Мать обнимала Люка, пока он не успокоился, после чего уложила в постель, дала выпить обезжиренного шоколада и чмокнула в лоб.
Сегодня на завтрак яичница. Покончив с ней, Люк идет в ванную, смежную с комнатой – умыться и побриться, пока мать проветривает. Он слышит, как мать двигает предметы, потом клацает замок на окошке и тихо скрипит форточка. Люк представляет, как чистый, холодный воздух проникает в комнату, вытесняя вредную, жаркую духоту. Воздух циркулирует минут пять, потом форточка закрывается, замок защелкивается. Люк просил мать: не запирай окно сама, доверь эту операцию мне, или даже вообще его не запирай, – но она настаивает, что окно должно быть заперто и что она вполне может сделать это, когда проветривает комнату.
Щелкнув замком, Джин распыляет по комнате антибактериальный освежитель воздуха, дабы прикончить все, что могло просочиться внутрь. Потом спускается на первый этаж смотреть ящик. Люк ждет, когда раздастся надоедливая музыка из телеигры «Обратный отсчет», и лишь тогда выходит из ванной. Он старается видеть мать не чаще, чем необходимо, потому что в последнее время даже не знает, что ей сказать, а если говорит, это оказывается не в тему, или она вдруг ляпнет что-нибудь не то, и они спорят. Почти бездумно Люк выходит в Интернет, как делает каждый божий день. Если б он мог поговорить с матерью в чате, наверное, все было бы не так ужасно. В чатах можно поставить смайлик – показать, что ты только шутишь или не имеешь в виду ничего дурного, да и просто для того, чтобы избежать непонимания, а то и флейма собеседника. Если бы Люк мог сдобрить разговоры с матерью счастливыми улыбчивыми личиками или, напротив, опечаленными и несчастными, ему и матери было бы проще найти общий язык. И если б он использовал вместо речи текст, мать не жаловалась бы на его «тон».
Люк смутно надеется увидеть новое письмо от Вэя, но сегодня, видимо, не судьба. Он просматривает свой почтовый ящик. Три непрочитанных сообщения в папке «Мусор», десять – в папке «Список рассылки» и два – в папке «Личное». Он кликает на эту папку. Одно сообщение – от Лиэнны, другое – от Шарлотты. Люк на минуту задумывается. Шарлотта? Потом вспоминает. Должно быть, это Шарлотта Мосс. От нее уже целую вечность ни слуху ни духу. Он кликает на ее письмо в первую очередь.
Привет!
Слыхал про № 14? У Лиэнны есть какая-то трейлерно-помоечная кузина, так она выиграла в лотерею и его купила. Ужас какой. Этот дом проклят. Вся эта гребаная улица – будто из шоу Джерри Спрингера, даже сейчас, когда меня там нет. : – ) Впрочем, думаю, ты и так знаешь про богатенькую кузину и все остальное, раз у тебя шуры-муры с Лиэнной. Вот отстой! (Да-да, она мне все рассказала.) И что ты в ней нашел? Кстати, я приду на новоселье. Заскочу и к тебе, если ты не против. Извини, что не писала все это время. Ах да, чуть не забыла – я рассказала про тебя своему другу, и он сказал, что свяжется с тобой. Надеюсь, ты не против. Передай привет Джул.
Шарлотта,
XXX.
А вот что пишет Лиэнна:
Милый Люк!
Я пыталась до тебя дозвониться – сам понимаешь, безуспешно. Как поживаешь? Моя кузина Шантель собирается поселиться в № 14, и никто не должен ей говорить, что там случилось. Если Шарлотта появится у тебя до меня, скажи ей, ладно? Я с ней встречалась, но она была никакая – не думаю, что она поняла, насколько это важно.
Люк, я очень хочу с тобой повидаться. Я заскочу попозже, сегодня (в пятницу) после работы. Я заканчиваю в 6 вечера.
Люблю тебя безумно,
П. Ц. Л. У. И:
Лиэнна.
И еще одно от Шарлотты.
Кстати, его зовут Вэй. Он очень милый.
XXX.
Ш.,
Глава 8
В «Восходящем солнце» темно, тепло и пахнет сыростью. Громко играет новый альбом «Радиохэд». Похож на музыку к видеоиграм: забавные простенькие электронные мелодии. Кроме Дэвида и Джули, в пабе десять человек: два парня, которые громко заявляют, что могут порешить тут всех из пистолета, три татуированные и пропирсенные мамаши, раскладывающие карты Таро (их многочисленные дети ходят в начальную школу за холмом), четыре юных любителя «гранджа», мешающие «Змеиный укус» с крепкой настойкой на черной смородине, и бездомный бродяга, который торчит здесь целыми днями и ждет, что студенты из жалости купят ему выпивку. Шарлотта отсутствует – не то чтобы это имело какое-то значение.
