Нет никаких шансов, что французы сумеют ее найти и вернуть в свой арсенал. И, следовательно, скоро она окажется на нашей территории. Постарайтесь понять и запомнить, господа, что плутониевая ядерная боеголовка — это штука по размеру совсем небольшая, и перевезти ее с одного места на другое ничего не стоит. При таких обстоятельствах я утверждаю, что положение чрезвычайно серьезное. Отечество в опасности.Мемуне перестал возиться с бумажками, премьер по-прежнему не отрывал взгляда от лица говорившего.— Чего вы хотите от нас?— В данный момент — ничего, — ответил Бен Тов, отлично сознавая, какой скандал закатит ему Мемуне. — Но я бы хотел получить право просить вас о поддержке, когда она понадобится.— Вопросы есть у кого-нибудь? — спросил премьер-министр.Вопросов не было. Глава 28 В Бургасе инструкции, поступившие из военного министерства, были встречены с полным пониманием и выполнены самым тщательным образом всего за три последующих часа. Солдат из части, расквартированной в здешней казарме, отправили в Компьен, за несколько километров от Обани. А в Бургас прибыли ребята из Компьена. В перерыве между отправкой одних и прибытием других начальство поработало с документами: в свидетельстве о приемке плутониевых боеголовок цифру «16» заменили на «17». Так же «подправили» и документ на детонаторы. Молодой капитан, которому была поручена эта боевая операция, положил о выполнении старшему офицеру. Тот сделал ему внушение и добавил, что из Парижа в Бургас едут представители контрразведки, с которыми надо держать ухо востро.— Понял, господин начальник, — сказал польщенный капитан, он дорожил офицерской честью и был готов защищать ее от любых посягательств.Начальник марсельского морского порта получил распоряжение из Парижа: ни одно судно не должно покинуть порт без разрешения офицера контрразведки, слово которого является законом.Начался тщательный осмотр доков и стоящих под погрузкой судов. Группы служащих таможни, портовой полиции и контрразведки методично обходили все верфи, открывали склады, обыскивали стоящие на набережной контейнеры и поднимались на борт пришвартованных здесь судов. Не обращая внимания на протесты и ругань владельцев грузов, они открывали рефрижераторы со скоропортящимися грузами, обрекая их на погибель. Все, что предназначалось к отправке на Ближний Восток, откладывалось отдельно, протыкалось насквозь. Корзины взламывали, тюки потрошили. Счетчики Гейгера-Мюллера попискивали, к чему бы их ни подносили, сигнализируя даже о самых малых дозах радиации.Явилась такая команда и на склад 47 «Д». Служащий контрразведки, возглавляющий группу, занялся прежде всего контейнерами — несколько часов шла проверка, кидали в кучу какие-то механические детали, мешки с химикатами, ящики с продовольствием. То же повторилось на набережной, где под грузовыми кранами сгрудились контейнеры. В конце концов закончили, но начальник выразил пожелание осмотреть корабль под названием «Круа Вальмер», пришвартованный тут же. Команда корабля, свесившись через перила палубы, с интересом наблюдала процедуру осмотра. Начальник со своими людьми поднялся на борт.— Располагайтесь как дома, — пригласил капитан. — Нам скрывать нечего.Проверяющие отправились на нос и, двигаясь по направлению к корме, принялись открывать все двери, шкафы, ящики. Не были оставлены без внимания спасательные шлюпки, ниши, где стояли лебедки, велено было распаковать весь палубный груз. Один из проверяющих забрался даже в дымоход и проверил все трубы и вентиляционные шахты. Остальные в это время обшаривали трюмы. Обнаружили припрятанный в дальнем углу небольшой запас гашиша — на него и внимания не обратили. Побывали у сигнальщиков, осмотрели кубрики и капитанский мостик. В машинном отделении дизель только что на составные части не разобрали, спустились еще ниже, прямо на днище. На корме простукали баллоны с топливом и проверили веревочные бунты. Не нашли ровным счетом ничего. Счетчики Гейгера-Мюллера слабо сигнализировали наличие небольшой радиации — не больше, чем всюду.