– Это я вижу.
Прежде чем продолжать говорить, он присмотрелся ко мне более внимательно и осторожно.
– Вы знаете, мы тут много о вас говорили. Ваша мама, насколько я знаю, написала бабушке письмо, которое ее страшно расстроило, хотя она держит в секрете его содержание.
– Я слышала об этом письме, но мама его мне не показывала.
Хотя тело Джеральда стало совсем пассивным, глаза у него были блестящие и очень живые – видно было, что за ними скрывается острый интеллект. Но при всем том было в этом человеке что-то выводящее из душевного равновесия, что-то, видимо, порожденное скрытым внутренним брожением, происходящим в нем. Было ли это брожение того же сорта, что направляло действия и поступки его бабушки? Но я прекрасно понимала, что тут непременно существовало какое-то различие. Джулия была в свое время красавицей, которой люди восхищались. Увечье могло придать самое неожиданное направление накопленной внутренней энергии. Для меня все еще оставалось неясным, окажется ли Джеральд моим союзником или станет мне активно противодействовать. Пока что он, казалось, был нейтрален. Так сказать, «репортер», наблюдатель конфликтов, разворачивающихся вне его.
– Не понимаю, почему мой приезд сюда мог так огорчить бабушку, – сказала я.
Он ответил не задумываясь.
– Я тоже не понимаю. Тем не менее наша ближайшая задача – как можно скорее от вас отделаться. Бабушка вообще не намерена с вами встречаться. Тем не менее, кузина, никто не выставит вас сегодня на ночь глядя из дома бродить в темноте среди осаждаемых призраками берез Силверхилла. Так что вам представляется случай насладиться нашим сомнительным обществом. Почему вы не садитесь? У меня такое впечатление, что вы вся на каких-то туго скрученных пружинах.
Я выбрала Чиппендейл и уселась на золотистой подушке сиденья, но внутреннее напряжение не спало. Как тихо он говорит! Мне приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его суховатые фразы. Казалось, что, говоря так тихо, он стремится привлечь как можно меньше внимания к своему физическому «я». Однако огорчило меня не столько это, сколько смысл его слов. С каждым новым сообщением насчет того, что бабушка Джулия со мной не увидится, мое решение повидаться с ней только крепло. Может, и во мне тоже было что-то стальное? Как найти способ осуществить мое намерение – вот в чем была трудность. Не могла же я подойти к ее двери и начать барабанить по ней кулаком.
Джеральд уселся не сразу, он еще немного побродил по комнате – то притронется к венецианскому стеклянному кубку на угловой полке, то переставит фарфоровую фигурку немецкой пастушки в горке, то остановится перед жирандолью и поправит один из подсвечников – и все это делал с любовной сосредоточенностью, так что я сразу почувствовала, как он любит эти вещи и как гордится ими. На лице его появилось выражение неудовольствия только тогда, когда, положив руку на спинку маленького хепплуайтского стула, стоявшего возле камина, он наклонился, чтобы внимательно осмотреть атласное, голубое в полоску, сиденье. Он пристально вгляделся в ткань, потом провел по ней пальцем с таким выражением, как будто обнаружил какой-то глубоко его огорчивший изъян.
Позади нас кто-то вошел в столовую и начал что-то быстро говорить служанке. Это была Кейт Салуэй. Сняв форменную одежду и фартук, она надела темно-зеленое облегающее платье с пышной юбкой, которое гармонировало с ее каштановыми волосами и шло к ее округлым формам. Джеральд тут же поднял глаза и вопросительно посмотрел на нее.
– Сегодня нам не понадобится за столом место для миссис Джулии, – сказала она, отвечая на его взгляд. – Будете только вы, ваша мама и мисс Райс.
– Вот видите?! – сказал, обращаясь ко мне Джеральд. – Я не думал, что она появится, раз за столом будете вы. Кейт, ну что, нашли ожерелье?
Она вошла в комнату для приема гостей. Ее доброе лицо было удручено.
– Крис обыскал все, но пока что ничего не нашли. Конечно, будем продолжать поиски. Ваша тетя Фрици говорит, что понятия не имеет, где оно может быть после того, как отдала его той самой птице.
– Но вы по крайней мере вернули картину, – сказал Джеральд. – Куда она на этот раз ее затащила?
– Картина была в ее комнате. Она не настолько мала, чтобы можно было ее спрятать.
Джеральд раздраженно махнул рукой в сторону хепплуайтского стула.
