Хотела бы Молли поверить Патриции, хотела бы вообразить, что он любит ее и страшится своих чувств! Но Джек не из тех, кто способен чего-то страшиться. Рассудок подсказывал ей: Джек сожалеет о том, что не смог помочь ей добиться успеха, стыдится того, что, не справившись с собой, вынудил ее уйти. Он — хороший человек, порядочный и совестливый. А то, что он не любит Молли и не может любить, — не его вина.
Такие мысли помогли Молли собраться с духом и повернуться к Джеку лицом.
— Мне нелегко уходить.
— Скоро освоишься на новом месте, — попробовал подбодрить ее Джек. — Новые обязанности…
— И может быть, новые возможности.
— Может быть, — тихо согласился он. Оба они знали, что главную возможность своей жизни — единственную, о которой мечтала, — Молли потеряла. Никогда ей не стать женой Джека, никогда не растить его детей. Судьба сыграла с ней злую шутку: они с Джеком стали друзьями, ощутили физическое влечение… но любовь так и не пришла. А без любви все бессмысленно.
— Пойми, Молли, я так хотел… я надеялся, что между нами все уладится…
Да он просто ее жалеет! Жалости Джека она не вынесет.
— Не беспокойся. У меня все будет отлично.
— Да, конечно. Но что, если ты не сможешь найти работу?
— Джек, у меня богатые родители.
— Знаю, я просто хотел…
— Покрасоваться в сверкающих доспехах? — горько рассмеялась Молли. — А ты не подумал, что, может быть, мне не нужен спаситель?
Несколько секунд он молча смотрел на нее. — Да, — тихо ответил он наконец. — Наверно, не нужен.
И вышел из кабинета.
Глава 16
— Ты только посмотри! — пропела Флора Конвей, кладя на стол Молли букет роз. — И двух часов у нас не проработала, а тебе уже кто-то шлет цветы! Подняв глаза от дисплея, Молли почти с ужасом уставилась на алые и розовые бутоны.
— Не знаю, от кого бы это… — пробормотала она, потянувшись за открыткой. — А, кажется, знаю! От родителей!
— Да нет, не похоже! — проворковала Флора. Как многие старые девы, пятидесятилетняя стенографистка была неисправимо романтична.
Нахмурившись, Молли вскрыла конверт. Смотреть на подпись не было нужды, она узнала почерк. Всего четыре слова: «Удачи на новом месте». Неужели он думает этим букетом что-то исправить? Размахнувшись, Молли швырнула цветы в мусорную корзину.
— Что ты сделала? — ахнула Флора, кидаясь к корзине.
— Отправила их туда, где им место, — отрезала Молли и, воткнув в уши наушники, продолжила перепечатывать с диктофонной пленки доклад вице-президента. Несколько секунд спустя остановилась, сняла наушники и добавила:
— Если тебе нравятся цветы, возьми себе.
Просияв от такой неожиданной удачи, Флора извлекла помятый букет из корзины и поспешила к своему столу. Молли на миг задумалась о том, какие сплетни разнесутся об этом происшествии. А впрочем, что ей за дело? Через две недели ее здесь не будет.
В последний день работы в корпорации, идя на обеденный перерыв, Молли встретила Джека в холле. Он шагал рядом с Сэнди Джонсон, она что-то увлеченно рассказывала, он внимательно слушал. Джек Кавано в своем обычном амплуа — наставник, защитник и советчик. Таким вот «старшим братом» он хотел стать и для Молли. Искренне желал ей помочь, но ее поведение во время амнезии разожгло между ними огонь влечения, с которым Джек, несмотря на все свои усилия, не смог справиться. Выходит, он ни в чем не виноват и напрасно Молли на него злится.
Часть ее души продолжала цепляться за злость, как за единственное спасение. Но другая, более разумная, понимала, что винить Джека не в чем. Он хороший человек и всегда желал ей только добра. Не проклинать же его, в самом деле, за то, что он ее не любит!
Когда они поравнялись, Молли уже справилась со смятением. Она смело взглянула Джеку в глаза и улыбнулась.
— Спасибо за цветы.
— Тебе понравились? — торопливо спросил Джек, вмиг просияв широкой улыбкой.
Его энтузиазм показался Молли неестественным и даже оскорбительным. Как будто радуется, что наконец-то от нее избавился!
Отступив на шаг, она приказала себе не раздувать из мухи слона.
— Очень, — коротко и вежливо ответила она, усилием воли отгоняя резкие слова, которые так и просились на язык.