— Можете спать спокойно, — сказал капитану главный проверяющий. — Мы тут оставим одного из наших сотрудников — пусть подтвердит, что вы проверку уже прошли. Отплываете когда?— Если разрешаете продолжать погрузку, то к завтрашнему утру управимся — и вперед!— Видишь — все обошлось, — сказал капитан своему первому помощнику.— Ну у тебя и нервы! Прямо канаты!— А чего нервничать-то, когда имеешь дело с дурнями вроде этих?
Альфред Баум и два его инспектора расположились в служебных комнатах казармы и весь день напролет допрашивали тех, кто имел хоть какое-то отношение к событиям, происшедшим на дороге из Мейрарга в Обань. Часами они беседовали с каждым из солдат, сопровождавших груз во второй машине, задавали бесчисленное множество вопросов руководству депо в Мейрарге и персоналу, которому обычно поручались такого рода перевозки. Баум лично занимался двумя — водителем контейнеровоза и его напарником.— Водитель — он что, по-твоему, нормальный, все у него в порядке? — спросил он напарника.Смуглый, как все здешние уроженцы, хитроватый деревенский парень — ему было не больше двадцати — сделал вид, будто вопроса не понял:— Это вы о чем?— Вроде уж целый год вместе работаете…— Ну и что?— Хорошо друг друга знаете, правильно?— Он не из болтливых.— Ну, самые-то обычные вещи ты знать должен. К примеру — женат он?— А вы его самого спросите.— Спрашивал уже, а теперь вот тебя спрашиваю. Это мое дело — какие вопросы и кому задавать. А подружка у него есть?— Он вам, небось, про это тоже рассказал.— Может, и рассказал.— Я ее не видел ни разу, знаю только, что здесь живет, в Обани. Он на ней прямо помешался. Денег тратит кучу…— Откуда ты знаешь — насчет денег?— Да он мне сколько раз показывал, что ей купил, — птичке этой.— И что, дорогие вещи?— Куда там — все самое лучшее. Во дурак — тратиться на девку, с которой полгарнизона переспало. Все так говорят.— Давай-ка вернемся туда, откуда начали. В ту ночь ты ничего за ним странного не заметил? Не спеши с ответом, подумай.Но малый думать не привык, выпалил сразу:— Нормальный был, ничего странного. Спокойный.— А перед тем, как на вас напали, — тоже спокойный?— Ну да!— Объясни-ка поподробней.— Ну, обычно он в бутылку не лезет. А тут перед выездом задержка какая-то приключилась, так он прямо взбесился. Потом гнал машину во всю мочь. Я сказал, куда спешить-то нам, так он меня послал подальше.— А когда напали на вас — как он себя вел?— Я одно знаю — меня эти подонки отметелили, а его и пальцем не тронули.— Может, еще чего припомнишь? Тебе вообще-то не кажется, что он все заранее знал, а? Похоже ведь.— Да еще как похоже!— Почему?— Мы же каждый раз в разное время выезжаем. Как это им удалось все так точно рассчитать — и время, и место? Уж насчет числа, на которое рейс был назначен, я и не говорю.— Еще какой резон?— А вот с чего это он так машину гнал? Как будто на свидание опаздывал. С этими…— Может, к дамочке своей торопился?— Может быть, конечно…— А ты слышал, когда машина охраны вам сигналила, чтобы остановились?— Слышал.— Ну и что?— Я ему говорю: вроде нам сзади гудят. А он: у тебя в ушах гудит. И радио как крутанет, чтоб погромче музыка.— А ты чего ж не настоял на своем?