Пассажир, видимо, заплатил водителю заранее, потому что выскочил быстро, пересек, низко склонив голову, тротуар и нажал звонок на двери. Наблюдатель тихонько выругался: гость скрылся слишком быстро, сфотографировать его он не успел, правда, зато рассмотрел в профиль: высокий, худощавый, в ловко сидящем костюме, лет сорока пяти, черные волосы, лицо смуглое. Сильно смахивает на того субъекта, описание которого им всем раздали пару дней назад. Наблюдатель тут же позвонил куда надо.А профессор Ханиф, не ведая о том, что его засекли, сидел тем временем в помещении посольства, где располагаются телексы, и дежурный оператор уже связал его со штаб-квартирой Каддафи. «— Человек, рекомендованный вами, предложил то, что требуется. Но может ли он в самом деле все это устроить? Хочу знать ваше мнение.— Политические мотивы данного лица известны и надежны: мы не раз успешно сотрудничали. Он знает, что в случае провала или предательства мы поставим об этом в известность его соотечественников или примем свои меры.— Запросил два с половиной миллиона долларов авансом и столько же — после операции.— Да, деньги он любит.— Я пытался предложить меньше — не получилось.— Он неуступчив, зато на него можно положиться. Думаю, игра стоит свеч.— Но у нас нет таких денег.— Вы их получите. Сообщите подробности.— Швейцарский банк. Пока больше ничего не знаю».
Ханиф оборвал бумажную ленту, протянул оператору:— Сожги это.Тот бросил рулон в мраморный камин, поджег зажигалкой и дождался, пока бумага сгорела дотла.— О моем визите никому ни слова, — предупредил его Ханиф. — Передай Рабаху, что я ухожу.В комнату вошел начальник охраны посольства Рабах. Ханиф спросил:— Можно отсюда уйти незаметно?— Проще простого. Во дворе посольская машина — сядьте сзади, пригнитесь получше — вас вывезут.Наблюдатель из контрразведки за это время получил строжайшую инструкцию — во что бы то ни стало сфотографировать подозрительного гостя. Но все, что ему удалось, — это ничего не значащий снимок черного «фиата» с номером, который был известен давным-давно. А машина, срочно выехавшая с улицы Соссэ, застряла в утренней толчее и появилась на улице Ламуре, когда Ханифа и след простыл.Злосчастный наблюдатель счел за лучшее доложить обо всем не Альфреду Бауму, как того требовала инструкция, а его заместителю Алламбо, рассчитывая на некоторое снисхождение, однако был выслушан в суровом молчании и обруган идиотом, после чего раздались короткие гудки — Алламбо, швырнув трубку, направился к Бауму.— Извольте радоваться, этот дурень не успел снять, — объявил он с порога.Прослушав его рассказ, Баум только вздохнул: — Еще, может быть, какие вести есть?— Ничего хорошего. Интересно вам, как обстоят дела с этим русским из Дамаска? Помните — товарищ Беляев…— Выкладывай. Может, отвлечешь от грустных мыслей.— Похоже, Беляев действует по чьему-то наущению, — высказал предложение Алламбо. — Мои ребята доложили, что он отправился прямиком в Булонский лес. И на следующий день — вчера, то есть, — снова туда двинул, а дождь, между прочим, с самого утра хлестал, так что вряд ли он получил удовольствие от прогулки. Тем более, что свидание не состоялось.— Где именно он был?— Да в одном и том же месте, в западной части леса, у большого пруда. Мы там сегодня с утра установили пост, чтобы не сопровождать его через весь город.— Отлично. Только пусть ребята не забывают, зачем их послали в лес, а то расслабятся и пропустят самое интересное.— Я их на этот счет проинструктировал.— Сколько их там?— Пеших два парня с двумя девушками и две машины — еще четверо. — Хорошо бы они хоть пару снимков сделали, если он все-таки встретится с кем-нибудь. Этот русский может вывести нас на что-нибудь любопытное…По дороге в свой кабинет Алламбо размышлял о том, с чего это КГБ понадобился сотрудник из Сирии и зачем его сюда вызвали; в Париже этого добра и так полным-полно.
