При утреннем свете паутина, пыль, следы явной заброшенности еще больше бросались в глаза, чем накануне. В тех местах, где Фрици прошла или где она встала на колени перед чемоданом, на пыльном полу остались следы. В остальном все было как вчера. Я открыла дверь в соседнюю комнату и заглянула туда. Здесь уже давно никто ни до чего не дотрагивался. Никаких следов на покрытом слоем пыли полу, никаких отпечатков на поверхности сваленных здесь в кучу ветхих предметов. Сюда годами не заглядывали ни бабушка Джулия, ни тетя Нина. Сам этот факт говорил о том, что их отпугивали какие-то ассоциации, вызывающие в душе чувство боли.
Закрыв дверь, я продолжала свой путь вдоль холла. Здесь было слишком темно, чтобы толком что-либо рассмотреть, и я дошла до последней двери в дальнем конце холла, продвигаясь с большой осторожностью. Дверь легко открылась при одном прикосновении пальцев, но я не увидела ничего, кроме пустой комнаты с еще одной дверью, которая вела, по-видимому, в комнату поменьше, расположенную в самом дальнем уголке дома. Здесь по крайней мере пол был подметен, так что не видно было выразительных следов на пыльной поверхности. Может, именно для того здесь и подметали.
Когда я открыла последнюю дверь, то увидела, что изнутри вход в нее преграждал громадный старомодный платяной шкаф красного дерева. Но в тот самый момент, когда я приоткрыла дверь, я заметила в глубине комнаты слабый свет. Его тут же выключили.
– Кейт! – тихо окликнула я. Это всего лишь Малли Райс. – Может, вы меня впустите?
Свет снова зажегся, и я увидела, что рядом со шкафом достаточно места, через которое можно протиснуться. Кейт Силуэй стояла, повернувшись ко мне лицом, и опиралась о трехногий стол, четвертый угол которого поддерживала стопка книг, положенных на стул. На ней был короткий голубой пенюар, надетый поверх комбинации; ее синее форменное платье висело на крючке, вбитом в стену.
Бросив один взгляд на ее бледное заплаканное лицо, я отвела глаза и стала осматривать комнату. Свет шел от настольной лампы, прикрытой абажуром из треснувшего пергамента. Позади нее виднелась койка армейского образца, на которой лежали подушка и легкое одеяло. Кроме того, здесь стояли стол и маленький комодик с треснувшим зеркалом наверху. Больше в комнате не было ничего.
– Я подумала: вот, наверное, хорошее место, где можно укрыться от всех, – сказала я. – Но разве они не могут увидеть свет в этой комнате со стороны подъездной аллеи?
Она позволила себе немножко расслабиться и усталым жестом отвела назад свои каштановые волосы, закрывавшие ее лицо.
– Днем не видно. А вечером сюда ложится густая тень, а карнизы и вон тот большой вяз в углу сада закрывают окно, так что я могу оставлять его открытым и дышать чистым воздухом. Зачем вы меня ищете?
В маленькой комнате было тепло, несмотря на открытое окно. Я подтащила единственный целый стул к окну и уселась, давая ей понять, что ей не так-то легко будет от меня отделаться. С того места, где я сидела, мне видна была крыша второго этажа флигеля Джеральда, а этажом ниже – крыша галереи, соединявшей оба крыла дома. Но меня не интересовала архитектура – я просто тянула время, стараясь подыскать подходящие слова для разговора с Кейт.
– Может, я пришла сюда потому, что сама искала, куда бы мне скрыться, – сказала я. – Но так или иначе мне хотелось поговорить с вами, прежде чем я уеду отсюда навсегда.
– Мне иногда просто невыносимо оставаться там, внизу! – сказала Кейт. Она бросилась на койку и обхватила руками колени, пригнувшись к ним головой.
– Да, это я понимаю, – заметила я. – Я провела здесь всего одну ночь, и с меня более чем достаточно. Я уеду после завтрака, как только найдется кто-то, кто согласится отвезти меня в Шелби. Почему бы вам не уехать со мной?
Ею вдруг овладела непонятная мне тревога.
– Вы уезжаете сегодня, мисс Райс? Я кивнула.
– Да, решила последовать вашему совету. И, пожалуйста, не забывайте меня.
Она потянулась в мою сторону, и я заметила какое-то напряженное выражение на ее лице.
– Пожалуй, это был дурной совет. С тех пор у меня было время над ним пораздумать.
