А уж она была такая милашка – преданная, ласковая – чертова лицемерка! Ники лишь воспользовалась тобой, чтобы стать сценаристом на «Альфе». Но если там увидят, на что она способна, это не приведет ни к чему хорошему!
– Она мной воспользовалась? Да как у тебя язык повернулся такое о ней говорить?! Ты же сама использовала меня! Ты не знала, что делать со своей «Мамашей и Мэг», когда я подвернулся под руку! Феранти не захотел иметь с тобой дела, и тогда ты улеглась под Сэйлса, чтобы купить местечко для «Пэта Уинстона»! И если бы не я, из твоего хваленого сериала ничего бы не вышло!
Потрясенная, Диана качала головой, не желая вникать во всю эту грязь. Ведь это Ники вскружила Люку голову своими идеями и оболгала ее и Мэтью. А Люк поверил ей, потому что очень хотел делать свое шоу. Лживая сучка отлично знала, на какие кнопки следует нажимать, и возбудила в нем ревность к Мэтью, чтобы знать наверняка: Люк никогда не согласится возобновить контракт с «Континентал».
Диана перевела дыхание.
– Люк, лучше всего откажись, пока не поздно. Пусть твой адвокат попытается отозвать контракт. Может, мы…
– Хватит мной командовать! Я больше не желаю тебя слушать!
– О, Люк, ну как ты не понимаешь, что если эта женщина целых два года так убедительно лгала мне, то наверняка лжет и тебе? – Диане снова изменила выдержка, и она закричала: – Ты не должен ей верить!
– Я сам решу, кому мне верить! И уж, во всяком случае, не тебе! О'кей, ты помогла мне начать, но главным был мой талант – с начала и до конца! И теперь Ники поможет мне доказать, что я способен на большее! – Люк так гордился своим талантом, что не утерпел и изложил ей концепцию будущего шоу.
Диана слушала, расхаживая взад-вперед по комнате, и качала головой:
– Ты дурачишь себя успехом Пэта Уинстона. Но ведь это всего лишь персонаж, созданный мной специально для тебя. Ты должен был играть его на сцене, но стать им не можешь! И вот теперь ты собрался… Господи, неужели ты вообразил, что способен давать людям какие-то там советы?!
– Да, черт побери! Конечно, мне будут помогать эксперты, но никто из них не посмеет давать указания, что я должен говорить!
Люк подхватил сумки и направился к двери.
Диана запаниковала. Отпустить его было свыше ее сил.
– Пожалуйста, останься, пожалуйста, останься… – повторяла она, мигом позабыв о гордости.
– Прочь с дороги! – нетерпеливо взмахнул сумками Люк. – Я больше ничего вам не должен, леди! Я сполна расплатился за все, что ты для меня сделала! Ты ведь избавилась от драмы и стала писать комедии, правда? И не только это – я научил тебя любви. Ни с одним мужиком тебе не было так хорошо, как со мной, верно? Значит, мы квиты. И теперь дай мне уйти!
Диана отступила, и Люк распахнул дверь. Ненавидя себя, она все же не удержалась от вопроса:
– Скажи, а с Ники ты рассчитываешься таким же способом?
Не ответив, он с грохотом захлопнул дверь. А Диана дала волю слезам.
Весь день она не выходила из дому, стараясь совладать со жгучей болью и ревностью и чувствуя, что почва уходит у нее из-под ног.
Молли оставила на ее автоответчике не меньше десятка сообщений и наконец явилась сама.
– Я пыталась дозвониться к тебе в Беверли-Хиллз, но там сказали, что ты уже улетела. Я нутром чуяла, что заварилась какая-то каша. Ники ни с того ни с сего проявила свой гадючий нрав – впрочем, это не было для меня новостью. Мы здорово поцапались, и она обозвала меня всеми бранными словами из своего словаря. А потом уволилась. Честное слово, я не удивилась. Хорошо, что ты наконец избавилась от них обоих. Больше никаких протеже, о'кей?
Заплаканная Диана грустно кивнула. К несчастью, уход Люка грозил неприятностями не ей одной.
– Молли, я действительно заварила жуткую кашу! Нам придется снова начинать с нуля. Нет ни «Мамаши и Мэг», ни «Пэта Уинстона». «Континентал» кусает себе локти, что сделал на нас ставку. А я как подумаю о том, сколько корпела над целыми двенадцатью сериями, какой бой выдержала с Филом и его командой… Ох, Молли, у меня нет сил! Будь я лошадью – тебе бы только и оставалось, что меня пристрелить!