— Вот и славно! Я хотел тебя, так сказать, подбодрить на новом месте…
«Цветами? — горько подумала Молли. — Сперва унизил меня и убил во мне надежду, а теперь старается подбодрить букетом роз?» Она взглянула Джеку в глаза.
— Но Флоре они понравились еще больше, так что я отдала букет ей. Думаю, она пошлет тебе открытку с благодарностью.
— Ты отдала мои цветы…
— Извини, Джек, — прервала его Молли. — Мне пора. У нас в стенографическом бюро обеденный перерыв всего полчаса.
— В стенографическом бюро? — изумленно переспросил Джек.
Но она уже спешила прочь. Усилием воли Джек подавил желание броситься вдогонку. Направляясь к начальнику отдела кадров Сэму Уэйнрайту, с которым хотел посоветоваться насчет своего нового заместителя, он не переставал спрашивать себя, как одна из способнейших служащих компании оказалась среди стенографисток? Но вскоре Джек понял, что произошло. Он ясно дал понять, что не хочет больше видеть Молли у себя в отделе. В других отделах не было свободных мест, а она готова была ринуться хоть в уборщицы, только бы не подвергать себя новым унижениям…
В ярости на самого себя, Джек со всей силы вмазал кулаком в стенку лифта. Попутчики воззрились на него с удивлением и тревогой.
— Просто понял, какую сотворил глупость, — объяснил Джек, включив на полную мощность свою знаменитую чарующую улыбку.
Но улыбка не помогла: коллеги по-прежнему смотрели на него, как на сумасшедшего.
Может быть, он и вправду сходит с ума?
По коридору Джек шел, не глядя ни направо, ни налево. Созерцая носки ботинок, он вспоминал свои действия за последние несколько недель, и все яснее понимал, что созрел для визита к психиатру.
Толкнув дверь отдела кадров, он нацепил на лицо безмятежную улыбку и обратился к Патриции:
— Добрый день, как поживаешь? Патриция окинула его суровым взглядом и снова уткнулась в бумаги.
— Все отлично, — ответила она ледяным тоном. — Ты, наверно, к Сэму, но у него сейчас посетитель. Присаживайся, когда он освободится, я скажу ему, что ты здесь.
Джек знал, что Патриция с Молли дружат, и догадывался о причинах холодного приема. Очевидно, подруги Молли во всем винят его. Он молча сел и принялся листать журнал. Не в силах читать, Джек вскочил и начал мерить кабинет шагами.
— Джек, сядь, пожалуйста, — более мягко попросила Патриция.
— Не могу, — коротко ответил он.
— Сядь, — настаивала Патриция. — Своим хождением взад-вперед ты меня с ума сведешь.
— Вот и хорошо. У меня появится компания. Патриция перестала печатать.
— Хочешь поговорить? — поколебавшись, спросила она.
— Зачем? Ты и так все знаешь лучше меня. С какой стати мне мутить воду своей версией происшедшего?
Патриция откинулась на стуле и скрестила руки на груди.
— Честно говоря, Джек, я не могу верить тому, что рассказала Молли, и с интересом выслушаю твою версию.
Джек замер.
— А что она рассказала?
— Что ты попросил ее немедленно уйти из отдела, потому что вас влечет друг к другу и тебе это не нравится.
Подумав, Джек пожал плечами.
— Очень сухо и коротко, но, в общем, верно.
— Ладно, — проговорила Патриция, чувствуя, что обязана вмешаться в запутанные отношения этой пары. — Хочешь подробностей? Так вот, Молли считает, что ты не любишь ее, никогда не полюбишь и не хочешь, чтобы она досаждала тебе своей любовью!
— Что?
— Так она сама сказала. Долго молчала, но я все из нее вытянула. Она призналась, что между вами возникло влечение, ты знаешь, что она от тебя без ума, но сам к ней безразличен и не хочешь, чтобы она докучала тебе и унижалась перед тобой…
— Что за чушь! — взревел Джек. — Как ей такое в голову взбрело? — Он гневно уставился на Патрицию. — Это ты со своими подругами внушила ей такую идиотскую мысль?
— Еще чего! — бросив на него презрительный взгляд, гордо ответила Патриция. — Она своим умом дошла. Никому, кроме меня, об этом не рассказывала и, думаю, не расскажет. И я тоже никому сообщать не собираюсь, это конфиденциальная информация. Очевидно, она не видит смысла делиться с кем-то своими переживаниями, раз все равно скоро уезжает.
— Уезжает? Куда?!
— Понятия не имею. Может быть, даже в другой штат. Боюсь, — со вздохом добавила Патриция, — что она не собирается поддерживать связь ни с кем из нас.
