Стряхивая пепел на пол, он заметил: — Мы уже не школьники, которых пара проституток доводит до экстаза. Как-то все неуместно и несвоевременно. И кому такая идея взбрела в голову?— Николь. Ей очень хотелось устроить девичник с мужским стриптизом.— Мы тоже старались изо всех сил, чтобы Северин поддался соблазну, — продолжал Ахим. — Надо отдать должное девушке из торта, хотя у нее и не получилось ничего. Знаешь, мне показалось, что Северин неважно себя чувствовал, но потом он отошел к бару и хорошенько с нами напился.Фальк полез в свой пиджак, достал из него маленький пакетик с тремя оранжево-красными таблетками с маркировкой WY.— Может, Северин принимал это? Я нашел у него в кармане.— О! — воскликнул Ахим. — Понятно.— Да как он мог вообще пойти на такое? — с горечью воскликнул Фальк. — Он ведь знал, что с того времени, когда он перебрал на пляжной вечеринке, у него серьезные проблемы с сердцем.— Боже, я того случая никогда не забуду, — сказал Ахим. — Он тогда ни с того ни с сего упал — вот как… как сегодня. Если бы ты не начал так быстро действовать, то, может быть, Северин еще в ту ночь…Фальк замотал головой.— А может, и нет. Иногда мне кажется, что у Северина была просто какая-то страсть заглянуть по ту сторону… И вот сегодня у него получилось. Боюсь, что мне придется рассказать родителям всю правду. — Фальк тяжело вздохнул.— Но почему именно сейчас, когда все уже кончено? — Ахим успокаивающе положил свою ладонь на его руку.В это время в ресторане начали подавать десерт — запеченные в тесте цветы черной бузины, консервированные в роме фрукты и мороженое. Управляющая фирмой по обслуживанию торжеств подкараулила Фалька у двери, чтобы получить от него указания, как закончить это мероприятие. Она пояснила, что ее послала Николь Тиллер. На вечер был запланирован бал, и нужно было решить, стоит ли распускать джаз-оркестр. Кроме того, необходимо дать распоряжения по поводу размещения гостей, которые не едут сегодня домой. Фальк только сейчас подумал о том, какую огромную работу им приходилось проделывать.— Обратитесь… Обратитесь к Жасмин Кандель, — ответил он растерянной молодой женщине. — Вы ведь знаете, кто это?Она кивнула.— Да, она позаботилась, чтобы столы были переставлены.«Ах, Жасмин», — с благодарностью подумал он, но сразу же прогнал от себя мысль о ней. В том, как расстроить свадьбу, Жасмин была профи.— Да, — вздыхала тетушка Адель, когда они сидели в гостиной Пеерхагена, окутанной сумеречной темнотой. — Этот вечер мы представляли себе иначе.У бара не хватало фигуры Северина. Он всегда делал коктейли и выпивал как минимум в два раза больше того, что наливал другим. Будучи хорошо воспитанным, Фальк понимал, что должен ухаживать за дамами и предложить им выпить, но у него не осталось никаких сил. Поэтому тетушка Адель взяла эту обязанность на себя. Все словно парализованные сидели на диванах и в креслах. Николь сбросила свадебное платье и надела джинсы, ее мать, напротив, не хотела облачаться в какую-то обычную одежду, которая не могла подчеркнуть всех достоинств ее стройной фигуры модели — результата кропотливой работы пластических хирургов. Карл Хайнц Тиллер снял свой пиджак. Адельтрауд переоделась в удобную домашнюю одежду, Гюнтер Розеншток был в свитере. Вот только у тетушек и Жасмин не было возможности снять праздничную одежду. Фальк не замечал, что на нем было. Ахим вынул из петлицы его пиджака алую розу и бросил ее в кусты.— Если кто-то внезапно умирает, всегда приезжает полиция, — объяснила тетушка Адель. — Когда муж сестры моего другого зятя неожиданно умер, они устроили настоящий допрос. Каждому казалось, что он виновен. — Пожилая женщина принялась со всеми подробностями описывать этот случай, а фрау Тиллер из вежливости внимательно слушала.Фальк, решительно тряхнув головой, повернулся к своим родителям.— Я не знаю, — начал он, — что скажет судебный мед-эксперт, но думаю, что вы должны кое-что знать.Николь тотчас же встрепенулась.— Фальк, нет! Не надо.Но он спокойно достал из кармана пакетик и высыпал на ладонь три красные таблетки.