Но пора тебе уже повзрослеть! – Глаза старика полыхнули огнем. – Не бросайся своим счастьем – слишком горько будешь об этом сожалеть потом!
15
Нью-Йорк
Винетт Джонс заложила страницу в Откровении Святого Иоанна красной атласной ленточкой. Затем она закрыла Библию в красном виниловом переплете – самое ценное из принадлежащего ей на этой земле (после Джованды, разумеется), – которая всегда была при ней. Положив книгу на журнальный столик, она поднялась с кресла и подошла к окну гостиной своего номера в отеле. Занавеси были открыты, и помимо живописного вида, открывавшегося с тридцать четвертого этажа, она заметила в оконном стекле свое собственное отражение, как будто она, Винетт, чудесным образом была вписана в этот сверкающий город.
Винетт только покачала головой в удивлении, любуясь ночной панорамой распростершихся во все стороны кварталов.
А эти апартаменты!
Она обернулась, широко открытыми глазами обводя гостиную. Такая большая! По-настоящему роскошная!
«Это слишком шикарно для меня , – подумала она. Но потом она улыбнулась, и лицо ее озарилось внутренним светом. – Но не для Джованды! Боже, нет. Для нее не может быть ничего «слишком», для моей любимой девочки».
Мысль о Джованде наполнила ее глаза слезами. Всхлипывая, она отошла от окна и подошла к дивану, на котором лежала ее сумочка. Раскрыв ее, она пошарила в поисках носового платка, чтобы вытереть слезы.
Рука ее нащупала плотную визитную карточку, что дал ей симпатичный старый джентльмен в Вашингтоне, тот самый, которого попросили удалиться из здания ПД. Разве он не говорил ей, что готов помочь, если ей понадобится его помощь… что он кое-что искал, и это могло быть как-то связано с исчезновением ее Джованды.
Тень сомнения легла на лицо Винетт. «Прилично ли позвонить ему сейчас?» – подумала она.
Поразмышляв немного, она приняла решение. Это не будет неприличным. Напротив. Неприлично было бы не позвонить ему. Да. Она позвонит ему и скажет, как благодарна за предложенную помощь, хотя она в ней и не нуждается, хвала Господу! И она поделится с ним радостью, что ПД серьезно взялась за розыски Джованды… что это только вопрос времени… что скоро они с доченькой встретятся, чтобы больше уже не разлучаться.
Подойдя к телефону, она сняла трубку, набрала код междугородной связи и перевела взгляд на номер, указанный на визитной карточке.
Телефон на тумбочке затрезвонил, прорываясь сквозь толщу сна. Еще не проснувшись окончательно, Стефани автоматически потянулась к трубке.
– Алло! – пробормотала она.
В трубке послышался женский голос.
– Можно поговорить с мистером Мерлином?
Гадая, кто может так жестоко шутить, Стефани уже хотела было ответить, что в гробу телефонов не бывает – во всяком случае, если вы не Мэри Бейкер Эдди. Но в последний момент что-то удержало ее от этого жесткого ответа. Может быть, та застенчивость, с которой говорила женщина? Или торжественность ее тона? Или какая-то особая вежливость? Как бы то ни было, она вдруг услышала свой голос:
– С кем я говорю?
– Меня зовут Винетт Джонс, – ответила с достоинством женщина. – Я приехала сюда на день-два. Мы с мистером Мерлином познакомились недавно в отделении ПД в Вашингтоне.
– В отделении чего? – переспросила Стефани, нахмурившись, и подумала: «Боже, о чем толкует эта женщина?»
– Ну разве вы не знаете? Организация «Поможем детям».
– А-а.
– В общем, мистер Мерлин там занимался каким-то расследованием, – начала объяснять Винетт, – а я пыталась разыскать свою дочку, которую ПД, видимо, потеряла. И мы там встретились. Не могли бы вы ему сказать об этом, я уверена, что он меня вспомнит.
Стефани протерла глаза, делая попытку собраться с мыслями.
– Мисс Джонс, – произнесла она медленно. – Вы случайно не знаете, что он делал в вашингтонском отделении ПД?
– Нет, – ответила Винетт, – боюсь, что не знаю. На мой вопрос он ответил, что работает над проектом, связанным с ПД. Это все, что он сказал.
– Понятно. – Стефани пыталась сосредоточиться. Она знала, что ей было необходимо выспаться. Долгий сон, не прерываемый ничем и никем, освежающий сон помог бы ей очистить сознание, восстановил бы способность размышлять. Сон, которого не было у нее уже давно. – Позвольте мне задать вам прямой вопрос, мисс Джонс, – продолжала Стефани. – Вы сказали, что были в ПД, потому что они… потеряли… вашего ребенка?
