собираюсь лечить его, Халена. Просто я дам кое-какие советы его лечащим врачам.
— А! Это значит, что ты не будешь осматривать его лично?
Стефан опять улыбнулся.
— Конечно, мне придётся осмотреть его, но лечить его я не буду. И ещё: слухи, к которым ты прислушиваешься, очень уж преувеличены, как и обычно. Я видел недавний отчёт о его состоянии. Я склонен доверять этому документу, а из него следует, что этот человек никак не собирается умирать в ближайшую неделю или месяц. Так что я не буду ничьим козлом отпущения.
Халена, казалось, успокоилась и опять расцвела.
— Ладно, как бы там ни было, мы едем в Москву вместе, а это просто замечательно! Теперь подробно расскажи мне о программе своей поездки.
Стефану стало легче от её улучшившегося настроения. К тому же он был рад сменить тему разговора, так что с энтузиазмом сказал:
— Я прибываю в Москву днём восьмого февраля. — Усмехнувшись, добавил: — Конечно, Аэрофлот, первый класс. К тому времени ты уже будешь в Москве. Мне заказан номер в «Космосе».
Теперь была её очередь усмехнуться.
— Посмотрите, какой у меня важный друг! Мне сказали, что я буду делить с кем-то комнату в «Юности», похожей на помойную яму.
Стефан с готовностью ответил:
— Не волнуйся, если захочешь, можешь жить вместе со мной в «Космосе».
Халена улыбнулась:
— Но не в первый день. Восьмого числа наша группа отправляется в Каунас, вернёмся мы только утром девятого. Я сразу же приеду к тебе в твой дворец.
Стефан кивнул:
— Первый день очень важен для меня. Они пришлют за мной машину в полдень. После консультации повезут куда-то на обед, но я попробую отказаться. Я попрошу их заказать для нас обед в «Ласточке».
Она благодарно кивнула и спросила:
— Что потом?
Стефан пожал плечами.
— Затем у меня три дня лекций и визитов, а после этого — четыре выходных. Ты не могла бы отпроситься со своего семинара, чтобы съездить со мной в Ленинград?
Халена ответила:
— Конечно, это будет очень сложно. Моё расписание практически всё забито, а работа так важна для государственных интересов и человечества в целом… Я должна очень хорошо подумать над таким предложением. Посмотрим, что перевесит: жизнь, связанная с искусством и служением человечеству, или компания неопытного молодого врача.
Стефан заметил, как уголки её губ дрогнули, поднялись вверх, и он улыбнулся вместе с ней.
Затем она сказала:
— Ты знаешь, я всегда хотела посмотреть Эрмитаж… Да, Стефан, я поеду с тобой в Ленинград.
— Отлично. Давай выпьем за это.
Он оглянулся в поисках официанта и только тогда заметил, что они — последняя пара, оставшаяся в ресторане. Нахмурившись, он посмотрел на часы и быстро поднялся со своего места.
— Халена, уже почти три часа. Мне надо быть в операционной через пятнадцать минут.
Вынув портмоне, он извлёк оттуда двадцать стозлотовых банкнот и положил их на стол.
— Пожалуйста, заплати по счёту. Увидимся в пятницу вечером, в девять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39