— Пойду-ка открою, — пробормотал Джек.
Молли окинула комнату смятенным, почти испуганным взглядом. Что-то не так. Должно быть, она еще не совсем проснулась: чувствовала — что-то не в порядке, но не могла понять, в чем дело.
Встав с дивана, она молча смотрела, как Джек выходит в холл. Он был босиком, но в джинсах и вчерашней рубашке. Что-то в этом не правильно… но что? Рассудок отказывал Молли. Что-то внутри кричало: «Не думай! Не вспоминай!»
Джек отворил дверь — и в дом ворвались Доминик и Дарси Доил.
— Молли! — вскричала мать, ураганом проносясь в гостиную. — Как ты могла?!
Молли уставилась на родителей так, словно видела их впервые. Однако Дойлы-старшие выглядели как обычно. Дарси — элегантная блондинка в черном брючном костюме от Армани, весь вид ее излучает довольство и уверенность в себе. Доминик — все тот же импозантный мужчина, стройный и подтянутый, с сединой на висках и пронзительным взглядом синих глаз.
Что же не так?
— Я все объясню, — проговорил Джек. Голос его дрожал: сейчас он ничем не напоминал того Джека, к которому Молли привыкла, — хладнокровного, целеустремленного, рассудительного босса. — С Молли произошел несчастный случай…
— Господи! — Мать схватилась за верхнюю пуговицу жакета.
Но Доминика было не так легко напугать.
— И поэтому она вышла замуж, ничего не сообщив родителям?
«Замуж. Вышла замуж», — эхом отдалось в голове Молли.
— Ну… на самом деле Молли не замужем…
— Вот как? — протянула мать, устремив на Джека проницательный взгляд сощуренных глаз.
От нее, конечно, не укрылось, что Джек вскочил с постели с всклокоченными волосами и в несвежей рубашке, что сама Молли стоит перед ними в пижаме, босиком и с таким видом, словно только что проснулась.
«Все не так, — в отчаянии думала Молли. — Все не так, как должно быть. Но… как должно быть?»
— В среду вечером у нас была вечеринка в баре. Наш отдел праздновал окончание работы над проектом. Какой-то болван толкнул Молли, она упала и ударилась головой. Сознание не теряла, но я решил, что лучше за ней присмотреть, и привез ее к себе. А на следующее утро она вообразила, что мы женаты.
Острая боль пронзила голову Молли — словно в висок ударила молния. Молли зажмурилась и сжала голову руками. Голоса Джека и родителей доносились до нее словно издалека.
— А вы, как я понимаю, воспользовались… Разрозненные сцены мелькали в мозгу Молли, словно кадры из кинохроники. Вот они с Джеком в магазине. Натыкаются на Эйприл и Дона. Вот они вместе обедают. Вот она готовит завтрак. Вот Джек снова и снова отказывается ложиться с ней в одну постель. Вот подруги удивляются, что в шкафу совсем нет ее одежды…
— Хватит! — завопила она, не в силах остановить эту тошнотворную карусель. В комнате воцарилась тишина. — Хватит, — тихо повторила Молли и, отняв руки от лица, взглянула на Джека. — Так мы с тобой не женаты…
— Верно, — кивнул Джек.
— Я прожила здесь три дня, и ты мне подыгрывал…
— Слушай, парень, если ты посмел обидеть мою дочку, я из тебя отбивную… — угрожающе начал Доминик.
— Нет, Молли, нет! — воскликнул Джек, склоняясь над ней. — Все было совсем не так! Я пытался тебе все объяснить, но…
— Пытался объяснить? Когда?
— В первое же утро. И потом, когда приходили твои подруги.
Молли помнила, как принимала гостей. Но в голове у нее все перепуталось, и она не могла понять, что происходило наяву, а что — только в воображении.
— Так они действительно здесь были?
— Ну да. Мы надеялись, что встреча с ними пробудит твою память. Но ничего не вышло.
— Боже мой! — простонала Молли, вцепившись руками в волосы. Что же с ней произошло? Что она натворила?
— Молли, все не так уж плохо! — Джек попытался погладить ее по щеке, но она отпрянула. — Все поняли, что ты потеряла память. Уже по тому, как ты показывала подругам мой дом, видно было, что ты искренне веришь…
— Я показывала им твой дом? — с ужасом воскликнула Молли.
— Ну да — О Боже!
— Молли, все не так страшно! — беспомощно повторил Джек.
Молли отшатнулась, словно от удара.
— Не так страшно? — повторила она. — И кто еще об этом знает?
