Его рука коснулась моей спины.
– Конечно, я вернулась. Ты думал, что я не вернусь? – довольно недружелюбно заметила я и отвела его руку.
– Но ведь он тебе не отец, а ты была в свадебном путешествии, тебе не хватает своих проблем? – Он элегантно смахнул пылинку с воротничка.
Как он мог быть таким спокойным, ведь не прошло и суток с тех пор, как умер его отец? Я была удивлена.
– Пожалуйста, Филип, ты не мог бы изменить свое поведение, хотя бы в память об отце, – я постаралась как можно серьезнее посмотреть ему в глаза.
– Я действительно переживаю, поэтому и вернулся из колледжа.
– Ты всегда думал только о себе, Филип, а не о Рэндольфе.
Не дожидаясь ответной реплики, я отправилась вниз, мне хотелось быстрее увидеть Кристи.
Дверь детской открыла Сисси. Кристи крепко спала.
– Это так ужасно, – сказала Сисси, опустив глаза. – Мистера Катлера нашли на кладбище, на него было страшно смотреть. Похоже, он руками рыл землю на могиле своей матери, все его лицо было черным, – она опустилась на стул, всплеснув руками. – Несчастный!
– Я знаю, – сухо ответила я. – Как Кристи?
– Она ничего не знает, но мне кажется, она чувствует людскую скорбь, поэтому мы с миссис Бостон старались ее изолировать от обитателей отеля. Конечно, она все время о тебе спрашивает.
Я откинула полог над кроватью и увидела свою дочь, погруженную в мирный сон. Волосы были разбросаны по подушке, милое детское личико было похоже на кукольное. Поправив одеяло, я присела рядом и задумалась. Приоткрылась дверь, и появилась миссис Бостон, которая словно сердцем чувствовала мое появление.
– Я только на минутку, я очень занята, – предупредила она и приветственно кивнула.
– Как мать? – поинтересовалась я.
В ответ миссис Бостон шумно вздохнула.
– Услышав эту новость, она направилась в свою комнату и до сих пор никуда не выходила, лишь несколько раз звонила вниз. Должно быть, она провела все это время в постели.
– Кто же сейчас всем распоряжается?
– Похороны готовит мистер Апдайк.
– Ладно, немного позже я займусь этим сама, – сказала я и отправилась к матери.
Тихонько постучавшись в ее дверь, я позвала:
– Мама! Ты меня слышишь?
Долгое время никто не отвечал, и я собралась уходить, но меня остановил слабый голос:
– Дон... Это ты?
Я открыла дверь и вошла. Мать выглядела крошечной на огромной королевской кровати. Ее лицо затерялось между гигантскими, обтянутыми шелком подушками, от маленькой настольной лампы падал мягкий свет. На лице ее был легкий макияж, волосы аккуратно уложены. Прилагая неимоверные усилия, она уселась на кровати и как можно удобней устроилась на подушках. Подойдя к кровати, я села рядом.
– Дон, я чувствовала, что ты вернешься. Какое несчастье! Что ты об этом думаешь? – Она как будто оживала под действием собственных слов. – Как Бог допустил такое? А может, это к лучшему, он соединил любящего сына со своей матерью. Он был дорог тебе? – Она закрыла глаза. – Все побережье только об этом и судачит.
– Напрасно. Я не думаю, что Рэндольф сделал что-нибудь ужасное, – как можно жестче ответила я.
– Нет, конечно нет, все в порядке, у него не было другого выхода. – Чем меньше поддельного было в словах матери, тем ближе она мне становилась. – Мистер Апдайк посоветовал не слишком распространяться о смерти. Мне не хочется долго разговаривать на эту тему. Тебя что-нибудь еще интересует?
– Как поживают Клэр и Филип?
– Клэр, скорей всего, находится в своей комнате, а Филип все больше и больше становится похож на своего отца. Он говорит только то, что я от него ожидаю, – сказала она, не проявляя каких-либо эмоций. – Мне хочется, чтобы это ужасное мероприятие поскорее закончилось.
– Мне его очень жаль. Я говорила ему, что не стоит так сильно переживать, кстати, Филипу я сказала то же самое. Впрочем, эта трагедия не очень сильно его коснулась. – Я не сумела скрыть сарказма, должно быть, я была единственной, кого тронула смерть Рэндольфа.
– Не стоит заводить разговор об этом, Дон, я ничего не могла сделать для него. Смерть матери погубила Рэндольфа, он всегда был рядом с ней. Это выглядело так, словно она была ему не только матерью. Он никогда не видел ее настоящего лица, не замечал ее властности, авторитарности. Она была эталоном, самой справедливостью, он всегда жаждал быть возле нее, даже там.