– Да! – в голосе Винетт послышалось негодование. – И ни меня, ни мистера Мерлина никто не хотел принимать, поэтому мы и разговорились. Знаете, как это бывает в супермаркетах, когда там работает копуша-кассир? Или где-нибудь в учреждениях, когда приходится ждать часами.
Стефани ответила, что знает.
– Ну в общем, мы и разговорились. И мистер Мерлин, он был так добр, он дал мне свою карточку. Он сказал: «Если вы не выясните свой вопрос, может, я смогу вам помочь или познакомлю с тем, кто сможет это сделать». Я его поблагодарила, а он добавил: «Звоните, не стесняйтесь».
– И это все, что он вам сказал? – спросила Стефани, зажигая лампу на тумбочке и щурясь от неожиданно яркого света.
– Дайте-ка мне вспомнить. Мы поговорили о беготне, которой нам обоим пришлось заниматься, о том, что дождь лил как из ведра, что округ Колумбия гибнет от наркотиков. Он принес мне чашку кофе… А, да. Я вспомнила, – продолжала Винетт задумчиво, – он упомянул, что его расследование и то, что они потеряли моего ребенка, может быть, каким-то образом связаны.
Стефани почувствовала, что пульс ее учащается.
– Он не сказал случайно, как эти вещи могут быть связаны?
– Нет, не сказал. Видите ли, мне и в голову не пришло спросить, потому что я тогда была такая расстроенная, из-за того что они потеряли моего ребенка.
Остатки сна мгновенно улетучились. Прежде всего Стефани была журналисткой. Ее профессия обязывала ее быть постоянно начеку. Она не могла сказать, что именно насторожило ее. Скорее всего, это была интуиция, инстинкт журналиста – но у нее появилось отчетливое ощущение, что за всем этим стоит нечто большее, чем могло показаться с первого взгляда. Это было то самое ощущение, которому она научилась доверять больше, чем доводам разума, и очень часто именно этому чутью она была обязана своими самыми крупными удачами.
Однако на этот раз ее привлекала не возможность очередной журналистской сенсации. Это было нечто значительно более важное: потребность узнать, что же на самом деле случилось с дедушкой.
Почему его расследование привело его в ПД? Он же не занимается – не занимался , поправила она себя, теперь ей приходилось думать о нем в прошедшем времени, – расследовательской журналистикой. Нет. Ее дед был биографом. В частности, он работал над жизнеописанием Лили Шнайдер.
И здесь возникал вопрос вопросов. Что общего может быть между давно умершей певицей и организацией типа «Поможем детям»?
Винетт нервно наматывала телефонный шнур на указательный палец.
– Я звоню, – объясняла она Стефани, – чтобы поблагодарить мистера Мерлина за предложенную мне помощь, хотя она мне сейчас и не нужна, хвала Господу. Сейчас ПД разыскивает Джованду с помощью компьютера. Вы представляете! – Затем она добавила: – Может быть, я звоню в неудобное для мистера Мерлина время?
– Уверяю вас, что нет, – в голосе Стефани отчетливо послышалась сухая ирония.
Винетт не поняла этого.
– О, я так рада, – проговорила она с явным облегчением. – Извините, что я спрашиваю, вы не миссис Мерлин?
– Нет, я его внучка. Стефани.
С теплотой в голосе Винетт заметила:
– С вами очень приятно беседовать, мисс Мер… – она оборвала фразу на полуслове, наклонив голову.
– Мисс Джонс? – спросила Стефани. Винетт оглянулась на дверь. Затем сказала:
– Извините, не могли бы вы подождать минутку? По-моему, кто-то стучит. Я пойду проверю, кто это.
Может быть, это что-то насчет моей девочки.
– Конечно, – согласилась Стефани.
Винетт положила трубку на столик, поправила платье и поспешила к двери. Стук повторился, на этот раз громче.
«Кто это может быть, – думала она. – Может, мистер Кляйнфелдер? Или… Боже! – Сердце бешено запрыгало. – Может быть, это ко мне привели мою дорогую Джованду! Мой ребенок у кого-то на руках ждет меня за дверью!»
Она быстро отперла дверь и распахнула ее.
Радость сменилась разочарованием. Это не был мистер Кляйнфелдер, и это не была Джованда. Прислуга в форме сотрудников отеля. Рядом стоял столик с откидными крыльями. На белой скатерти были расставлены приборы для ужина на одну персону.
– Д-да? – растерявшись, спросила Винетт.
– Ваш ужин, мадам.