– Выше голову, детка! Мы успели неплохо подзаработать на «Мамаше и Мэг» и до сих пор в отличной форме как авторы. Мозги-то остались при нас, верно? Ты способна выдать еще не одну идею, и мы наверняка поставим не одно шоу. Зато этот крысеныш, этот слизняк, этот спесивый выскочка получит как следует по яйцам и вернется в свой Орегон собирать картошку, где ему самое место!
Однако оптимистические речи Молли не помогали Диане. Ей даже не удавалось пробудить в себе мстительность или гнев – хоть какое-то чувство, которое вытеснило бы из души горечь и боль утраты.
– Хочешь, я останусь на ночь? – предложила Молли.
– Спасибо, но мне лучше побыть одной. – Диана решила совладать со своим горем сама.
Час за часом тянулась эта ужасная ночь. В два часа Диана и не помышляла о сне. Она убеждала себя видеть Люка таким, каков он на самом деле: ребячливым, эгоистичным и жестоким. Диана почти ничего не могла поставить ему в заслугу, но все еще любила его. Прожив вместе целый год, не так-то просто убить в себе это чувство. И ей оставалось только метаться в тоске, ревновать и горевать.
На часах было половина четвертого, потом половина пятого. Люк сейчас спит с Ники – Диана ничуть в этом не сомневалась. И ей хотелось умереть всякий раз, когда она представляла себе их вместе.
Глава 22
Гвен Ван Рик сидела, тупо уставившись на чистый лист в пишущей машинке. Вот-вот должна была приехать секретарша за очередной частью рукописи, а она даже не успела начать. Позабыв о дымившейся в пепельнице сигарете, Гвен закурила новую.
Наконец она встала, запахнула халат и пошла в ванную. Прополоскав рот, Гвен мельком взглянула на свое отражение в зеркале. Кожа на лице обвисла, а седые непрокрашенные волосы отросли на добрый дюйм. За три недели Гвен похудела на восемь фунтов и выглядела жутко.
Да, ровно три недели назад она потеряла всякую связь с Ники. Накануне они провели вместе дивную ночь, полную ласки и близости, и Ники заснула у нее на груди, а потом исчезла. Она ни разу не позвонила, и что самое ужасное – у Гвен не было никакой возможности отыскать ее.
Она попыталась дозвониться по оставленному ей когда-то номеру, но там сказали, что Ники расторгла контракт. Гвен сходила с ума. Она звонила Ники домой и днем, и ночью, но никто не поднимал трубку. Неужели случилась беда?
Гвен помчалась к Ники сама и чуть не разбила звонок на двери – ей не открывали. Она дождалась почтальона, но тот сказал, что корреспонденцию мисс де Поль вынимает из ящика каждый день.
Значит, Ники здесь и просто избегает ее.
Это сразило Гвен наповал.
В прошлом ей пришлось пережить многое, но не такой удар. Ники стала для Гвен светом в окошке. Неужели эта дурочка не понимала, что Гвен ради нее готова была на все?
Охваченной отчаянием Гвен ужасно хотелось выкинуть какой-нибудь жуткий трюк – к примеру, подкараулить Ники возле дома и пригрозить, что бросится под машину, если она не вернется.
Гвен остановила не столько гордость, сколько реальный взгляд на вещи. Это еще никому не помогало. Покажи свою слабость – и ты проиграл. А неудачников не любит никто. Если Ники ее не любила – всякий раз эта мысль причиняла Гвен острую боль, – она никогда не вернет ее.
Ники, молодая и ветреная, болтала о том, что хочет быть актрисой, и даже посещала какие-то курсы, но не относилась всерьез к советам Гвен. Да и вряд ли из этой пустышки что-нибудь выйдет. Хуже всего было то, что Гвен любила ее по-прежнему и мечтала вернуть.
Если бы Гвен хоть раз удалось проявить гордость и проучить Ники, не встречаясь с ней пару недель! Но даже мысль о подобной разлуке была невыносима.
Но оказаться покинутой невыносимо вдвойне. Ники наверняка нашла себе новую пассию. А ведь никто не будет любить ее так, как Гвен. И Ники все равно вернется.
Господи, надо взять себя в руки и подумать о деле!
И тут ей в голову пришла неплохая идея для сценария. Фредерика внезапно бросает Тони, уходит, даже не предупредив его. Он старше на двадцать лет и тяжко страдает. Неужели она ушла к его сыну? Что ему предпринять? Он богат, преуспевает, но не может заставить себя выйти из дому и сидит в четырех стенах, небритый, осунувшийся, тщетно пытаясь что-то придумать. Ему кажется, что единственный способ заставить Тони вернуться – лишить сына денег и выкинуть из бизнеса…
Гвен находила пусть жалкое, но утешение в том, что заставляла мучиться кого-то другого.