Ханиф, придя в условленное место, застал Таверне за столиком в нижнем зале ресторана, перед ним стоял наполовину пустой фужер. За обедом оба молчали и только когда подали, наконец, сыр, Ханиф счел уместным приступить к делу:— Мне трудно раздобыть сразу такую сумму — пока в моем распоряжении всего полтора миллиона.— Тогда останемся каждый при своем.— Может, вы согласитесь получить оставшуюся половину не сразу, а через несколько месяцев после того, как выполните заказ?Таверне внимательно изучал качество камамбера в своей тарелке.— Боюсь, я не смогу изменить своих требований, — сказал он, покачивая головой. — Видите ли, за килограмм обогащенного урана вы заплатили бы десять миллионов. Такие сделки совершаются довольно часто — стало быть, существует рынок и рыночные цены. Посудите сами: пять миллионов за две готовые бомбы — это, выходит, сущие пустяки.— Не понимаю, почему готовые бомбы дешевле урана, если его к тому же легче достать, чем бомбы?— А это просто. — Таверне, наконец, решился и, подцепив сыр на вилку, съел его с видимым удовольствием. — Я, естественно, должен заплатить за бомбы и за их транспортировку — но это не Бог весть какие расходы, и в сделке участвуют двое-трое. Если же вы покупаете уран, то он проходит через многие руки и каждый в этой цепочке подвергается риску, а потому и требует соответствующего вознаграждения. Как видите — тут нет никакого противоречия.— Как я смогу убедиться, что доставленные вами бомбы пригодны к действию?— Пусть их примет ваш собственный эксперт прямо в порту. Я представлю ему всю техническую документацию. Как только он закончит экспертизу и сообщит свои выводы, мы с вами посылаем общий телекс в ваш банк, и вторая половина суммы переводится на мой счет.Принесли кофе. В ресторане понемногу становилось людно, и Таверне, сидевший лицом к залу, то и дело обводил его глазами.— Я неплохо разбираюсь в вашем бизнесе, — сказал Ханиф. — Знаю многих торговцев оружием. Но о вас ничего и никогда не слышал.— Я не торговец оружием.— Но мне нужно знать о вас хоть что-нибудь.— Вас может заинтересовать только одна деталь моей биографии, потому что только она и имеет значение в данном случае: мой родной брат занимает очень высокий пост. Вот и все.— А ваши политические взгляды?— У меня их нет. Я бизнесмен.— А как этот ваш брат смотрит, скажем, на проблемы стран Ближнего Востока?— Он разделяет ваши взгляды и потому готов участвовать в данном предприятии. В этом смысле он действует так же, как майор Савари. Кроме того, он, естественно, получит и свою часть от ваших миллионов. В конце концов, больше всех рискует он.— Вы жесткий делец, — высказал свое мнение Ханиф.— Да ведь я никого не принуждаю. Может, в другом месте купите дешевле…— Считайте, что мы договорились.Таверне вынул из кармана листок бумаги:— Это название банка и номер счета. Как только они меня известят, что деньги получены, начинаю действовать.— Но как вас найти?— Тут номер телефона. Позвоните — и мы встретимся здесь. Условимся только о времени.— Хорошо.— Не стоит выходить отсюда вместе, — Таверне поднялся, протянул Ханифу руку. Пожимая ее, Ханиф удивился про себя, какая она потная и вялая. Через несколько минут ушел из ресторана и он, его путь лежал по Елисейским полям к Триумфальной арке. Глава 18 — Свиные ножки с фасолью — твое коронное блюдо, — польстил Баум жене. — Тут тебе просто равных нет.— Так что ж ты не ешь? Вилкой поковырял — и все. Плохо себя чувствуешь?— То-то и оно! — Баум отложил вилку и нож и отодвинул тарелку, взял было стакан с вином, но передумал и поставил на место. — Что-то у меня с печенью, странно, сам не пойму, что такое.— Твои старые дела, вот это что! — расстроилась мадам Баум.— Боюсь, ты права.— Опять у тебя заботы и неприятности, да, Альфред?— Что ж тут удивительного?— Может, таблетку выпьешь?— Таблетку… — Баум тяжело поднялся, вышел из-за стола и порылся в ящике тяжелого дубового комода. Отыскав там коробочку с таблетками, он вернулся за стол.— Разве можно лекарство вином запивать?— Пилюли эти да еще вода — это уж слишком! Тогда и беспокоиться не стоило! — Он вытряхнул на ладонь два маленьких белых шарика, проглотил и выпил все вино из стакана — чтобы запить их, хватило бы и глотка. — Все равно толку никакого!