– Что же заставило вас изменить свое мнение? – напрямик спросила я.
Но мысли Кейт снова вернулись к ее собственным проблемам, и она не ответила на мой вопрос.
– Они терзают меня, тянут в разные стороны – Элден, миссис Нина и ваша бабушка, – прошептала она.
– А как насчет моего кузена Джеральда? – спросила я.
Ее карие глаза затуманились от боли.
– Нет, Джеральд тут ни при чем. Пока ему ничто не угрожает, он сделает все, чего пожелает его бабушка, даже если сам он этого не хочет.
Я наклонилась к ней.
– Вы вовсе не обязаны выходить за него замуж! Поедемте со мной в Шелби, мы вместе снимем комнату, найдем работу, создадим своими руками новую жизнь для себя.
Эта идея осенила меня внезапно и привела в восторг. Кейт мне нравилась, и мы вполне могли помочь друг другу.
Она посмотрела на меня как на сумасшедшую.
– Покинуть Силверхилл! – воскликнула Кейт.
Я вскочила и нетерпеливо зашагала взад-вперед по комнате, пока она не поймала меня за руку и не усадила на кровать рядом с собой.
– Тише! Не расхаживайте, а то внизу услышат. Хотя Крис уже знает, что я здесь. Вероятно, и доктор Уэйн знает, но он меня не выдаст. Мне нужно какое-то потаенное убежище, иначе я с ума сойду.
– Я что-то вас не пойму, – заметила я. – Мне понятно, почему вам не хочется выходить замуж за такого человека, как Джеральд. Мне понятно…
– Я ничего не имею против его изувеченной руки, – сказала она, как бы защищаясь. – Я знаю его всю свою жизнь, и я привыкла к ней.
– Я вовсе не это имела в виду! Просто я считаю его эгоистом до мозга костей, полностью сосредоточенным на собственной персоне. Важно то, какие последствия изуродованная рука имела для его психики, так что даже если он блестящий ученый и очень богат, мужем он будет ужасным. Ни одна женщина в здравом уме не захочет иметь с ним дело.
– Я захочу, – возразила Кейт.
Я уставилась на нее. В маленькой комнате было очень тихо. За окном замерли ветки вяза, освещенные зловещим желтым сиянием; они закрывали собой сад, и где-то вдали слышались раскаты грома. Молодая женщина возле меня начала тихонько плакать, утирая слезы насквозь промокшим носовым платком.
– Я его люблю с детства, – говорила она, рыдая.
– Я, бывало, придумывала разные истории про то, как вырасту и выйду за него замуж. Мысленно я убеждала себя, что он – сказочный принц, превращенный злой волшебницей в лягушку, и что моя любовь преобразит его. Я страдала, когда он уезжал в школу и встречался там с другими девочками, назначал им свидания. У него всегда было много денег, и, вероятно, он чем-то привлекал девиц, с которыми встречался. О, он далеко не всегда был отшельником! Хотя до серьезного никогда дело не доходило, потому что он всегда им отплачивал. За свою руку я имею в виду. Он так и не решился подвергнуть себя испытанию браком. Никогда не позволял себе по-настоящему кем-либо увлечься.
– И все-таки он мог бы жениться на вас? – спросила я.
– Потому что я не в счет! – вскричала Кейт. – Он ко мне привык и прекрасно знает, как я к нему отношусь. Он знает, что я никогда не причиню ему боли, хотя ему самому ничего не стоит причинить боль мне. Он вполне готов использовать меня, если нет другого способа получить то, чего он хочет. А хочет он, понятно, денег своей бабушки, этот дом и все, что в нем находится. Тогда он сможет жить здесь так, как ему нравится, и до конца своей жизни быть чем-то вроде хранителя частного музея. А его бабушка говорит: не женишься – не получишь денег. Джеральду это не нравится, и он пытается противиться ее воле. Конечно, если он женится, а детей у него все-таки не будет, можно будет сказать, что по крайней мере он пытался что-то сделать. Во всяком случае, никто не сможет доказать противное! Разве что я!
Я слушала ее с растущим ужасом.
– Поедемте со мной в Шелби. Оставьте его!
– Я никогда его не оставлю. – Ее голос был тих, это был почти шепот, но в нем мне опять послышалась нотка упрямой решимости, которую никто никогда не сможет поколебать. – Конечно, мне хотелось бы выйти за него замуж. Но не при таких условиях, когда бабушка вынуждает его жениться. Надо, чтобы он сам этого хотел, потому что любит меня. Ни на каких других условиях он мне не нужен, а это значит – он никогда не станет моим мужем. Никакого брака между нами не будет.