Джек так и рухнул на стул. Молли уезжает. Не переходит в другой отдел — переезжает в другой штат. Не будет больше случайных встреч в коридорах…
Джек облизнул пересохшие губы.
— Но почему? — тихо спросил он. — Я вовсе не хотел, чтобы она уезжала. Или переходила в стенографическое бюро. Я хотел только…
— Чтобы она куда-нибудь исчезла? — закончила Патриция. — Знаю. Молли мне все рассказала. Рассказала, что ты потерял свою первую любовь, скорбишь по ней до сих пор и не хочешь довольствоваться «вторым сортом»…
— Да это же… — Джек не закончил фразы. Для него вдруг все встало на свои места.
— Джек, что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?
Нет. Плохо. Очень плохо. У него сводит желудок, кружится голова, в мозгу огненными стрелами проносится тысяча мыслей в секунду. И одна мысль ярче всех: он обидел и оттолкнул Молли, потому что не смог преодолеть страх. Потому что так и не осмелился поведать ей свою историю.
— Джек! — ворвалась в его мысли Патриция. — Если ты хочешь поговорить с Молли, поспеши! Сегодня ее последний рабочий день в корпорации. И никто не знает, когда и куда она собирается ехать.
Дверь в квартиру Молли была распахнута, в прихожей беспорядочной грудой свалены коробки и чемоданы.
— Молли! — со страхом в голосе позвал Джек, переступая через порог.
— Кто там? — послышался из спальни голос Молли. Секунду спустя вышла и она сама, и застыла на месте со шкатулкой в руках. — Это ты!
— Я ожидал более теплого приема.
— Жаль, что приходится тебя разочаровывать, отрезала Молли и, повернувшись к нему спиной, снова скрылась в спальне.
Джек последовал за ней. Он сам не понимал, чего хочет, знал только, что так оставить все нельзя.
— Ты твердо решила уехать, и я не могу тебя остановить. Но хочу, чтобы ты знала правду о моем браке.
Посреди комнаты распахнул пасть огромный чемодан. Молли бросала туда вещи как попало и, казалось, поглощенная своим занятием, вовсе не слышала Джека. Однако при слове «брак» она остановилась и подняла голову.
— Я думала, ты был счастлив в браке!
— Нет, — ответил Джек, чувствуя, что сердце его рвется на куски. — Совсем не счастлив.
Молли открыла рот, но не произнесла ни звука. Вместо этого она села на кровать и указала Джеку на место рядом с собой. Джек помотал головой и принялся мерить шагами спальню. Никогда прежде, никому прежде он не рассказывал о том, что произошло в день гибели Барбары. И боялся, что и сейчас не сможет рассказать.
— В ночь перед смертью, — начал он медленно, с болью в голосе, — Барбара сказала мне, что хочет ребенка.
— О… мне так жаль! — сочувственно прошептала Молли.
Джек горько усмехнулся и запустил пальцы в волосы.
— «Почему именно сейчас?» — спросил я. Она ответила: «Сейчас самый подходящий момент. Ты начал хорошо зарабатывать, мы купили дом. Заведем двоих детей, одного за другим, а когда они немного подрастут, я продолжу свою карьеру». Барбара была помешана на карьере, она мечтала стать прокурором сначала районного, а затем и городского суда. «Скажи мне, — спросил я тогда, — зачем тебе вообще нужен ребенок?» Она удивилась — очевидно, такой вопрос никогда не приходил ей в голову. Наконец сказала: «Ну как же — у всех моих братьев и сестер уже есть дети, одна я как белая ворона!»
Молли молчала, не зная, что сказать. Она снова похлопала по кровати рядом с собой, приглашая его сесть.
— У нее в семье, — помолчав, добавил Джек, считали, что женщина должна быть прежде всего женой и матерью. Быть может, она испытывала чувство вины из-за того, что на первое место ставила карьеру.
Заметив жест Молли, он покачал головой, как бы говоря, что не может спокойно сидеть на месте.
— Ребенок сам по себе был ей не нужен И я — сам по себе — тоже. Во всем, что ее окружало, она видела лишь средства к достижению успеха. Идеальный юрист, идеальная жена, идеальная мать… Как-то раз гораздо раньше разговора о ребенке — она заметила, что муж «из хорошей семьи» может очень помочь ей в восхождении на вершину. «Когда это пришло тебе в голову? — спросил я. — До того, как мы поженились, или уже после?» Она немного смутилась, но ответила: «Еще до того, как мы начали встречаться, я знала: ты именно такой человек, который мне нужен». Да, этого у Барбары не отнять: она была честной.