— Ну, может, они как-то смягчают…Мадам Баум убрала почти полную тарелку в холодильник:— Полегчает — тогда доешь.— Может быть. Пока что-то не похоже, чтобы скоро полегчало.— Тяжелый день был? — осведомилась она, закрывая дверцу холодильника.— Да уж не из приятных. Мы с Жоржем ходили в Елисейский дворец — а там публика эта…После обеда Вавра вместе с Баумом действительно вызвали в президентский дворец. Вэллат, как бы дублер президента, ледяным тоном выразил от имени своего патрона неудовольствие по поводу расследования убийства высокопоставленных израильских чиновников.— Ведь господин президент настаивал, чтобы в этом деле не было никаких задержек.Сказано это было так, будто быстрота расследования целиком и полностью зависела от контрразведки.— Мы же не расписание поездов составляем, — возразил Вавр с таким видом, будто он как раз расписание и составлял, и выдохнул при этом густое облако табачного дыма. — Те, кого мы ищем, вовсе не стремятся нам помочь. И господину Дюпарку они тоже вроде бы навстречу не идут.Начальник созданной при президенте группы борьбы с терроризмом смущенно уставился на свои колени и, похоже, ничего утешительного там не обнаружил.— Так мы получим ответ? — Вэллат обвел всех троих недобрым взглядом. — Мне все равно, кто из вас будет отчитываться, лишь бы я мог представить господину президенту конкретные данные. — Тут он сделал паузу, специально заставляя собеседников понервничать. — Господин президент весьма недоволен и, насколько могу судить, недовольство его растет с каждым часом.У Вавра с Баумом был заготовлен сценарий предстоящего разговора. Согласно этому сценарию, Вавр напомнил негромко:— Альфред…Баум поерзал в кресле, откашлялся и устремил лучезарный взор на тощего, как вобла Вэллата.— Полагаю, вы могли бы сообщить господину президенту, что по нашим сведениям группа «Шатила» не строит планов относительно дальнейшей террористической деятельности на территории Франции. Наши коллеги за рубежом эту точку зрения разделяют.Вэллат повернулся к Дюпарку.— Ничего не могу на это возразить, — сказал тот. Услышанное явно его приободрило.— До меня дошел слух, будто бы лидеры этой группы сейчас во Франции, — при этих словах Вэллата Бауму пришлось приложить немалое усилие, чтобы удержать на своей физиономии улыбку.— От кого это известно? — резкий тон — увы! — не соответствовал улыбке.— От полиции.— Ну можно ли считать подобный источник информации надежным, если принять во внимание неблаговидную роль, которую полиция сыграла в этом деле? — Баум старался, чтобы вопрос прозвучал как можно мягче.— Я и не говорю, что это надежный источник. Я просто пытаюсь понять, что мне следует доложить господину президенту. Сказать, что контрразведка считает этот слух ложным?— В стране бродит множество разных слухов. Если бы, скажем, действительно террористы приехали во Францию, бесполезно было бы обращаться к полиции — там не стали бы помогать нам выследить непрошенных гостей. А вот распускать слухи… Я утверждаю, что никаких доказательств пребывания лидеров группы «Шатила» во Франции в настоящее время нет.По пути на улицу Соссэ, когда утомительный и бесплодный разговор был позади, Вавр спросил:— Это правда — то, что ты ему сказал?— Не хотелось бы вас смущать…— Ладно уж, выдержу.— Это неправда.— Что, чистое вранье?— Может, и не совсем. Вы заметили — я сказал, что нет доказательств. А что такое доказательство? Фантом! Так что, может, в моих словах и была доля правды.— Если смотреть на дело философски, может, так оно и было. А на практике — сомневаюсь.— Вот и я боюсь, — вздохнул Баум.Так они и беседовали на ходу в этот жаркий летний день — два толстяка в просторной одежде.— А ты все же нарушаешь наш договор, Альфред. Разве я когда-нибудь говорил, будто президенту республики можно преподносить всякую туфту?