У Люка вдруг делается несчастное лицо.
– Я правда не знаю, – говорит он. – Мама всегда говорила… ох, неважно.
– Что она всегда говорила? – любопытствует Шантель.
– Она всегда говорила, что покончит с собой, если я выйду наружу.
– Что-о? Мать моя женщина, это безумие, – говорит Шарлотта. – Это ж настоящий, мать его, эмоциональный шантаж.
– Это было очень давно, – объясняет Люк. – Она так делала для моей же пользы…
– Не понимаю, как такое может пойти кому-то на пользу, – перебивает Шарлотта.
– Ну хватит, – говорит он. – Тебя тут не было.
– Ты мне никогда не говорил, – вдруг упрекает Джули.
– Это было до того, как ты сюда переехала. Она так говорила, потому что я все пытался, ну. я не знаю, сбежать. Мне было лет семь-восемь, и я все придумывал планы побега – тогда я еще не понимал, что такое смерть, и мне было все равно, умру я или нет, – я просто хотел выйти в мир, не сидеть взаперти.
– Что ж, вполне понятно, – говорит Шарлотта.
– Твоя мама, должно быть, ужасно беспокоилась, – замечает Шантель.
– Беспокоилась, – кивает Люк. – Потому и делала так.
Шарлотта явно собирается что-то добавить, но воздерживается.
– И все равно это чертовски жестоко, – говорит Дэвид, наматывая последний виток скотча на резиновый сапог.
– Да, но мне была нужна встряска. Я мог себя угробить.
– Наверное, она подумала о единственной вещи, которая была для тебя важнее, чем ты сам, – говорит Шантель.
– Точно, – откликается Люк. – Если честно, я думаю, она вела себя отважно.
– А где был твой старикан? – спрашивает Дэвид.
– В Йоркшире. Он там работал.
– Он все еще там работает? – спрашивает Шантель. Люк пожимает плечами:
– Не знаю. Обычно он возвращался домой по выходным, но однажды не вернулся, и больше мы его не видели.
Несколько минут все молчат. Похоже, никто не знает, что сказать.
– Ну, так каков план? – наконец произносит Люк.
– Можно, я кое-что скажу? – спрашивает Дэвид.
– Конечно, – говорит Шарлотта. – Что?
– Насчет этого плана. Завтра вечером мама Люка будет в «Бинго», да? Так вот, Люк надевает скафандр, и мы уезжаем. Точка.
– Очень вдохновенно, – говорит Шантель.
– Спасибо, – улыбается ей Дэвид.
– А наводнение? – спрашивает Лиэнна.
– Мы справимся, – говорит Шарлотта. – Это ж просто вода.
– Что насчет нее? – спрашивает Шантель, указывая на Лиэнну.
– Что? – вскидывается Лиэнна. – Что насчет меня?
– Нам придется взять ее с собой, – говорит Шантель. – Мы не можем ее здесь оставить, ей известно, куда мы едем, а ведь это такой большой секрет, и мама Люка не должна ничего знать.
– Это правда, – соглашается Шарлотта. – Джин у нее все выпытает.
– Я еду в любом случае, – говорит Лиэнна. – Мне нужно решить кое-какие проблемы. Развеяться тоже не помешает. Возьму отгул на пару дней. Ллойд будет не против.
– Проблемы? – переспрашивает Шарлотта. – О, не бери в голову. Так. Что еще?
– Маршрут? – подсказывает Шантель.
– На юг по А-12, небольшой крюк по М-25, а потом газуем на север по М-4, – говорит Дэвид. – Легкотня.
– Все будет немножечко сложней, – говорит Джули.
Глава 31
– «Желтые» дороги? – удивляется Дэвид, глядя на карту, которую ему дала Джули.
– Да. Дороги местного значения, – подтверждает Джули. – Мы поедем по ним.
– Но почему? Мать твою, это займет несколько недель!
– Зато повеселимся, – говорит Шантель. – Расслабься, Дэвид.
Вечер субботы. Все готовятся к отъезду. Дэвид, качая головой, возвращает карту Джули, после чего он и Шантель выбираются из фургона – проверить, есть ли масло в моторе. Джули, Лиэнна и Люк прячутся от дождя внутри и дожидаются Шарлотту – Люк на кровати ближе к задним дверям, Джули на стуле за пассажирским сиденьем, а Лиэнна чопорно сидит на маленьком диванчике. Здесь теснее, чем предполагал Люк, и его ноги путаются в сумках, лежащих на полу.
– Где Шарлотта? – спрашивает Джули, глядя на часы. – Через минуту нам пора будет ехать.
– Наверное, приняла слишком много наркотиков и про все забыла, – говорит Лиэнна.
Когда Люку и Джули было лет по пятнадцать, они любили играть в игру «Доверие». Джули падала навзничь, а Люк ее ловил – и наоборот, – или один завязывал другому глаза, и потом «ослепший» получал инструкции, как обойти всякие препятствия в Люковой комнате.