– Джеральд и любовь? – сказала я. – Я мало знала своего кузена, но сомневаюсь, чтобы он был способен любить кого-либо, кроме себя самого.
Она ответила мне очень просто:
– Он сам не знает, насколько я нужна ему. Я забочусь о том, чтобы ему всегда было удобно. Мне не раз приходилось перепечатывать на машинке его статьи, отвечать за него на письма, которые приходят на его имя, помогать в исследовательской работе, в составлении каталогов. Ведь я здесь не просто экономка.
– Так пусть он почувствует, что он в вас нуждается. Если вы уедете со мной…
Она нетерпеливо перебила меня:
– Вам нельзя сейчас уезжать. Вы – моя единственная надежда. Вы обязательно должны хотя бы ненадолго остаться в Силверхилле.
Ее манера противоречить себе самой вывела меня из себя.
– Но ведь вы же говорили, что я должна уехать. Вы сказали мне это в первый же раз, когда мы остались одни.
– Тогда я пыталась думать о вас. – Она подняла голову и так угрюмо на меня посмотрела, что я подивилась себе самой: с чего это я могла вообразить, что Кейт – нежная душа?
– А теперь я думаю о себе и о Джеральде. Хотя, если бы он услышал об этом, он бы не поверил. Для нас вы – единственный шанс к спасению, какой когда-либо может нам представиться. Помогите мне, Малли, – помогите нам обоим!
– Как я вообще могу кому-либо помочь? – спросила я.
– Я не могу объяснить. Я даже не уверена в том, что для Джеральда лучше. То мне кажется одно, то другое – никак не приду к окончательному выводу. Единственное, что мне доподлинно известно, – это что на вас сосредоточены мысли их всех. Мне кажется, миссис Джулия уже сознает это, и она найдет способ использовать вас в своих целях, если удастся. Для нее было большим потрясением то, что вы объявились здесь после письма, которое она получила от вашей матери. Но если ее отношение к вам изменится, – будьте начеку!
"Некоторым указанием такой перемены явился утренний эпизод с рубиновым перстнем моей бабушки", – с тревогой подумала я. Но я понятия не имела о том, к чему это вело, и не могла принять какие-то необоснованные намеки. Мне требовалось время для того, чтобы вдали от Силверхилла получше узнать Уэйна Мартина и дать тому, что зародилось между нами, вырасти и развиться во что-то большее. Дальнейшее мое пребывание в этом доме никак не могло этому способствовать.
– Я не могу остаться, – без обиняков заявила я. – Я наконец-то выяснила для себя, чего хочу от жизни. И я намерена получить то, чего хочу. Если я останусь здесь, Силверхилл все испортит. С меня хватит смертей, белых берез и тайн!
Кейт решительным жестом утерла слезы и встала.
– Разумеется, я просто брежу. Миссис Джулия ни за что не допустит, чтобы ее сокровища перешли в руки кого-либо другого, а не Джеральда. Думаю, что она предпочтет видеть вас мертвой, нежели передать вам что-нибудь сверх самой ничтожной части своих денег. Нет, тут надеяться не на что.
– Разумеется не на что, – сухо ответила я. – Да я вовсе и не хочу этого, не связываю с этим никаких надежд. Ну а пока что мне, пожалуй, лучше позабыть на время о громадных состояниях, а спуститься вниз и позавтракать, пока они не начали искать нас обеих. Возможно, я вас больше не увижу, Кейт, а потому позвольте сказать вам – до свидания!
Я уже направилась к узкой щели возле платяного шкафа, но она остановила меня.
– Подождите, Малли. Ну пожалуйста!
Я нехотя остановилась. Стремление бежать отсюда нарастало во мне с каждой минутой. Мне хотелось только одного – осуществить его как можно скорее.
Невзирая на печальные проблемы, связанные с тетей Фрици, мне просто необходимо было уехать отсюда. Моя собственная жизнь начала значить для меня больше, чем когда-либо в прошлом.
– Здесь, наверху, мне ясно слышны были голоса, – сказала Кейт. – Что произошло сегодня утром в саду?
Я рассказала ей о том, как обнаружила мертвую птичку, и о том, что последовало после того, как мы в Крисом отнесли ее вниз. Я еще не успела закончить свой рассказ, как поймала на себе ее пристальный взгляд, в котором ясно читалось потрясение.