Баум бросил на шефа проницательный взгляд исподлобья:— У меня такое чувство, что господин президент нуждается в моральной поддержке, в том, чтобы обрести известную уверенность, а мы как раз в данный момент не в состоянии гарантировать ему эту уверенность, так что я просто решил слегка забежать вперед. Все равно ни Дюпарк, ни полиция — никто Ханифа не найдет, только я.— Надеюсь, Альфред, — заключил беседу Жорж Вавр, вступая под безликие своды здания, где помещалось их ведомство, — но ты ведь понимаешь, что мое присутствие сделало меня и всю нашу службу как бы соучастниками дезинформации.— Понимаю, — Баум пожал плечами. — Не надо было меня туда звать.— Может, и не надо.— Не буду я охотиться за Ханифом, — неожиданно сказал Баум, пока они стояли в ожидании лифта. — Пусть хоть это вас утешит.— Ничего себе утешение! — ахнул шеф.— Да ведь если я его найду, это послужит против нас. Значит, то ли я соврал, то ли вся наша служба плохо информирована. Не знаю, что уж хуже.Вавр аж зарычал со злости. Лифт остановился на четвертом этаже, и Баум, выходя, не преминул подлить масла в огонь:— Все ж придется искать, не жалея сил, никуда нам от этого не деться, — просиял бодрой улыбкой и исчез, а дверцы лифта сомкнулись, и древнее сооружение со скрипом повезло вконец расстроенного Вавра на пятый.Очутившись в своем кабинете, Баум распустил узел галстука, утер лоб платком и попросил мадемуазель Пино разыскать Алламбо. Когда тот явился, он спросил, как дела с немцами.— Ну и свинью ты мне подложил, Альфред!— А то я не знаю.— Продвигаются понемногу. Доложить?— Не надо. А то я еще позавидую — все же какой-никакой у тебя прогресс. Уж ты лучше меня послушай — сейчас я тебе свои дела изложу в подробностях, душу облегчу.— Я же не психотерапевт.— А жаль. Диагноз я сам себе поставил: невроз с легким оттенком паранойи. Но все равно, послушай.Он посвятил Алламбо в детали розыска и даже рассказал об опасениях Бен Това насчет того, что Ханиф во Франции охотится за ядерным оружием. На Алламбо это не произвело никакого впечатления.— По-моему, на атомной бомбе все разведки мира помешались, — отозвался он. — Не лезь ты, Альфред, в эту заварушку — у них там в Израиле настоящий дурдом.— Нет, это все серьезно. Потерпи еще и послушай, что я собираюсь предпринять. Только сначала вот что скажи: могут наши люди организовать слежку за майором Савари из армейской разведки? Мне надо знать твое мнение.— Думаю, нет.— Почему?— Ну для начала — невозможно как следует контролировать само здание чертовой этой конторы. Там два корпуса по обе стороны бульвара Мортье, как раз напротив друг друга. Откуда прикажешь вести наблюдение за главным входом? У них есть еще вход с авеню Гамбетта, но здание напротив тоже принадлежит им, там всегда полно их машин. Третий вход с улицы Фаржо, такая же история. Мы же пытались в 83-м — ничего не вышло, только время зря потратили.— Я думал, может, хоть какие уроки извлекли…Алламбо покачал головой:— Единственная наука — больше к ним не соваться.— А если за его домом следить?— А что толку? Сыщик караулит, до работы его провожает, а он по рабочему телефону назначает свидание и был таков. Дверей-то сколько!— А если все же попытаться? — в голосе Баума не было убеждения.— Десяток людей отвлечем, несколько машин — ей-Богу, не стоит овчинка выделки.— Может, телефон его прослушивать?— Вряд ли такой тертый калач позволит себе болтать по телефону лишнее.— Ты прав.— И корреспонденция у него наверняка самая безобидная…— Да уж, не беспокойся.Они помолчали, глядя друг на друга — им нередко случалось так сидеть, когда дело заходило в тупик: иностранный агент, к примеру, оказывался больно уж изворотливым или соотечественники из смежного ведомства причиняли слишком много хлопот.