Пока быстрые пальцы мелькали над блестящими клавишами, Гвен с горечью размышляла о том, что столь глубокие чувства достойны серьезной литературы, а она разбазаривает их на какую-то ничтожную мыльную оперу ради лишней сотни баксов. Но именно сейчас Гвен особенно нуждалась в деньгах. Перри еще не встал на ноги, но его запросы растут, и к тому же он обзавелся подружкой.
Кроме того, следует подготовиться к возвращению Ники. И если не сделать подтяжку лица, надо хотя бы обновить гардероб. От горя она здорово сбросила вес – такого эффекта не давал даже бег.
К приезду секретарши Гвен почти справилась с работой. Депрессия мало-помалу отступала. Ее охватила жажда деятельности, вот только она боялась выйти из дому: а вдруг позвонит Ники?
Гвен отказалась от автоответчика уже несколько лет назад, когда какой-то садист, пронюхав о том, что она лесбиянка, повадился оставлять ей свои тошнотворные анонимные послания. До сих пор любой, кто действительно хотел с ней связаться, к примеру, ее сын, рано или поздно дозванивался.
На улице был чудесный летний денек, и Гвен чувствовала себя особенно старой. Усевшись на террасе, она стала просматривать скопившуюся почту. «Таймс», «Виллидж войс», «Варьете»…
Хотя заметка была набрана обычным шрифтом, имя Ники де Поль словно выстрелило Гвен в глаза. Люк Мерримэн, снискавший славу как исполнитель роли Пэта Уинстона, отказался возобновить контракт на съемки популярного сериала. Он переходит работать на «Альфа телевижн», чтобы создать «Шоу Люка Мерримэна» в соавторстве с Ники де Поль, до сего времени работавшей помощником продюсера в агентстве «Эбботт и Синклер».
Гвен зажмурилась, потом, заставив себя открыть глаза, перечитала все снова. Значит, это правда. Ее просто поимели.
Выронив газету, она поплелась в комнату что-нибудь выпить. Под руку попалась бутылка скотча. Гвен трясущимися руками наполнила бокал и осушила его одним махом.
Она пила и пила, пока не отключилась.
Минувшие две недели показались Диане самыми длинными в жизни. Она сидела дома как отшельница, не отвечая на звонки и не желая видеть даже Молли.
Наконец позвонил Люк: он нашел новую квартиру и хотел забрать свои вещи, не встречаясь с Дианой.
Повесив трубку, она чуть не ударилась в истерику, но заставила себя выполнить его требование. Закутавшись в шарф и нацепив на нос огромные темные очки, Диана затаилась в магазине напротив своего дома. Ей хватило ума не показываться ему на глаза в таком виде, но как только он вышел из дому и уехал на такси, Диана метнулась назад.
Его вещей не было, но в воздухе все еще витал дух Люка… Она рухнула на кровать и рыдала, пока слезы не иссякли сами собой.
Нет, Диана была не в силах отказаться от своей любви, как ни пыталась. Не могла она поверить и в то, что милая малышка, ни разу не посмевшая поднять на нее голос, оказалась ее злейшим врагом. Диане казалось, что она должна сама поговорить со своей бывшей ассистенткой.
Связаться с Ники по телефону было невозможно. Ну так что же, ведь она работает сейчас на «Альфу». И Диана подкараулила Ники, когда та выходила из офиса. День стоял мрачный, с неба сыпал мелкий дождик, но Диане было не до того. Она решительно преградила Ники дорогу:
– Надо поговорить.
Растерянность Ники сменилась испугом.
– Я не могу, у меня деловой ленч, и к тому же идет дождь…
– Это ненадолго.
Ники, недовольно дернув плечиком, послушно пошла рядом с Дианой.
– Я тебе верила, – чуть слышно начала Диана, не замечая того, что дождь губит прическу и топкий летний костюм. – Я взяла тебя на работу, относилась к тебе дружески и помогала во всем целых два года. Как же ты посмела наврать Люку про нас с Мэтью? Как?! Я понимаю, ты хочешь сделать карьеру, но зачем при этом уничтожать меня? Ведь я всегда была на твоей стороне!
Ники молчала.
– Я дала тебе возможность стать соавтором вопреки предупреждениям Молли. Она постоянно твердила, что тебе нельзя доверять, но я-то тебе верила. А ты заплатила мне самым худшим предательством. Почему?
Они остановились на перекрестке, ожидая, когда загорится зеленый свет. Диана повернулась к Ники. Та и не подумала отвести взгляд.