– Так, значит, началось, – сказала она. – Я знала, что рано или поздно это начнется. Не доверяйте никому из них, Малли. Птица – это только начало. Не знаю, что они сделают с бедной Фрици теперь, когда она начала кое-что вспоминать.
С ощущением внутреннего тепла я подумала: "Я знаю одного человека, которому могу доверять".
– Я перееду в Шелби, – сказала я, – так что доверяю я им или нет, не имеет никакого значения. В любом случае я могу довериться Уэйну Мартину.
Она посмотрела на меня с ужасом.
– Что вы! Если миссис Джулия нажмет на него, он в ту же минуту обернется против вас. Ведь не кто иной, как его отец… Нет, даже и не думайте верить никому из них.
Я не могла поверить подобным словам об Уэйне. Для этого я уже успела слишком хорошо его узнать. Я знала, что он не изменит своего отношения ко мне.
– А кого вы имеете в виду, говоря «они», "им"?
– Прежде всего, разумеется, вашу бабушку и вашу тетю Нину, которая ее боится, Уэйна Мартина, Джеральда и моего брата Элдена, которые с детских лет были друг с другом на ножах.
– Почему? Почему ваш брат и Джеральд ненавидят друг друга?
– Элден говорит, потому что Джеральда всегда бесило, что у него – две нормальные руки. Но тут все гораздо сложнее. Элдену всегда было ненавистно все, что противоречит природе. Он не выносит больных людей. Поэтому он не прощает Джеральду его увечную руку, и Джеральд это знает. Оба родились не здесь, и их обоих привезли в этот дом, когда они были еще младенцами, и тем не менее у обоих такое чувство, словно Силверхилл – их собственность. Джеральду дорого все, что внутри дома, а Элдену – все, что снаружи, – сад, деревья, земля. Я родилась в самом доме, и у меня ничто не вызывает никаких чувств. По мне, сгори оно все, я бы и слезинки не проронила.
– А разве дядя Генри и тетя Нина не всегда жили в Силверхилле?
– Жить-то они жили, но как раз в то время, когда миссис Нина была беременна Джеральдом, из Нью-Йорка привезли сюда вашу тетю Фрици, и тут началась сильнейшая неразбериха. Миссис Нина не могла выносить постоянные ссоры, проявления норова вашей бабушки, не говоря уж о том, что творилось с Фрици, которая совсем вышла из строя. Она уехала в Вермонт пожить у сестры и родить ребенка в мирной обстановке. Но это мало ей помогло – я имею в виду руку Джеральда. Генри Горэм привез их обоих домой, и с тех пор Джеральд не покидал это место. Теперь ему нравится забывать, что он был рожден не здесь. Любовь к этому дому у него, можно сказать, в крови, и любовь такая сильная, что иной раз она меня просто пугает. Элден появился здесь, когда ему был годик, но он испытывает столь же сильное чувство к здешней земле.
– Вы думаете, это кто-то из них – я имею в виду птичку?..
Кейт выскользнула из своего пеньюара и сняла с крючка форменное платье. Не глядя на меня, она сказала:
– Не знаю, да и не хочу знать – слишком это ужасно. Но одно я могу вам сказать: обвинят во всем Фрици.
Я услышала все, что мне надо было услышать. Протиснувшись через щель возле платяного шкафа, я вышла в холл. Холод, спертый, застоявшийся воздух, мерзость запустения ощущались здесь как будто сильнее, чем обычно. Я поспешно бежала от голубых роз и прошла через башню на мою половину дома.
На этот раз я уже не заходила к себе в комнату, а торопливо направилась к лестнице. На ходу что-то остановило мое внимание, я нагнулась и подняла с пола что-то желтое, пушистое – перо канарейки. Спускаясь по лестнице, я держалась за перила, предоставив перу парить в воздухе. Мне неприятно было вспоминать ощущение птичьих перьев у меня в руках.
Когда я проходила мимо покоев тети Нины, комнаты ее оказались пусты. Внизу, в комнате для приема гостей, никого не было, и свет над двумя портретами был выключен.
Я пошла на звук голосов, доносившихся из столовой.