— Ну… твои друзья… те люди, на которых мы наткнулись в магазине… мой доктор…
— Ваш доктор! — процедила Дарси Доил. — А вам не кажется, что следовало бы вызвать ее доктора… или, по крайней мере, позвонить нам?
— Я понятия не имел, где вы живете и как вас найти, — пробормотал Джек.
— Что-о? Уж не хотите ли вы сказать, что наша дочь ничего не рассказывала о своих родителях?
Молли уже мечтала о новом приступе головной боли. Но боли не было — вместо нее душу захлестнула горькая волна унижения. Голос матери пробудил последние недостающие воспоминания: теперь Молли ясно помнила и пленку с записью, и визуализацию. Она вспомнила, как сама создавала картины и образы, которые потом приняла за реальность.
— Послушай-ка, сынок, не будь я Доминик Доил, если сейчас…
— Папа, перестань! — воскликнула Молли, протянув к отцу открытые ладони, как будто сдавалась на милость противника.
При виде этого беспомощного жеста Джек шагнул вперед, инстинктивно желая защитить Молли, заступиться за нее, но тут же вспомнил, что она больше не нуждается в его заступничестве и защите.
— Теперь я понимаю, что случилось. Понимаю, как и почему произошла ошибка. — Она повернулась к Джеку. — Мистер Кавано, видимо, я должна попросить у вас прощения за доставленные неудобства…
— Господи, Молли, о чем ты…
Она остановила его предостерегающим жестом.
— Ты не представляешь, как мне сейчас стыдно, дрогнувшим голосом произнесла она. — Это стыдно и унизительно. Зачем ты подыгрывал мне? Ты должен был все объяснить!
— Молли, милая, — мягко, успокаивающе заговорил Джек, — я пытался, но ты ничего не хотела слушать, и я решил не настаивать. Я боялся навредить тебе, Молли, боялся причинить тебе боль…
Девушка молчала, упорно уставившись на свои босые ноги.
— Ты не хотел причинять мне боли, Джек, — произнесла она наконец, — однако именно это и сделал.
И, опустив голову, Молли побрела вон из комнаты. На пороге она остановилась.
— Завтра утром я подам заявление об увольнении.
Глава 9

— А вы почему позволили мне там жить?
— Молли, пойми наконец! — Оливия похлопала ладонью по дивану рядом с собой, приглашая Молли сесть. Но та лишь затрясла головой и продолжала мерить комнату шагами. Она еще не успела сказать подругам и двух слов, но все чувствовали, что разговор предстоит нелегкий.
Весь день Молли убеждала родителей, что прекрасно себя чувствует (что было очень далеко от истины), и в конце концов уговорила их сходить поужинать без нее. Едва за ними закрылась дверь, Молли бросилась звонить Оливии, а Оливия собрала всю команду. И теперь пятеро лучших подруг Молли сидели в ее крошечной гостиной, всей душой готовые помочь. Однако пока все, что они говорили, лишь усиливало ее раздражение.
— Когда Джек привез тебя на работу, — продолжала Оливия, — мы по очереди бегали к тебе и всеми возможными способами старались пробудить твою память, но все было бесполезно!
— Я понимаю, что была не в себе, — устало проговорила Молли. — Но одного не могу понять: как вы позволили мне с ним жить?
Теперь она ясно помнила каждую секунду этих трех дней. Задушевные разговоры. Ласковые взгляды. Поцелуи. Джек вел себя безупречно, и Молли понимала, что он хотел одного — уберечь ее от потрясения. Но от этого унижение становилось только сильнее. Его винить не в чем, это она, она сама, бросалась ему на шею и предлагала себя!
— А что нам оставалось? — вступила в разговор Рей-чел. — Ты была твердо уверена, что вы женаты, и не желала слышать никаких возражений. Когда мы попробовали тебя разубедить, ты едва не разрыдалась, и Джек этого не вынес. Он не хотел причинять тебе боль.
С тяжелым вздохом Молли опустилась на диван рядом с Оливией.
— А теперь мне так стыдно!
Оливия ласково взъерошила ей волосы.
— Ну, от стыда еще никто не умирал!
— Неважно. В «Баррингтон» я не вернусь. Я уже сказала Джеку, что завтра уволюсь. Так и сделаю. Напечатаю заявление об увольнении, и кто-нибудь из вас передаст его Джеку.
— Ни в коем случае! — возразила Рейчел. — Не смей прятаться! Ты не сделала ничего дурного. Такое могло случиться с каждой из нас, — добавила она, и остальные согласно вздохнули: все они не с чужих слов знали, что такое безответная любовь.