– Это какая-то ошибка. Я не заказывала.
– Это подарок отеля, мадам.
– О! – Винетт, смешавшись, отступила в сторону. – Простите. Пожалуйста. Входите.
– Спасибо, мадам, – ответил Дух.
16
Нью-Йорк
Дух осторожно вкатил столик в апартаменты и незаметно запер дверь, чтобы у Винетт не возникло никаких подозрений.
– Мадам, я поставлю столик прямо здесь, у дивана. Вы не возражаете?
Вздрогнув, Винетт обернулась и втянула голову в плечи.
– Очень хорошо, – ответила она.
Она стояла в стороне. Ей было неловко видеть, как кто-то другой суетится и хлопочет, подавая ей ужин – ей казалось, что это она должна бы накрывать на стол!
Раскладывая стол, Дух заметил, как Винетт бросила взгляд на телефонную трубку, лежавшую на столике у дивана. Очевидно, на том конце провода кто-то ждал продолжения разговора.
Свидетели – Дух бежал от них как от чумы. Но поделиться радостью убийства с кем-то, кто не видел всего происходящего, – это придавало особую пикантность всей истории.
– Я закончу через минуту, мадам, – заверил Дух. Ему вовсе не нужно было, чтобы Винетт продолжала разговор. – Надеюсь, вы любите blanquette de veau? – Приподняв бровь, Дух вопросительно смотрел на нее, положив руку на куполообразную металлическую крышку одного из блюд.
– О да, конечно! – ответила Винетт.
– Пожалуйста, мадам. Вы взгляните, и тогда я уйду.
Винетт подошла к столу, и тогда с быстротой молнии Дух вытащил из-под крышки «магнум» сорок четвертого калибра с глушителем и приставил его к виску Винетт.
Винетт удивленно вскрикнула, как при виде фокусника, достающего кролика из-под цилиндра.
– Спокойно, милочка. Спа-а-акойненько… Удивление на лице Винетт сменилось ужасом.
– Надеюсь, ты не будешь делать глупостей, дорогуша. Я вовсе не собираюсь нажимать эту штучку, если ты меня, конечно, не вынудишь это сделать. Зачем нам лишний беспорядок. Видишь ли, эта штука способна разнести вдрызг мотор грузовика. Или твою башку – она разлетится как арбуз.
Улыбка на лице Духа стала еще шире, обнажив ряд безупречно ровных зубов.
Стефани ожидала у телефона. До нее доносились приглушенные обрывки разговора, но звук был слишком тихий, поэтому она не могла понять, о чем шла речь. Потом ей показалось, что она услышала…
Что это было? Вскрик? Всхлипывание?
Стефани нахмурилась.
– Мисс Джонс? – спросила она на всякий случай.
Ответа не было.
Сжимая трубку рукой, она повторила громче:
– Мисс Джонс? Вы меня слышите? У вас все в порядке?
Ответом ей была тишина.
– Ч-что?
На какое-то время сознание Винетт отключилось. Комната, город, вся Вселенная вдруг сжались до нескольких кубических футов – пространства, занимаемого ими двумя. Она воспринимала только то, что происходило вот здесь, сейчас: пистолет, человек, который ей угрожает, и холодная сталь, вжавшаяся ей в голову. Она вдруг осознала, как легко у человека отобрать жизнь.
По телу струился холодный пот. Она слышала запах своего страха и скорее чувствовала, чем видела, что делает Дух свободной рукой.
Она опустила глаза, следуя за движением руки Духа. Наблюдала. Ждала. Не дыша следила за тем, как Дух поднял купольную крышку второго блюда.
Она пронзительно вскрикнула.
На тарелке, расположенные с хирургической тщательностью, лежали все аксессуары… наркомана!
Резиновый жгут, ложка, потемневшая от пламени, шприц, спички, маленький пакетик из фольги.
От охватившего ее страха она забыла все на свете. Она даже не чувствовала, как намокли ее трусики, как жидкость струится по бедрам. Она тихо молилась – беззвучно, но яростно, умоляя Бога оградить ее от этого зла, от всякого зла – и все время в ее сознании бешено бился один и тот же вопрос: Почему?.. Ну почему? Почему?
Стефани напряженно прислушивалась.
Она слышала звук собственного дыхания, возвращаемый микрофоном. И потом вдруг по всему телу – рукам, спине, бедрам – побежали мурашки.
Что-то было не так. Она чувствовала это. Она не могла разобрать ни слова из того, что говорила Винетт, но у нее было ощущение, что мерзкая змея опасности ползет прямо по телефонному проводу. Она шипела и высовывала свой гадкий язык.