Выход из дома походил на игру «Доверие», возведенную в тысячную степень. Когда Джули вела Люка к тому самому черному ходу, через который он давным-давно пытался выйти, у него вдруг перехватило дыхание, и он представил, что снова падает в обморок, точь-в-точь как тогда, в семь лет, и увидел это ясно, будто в кино, во всех мыслимых ракурсах. Он шел к двери, держа Джули за руку, и думал лишь про тот злополучный день: про гравийную дорожку, холодный воздух, пробуждение в постели.
Когда Люк вновь смог дышать – им пришлось на несколько минут задержаться на кухне, чтобы он мысленно подготовился, – он обнаружил, что не знает, чего боится больше: снова проснуться в постели, как в прошлый раз, или не проснуться вообще. Он никогда не думал, что это и вправду случится. Выход из дома был невообразим. Люк долгие годы фантазировал о том, что же там – за кухонной дверью, и теперь ему наконец предстояло это увидеть. Много лет назад ему достался один-единственный кусочек голубого неба – точно рождественский подарок, который можно только ощупывать, не разворачивая.
В сочельник Люкова мама всегда клала его подарки под елку. Ему не разрешалось трогать их, трясти или щупать. Только смотреть. Но однажды он не удержался. Подкрался к елке и стиснул маленький, интересной формы сверток. Такой мягкий. Игрушка! Наверняка игрушка. Мягкая, пушистая, которую он будет любить, обнимать и гладить. Он никогда раньше не получал мягких игрушек на Рождество. Обычно ему дарили электроприборы или одежду. Всю ночь Люк представлял, как разворачивает свою игрушку. Рождественским утром, перед завтраком, ему разрешили открыть один подарок из груды, наваленной под елкой. Конечно же, он выбрал маленький мягкий сверток.
Это была пара носков.
Так вот, пока что быть снаружи – это как носки. Носки, хотя Люк ожидал мягкую игрушку.
Он вышел за дверь (Джули слегка подталкивала его) и не нашел там ничего чудесного – никакого огромного мира в «техниколоре», где можно танцевать голышом. Обнаружил только шорох дождя, запах пищи (кто-то готовит ужин) и еле видимую серую пелену. Потом Джули спешно затолкала его в фургон, стоявший на гравийной дорожке, почти у самой двери. В руке у Джули был зонтик. Люк даже не почувствовал дождя. Впрочем, он бы его в любом случае не почувствовал – из-за шлема на голове. Какая жалость. Он всегда хотел почувствовать дождь на своем лице.
Теперь он сидит в фургоне, а все остальные тем временем входят и выходят, готовясь к отъезду, споря насчет маршрута и сердито ворча – мол, Шарлотта опаздывает, куда это годится. Люк смотрит на свой дом сквозь запотевшее грязное окошко. Такое чувство, будто Люков разум отделился от тела; будто он улитка и глядит на свою ракушку. Более странного ощущения он в жизни не испытывал. Он никогда не думал, что окажется здесь, в этом фургоне, и что не просто выйдет из дома, но вдобавок куда-то поедет. Этого он вообще не мог представить. Теперь, когда он вправду здесь, жизнь вдруг становится невообразимой, потому что в голове у Люка нет сценария для того, что будет дальше. Люку страшно. Он зажмуривается. В фургоне пахнет плесенью; запах влажный и как бы мертвый – словно кто-то на неделю забыл под кроватью чашку кофе.
В глубине фургона Лиэнна шепчется с Джули.
– Ты сказала, что сделаешь что-нибудь, – шипит она.
– Я сделала, – шипит в ответ Джули.
– Что именно?
– Не знаю. То есть знаю, но… Слушай, мне пришлось сказать Шарлотте.
– Что-о?
– Только голые факты, не волнуйся.
– Поверить не могу, что ты меня выдала.
– Лиэнна, успокойся. – Джули вздыхает. – Ничего страшного не случилось.
– Тебе легко говорить. Я этого не переживу.
– Она не такая. Она знает, что это секрет. Не волнуйся.
– Она будет надо мной смеяться.
– Она и так над тобой смеется. Слушай, мне кажется, она решила, что это клево, на самом-то деле.
– Да ну?
– Ну да.
Люк не имеет ни малейшего понятия, о чем они болтают. Он сидит, зажмурившись. Все звучит как-то не так. Может, это из-за ветра, дождя или температуры, а может, просто из-за бесконечности внешнего пространства. Должно быть, дело в этом. Раньше весь мир Люка был устлан коврами, там были стены и шторы. Теперь Люк уже не знает, что есть в его мире, но знает, что миру этому нет конца и края. Он ложится на малюсенькую кровать и натягивает огромное одеяло из искусственной шерсти – Шантель и Джули натаскали их целую кучу. Наверно, ему лучше затаиться. И, может, не стоит больше смотреть в окно на свой дом.
Дэвид копается в двигателе фургона и производит металлические звуки – скрип и скрежет (открывается капот) и закольцованные взвизги (что-то отвинчивается и привинчивается обратно), – они отчетливо слышатся даже сквозь покрытый фольгой мотоциклетный шлем и одеяло. Кроме лязгов, производимых Дэвидом, шепота Джули и периодического хихиканья Шантель, Люк слышит гулкий стук дождя по крыше фургона и где-то вдали – музыку из сериала «Коронейшн-стрит», которая после щелчка (ключ в замке) и шороха (открывается дверь) вдруг становится громче.