– Послушать тебя, так ты – сама добродетель! И все делала ради меня, правда? А вот и нет! То, что ты называешь дружбой, я считала унижением. Твою помощь я называла тиранией. Фу-ты ну-ты, только Диана знает, что правильно, а что нет, только Диане известно, что нужно делать… Ты обращалась со мной как с глупым младенцем, ты сваливала на меня всю дерьмовую работенку, которую не хотела делать сама! Но тебе и этого было мало – ты подначивала меня написать что-то, а потом вымарывала все до единой строчки! Ты пыталась втоптать меня в грязь! Сама говорила: «Вот, дорогая, напиши-ка нам этот сценарий!» – а потом выбрасывала его! Сука, ты одной рукой давала, а двумя отнимала у меня все, что могла! – Ники не замечала, что ее голос поднялся до базарного визга.
– Черт бы тебя побрал! – Диана, тоже не выдержав, перешла на крик. – Да ведь я честно пыталась сделать из тебя сценариста, но так ничего и не вышло. Нет у тебя таланта – и в этом вся причина! Да прикинь сама: две сносные идеи за два года и при этом ни одной нормальной фразы в диалогах! А что касается продюсера – что ж, ты отлично умеешь справляться с деталями, но не в состоянии соединить их в одно целое! И моя ошибка вот в чем: в отличие от Молли я не понимала, что как творческая личность ты полный нуль! Да, я виновата в том, что верила в тебя! И потому в твоем мозгу зародились безумные идеи!
– Безумные идеи? Да ты сама постоянно искала протеже, чтобы потом измываться над ними! Каждый раз, обращаясь ко мне с просьбой заменить тебя на съемочной площадке, ты тайком бежала к Молли, чтобы та явилась и смешала меня с дерьмом! Ты настоящая садистка, и больше никто! Вы с Молли вели себя так, как будто меня и на свете нет!
Молли почти не бывала в студии, а потом начинала читать мне лекции, как и что надо сделать, – мне, просидевшей всю задницу над этим чертовым текстом! Ну а ты – ты еще хуже! Молли хоть не скрывала, что не выносит меня. А ты корчила из себя подругу и каждый день совала меня носом в грязь!
– Но если тебя не устраивала такая работа, почему ты молчала? Я бы выслушала тебя! И все встало бы на свои места! Так нет, ты предпочла делать вид, будто ловишь каждое мое слово, и обнимала, и благодарила без конца! Как ты могла так притворяться? Или мне надо было читать твои мысли?
– Нет, зато я прочитала твои. Тебе нужны не люди, а только благодарные марионетки! Ну а мне это осточертело, и Люку тоже! Вот мы и сделали ноги! Он больше не желает жить по чьей-то указке!
Диана, почувствовав в словах Ники крупицу правды, все же возразила:
– Я не виновата в том, что некоторые люди, если оставить их без опеки, натворят бед! Люк – далеко не Пэт Уинстон! Да, он талантлив, но ему нужен тягач, а не шоу, где ему придется самому давать советы! Господи, неужели ты не видишь, что эта затея провалится?
– Ты говоришь так только потому, что до этого додумалась я, а не ты! Ясно? Это придумал не Люк, а я!
– Да уж куда яснее, – фыркнула Диана. – И ради чего ты заварила эту кашу? Решила обстряпать свои делишки! Вот зачем ты нанесла удар мне в спину и заставила Люка поверить в ложь…
– Да плевать я на тебя хотела! – заверещала Ники. – Просто я оказалась рядом с ним в трудную минуту, вот и все! Я давно заметила, как ты достаешь его своими придирками, как он хочет меня, но не смеет и пальцем тронуть, потому что ты не давала ему и рта раскрыть.
– Черт бы тебя побрал! – выкрикнула Диана, потрясенная открытием. – Так ты охотилась за ним с самого начала! Ты месяцами ловила момент: то пригласишь его выпить, то перекусить в той забегаловке, где вас застукала Молли в тот день, когда я заболела…
– Может, хватит валить с больной головы на здоровую? – Ники распалилась так, что даже не обратила внимание на дождь, вдруг хлынувший как из ведра. – Это ты похитила Люка и держала в стойле, как племенного жеребца. Ему ничего не оставалось, как идти в телебизнес, ведь только там ты могла бы следить, чтобы он не поимел кого-то на стороне! О'кей, не ты первая, не ты последняя. Каждый выбирает для себя, вот только ты еще делала вид, будто стоишь выше этого! Корчила из себя чистюлю, а сама давно была по уши в дерьме! Ну зато теперь ты проиграла, а я выиграла. А ты воешь на луну, как течная сука, и вешаешь Люку лапшу на уши, будто «Альфа» зажмет его шоу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Она мной воспользовалась? Да как у тебя язык повернулся такое о ней говорить?! Ты же сама использовала меня! Ты не знала, что делать со своей «Мамашей и Мэг», когда я подвернулся под руку! Феранти не захотел иметь с тобой дела, и тогда ты улеглась под Сэйлса, чтобы купить местечко для «Пэта Уинстона»! И если бы не я, из твоего хваленого сериала ничего бы не вышло!