– Мисс Джонс? – закричала Стефани в трубку. – Если вы меня слышите, скажите, где вы находитесь. Пожалуйста! Я вызову помощь!
Но в трубке гудела зловещая тишина.
Дух стоял позади нее, не обращая внимания на звуки, долетавшие из телефонной трубки.
Винетт сидела на стуле с высокой прямой спинкой, принесенном из спальни. Левый рукав был закатан, а трясущаяся рука лежала на столике в положении, хорошо известном всем наркоманам.
Всхлипывая, пытаясь сквозь пелену слез разглядеть, что делает, она возилась со жгутом, один конец которого был зажат между зубами, а другой находился в правой руке. Она затягивала жгут вокруг левого запястья. Пыталась найти вену на кисти, потому что вены предплечья были изувечены за время ее многолетнего «сидения на игле» – до того как она обрела Господа.
– Ну? – свистящим шепотом спрашивал Дух, стоявший позади нее. – Ну что ты возишься? – Она почувствовала, как глушитель пистолета ткнулся ей в затылок. – Ждешь, пока я тебе башку на куски разнесу? Такой смерти хочешь?
Винетт с отчаянием помотала головой. Она заторопилась, еще туже затягивая жгут, останавливая кровообращение.
На кисти рельефно обозначились вены.
Капли пота и слез, скатываясь с лица, падали на ее руку. Это было самое трудное из того, что ей приходилось делать за всю свою жизнь. Это было даже труднее, чем ломка . Потому что когда она соскочила с наркотиков, она поклялась Господу, что больше никогда не притронется к ним.
«Но сейчас у меня нет другого выхода, – говорила она себе. – Если Господь смотрит сейчас сюда и видит этот пистолет, приставленный к моей голове, он поймет. Я знаю, что поймет. У меня нет выбора…»
– Теперь бери иглу!
Винетт сглотнула. Она протянула руку, как будто ее заставляли дотронуться до змеи, и трясущимися пальцами взяла шприц. Длинная тонкая игла поблескивала в электрическом свете. Пластиковая трубочка шприца была наполнена… лучше и не спрашивать, она не желала знать, что там, в этой трубочке.
Она вдруг услышала звуки, доносившиеся с другого конца комнаты, и повернулась в ту сторону. Трубка все еще лежала на столике! Винетт совсем забыла о ней. Если бы сейчас…
– Забудь об этом. Давай-ка, милашка, уколись, сразу воспаришь. Ты знаешь, что я хочу сказать.
Винетт заставляла себя сжимать и разжимать кулак на левой руке, чтобы вены выступили сильнее.
– Давай, колись.
– П-пожалуйста, – Винетт обернулась и подняла глаза, в них была мольба. – Я не употребляю наркотиков!
Дух ухмыльнулся.
– По твоим рукам этого не скажешь.
– Это было давно! Я завязала!
Из телефонной трубки опять донесся шум.
– Теперь давай. Пора, – спокойно сказал Дух.
Глядя в безжалостные, без тени сострадания глаза Духа, Винетт колебалась. Прикусив губу, она снова взглянула на свою руку и нерешительно направила в свою сторону иглу. А что если… если… использовать шприц как оружие? Краем глаза она взглянула на Духа.
– Даже и не думай об этом, милашка!
И тогда Винетт сдалась. Она закрыла глаза, мысленно вознося молитвы Господу. Когда она открыла их, в них появилось выражение спокойной силы. Наклонив голову, она тихо сказала:
– Прости меня, Господи.
Перед глазами встал образ Джованды.
– Я люблю тебя, Джованда, дорогая, – прошептала она.
С достоинством выпрямившись, Винетт воткнула иглу в вену и нажала на поршень.
Эффект был мгновенным. Винетт показалось, что ей еще никогда не было так хорошо-оооо… Она облегченно вздохнула, внезапно почувствовав, как на нее наваливается сон… все сильнее и сильнее… она даже не может вытащить иглу. Дыхание ее замедлилось, игла так и осталась в руке. Винетт медленно огляделась по сторонам и упала со стула.
Она лежала на ковре. С открытыми глазами. С закрытым ртом. С начинающими синеть губами.
Во время падения игла сломалась, и теперь только половинка ее торчала из вены.
– Сладких тебе снов, милочка. – Дух наклонился, проверяя пульс на шее Винетт.
Винетт была мертва.
Из телефонной трубки по-прежнему доносились крики.