С того дня я начал понимать, что Барбара никогда меня не любила. Просто я оказался как раз тем парнем, который ей нужен. Это еще не трагедия, думал я. В конце концов, я ее люблю, мы ценим и уважаем друг друга, в сексуальной жизни никаких проблем… Словом, бывает гораздо хуже. Но шло время, и чем дальше, тем мне становилось яснее: что-то не клеится. Мы живем в одном доме, как чужие люди. Общаемся, только когда это зачем-то нужно или когда этого нельзя избежать. Мне было одиноко, я просил Барбару, чтобы она уделяла мне больше времени. Она отвечала, что очень занята. «Если ты меня любишь, — говорила она, — то не станешь мне мешать».
— И ты ей не мешал, — прошептала Молли. Она, кажется, догадывалась, чем кончится этот рассказ.
Джек кивнул и снова зашагал по комнате. Он подступал к самому страшному и не знал, хватит ли у него духу выложить все до конца.
— На следующий день после разговора о ребенке, заговорил он наконец, повернувшись к Молли, — я не пошел на работу. Ходил по огромному пустому дому и думал, думал. Я всегда хотел стать отцом, но мысль о ребенке как очередном пункте в жизненном расписании, как о ступеньке к успеху была мне отвратительна.
— Понимаю. Тебе нужно было все обдумать…
— Я думал не так уж долго. Уже минут через двадцать мне стало ясно, что семье пришел конец. Я больше не любил Барбару. И чертовски хорошо знал, что ей это чувство вообще незнакомо. За несколько лет из сказочной, фантастической пары мы превратились в совершенно чужих людей. Людей, которые — не говорю о любви — даже не нравятся друг другу! А теперь эти двое незнакомцев собрались обзаводиться ребенком! Обдумав все это, я позвонил Барбаре на работу и попросил приехать домой. Она ответила, что очень занята. Я все ей изложил и добавил, что, по-моему, нам не о ребенке стоит думать, а о разводе. Барбара пришла в ярость. Как я смею ломать ее планы? Ведь развод испортит ей карьеру, а рождение ребенка теперь отложится на неопределенный срок. Она прыгнула в машину и помчалась домой, чтобы объяснить мне, что к чему — И погибла в автокатастрофе.
— И погибла в автокатастрофе.
— Джек, это не твоя вина! Джек резко отвернулся к окну.
— Понимаю. Разумом — понимаю. Но все эти годы я мучался сознанием своей вины.
— А теперь не мучаешься?
Джек помолчал, словно эта мысль прежде не приходила ему в голову.
— Нет.
— И стыдишься своей бесчувственности? — предположила Молли.
— Нет. — Он покачал головой, глядя ей в глаза. — Это тоже позади.
— Тогда зачем ты пришел?
— Не хотел, чтобы ты думала, будто я тебя ненавижу.
Молли облизнула пересохшие губы.
— Я так и не думаю, — ответила она.
Джек молчал, вглядываясь ей в лицо. Интуиция подсказала Молли, что в душе его происходит борьба. Казалось, какое-то желание одерживало верх. Вот-вот, сейчас… Но нет, в последний момент он придушил рвущиеся наружу слова и произнес вместо них совсем другие:
— Так мы по-прежнему друзья? Молли кивнула и крепко сжала губы, сдерживая рыдания.
— Вот и славно. Тогда… я, наверно, пойду.
— Иди, — еле слышно прошептала Молли. На миг ей показалось, что Джек ждал иных слов. Но нет, она не попросит его остаться. Только не сейчас, когда готова в любую секунду разразиться слезами.
Джек вышел, а через минуту за ним захлопнулась входная дверь.
Глава 17
В конце концов Патриция решила, что не стоит держать в секрете отъезд Молли, — ведь любой желающий может узнать об этом от нее самой. Вот почему она рассказала остальным подругам, что Молли увольняется и уезжает из Финикса. Она знала, что отъезд назначен на утро понедельника. В этот знаменательный день все пятеро взяли отгулы и явились к Молли, чтобы помочь ей собраться.
— Поверить не могу! — воскликнула Молли, когда их увидела. На глаза ее навернулись слезы.
— А я не могу поверить, что ты столько времени от нас таилась, — заметила Оливия.
— Я не хотела признаваться, что во второй раз совершаю одну и ту же ошибку, — ответила Молли, устраиваясь на краешке заваленного вещами дивана.