Потрясенная, Диана качала головой, не желая вникать во всю эту грязь. Ведь это Ники вскружила Люку голову своими идеями и оболгала ее и Мэтью. А Люк поверил ей, потому что очень хотел делать свое шоу. Лживая сучка отлично знала, на какие кнопки следует нажимать, и возбудила в нем ревность к Мэтью, чтобы знать наверняка: Люк никогда не согласится возобновить контракт с «Континентал».
Диана перевела дыхание.
– Люк, лучше всего откажись, пока не поздно. Пусть твой адвокат попытается отозвать контракт. Может, мы…
– Хватит мной командовать! Я больше не желаю тебя слушать!
– О, Люк, ну как ты не понимаешь, что если эта женщина целых два года так убедительно лгала мне, то наверняка лжет и тебе? – Диане снова изменила выдержка, и она закричала: – Ты не должен ей верить!
– Я сам решу, кому мне верить! И уж, во всяком случае, не тебе! О'кей, ты помогла мне начать, но главным был мой талант – с начала и до конца! И теперь Ники поможет мне доказать, что я способен на большее! – Люк так гордился своим талантом, что не утерпел и изложил ей концепцию будущего шоу.
Диана слушала, расхаживая взад-вперед по комнате, и качала головой:
– Ты дурачишь себя успехом Пэта Уинстона. Но ведь это всего лишь персонаж, созданный мной специально для тебя. Ты должен был играть его на сцене, но стать им не можешь! И вот теперь ты собрался… Господи, неужели ты вообразил, что способен давать людям какие-то там советы?!
– Да, черт побери! Конечно, мне будут помогать эксперты, но никто из них не посмеет давать указания, что я должен говорить!
Люк подхватил сумки и направился к двери.
Диана запаниковала. Отпустить его было свыше ее сил.
– Пожалуйста, останься, пожалуйста, останься… – повторяла она, мигом позабыв о гордости.
– Прочь с дороги! – нетерпеливо взмахнул сумками Люк. – Я больше ничего вам не должен, леди! Я сполна расплатился за все, что ты для меня сделала! Ты ведь избавилась от драмы и стала писать комедии, правда? И не только это – я научил тебя любви. Ни с одним мужиком тебе не было так хорошо, как со мной, верно? Значит, мы квиты. И теперь дай мне уйти!
Диана отступила, и Люк распахнул дверь. Ненавидя себя, она все же не удержалась от вопроса:
– Скажи, а с Ники ты рассчитываешься таким же способом?
Не ответив, он с грохотом захлопнул дверь. А Диана дала волю слезам.
Весь день она не выходила из дому, стараясь совладать со жгучей болью и ревностью и чувствуя, что почва уходит у нее из-под ног.
Молли оставила на ее автоответчике не меньше десятка сообщений и наконец явилась сама.
– Я пыталась дозвониться к тебе в Беверли-Хиллз, но там сказали, что ты уже улетела. Я нутром чуяла, что заварилась какая-то каша. Ники ни с того ни с сего проявила свой гадючий нрав – впрочем, это не было для меня новостью. Мы здорово поцапались, и она обозвала меня всеми бранными словами из своего словаря. А потом уволилась. Честное слово, я не удивилась. Хорошо, что ты наконец избавилась от них обоих. Больше никаких протеже, о'кей?
Заплаканная Диана грустно кивнула. К несчастью, уход Люка грозил неприятностями не ей одной.
– Молли, я действительно заварила жуткую кашу! Нам придется снова начинать с нуля. Нет ни «Мамаши и Мэг», ни «Пэта Уинстона». «Континентал» кусает себе локти, что сделал на нас ставку. А я как подумаю о том, сколько корпела над целыми двенадцатью сериями, какой бой выдержала с Филом и его командой… Ох, Молли, у меня нет сил! Будь я лошадью – тебе бы только и оставалось, что меня пристрелить!