— Вот это я нашел в кармане пиджака Северина. Вы, наверное, знаете, что собой представляют синтетические амфетамины, а эти таблетки, содержащие метамфетамины, в пять раз эффективнее. Словом, одна такая таблетка — просто наркотическая бомба. Боюсь, что Северин принял вчера вечером такую таблетку, а сегодня еще одну. Вот его сердце и не выдержало.Гюнтер Розеншток сделал глубокую затяжку и невольно сжал свою сигару, а Адельтрауд испуганно прикрыла рот ладонью.— Раньше, будучи юношами, — продолжал Фальк, — мы баловались амфетаминами. Северин, похоже, не избавился от этого до сих пор. Человек привыкает к ним не только физически, но и морально. Таблетки помогают чувствовать себя уверенно.— И почему же, — не сдержался Гюнтер Розеншток, — почему мы должны верить всему, что ты говоришь?— Что?— Северин не может сейчас подтвердить твои слова. А если это ты снабжал его наркотиками? На этом можно хорошо заработать, не правда ли?Фальк снова, как в детстве и юности, почувствовал, что в него вонзили нож. Огромный кинжал, казалось, проткнул глотку и дошел до внутренностей. Только когда ему удавалось сохранять спокойствие, эта боль была более сносной.— Что? — закричала тетушка Адель, прервав рассказ о своем умершем родственнике. — О чем вы говорите?Фальк медленно наклонился, чтобы не было так больно, и сказал:— Отец, я был бы счастлив, если бы мне не пришлось доказывать, что я не виноват в смерти Северина. Но если полицейские устроят обыск в комнате Северина, они наверняка найдут какие-нибудь доказательства, что Северин покупал наркотики.Гюнтер Розеншток сделал две затяжки и, прищурив глаза, спросил:— А чего же ты тогда так разнервничался, Фальк? Я ведь не утверждаю, что ты что-то сделал. Я лишь предположил, что могут быть и другие объяснения тому, почему у Северина оказались наркотики. Ведь ему их могли и подбросить.Фальк сделал глубокий вдох.— Жасмин! — внезапно выкрикнула Николь. — Это сделала Жасмин!Все в изумлении посмотрели сначала на Николь, а потом на Жасмин.Николь выпрямилась в своем кресле и злобно сверкая глазами, включилась в разговор. Похоже, она отошла от шока.— Жасмин, — произнесла она громко и четко, — с самого начала хотела помешать моей свадьбе с Северином. Да, Адельтрауд, а ты что думала? Жасмин так и не смогла мне простить, что Северин бросил ее пять лет назад, потому что влюбился в меня. И так как у нее, несмотря на все старания, не получилось разлучить нас, она решила ему сегодня отомстить…— Не спеши, Николь! — жестко остановил ее Фальк. Чувство справедливости в нем было сильнее презрения, которое он испытывал к этой восхитительной молодой особе с рыжими волосами. — Это неправда! Жасмин не имеет ни малейшего отношения к смерти моего брата, потому что она… Она любила Северина.— И именно поэтому она его убила! — не унималась Николь. — Эта стерва решила, что если Северин не достался ей, то он не должен быть и со мной. Вот как!— Что за жуткие утверждения? — вмешалась тетушка Адель. — Жасмин, это вы фрау Кандель, правильно? Почему вы молчите? Ваша старая школьная подруга обвиняет вас в том, что вы убили моего племянника.Жасмин покачала головой.— Я очень сожалею, — ответила она, изо всех сил стараясь говорить со спокойной уверенностью. — Я должна у всех вас попросить прощения за свою бестактность, что не уехала раньше. У вас большое горе, и вам нужно побыть всем вместе без посторонних. Могу лишь добавить, что смерть Северина потрясла меня не меньше, чем вас. Я думала остаться и поддержать Николь, которая сейчас…— Ах, вот что ты думала! — истерично закричала Николь. — Хотела порадоваться моему горю! Да ты…Жасмин быстро поднялась и взяла свою сумочку.— Прошу простить меня. Если у кого-то появятся вопросы, на которые я смогу ответить, я жду вас сегодня вечером в гостинице «Хус Ахтерн Бум». Там же я оставлю свой адрес в Берлине.С этими словами она покинула гостиную.— Ты не посмеешь уйти! — вопила Николь. — Не позволяйте ей так просто уйти. Она убила Северина!— Успокойся, дитя мое, — проворчал отец Николь. — Успокойся. Фрау Кандель присоединилась к нам только в Хайнигендамме. Фальк ведь сказал, что она не имеет отношения к этому.— Кроме того, — заметил Фальк, — метамфетаминами нельзя убить преднамеренно. Жасмин ведь не могла рассчитывать на то, что… — Из-за картины, все еще стоявшей перед его глазами, ему не удавалось подобрать нужные слова. — Если бы Жасмин и собиралась сделать что-то подобное, то прибегла бы к другим методам.