Эдуардо больше не мог сидеть спокойно. Он поднялся и стал бродить по комнате. На лице была агония – агония человека, чей мир был разрушен, уничтожен, снесен до основания. Наконец он остановился перед Зазой.
– Если это правда, то кто же я? Значит, я потерял не только родителей, но и свою личность?
Заза внимательно посмотрела на него.
– Для меня ты всегда останешься внуком, так же как для всего мира ты по-прежнему сын твоих родителей.
– Меня не интересует, кем меня считают окружающие! Мне надо самому знать, кто я такой!
На лице Зазы было написано сострадание. Она протянула руку, чтобы дотронуться до него, но он резко отстранился.
Рука Зазы упала.
– Ты был одним из так называемых «ангелочков», – тихо ответила она. – Один из воспитанников приюта, предназначенный для принесения в жертву.
Эдуардо ошеломленно смотрел на нее. Он сделал шаг назад, потом еще, еще.
– Почему же они не умертвили меня , или что там они еще делали, как остальных? Чем я отличался от других?
– Они хотели иметь ребенка, а ты был самым красивым из всех детей, которых они когда-либо видели.
– И вместо меня убили кого-то другого?
– Конечно.
Эдуардо уже не чувствовал боли. В нем клокотали отвращение, ненависть, ярость – более сильные, чем он когда-либо испытывал в своей жизни. Повисла долгая тягостная тишина.
– И как же мы объясним все произошедшее? – спросил Джонни.
Это были первые его слова за все время разговора, и все обернулись к нему.
– Почему бы не сказать правду? – предложил Эдуардо. – Пусть узнают об этих чудовищах, моих, так сказать, родителях. Шумиха вокруг их имени теперь уже не потревожит их.
– Нет , – резко выпрямилась Заза. – Мир не должен об этом узнать. Никогда.
– А как же убитые дети? Кто потребует для них правосудия?
– Никто, – спокойно ответила старая леди. – Никто.
Эдуардо хотел было возразить, но что-то в лице Зазы остановило его.
– Неужели ты так погружен в собственные переживания, что не можешь понять всего значения открытия Васильчиковой?
– Начинаю понимать, – ответил Эдуардо.
Заза холодно смотрела на внука.
– Я думаю, это самое страшное знание, которым когда-либо будет владеть человечество. Только представь себе, что начнется, если станет известно, что вечная молодость и вечная жизнь возможны. Ученые захотят повторить результаты Васильчиковой. Про этику никто и не вспомнит! Вся планета превратится в обиталище каннибалов – стариков, пожирающих своих детей. Религия, этика, мораль – все будет поставлено под угрозу!
Эдуардо молча слушал Зазу.
– Твоя бабушка права, – успокоил его Джонни. – Если люди узнают, что ключ к вечной жизни находится не в божьих, а в человеческих руках, последствия будут катастрофическими. Детей начнут выращивать на фермах, как цыплят, – только для того, чтобы умертвить их.
– Значит, об этих тысячах уже загубленных надо просто забыть? Так?
– Нет, – ответила Заза. – Но мы должны быть уверены, что будущих детей не постигнет эта ужасная судьба.
Эдуардо сидел выпрямившись, два ярких пятна пылали на скулах. Он вздохнул.
– Наверное, вы правы, – согласился он скрепя сердце.
– Я знаю, что права, – ответила Заза. – И это зависит от нас – сделать так, чтобы это никогда не повторилось. – Она оглядела всех. – Значит, мы с вами договорились?
Стефани и Джонни кивнули. Эдуардо, чуть поколебавшись, тоже кивнул.
– Хорошо , – заключила Заза. – Значит, это решено. – Она опять посмотрела на них. – Кто-то хочет еще спросить?
Стефани кивнула. Одно обстоятельство продолжало беспокоить ее.
– Когда я была в Рио, – начала она, – мне звонил какой-то незнакомец. Единственное, что он говорил, – «Умри». Вам что-нибудь известно об этом?
– Это была я, дорогая, – ответила Заза.
– Вы! – Стефани оторопела. – Но зачем?
– Я хотела спасти твою жизнь. Я подслушала разговор Лили и полковника Валерио. Они обсуждали, как тебя убрать. Я надеялась, что таким образом смогу спугнуть тебя.
– Но вы меня до смерти напугали! Заза кивнула.
– Этого я и хотела. Но мне следовало догадаться, что тебя не так легко заставить отступить.
Стефани наморщила лоб.
– Я не понимаю, если вы хотели меня спугнуть, зачем вы дали мне номер «Опуса»?
– На всякий случай. Если бы мне не удалась моя идея, я, по меньшей мере, могла бы тебе помочь сделать то, что ты задумала.