– Выше голову, детка! Мы успели неплохо подзаработать на «Мамаше и Мэг» и до сих пор в отличной форме как авторы. Мозги-то остались при нас, верно? Ты способна выдать еще не одну идею, и мы наверняка поставим не одно шоу. Зато этот крысеныш, этот слизняк, этот спесивый выскочка получит как следует по яйцам и вернется в свой Орегон собирать картошку, где ему самое место!
Однако оптимистические речи Молли не помогали Диане. Ей даже не удавалось пробудить в себе мстительность или гнев – хоть какое-то чувство, которое вытеснило бы из души горечь и боль утраты.
– Хочешь, я останусь на ночь? – предложила Молли.
– Спасибо, но мне лучше побыть одной. – Диана решила совладать со своим горем сама.
Час за часом тянулась эта ужасная ночь. В два часа Диана и не помышляла о сне. Она убеждала себя видеть Люка таким, каков он на самом деле: ребячливым, эгоистичным и жестоким. Диана почти ничего не могла поставить ему в заслугу, но все еще любила его. Прожив вместе целый год, не так-то просто убить в себе это чувство. И ей оставалось только метаться в тоске, ревновать и горевать.
На часах было половина четвертого, потом половина пятого. Люк сейчас спит с Ники – Диана ничуть в этом не сомневалась. И ей хотелось умереть всякий раз, когда она представляла себе их вместе.
Глава 22
Гвен Ван Рик сидела, тупо уставившись на чистый лист в пишущей машинке. Вот-вот должна была приехать секретарша за очередной частью рукописи, а она даже не успела начать. Позабыв о дымившейся в пепельнице сигарете, Гвен закурила новую.
Наконец она встала, запахнула халат и пошла в ванную. Прополоскав рот, Гвен мельком взглянула на свое отражение в зеркале. Кожа на лице обвисла, а седые непрокрашенные волосы отросли на добрый дюйм. За три недели Гвен похудела на восемь фунтов и выглядела жутко.
Да, ровно три недели назад она потеряла всякую связь с Ники. Накануне они провели вместе дивную ночь, полную ласки и близости, и Ники заснула у нее на груди, а потом исчезла. Она ни разу не позвонила, и что самое ужасное – у Гвен не было никакой возможности отыскать ее.
Она попыталась дозвониться по оставленному ей когда-то номеру, но там сказали, что Ники расторгла контракт. Гвен сходила с ума. Она звонила Ники домой и днем, и ночью, но никто не поднимал трубку. Неужели случилась беда?
Гвен помчалась к Ники сама и чуть не разбила звонок на двери – ей не открывали. Она дождалась почтальона, но тот сказал, что корреспонденцию мисс де Поль вынимает из ящика каждый день.
Значит, Ники здесь и просто избегает ее.
Это сразило Гвен наповал.
В прошлом ей пришлось пережить многое, но не такой удар. Ники стала для Гвен светом в окошке. Неужели эта дурочка не понимала, что Гвен ради нее готова была на все?
Охваченной отчаянием Гвен ужасно хотелось выкинуть какой-нибудь жуткий трюк – к примеру, подкараулить Ники возле дома и пригрозить, что бросится под машину, если она не вернется.
Гвен остановила не столько гордость, сколько реальный взгляд на вещи. Это еще никому не помогало. Покажи свою слабость – и ты проиграл. А неудачников не любит никто. Если Ники ее не любила – всякий раз эта мысль причиняла Гвен острую боль, – она никогда не вернет ее.
Ники, молодая и ветреная, болтала о том, что хочет быть актрисой, и даже посещала какие-то курсы, но не относилась всерьез к советам Гвен. Да и вряд ли из этой пустышки что-нибудь выйдет. Хуже всего было то, что Гвен любила ее по-прежнему и мечтала вернуть.
Если бы Гвен хоть раз удалось проявить гордость и проучить Ники, не встречаясь с ней пару недель! Но даже мысль о подобной разлуке была невыносима.
Но оказаться покинутой невыносимо вдвойне. Ники наверняка нашла себе новую пассию. А ведь никто не будет любить ее так, как Гвен. И Ники все равно вернется.
Господи, надо взять себя в руки и подумать о деле!
И тут ей в голову пришла неплохая идея для сценария. Фредерика внезапно бросает Тони, уходит, даже не предупредив его. Он старше на двадцать лет и тяжко страдает. Неужели она ушла к его сыну? Что ему предпринять? Он богат, преуспевает, но не может заставить себя выйти из дому и сидит в четырех стенах, небритый, осунувшийся, тщетно пытаясь что-то придумать. Ему кажется, что единственный способ заставить Тони вернуться – лишить сына денег и выкинуть из бизнеса…
Гвен находила пусть жалкое, но утешение в том, что заставляла мучиться кого-то другого.