— Что ты имеешь в виду? — не утихала Николь. — Фальк, может, ты тоже об этом подумывал? Ты что, с ней заодно? Лишить меня мужа и обеспечить себе хорошенькое наследство! Кому теперь достанутся все дома Северина в Берлине?Ты уже не один раз пытался убрать Северина. Забыл, что было в это воскресенье на яхте? А что ты скажешь о той вечеринке на пляже двенадцать лет назад?— Николь! — не выдержав, закричала Адельтрауд. — Прекрати сейчас же! Хватит!Понтер Розеншток вытащил изо рта сигару и положил ее в пепельницу.— Фальк, о какой истории идет речь? Я требую объяснений.— Отец, я не знаю, смогу ли рассказать все, как оно есть. Главное, чтобы ты верил мне.— Фальк, — дрожащим голосом произнесла Адельтрауд, — пожалуйста, не молчи! Говори все, не надо ничего скрывать. Мы верим тебе. О Боже, Северин мертв, а мы сидим тут и не понимаем этого. — На ее глазах выступили слезы. Она вытерла их платком и умоляюще посмотрела на сына.У Фалька запершило в горле, он глубоко вздохнул и, чувствуя легкое покалывание в кончиках пальцев, решительно произнес:— Хорошо, я расскажу. Дело было в мае, двенадцать лет назад. Лаура призналась нам, что беременна, и поставила нереальные условия. Она требовала денег на аборт, возмещение морального ущерба и деньги за молчание. Именно поэтому мы решили устроить вечеринку на пляже, чтобы… проучить ее. Ахим должен был переспать с ней, чтобы мы потом сказали, что Лаура спит со многими, а значит, ребенок может быть от кого угодно.— Для этого существует тест на определение отцовства, — сухо вставила тетушка Адель.— Этим же вечером Лаура поняла, что выгоднее получать деньги на протяжении двадцати лет, чем взять их один раз, — ответил Фальк. — Но главное не в этом. В тот вечер кто-то привез из Ростока очень сильные наркотики. Я не смог удержать Северина, и он принял сразу две таблетки. Через два часа он потерял сознание: ему было так плохо, что он чуть не умер.— Фальк, тебе обязательно нужно было это рассказывать? — всхлипнув, спросила Адельтрауд.— Северин ни при каких обстоятельствах не хотел, чтобы вы узнали, что он балуется наркотиками. Во всяком случае, не ты, отец. Северину хватило той сцены, которую ты устроил ему в шестнадцать лет, когда застал его с сигаретой во рту. Страх перед тобой всегда пересиливал доверие Северина к тебе. Поэтому у тебя и не получилось столкнуть нас лбами. Я знал, что Северин никогда не сознается в том, что принимает наркотики.— И все-таки, — перебила его Адельтрауд, — ты должен был рассказать, если не отцу, то хотя бы мне.— Как я мог доносить на собственного брата? Считайте это юношеской незрелостью, но…— И ты только сейчас говоришь об этом! — воскликнул Розеншток-старший.— Подожди, пусть он договорит. — Адельтрауд умоляюще посмотрела на мужа.— Это просто возмутительно, что Фальк именно сейчас, когда Северин мертв, выставляет его в плохом свете, только чтобы…Гримаса исказила лицо Фалька. Он резко встал и, едва сдерживая себя, чтобы не наговорить лишнего, с болью в голосе произнес:— Хорошо, отец. Пусть тогда тебе обо всем расскажет Ахим, а еще лучше Лаура, если тебе хочется, чтобы твой сын предстал в хорошем свете. Думаю, что мне здесь больше нечего делать. Счастливо. — Он повернулся к двери.В тот же миг к нему подскочила Адельтрауд.— Фальк, прошу тебя! Ты не можешь сейчас оставить нас. Не уходи.— А какой смысл, мама? — Он осторожно убрал от себя ее руки и отступил к двери. — Я понимаю, что все сейчас взволнованы и раздражены. Возможно, в другой раз. Вы… вы ведь знаете, где меня можно найти.Адельтрауд тяжело вздохнула и посмотрела на мужа, который совершенно спокойно потянулся за сигарой и поднес ее ко рту. Уходя, Фальк еще раз обернулся.— Пять лет назад, — тихо сказал он, — я просил у вас дать мне еще один шанс. Вы… дали мне его, за что я вам очень благодарен. Но дело было еще и в том, что я… Я тоже хотел дать вам еще один шанс, и в первую очередь тебе, отец.Гюнтер Розеншток наблюдал за сыном, не вынимая сигары изо рта.— Очевидно, — продолжил Фальк, чувствуя невыносимую душевную боль, — в этом не было необходимости. Мне очень жаль. Счастливо.