– Посмотрите-ка на это, Кейт! Чтобы снять портрет, она наверняка взобралась на стул прямо в туфлях. А не далее как вчера я застал ее за тем, что она использовала японскую фарфоровую чашу имари, чтобы купать в ней своих птичек. Она ведет себя как легкомысленное дитя, и я просто не понимаю, почему мы должны без конца с этим мириться на том только основании, что когда-то она была дедушкиной любимицей, а бабушку мучает совесть.
Мучает совесть? Это меня заинтересовало. Но Джеральд сам говорил тоном обиженного ребенка, хотя теперь, когда он наклонил голову над стулом, было видно, что скоро у него появится двойной подбородок. Может, в том и состояла разгадка моего кузена: он был зрелым мужчиной, который все еще оставался ребенком, и его интересовала не столько жизнь как таковая, сколько драгоценные игрушки.
Кейт озабоченно подошла, чтобы взглянуть на стул.
– Мне очень жаль, Джеральд. Арвиллу невозможно полностью лишить доступа в эту часть дома, если не изолировать ее окончательно, но я постараюсь построже за ней присматривать.
Она просто и очень естественно назвала его Джеральдом, а не мистером Джеральдом. Ну понятно, они же выросли вместе в этом доме, и она стала бы употреблять более официальную форму только в разговоре с посторонним человеком вроде меня.
Он в последний раз обмахнул рукой сиденье и улыбнулся.
– Пожалуйста, проследи, Кейт! Сегодняшний день принес много огорчений – то одно, то другое.
Она понимающе кивнула.
– Это означает, что писать не придется. Но скоро опять станет тихо. Мне иногда кажется, что у мисс Фрици есть какая-то антенна, с помощью которой она улавливает новости, даже когда никто ничего ей не рассказывает. Сейчас она выведена из равновесия, очень неспокойна. Ты ведь знаешь, что, когда все тихо, она подобных вещей не делает.
– А ей сообщили, что ее младшая сестра умерла? – спросила я резко.
Джеральд был явно поражен.
– О, конечно нет, мы никогда не говорим ей о таких вещах. Мы стараемся не напоминать ей о ее прошлом. Как только она начинает припоминать события, причинившие ей боль, она становится совершенно неуправляемой. Может, именно это произошло и сейчас – в связи с вашим приездом.
– А вообще-то с ней опасно иметь дело?
– Конечно нет! – на этот раз мне ответила Кейт, которая явно была шокирована. – На самом деле она очень милое существо, никогда и мухи не обидевшее.
Джеральд сердито фыркнул.
– А ты, Кейт, мягкосердечный слабовольный человек, неспособный противостоять кому бы то ни было, кто попал в беду. Мы не знаем, опасна она или нет, потому что годами держали ее в ватной оболочке. Но в прошлом бывали времена… – Он взглянул на меня. – Правда, Малинде было всего четыре года, когда она посетила нас в тот раз, так что я не думаю, чтобы она помнила тетю Фрици.
Я покачала головой, чувствуя, что за этими словами что-то скрывается.
– Я мало что помню о том посещении. Мама никогда не хотела со мной разговаривать об этом из-за того, что со мной произошло, когда я была тут.
От двери в столовую послышался легкий задыхающийся голос.
– Было бы гораздо лучше, если бы она не привозила вас в тот раз в Силверхилл, – сказала тетя Нина, – и чтобы она сама сюда не возвращалась. Лучше было бы для вас и для всех нас.
Она стояла в дверях, маленькая подтянутая женщина в шелковом платье, расшитом розами. Подбородок ее был поднят с таким вызовом, словно она поднялась на цыпочки, готовая сразиться с целым светом, хотя все, что она говорила, отнюдь не свидетельствовало о такой готовности.
– Кейт, мама Джулия требует тебя немедленно к себе, – продолжала тетя Нина, и тон ее был резким, пока она не обратилась к Джеральду:
– Если хочешь, можем садиться за стол. Новая горничная еще не научилась объявлять, что обед подан.
Кейт бросилась на зов бегом. Щеки у нее зарделись, как если бы ее застигли за каким-то нехорошим делом. От наблюдательных глаз Джеральда, видимо, не ускользнула манера поведения матери, но, приглашая нас усаживаться, он ничего по этому поводу не сказал и занял место на одном из концов стола. Глянцевая поверхность скатерти отражала мерцание свечей. Тяжелые серебряные приборы несли на себе отпечаток старины. В старинной вазочке тонкого стекла ярко алели розы. Пустующее кресло с высокой спинкой на противоположном конце громадного стола глядело на нас с явным укором.