Пока быстрые пальцы мелькали над блестящими клавишами, Гвен с горечью размышляла о том, что столь глубокие чувства достойны серьезной литературы, а она разбазаривает их на какую-то ничтожную мыльную оперу ради лишней сотни баксов. Но именно сейчас Гвен особенно нуждалась в деньгах. Перри еще не встал на ноги, но его запросы растут, и к тому же он обзавелся подружкой.
Кроме того, следует подготовиться к возвращению Ники. И если не сделать подтяжку лица, надо хотя бы обновить гардероб. От горя она здорово сбросила вес – такого эффекта не давал даже бег.
К приезду секретарши Гвен почти справилась с работой. Депрессия мало-помалу отступала. Ее охватила жажда деятельности, вот только она боялась выйти из дому: а вдруг позвонит Ники?
Гвен отказалась от автоответчика уже несколько лет назад, когда какой-то садист, пронюхав о том, что она лесбиянка, повадился оставлять ей свои тошнотворные анонимные послания. До сих пор любой, кто действительно хотел с ней связаться, к примеру, ее сын, рано или поздно дозванивался.
На улице был чудесный летний денек, и Гвен чувствовала себя особенно старой. Усевшись на террасе, она стала просматривать скопившуюся почту. «Таймс», «Виллидж войс», «Варьете»…
Хотя заметка была набрана обычным шрифтом, имя Ники де Поль словно выстрелило Гвен в глаза. Люк Мерримэн, снискавший славу как исполнитель роли Пэта Уинстона, отказался возобновить контракт на съемки популярного сериала. Он переходит работать на «Альфа телевижн», чтобы создать «Шоу Люка Мерримэна» в соавторстве с Ники де Поль, до сего времени работавшей помощником продюсера в агентстве «Эбботт и Синклер».
Гвен зажмурилась, потом, заставив себя открыть глаза, перечитала все снова. Значит, это правда. Ее просто поимели.
Выронив газету, она поплелась в комнату что-нибудь выпить. Под руку попалась бутылка скотча. Гвен трясущимися руками наполнила бокал и осушила его одним махом.
Она пила и пила, пока не отключилась.
Минувшие две недели показались Диане самыми длинными в жизни. Она сидела дома как отшельница, не отвечая на звонки и не желая видеть даже Молли.
Наконец позвонил Люк: он нашел новую квартиру и хотел забрать свои вещи, не встречаясь с Дианой.
Повесив трубку, она чуть не ударилась в истерику, но заставила себя выполнить его требование. Закутавшись в шарф и нацепив на нос огромные темные очки, Диана затаилась в магазине напротив своего дома. Ей хватило ума не показываться ему на глаза в таком виде, но как только он вышел из дому и уехал на такси, Диана метнулась назад.
Его вещей не было, но в воздухе все еще витал дух Люка… Она рухнула на кровать и рыдала, пока слезы не иссякли сами собой.
Нет, Диана была не в силах отказаться от своей любви, как ни пыталась. Не могла она поверить и в то, что милая малышка, ни разу не посмевшая поднять на нее голос, оказалась ее злейшим врагом. Диане казалось, что она должна сама поговорить со своей бывшей ассистенткой.
Связаться с Ники по телефону было невозможно. Ну так что же, ведь она работает сейчас на «Альфу». И Диана подкараулила Ники, когда та выходила из офиса. День стоял мрачный, с неба сыпал мелкий дождик, но Диане было не до того. Она решительно преградила Ники дорогу:
– Надо поговорить.
Растерянность Ники сменилась испугом.
– Я не могу, у меня деловой ленч, и к тому же идет дождь…
– Это ненадолго.
Ники, недовольно дернув плечиком, послушно пошла рядом с Дианой.
– Я тебе верила, – чуть слышно начала Диана, не замечая того, что дождь губит прическу и топкий летний костюм. – Я взяла тебя на работу, относилась к тебе дружески и помогала во всем целых два года. Как же ты посмела наврать Люку про нас с Мэтью? Как?! Я понимаю, ты хочешь сделать карьеру, но зачем при этом уничтожать меня? Ведь я всегда была на твоей стороне!
Ники молчала.
– Я дала тебе возможность стать соавтором вопреки предупреждениям Молли. Она постоянно твердила, что тебе нельзя доверять, но я-то тебе верила. А ты заплатила мне самым худшим предательством. Почему?
Они остановились на перекрестке, ожидая, когда загорится зеленый свет. Диана повернулась к Ники. Та и не подумала отвести взгляд.