— А чего мне мылиться? Он же главный, не я. Если мы начнем собачиться, он рапорт напишет, и меня выпрут за милую душу.— Все верно, — согласился Баум. — Побудь пока тут поблизости, ладно? Домой не уходи — может, еще мне понадобишься.После его ухода Баум вызвал одного из инспекторов.— Водителя в местной полиции проверили?— Есть на него досье: смолоду был шальной — три раза попадался на краже велосипедов, один раз драку учинил. Потом еще был замешан в ограблении квартиры, но от тюрьмы отвертелся — улик не хватило. Все это — лет восемь назад, потом он переехал в Марсель и только года полтора как вернулся.— А в марсельской полиции что говорят?— Туда я не звонил.— Воздержаться решил? Почему, собственно? Если есть особые причины, так не скрывай, я их сохраню в тайне.Инспектор покраснел:— Маху дал, патрон.— Звони давай.Отчет инспектора, добросовестно представленный через полчаса, оказался весьма интересным. Водитель связан с Лавацци — одним из трех главарей марсельской мафии. Их целая семья, этих Лавацци. Орудуют там, где чисто уголовная деятельность сращивается с легальным бизнесом — самая что ни есть классическая, традиционная работа. Лавацци вызволили шофера из тюрьмы, куда он загремел по какому-то сомнительному делу, но его дважды вызывали потом на допрос. «Паршивый тип» — такого мнения придерживаются о нем в марсельской полиции.Привели шофера — он лениво развалился на стуле и со скучающим видом приготовился отвечать на вопросы. Его внешность и манеры вполне соответствовали тому представлению, которое сложилось у Баума.— Ваше поведение той ночью весьма подозрительно, — начал он допрос.Ответа не последовало.— Ты же слышал, как охрана вам сигналила. Почему не остановился?— Ничего я не слышал.— А напарник слышал и тебе сказал.— Мало ли чего он вам наплетет!— Ты продолжаешь утверждать, будто не знал, что охрана отстала?— Я ведь уже сказал.— То, что ты сказал, — чистая ложь.На это шофер не ответил.— Та женщина в Обани, — продолжал Баум. — Говорят, ты на нее много тратишь.— Ну и что?— Откуда деньги берутся?— Вы зарабатываете? Вот и я тоже.— Знакомо тебе такое имя — Лавацци?— Слыхом не слыхал.— А куда это ты так спешил в ту ночь?— Никуда я не спешил. Ехал как обычно.— А говорят, быстрее ехал, чем всегда.— Да пошли они — те, кто говорит…— До тебя, видно, еще не дошло, — произнес Баум со вздохом, — что дело оборачивается скверно. Человек, которого полиция давно взяла на заметку, за которым и без того грехов много, — а тут такое серьезное преступление. И ты единственный, на кого падает подозрение. Так что предупреждаю — ты задержан, допрос будет продолжаться до тех пор, пока не выплывет вся правда. А уж какая это будет правда — посмотрим. Или в тюрьму тебя отправим и обвинение будет очень и очень тяжелым, или отпустим восвояси. Лично я, — добавил Баум, — поразмыслив, в твою непричастность не верю, хоть ты меня убей.— Да в чем я виноват-то?— А это уж мы разберемся. Во всяком случае тот, кто намекнул этим бандитам, в какое время и по какой дороге планируется перевезти оружие, сядет надолго. А ведь он не только это сделал — если покопаться в этом маленьком дельце, там еще кой-чего наберется. Отсюда ты не выйдешь, пока мы не соберем улики, подтверждающие, что ты и есть тот самый человек.— Сколько меня будут здесь держать?— Зависит от тебя самого. Так же, как и наказание, которое ты в конце концов получишь. Поможешь нам — я сам похлопочу, чтобы на суде приговор смягчили. Меня послушают, будь уверен.— Ни одному легавому верить нельзя.— Ты, наверно, думаешь, что имеешь дело с полицией, — Баум перешел на поучительный тон. — А на самом деле ты в контрразведке. Это совсем другой коленкор, приятель, и никакие Лавацци тебя отсюда не вызволят. Сколько нам надо, столько тебя и продержим. Покамест я тебя отправлю в служебку, посидишь там под замком.