— Идея есть, но на самый крайний случай, — заговорил, наконец, Баум. Алламбо ждал. — Есть такая женщина, у нас с ней как бы договоренность. Пару раз она нам помогла. — Он поднял голову и с улыбкой глянул на Алламбо. — Подонок этот Савари, — интересно, какие у него — как бы это сказать — вкусы, пристрастия, как их там? Ну, на что его тянет? В досье только так сказано, вообще…Он полез в стол, вытащил серую папку, полистал и, найдя нужное место, прочитал вслух: «Женился в 1964 году на Луизе Аллар. Детей нет. Время от времени один или с неустановленными женщинами посещает дорогие (не по своим доходам) рестораны; однажды замечен в клубе голубых на Монпарнасе. Подобная информация позволяет сделать вывод, что у данного субъекта имеются дополнительные источники дохода, помимо жалованья. В Тунисе имел репутацию состоятельного бабника. Замешан в скандале, разразившемся в одном из ночных клубов: при загадочных обстоятельствах погибла молодая женщина. Следствие пришло к выводу, что ее многократно изнасиловали и подвергли истязаниям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Ханиф оборвал бумажную ленту, протянул оператору:— Сожги это.Тот бросил рулон в мраморный камин, поджег зажигалкой и дождался, пока бумага сгорела дотла.— О моем визите никому ни слова, — предупредил его Ханиф. — Передай Рабаху, что я ухожу.В комнату вошел начальник охраны посольства Рабах. Ханиф спросил:— Можно отсюда уйти незаметно?— Проще простого. Во дворе посольская машина — сядьте сзади, пригнитесь получше — вас вывезут.Наблюдатель из контрразведки за это время получил строжайшую инструкцию — во что бы то ни стало сфотографировать подозрительного гостя. Но все, что ему удалось, — это ничего не значащий снимок черного «фиата» с номером, который был известен давным-давно. А машина, срочно выехавшая с улицы Соссэ, застряла в утренней толчее и появилась на улице Ламуре, когда Ханифа и след простыл.Злосчастный наблюдатель счел за лучшее доложить обо всем не Альфреду Бауму, как того требовала инструкция, а его заместителю Алламбо, рассчитывая на некоторое снисхождение, однако был выслушан в суровом молчании и обруган идиотом, после чего раздались короткие гудки — Алламбо, швырнув трубку, направился к Бауму.— Извольте радоваться, этот дурень не успел снять, — объявил он с порога.Прослушав его рассказ, Баум только вздохнул: — Еще, может быть, какие вести есть?— Ничего хорошего. Интересно вам, как обстоят дела с этим русским из Дамаска? Помните — товарищ Беляев…— Выкладывай. Может, отвлечешь от грустных мыслей.— Похоже, Беляев действует по чьему-то наущению, — высказал предложение Алламбо. — Мои ребята доложили, что он отправился прямиком в Булонский лес. И на следующий день — вчера, то есть, — снова туда двинул, а дождь, между прочим, с самого утра хлестал, так что вряд ли он получил удовольствие от прогулки. Тем более, что свидание не состоялось.— Где именно он был?— Да в одном и том же месте, в западной части леса, у большого пруда. Мы там сегодня с утра установили пост, чтобы не сопровождать его через весь город.— Отлично. Только пусть ребята не забывают, зачем их послали в лес, а то расслабятся и пропустят самое интересное.— Я их на этот счет проинструктировал.— Сколько их там?— Пеших два парня с двумя девушками и две машины — еще четверо. — Хорошо бы они хоть пару снимков сделали, если он все-таки встретится с кем-нибудь. Этот русский может вывести нас на что-нибудь любопытное…По дороге в свой кабинет Алламбо размышлял о том, с чего это КГБ понадобился сотрудник из Сирии и зачем его сюда вызвали; в Париже этого добра и так полным-полно.
Ханиф, придя в условленное место, застал Таверне за столиком в нижнем зале ресторана, перед ним стоял наполовину пустой фужер. За обедом оба молчали и только когда подали, наконец, сыр, Ханиф счел уместным приступить к делу:— Мне трудно раздобыть сразу такую сумму — пока в моем распоряжении всего полтора миллиона.— Тогда останемся каждый при своем.— Может, вы согласитесь получить оставшуюся половину не сразу, а через несколько месяцев после того, как выполните заказ?Таверне внимательно изучал качество камамбера в своей тарелке.— Боюсь, я не смогу изменить своих требований, — сказал он, покачивая головой. — Видите ли, за килограмм обогащенного урана вы заплатили бы десять миллионов. Такие сделки совершаются довольно часто — стало быть, существует рынок и рыночные цены. Посудите сами: пять миллионов за две готовые бомбы — это, выходит, сущие пустяки.