– Ты странная, – говорит Дэвид.
Джули пьет «кока-колу». Она специально отказалась ото льда и потребовала соломинку. Она боится пить в пабах напитки со льдом: слишком часто видела, как люди наскребают лед стаканами вместо пластиковых лопаточек – запрещенная практика, стекло может отколоться и попасть в напиток. Неопытные бармены никогда не знают правил.
Дэвид смотрел на нее так, что было понятно: попросив соломинку, Джули в его глазах расписалась в кокетстве. Теперь он говорит, что она странная. Ни черта он на самом деле не знает; они даже не общались толком, пока Джули не начала работать по будням.
– В каком смысле? – Джули вытаскивает из кармана пачку «Суперкингз», которую подобрала в «Крае». Наверное, ее забыла Лиэнна.
Дэвид разглядывает Джули, как будто ее «странность» – что-то вроде штрих-кода, который он бы расшифровал, кабы нашел.
– А? – переспрашивает он.
– В каком смысле я странная?
– Не знаю. Пытаюсь понять. Лиэнна считает, ты бросила школу. Типа настоящая драма.
– Вот уж кому б помолчать. Она бросила колледж на первом же курсе.
До Джули доходили слухи, что у Дэвида не все гладко с подготовкой к защите диплома. Однажды она случайно услышала, как он говорит Оуэну, главному менеджеру «Края», что ему нужен двухдневный отгул, чтобы написать эссе, или его вышибут. Оуэн сказал «нет». Дэвид вышел из офиса с красными глазами. После этого он стал нравиться Джули чуть больше. Раньше он казался ей всего лишь очередным надоедливым поваром, который беспрестанно отпускает шуточки про анальный секс и про то, кто, как и у кого сосет, пристает ко всем официанткам с вопросом: как им кажется, хватит у них рта, чтобы заглотать одновременно и его член, и его яйца? Не поймите превратно: все повара говорят такие пошлости, а все официантки обсуждают циститы, диеты и количество калорий в ломтике пиццы. Это просто часть их работы. Дэвид и вправду милейший из поваров, пусть и кажется, что он постоянно замышляет какую-нибудь гадость.
– И все равно ты какая-то странная, – говорит Дэвид. Он смотрит Джули прямо в глаза, но тут же отводит взгляд, будто ему не по себе. Он трижды на девяносто градусов поворачивает подставку для стакана с пивом. «270 градусов», – думает Джули.
– Так почему? – спрашивает она.
– Ну, все эти ребята в «Крае» – такие тормоза. Ты вроде другая, но я не понимаю с чего. – Он опять смотрит на нее. – Ты не студентка. Только студенты и тормоза работают в «Крае», я, по крайней мере, до сих пор так думал. А ты ни то и ни другое и при этом, кажется, не хочешь уходить и заняться чем-нибудь другим. Почему?
Джули улыбается.
– Может, я действительно странная.
Дэвид нахмуривается.
– Не понял?
– А что, разве это не объяснение?
– Нет. Погоди-ка. Сколько ты уже работаешь в «Крае»?
– Гм-м… Думаю, года три. Что-то около того. – Джули принимается накручивать локон на палец, но вдруг вспоминает журнальную статью, где говорилось, мол, это один из способов дать парню понять, что ты с ним не прочь, и поэтому выпускает локон и принимается взамен теребить соломинку в стакане.
– И ты не ищешь другую работу, не ждешь, пока начнутся занятия в колледже, ничего такого?
– Не-а.
– Мать твою, Джули! Почему? Тебе что, нравится быть официанткой?
Она пожимает плечами.
– Да, вроде того. Не знаю. Это просто, понимаешь? Мне не приходится выкладываться, потому что это очень близко от дома, и когда я прихожу в «Край», я отлично справляюсь с работой, и она к тому же не требует особых усилий. Мне нравятся клиенты и люди, которые вместе со мной работают, и, знаешь, «Край» не отнимает у меня жизни… Дома я могу початиться в Интернете, повидаться с друзьями, послушать музыку, мне не нужно готовить отчет для свирепого босса или волноваться, что надо лететь за границу на какую-нибудь деловую встречу. Люди слишком усложняют свою жизнь, она должна быть проще. – Она снова принимается теребить соломинку. – Люди порой забывают, что работа – это просто средство зарабатывать деньги. Это не твоя жизнь. Если живешь ради работы и повышения квалификации или просто придаешь всему этому слишком большое значение, то тратишь жизнь абсолютно попусту.
– Серьезно? Ты так думаешь?
– Жизнь – не видеоигра, правда? Ее смысл не в том, сколько очков наберешь или сколько собственности приобретешь, или сколько уровней пройдешь, прежде чем сдохнуть. Жизнь – реальная штука, которую все бездарно тратят, и…
– А ты свою в «Крае» не бездарно тратишь?