— Не имеете права, — всполошился шофер. — Пригласите моего адвоката.— Никаких адвокатов — ты встрял в неприятнейшую историю, подумай-ка над этим хорошенько. Когда до чего-нибудь додумаешься, продолжим нашу приятную беседу.Подружка шофера, которую Баум успел нарисовать в своем воображении, оказалась совсем другой: не раскрашенная блондинка, как ему почему-то представлялось, и вела себя отнюдь не вызывающе.— Муж меня теперь убьет, — только это она и твердила как заклинание. И при этом плакала навзрыд. Была она совсем не хороша собой — непонятно, что нашел в ней этот парень, не говоря уж о половине гарнизона, которая, по слухам, скрашивала ей соломенное вдовство.«Никогда я не научусь разбираться в женщинах и вообще во всем этом», — подумал Баум, а вслух произнес:— Прошу вас, мадам, успокойтесь и возьмите себя в руки. Совершенно не обязательно впутывать в это дело вашего супруга.— Какое дело? Я же ничего не знаю — меня забрали, привезли сюда — и все!— Ваш дружок Марк попал в неприятную историю, мне надо вас кое о чем спросить.— А где он сам?— У нас. Если вы желаете ему добра, советую отвечать на вопросы правдиво и искренне.— Месье, мне нечего скрывать.— Вот и отлично, — он предложил ей сигарету, но она не взяла. — Расскажите, мадам, давно ли вы знакомы с Марком?— Года два.— Он ведь ваш любовник, правда?Она кивнула.— Он добрый, щедрый, как вы считаете?Женщина снова кивнула.— А вас не удивляло, что простой шофер может делать вам дорогие подарки, — у него семья, дети, он их содержит…— Марк прилично зарабатывает — сверхурочные, доплата за вредную работу, всякое такое.— Что это за вредная работа?— Не знаю, он не рассказывал.— Прежде чем ответить на мой следующий вопрос, прошу вас подумать хорошенько. Как вы полагаете — в его планы входило то, что вы будете жить вместе?В первый раз на заплаканном лице женщины появилось подобие улыбки:— Да. Он обещал, что как только заработает побольше, мы уедем отсюда. Исчезнем вместе, убежим. — Она помедлила и добавила, как бы стараясь оправдать себя и своего любовника: — Мой муж — грубое животное.— Как он собирался достать деньги?— Вчера мы договорились встретиться, он хотел мне все объяснить. И не пришел. А все уже почти готово — через месяц мы думали уехать.— Сколько ему удалось собрать денег, не знаете?— Не знаю. Он ведь очень скрытный, Марк, я не спрашивала.— Спасибо, мадам, это все. Вас отвезут домой.Вскоре после ее ухода позвонили из Парижа.— Ну и повезло нам, патрон! — возбужденно прокричал молодой сотрудник. — Вот это дельце, а?— Да ладно тебе с твоими восторгами. Говори только самую суть.— Мы выследили одну из двух дам, которые работают в фирме «Межгосударственные консультации», — вчера она прямо с работы отправилась в бистро возле Восточного вокзала. И там к ней подсаживается приличный такой господин средних лет. Вроде бы свидание — только даже издалека было видно, что встреча чисто деловая. Сидят рядышком и разглядывают какие-то бумаги. Я подумал, что это, наверно, и есть ее шеф. Так что, когда парочка распрощалась, пошел за ним. Я еще раздумывал, не за ней ли последить, но…— Сколько я тебя учил излагать самую суть, а ты все отвлекаешься, — рявкнул Баум. — На черта мне твои раздумья, дело говори.— Прошу прощения, патрон. Так вот, через полчаса этот субъект выкатывается из бистро и ловит такси. А мы за ним — водитель весь свой класс показал, чтобы не упустить ту машину. И приехали мы все на улицу Спонтини к дому № 16. К консьержке я не пошел — он не должен подозревать, что за ними следят, правильно?