Сегодня бабушка Джулия восседала во главе стола, а Джеральд сидел на противоположном конце. Тетя Нина еще не заняла своего места, но Элден Салуэй был тут, он стоял возле бабушкиного кресла. Они разговаривали, но при моем появлении мгновенно воцарилась тишина. Все трое внимательно вглядывались в меня, и где-то в глубине моего сознания шевельнулись предостерегающие слова Кейт. Но мне нечего волноваться. Отныне у меня осталась одна цель – в последний раз посидеть за этим столом. После завтрака упакую свой чемодан и как можно скорее, до двенадцати, уеду. Можно не сомневаться, что ни один из них не пожелает меня остановить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Закрыв дверь, я продолжала свой путь вдоль холла. Здесь было слишком темно, чтобы толком что-либо рассмотреть, и я дошла до последней двери в дальнем конце холла, продвигаясь с большой осторожностью. Дверь легко открылась при одном прикосновении пальцев, но я не увидела ничего, кроме пустой комнаты с еще одной дверью, которая вела, по-видимому, в комнату поменьше, расположенную в самом дальнем уголке дома. Здесь по крайней мере пол был подметен, так что не видно было выразительных следов на пыльной поверхности. Может, именно для того здесь и подметали.
Когда я открыла последнюю дверь, то увидела, что изнутри вход в нее преграждал громадный старомодный платяной шкаф красного дерева. Но в тот самый момент, когда я приоткрыла дверь, я заметила в глубине комнаты слабый свет. Его тут же выключили.
– Кейт! – тихо окликнула я. Это всего лишь Малли Райс. – Может, вы меня впустите?
Свет снова зажегся, и я увидела, что рядом со шкафом достаточно места, через которое можно протиснуться. Кейт Силуэй стояла, повернувшись ко мне лицом, и опиралась о трехногий стол, четвертый угол которого поддерживала стопка книг, положенных на стул. На ней был короткий голубой пенюар, надетый поверх комбинации; ее синее форменное платье висело на крючке, вбитом в стену.
Бросив один взгляд на ее бледное заплаканное лицо, я отвела глаза и стала осматривать комнату. Свет шел от настольной лампы, прикрытой абажуром из треснувшего пергамента. Позади нее виднелась койка армейского образца, на которой лежали подушка и легкое одеяло. Кроме того, здесь стояли стол и маленький комодик с треснувшим зеркалом наверху. Больше в комнате не было ничего.
– Я подумала: вот, наверное, хорошее место, где можно укрыться от всех, – сказала я. – Но разве они не могут увидеть свет в этой комнате со стороны подъездной аллеи?
Она позволила себе немножко расслабиться и усталым жестом отвела назад свои каштановые волосы, закрывавшие ее лицо.
– Днем не видно. А вечером сюда ложится густая тень, а карнизы и вон тот большой вяз в углу сада закрывают окно, так что я могу оставлять его открытым и дышать чистым воздухом. Зачем вы меня ищете?
В маленькой комнате было тепло, несмотря на открытое окно. Я подтащила единственный целый стул к окну и уселась, давая ей понять, что ей не так-то легко будет от меня отделаться. С того места, где я сидела, мне видна была крыша второго этажа флигеля Джеральда, а этажом ниже – крыша галереи, соединявшей оба крыла дома. Но меня не интересовала архитектура – я просто тянула время, стараясь подыскать подходящие слова для разговора с Кейт.
– Может, я пришла сюда потому, что сама искала, куда бы мне скрыться, – сказала я. – Но так или иначе мне хотелось поговорить с вами, прежде чем я уеду отсюда навсегда.
– Мне иногда просто невыносимо оставаться там, внизу! – сказала Кейт. Она бросилась на койку и обхватила руками колени, пригнувшись к ним головой.
– Да, это я понимаю, – заметила я. – Я провела здесь всего одну ночь, и с меня более чем достаточно. Я уеду после завтрака, как только найдется кто-то, кто согласится отвезти меня в Шелби. Почему бы вам не уехать со мной?
Ею вдруг овладела непонятная мне тревога.
– Вы уезжаете сегодня, мисс Райс? Я кивнула.
– Да, решила последовать вашему совету. И, пожалуйста, не забывайте меня.
Она потянулась в мою сторону, и я заметила какое-то напряженное выражение на ее лице.
– Пожалуй, это был дурной совет. С тех пор у меня было время над ним пораздумать.
– Что же заставило вас изменить свое мнение? – напрямик спросила я.
Но мысли Кейт снова вернулись к ее собственным проблемам, и она не ответила на мой вопрос.
– Они терзают меня, тянут в разные стороны – Элден, миссис Нина и ваша бабушка, – прошептала она.
– А как насчет моего кузена Джеральда? – спросила я.
Ее карие глаза затуманились от боли.