— Не понимаю, почему готовые бомбы дешевле урана, если его к тому же легче достать, чем бомбы?— А это просто. — Таверне, наконец, решился и, подцепив сыр на вилку, съел его с видимым удовольствием. — Я, естественно, должен заплатить за бомбы и за их транспортировку — но это не Бог весть какие расходы, и в сделке участвуют двое-трое. Если же вы покупаете уран, то он проходит через многие руки и каждый в этой цепочке подвергается риску, а потому и требует соответствующего вознаграждения. Как видите — тут нет никакого противоречия.— Как я смогу убедиться, что доставленные вами бомбы пригодны к действию?— Пусть их примет ваш собственный эксперт прямо в порту. Я представлю ему всю техническую документацию. Как только он закончит экспертизу и сообщит свои выводы, мы с вами посылаем общий телекс в ваш банк, и вторая половина суммы переводится на мой счет.Принесли кофе. В ресторане понемногу становилось людно, и Таверне, сидевший лицом к залу, то и дело обводил его глазами.— Я неплохо разбираюсь в вашем бизнесе, — сказал Ханиф. — Знаю многих торговцев оружием. Но о вас ничего и никогда не слышал.— Я не торговец оружием.— Но мне нужно знать о вас хоть что-нибудь.— Вас может заинтересовать только одна деталь моей биографии, потому что только она и имеет значение в данном случае: мой родной брат занимает очень высокий пост. Вот и все.— А ваши политические взгляды?— У меня их нет. Я бизнесмен.— А как этот ваш брат смотрит, скажем, на проблемы стран Ближнего Востока?— Он разделяет ваши взгляды и потому готов участвовать в данном предприятии. В этом смысле он действует так же, как майор Савари. Кроме того, он, естественно, получит и свою часть от ваших миллионов. В конце концов, больше всех рискует он.— Вы жесткий делец, — высказал свое мнение Ханиф.— Да ведь я никого не принуждаю. Может, в другом месте купите дешевле…— Считайте, что мы договорились.Таверне вынул из кармана листок бумаги:— Это название банка и номер счета. Как только они меня известят, что деньги получены, начинаю действовать.— Но как вас найти?— Тут номер телефона. Позвоните — и мы встретимся здесь. Условимся только о времени.— Хорошо.— Не стоит выходить отсюда вместе, — Таверне поднялся, протянул Ханифу руку. Пожимая ее, Ханиф удивился про себя, какая она потная и вялая. Через несколько минут ушел из ресторана и он, его путь лежал по Елисейским полям к Триумфальной арке. Глава 18 — Свиные ножки с фасолью — твое коронное блюдо, — польстил Баум жене. — Тут тебе просто равных нет.— Так что ж ты не ешь? Вилкой поковырял — и все. Плохо себя чувствуешь?— То-то и оно! — Баум отложил вилку и нож и отодвинул тарелку, взял было стакан с вином, но передумал и поставил на место. — Что-то у меня с печенью, странно, сам не пойму, что такое.— Твои старые дела, вот это что! — расстроилась мадам Баум.— Боюсь, ты права.— Опять у тебя заботы и неприятности, да, Альфред?— Что ж тут удивительного?— Может, таблетку выпьешь?— Таблетку… — Баум тяжело поднялся, вышел из-за стола и порылся в ящике тяжелого дубового комода. Отыскав там коробочку с таблетками, он вернулся за стол.— Разве можно лекарство вином запивать?— Пилюли эти да еще вода — это уж слишком! Тогда и беспокоиться не стоило! — Он вытряхнул на ладонь два маленьких белых шарика, проглотил и выпил все вино из стакана — чтобы запить их, хватило бы и глотка. — Все равно толку никакого!— Ну, может, они как-то смягчают…Мадам Баум убрала почти полную тарелку в холодильник:— Полегчает — тогда доешь.— Может быть. Пока что-то не похоже, чтобы скоро полегчало.— Тяжелый день был? — осведомилась она, закрывая дверцу холодильника.— Да уж не из приятных. Мы с Жоржем ходили в Елисейский дворец — а там публика эта…После обеда Вавра вместе с Баумом действительно вызвали в президентский дворец. Вэллат, как бы дублер президента, ледяным тоном выразил от имени своего патрона неудовольствие по поводу расследования убийства высокопоставленных израильских чиновников.