Стефани была потрясена.
– Так вы знали, что я задумала? И кто я такая?
– Я не знала, кто ты. Я не знала, но я прекрасно поняла, что у тебя на уме.
– Но почему вы были так уверены, что я не собираюсь употребить во зло то, что я узнаю?
– А я и не была уверена. Приходилось полагаться на интуицию. После стольких прожитых лет я, знаете ли, научилась понимать людей. С самого начала чувствовала, что ты действуешь не ради себя. Иначе я никогда бы не стала поощрять ухаживания Эдуардо.
Стефани пыталась осознать только что услышанное.
– Во всяком случае, теперь вы знаете, почему я отравила свою сестру, ее любовника и Васильчикову. Да, я чувствую угрызения совести. Больше того, я чувствую свою страшную вину. Но она не в том, что я убила их. Я никогда себе не прощу, что не сделала это значительно раньше. Я знала об этом кошмаре – и молча соглашалась с ним.
– Все уже кончено, – тихо проговорила Стефани. – Не надо винить себя.
– Дорогая моя, я такая же преступница, как и они. Моя любовь к сестре заставляла закрывать на это глаза, я знала все – и ничего не предпринимала. Я виновата больше, чем кто-либо.
И опять в комнате воцарилась тишина.
– А теперь, – сказала Заза, – я, пожалуй, выпью. Из-за всех этих разговоров у меня в горле першит.
Стефани потянулась к бутылке с ликером.
– Нет, спасибо, – старушка отрицательно покачала головой. – Мне этот ликер не очень нравится. – Она подкатила к столику, на котором стояли напитки. Взяв графинчик, она откупорила его и налила себе маленькую рюмку. Затем снова его закрыла.
– Что это? – спросила Стефани.
– Это? – Заза подняла свою рюмку. – Миндальный ликер.
– Я никогда не пробовала такой ликер. Можно?
Заза улыбнулась.
– Боюсь, он тебе не понравится. У него очень специфический вкус.
Она подняла рюмку, как будто собиралась произнести тост.
– За естественный ход вещей, – сказала она. – За жизнь и за смерть – за вечность, будь она проклята! – Она поднесла рюмку к губам и выпила ее до дна.
– Не-е-ет! – раздался крик Эдуардо, до которого в ту же секунду дошел смысл происходящего. Он прыгнул со стула к Зазе и вышиб рюмку из ее руки. Рюмка упала на пол и разлетелась. Но было уже поздно.
– Прости меня, мальчик , – прошептала Заза. Тело ее уже свела судорога. Она схватилась рукой за горло, лицо исказила боль.
– Бабушка! Бабушка! – шептал Эдуардо. – Не оставляй меня! Не уходи!
Заза нащупала его руку. Выражение боли покинуло ее лицо, и она спокойно посмотрела на внука.
– Не бойся смерти, дитя мое, – промолвила она, – потому что нет ничего прекраснее, чем вечный покой.
29
Рио-де-Жанейро, Бразилия
Стефани еще никогда с таким нетерпением не ждала возвращения в город. На этот раз путешествие на «Хризалиде» было мучительным. У нее волосы поднимались дыбом при мысли о том, что в морге яхты лежат четыре трупа. Она едва дождалась следующего утра, когда можно было сойти на берег с этого корабля мертвых.
– Я только что говорила с Эдуардо, – сообщила она Джонни, когда они вышли на палубу. – Официально будет объявлено, что причина смерти – пищевое отравление.
– Ты думаешь, власти этому поверят?
– Миллиарды де Вейги заставят поверить чему угодно. Наверняка половина правительства от них в свое время что-нибудь да поимела.
– Да, действительно, – согласился Джонни. – Я все время забываю. Ведь они фактически были хозяевами страны.
– Кроме того, он считает, что нам лучше не присутствовать на похоронах. И он понимает наше желание как можно быстрее отправиться домой.
Подойдя к нему поближе, она обняла его и положила голову на плечо.
– Курьер из Ситто-да-Вейга уже везет нам паспорта, которые забрал у нас Валерио. Нам доставят их прямо в квартиру. Так что единственное, что теперь осталось сделать, – это идти домой и собирать вещи. И тогда – прощай, Рио.
«Хризалида» была сейчас в сотне ярдов от причала, и специальные подводные приспособления медленно подвигали к нему гигантскую яхту.
– Чудеса технологии, – пробормотал Джонни. – А что случилось с буксиром?
– А ты разве не слышал? То же самое, что с телексами.
– Кстати, о телексах. Пока ты будешь укладывать вещи, мне тоже надо кое-чем заняться. Я потом к тебе зайду, хорошо?
– А куда ты все-таки собрался?