– Я уверена, что он не хотел умереть на ее могиле, он не был ангелом, – спокойно возразила я.
– Поверь мне, Дон, он умер так, как хотел умереть, – чеканя каждое слово, сказала мать. – Он был сумасшедшим. Он вознесся еще до смерти. Я считаю, что вправе судить его, не потому, что лучше других, а потому, что знаю все подробности этой истории. Поэтому хочу, чтобы все закончилось так быстро, как это только возможно. Ты ведь понимаешь меня? Да?
– Мы соблюдем все приличия и не уроним нашей репутации, мама, – я откинула голову назад. Не хотелось ей потакать, но нужно было управлять своими эмоциями, так как она следила за каждым моим жестом. – Тебе придется стоять рядом с гробом своего мужа и скорбеть, словно любящая жена. Ты можешь не плакать, людям это даже понравится.
– О! Дорогая! – воскликнула мать, широко раскрыв глаза. – Я действительно буду скорбеть.
– Когда-нибудь и ты обретешь покой, – отчетливо сказала я. – Сейчас я позвоню господину Апдайку, вызову его сюда, мы обсудим все детали церемонии и я все улажу. – Я собралась уходить.
– Дон, – заплакала мать.
– Что еще, мама?
– Я так счастлива, что ты здесь... Правда, счастлива, – она улыбнулась сквозь слезы.
– Да? Поблагодари мистера Дорфмана, он созвонился с Апдайком, от них я все и узнала.
Мать мученически улыбнулась:
– Не будь так несправедлива.
Я вспомнила слова Джимми: «Дон, ты часто бываешь несправедлива к своей матери». Может быть, они действительно правы? Может быть, вместе с отелем я получила от бабушки Катлер ее предвзятое отношение к людям?
Я остановилась.
– Извини, мама, – сказала я и прочла удивление на ее лице. – Я постараюсь не говорить о неприятных тебе вещах.
– Спасибо, Дон. Дон! – окликнула она, когда я уже собиралась выходить. – Я действительно его любила... однажды, – голос ее прозвучал как никогда печально.
Я вышла, оставив мать наедине со своей скорбью.
Мистер Апдайк и мистер Дорфман собирались устроить грандиозную процессию, такую же, как на похоронах бабушки Катлер. Гроб должен был стоять перед входом в отель, чтобы каждый входящий мог сказать Рэндольфу прощальное слово. В конце церемонии, по их мнению, с прощальной речью должен был выступить министр. Все это время мать должна была находиться у гроба.
– Нет и еще раз нет, все это слишком драматично, – возражала она, но оставалась одинока в своем мнении. Когда же мы пришли к окончательному соглашению по проведению церемонии, мать словно наполнилась энергией и заявила, что платье, в котором она провожала в последний путь бабушку Катлер, не подходит для Рэндольфа.
– Я думаю, мой внешний вид не совсем соответствовал строгой обстановке, – говорила она, – но все это так сложно.
Перебрав различные варианты, она остановилась на черном воздушном платье, изысканно подчеркивающем округлости ее фигуры. По ее словам, она нашла то, что удовлетворило бы людское мнение и ее личные запросы. Хотя ее выбор понравился не всем, спорить с ней никто не стал. Когда я увидела ее в этом платье, решила, что она собралась на костюмированный бал. Не хватало только черной маски. Костюм дополнил яркий лак на длинных ногтях, волосы были, как всегда, великолепно уложены, своей прическе она всегда уделяла огромное количество времени.
С момента возвращения ни я, ни Джимми ни разу не видели Клэр Сю, которая, подобно матери, уединилась в своей комнате. Было слышно, как она по телефону обсуждает со школьными приятелями личные проблемы. Когда мы случайно встретились в коридоре, она развернулась и пошла прочь.
По традиции вся наша семья должна была отправиться на кладбище в семейном лимузине, но Клэр Сю отказалась, решив, что будет лучше, если она поедет со своими друзьями. Я была крайне удивлена тем, что мать не стала возражать.
– Я не хочу устраивать скандалы, особенно сегодня, – разъяснила мать, когда я спросила, не думает ли она, что Клэр поступает неправильно. – Пускай Клэр идет своей дорогой, а мы своей.