Он так быстро вышел из гостиной, оставив за собой недоуменное молчание, что ничего потом не помнил, кроме лица матери с полными слез глазами и табачного дыма от сигары отца. Выбежав из дома, Фальк запрыгнул в свой старый «Мерседес», резко развернулся перед гаражом, так что щебень полетел в разные стороны, и поехал к воротам. Он чуть не врезался в них, не заметив, что они были открыты только наполовину.Фальк не видел, выбежал ли кто-то из дома, чтобы остановить его, или нет. Он посмотрел в зеркало заднего вида, но все расплывалось из-за навернувшихся на глаза слез. Он вытер глаза, чтобы лучше видеть дорогу, и помчался от Пеерхагена.У них не было никакой необходимости догонять его. Все знают, что его можно найти на яхте. Когда страх и растерянность пройдут, они, возможно, сделав трагическое лицо, сядут в машину и приедут к нему.Но они не приедут.Отец не станет терпеть такого непослушания. Ему нужно покаяние, в то время как другие люди называют это компромиссом.А как же Николь? Она, несмотря ни на что, прижилась в семье, не требуя, чтобы ее понимали, и не страдая от того, что этого понимания нет. Наверное, с такой четко намеченной целью, как у нее, любые препятствия нипочем. Для нее главное — выгодно выйти замуж. Она даже умудрилась приставать к нему, когда Северин на одной из вечеринок в Ростоке флиртовал с какой-то блондинкой. Наверное, Николь хотела быть уверенной, что может выйти и за другого сына, если с первым ничего не получится.Фальк содрогнулся от отвращения, которое неожиданно прояснило его мысли. Стараясь аккуратно вести машину и не нарушать правил, он быстро преодолел извилистую дорогу ночного Кюлюнга.В Кюлюнгсборне он свернул в сторону железной дороги и выехал на неровную булыжную мостовую улицы Нойе Рае, которая вела к гостинице «Хус Ахтерн Бум». Он припарковал машину и заглушил мотор. Над ярко освещенным холлом горели два окна. Он заставил себя выйти из машины.У регистрационного стола никого не было, но дверь в кабинет Лауры была приоткрыта. Протянув руку, чтобы постучать, Фальк вдруг услышал голос Лауры:— Ну вот, теперь он получил то, что хотел. Старый Розеншток, скорее всего, назначит его управляющим фирмой.— Как бы я хотела, — резко ответила ей Жасмин, — чтобы мы прекратили обвинять друг друга. Никто не желал смерти Северина, а Фальк тем более.Он постучал и распахнул дверь. Лаура, сидевшая за письменным столом, со свойственной ей медлительностью повернулась в его сторону. Жасмин прислонилась к подоконнику и, казалось, дрожала.— Жасмин, — сказал он, — можно тебя на пару минут?Она оторвалась от подоконника и подошла к двери. Фальк отвел ее в сторону от регистрационной стойки и остановился на ковре, который лежал прямо под желтоватыми лампами, укрепленными на низком потолке.— Для начала, — глухо произнес он, — позволь поблагодарить тебя за помощь сегодня днем. Я растерялся и не знал, что делать. Во-вторых, я бы хотел извиниться за эту неприятную сцену в гостиной Пеерхагена. Нельзя было тебя отпускать таким образом. И в-третьих, я хотел… — Он болезненно скривился. — Я хотел попросить тебя забыть о нашей семье.Жасмин в изумлении застыла. Она молча смотрела на него своими светлыми, немного потухшими глазами.— Возможно, ты так и собиралась сделать. У меня нет желания в чем-то тебя обвинять, но твоя миссия в какой-то степени выполнена. И я надеюсь, что мы никогда больше не увидимся.— Но почему? — еле слышно спросила она.— Я думаю, ты и сама догадываешься. Но возможно, ты действительно нуждаешься в объяснении, потому что, играя в свои игры, не привыкла задумываться над тем, что о тебе знают и думают другие… — Фальк вздохнул. — Я видел, как ты брала у Николь чек, и понял, что она выкупила у тебя твою… твою любовь к Северину. И честно говоря, Жасмин, это уже для меня слишком.Он успел только заметить, как на глаза Жасмин навернулись слезы, но не видел, как они ручьем текли по ее щекам, потому что быстрым шагом вышел из гостиницы и сел в свой «Мерседес».Он повернул ключ зажигания, завел мотор и поехал вниз по улице. На Шлос-штрассе, возле вокзала, Фальк свернул в сторону Фульгена и порта. Ключ от машины он бросил в ящик охранника стоянки и вышел на мол к «Santa Lucia».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37