– Позаботиться о наших билетах. К тому же есть еще всякие мелочи, которые надо уладить.
– Ой-ой! Да ты просто вихрь! – сухо заметила Стефани. – Ты, видимо, быстро идешь на поправку.
– Ну что тебе сказать? Я же не могу быть камнем на шее у моей девочки, правда?
«Хризалида» пришвартовалась. В мгновение ока выстланные голубым ковром сходни соединили палубу с причалом.
Полиция и служащие морга поднялись на борт. Только после этого Стефани смогла спуститься на берег.
На середине мостика ее догнал Эдуардо.
– Стефани! – он задыхался от быстрого бега. Она, остановившись, обернулась.
В его влажных глазах застыла глубокая тоска.
– Я не хочу, чтобы мы расстались так, – сказал он сдавленным голосом. – После того, что было… После тех испытаний, которые мы прошли…
Стефани, не отвечая, смотрела на него. Сердце ее разрывалось от боли. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
– Если ты не возражаешь, – продолжал Эдуардо, – когда привезут твой паспорт, я сам принесу его тебе домой. Мы должны попрощаться как следует.
Стефани кивнула.
– Если ты так хочешь, – тихо ответила она. – Хотя, похоже, дел у тебя по горло.
Эдуардо печально улыбнулся.
– И тем не менее я всегда буду винить себя, если мы не простимся по-человечески. Я не хочу, чтобы со мной у тебя были связаны воспоминания только о том, что произошло на яхте и на острове. Нас связывало значительно большее.
Стефани посмотрела в самую глубину его темных глаз.
– Да, – подтвердила она. – Большее.
– Я рад, что ты тоже так считаешь.
Он посмотрел мимо нее, на залив, и как-то сжался. На пристани царила особенная суета: там стояли несколько полицейских машин, лимузинов, машин «Скорой помощи». Собралась толпа зевак, набежали невесть откуда взявшиеся репортеры.
– Как быстро стервятники слетаются на запах смерти, – пробормотал Эдуардо. Он поглядел на Стефани. – Что ты будешь делать, когда вернешься в Нью-Йорк?
– Что я буду делать? – отвернувшись, она уставилась в пространство, на огромные белые небоскребы, напоминавшие кусочки сахара, набитые в коробку. – Постараюсь начать с того места, где я остановилась, – тихо ответила она. – Стану снова самой собой.
По дороге домой Стефани заскочила в офис. Она быстро собрала со своего письменного стола вещи и сложила их в два пластиковых пакета.
«Хорошо, что Лии нет, – подумала она. – Ненавижу прощаться. В этих прощаниях всегда присутствует какая-то безнадежность».
Стефани почувствовала укор совести. Она не любила прощаться, но она не любила и безмолвно исчезать. Ее помощница заслужила по меньшей мере слова благодарности. Стефани быстро набросала записку. Она решила, что, когда Эдуардо придет к ней домой, она порекомендует ему перевести Лию на свое место.
«Лия будет хорошим начальником отдела. Я помогу ей продвинуться, и это будет моим лучшим подарком на прощание».
Оставив записку на столе Лии, она спустилась вниз и забросила сумки в багажник лимузина.
Стефани отперла квартиру. Двери на балкон первого этажа были раскрыты, и сильный сквозняк с грохотом захлопнул позади нее входную дверь.
– Э-эй! – крикнула она, опуская на пол пакеты. – Барби? Уальдо? Кто дома?
Тишина.
Ее охватило какое-то неясное чувство страха. Но потом раздался знакомый скрежет:
– Стеф! Стеф! Я люблю тебя, Стеф!
Стефани улыбнулась. «Старый, верный Уальдо!» – подумала она. Пройдя через гостиную, она отодвинула бьющиеся на ветру длинные занавески и вышла на балкон. На дальнем конце балкона за пышно вьющимися растениями она увидела клетку с Уальдо и направилась к ней. Приблизившись, она вдруг нахмурилась в тяжелом предчувствии. Что-то не так. Уальдо должен был возбужденно разгуливать по клетке, цепляться за прутья, лохматить перья.
– Привет… привет… – доносился до нее пронзительный голос Уальдо.
Внезапно она закрыла рот рукой, подавляя стон, поднявшийся из груди. Она чувствовала, что теряет сознание.
Потому что ее любимый попугай, ее Уальдо, неподвижно лежал на спине на дне клетки, и две его лапки застыли в воздухе.
Холодок страха, коснувшийся ее, когда она вошла в дом, перешел в леденящий ужас. У нее подкашивались ноги.
– Уальдо хочет крекер. Уальдо хочет крекер!
Она обернулась в нерешительности. Уальдо мертв. Откуда же доносятся крики?