— Отлично, мой мальчик.— Зато сегодня мы запросили список жильцов — хотите, я его зачитаю?— В нашем архиве никто из них не числится? Проверь.— Проверил уже. Никто не числится.— Так чему ж ты радуешься? Знакомого встретил?В трубке помолчали, потом инспектор сказал задумчиво:— Не знаю, может, это совпадение…— Да кто? Говори скорее, не томи, у меня и так дел полно, у тебя вроде тоже…— Ладно, скажу, только имейте в виду, я ничего не предполагаю, просто нахожу это несколько странным, вот и все. Одна из квартир в этом доме принадлежит Александру Жалю. Согласитесь, тут что-то есть, у нас же работает инспектор по фамилии Жалю…— Не такая уж редкая фамилия, — голос Баума не выдал его чувств. — Так что не спеши с выводами.— Ну конечно, патрон.— Надеюсь, ты не раструбил новость на весь отдел?— Сохрани Бог, что вы, патрон!— Спрячь список к себе в стол и запри. Я вернусь в Париж сегодня вечером. Ты меня дождись, домой не уходи. Ладно?Положив трубку, Баум немедленно послал за водителем контейнеровоза.— Только что мне позвонили из Парижа, — сообщил он арестованному. — Обнаружились новые факты, и все они — не в твою пользу, приятель. — Он уставился на парня, прикидывая в уме, как лучше добиться от него признаний. С водителя всю его самоуверенность как рукой сняло, он внутренне заметался, и это было заметно.— Мы тут побеседовали с инспектором Жалю, — продолжал Баум, наблюдая за выражением лица шофера, однако взгляд его при этом излучал благожелательность и почти искреннее желание помочь собеседнику. — Так вот, мой друг, инспектор Жалю все нам рассказал. И насчет тебя тоже.— Вот тварь, а?— Должен признаться, он не сам рассказал, а его заставили. Прижали малость, вот он и раскололся. Стало быть, у вас с ним была кое-какая договоренность, так?Парень не отвечал, лицо его подергивалось и отражало попеременно то страх, то злобу. «Страху больше, это хорошо», — подумал Баум, не отрывая от него глаз.— Предлагаю тебе сделку и очень советую согласиться, — решил он наконец.— Какую еще сделку?— Ты выкладываешь всю правду, а я позабочусь, чтобы тебе смягчили наказание — вот что я называю сделкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Альфред Баум и два его инспектора расположились в служебных комнатах казармы и весь день напролет допрашивали тех, кто имел хоть какое-то отношение к событиям, происшедшим на дороге из Мейрарга в Обань. Часами они беседовали с каждым из солдат, сопровождавших груз во второй машине, задавали бесчисленное множество вопросов руководству депо в Мейрарге и персоналу, которому обычно поручались такого рода перевозки. Баум лично занимался двумя — водителем контейнеровоза и его напарником.— Водитель — он что, по-твоему, нормальный, все у него в порядке? — спросил он напарника.Смуглый, как все здешние уроженцы, хитроватый деревенский парень — ему было не больше двадцати — сделал вид, будто вопроса не понял:— Это вы о чем?— Вроде уж целый год вместе работаете…— Ну и что?— Хорошо друг друга знаете, правильно?— Он не из болтливых.— Ну, самые-то обычные вещи ты знать должен. К примеру — женат он?— А вы его самого спросите.— Спрашивал уже, а теперь вот тебя спрашиваю. Это мое дело — какие вопросы и кому задавать. А подружка у него есть?— Он вам, небось, про это тоже рассказал.— Может, и рассказал.— Я ее не видел ни разу, знаю только, что здесь живет, в Обани. Он на ней прямо помешался. Денег тратит кучу…— Откуда ты знаешь — насчет денег?— Да он мне сколько раз показывал, что ей купил, — птичке этой.— И что, дорогие вещи?— Куда там — все самое лучшее. Во дурак — тратиться на девку, с которой полгарнизона переспало. Все так говорят.