Они сидели в гостиной. Рейчел и Патриция укладывали тарелки, София и Синди заворачивали в бумагу фарфоровые безделушки. Оливия, по случаю своей беременности освобожденная от работы, сидела в кресле-качалке и лакомилась йогуртом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Такие мысли помогли Молли собраться с духом и повернуться к Джеку лицом.
— Мне нелегко уходить.
— Скоро освоишься на новом месте, — попробовал подбодрить ее Джек. — Новые обязанности…
— И может быть, новые возможности.
— Может быть, — тихо согласился он. Оба они знали, что главную возможность своей жизни — единственную, о которой мечтала, — Молли потеряла. Никогда ей не стать женой Джека, никогда не растить его детей. Судьба сыграла с ней злую шутку: они с Джеком стали друзьями, ощутили физическое влечение… но любовь так и не пришла. А без любви все бессмысленно.
— Пойми, Молли, я так хотел… я надеялся, что между нами все уладится…
Да он просто ее жалеет! Жалости Джека она не вынесет.
— Не беспокойся. У меня все будет отлично.
— Да, конечно. Но что, если ты не сможешь найти работу?
— Джек, у меня богатые родители.
— Знаю, я просто хотел…
— Покрасоваться в сверкающих доспехах? — горько рассмеялась Молли. — А ты не подумал, что, может быть, мне не нужен спаситель?
Несколько секунд он молча смотрел на нее. — Да, — тихо ответил он наконец. — Наверно, не нужен.
И вышел из кабинета.
Глава 16
— Ты только посмотри! — пропела Флора Конвей, кладя на стол Молли букет роз. — И двух часов у нас не проработала, а тебе уже кто-то шлет цветы! Подняв глаза от дисплея, Молли почти с ужасом уставилась на алые и розовые бутоны.
— Не знаю, от кого бы это… — пробормотала она, потянувшись за открыткой. — А, кажется, знаю! От родителей!
— Да нет, не похоже! — проворковала Флора. Как многие старые девы, пятидесятилетняя стенографистка была неисправимо романтична.
Нахмурившись, Молли вскрыла конверт. Смотреть на подпись не было нужды, она узнала почерк. Всего четыре слова: «Удачи на новом месте». Неужели он думает этим букетом что-то исправить? Размахнувшись, Молли швырнула цветы в мусорную корзину.
— Что ты сделала? — ахнула Флора, кидаясь к корзине.
— Отправила их туда, где им место, — отрезала Молли и, воткнув в уши наушники, продолжила перепечатывать с диктофонной пленки доклад вице-президента. Несколько секунд спустя остановилась, сняла наушники и добавила:
— Если тебе нравятся цветы, возьми себе.
Просияв от такой неожиданной удачи, Флора извлекла помятый букет из корзины и поспешила к своему столу. Молли на миг задумалась о том, какие сплетни разнесутся об этом происшествии. А впрочем, что ей за дело? Через две недели ее здесь не будет.
В последний день работы в корпорации, идя на обеденный перерыв, Молли встретила Джека в холле. Он шагал рядом с Сэнди Джонсон, она что-то увлеченно рассказывала, он внимательно слушал. Джек Кавано в своем обычном амплуа — наставник, защитник и советчик. Таким вот «старшим братом» он хотел стать и для Молли. Искренне желал ей помочь, но ее поведение во время амнезии разожгло между ними огонь влечения, с которым Джек, несмотря на все свои усилия, не смог справиться. Выходит, он ни в чем не виноват и напрасно Молли на него злится.
Часть ее души продолжала цепляться за злость, как за единственное спасение. Но другая, более разумная, понимала, что винить Джека не в чем. Он хороший человек и всегда желал ей только добра. Не проклинать же его, в самом деле, за то, что он ее не любит!
Когда они поравнялись, Молли уже справилась со смятением. Она смело взглянула Джеку в глаза и улыбнулась.
— Спасибо за цветы.
— Тебе понравились? — торопливо спросил Джек, вмиг просияв широкой улыбкой.
Его энтузиазм показался Молли неестественным и даже оскорбительным. Как будто радуется, что наконец-то от нее избавился!
Отступив на шаг, она приказала себе не раздувать из мухи слона.
— Очень, — коротко и вежливо ответила она, усилием воли отгоняя резкие слова, которые так и просились на язык.
— Вот и славно! Я хотел тебя, так сказать, подбодрить на новом месте…
«Цветами? — горько подумала Молли. — Сперва унизил меня и убил во мне надежду, а теперь старается подбодрить букетом роз?» Она взглянула Джеку в глаза.