– Нет, не бездарно. Работа дает мне время на другие вещи.
Джули чувствует, что краснеет. Она не собиралась говорить весь этот бред.
– Ты ведь даже пиццу не любишь? – говорит Дэвид.
– Не особо.
Оба смеются.
– Лиэнна сказала, что ты чокнутая.
Джули улыбается.
– Готова поспорить, она сказала именно это слово.
– Да. – Дэвид хмурится. – Она сказала, что ты чокнутая, и рассказала мне про этого парня… Твоего соседа, по-моему. Он всегда сидит дома.
– Люк? Да. И что?
– Я думал, ты просто застенчивая, или зануда, или тихоня, или типа того.
– Спасибо.
– Да, но потом я услышал про этого странного соседа и что ты бросила школу, а теперь узнал эти дурацкие причины, почему ты работаешь в «Крае»…
– Ну и?…
Дэвид замолкает и крутит подставку для стакана.
– Даже не знаю.
У Джули такое чувство, будто у нее берет интервью самый бестолковый журналист в мире, причем с целью, неизвестной им обоим.
И тут она видит Дэвидово лицо.
Она нахмуривается.
– Ты ведь на самом деле о другом хотел поговорить, да?
Глава 9
– Люк, подвинься.
Последние пятнадцать минут Лиэнна просидела в Люковом кресле, болтая про Шантель, Шарлотту и выгребные ямы. Теперь нацелилась на его кровать.
– Я, э-э… – Люк смотрит на кровать. Как убедить эту девчонку, что ей просто не хватит места? На всякий случай он садится по-турецки. На нем нейлоновая футболка, которую он заказал в прошлом году на каком-то клубном веб-сайте, куртка из черного флиса и такие же спортивные штаны. Куртка и штаны новехонькие – из «Маталана», всего 5 фунтов 99 пенсов за штуку – и хотя Люку вообще-то не нравится, что мать покупает ему одежду, он счастлив, когда она приносит дешевые вещи из флиса. Что за чудесное изобретение! Флис такой мягкий, такой приятный и совершенно искусственный. По сути, Люк почти не слушал Лиэнну, так как был занят: незаметно поглаживал рукава новой куртки. На этот материал можно подсесть, как на наркотик, такой он мягкий.
– Не стесняйся, – говорит Лиэнна. – Будто я никогда не сидела на твоей кровати.
Она сидела на ней – точнее, лежала – семь или восемь раз за последнюю пару месяцев. Где-то в начале лета она решила, что влюбилась в Люка, и упорно его преследовала. Поначалу ему это льстило. Теперь он чувствует, что дело зашло чересчур далеко.
Лиэнна заползает на кровать и садится рядом с Люком, вытянув ноги, скрестив лодыжки. Ноги у нее загорелые, блестящие, покрыты крошечными дырочками, точно булавочными уколами, которые видно только вблизи.
– Что это за музыка? – спрашивает она.
– «Обратная сторона Луны». Нравится?
Самому Люку не очень-то нравится. Он надеется, что Лиэнне она не понравится тоже и Лиэнна уйдет. Секса Люку сейчас хочется меньше всего. Он думает о Вэе и том, как вылечится. В телекомедиях персонажи не велят гостям уходить, гостей выкуривают разными забавными приемами. Вот зачем Люк врубил эту музыку. Пока толку нет.
Лиэнна наклоняет голову.
– Это же музыка к «Волшебнику из страны Оз»?
Люк снова поглаживает рукава.
– Разве? – говорит он. Сегодня на нем еще и новые носки, тоже стопроцентный полиэстер. Они толстые и пушистые, и когда он ходит, пол кажется другим, податливым, как пирог, и это чудесно, ведь за двадцать с лишним лет один и тот же пол под ногами не может не надоесть.
– По-моему, да. Разве что я ее с чем-нибудь перепутала.
Довольный, что у него появился повод встать с кровати, Люк идет к компьютеру и вбивает адрес вебсайта.
– Да, – произносит он через несколько секунд. – «Пинк Флойд» записали этот альбом в качестве альтернативного саундтрека или типа того. О, погоди, тут сказано, что это вранье, но, по-видимому, он все равно считается саундтреком. А ты это откуда знаешь?
– Со следующего понедельника у нас в «Блокбастере» неделя «Волшебника из страны Оз». Как бы специальная рекламная акция. Ллойд – это новый менеджер, я тебе рассказывала – так вот, он устраивает целую кучу таких акций, и все они будут под классические, типа, музыкальные темы из кино. Правда, теперь от нас требуют, чтобы мы говорили не «кино», а «фильмы», но я все время забываю. Между прочим, я и не знала, что у «Волшебника из страны Оз» столько этих, как их, римейков. Понятия не имею, зачем это режиссеру использовать для своего кин… э… фильма чужие сюжеты. Но, в общем, вот откуда я знаю про «Пинк Флойд».