— Давай-ка вернемся туда, откуда начали. В ту ночь ты ничего за ним странного не заметил? Не спеши с ответом, подумай.Но малый думать не привык, выпалил сразу:— Нормальный был, ничего странного. Спокойный.— А перед тем, как на вас напали, — тоже спокойный?— Ну да!— Объясни-ка поподробней.— Ну, обычно он в бутылку не лезет. А тут перед выездом задержка какая-то приключилась, так он прямо взбесился. Потом гнал машину во всю мочь. Я сказал, куда спешить-то нам, так он меня послал подальше.— А когда напали на вас — как он себя вел?— Я одно знаю — меня эти подонки отметелили, а его и пальцем не тронули.— Может, еще чего припомнишь? Тебе вообще-то не кажется, что он все заранее знал, а? Похоже ведь.— Да еще как похоже!— Почему?— Мы же каждый раз в разное время выезжаем. Как это им удалось все так точно рассчитать — и время, и место? Уж насчет числа, на которое рейс был назначен, я и не говорю.— Еще какой резон?— А вот с чего это он так машину гнал? Как будто на свидание опаздывал. С этими…— Может, к дамочке своей торопился?— Может быть, конечно…— А ты слышал, когда машина охраны вам сигналила, чтобы остановились?— Слышал.— Ну и что?— Я ему говорю: вроде нам сзади гудят. А он: у тебя в ушах гудит. И радио как крутанет, чтоб погромче музыка.— А ты чего ж не настоял на своем?— А чего мне мылиться? Он же главный, не я. Если мы начнем собачиться, он рапорт напишет, и меня выпрут за милую душу.— Все верно, — согласился Баум. — Побудь пока тут поблизости, ладно? Домой не уходи — может, еще мне понадобишься.После его ухода Баум вызвал одного из инспекторов.— Водителя в местной полиции проверили?— Есть на него досье: смолоду был шальной — три раза попадался на краже велосипедов, один раз драку учинил. Потом еще был замешан в ограблении квартиры, но от тюрьмы отвертелся — улик не хватило. Все это — лет восемь назад, потом он переехал в Марсель и только года полтора как вернулся.— А в марсельской полиции что говорят?— Туда я не звонил.— Воздержаться решил? Почему, собственно? Если есть особые причины, так не скрывай, я их сохраню в тайне.Инспектор покраснел:— Маху дал, патрон.— Звони давай.Отчет инспектора, добросовестно представленный через полчаса, оказался весьма интересным. Водитель связан с Лавацци — одним из трех главарей марсельской мафии. Их целая семья, этих Лавацци. Орудуют там, где чисто уголовная деятельность сращивается с легальным бизнесом — самая что ни есть классическая, традиционная работа. Лавацци вызволили шофера из тюрьмы, куда он загремел по какому-то сомнительному делу, но его дважды вызывали потом на допрос. «Паршивый тип» — такого мнения придерживаются о нем в марсельской полиции.Привели шофера — он лениво развалился на стуле и со скучающим видом приготовился отвечать на вопросы. Его внешность и манеры вполне соответствовали тому представлению, которое сложилось у Баума.— Ваше поведение той ночью весьма подозрительно, — начал он допрос.Ответа не последовало.— Ты же слышал, как охрана вам сигналила. Почему не остановился?— Ничего я не слышал.— А напарник слышал и тебе сказал.— Мало ли чего он вам наплетет!— Ты продолжаешь утверждать, будто не знал, что охрана отстала?— Я ведь уже сказал.— То, что ты сказал, — чистая ложь.На это шофер не ответил.— Та женщина в Обани, — продолжал Баум. — Говорят, ты на нее много тратишь.— Ну и что?— Откуда деньги берутся?— Вы зарабатываете? Вот и я тоже.— Знакомо тебе такое имя — Лавацци?— Слыхом не слыхал.— А куда это ты так спешил в ту ночь?— Никуда я не спешил. Ехал как обычно.— А говорят, быстрее ехал, чем всегда.