Тетя Нина позвонила в медный колокольчик, стоявший на столе возле нее, и тут же сквозь вертящуюся дверь из кухни ринулась очередная горничная, приглашенная из города. Тетя Нина сделала легкое движение головой, и девушка немедленно кинулась к высоким открытым окнам, в которые вливался прохладный вечерний воздух. К моему удивлению, она энергично задернула зеленые занавеси на каждом окне, после чего бегом вернулась на кухню. Я успела заметить светлые березы, как бы приникшие к дому в угасающем вечернем свете: задернутые шторы словно поставили перед ними преграду. Джеральд заметил мой взгляд.
– Вечера у нас здесь обычно очень прохладные, и кроме того, мы любим уединение, – сказал он. – При свете свечей его брови казались такими же светлыми, как и волосы, а когда он сардонически поднимал их вверх, они становились и вовсе невидимыми, отчего лоб его казался очень бледным и лысым.
– Уединение? – переспросила я. – А кто там, снаружи, может быть, кроме берез?
Он чуть насмешливо улыбнулся, поглядывая на тетю Нину.
– Совершенно верно. Они всегда вызывают у нас по вечерам нервозное состояние – правильно я говорю, мама?
– Джеральд, ну пожалуйста… – сказала тетя Нина, но я видела, что ее внимание привлекли не столько слова сына, сколько девица, вернувшаяся с суповыми тарелками на подносе.
Но Джеральд, явно не обращая внимания на прислугу, продолжал:
– Вы должны познакомиться с нашими семейными легендами, Малинда. Я вас предостерегаю: березы одержимы призраками.
Тетя Нина посмотрела на горничную.
– Мистер Горэм шутит. Не пугайтесь – он просто дразнит меня.
Девушке удалось благополучно поставить на стол тарелки, после чего она снова поспешно скрылась в уютном пристанище кухни.
Тетя Нина в отчаянии покачала головой:
– Теперь вы видите, почему нам так трудно удерживать в доме прислугу.
Я взглянула на Джеральда.
– Кто по ночам бродит под деревьями, так что приходится задергивать занавески, чтобы никто вас не увидел?
Я пыталась говорить шутливым тоном, как если бы ничего этого не принимаю всерьез, но тихий смех Джеральда лишь усилил мою тревогу.
– А вы что, кузина, полагаете, у Горэмов нет положенного сонма призраков? – сказал он. – На чердачной лестнице – призрак дедушки Диа, хотя, кроме тети Фрици, его никто не видит. Кроме того, некое дитя плачет по ночам и прячется между березами. Мы не знаем, девочка это или мальчик, но нам ка-Ж2тся, что рыдания его мы слышим.
Я взглянула на тетю Нину, ожидая увидеть неодобрительно сжатые губы, осуждающие попытки сына напугать меня своими фантазиями. Однако выражение ее лица оказалось таким, что оно потрясло меня больше, чем могла ошеломить любая история про призраков: губы ее слегка приоткрылись, она была похожа на молоденькую девушку, жадно внимающую рассказам взрослых. Теперь, когда горничная ушла, она с нескрываемым восхищением смотрела на сына и не опровергала ни одного его слова.
– Ну и кто же, вы полагаете, этот самый ребенок? – спросила я.
Джеральд покачал головой.
– Кто знает? Диа и Джулия посадили эти деревья, когда были совсем молодыми, – я имею в виду эти белые березы, а не те серо-бурые березовые стволы, что растут повсюду в лесу как сорняки. Деревья росли здесь на протяжении жизни целого поколения, и бабушка утверждает, что с каждым годом они все ближе подбираются к дому. Она утверждает, что когда-нибудь они нас задушат. Но ни она, ни моя мама, ни Кейт никогда не видят ребенка. Этим даром наделены только тетя Фрици и я. Может, и вы обладаете этой способностью, кузина Малинда.
– А как насчет Элдена? – спросила я. – Он тоже участвует в этой игре?
Шутливое настроение Джеральда внезапно сменилось раздражительностью. До сих пор он поддразнивал мать и меня, но теперь, как мне показалось, раздосадованно ушел в себя, как если бы я сказала что-то обидное для него.