— Ведь господин президент настаивал, чтобы в этом деле не было никаких задержек.Сказано это было так, будто быстрота расследования целиком и полностью зависела от контрразведки.— Мы же не расписание поездов составляем, — возразил Вавр с таким видом, будто он как раз расписание и составлял, и выдохнул при этом густое облако табачного дыма. — Те, кого мы ищем, вовсе не стремятся нам помочь. И господину Дюпарку они тоже вроде бы навстречу не идут.Начальник созданной при президенте группы борьбы с терроризмом смущенно уставился на свои колени и, похоже, ничего утешительного там не обнаружил.— Так мы получим ответ? — Вэллат обвел всех троих недобрым взглядом. — Мне все равно, кто из вас будет отчитываться, лишь бы я мог представить господину президенту конкретные данные. — Тут он сделал паузу, специально заставляя собеседников понервничать. — Господин президент весьма недоволен и, насколько могу судить, недовольство его растет с каждым часом.У Вавра с Баумом был заготовлен сценарий предстоящего разговора. Согласно этому сценарию, Вавр напомнил негромко:— Альфред…Баум поерзал в кресле, откашлялся и устремил лучезарный взор на тощего, как вобла Вэллата.— Полагаю, вы могли бы сообщить господину президенту, что по нашим сведениям группа «Шатила» не строит планов относительно дальнейшей террористической деятельности на территории Франции. Наши коллеги за рубежом эту точку зрения разделяют.Вэллат повернулся к Дюпарку.— Ничего не могу на это возразить, — сказал тот. Услышанное явно его приободрило.— До меня дошел слух, будто бы лидеры этой группы сейчас во Франции, — при этих словах Вэллата Бауму пришлось приложить немалое усилие, чтобы удержать на своей физиономии улыбку.— От кого это известно? — резкий тон — увы! — не соответствовал улыбке.— От полиции.— Ну можно ли считать подобный источник информации надежным, если принять во внимание неблаговидную роль, которую полиция сыграла в этом деле? — Баум старался, чтобы вопрос прозвучал как можно мягче.— Я и не говорю, что это надежный источник. Я просто пытаюсь понять, что мне следует доложить господину президенту. Сказать, что контрразведка считает этот слух ложным?— В стране бродит множество разных слухов. Если бы, скажем, действительно террористы приехали во Францию, бесполезно было бы обращаться к полиции — там не стали бы помогать нам выследить непрошенных гостей. А вот распускать слухи… Я утверждаю, что никаких доказательств пребывания лидеров группы «Шатила» во Франции в настоящее время нет.По пути на улицу Соссэ, когда утомительный и бесплодный разговор был позади, Вавр спросил:— Это правда — то, что ты ему сказал?— Не хотелось бы вас смущать…— Ладно уж, выдержу.— Это неправда.— Что, чистое вранье?— Может, и не совсем. Вы заметили — я сказал, что нет доказательств. А что такое доказательство? Фантом! Так что, может, в моих словах и была доля правды.— Если смотреть на дело философски, может, так оно и было. А на практике — сомневаюсь.— Вот и я боюсь, — вздохнул Баум.Так они и беседовали на ходу в этот жаркий летний день — два толстяка в просторной одежде.— А ты все же нарушаешь наш договор, Альфред. Разве я когда-нибудь говорил, будто президенту республики можно преподносить всякую туфту?Баум бросил на шефа проницательный взгляд исподлобья:— У меня такое чувство, что господин президент нуждается в моральной поддержке, в том, чтобы обрести известную уверенность, а мы как раз в данный момент не в состоянии гарантировать ему эту уверенность, так что я просто решил слегка забежать вперед. Все равно ни Дюпарк, ни полиция — никто Ханифа не найдет, только я.— Надеюсь, Альфред, — заключил беседу Жорж Вавр, вступая под безликие своды здания, где помещалось их ведомство, — но ты ведь понимаешь, что мое присутствие сделало меня и всю нашу службу как бы соучастниками дезинформации.— Понимаю, — Баум пожал плечами. — Не надо было меня туда звать.— Может, и не надо.— Не буду я охотиться за Ханифом, — неожиданно сказал Баум, пока они стояли в ожидании лифта. — Пусть хоть это вас утешит.