Выпрямившись, Дух подошел к телефону и взял трубку. Послушав несколько мгновений крики Стефани, он улыбнулся и положил трубку на аппарат. Вытащив красную розу из вазочки на столе, он вложил ее в руку Винетт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
15
Нью-Йорк
Винетт Джонс заложила страницу в Откровении Святого Иоанна красной атласной ленточкой. Затем она закрыла Библию в красном виниловом переплете – самое ценное из принадлежащего ей на этой земле (после Джованды, разумеется), – которая всегда была при ней. Положив книгу на журнальный столик, она поднялась с кресла и подошла к окну гостиной своего номера в отеле. Занавеси были открыты, и помимо живописного вида, открывавшегося с тридцать четвертого этажа, она заметила в оконном стекле свое собственное отражение, как будто она, Винетт, чудесным образом была вписана в этот сверкающий город.
Винетт только покачала головой в удивлении, любуясь ночной панорамой распростершихся во все стороны кварталов.
А эти апартаменты!
Она обернулась, широко открытыми глазами обводя гостиную. Такая большая! По-настоящему роскошная!
«Это слишком шикарно для меня , – подумала она. Но потом она улыбнулась, и лицо ее озарилось внутренним светом. – Но не для Джованды! Боже, нет. Для нее не может быть ничего «слишком», для моей любимой девочки».
Мысль о Джованде наполнила ее глаза слезами. Всхлипывая, она отошла от окна и подошла к дивану, на котором лежала ее сумочка. Раскрыв ее, она пошарила в поисках носового платка, чтобы вытереть слезы.
Рука ее нащупала плотную визитную карточку, что дал ей симпатичный старый джентльмен в Вашингтоне, тот самый, которого попросили удалиться из здания ПД. Разве он не говорил ей, что готов помочь, если ей понадобится его помощь… что он кое-что искал, и это могло быть как-то связано с исчезновением ее Джованды.
Тень сомнения легла на лицо Винетт. «Прилично ли позвонить ему сейчас?» – подумала она.
Поразмышляв немного, она приняла решение. Это не будет неприличным. Напротив. Неприлично было бы не позвонить ему. Да. Она позвонит ему и скажет, как благодарна за предложенную помощь, хотя она в ней и не нуждается, хвала Господу! И она поделится с ним радостью, что ПД серьезно взялась за розыски Джованды… что это только вопрос времени… что скоро они с доченькой встретятся, чтобы больше уже не разлучаться.
Подойдя к телефону, она сняла трубку, набрала код междугородной связи и перевела взгляд на номер, указанный на визитной карточке.
Телефон на тумбочке затрезвонил, прорываясь сквозь толщу сна. Еще не проснувшись окончательно, Стефани автоматически потянулась к трубке.
– Алло! – пробормотала она.
В трубке послышался женский голос.
– Можно поговорить с мистером Мерлином?
Гадая, кто может так жестоко шутить, Стефани уже хотела было ответить, что в гробу телефонов не бывает – во всяком случае, если вы не Мэри Бейкер Эдди. Но в последний момент что-то удержало ее от этого жесткого ответа. Может быть, та застенчивость, с которой говорила женщина? Или торжественность ее тона? Или какая-то особая вежливость? Как бы то ни было, она вдруг услышала свой голос:
– С кем я говорю?
– Меня зовут Винетт Джонс, – ответила с достоинством женщина. – Я приехала сюда на день-два. Мы с мистером Мерлином познакомились недавно в отделении ПД в Вашингтоне.
– В отделении чего? – переспросила Стефани, нахмурившись, и подумала: «Боже, о чем толкует эта женщина?»
– Ну разве вы не знаете? Организация «Поможем детям».
– А-а.
– В общем, мистер Мерлин там занимался каким-то расследованием, – начала объяснять Винетт, – а я пыталась разыскать свою дочку, которую ПД, видимо, потеряла. И мы там встретились. Не могли бы вы ему сказать об этом, я уверена, что он меня вспомнит.
Стефани протерла глаза, делая попытку собраться с мыслями.
– Мисс Джонс, – произнесла она медленно. – Вы случайно не знаете, что он делал в вашингтонском отделении ПД?
– Нет, – ответила Винетт, – боюсь, что не знаю. На мой вопрос он ответил, что работает над проектом, связанным с ПД. Это все, что он сказал.
– Понятно. – Стефани пыталась сосредоточиться. Она знала, что ей было необходимо выспаться. Долгий сон, не прерываемый ничем и никем, освежающий сон помог бы ей очистить сознание, восстановил бы способность размышлять. Сон, которого не было у нее уже давно. – Позвольте мне задать вам прямой вопрос, мисс Джонс, – продолжала Стефани. – Вы сказали, что были в ПД, потому что они… потеряли… вашего ребенка?