— Но Флоре они понравились еще больше, так что я отдала букет ей. Думаю, она пошлет тебе открытку с благодарностью.
— Ты отдала мои цветы…
— Извини, Джек, — прервала его Молли. — Мне пора. У нас в стенографическом бюро обеденный перерыв всего полчаса.
— В стенографическом бюро? — изумленно переспросил Джек.
Но она уже спешила прочь. Усилием воли Джек подавил желание броситься вдогонку. Направляясь к начальнику отдела кадров Сэму Уэйнрайту, с которым хотел посоветоваться насчет своего нового заместителя, он не переставал спрашивать себя, как одна из способнейших служащих компании оказалась среди стенографисток? Но вскоре Джек понял, что произошло. Он ясно дал понять, что не хочет больше видеть Молли у себя в отделе. В других отделах не было свободных мест, а она готова была ринуться хоть в уборщицы, только бы не подвергать себя новым унижениям…
В ярости на самого себя, Джек со всей силы вмазал кулаком в стенку лифта. Попутчики воззрились на него с удивлением и тревогой.
— Просто понял, какую сотворил глупость, — объяснил Джек, включив на полную мощность свою знаменитую чарующую улыбку.
Но улыбка не помогла: коллеги по-прежнему смотрели на него, как на сумасшедшего.
Может быть, он и вправду сходит с ума?
По коридору Джек шел, не глядя ни направо, ни налево. Созерцая носки ботинок, он вспоминал свои действия за последние несколько недель, и все яснее понимал, что созрел для визита к психиатру.
Толкнув дверь отдела кадров, он нацепил на лицо безмятежную улыбку и обратился к Патриции:
— Добрый день, как поживаешь? Патриция окинула его суровым взглядом и снова уткнулась в бумаги.
— Все отлично, — ответила она ледяным тоном. — Ты, наверно, к Сэму, но у него сейчас посетитель. Присаживайся, когда он освободится, я скажу ему, что ты здесь.
Джек знал, что Патриция с Молли дружат, и догадывался о причинах холодного приема. Очевидно, подруги Молли во всем винят его. Он молча сел и принялся листать журнал. Не в силах читать, Джек вскочил и начал мерить кабинет шагами.
— Джек, сядь, пожалуйста, — более мягко попросила Патриция.
— Не могу, — коротко ответил он.
— Сядь, — настаивала Патриция. — Своим хождением взад-вперед ты меня с ума сведешь.
— Вот и хорошо. У меня появится компания. Патриция перестала печатать.
— Хочешь поговорить? — поколебавшись, спросила она.
— Зачем? Ты и так все знаешь лучше меня. С какой стати мне мутить воду своей версией происшедшего?
Патриция откинулась на стуле и скрестила руки на груди.
— Честно говоря, Джек, я не могу верить тому, что рассказала Молли, и с интересом выслушаю твою версию.
Джек замер.
— А что она рассказала?
— Что ты попросил ее немедленно уйти из отдела, потому что вас влечет друг к другу и тебе это не нравится.
Подумав, Джек пожал плечами.
— Очень сухо и коротко, но, в общем, верно.
— Ладно, — проговорила Патриция, чувствуя, что обязана вмешаться в запутанные отношения этой пары. — Хочешь подробностей? Так вот, Молли считает, что ты не любишь ее, никогда не полюбишь и не хочешь, чтобы она досаждала тебе своей любовью!
— Что?
— Так она сама сказала. Долго молчала, но я все из нее вытянула. Она призналась, что между вами возникло влечение, ты знаешь, что она от тебя без ума, но сам к ней безразличен и не хочешь, чтобы она докучала тебе и унижалась перед тобой…
— Что за чушь! — взревел Джек. — Как ей такое в голову взбрело? — Он гневно уставился на Патрицию. — Это ты со своими подругами внушила ей такую идиотскую мысль?
— Еще чего! — бросив на него презрительный взгляд, гордо ответила Патриция. — Она своим умом дошла. Никому, кроме меня, об этом не рассказывала и, думаю, не расскажет. И я тоже никому сообщать не собираюсь, это конфиденциальная информация. Очевидно, она не видит смысла делиться с кем-то своими переживаниями, раз все равно скоро уезжает.
— Уезжает? Куда?!
— Понятия не имею. Может быть, даже в другой штат. Боюсь, — со вздохом добавила Патриция, — что она не собирается поддерживать связь ни с кем из нас.
Джек так и рухнул на стул. Молли уезжает. Не переходит в другой отдел — переезжает в другой штат. Не будет больше случайных встреч в коридорах…
Джек облизнул пересохшие губы.