– Круто, – бормочет Люк. Его пальцы бегают по клавиатуре. Лиэнна сидит на кровати, изучая кончики своих волос – они секутся.
– Люк, ты ведь только что в Интернет ходил?
– Да, а что?
– Я не слышала, как работал модем.
– У меня отдельная линия и договор о неограниченном времени, я всегда в Интернете, днем и ночью.
– Так вот почему до тебя никак не дозвониться, – говорит Лиэнна. – Я уж думала, ты меня избегаешь.
– Просто пошли мне письмо, если хочешь увидеться. Я тебе говорил.
– А если я хочу сделать «трофейный звонок»? – хихикает Лиэнна.
– Какой звонок? – не понимает Люк.
– Трофейный. Ну, ты знаешь.
– Это песня группы «Олл Сэйнтс»? – Люк поет: – «Это про-осто трофе-ейный звоно-ок»…
– Да. Песня про «трофейные звонки».
– А что это такое?
– Господи, Люк. Это когда звонишь кому-нибудь, потому что хочешь секса. Но секса в смысле развлечения, не в смысле любви. Типа, хочешь перепихнуться.
– Значит, ты хочешь иногда мне звонить, чтобы предложить перепихнуться?
– Нет, если ты так ставишь вопрос.
– О…
Она вздыхает.
– Порой просто ума не приложу, что я в тебе нашла.
Люк нервничает: где же Джули?
– Ну, так какие еще рекламные акции будут у вас в «Блокбастере»? – спрашивает он Лиэнну.
Лиэнна надула губки.
– Не знаю.
– Ты на меня сердишься?
– Нет.
Сердится, совершенно очевидно.
– Извини, я не знал, что такое «трофейный звонок», – говорит Люк, снова садясь рядом с ней.
– Может, хватит об этом талдычить? Ты меня всю засмущал.
– Ох. Прости. Э-э… Может, включить телевизор?
– О'кей. Вы уже поставили спутниковую тарелку?
– Нет. Я же говорил, нам это не по средствам.
– То есть обычное ТВ?
– Да. Но сейчас как раз идут «Сливки попсы».
– Великолепно, – бормочет Лиэнна.
Глава 10
Когда Джули входит с черного хода в дом № 17 по Уинди-Клоуз, Люкова мама что-то стряпает на кухне.
– Привет, Джин, – говорит Джули.
– Джули, – резко говорит Джин.
– Что случилось? – спрашивает Джули. – Лиэнна здесь?
– На твоем месте я бы дала им минутку-другую, – говорит Джин. Она мирится с Люковой половой жизнью, но, очевидно, ей от нее не по себе. – Чашечку чая?
Джули качает головой. На кухне пахнет мясной подливкой.
– Я лучше просто пойду наверх, – говорит она. – Рискну.
– Мелкая вульгарная шлюшка, – говорит Джин, и Джули понимает, что это про Лиэнну.
– Привет, Джули, – говорит Лиэнна, когда Джули входит в Люкову спальню. – Как чудесно, что ты зашла.
Лиэнна сидит на кровати, а Люк – в своем кресле; похоже, на нем обновка. Играет какая-то странная музыка.
– Что это? – спрашивает Джули.
– «Пинк Флойд», – ухмыляется Люк. – Мы посмотрели «Сливки попсы», но теперь идет какая-то программа о садоводстве. Лиэнне она не понравилась.
– Давайте посмотрим «Сыщиков», – предлагает Лиэнна.
– Нет, – возражает Люк. – Я уже говорил. Я не могу смотреть «Сыщиков», я теряю нить.
– Можно я проверю свою почту? – спрашивает Джули, садясь на стул перед компьютером.
– Ты что, еще не была дома? – спрашивает Лиэнна.
– Нет, я ходила с Дэвидом в «Восходящее солнце». Лиэнна поднимает бровь.
– Ты – и Дэвид, а?
– Нет, – строго говорит Джули, – не я и Дэвид.
– Может, пора бы тебе уже и потрахаться с кем-нибудь?
Люк смеется. Джули выдавливает подобие улыбки.
– Да, думаю, действительно пора.
– Что ж, держи руки подальше от моего Люка.
Люк отворачивается, скорчив рожу – мол, «о господи».
– Кажется, последние пятнадцать лет мне это удавалось, Лиэнна, – говорит Джули. – Но, опять-таки, если я потеряю всякую надежду…
– Хватит надо мной прикалываться. Люк, скажи ей.
Но Люк все смеется, пытаясь не выпасть из кресла. Компьютер вдруг говорит «динь!».
– Почта, – говорит Люк. – Джул, глянь, что там.