– Я люблю тебя, Стеф!
Звук шел со стороны самой толстой пальмы.
Внутренний голос говорил ей: убирайся отсюда, поскорее! Беги!
Ей вдруг стало трудно дышать – будто стальная полоса стягивала ее горло.
– Стеф, Стеф! Я люблю тебя, Стеф!
«Быстро! Беги! Убирайся отсюда, с балкона, из этой квартиры!»
Нет! Сначала она должна выяснить, откуда взялся этот голос! «Я хочу это увидеть своими глазами!» – подумала она и неуверенно двинулась к пальме.
Магнитофон! Голос Уальдо был записан на пленку! Не обращая внимания на бритвенно-острые зазубренные края пальмовых листьев, она протянула руку и нашла клавишу «стоп».
В тот же миг наступила тишина. Сейчас до нее доносились только звуки далекой нормальной жизни: слабое шуршание покрышек по мостовой, крики и смех детей, перебрасывающих волейбольный мяч на пляже, шум прибоя. Но страх не проходил. Она слышала его в бешеном стуке сердца.
А потом ее пронзило ужасное ощущение: «За мной кто-то наблюдает!» Слух ее обострился, отсеивая, подобно фильтру, фоновый шум: гудки машин, голоса и смех людей. «Я здесь не одна, не одна… Я, бедный Уальдо и… кто еще? Что еще?»
Ее глаза шарили по густой листве, по заросшим бугенвиллеей окнам по обеим сторонам балкона…
«Я что-то забыла… Что-то важное, чего нельзя было забывать…»
Она резко обернулась на каблуках, затаив дыхание. Ничего. Это ветер.
А затем вдруг она вспомнила! Вспомнила насмешливый голос полковника Валерио – и душа ее затрепетала. Лоб покрылся испариной, по спине потекли ручейки пота.
«В любом случае тебе не жить. Они уже наняли убийцу, чтобы убрать тебя… того, кто взорвал квартиру твоего деда…»
Эти слова молнией пронеслись в ее памяти. Фам, Винетт Джонс, Аарон Кляйнфелдер и…
Астрид Безерра!
Озарение обожгло ее, как огнем. Как же глупо было считать, что Астрид погибла от рук каких-то случайных грабителей!
Она чувствовала себя на балконе так, как будто ее заперли в клетку, ощущение замкнутого пространства давило на нее.
Убирайся отсюда!
Она заставила себя собраться с мыслями. Нет, она не должна убегать. Она должна позвонить! Да! Она должна позвонить в полицию.
Скользя по терракотовому кафелю, она пробежала через зеленые заросли, запуталась в бьющихся, как привидения, занавесках, сдвинула их в сторону…
Вот! Телефон! Она схватила трубку. Гудка не было.
Она в отчаянии побарабанила по рычагу. Молчание.
Звук дверного звонка пронзил ее как электрическим разрядом. Боже! Застонав, она выпустила из рук трубку и в панике оглянулась. «Он здесь! Убийца здесь! Он пришел, чтобы убить меня!»
– Эй!
Стефани обернулась. Барби, ее единственная подруга! Она спускалась по винтовой лестнице. Стефани облегченно вздохнула.
– Ох, Барби! – всхлипнула она. – Слава Богу! Как же я рада тебя видеть!
– В чем дело? Что случилось? – Барби провела рукой по щеке Стефани. – Ты побледнела как мел! И вся дрожишь!
Стефани кивнула.
– Кто-то… кто-то хочет меня убить.
– Да зачем кому-то убивать тебя? – успокаивала ее Барби. – Такая милая женщина…
Снова задребезжал дверной звонок.
– Ты ждешь кого-нибудь? – спросила Барби, направляясь к двери.
– Нет! – крикнула Стефани. Схватив Барби за руку, она дернула ее назад. – Не впускай никого!
Звонок продолжал звенеть: один длинный – два коротких.
– Что же мне делать? – простонала Стефани. – Мне надо убираться отсюда! А здесь только одна дверь!
– Я знаю! – ответила Барби. – Ты можешь воспользоваться соседским балконом! Балконы разделены щитом. Там есть карниз. По нему ты можешь обойти щит.
Взяв ее за руку, Барби потащила ее к балкону.
– Ты только приди в себя. Пока я здесь, с тобой никто ничего не сделает.
Голос Барби успокаивающе подействовал на Стефани и как-то обнадежил ее. Сюда, на балкон, уже не доносились резкие звонки, удары кулака в дверь, приглушенные крики.
Стефани с благодарностью взглянула на Барби. «Пока я с ней, меня никто не убьет, – подумала она. – Убийцам не нужны свидетели».
Барби подвела ее к щиту, разделявшему балконы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55