— Да, наверно, — тихо ответила Молли. «Влюбиться может каждый, — думала она, — но принять собственные фантазии за реальность — нет, такое могло случиться только со мной!»
— Так что, придешь завтра в офис? — настаивала Рейчел.
Молли вздохнула.
— Хорошо, приду. Но из этого еще не следует, что я раздумала увольняться!
— А из того, что сейчас тебе хуже некуда, не следует, что надо бросать работу, — логично заметила Патриция. — Утро вечера мудренее, посмотри, как будешь себя чувствовать завтра, а там и решай, что делать.
На следующее утро Молли одевалась тщательнее обычного. Велик был соблазн напялить какое-нибудь убожество мышиного цвета, но, нет, пусть Джек не думает, что она трусиха! С такой мыслью Молли надела красное шелковое платье, любимые туфли на шпильках, вдела в уши тяжелые серьги и вошла в здание с таким надменным видом, словно корпорация «Баррингтон» принадлежала ей.
Несколько человек проводили ее любопытными взглядами. Один или двое спросили, почему ее не было в четверг и после обеда в пятницу. Но в основном все держались как обычно. Дойдя до лифта, Молли с облегчением перевела дух. Самое страшное опасение не сбылось: ее печальная история не стала достоянием всего учреждения.
Молли замедлила шаг и улыбнулась почти искренней улыбкой. Пока лифт нес ее ввысь, она прислонилась к стене и позволила себе расслабиться. Но вот звякнул колокольчик, и Молли глубоко вздохнула. Предстояло суровое испытание. Ее отдел. Люди, бывшие вместе с ней в «Махони». Они могут все знать.
Двери лифта раскрылись, и Молли храбро шагнула вперед.
— Привет, давно не виделись! — улыбнулась ей из-за своего столика Сэнди Джонсон. — Как самочувствие? Джек говорил, в среду вечером в «Махони» ты ударилась головой. Сотрясения не было? А почему ушла в пятницу после обеда? Тебе стало нехорошо?
Молли покачала головой.
— Н-нет… то есть да, голова закружилась, — выдавила она. — Меня осмотрел врач. Сказал, что все в порядке, мне просто надо немного отдохнуть.
— Ну, выглядишь ты просто класс! — завистливо вздохнула Сэнди. — И не подумаешь, что недавно болела!
«Слава Богу, — думала Молли, — Сэнди Джек ничего не сказал».
— Где мистер Кавано? Сэнди нахмурилась.
— Джека, — с ударением произнесла Сэнди, подчеркивая, что все в отделе привыкли звать босса по имени, — на этой неделе не будет. Он позвонил вчера вечером и сказал, что уезжает в командировку. Вернется только в следующий понедельник.
Сердце Молли пропустило такт.
— Ага, — глупо произнесла она, чувствуя, как запылали щеки, — ну хорошо.
Почему он исчез? Чтобы дать ей время успокоиться и прийти в себя? А может быть, ему самому теперь тяжело и неловко с ней встречаться?
Вокруг сновал народ — обычная утренняя суета. Сослуживцы выходили из переполненного лифта, обменивались торопливыми приветствиями и расходились по своим рабочим местам. Только Молли, словно окаменев, стояла посреди коридора, и людские волны обтекали ее, словно не замечая.
Недоумение ее сменилось робкой надеждой, надежда — безумным облегчением. Все по-прежнему. Никто не бросает на нее странных взглядов, не пристает с вопросами, не шепчется за спиной. Это может означать только одно — никому ничего не известно.
Словно и не было этих роковых трех дней.
Странная горечь сожаления уколола сердце. Молли подхватила портфель и торопливо, не позволяя себе задуматься, поспешила в свой кабинет.
Три дня она провела «замужем» за Джеком Кавано. И хотя отношения их оставались чисто платоническими, хоть теперь она и безумно злилась на Джека, от правды не убежать: это были счастливейшие три дня в ее жизни.
«Три счастливейших дня в моей жизни», — думал Джек, сидя за стойкой бара. Здесь, в Аппалачах, еще лежал снег, и холодный ветер пробирал до костей. Но мороз на улице не мог сравниться с холодом, что окутывал сердце Джека.
Он знал, что должен дать Молли время прийти в себя. Так проще всего. Так безопаснее. Вот почему Джек напросился вместе с Рексом Баррингтоном в командировку в Западную Пенсильванию, где корпорация собиралась купить отель.
Поездка Баррингтона продолжалась всего два дня. Но Джек остался в Пенсильвании до конца недели. Один. Пробовал смотреть телевизор — не смог.