Джули только что открыла «Хотмейл». Вот письмо от Люка: «На помощь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Сегодня на завтрак яичница. Покончив с ней, Люк идет в ванную, смежную с комнатой – умыться и побриться, пока мать проветривает. Он слышит, как мать двигает предметы, потом клацает замок на окошке и тихо скрипит форточка. Люк представляет, как чистый, холодный воздух проникает в комнату, вытесняя вредную, жаркую духоту. Воздух циркулирует минут пять, потом форточка закрывается, замок защелкивается. Люк просил мать: не запирай окно сама, доверь эту операцию мне, или даже вообще его не запирай, – но она настаивает, что окно должно быть заперто и что она вполне может сделать это, когда проветривает комнату.
Щелкнув замком, Джин распыляет по комнате антибактериальный освежитель воздуха, дабы прикончить все, что могло просочиться внутрь. Потом спускается на первый этаж смотреть ящик. Люк ждет, когда раздастся надоедливая музыка из телеигры «Обратный отсчет», и лишь тогда выходит из ванной. Он старается видеть мать не чаще, чем необходимо, потому что в последнее время даже не знает, что ей сказать, а если говорит, это оказывается не в тему, или она вдруг ляпнет что-нибудь не то, и они спорят. Почти бездумно Люк выходит в Интернет, как делает каждый божий день. Если б он мог поговорить с матерью в чате, наверное, все было бы не так ужасно. В чатах можно поставить смайлик – показать, что ты только шутишь или не имеешь в виду ничего дурного, да и просто для того, чтобы избежать непонимания, а то и флейма собеседника. Если бы Люк мог сдобрить разговоры с матерью счастливыми улыбчивыми личиками или, напротив, опечаленными и несчастными, ему и матери было бы проще найти общий язык. И если б он использовал вместо речи текст, мать не жаловалась бы на его «тон».
Люк смутно надеется увидеть новое письмо от Вэя, но сегодня, видимо, не судьба. Он просматривает свой почтовый ящик. Три непрочитанных сообщения в папке «Мусор», десять – в папке «Список рассылки» и два – в папке «Личное». Он кликает на эту папку. Одно сообщение – от Лиэнны, другое – от Шарлотты. Люк на минуту задумывается. Шарлотта? Потом вспоминает. Должно быть, это Шарлотта Мосс. От нее уже целую вечность ни слуху ни духу. Он кликает на ее письмо в первую очередь.
Привет!
Слыхал про № 14? У Лиэнны есть какая-то трейлерно-помоечная кузина, так она выиграла в лотерею и его купила. Ужас какой. Этот дом проклят. Вся эта гребаная улица – будто из шоу Джерри Спрингера, даже сейчас, когда меня там нет. : – ) Впрочем, думаю, ты и так знаешь про богатенькую кузину и все остальное, раз у тебя шуры-муры с Лиэнной. Вот отстой! (Да-да, она мне все рассказала.) И что ты в ней нашел? Кстати, я приду на новоселье. Заскочу и к тебе, если ты не против. Извини, что не писала все это время. Ах да, чуть не забыла – я рассказала про тебя своему другу, и он сказал, что свяжется с тобой. Надеюсь, ты не против. Передай привет Джул.
Шарлотта,
XXX.
А вот что пишет Лиэнна:
Милый Люк!
Я пыталась до тебя дозвониться – сам понимаешь, безуспешно. Как поживаешь? Моя кузина Шантель собирается поселиться в № 14, и никто не должен ей говорить, что там случилось. Если Шарлотта появится у тебя до меня, скажи ей, ладно? Я с ней встречалась, но она была никакая – не думаю, что она поняла, насколько это важно.
Люк, я очень хочу с тобой повидаться. Я заскочу попозже, сегодня (в пятницу) после работы. Я заканчиваю в 6 вечера.
Люблю тебя безумно,
П. Ц. Л. У. И:
Лиэнна.
И еще одно от Шарлотты.
Кстати, его зовут Вэй. Он очень милый.
XXX.
Ш.,
Глава 8
В «Восходящем солнце» темно, тепло и пахнет сыростью. Громко играет новый альбом «Радиохэд». Похож на музыку к видеоиграм: забавные простенькие электронные мелодии. Кроме Дэвида и Джули, в пабе десять человек: два парня, которые громко заявляют, что могут порешить тут всех из пистолета, три татуированные и пропирсенные мамаши, раскладывающие карты Таро (их многочисленные дети ходят в начальную школу за холмом), четыре юных любителя «гранджа», мешающие «Змеиный укус» с крепкой настойкой на черной смородине, и бездомный бродяга, который торчит здесь целыми днями и ждет, что студенты из жалости купят ему выпивку. Шарлотта отсутствует – не то чтобы это имело какое-то значение.
– Ты странная, – говорит Дэвид.