– Да! – в голосе Винетт послышалось негодование. – И ни меня, ни мистера Мерлина никто не хотел принимать, поэтому мы и разговорились. Знаете, как это бывает в супермаркетах, когда там работает копуша-кассир? Или где-нибудь в учреждениях, когда приходится ждать часами.
Стефани ответила, что знает.
– Ну в общем, мы и разговорились. И мистер Мерлин, он был так добр, он дал мне свою карточку. Он сказал: «Если вы не выясните свой вопрос, может, я смогу вам помочь или познакомлю с тем, кто сможет это сделать». Я его поблагодарила, а он добавил: «Звоните, не стесняйтесь».
– И это все, что он вам сказал? – спросила Стефани, зажигая лампу на тумбочке и щурясь от неожиданно яркого света.
– Дайте-ка мне вспомнить. Мы поговорили о беготне, которой нам обоим пришлось заниматься, о том, что дождь лил как из ведра, что округ Колумбия гибнет от наркотиков. Он принес мне чашку кофе… А, да. Я вспомнила, – продолжала Винетт задумчиво, – он упомянул, что его расследование и то, что они потеряли моего ребенка, может быть, каким-то образом связаны.
Стефани почувствовала, что пульс ее учащается.
– Он не сказал случайно, как эти вещи могут быть связаны?
– Нет, не сказал. Видите ли, мне и в голову не пришло спросить, потому что я тогда была такая расстроенная, из-за того что они потеряли моего ребенка.
Остатки сна мгновенно улетучились. Прежде всего Стефани была журналисткой. Ее профессия обязывала ее быть постоянно начеку. Она не могла сказать, что именно насторожило ее. Скорее всего, это была интуиция, инстинкт журналиста – но у нее появилось отчетливое ощущение, что за всем этим стоит нечто большее, чем могло показаться с первого взгляда. Это было то самое ощущение, которому она научилась доверять больше, чем доводам разума, и очень часто именно этому чутью она была обязана своими самыми крупными удачами.
Однако на этот раз ее привлекала не возможность очередной журналистской сенсации. Это было нечто значительно более важное: потребность узнать, что же на самом деле случилось с дедушкой.
Почему его расследование привело его в ПД? Он же не занимается – не занимался , поправила она себя, теперь ей приходилось думать о нем в прошедшем времени, – расследовательской журналистикой. Нет. Ее дед был биографом. В частности, он работал над жизнеописанием Лили Шнайдер.
И здесь возникал вопрос вопросов. Что общего может быть между давно умершей певицей и организацией типа «Поможем детям»?
Винетт нервно наматывала телефонный шнур на указательный палец.
– Я звоню, – объясняла она Стефани, – чтобы поблагодарить мистера Мерлина за предложенную мне помощь, хотя она мне сейчас и не нужна, хвала Господу. Сейчас ПД разыскивает Джованду с помощью компьютера. Вы представляете! – Затем она добавила: – Может быть, я звоню в неудобное для мистера Мерлина время?
– Уверяю вас, что нет, – в голосе Стефани отчетливо послышалась сухая ирония.
Винетт не поняла этого.
– О, я так рада, – проговорила она с явным облегчением. – Извините, что я спрашиваю, вы не миссис Мерлин?
– Нет, я его внучка. Стефани.
С теплотой в голосе Винетт заметила:
– С вами очень приятно беседовать, мисс Мер… – она оборвала фразу на полуслове, наклонив голову.
– Мисс Джонс? – спросила Стефани. Винетт оглянулась на дверь. Затем сказала:
– Извините, не могли бы вы подождать минутку? По-моему, кто-то стучит. Я пойду проверю, кто это.
Может быть, это что-то насчет моей девочки.
– Конечно, – согласилась Стефани.
Винетт положила трубку на столик, поправила платье и поспешила к двери. Стук повторился, на этот раз громче.
«Кто это может быть, – думала она. – Может, мистер Кляйнфелдер? Или… Боже! – Сердце бешено запрыгало. – Может быть, это ко мне привели мою дорогую Джованду! Мой ребенок у кого-то на руках ждет меня за дверью!»
Она быстро отперла дверь и распахнула ее.
Радость сменилась разочарованием. Это не был мистер Кляйнфелдер, и это не была Джованда. Прислуга в форме сотрудников отеля. Рядом стоял столик с откидными крыльями. На белой скатерти были расставлены приборы для ужина на одну персону.
– Д-да? – растерявшись, спросила Винетт.
– Ваш ужин, мадам.
– Это какая-то ошибка. Я не заказывала.