– Послушать тебя, так ты – сама добродетель! И все делала ради меня, правда? А вот и нет! То, что ты называешь дружбой, я считала унижением. Твою помощь я называла тиранией. Фу-ты ну-ты, только Диана знает, что правильно, а что нет, только Диане известно, что нужно делать… Ты обращалась со мной как с глупым младенцем, ты сваливала на меня всю дерьмовую работенку, которую не хотела делать сама! Но тебе и этого было мало – ты подначивала меня написать что-то, а потом вымарывала все до единой строчки! Ты пыталась втоптать меня в грязь! Сама говорила: «Вот, дорогая, напиши-ка нам этот сценарий!» – а потом выбрасывала его! Сука, ты одной рукой давала, а двумя отнимала у меня все, что могла! – Ники не замечала, что ее голос поднялся до базарного визга.
– Черт бы тебя побрал! – Диана, тоже не выдержав, перешла на крик. – Да ведь я честно пыталась сделать из тебя сценариста, но так ничего и не вышло. Нет у тебя таланта – и в этом вся причина! Да прикинь сама: две сносные идеи за два года и при этом ни одной нормальной фразы в диалогах! А что касается продюсера – что ж, ты отлично умеешь справляться с деталями, но не в состоянии соединить их в одно целое! И моя ошибка вот в чем: в отличие от Молли я не понимала, что как творческая личность ты полный нуль! Да, я виновата в том, что верила в тебя! И потому в твоем мозгу зародились безумные идеи!
– Безумные идеи? Да ты сама постоянно искала протеже, чтобы потом измываться над ними! Каждый раз, обращаясь ко мне с просьбой заменить тебя на съемочной площадке, ты тайком бежала к Молли, чтобы та явилась и смешала меня с дерьмом! Ты настоящая садистка, и больше никто! Вы с Молли вели себя так, как будто меня и на свете нет!
Молли почти не бывала в студии, а потом начинала читать мне лекции, как и что надо сделать, – мне, просидевшей всю задницу над этим чертовым текстом! Ну а ты – ты еще хуже! Молли хоть не скрывала, что не выносит меня. А ты корчила из себя подругу и каждый день совала меня носом в грязь!
– Но если тебя не устраивала такая работа, почему ты молчала? Я бы выслушала тебя! И все встало бы на свои места! Так нет, ты предпочла делать вид, будто ловишь каждое мое слово, и обнимала, и благодарила без конца! Как ты могла так притворяться? Или мне надо было читать твои мысли?
– Нет, зато я прочитала твои. Тебе нужны не люди, а только благодарные марионетки! Ну а мне это осточертело, и Люку тоже! Вот мы и сделали ноги! Он больше не желает жить по чьей-то указке!
Диана, почувствовав в словах Ники крупицу правды, все же возразила:
– Я не виновата в том, что некоторые люди, если оставить их без опеки, натворят бед! Люк – далеко не Пэт Уинстон! Да, он талантлив, но ему нужен тягач, а не шоу, где ему придется самому давать советы! Господи, неужели ты не видишь, что эта затея провалится?
– Ты говоришь так только потому, что до этого додумалась я, а не ты! Ясно? Это придумал не Люк, а я!
– Да уж куда яснее, – фыркнула Диана. – И ради чего ты заварила эту кашу? Решила обстряпать свои делишки! Вот зачем ты нанесла удар мне в спину и заставила Люка поверить в ложь…
– Да плевать я на тебя хотела! – заверещала Ники. – Просто я оказалась рядом с ним в трудную минуту, вот и все! Я давно заметила, как ты достаешь его своими придирками, как он хочет меня, но не смеет и пальцем тронуть, потому что ты не давала ему и рта раскрыть.
– Черт бы тебя побрал! – выкрикнула Диана, потрясенная открытием. – Так ты охотилась за ним с самого начала! Ты месяцами ловила момент: то пригласишь его выпить, то перекусить в той забегаловке, где вас застукала Молли в тот день, когда я заболела…
– Может, хватит валить с больной головы на здоровую? – Ники распалилась так, что даже не обратила внимание на дождь, вдруг хлынувший как из ведра. – Это ты похитила Люка и держала в стойле, как племенного жеребца. Ему ничего не оставалось, как идти в телебизнес, ведь только там ты могла бы следить, чтобы он не поимел кого-то на стороне! О'кей, не ты первая, не ты последняя. Каждый выбирает для себя, вот только ты еще делала вид, будто стоишь выше этого! Корчила из себя чистюлю, а сама давно была по уши в дерьме! Ну зато теперь ты проиграла, а я выиграла. А ты воешь на луну, как течная сука, и вешаешь Люку лапшу на уши, будто «Альфа» зажмет его шоу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41