Тетя Нина, сразу же уловившая перемену настроения, попыталась сменить тему разговора, но слова ее были прерваны оглушительным шумом: что-то рухнуло и разлетелось на куски. Откуда-то на этом же этаже раздались громкие звуки: металлический звон и лязг, не утихавшие несколько минут и гулко отдававшиеся в ушах.
Джеральд и тетя Нина отбросили в сторону свои салфетки и вскочили. Какое-то мгновение они с тревогой глядели друг на друга, а потом бросились в холл, к входной двери. Я поспешила следом за ними и наткнулась на сбегавшую вниз по лестнице Кейт. Джеральд потянул на себя дверь в холл, и все мы сгрудились в образовавшемся небольшом пространстве.
Бра, укрепленные по обеим сторонам, освещали все вокруг, и на какое-то мгновение мне показалось, что все было в полном порядке. Затем Джеральд и тетя Нина протиснулись через дверь, а мы с Кейт встали рядом, устремив взгляд на что-то распростертое на мраморном полу. Упал рыцарь, закованный в доспехи. Шлем Мортимера с его остроконечным черепом и забралом с прорезями для глаз скатился и грохнулся о ножку монастырского кресла. Латный воротник, на котором держался шлем, валялся возле входной двери и имел отвратительный вид обезглавленного тела. Рифленый нагрудный щит лежал на полу в середине холла, железные перчатки, наголенники и копье были разбросаны вокруг, поблескивая сталью. Постамент, поддерживающий рыцаря в его доспехах, стоял как ни в чем не бывало на своем обычном месте.
– Это сделано сознательно, – сказал Джеральд голосом, сдавленным от распирающего его гнева. – Эта штука не упала просто так, ни с того ни с сего.
Кейт тащила к себе тяжелые куски металла, пытаясь убрать их с дороги и собрать где-нибудь в одну кучу. Я попыталась ей помочь, подобрав гибкую кольчугу.
– Возможно, это был просто несчастный случай, – сказала Кейт. – Мисс Фрици любит Мортимера. Она ни за что не захотела бы причинить ему вред.
Тетя Нина стояла, прикрыв рот рукой и пристально разглядывая разлетевшиеся по полу рыцарские доспехи.
– Злонамеренная проказа! – шептала она. – Еще одно злонамеренное озорство! О Боже, да когда же это кончится?!
Джеральд первым пришел в себя.
– Не трогай это пока что, Кейт. Ничего тут не пострадало. Эти штуки повидали в свое время рыцарские поединки и были испытаны в бою. Завтра Элден может все это снова собрать.
Кейт с готовностью согласилась.
– Крис знает каждую деталь. Он может помочь.
– Я думала, Кейт, ты будешь за ней присматривать, – отрывисто произнес Джеральд.
На этот раз Кейт не проявила покорности.
– Мы с Элденом обедали, и я только что вошла в дом. Я как раз разыскивала ее, когда раздался грохот. Я не могу быть в нескольких местах сразу. Сейчас я ее отыщу и уложу в постель.
Она торопливо ушла на другую половину дома, занимаемую тетей Фрици, а Джеральд вернулся в столовую. Тетя Нина жестом пропустила меня вперед, и мы вслед за Джеральдом вновь уселись за стол. Как только все расселись, Нина приложила все силы к тому, чтобы найти новую тему для разговора.
– Мне очень нравится, как ты разместил коллекцию ювелирных изделий, – весело обратилась она к сыну. – Даже без ожерелья из лунного камня и аметистов тебе удалось прекрасно представить драгоценности мамы Джулии.
Я смотрела на свой стынущий суп, испытывая мучительную неловкость за ее настойчивые попытки задобрить сына и поднять его настроение. Впрочем, Джеральд позволил себя отвлечь и довольно охотно заговорил об особенно примечательных предметах коллекции.
Прислушиваясь к его мягкому как шелк голосу, я от всей души хотела, чтобы за столом присутствовал Уэйн Мартин: он мог бы рассеять неприятную атмосферу, царившую во время обеда. Однако, по-видимому, Уэйн оставался в своих комнатах в другой части дома, за исключением тех случаев, когда его приглашали или он сам являлся по какому-либо особому поводу. Грохот рухнувшей стали все еще звенел у меня в ушах, и моя воля к активному действию была как бы приостановлена помимо моего желания. Как могла я что-либо сделать перед лицом проказливого безумия, на которое оказалась способной тетя Арвилла?
Когда мы покончили с супом, принесли жареную баранину. Джеральду подали мясо нарезанным на кусочки, и он аккуратно и ловко разделывался с ним, орудуя левой рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28