— Да пошли они — те, кто говорит…— До тебя, видно, еще не дошло, — произнес Баум со вздохом, — что дело оборачивается скверно. Человек, которого полиция давно взяла на заметку, за которым и без того грехов много, — а тут такое серьезное преступление. И ты единственный, на кого падает подозрение. Так что предупреждаю — ты задержан, допрос будет продолжаться до тех пор, пока не выплывет вся правда. А уж какая это будет правда — посмотрим. Или в тюрьму тебя отправим и обвинение будет очень и очень тяжелым, или отпустим восвояси. Лично я, — добавил Баум, — поразмыслив, в твою непричастность не верю, хоть ты меня убей.— Да в чем я виноват-то?— А это уж мы разберемся. Во всяком случае тот, кто намекнул этим бандитам, в какое время и по какой дороге планируется перевезти оружие, сядет надолго. А ведь он не только это сделал — если покопаться в этом маленьком дельце, там еще кой-чего наберется. Отсюда ты не выйдешь, пока мы не соберем улики, подтверждающие, что ты и есть тот самый человек.— Сколько меня будут здесь держать?— Зависит от тебя самого. Так же, как и наказание, которое ты в конце концов получишь. Поможешь нам — я сам похлопочу, чтобы на суде приговор смягчили. Меня послушают, будь уверен.— Ни одному легавому верить нельзя.— Ты, наверно, думаешь, что имеешь дело с полицией, — Баум перешел на поучительный тон. — А на самом деле ты в контрразведке. Это совсем другой коленкор, приятель, и никакие Лавацци тебя отсюда не вызволят. Сколько нам надо, столько тебя и продержим. Покамест я тебя отправлю в служебку, посидишь там под замком.— Не имеете права, — всполошился шофер. — Пригласите моего адвоката.— Никаких адвокатов — ты встрял в неприятнейшую историю, подумай-ка над этим хорошенько. Когда до чего-нибудь додумаешься, продолжим нашу приятную беседу.Подружка шофера, которую Баум успел нарисовать в своем воображении, оказалась совсем другой: не раскрашенная блондинка, как ему почему-то представлялось, и вела себя отнюдь не вызывающе.— Муж меня теперь убьет, — только это она и твердила как заклинание. И при этом плакала навзрыд. Была она совсем не хороша собой — непонятно, что нашел в ней этот парень, не говоря уж о половине гарнизона, которая, по слухам, скрашивала ей соломенное вдовство.«Никогда я не научусь разбираться в женщинах и вообще во всем этом», — подумал Баум, а вслух произнес:— Прошу вас, мадам, успокойтесь и возьмите себя в руки. Совершенно не обязательно впутывать в это дело вашего супруга.— Какое дело? Я же ничего не знаю — меня забрали, привезли сюда — и все!— Ваш дружок Марк попал в неприятную историю, мне надо вас кое о чем спросить.— А где он сам?— У нас. Если вы желаете ему добра, советую отвечать на вопросы правдиво и искренне.— Месье, мне нечего скрывать.— Вот и отлично, — он предложил ей сигарету, но она не взяла. — Расскажите, мадам, давно ли вы знакомы с Марком?— Года два.— Он ведь ваш любовник, правда?Она кивнула.— Он добрый, щедрый, как вы считаете?Женщина снова кивнула.— А вас не удивляло, что простой шофер может делать вам дорогие подарки, — у него семья, дети, он их содержит…— Марк прилично зарабатывает — сверхурочные, доплата за вредную работу, всякое такое.— Что это за вредная работа?— Не знаю, он не рассказывал.— Прежде чем ответить на мой следующий вопрос, прошу вас подумать хорошенько. Как вы полагаете — в его планы входило то, что вы будете жить вместе?В первый раз на заплаканном лице женщины появилось подобие улыбки:— Да. Он обещал, что как только заработает побольше, мы уедем отсюда. Исчезнем вместе, убежим. — Она помедлила и добавила, как бы стараясь оправдать себя и своего любовника: — Мой муж — грубое животное.