Небо было серым и затянутым облаками, в воздухе пахло дождем, над отелем нависла скорбь. Вокруг гроба, на ступеньках стояли люди, слушая речь министра. Клэр присоединилась к нам и стояла позади Филипа. Мистер и миссис Апдайк, мистер и миссис Дорфман и мать, поддерживаемая мистером Алькотом, возглавляли процессию. Бронсон нежно поглаживал по руке безутешную вдову, та отвечала ему благодарными взглядами. Я восхищалась ее элегантным видом, драгоценности очень изящно сочетались с легкой черной тканью, большие красивые глаза смотрели слегка рассеянно, но очень высокомерно, на губах играла мученическая улыбка.
Во время прощальной речи министр не раз подчеркнул, какой грандиозный вклад внесло семейство Катлеров в казну штата, как оно помогало обществу в сложных ситуациях, и не один раз. Далее он сказал о благородных традициях семейства Катлеров, о том, какой большой вклад внес Рэндольф в семейный бизнес. Когда министр говорил: «И такая трагическая смерть постигла Рэндольфа Катлера. Сей достойный муж обрел покой, он работал здесь, он умер здесь!», – голос оратора дрогнул.
Многие из присутствующих заплакали. Когда тело предали земле, я закрыла глаза и вспомнила все, что нас связывало с Рэндольфом, весь пройденный путь – от непонимания до полного доверия. Конечно, Рэндольф был достойным сыном своих родителей. Мать улыбнулась мне, я гневно ухмыльнулась в ответ. Никогда не забуду, как она сказала мне, что ждет смерти Рэндольфа. Никогда я не узнаю, как относился Рэндольф к своей жене, он был замкнут, одинок, измучен кончиной матери. Что было радостного и светлого в его жизни?
Окончив речь, министр бросил горсть земли на крышку гроба. Мы с Джимми повернулись, чтобы уйти, но столкнулись с Клэр, стоявшей неподалеку от своих друзей и гневно посматривавшей в мою сторону. Я не могла понять причины ее поступков: зачем она пригласила друзей, зачем она мечет молнии в мою сторону? Подойдя ближе, я разглядела слезы в ее глазах. Это меня весьма удивило. Она сделала шаг мне навстречу и воскликнула:
– Ну что, теперь ты удовлетворена?
– Что? – Я недоумевающе переводила взгляд то на нее, то на Джимми.
Она соблаговолила растолковать мне свою реплику немного погодя:
– С тех пор как ты вернулась, на нашу семью обрушивается несчастье за несчастьем, мы потеряли контроль над отелем, пала стал ничем, ничем! – Ее глаза побелели от гнева.
– Это неправда, Клэр, Рэндольф был болен задолго до...
Взглянув на ее лицо, я не стала продолжать фразу.
– Не тебе судить о моем отце. Ты можешь дурачить всех, кроме меня, ты принесла в наш дом несчастье, ты убила бабушку, теперь ты сжила со света отца.
– Остынь, Клэр, сейчас не место и не время...
– Клэр, ты выглядишь как идиотка, – заметил Джимми.
– Как точно ты это подметил, – поддержал его Филип, – тебе стоило бы помолчать, Клэр.
Клэр была на грани срыва, она дышала как загнанная лошадь, это предвещало грандиозную истерику, но неожиданно она улыбнулась:
– Конечно, вы поддерживаете ее, так как оба влюблены. – Она победоносно задрала кверху нос.
Лицо Филипа вспыхнуло, казалось, он готов был взорваться от негодования.
– Заткнись, – он дал ей пощечину.
Клэр отошла с красной щекой и победно поднятой головой, судя по всему, им обоим было наплевать на смерть отца.
– Ах Боже мой! Клэр!
Я обернулась и увидела мать, упавшую на руки Бронсона Алькота. Филип тоже бросился к ней на помощь. Клэр загородила мне дорогу.
– Посмотри что ты наделала, – сказала она.
– Я наделала?
– Да, я не могла отдохнуть с тех пор, как ты появилась здесь, – продолжала Клэр, но ее никто не слушал, так как все были заняты матерью, которая пребывала в обмороке на руках у Бронсона. – Я знаю закон и найду средство, чтобы помешать тебе.
– Делай что хочешь, – ответила я, – ты никого не замечаешь, кроме себя, ты надругалась над памятью отца. – Развернувшись, я пошла к матери, вокруг которой уже собралась толпа народа.
Не зная что с ней делать, мистер Алькот понес ее в машину, вокруг суетились люди, так что наша с Клэр перепалка осталась почти незамеченной. Джулиус, наш водитель, открыл дверь машины и помог разместить ее на сиденье. Мать была без сознания, а по векам пробегал нервный тик.
– Отвезите ее побыстрее в гостиницу, – попросил Бронсон, – я поеду следом.
– Да, спасибо, – сказала я.