– Это подарок отеля, мадам.
– О! – Винетт, смешавшись, отступила в сторону. – Простите. Пожалуйста. Входите.
– Спасибо, мадам, – ответил Дух.
16
Нью-Йорк
Дух осторожно вкатил столик в апартаменты и незаметно запер дверь, чтобы у Винетт не возникло никаких подозрений.
– Мадам, я поставлю столик прямо здесь, у дивана. Вы не возражаете?
Вздрогнув, Винетт обернулась и втянула голову в плечи.
– Очень хорошо, – ответила она.
Она стояла в стороне. Ей было неловко видеть, как кто-то другой суетится и хлопочет, подавая ей ужин – ей казалось, что это она должна бы накрывать на стол!
Раскладывая стол, Дух заметил, как Винетт бросила взгляд на телефонную трубку, лежавшую на столике у дивана. Очевидно, на том конце провода кто-то ждал продолжения разговора.
Свидетели – Дух бежал от них как от чумы. Но поделиться радостью убийства с кем-то, кто не видел всего происходящего, – это придавало особую пикантность всей истории.
– Я закончу через минуту, мадам, – заверил Дух. Ему вовсе не нужно было, чтобы Винетт продолжала разговор. – Надеюсь, вы любите blanquette de veau? – Приподняв бровь, Дух вопросительно смотрел на нее, положив руку на куполообразную металлическую крышку одного из блюд.
– О да, конечно! – ответила Винетт.
– Пожалуйста, мадам. Вы взгляните, и тогда я уйду.
Винетт подошла к столу, и тогда с быстротой молнии Дух вытащил из-под крышки «магнум» сорок четвертого калибра с глушителем и приставил его к виску Винетт.
Винетт удивленно вскрикнула, как при виде фокусника, достающего кролика из-под цилиндра.
– Спокойно, милочка. Спа-а-акойненько… Удивление на лице Винетт сменилось ужасом.
– Надеюсь, ты не будешь делать глупостей, дорогуша. Я вовсе не собираюсь нажимать эту штучку, если ты меня, конечно, не вынудишь это сделать. Зачем нам лишний беспорядок. Видишь ли, эта штука способна разнести вдрызг мотор грузовика. Или твою башку – она разлетится как арбуз.
Улыбка на лице Духа стала еще шире, обнажив ряд безупречно ровных зубов.
Стефани ожидала у телефона. До нее доносились приглушенные обрывки разговора, но звук был слишком тихий, поэтому она не могла понять, о чем шла речь. Потом ей показалось, что она услышала…
Что это было? Вскрик? Всхлипывание?
Стефани нахмурилась.
– Мисс Джонс? – спросила она на всякий случай.
Ответа не было.
Сжимая трубку рукой, она повторила громче:
– Мисс Джонс? Вы меня слышите? У вас все в порядке?
Ответом ей была тишина.
– Ч-что?
На какое-то время сознание Винетт отключилось. Комната, город, вся Вселенная вдруг сжались до нескольких кубических футов – пространства, занимаемого ими двумя. Она воспринимала только то, что происходило вот здесь, сейчас: пистолет, человек, который ей угрожает, и холодная сталь, вжавшаяся ей в голову. Она вдруг осознала, как легко у человека отобрать жизнь.
По телу струился холодный пот. Она слышала запах своего страха и скорее чувствовала, чем видела, что делает Дух свободной рукой.
Она опустила глаза, следуя за движением руки Духа. Наблюдала. Ждала. Не дыша следила за тем, как Дух поднял купольную крышку второго блюда.
Она пронзительно вскрикнула.
На тарелке, расположенные с хирургической тщательностью, лежали все аксессуары… наркомана!
Резиновый жгут, ложка, потемневшая от пламени, шприц, спички, маленький пакетик из фольги.
От охватившего ее страха она забыла все на свете. Она даже не чувствовала, как намокли ее трусики, как жидкость струится по бедрам. Она тихо молилась – беззвучно, но яростно, умоляя Бога оградить ее от этого зла, от всякого зла – и все время в ее сознании бешено бился один и тот же вопрос: Почему?.. Ну почему? Почему?
Стефани напряженно прислушивалась.
Она слышала звук собственного дыхания, возвращаемый микрофоном. И потом вдруг по всему телу – рукам, спине, бедрам – побежали мурашки.
Что-то было не так. Она чувствовала это. Она не могла разобрать ни слова из того, что говорила Винетт, но у нее было ощущение, что мерзкая змея опасности ползет прямо по телефонному проводу. Она шипела и высовывала свой гадкий язык.