— Как он собирался достать деньги?— Вчера мы договорились встретиться, он хотел мне все объяснить. И не пришел. А все уже почти готово — через месяц мы думали уехать.— Сколько ему удалось собрать денег, не знаете?— Не знаю. Он ведь очень скрытный, Марк, я не спрашивала.— Спасибо, мадам, это все. Вас отвезут домой.Вскоре после ее ухода позвонили из Парижа.— Ну и повезло нам, патрон! — возбужденно прокричал молодой сотрудник. — Вот это дельце, а?— Да ладно тебе с твоими восторгами. Говори только самую суть.— Мы выследили одну из двух дам, которые работают в фирме «Межгосударственные консультации», — вчера она прямо с работы отправилась в бистро возле Восточного вокзала. И там к ней подсаживается приличный такой господин средних лет. Вроде бы свидание — только даже издалека было видно, что встреча чисто деловая. Сидят рядышком и разглядывают какие-то бумаги. Я подумал, что это, наверно, и есть ее шеф. Так что, когда парочка распрощалась, пошел за ним. Я еще раздумывал, не за ней ли последить, но…— Сколько я тебя учил излагать самую суть, а ты все отвлекаешься, — рявкнул Баум. — На черта мне твои раздумья, дело говори.— Прошу прощения, патрон. Так вот, через полчаса этот субъект выкатывается из бистро и ловит такси. А мы за ним — водитель весь свой класс показал, чтобы не упустить ту машину. И приехали мы все на улицу Спонтини к дому № 16. К консьержке я не пошел — он не должен подозревать, что за ними следят, правильно?— Отлично, мой мальчик.— Зато сегодня мы запросили список жильцов — хотите, я его зачитаю?— В нашем архиве никто из них не числится? Проверь.— Проверил уже. Никто не числится.— Так чему ж ты радуешься? Знакомого встретил?В трубке помолчали, потом инспектор сказал задумчиво:— Не знаю, может, это совпадение…— Да кто? Говори скорее, не томи, у меня и так дел полно, у тебя вроде тоже…— Ладно, скажу, только имейте в виду, я ничего не предполагаю, просто нахожу это несколько странным, вот и все. Одна из квартир в этом доме принадлежит Александру Жалю. Согласитесь, тут что-то есть, у нас же работает инспектор по фамилии Жалю…— Не такая уж редкая фамилия, — голос Баума не выдал его чувств. — Так что не спеши с выводами.— Ну конечно, патрон.— Надеюсь, ты не раструбил новость на весь отдел?— Сохрани Бог, что вы, патрон!— Спрячь список к себе в стол и запри. Я вернусь в Париж сегодня вечером. Ты меня дождись, домой не уходи. Ладно?Положив трубку, Баум немедленно послал за водителем контейнеровоза.— Только что мне позвонили из Парижа, — сообщил он арестованному. — Обнаружились новые факты, и все они — не в твою пользу, приятель. — Он уставился на парня, прикидывая в уме, как лучше добиться от него признаний. С водителя всю его самоуверенность как рукой сняло, он внутренне заметался, и это было заметно.— Мы тут побеседовали с инспектором Жалю, — продолжал Баум, наблюдая за выражением лица шофера, однако взгляд его при этом излучал благожелательность и почти искреннее желание помочь собеседнику. — Так вот, мой друг, инспектор Жалю все нам рассказал. И насчет тебя тоже.— Вот тварь, а?— Должен признаться, он не сам рассказал, а его заставили. Прижали малость, вот он и раскололся. Стало быть, у вас с ним была кое-какая договоренность, так?Парень не отвечал, лицо его подергивалось и отражало попеременно то страх, то злобу. «Страху больше, это хорошо», — подумал Баум, не отрывая от него глаз.— Предлагаю тебе сделку и очень советую согласиться, — решил он наконец.— Какую еще сделку?— Ты выкладываешь всю правду, а я позабочусь, чтобы тебе смягчили наказание — вот что я называю сделкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36