– Нет, Джеральд тут ни при чем. Пока ему ничто не угрожает, он сделает все, чего пожелает его бабушка, даже если сам он этого не хочет.
Я наклонилась к ней.
– Вы вовсе не обязаны выходить за него замуж! Поедемте со мной в Шелби, мы вместе снимем комнату, найдем работу, создадим своими руками новую жизнь для себя.
Эта идея осенила меня внезапно и привела в восторг. Кейт мне нравилась, и мы вполне могли помочь друг другу.
Она посмотрела на меня как на сумасшедшую.
– Покинуть Силверхилл! – воскликнула Кейт.
Я вскочила и нетерпеливо зашагала взад-вперед по комнате, пока она не поймала меня за руку и не усадила на кровать рядом с собой.
– Тише! Не расхаживайте, а то внизу услышат. Хотя Крис уже знает, что я здесь. Вероятно, и доктор Уэйн знает, но он меня не выдаст. Мне нужно какое-то потаенное убежище, иначе я с ума сойду.
– Я что-то вас не пойму, – заметила я. – Мне понятно, почему вам не хочется выходить замуж за такого человека, как Джеральд. Мне понятно…
– Я ничего не имею против его изувеченной руки, – сказала она, как бы защищаясь. – Я знаю его всю свою жизнь, и я привыкла к ней.
– Я вовсе не это имела в виду! Просто я считаю его эгоистом до мозга костей, полностью сосредоточенным на собственной персоне. Важно то, какие последствия изуродованная рука имела для его психики, так что даже если он блестящий ученый и очень богат, мужем он будет ужасным. Ни одна женщина в здравом уме не захочет иметь с ним дело.
– Я захочу, – возразила Кейт.
Я уставилась на нее. В маленькой комнате было очень тихо. За окном замерли ветки вяза, освещенные зловещим желтым сиянием; они закрывали собой сад, и где-то вдали слышались раскаты грома. Молодая женщина возле меня начала тихонько плакать, утирая слезы насквозь промокшим носовым платком.
– Я его люблю с детства, – говорила она, рыдая.
– Я, бывало, придумывала разные истории про то, как вырасту и выйду за него замуж. Мысленно я убеждала себя, что он – сказочный принц, превращенный злой волшебницей в лягушку, и что моя любовь преобразит его. Я страдала, когда он уезжал в школу и встречался там с другими девочками, назначал им свидания. У него всегда было много денег, и, вероятно, он чем-то привлекал девиц, с которыми встречался. О, он далеко не всегда был отшельником! Хотя до серьезного никогда дело не доходило, потому что он всегда им отплачивал. За свою руку я имею в виду. Он так и не решился подвергнуть себя испытанию браком. Никогда не позволял себе по-настоящему кем-либо увлечься.
– И все-таки он мог бы жениться на вас? – спросила я.
– Потому что я не в счет! – вскричала Кейт. – Он ко мне привык и прекрасно знает, как я к нему отношусь. Он знает, что я никогда не причиню ему боли, хотя ему самому ничего не стоит причинить боль мне. Он вполне готов использовать меня, если нет другого способа получить то, чего он хочет. А хочет он, понятно, денег своей бабушки, этот дом и все, что в нем находится. Тогда он сможет жить здесь так, как ему нравится, и до конца своей жизни быть чем-то вроде хранителя частного музея. А его бабушка говорит: не женишься – не получишь денег. Джеральду это не нравится, и он пытается противиться ее воле. Конечно, если он женится, а детей у него все-таки не будет, можно будет сказать, что по крайней мере он пытался что-то сделать. Во всяком случае, никто не сможет доказать противное! Разве что я!
Я слушала ее с растущим ужасом.
– Поедемте со мной в Шелби. Оставьте его!
– Я никогда его не оставлю. – Ее голос был тих, это был почти шепот, но в нем мне опять послышалась нотка упрямой решимости, которую никто никогда не сможет поколебать. – Конечно, мне хотелось бы выйти за него замуж. Но не при таких условиях, когда бабушка вынуждает его жениться. Надо, чтобы он сам этого хотел, потому что любит меня. Ни на каких других условиях он мне не нужен, а это значит – он никогда не станет моим мужем. Никакого брака между нами не будет.
– Джеральд и любовь? – сказала я. – Я мало знала своего кузена, но сомневаюсь, чтобы он был способен любить кого-либо, кроме себя самого.