Джимми, Филип и я сели в машину рядом с матерью. Филип взял ее руку, и мне показалось, что он смотрит на нее с такой любовью, с какой Рэндольф смотрел на бабушку Катлер. Мать медленно открыла глаза и невесело улыбнулась.
– Все в порядке, – пробормотала она, – но это выше, выше моих сил.
– Успокойся, мама, – произнес Филип.
Мать снова улыбнулась и закрыла глаза.
Бронсон Алькот ждал нас уже в гостинице. Филип с Джимми помогли матери покинуть лимузин, Бронсон взял на себя заботу о ней. Она медленно пошла по коридору, по-прежнему опираясь на его руку. Перед входом в комнату миссис Бостон подхватила ее, мать очень благодарно посмотрела на Бронсона и скрылась за дверью.
– Я вынужден извиниться за Клэр Сю, – сказал нам с Джимми Филип, – она стала настоящей проблемой для всех нас, я постараюсь оградить тебя от нее, Дон.
Мы с Джимми поднялись к себе, чтобы переодеться, затем спустились вниз. Состоялся небольшой совет, на котором решался вопрос, где лучше всего проводить поминки. Мать предложила провести их в тесном кругу, но я и мистер Дорфман стали возражать, так как почтить память Рэндольфа собралось очень много людей. Филип и Джимми поддержали меня. Клэр нигде не было видно, судя по всему, в отеле она после похорон не появлялась.
Спустя час в холле снова появилась мать, одетая в великолепное модное платье, дополненное драгоценностями. Она, как всегда, расточала улыбки, беседовала с гостями, при ней постоянно находился мистер Алькот.
Когда все закончилось, я, Филип и Джимми спустились на кухню, чтобы перекусить. Как и многие другие служащие отеля, повар Насбаум продолжал работать, даже когда отель был закрыт. После стольких переживаний мне требовался небольшой отдых.
Вместе с мистером Алькотом мать поднялась в свою комнату, где они собирались пообедать.
– Клэр в отеле так и не появилась, – сказал Филип, когда мы сели за стол. – Пожалуй, это к лучшему.
– Как ты думаешь, где она может быть? – спросила я.
– Надеюсь, она вместе с друзьями уехала в школу, в Ричмонд.
– Вернулась в школу, так быстро? Но...
– Это правильно, я тоже не собираюсь долго задерживаться, нужно готовиться к выпускным экзаменам. – Мы с Джимми недоуменно переглянулись. – Я не знал, что маме станет так плохо, возможно, я изменю свое решение, если тебе потребуется моя помощь.
– Нет, нет, мистер Апдайк и мистер Дорфман великолепно справляются со своими обязанностями, они взяли на себя ответственность за отель, как делали это всегда, когда мне приходилось отлучиться. Будет лучше, если каждый вернется к своим делам.
Я пыталась поступить как можно корректнее, но философия бабушки Катлер так и рвалась из меня, я понимала, что в память о Рэндольфе лучше всего закрыть отель на некоторое время.
– Хорошо, – кивнул Филип, – я возвращаюсь к своим книгам. – Он уставился на нас, покачивая носком ботинка. – Я еще раз хочу извиниться за поведение Клэр Сю на кладбище. Она действительно стала невыносима. Иногда мне кажется, что было бы лучше держать ее в клетке.
Джимми кивнул, а я хотела заявить, что Клэр стоило бы изолировать с момента рождения, но сдержалась. Ничего не поделаешь, она всегда была и останется самовлюбленной и глупой, поэтому, чтобы не накалять атмосферу, я промолчала.
После этой беседы мы с Джимми отправились наверх, чтобы провести вечер рядом с Кристи. Проходя по коридору, мы услышали смех матери, доносившийся из-за закрытой двери ее комнаты.
– Мать уже сняла маску скорби и вживается в очередную роль, – заметила я.
Джимми улыбнулся мне в ответ.
Вечером, когда настало время ложиться спать, меня охватила печаль. Я взяла Джимми за руки, подвела к окну и приникла к его плечу. Мы стояли и смотрели на небо. Тяжелые облака, нависшие над побережьем, уже начали рассеиваться, в просветах показались звезды.
– Я никак не могу поверить в смерть мамы Лонгчэмп, – сказал Джимми. – При мысли о ней у меня сжимается сердце и кровь начинает пульсировать в висках. Любая смерть теперь мне напоминает об этом.
– Я помню, как в тот день ты бежал сломя голову из больницы.