Пробовал читать — обнаружил, что не понимает ни слова из прочитанного. Пробовал напиться — но виски не заглушило мыслей. Мыслей о том, как пуста и одинока его жизнь. О том, сколько сюрпризов принесла ему Молли. О том, как изменилось бы все, стань она в самом деле его женой…
И дело не в том, что она привлекает взор. Мало ли на свете привлекательных женщин! За последние пять лет Джек порой ловил на себе заинтересованные взгляды настоящих красавиц, однако всякий раз ему удавалось удержаться на тонкой грани между дружбой и интимностью. Но Молли — другое дело. Молли проникла ему в самую душу.
В следующий понедельник Джек пришел на работу на два часа позже положенного. Вполне сознательно.
Отдел был погружен в ежедневную рутину. Джули Крамер болтала по телефону, одновременно просматривая иллюстрированный журнал, — Джека она не заметила. Сэнди Джонсон, нацепив на голову наушники, сосредоточенно набирала что-то на компьютере.
Молли склонила белокурую голову над столом. Подойдя ближе, Джек увидел, что она правит распечатку.
Тишь да гладь.
Джек уже готов был вздохнуть с облегчением, но вспомнил, что радоваться рано. На рабочем столе его вполне может ждать заявление об увольнении от Молли, поданное, как положено, за две недели до ухода.
Джек вошел себе в кабинет. На столе, как и следовало ожидать, возвышалась груда накопившихся за неделю бумаг. Джек вздохнул и принялся разбираться в завале. Минут через десять вошла Сэнди с чашечкой кофе.
— Хотя это и не входит в мои обязанности, — добродушно заметила она, — но, по-моему, тебе надо взбодриться.
— Со мной все в порядке, — через силу улыбнулся Джек.
— Вид у тебя совсем никакой, — настаивала Сэнди. — Как будто всю ночь не спал.
Собственно говоря, так оно и было.
Заявления Молли Джек среди бумаг не нашел. Пора было брать быка за рога.
— Сэнди, Молли случайно не подавала заявление об увольнении?
— Да что ты! С чего бы вдруг? У нее все в порядке. Сейчас к ней приехали родители, так она просто летает от радости.
— Вот как? — отозвался Джек, откидываясь на спинку кресла и отхлебывая обжигающий кофе. Ему вспомнился рассказ Молли о родителях — их амбиции, завышенные ожидания, постоянное давление на дочь, ее одиночество в родительском доме… — Да, может быть, приезд родителей — как раз то, что ей сейчас нужно.
Хоть здесь за Молли можно порадоваться — как видно, отношения с отцом и матерью у нее наладились. Что ж, раз она довольна и счастлива, настало время разобраться с их общей проблемой. Молли, без сомнения, пришла в себя и, обдумав все происшедшее, поняла, что ни ее вины, ни вины Джека здесь нет. Оба они — разумные взрослые люди; они смогут справиться с чувствами и жить дальше, как будто ничего не случилось.
— Этими бумагами займемся после обеда, — объявил Джек.
Сэнди согласно кивнула.
— У меня сейчас куча работы, но, думаю, к двум часам я буду в твоем распоряжении.
— Отлично. Значит, после перерыва.
Сэнди кивнула и вышла из кабинета. Джек допил кофе и направился к кабинету Молли.
Он дважды постучал, но Молли, поглощенная работой, его не слышала. Тогда Джек толкнул дверь и вошел без приглашения.
— Доброе утро, Молли. Она вскинула голову.
— Доброе утро, мистер Кавано. Джек прикрыл за собой дверь.
— Ты называешь меня «мистер Кавано», чтобы дать понять, что на меня обижена? Молли, мне кажется, если мы разумно все обсудим, то сможем вернуться к нормальным отношениям…
— Нормальным? — почти вскрикнула Молли. Джек едва не отшатнулся, удивленный силой ее реакции. — Я три дня прожила у тебя в доме! Я думала, что мы женаты, и ты позволил мне так думать!
— Молли, я просто…
— Просто не хотел делать мне больно? — саркастически передразнила Молли. — Ну спасибо! Тебе хоть приходило в голову, что, когда все разъяснится, я не буду знать, куда деваться от стыда?
Джек поморщился.
— Конечно, — тихо ответил он. — Но я боялся за тебя.
— Ах, ты боялся! — выкрикнула Молли, вскочив с места. — Сказать мне правду — ты боялся! А жить в одном доме с едва знакомым мужчиной — это для женщины, по-твоему, пустяки, ничего страшного?
До сих пор Джек оставался спокоен, но последняя фраза Молли всерьез его разозлила. Черт побери, он делал то, что считал нужным! Он заботился о ней, оберегал ее, не позволял себе никаких вольностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15