— Но почему? — тихо спросил он. — Я вовсе не хотел, чтобы она уезжала. Или переходила в стенографическое бюро. Я хотел только…
— Чтобы она куда-нибудь исчезла? — закончила Патриция. — Знаю. Молли мне все рассказала. Рассказала, что ты потерял свою первую любовь, скорбишь по ней до сих пор и не хочешь довольствоваться «вторым сортом»…
— Да это же… — Джек не закончил фразы. Для него вдруг все встало на свои места.
— Джек, что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?
Нет. Плохо. Очень плохо. У него сводит желудок, кружится голова, в мозгу огненными стрелами проносится тысяча мыслей в секунду. И одна мысль ярче всех: он обидел и оттолкнул Молли, потому что не смог преодолеть страх. Потому что так и не осмелился поведать ей свою историю.
— Джек! — ворвалась в его мысли Патриция. — Если ты хочешь поговорить с Молли, поспеши! Сегодня ее последний рабочий день в корпорации. И никто не знает, когда и куда она собирается ехать.
Дверь в квартиру Молли была распахнута, в прихожей беспорядочной грудой свалены коробки и чемоданы.
— Молли! — со страхом в голосе позвал Джек, переступая через порог.
— Кто там? — послышался из спальни голос Молли. Секунду спустя вышла и она сама, и застыла на месте со шкатулкой в руках. — Это ты!
— Я ожидал более теплого приема.
— Жаль, что приходится тебя разочаровывать, отрезала Молли и, повернувшись к нему спиной, снова скрылась в спальне.
Джек последовал за ней. Он сам не понимал, чего хочет, знал только, что так оставить все нельзя.
— Ты твердо решила уехать, и я не могу тебя остановить. Но хочу, чтобы ты знала правду о моем браке.
Посреди комнаты распахнул пасть огромный чемодан. Молли бросала туда вещи как попало и, казалось, поглощенная своим занятием, вовсе не слышала Джека. Однако при слове «брак» она остановилась и подняла голову.
— Я думала, ты был счастлив в браке!
— Нет, — ответил Джек, чувствуя, что сердце его рвется на куски. — Совсем не счастлив.
Молли открыла рот, но не произнесла ни звука. Вместо этого она села на кровать и указала Джеку на место рядом с собой. Джек помотал головой и принялся мерить шагами спальню. Никогда прежде, никому прежде он не рассказывал о том, что произошло в день гибели Барбары. И боялся, что и сейчас не сможет рассказать.
— В ночь перед смертью, — начал он медленно, с болью в голосе, — Барбара сказала мне, что хочет ребенка.
— О… мне так жаль! — сочувственно прошептала Молли.
Джек горько усмехнулся и запустил пальцы в волосы.
— «Почему именно сейчас?» — спросил я. Она ответила: «Сейчас самый подходящий момент. Ты начал хорошо зарабатывать, мы купили дом. Заведем двоих детей, одного за другим, а когда они немного подрастут, я продолжу свою карьеру». Барбара была помешана на карьере, она мечтала стать прокурором сначала районного, а затем и городского суда. «Скажи мне, — спросил я тогда, — зачем тебе вообще нужен ребенок?» Она удивилась — очевидно, такой вопрос никогда не приходил ей в голову. Наконец сказала: «Ну как же — у всех моих братьев и сестер уже есть дети, одна я как белая ворона!»
Молли молчала, не зная, что сказать. Она снова похлопала по кровати рядом с собой, приглашая его сесть.
— У нее в семье, — помолчав, добавил Джек, считали, что женщина должна быть прежде всего женой и матерью. Быть может, она испытывала чувство вины из-за того, что на первое место ставила карьеру.
Заметив жест Молли, он покачал головой, как бы говоря, что не может спокойно сидеть на месте.
— Ребенок сам по себе был ей не нужен И я — сам по себе — тоже. Во всем, что ее окружало, она видела лишь средства к достижению успеха. Идеальный юрист, идеальная жена, идеальная мать… Как-то раз гораздо раньше разговора о ребенке — она заметила, что муж «из хорошей семьи» может очень помочь ей в восхождении на вершину. «Когда это пришло тебе в голову? — спросил я. — До того, как мы поженились, или уже после?» Она немного смутилась, но ответила: «Еще до того, как мы начали встречаться, я знала: ты именно такой человек, который мне нужен». Да, этого у Барбары не отнять: она была честной.