Джули пьет «кока-колу». Она специально отказалась ото льда и потребовала соломинку. Она боится пить в пабах напитки со льдом: слишком часто видела, как люди наскребают лед стаканами вместо пластиковых лопаточек – запрещенная практика, стекло может отколоться и попасть в напиток. Неопытные бармены никогда не знают правил.
Дэвид смотрел на нее так, что было понятно: попросив соломинку, Джули в его глазах расписалась в кокетстве. Теперь он говорит, что она странная. Ни черта он на самом деле не знает; они даже не общались толком, пока Джули не начала работать по будням.
– В каком смысле? – Джули вытаскивает из кармана пачку «Суперкингз», которую подобрала в «Крае». Наверное, ее забыла Лиэнна.
Дэвид разглядывает Джули, как будто ее «странность» – что-то вроде штрих-кода, который он бы расшифровал, кабы нашел.
– А? – переспрашивает он.
– В каком смысле я странная?
– Не знаю. Пытаюсь понять. Лиэнна считает, ты бросила школу. Типа настоящая драма.
– Вот уж кому б помолчать. Она бросила колледж на первом же курсе.
До Джули доходили слухи, что у Дэвида не все гладко с подготовкой к защите диплома. Однажды она случайно услышала, как он говорит Оуэну, главному менеджеру «Края», что ему нужен двухдневный отгул, чтобы написать эссе, или его вышибут. Оуэн сказал «нет». Дэвид вышел из офиса с красными глазами. После этого он стал нравиться Джули чуть больше. Раньше он казался ей всего лишь очередным надоедливым поваром, который беспрестанно отпускает шуточки про анальный секс и про то, кто, как и у кого сосет, пристает ко всем официанткам с вопросом: как им кажется, хватит у них рта, чтобы заглотать одновременно и его член, и его яйца? Не поймите превратно: все повара говорят такие пошлости, а все официантки обсуждают циститы, диеты и количество калорий в ломтике пиццы. Это просто часть их работы. Дэвид и вправду милейший из поваров, пусть и кажется, что он постоянно замышляет какую-нибудь гадость.
– И все равно ты какая-то странная, – говорит Дэвид. Он смотрит Джули прямо в глаза, но тут же отводит взгляд, будто ему не по себе. Он трижды на девяносто градусов поворачивает подставку для стакана с пивом. «270 градусов», – думает Джули.
– Так почему? – спрашивает она.
– Ну, все эти ребята в «Крае» – такие тормоза. Ты вроде другая, но я не понимаю с чего. – Он опять смотрит на нее. – Ты не студентка. Только студенты и тормоза работают в «Крае», я, по крайней мере, до сих пор так думал. А ты ни то и ни другое и при этом, кажется, не хочешь уходить и заняться чем-нибудь другим. Почему?
Джули улыбается.
– Может, я действительно странная.
Дэвид нахмуривается.
– Не понял?
– А что, разве это не объяснение?
– Нет. Погоди-ка. Сколько ты уже работаешь в «Крае»?
– Гм-м… Думаю, года три. Что-то около того. – Джули принимается накручивать локон на палец, но вдруг вспоминает журнальную статью, где говорилось, мол, это один из способов дать парню понять, что ты с ним не прочь, и поэтому выпускает локон и принимается взамен теребить соломинку в стакане.
– И ты не ищешь другую работу, не ждешь, пока начнутся занятия в колледже, ничего такого?
– Не-а.
– Мать твою, Джули! Почему? Тебе что, нравится быть официанткой?
Она пожимает плечами.
– Да, вроде того. Не знаю. Это просто, понимаешь? Мне не приходится выкладываться, потому что это очень близко от дома, и когда я прихожу в «Край», я отлично справляюсь с работой, и она к тому же не требует особых усилий. Мне нравятся клиенты и люди, которые вместе со мной работают, и, знаешь, «Край» не отнимает у меня жизни… Дома я могу початиться в Интернете, повидаться с друзьями, послушать музыку, мне не нужно готовить отчет для свирепого босса или волноваться, что надо лететь за границу на какую-нибудь деловую встречу. Люди слишком усложняют свою жизнь, она должна быть проще. – Она снова принимается теребить соломинку. – Люди порой забывают, что работа – это просто средство зарабатывать деньги. Это не твоя жизнь. Если живешь ради работы и повышения квалификации или просто придаешь всему этому слишком большое значение, то тратишь жизнь абсолютно попусту.
– Серьезно? Ты так думаешь?
– Жизнь – не видеоигра, правда? Ее смысл не в том, сколько очков наберешь или сколько собственности приобретешь, или сколько уровней пройдешь, прежде чем сдохнуть. Жизнь – реальная штука, которую все бездарно тратят, и…
– А ты свою в «Крае» не бездарно тратишь?