– Я хотел убежать как можно дальше от всех, а сегодня я не мог смотреть на труп твоего отца, и мне совершенно непонятен поступок Клэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Конечно, я вернулась. Ты думал, что я не вернусь? – довольно недружелюбно заметила я и отвела его руку.
– Но ведь он тебе не отец, а ты была в свадебном путешествии, тебе не хватает своих проблем? – Он элегантно смахнул пылинку с воротничка.
Как он мог быть таким спокойным, ведь не прошло и суток с тех пор, как умер его отец? Я была удивлена.
– Пожалуйста, Филип, ты не мог бы изменить свое поведение, хотя бы в память об отце, – я постаралась как можно серьезнее посмотреть ему в глаза.
– Я действительно переживаю, поэтому и вернулся из колледжа.
– Ты всегда думал только о себе, Филип, а не о Рэндольфе.
Не дожидаясь ответной реплики, я отправилась вниз, мне хотелось быстрее увидеть Кристи.
Дверь детской открыла Сисси. Кристи крепко спала.
– Это так ужасно, – сказала Сисси, опустив глаза. – Мистера Катлера нашли на кладбище, на него было страшно смотреть. Похоже, он руками рыл землю на могиле своей матери, все его лицо было черным, – она опустилась на стул, всплеснув руками. – Несчастный!
– Я знаю, – сухо ответила я. – Как Кристи?
– Она ничего не знает, но мне кажется, она чувствует людскую скорбь, поэтому мы с миссис Бостон старались ее изолировать от обитателей отеля. Конечно, она все время о тебе спрашивает.
Я откинула полог над кроватью и увидела свою дочь, погруженную в мирный сон. Волосы были разбросаны по подушке, милое детское личико было похоже на кукольное. Поправив одеяло, я присела рядом и задумалась. Приоткрылась дверь, и появилась миссис Бостон, которая словно сердцем чувствовала мое появление.
– Я только на минутку, я очень занята, – предупредила она и приветственно кивнула.
– Как мать? – поинтересовалась я.
В ответ миссис Бостон шумно вздохнула.
– Услышав эту новость, она направилась в свою комнату и до сих пор никуда не выходила, лишь несколько раз звонила вниз. Должно быть, она провела все это время в постели.
– Кто же сейчас всем распоряжается?
– Похороны готовит мистер Апдайк.
– Ладно, немного позже я займусь этим сама, – сказала я и отправилась к матери.
Тихонько постучавшись в ее дверь, я позвала:
– Мама! Ты меня слышишь?
Долгое время никто не отвечал, и я собралась уходить, но меня остановил слабый голос:
– Дон... Это ты?
Я открыла дверь и вошла. Мать выглядела крошечной на огромной королевской кровати. Ее лицо затерялось между гигантскими, обтянутыми шелком подушками, от маленькой настольной лампы падал мягкий свет. На лице ее был легкий макияж, волосы аккуратно уложены. Прилагая неимоверные усилия, она уселась на кровати и как можно удобней устроилась на подушках. Подойдя к кровати, я села рядом.
– Дон, я чувствовала, что ты вернешься. Какое несчастье! Что ты об этом думаешь? – Она как будто оживала под действием собственных слов. – Как Бог допустил такое? А может, это к лучшему, он соединил любящего сына со своей матерью. Он был дорог тебе? – Она закрыла глаза. – Все побережье только об этом и судачит.
– Напрасно. Я не думаю, что Рэндольф сделал что-нибудь ужасное, – как можно жестче ответила я.
– Нет, конечно нет, все в порядке, у него не было другого выхода. – Чем меньше поддельного было в словах матери, тем ближе она мне становилась. – Мистер Апдайк посоветовал не слишком распространяться о смерти. Мне не хочется долго разговаривать на эту тему. Тебя что-нибудь еще интересует?
– Как поживают Клэр и Филип?
– Клэр, скорей всего, находится в своей комнате, а Филип все больше и больше становится похож на своего отца. Он говорит только то, что я от него ожидаю, – сказала она, не проявляя каких-либо эмоций. – Мне хочется, чтобы это ужасное мероприятие поскорее закончилось.
– Мне его очень жаль. Я говорила ему, что не стоит так сильно переживать, кстати, Филипу я сказала то же самое. Впрочем, эта трагедия не очень сильно его коснулась. – Я не сумела скрыть сарказма, должно быть, я была единственной, кого тронула смерть Рэндольфа.
– Не стоит заводить разговор об этом, Дон, я ничего не могла сделать для него. Смерть матери погубила Рэндольфа, он всегда был рядом с ней. Это выглядело так, словно она была ему не только матерью. Он никогда не видел ее настоящего лица, не замечал ее властности, авторитарности. Она была эталоном, самой справедливостью, он всегда жаждал быть возле нее, даже там.