С того дня я начал понимать, что Барбара никогда меня не любила. Просто я оказался как раз тем парнем, который ей нужен. Это еще не трагедия, думал я. В конце концов, я ее люблю, мы ценим и уважаем друг друга, в сексуальной жизни никаких проблем… Словом, бывает гораздо хуже. Но шло время, и чем дальше, тем мне становилось яснее: что-то не клеится. Мы живем в одном доме, как чужие люди. Общаемся, только когда это зачем-то нужно или когда этого нельзя избежать. Мне было одиноко, я просил Барбару, чтобы она уделяла мне больше времени. Она отвечала, что очень занята. «Если ты меня любишь, — говорила она, — то не станешь мне мешать».
— И ты ей не мешал, — прошептала Молли. Она, кажется, догадывалась, чем кончится этот рассказ.
Джек кивнул и снова зашагал по комнате. Он подступал к самому страшному и не знал, хватит ли у него духу выложить все до конца.
— На следующий день после разговора о ребенке, заговорил он наконец, повернувшись к Молли, — я не пошел на работу. Ходил по огромному пустому дому и думал, думал. Я всегда хотел стать отцом, но мысль о ребенке как очередном пункте в жизненном расписании, как о ступеньке к успеху была мне отвратительна.
— Понимаю. Тебе нужно было все обдумать…
— Я думал не так уж долго. Уже минут через двадцать мне стало ясно, что семье пришел конец. Я больше не любил Барбару. И чертовски хорошо знал, что ей это чувство вообще незнакомо. За несколько лет из сказочной, фантастической пары мы превратились в совершенно чужих людей. Людей, которые — не говорю о любви — даже не нравятся друг другу! А теперь эти двое незнакомцев собрались обзаводиться ребенком! Обдумав все это, я позвонил Барбаре на работу и попросил приехать домой. Она ответила, что очень занята. Я все ей изложил и добавил, что, по-моему, нам не о ребенке стоит думать, а о разводе. Барбара пришла в ярость. Как я смею ломать ее планы? Ведь развод испортит ей карьеру, а рождение ребенка теперь отложится на неопределенный срок. Она прыгнула в машину и помчалась домой, чтобы объяснить мне, что к чему — И погибла в автокатастрофе.
— И погибла в автокатастрофе.
— Джек, это не твоя вина! Джек резко отвернулся к окну.
— Понимаю. Разумом — понимаю. Но все эти годы я мучался сознанием своей вины.
— А теперь не мучаешься?
Джек помолчал, словно эта мысль прежде не приходила ему в голову.
— Нет.
— И стыдишься своей бесчувственности? — предположила Молли.
— Нет. — Он покачал головой, глядя ей в глаза. — Это тоже позади.
— Тогда зачем ты пришел?
— Не хотел, чтобы ты думала, будто я тебя ненавижу.
Молли облизнула пересохшие губы.
— Я так и не думаю, — ответила она.
Джек молчал, вглядываясь ей в лицо. Интуиция подсказала Молли, что в душе его происходит борьба. Казалось, какое-то желание одерживало верх. Вот-вот, сейчас… Но нет, в последний момент он придушил рвущиеся наружу слова и произнес вместо них совсем другие:
— Так мы по-прежнему друзья? Молли кивнула и крепко сжала губы, сдерживая рыдания.
— Вот и славно. Тогда… я, наверно, пойду.
— Иди, — еле слышно прошептала Молли. На миг ей показалось, что Джек ждал иных слов. Но нет, она не попросит его остаться. Только не сейчас, когда готова в любую секунду разразиться слезами.
Джек вышел, а через минуту за ним захлопнулась входная дверь.
Глава 17
В конце концов Патриция решила, что не стоит держать в секрете отъезд Молли, — ведь любой желающий может узнать об этом от нее самой. Вот почему она рассказала остальным подругам, что Молли увольняется и уезжает из Финикса. Она знала, что отъезд назначен на утро понедельника. В этот знаменательный день все пятеро взяли отгулы и явились к Молли, чтобы помочь ей собраться.
— Поверить не могу! — воскликнула Молли, когда их увидела. На глаза ее навернулись слезы.
— А я не могу поверить, что ты столько времени от нас таилась, — заметила Оливия.
— Я не хотела признаваться, что во второй раз совершаю одну и ту же ошибку, — ответила Молли, устраиваясь на краешке заваленного вещами дивана.
Они сидели в гостиной. Рейчел и Патриция укладывали тарелки, София и Синди заворачивали в бумагу фарфоровые безделушки. Оливия, по случаю своей беременности освобожденная от работы, сидела в кресле-качалке и лакомилась йогуртом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15