– Нет, не бездарно. Работа дает мне время на другие вещи.
Джули чувствует, что краснеет. Она не собиралась говорить весь этот бред.
– Ты ведь даже пиццу не любишь? – говорит Дэвид.
– Не особо.
Оба смеются.
– Лиэнна сказала, что ты чокнутая.
Джули улыбается.
– Готова поспорить, она сказала именно это слово.
– Да. – Дэвид хмурится. – Она сказала, что ты чокнутая, и рассказала мне про этого парня… Твоего соседа, по-моему. Он всегда сидит дома.
– Люк? Да. И что?
– Я думал, ты просто застенчивая, или зануда, или тихоня, или типа того.
– Спасибо.
– Да, но потом я услышал про этого странного соседа и что ты бросила школу, а теперь узнал эти дурацкие причины, почему ты работаешь в «Крае»…
– Ну и?…
Дэвид замолкает и крутит подставку для стакана.
– Даже не знаю.
У Джули такое чувство, будто у нее берет интервью самый бестолковый журналист в мире, причем с целью, неизвестной им обоим.
И тут она видит Дэвидово лицо.
Она нахмуривается.
– Ты ведь на самом деле о другом хотел поговорить, да?
Глава 9
– Люк, подвинься.
Последние пятнадцать минут Лиэнна просидела в Люковом кресле, болтая про Шантель, Шарлотту и выгребные ямы. Теперь нацелилась на его кровать.
– Я, э-э… – Люк смотрит на кровать. Как убедить эту девчонку, что ей просто не хватит места? На всякий случай он садится по-турецки. На нем нейлоновая футболка, которую он заказал в прошлом году на каком-то клубном веб-сайте, куртка из черного флиса и такие же спортивные штаны. Куртка и штаны новехонькие – из «Маталана», всего 5 фунтов 99 пенсов за штуку – и хотя Люку вообще-то не нравится, что мать покупает ему одежду, он счастлив, когда она приносит дешевые вещи из флиса. Что за чудесное изобретение! Флис такой мягкий, такой приятный и совершенно искусственный. По сути, Люк почти не слушал Лиэнну, так как был занят: незаметно поглаживал рукава новой куртки. На этот материал можно подсесть, как на наркотик, такой он мягкий.
– Не стесняйся, – говорит Лиэнна. – Будто я никогда не сидела на твоей кровати.
Она сидела на ней – точнее, лежала – семь или восемь раз за последнюю пару месяцев. Где-то в начале лета она решила, что влюбилась в Люка, и упорно его преследовала. Поначалу ему это льстило. Теперь он чувствует, что дело зашло чересчур далеко.
Лиэнна заползает на кровать и садится рядом с Люком, вытянув ноги, скрестив лодыжки. Ноги у нее загорелые, блестящие, покрыты крошечными дырочками, точно булавочными уколами, которые видно только вблизи.
– Что это за музыка? – спрашивает она.
– «Обратная сторона Луны». Нравится?
Самому Люку не очень-то нравится. Он надеется, что Лиэнне она не понравится тоже и Лиэнна уйдет. Секса Люку сейчас хочется меньше всего. Он думает о Вэе и том, как вылечится. В телекомедиях персонажи не велят гостям уходить, гостей выкуривают разными забавными приемами. Вот зачем Люк врубил эту музыку. Пока толку нет.
Лиэнна наклоняет голову.
– Это же музыка к «Волшебнику из страны Оз»?
Люк снова поглаживает рукава.
– Разве? – говорит он. Сегодня на нем еще и новые носки, тоже стопроцентный полиэстер. Они толстые и пушистые, и когда он ходит, пол кажется другим, податливым, как пирог, и это чудесно, ведь за двадцать с лишним лет один и тот же пол под ногами не может не надоесть.
– По-моему, да. Разве что я ее с чем-нибудь перепутала.
Довольный, что у него появился повод встать с кровати, Люк идет к компьютеру и вбивает адрес вебсайта.
– Да, – произносит он через несколько секунд. – «Пинк Флойд» записали этот альбом в качестве альтернативного саундтрека или типа того. О, погоди, тут сказано, что это вранье, но, по-видимому, он все равно считается саундтреком. А ты это откуда знаешь?
– Со следующего понедельника у нас в «Блокбастере» неделя «Волшебника из страны Оз». Как бы специальная рекламная акция. Ллойд – это новый менеджер, я тебе рассказывала – так вот, он устраивает целую кучу таких акций, и все они будут под классические, типа, музыкальные темы из кино. Правда, теперь от нас требуют, чтобы мы говорили не «кино», а «фильмы», но я все время забываю. Между прочим, я и не знала, что у «Волшебника из страны Оз» столько этих, как их, римейков. Понятия не имею, зачем это режиссеру использовать для своего кин… э… фильма чужие сюжеты. Но, в общем, вот откуда я знаю про «Пинк Флойд».