– Я уверена, что он не хотел умереть на ее могиле, он не был ангелом, – спокойно возразила я.
– Поверь мне, Дон, он умер так, как хотел умереть, – чеканя каждое слово, сказала мать. – Он был сумасшедшим. Он вознесся еще до смерти. Я считаю, что вправе судить его, не потому, что лучше других, а потому, что знаю все подробности этой истории. Поэтому хочу, чтобы все закончилось так быстро, как это только возможно. Ты ведь понимаешь меня? Да?
– Мы соблюдем все приличия и не уроним нашей репутации, мама, – я откинула голову назад. Не хотелось ей потакать, но нужно было управлять своими эмоциями, так как она следила за каждым моим жестом. – Тебе придется стоять рядом с гробом своего мужа и скорбеть, словно любящая жена. Ты можешь не плакать, людям это даже понравится.
– О! Дорогая! – воскликнула мать, широко раскрыв глаза. – Я действительно буду скорбеть.
– Когда-нибудь и ты обретешь покой, – отчетливо сказала я. – Сейчас я позвоню господину Апдайку, вызову его сюда, мы обсудим все детали церемонии и я все улажу. – Я собралась уходить.
– Дон, – заплакала мать.
– Что еще, мама?
– Я так счастлива, что ты здесь... Правда, счастлива, – она улыбнулась сквозь слезы.
– Да? Поблагодари мистера Дорфмана, он созвонился с Апдайком, от них я все и узнала.
Мать мученически улыбнулась:
– Не будь так несправедлива.
Я вспомнила слова Джимми: «Дон, ты часто бываешь несправедлива к своей матери». Может быть, они действительно правы? Может быть, вместе с отелем я получила от бабушки Катлер ее предвзятое отношение к людям?
Я остановилась.
– Извини, мама, – сказала я и прочла удивление на ее лице. – Я постараюсь не говорить о неприятных тебе вещах.
– Спасибо, Дон. Дон! – окликнула она, когда я уже собиралась выходить. – Я действительно его любила... однажды, – голос ее прозвучал как никогда печально.
Я вышла, оставив мать наедине со своей скорбью.
Мистер Апдайк и мистер Дорфман собирались устроить грандиозную процессию, такую же, как на похоронах бабушки Катлер. Гроб должен был стоять перед входом в отель, чтобы каждый входящий мог сказать Рэндольфу прощальное слово. В конце церемонии, по их мнению, с прощальной речью должен был выступить министр. Все это время мать должна была находиться у гроба.
– Нет и еще раз нет, все это слишком драматично, – возражала она, но оставалась одинока в своем мнении. Когда же мы пришли к окончательному соглашению по проведению церемонии, мать словно наполнилась энергией и заявила, что платье, в котором она провожала в последний путь бабушку Катлер, не подходит для Рэндольфа.
– Я думаю, мой внешний вид не совсем соответствовал строгой обстановке, – говорила она, – но все это так сложно.
Перебрав различные варианты, она остановилась на черном воздушном платье, изысканно подчеркивающем округлости ее фигуры. По ее словам, она нашла то, что удовлетворило бы людское мнение и ее личные запросы. Хотя ее выбор понравился не всем, спорить с ней никто не стал. Когда я увидела ее в этом платье, решила, что она собралась на костюмированный бал. Не хватало только черной маски. Костюм дополнил яркий лак на длинных ногтях, волосы были, как всегда, великолепно уложены, своей прическе она всегда уделяла огромное количество времени.
С момента возвращения ни я, ни Джимми ни разу не видели Клэр Сю, которая, подобно матери, уединилась в своей комнате. Было слышно, как она по телефону обсуждает со школьными приятелями личные проблемы. Когда мы случайно встретились в коридоре, она развернулась и пошла прочь.
По традиции вся наша семья должна была отправиться на кладбище в семейном лимузине, но Клэр Сю отказалась, решив, что будет лучше, если она поедет со своими друзьями. Я была крайне удивлена тем, что мать не стала возражать.
– Я не хочу устраивать скандалы, особенно сегодня, – разъяснила мать, когда я спросила, не думает ли она, что Клэр поступает неправильно. – Пускай Клэр идет своей дорогой, а мы своей.