Она ответила мне очень просто:
– Он сам не знает, насколько я нужна ему. Я забочусь о том, чтобы ему всегда было удобно. Мне не раз приходилось перепечатывать на машинке его статьи, отвечать за него на письма, которые приходят на его имя, помогать в исследовательской работе, в составлении каталогов. Ведь я здесь не просто экономка.
– Так пусть он почувствует, что он в вас нуждается. Если вы уедете со мной…
Она нетерпеливо перебила меня:
– Вам нельзя сейчас уезжать. Вы – моя единственная надежда. Вы обязательно должны хотя бы ненадолго остаться в Силверхилле.
Ее манера противоречить себе самой вывела меня из себя.
– Но ведь вы же говорили, что я должна уехать. Вы сказали мне это в первый же раз, когда мы остались одни.
– Тогда я пыталась думать о вас. – Она подняла голову и так угрюмо на меня посмотрела, что я подивилась себе самой: с чего это я могла вообразить, что Кейт – нежная душа?
– А теперь я думаю о себе и о Джеральде. Хотя, если бы он услышал об этом, он бы не поверил. Для нас вы – единственный шанс к спасению, какой когда-либо может нам представиться. Помогите мне, Малли, – помогите нам обоим!
– Как я вообще могу кому-либо помочь? – спросила я.
– Я не могу объяснить. Я даже не уверена в том, что для Джеральда лучше. То мне кажется одно, то другое – никак не приду к окончательному выводу. Единственное, что мне доподлинно известно, – это что на вас сосредоточены мысли их всех. Мне кажется, миссис Джулия уже сознает это, и она найдет способ использовать вас в своих целях, если удастся. Для нее было большим потрясением то, что вы объявились здесь после письма, которое она получила от вашей матери. Но если ее отношение к вам изменится, – будьте начеку!
"Некоторым указанием такой перемены явился утренний эпизод с рубиновым перстнем моей бабушки", – с тревогой подумала я. Но я понятия не имела о том, к чему это вело, и не могла принять какие-то необоснованные намеки. Мне требовалось время для того, чтобы вдали от Силверхилла получше узнать Уэйна Мартина и дать тому, что зародилось между нами, вырасти и развиться во что-то большее. Дальнейшее мое пребывание в этом доме никак не могло этому способствовать.
– Я не могу остаться, – без обиняков заявила я. – Я наконец-то выяснила для себя, чего хочу от жизни. И я намерена получить то, чего хочу. Если я останусь здесь, Силверхилл все испортит. С меня хватит смертей, белых берез и тайн!
Кейт решительным жестом утерла слезы и встала.
– Разумеется, я просто брежу. Миссис Джулия ни за что не допустит, чтобы ее сокровища перешли в руки кого-либо другого, а не Джеральда. Думаю, что она предпочтет видеть вас мертвой, нежели передать вам что-нибудь сверх самой ничтожной части своих денег. Нет, тут надеяться не на что.
– Разумеется не на что, – сухо ответила я. – Да я вовсе и не хочу этого, не связываю с этим никаких надежд. Ну а пока что мне, пожалуй, лучше позабыть на время о громадных состояниях, а спуститься вниз и позавтракать, пока они не начали искать нас обеих. Возможно, я вас больше не увижу, Кейт, а потому позвольте сказать вам – до свидания!
Я уже направилась к узкой щели возле платяного шкафа, но она остановила меня.
– Подождите, Малли. Ну пожалуйста!
Я нехотя остановилась. Стремление бежать отсюда нарастало во мне с каждой минутой. Мне хотелось только одного – осуществить его как можно скорее.
Невзирая на печальные проблемы, связанные с тетей Фрици, мне просто необходимо было уехать отсюда. Моя собственная жизнь начала значить для меня больше, чем когда-либо в прошлом.
– Здесь, наверху, мне ясно слышны были голоса, – сказала Кейт. – Что произошло сегодня утром в саду?
Я рассказала ей о том, как обнаружила мертвую птичку, и о том, что последовало после того, как мы в Крисом отнесли ее вниз. Я еще не успела закончить свой рассказ, как поймала на себе ее пристальный взгляд, в котором ясно читалось потрясение.
– Так, значит, началось, – сказала она. – Я знала, что рано или поздно это начнется. Не доверяйте никому из них, Малли. Птица – это только начало. Не знаю, что они сделают с бедной Фрици теперь, когда она начала кое-что вспоминать.
С ощущением внутреннего тепла я подумала: "Я знаю одного человека, которому могу доверять".