– Мисс Джонс? – закричала Стефани в трубку. – Если вы меня слышите, скажите, где вы находитесь. Пожалуйста! Я вызову помощь!
Но в трубке гудела зловещая тишина.
Дух стоял позади нее, не обращая внимания на звуки, долетавшие из телефонной трубки.
Винетт сидела на стуле с высокой прямой спинкой, принесенном из спальни. Левый рукав был закатан, а трясущаяся рука лежала на столике в положении, хорошо известном всем наркоманам.
Всхлипывая, пытаясь сквозь пелену слез разглядеть, что делает, она возилась со жгутом, один конец которого был зажат между зубами, а другой находился в правой руке. Она затягивала жгут вокруг левого запястья. Пыталась найти вену на кисти, потому что вены предплечья были изувечены за время ее многолетнего «сидения на игле» – до того как она обрела Господа.
– Ну? – свистящим шепотом спрашивал Дух, стоявший позади нее. – Ну что ты возишься? – Она почувствовала, как глушитель пистолета ткнулся ей в затылок. – Ждешь, пока я тебе башку на куски разнесу? Такой смерти хочешь?
Винетт с отчаянием помотала головой. Она заторопилась, еще туже затягивая жгут, останавливая кровообращение.
На кисти рельефно обозначились вены.
Капли пота и слез, скатываясь с лица, падали на ее руку. Это было самое трудное из того, что ей приходилось делать за всю свою жизнь. Это было даже труднее, чем ломка . Потому что когда она соскочила с наркотиков, она поклялась Господу, что больше никогда не притронется к ним.
«Но сейчас у меня нет другого выхода, – говорила она себе. – Если Господь смотрит сейчас сюда и видит этот пистолет, приставленный к моей голове, он поймет. Я знаю, что поймет. У меня нет выбора…»
– Теперь бери иглу!
Винетт сглотнула. Она протянула руку, как будто ее заставляли дотронуться до змеи, и трясущимися пальцами взяла шприц. Длинная тонкая игла поблескивала в электрическом свете. Пластиковая трубочка шприца была наполнена… лучше и не спрашивать, она не желала знать, что там, в этой трубочке.
Она вдруг услышала звуки, доносившиеся с другого конца комнаты, и повернулась в ту сторону. Трубка все еще лежала на столике! Винетт совсем забыла о ней. Если бы сейчас…
– Забудь об этом. Давай-ка, милашка, уколись, сразу воспаришь. Ты знаешь, что я хочу сказать.
Винетт заставляла себя сжимать и разжимать кулак на левой руке, чтобы вены выступили сильнее.
– Давай, колись.
– П-пожалуйста, – Винетт обернулась и подняла глаза, в них была мольба. – Я не употребляю наркотиков!
Дух ухмыльнулся.
– По твоим рукам этого не скажешь.
– Это было давно! Я завязала!
Из телефонной трубки опять донесся шум.
– Теперь давай. Пора, – спокойно сказал Дух.
Глядя в безжалостные, без тени сострадания глаза Духа, Винетт колебалась. Прикусив губу, она снова взглянула на свою руку и нерешительно направила в свою сторону иглу. А что если… если… использовать шприц как оружие? Краем глаза она взглянула на Духа.
– Даже и не думай об этом, милашка!
И тогда Винетт сдалась. Она закрыла глаза, мысленно вознося молитвы Господу. Когда она открыла их, в них появилось выражение спокойной силы. Наклонив голову, она тихо сказала:
– Прости меня, Господи.
Перед глазами встал образ Джованды.
– Я люблю тебя, Джованда, дорогая, – прошептала она.
С достоинством выпрямившись, Винетт воткнула иглу в вену и нажала на поршень.
Эффект был мгновенным. Винетт показалось, что ей еще никогда не было так хорошо-оооо… Она облегченно вздохнула, внезапно почувствовав, как на нее наваливается сон… все сильнее и сильнее… она даже не может вытащить иглу. Дыхание ее замедлилось, игла так и осталась в руке. Винетт медленно огляделась по сторонам и упала со стула.
Она лежала на ковре. С открытыми глазами. С закрытым ртом. С начинающими синеть губами.
Во время падения игла сломалась, и теперь только половинка ее торчала из вены.
– Сладких тебе снов, милочка. – Дух наклонился, проверяя пульс на шее Винетт.
Винетт была мертва.
Из телефонной трубки по-прежнему доносились крики.
Выпрямившись, Дух подошел к телефону и взял трубку. Послушав несколько мгновений крики Стефани, он улыбнулся и положил трубку на аппарат. Вытащив красную розу из вазочки на столе, он вложил ее в руку Винетт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55