Небо было серым и затянутым облаками, в воздухе пахло дождем, над отелем нависла скорбь. Вокруг гроба, на ступеньках стояли люди, слушая речь министра. Клэр присоединилась к нам и стояла позади Филипа. Мистер и миссис Апдайк, мистер и миссис Дорфман и мать, поддерживаемая мистером Алькотом, возглавляли процессию. Бронсон нежно поглаживал по руке безутешную вдову, та отвечала ему благодарными взглядами. Я восхищалась ее элегантным видом, драгоценности очень изящно сочетались с легкой черной тканью, большие красивые глаза смотрели слегка рассеянно, но очень высокомерно, на губах играла мученическая улыбка.
Во время прощальной речи министр не раз подчеркнул, какой грандиозный вклад внесло семейство Катлеров в казну штата, как оно помогало обществу в сложных ситуациях, и не один раз. Далее он сказал о благородных традициях семейства Катлеров, о том, какой большой вклад внес Рэндольф в семейный бизнес. Когда министр говорил: «И такая трагическая смерть постигла Рэндольфа Катлера. Сей достойный муж обрел покой, он работал здесь, он умер здесь!», – голос оратора дрогнул.
Многие из присутствующих заплакали. Когда тело предали земле, я закрыла глаза и вспомнила все, что нас связывало с Рэндольфом, весь пройденный путь – от непонимания до полного доверия. Конечно, Рэндольф был достойным сыном своих родителей. Мать улыбнулась мне, я гневно ухмыльнулась в ответ. Никогда не забуду, как она сказала мне, что ждет смерти Рэндольфа. Никогда я не узнаю, как относился Рэндольф к своей жене, он был замкнут, одинок, измучен кончиной матери. Что было радостного и светлого в его жизни?
Окончив речь, министр бросил горсть земли на крышку гроба. Мы с Джимми повернулись, чтобы уйти, но столкнулись с Клэр, стоявшей неподалеку от своих друзей и гневно посматривавшей в мою сторону. Я не могла понять причины ее поступков: зачем она пригласила друзей, зачем она мечет молнии в мою сторону? Подойдя ближе, я разглядела слезы в ее глазах. Это меня весьма удивило. Она сделала шаг мне навстречу и воскликнула:
– Ну что, теперь ты удовлетворена?
– Что? – Я недоумевающе переводила взгляд то на нее, то на Джимми.
Она соблаговолила растолковать мне свою реплику немного погодя:
– С тех пор как ты вернулась, на нашу семью обрушивается несчастье за несчастьем, мы потеряли контроль над отелем, пала стал ничем, ничем! – Ее глаза побелели от гнева.
– Это неправда, Клэр, Рэндольф был болен задолго до...
Взглянув на ее лицо, я не стала продолжать фразу.
– Не тебе судить о моем отце. Ты можешь дурачить всех, кроме меня, ты принесла в наш дом несчастье, ты убила бабушку, теперь ты сжила со света отца.
– Остынь, Клэр, сейчас не место и не время...
– Клэр, ты выглядишь как идиотка, – заметил Джимми.
– Как точно ты это подметил, – поддержал его Филип, – тебе стоило бы помолчать, Клэр.
Клэр была на грани срыва, она дышала как загнанная лошадь, это предвещало грандиозную истерику, но неожиданно она улыбнулась:
– Конечно, вы поддерживаете ее, так как оба влюблены. – Она победоносно задрала кверху нос.
Лицо Филипа вспыхнуло, казалось, он готов был взорваться от негодования.
– Заткнись, – он дал ей пощечину.
Клэр отошла с красной щекой и победно поднятой головой, судя по всему, им обоим было наплевать на смерть отца.
– Ах Боже мой! Клэр!
Я обернулась и увидела мать, упавшую на руки Бронсона Алькота. Филип тоже бросился к ней на помощь. Клэр загородила мне дорогу.
– Посмотри что ты наделала, – сказала она.
– Я наделала?
– Да, я не могла отдохнуть с тех пор, как ты появилась здесь, – продолжала Клэр, но ее никто не слушал, так как все были заняты матерью, которая пребывала в обмороке на руках у Бронсона. – Я знаю закон и найду средство, чтобы помешать тебе.
– Делай что хочешь, – ответила я, – ты никого не замечаешь, кроме себя, ты надругалась над памятью отца. – Развернувшись, я пошла к матери, вокруг которой уже собралась толпа народа.
Не зная что с ней делать, мистер Алькот понес ее в машину, вокруг суетились люди, так что наша с Клэр перепалка осталась почти незамеченной. Джулиус, наш водитель, открыл дверь машины и помог разместить ее на сиденье. Мать была без сознания, а по векам пробегал нервный тик.
– Отвезите ее побыстрее в гостиницу, – попросил Бронсон, – я поеду следом.
– Да, спасибо, – сказала я.