— Ничего себе утешение! — ахнул шеф.— Да ведь если я его найду, это послужит против нас. Значит, то ли я соврал, то ли вся наша служба плохо информирована. Не знаю, что уж хуже.Вавр аж зарычал со злости. Лифт остановился на четвертом этаже, и Баум, выходя, не преминул подлить масла в огонь:— Все ж придется искать, не жалея сил, никуда нам от этого не деться, — просиял бодрой улыбкой и исчез, а дверцы лифта сомкнулись, и древнее сооружение со скрипом повезло вконец расстроенного Вавра на пятый.Очутившись в своем кабинете, Баум распустил узел галстука, утер лоб платком и попросил мадемуазель Пино разыскать Алламбо. Когда тот явился, он спросил, как дела с немцами.— Ну и свинью ты мне подложил, Альфред!— А то я не знаю.— Продвигаются понемногу. Доложить?— Не надо. А то я еще позавидую — все же какой-никакой у тебя прогресс. Уж ты лучше меня послушай — сейчас я тебе свои дела изложу в подробностях, душу облегчу.— Я же не психотерапевт.— А жаль. Диагноз я сам себе поставил: невроз с легким оттенком паранойи. Но все равно, послушай.Он посвятил Алламбо в детали розыска и даже рассказал об опасениях Бен Това насчет того, что Ханиф во Франции охотится за ядерным оружием. На Алламбо это не произвело никакого впечатления.— По-моему, на атомной бомбе все разведки мира помешались, — отозвался он. — Не лезь ты, Альфред, в эту заварушку — у них там в Израиле настоящий дурдом.— Нет, это все серьезно. Потерпи еще и послушай, что я собираюсь предпринять. Только сначала вот что скажи: могут наши люди организовать слежку за майором Савари из армейской разведки? Мне надо знать твое мнение.— Думаю, нет.— Почему?— Ну для начала — невозможно как следует контролировать само здание чертовой этой конторы. Там два корпуса по обе стороны бульвара Мортье, как раз напротив друг друга. Откуда прикажешь вести наблюдение за главным входом? У них есть еще вход с авеню Гамбетта, но здание напротив тоже принадлежит им, там всегда полно их машин. Третий вход с улицы Фаржо, такая же история. Мы же пытались в 83-м — ничего не вышло, только время зря потратили.— Я думал, может, хоть какие уроки извлекли…Алламбо покачал головой:— Единственная наука — больше к ним не соваться.— А если за его домом следить?— А что толку? Сыщик караулит, до работы его провожает, а он по рабочему телефону назначает свидание и был таков. Дверей-то сколько!— А если все же попытаться? — в голосе Баума не было убеждения.— Десяток людей отвлечем, несколько машин — ей-Богу, не стоит овчинка выделки.— Может, телефон его прослушивать?— Вряд ли такой тертый калач позволит себе болтать по телефону лишнее.— Ты прав.— И корреспонденция у него наверняка самая безобидная…— Да уж, не беспокойся.Они помолчали, глядя друг на друга — им нередко случалось так сидеть, когда дело заходило в тупик: иностранный агент, к примеру, оказывался больно уж изворотливым или соотечественники из смежного ведомства причиняли слишком много хлопот.— Идея есть, но на самый крайний случай, — заговорил, наконец, Баум. Алламбо ждал. — Есть такая женщина, у нас с ней как бы договоренность. Пару раз она нам помогла. — Он поднял голову и с улыбкой глянул на Алламбо. — Подонок этот Савари, — интересно, какие у него — как бы это сказать — вкусы, пристрастия, как их там? Ну, на что его тянет? В досье только так сказано, вообще…Он полез в стол, вытащил серую папку, полистал и, найдя нужное место, прочитал вслух: «Женился в 1964 году на Луизе Аллар. Детей нет. Время от времени один или с неустановленными женщинами посещает дорогие (не по своим доходам) рестораны; однажды замечен в клубе голубых на Монпарнасе. Подобная информация позволяет сделать вывод, что у данного субъекта имеются дополнительные источники дохода, помимо жалованья. В Тунисе имел репутацию состоятельного бабника. Замешан в скандале, разразившемся в одном из ночных клубов: при загадочных обстоятельствах погибла молодая женщина. Следствие пришло к выводу, что ее многократно изнасиловали и подвергли истязаниям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36