– Я перееду в Шелби, – сказала я, – так что доверяю я им или нет, не имеет никакого значения. В любом случае я могу довериться Уэйну Мартину.
Она посмотрела на меня с ужасом.
– Что вы! Если миссис Джулия нажмет на него, он в ту же минуту обернется против вас. Ведь не кто иной, как его отец… Нет, даже и не думайте верить никому из них.
Я не могла поверить подобным словам об Уэйне. Для этого я уже успела слишком хорошо его узнать. Я знала, что он не изменит своего отношения ко мне.
– А кого вы имеете в виду, говоря «они», "им"?
– Прежде всего, разумеется, вашу бабушку и вашу тетю Нину, которая ее боится, Уэйна Мартина, Джеральда и моего брата Элдена, которые с детских лет были друг с другом на ножах.
– Почему? Почему ваш брат и Джеральд ненавидят друг друга?
– Элден говорит, потому что Джеральда всегда бесило, что у него – две нормальные руки. Но тут все гораздо сложнее. Элдену всегда было ненавистно все, что противоречит природе. Он не выносит больных людей. Поэтому он не прощает Джеральду его увечную руку, и Джеральд это знает. Оба родились не здесь, и их обоих привезли в этот дом, когда они были еще младенцами, и тем не менее у обоих такое чувство, словно Силверхилл – их собственность. Джеральду дорого все, что внутри дома, а Элдену – все, что снаружи, – сад, деревья, земля. Я родилась в самом доме, и у меня ничто не вызывает никаких чувств. По мне, сгори оно все, я бы и слезинки не проронила.
– А разве дядя Генри и тетя Нина не всегда жили в Силверхилле?
– Жить-то они жили, но как раз в то время, когда миссис Нина была беременна Джеральдом, из Нью-Йорка привезли сюда вашу тетю Фрици, и тут началась сильнейшая неразбериха. Миссис Нина не могла выносить постоянные ссоры, проявления норова вашей бабушки, не говоря уж о том, что творилось с Фрици, которая совсем вышла из строя. Она уехала в Вермонт пожить у сестры и родить ребенка в мирной обстановке. Но это мало ей помогло – я имею в виду руку Джеральда. Генри Горэм привез их обоих домой, и с тех пор Джеральд не покидал это место. Теперь ему нравится забывать, что он был рожден не здесь. Любовь к этому дому у него, можно сказать, в крови, и любовь такая сильная, что иной раз она меня просто пугает. Элден появился здесь, когда ему был годик, но он испытывает столь же сильное чувство к здешней земле.
– Вы думаете, это кто-то из них – я имею в виду птичку?..
Кейт выскользнула из своего пеньюара и сняла с крючка форменное платье. Не глядя на меня, она сказала:
– Не знаю, да и не хочу знать – слишком это ужасно. Но одно я могу вам сказать: обвинят во всем Фрици.
Я услышала все, что мне надо было услышать. Протиснувшись через щель возле платяного шкафа, я вышла в холл. Холод, спертый, застоявшийся воздух, мерзость запустения ощущались здесь как будто сильнее, чем обычно. Я поспешно бежала от голубых роз и прошла через башню на мою половину дома.
На этот раз я уже не заходила к себе в комнату, а торопливо направилась к лестнице. На ходу что-то остановило мое внимание, я нагнулась и подняла с пола что-то желтое, пушистое – перо канарейки. Спускаясь по лестнице, я держалась за перила, предоставив перу парить в воздухе. Мне неприятно было вспоминать ощущение птичьих перьев у меня в руках.
Когда я проходила мимо покоев тети Нины, комнаты ее оказались пусты. Внизу, в комнате для приема гостей, никого не было, и свет над двумя портретами был выключен.
Я пошла на звук голосов, доносившихся из столовой.
Сегодня бабушка Джулия восседала во главе стола, а Джеральд сидел на противоположном конце. Тетя Нина еще не заняла своего места, но Элден Салуэй был тут, он стоял возле бабушкиного кресла. Они разговаривали, но при моем появлении мгновенно воцарилась тишина. Все трое внимательно вглядывались в меня, и где-то в глубине моего сознания шевельнулись предостерегающие слова Кейт. Но мне нечего волноваться. Отныне у меня осталась одна цель – в последний раз посидеть за этим столом. После завтрака упакую свой чемодан и как можно скорее, до двенадцати, уеду. Можно не сомневаться, что ни один из них не пожелает меня остановить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28