Джимми, Филип и я сели в машину рядом с матерью. Филип взял ее руку, и мне показалось, что он смотрит на нее с такой любовью, с какой Рэндольф смотрел на бабушку Катлер. Мать медленно открыла глаза и невесело улыбнулась.
– Все в порядке, – пробормотала она, – но это выше, выше моих сил.
– Успокойся, мама, – произнес Филип.
Мать снова улыбнулась и закрыла глаза.
Бронсон Алькот ждал нас уже в гостинице. Филип с Джимми помогли матери покинуть лимузин, Бронсон взял на себя заботу о ней. Она медленно пошла по коридору, по-прежнему опираясь на его руку. Перед входом в комнату миссис Бостон подхватила ее, мать очень благодарно посмотрела на Бронсона и скрылась за дверью.
– Я вынужден извиниться за Клэр Сю, – сказал нам с Джимми Филип, – она стала настоящей проблемой для всех нас, я постараюсь оградить тебя от нее, Дон.
Мы с Джимми поднялись к себе, чтобы переодеться, затем спустились вниз. Состоялся небольшой совет, на котором решался вопрос, где лучше всего проводить поминки. Мать предложила провести их в тесном кругу, но я и мистер Дорфман стали возражать, так как почтить память Рэндольфа собралось очень много людей. Филип и Джимми поддержали меня. Клэр нигде не было видно, судя по всему, в отеле она после похорон не появлялась.
Спустя час в холле снова появилась мать, одетая в великолепное модное платье, дополненное драгоценностями. Она, как всегда, расточала улыбки, беседовала с гостями, при ней постоянно находился мистер Алькот.
Когда все закончилось, я, Филип и Джимми спустились на кухню, чтобы перекусить. Как и многие другие служащие отеля, повар Насбаум продолжал работать, даже когда отель был закрыт. После стольких переживаний мне требовался небольшой отдых.
Вместе с мистером Алькотом мать поднялась в свою комнату, где они собирались пообедать.
– Клэр в отеле так и не появилась, – сказал Филип, когда мы сели за стол. – Пожалуй, это к лучшему.
– Как ты думаешь, где она может быть? – спросила я.
– Надеюсь, она вместе с друзьями уехала в школу, в Ричмонд.
– Вернулась в школу, так быстро? Но...
– Это правильно, я тоже не собираюсь долго задерживаться, нужно готовиться к выпускным экзаменам. – Мы с Джимми недоуменно переглянулись. – Я не знал, что маме станет так плохо, возможно, я изменю свое решение, если тебе потребуется моя помощь.
– Нет, нет, мистер Апдайк и мистер Дорфман великолепно справляются со своими обязанностями, они взяли на себя ответственность за отель, как делали это всегда, когда мне приходилось отлучиться. Будет лучше, если каждый вернется к своим делам.
Я пыталась поступить как можно корректнее, но философия бабушки Катлер так и рвалась из меня, я понимала, что в память о Рэндольфе лучше всего закрыть отель на некоторое время.
– Хорошо, – кивнул Филип, – я возвращаюсь к своим книгам. – Он уставился на нас, покачивая носком ботинка. – Я еще раз хочу извиниться за поведение Клэр Сю на кладбище. Она действительно стала невыносима. Иногда мне кажется, что было бы лучше держать ее в клетке.
Джимми кивнул, а я хотела заявить, что Клэр стоило бы изолировать с момента рождения, но сдержалась. Ничего не поделаешь, она всегда была и останется самовлюбленной и глупой, поэтому, чтобы не накалять атмосферу, я промолчала.
После этой беседы мы с Джимми отправились наверх, чтобы провести вечер рядом с Кристи. Проходя по коридору, мы услышали смех матери, доносившийся из-за закрытой двери ее комнаты.
– Мать уже сняла маску скорби и вживается в очередную роль, – заметила я.
Джимми улыбнулся мне в ответ.
Вечером, когда настало время ложиться спать, меня охватила печаль. Я взяла Джимми за руки, подвела к окну и приникла к его плечу. Мы стояли и смотрели на небо. Тяжелые облака, нависшие над побережьем, уже начали рассеиваться, в просветах показались звезды.
– Я никак не могу поверить в смерть мамы Лонгчэмп, – сказал Джимми. – При мысли о ней у меня сжимается сердце и кровь начинает пульсировать в висках. Любая смерть теперь мне напоминает об этом.
– Я помню, как в тот день ты бежал сломя голову из больницы.
– Я хотел убежать как можно дальше от всех, а сегодня я не мог смотреть на труп твоего отца, и мне совершенно непонятен поступок Клэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34