– Круто, – бормочет Люк. Его пальцы бегают по клавиатуре. Лиэнна сидит на кровати, изучая кончики своих волос – они секутся.
– Люк, ты ведь только что в Интернет ходил?
– Да, а что?
– Я не слышала, как работал модем.
– У меня отдельная линия и договор о неограниченном времени, я всегда в Интернете, днем и ночью.
– Так вот почему до тебя никак не дозвониться, – говорит Лиэнна. – Я уж думала, ты меня избегаешь.
– Просто пошли мне письмо, если хочешь увидеться. Я тебе говорил.
– А если я хочу сделать «трофейный звонок»? – хихикает Лиэнна.
– Какой звонок? – не понимает Люк.
– Трофейный. Ну, ты знаешь.
– Это песня группы «Олл Сэйнтс»? – Люк поет: – «Это про-осто трофе-ейный звоно-ок»…
– Да. Песня про «трофейные звонки».
– А что это такое?
– Господи, Люк. Это когда звонишь кому-нибудь, потому что хочешь секса. Но секса в смысле развлечения, не в смысле любви. Типа, хочешь перепихнуться.
– Значит, ты хочешь иногда мне звонить, чтобы предложить перепихнуться?
– Нет, если ты так ставишь вопрос.
– О…
Она вздыхает.
– Порой просто ума не приложу, что я в тебе нашла.
Люк нервничает: где же Джули?
– Ну, так какие еще рекламные акции будут у вас в «Блокбастере»? – спрашивает он Лиэнну.
Лиэнна надула губки.
– Не знаю.
– Ты на меня сердишься?
– Нет.
Сердится, совершенно очевидно.
– Извини, я не знал, что такое «трофейный звонок», – говорит Люк, снова садясь рядом с ней.
– Может, хватит об этом талдычить? Ты меня всю засмущал.
– Ох. Прости. Э-э… Может, включить телевизор?
– О'кей. Вы уже поставили спутниковую тарелку?
– Нет. Я же говорил, нам это не по средствам.
– То есть обычное ТВ?
– Да. Но сейчас как раз идут «Сливки попсы».
– Великолепно, – бормочет Лиэнна.
Глава 10
Когда Джули входит с черного хода в дом № 17 по Уинди-Клоуз, Люкова мама что-то стряпает на кухне.
– Привет, Джин, – говорит Джули.
– Джули, – резко говорит Джин.
– Что случилось? – спрашивает Джули. – Лиэнна здесь?
– На твоем месте я бы дала им минутку-другую, – говорит Джин. Она мирится с Люковой половой жизнью, но, очевидно, ей от нее не по себе. – Чашечку чая?
Джули качает головой. На кухне пахнет мясной подливкой.
– Я лучше просто пойду наверх, – говорит она. – Рискну.
– Мелкая вульгарная шлюшка, – говорит Джин, и Джули понимает, что это про Лиэнну.
– Привет, Джули, – говорит Лиэнна, когда Джули входит в Люкову спальню. – Как чудесно, что ты зашла.
Лиэнна сидит на кровати, а Люк – в своем кресле; похоже, на нем обновка. Играет какая-то странная музыка.
– Что это? – спрашивает Джули.
– «Пинк Флойд», – ухмыляется Люк. – Мы посмотрели «Сливки попсы», но теперь идет какая-то программа о садоводстве. Лиэнне она не понравилась.
– Давайте посмотрим «Сыщиков», – предлагает Лиэнна.
– Нет, – возражает Люк. – Я уже говорил. Я не могу смотреть «Сыщиков», я теряю нить.
– Можно я проверю свою почту? – спрашивает Джули, садясь на стул перед компьютером.
– Ты что, еще не была дома? – спрашивает Лиэнна.
– Нет, я ходила с Дэвидом в «Восходящее солнце». Лиэнна поднимает бровь.
– Ты – и Дэвид, а?
– Нет, – строго говорит Джули, – не я и Дэвид.
– Может, пора бы тебе уже и потрахаться с кем-нибудь?
Люк смеется. Джули выдавливает подобие улыбки.
– Да, думаю, действительно пора.
– Что ж, держи руки подальше от моего Люка.
Люк отворачивается, скорчив рожу – мол, «о господи».
– Кажется, последние пятнадцать лет мне это удавалось, Лиэнна, – говорит Джули. – Но, опять-таки, если я потеряю всякую надежду…
– Хватит надо мной прикалываться. Люк, скажи ей.
Но Люк все смеется, пытаясь не выпасть из кресла. Компьютер вдруг говорит «динь!».
– Почта, – говорит Люк. – Джул, глянь, что там.
Джули только что открыла «Хотмейл». Вот письмо от Люка: «На помощь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33