Хруст гравия.
Потом голос отца Джули:
– Е-мое, что это вы тут делаете? – Кажется, он смеется.
Голос Джули:
– Ничего. Перевозим кое-что от Люка.
– Кто хозяин этой груды металлолома?
Голос Шантель:
– Это моя машина, мистер Кинг.
Снова хруст гравия. Судя по звукам, Лиэнна выбирается из фургона.
Голос отца Джули:
– У вас, ребята, тут какие-то темные делишки, а? Шантель:
– Нет, мистер Кинг, мы просто вывозим кое-какие вещи, которые Люк хочет продать, и…
Отец Джули смеется. Потом:
– А мне, по-вашему, не все равно? Хотя в кои-то веки моя дочь делает что-то интересное. Впрочем, я ее знаю и не сомневаюсь: вы и вправду просто вывозите вещи. Скучно, скучно, скучно.
Опять хруст гравия, дверь захлопывается, телевизор снова тише.
Люк не может открыть глаза, не может сдвинуть одеяло. Он предпочитает мысленно накладывать на звуки картинки – так они кажутся осмысленнее. А еще он может добавлять целые сцены. Может вообразить, как Дэвид гонится за отцом Джули, припечатывает его к стене дома и говорит – мол, не смейте так оскорблять свою дочь. Люк представляет, как отец Джули плюхается на землю, словно в кино – рубашка мятая, галстук развязался. Приятная картинка. Люк не открывает глаза, в частности потому, что тогда он перестанет видеть вымысел. Он не вылезает из-под одеяла.
– Какого черта, где Шарлотта? – говорит тем временем Джули.
– Да уж, она не торопится, – соглашается Дэвид.
– Нам пора ехать. А Люк там совсем один.
– Я с ним побуду, – говорит Шантель. – Снаружи льет все пуще.
– Я с тобой, – присоединяется Лиэнна. – А то у меня волосы кучерявятся.
Раздаются такие звуки, будто кто-то сыплет на крышу фургона маленькие твердые предметы.
– Ебать-колотить, град, – говорит Дэвид, и все забираются внутрь.
Глава 32
Шарлотта подъезжает в такси с женщиной, которая выглядит как ведьма.
– Это Софи, – объявляет Шарлотта. – Она ведьма.
– Привет, – улыбается Софи.
– Я сказала, что мы можем подбросить ее до Эппинг-Фореста, – говорит Шарлотта.
Она устраивается на пассажирском сиденье рядом с Джули, а Софи пробирается в кузов фургона к остальным.
– Ну, так где этот парень в скафандре? – спрашивает она.
Люк по-прежнему под одеялом, Джули не знает, почему.
Лиэнна явно смущена, щеки ее порозовели. Она переводит взгляд с Джули на Шарлотту и обратно, но никто не произносит ни слова. Шантель, похоже, немного нервничает, и даже Дэвид, кажется, слегка не в себе. Может, из-за того, что Софи и вправду очень напоминает ведьму. Она вся в черном, в черной шали и черных ажурных перчатках, на шее – кулон в форме пентаграммы; вдобавок у нее довольно пронзительные черные глаза и большущая родинка на лбу. Если бы не черты лица и пентаграмма, она выглядела бы точно как гот. А так она вылитая ведьма. Лишь одна деталь выбивается из колдовского облика – черный вещмешок «Рибок», который она водружает поверх всех остальных сумок в кузове перед тем, как сесть рядом с Дэвидом и Шантель.
Джули заводит мотор и дает задний ход по подъездной дорожке.
– Дэвид? – говорит она.
– Да?
– Карта у тебя?
– Да.
– О… погоди один сек… – Джули чуть увеличивает скорость «дворников» и старой тряпкой, лежащей на приборной доске, протирает изнутри ветровое стекло. Окна запотели от дождя и дыхания. Джули едва различает, что вокруг, когда минует тупик и выезжает с Уинди-Клоуз на дорогу, ведущую в центр города.
– Ты о'кей? – спрашивает Дэвид через несколько минут.
– Да. Мне нужно, чтобы ты нашел маршрут до Эппинг-Фореста.
– По «желтым» дорогам?
– Да. По «желтым» дорогам.
– Мать твою за ногу.
– Да перестань ты жаловаться, Дэвид, – говорит Шантель. – Джули боится, о'кей? А поскольку она одна может вести фургон, нам придется ее слушаться. Все будет зашибись.
– Ты боишься дорог? – спрашивает Софи у Джули. – И ты едешь в Уэльс?
– Да и да, – отвечает Джули. – Мы должны отвезти туда нашего друга. Это важно.
Дорога влилась в Главную улицу, и фургон как раз проезжает мимо «Макдоналдса». Люк молчит уже целую вечность, и, поглядывая на него в зеркальце заднего вида, Джули различает лишь бесформенную груду под одеялом в глубине фургона. Должно быть, все это ему невмоготу.
– Откуда ты знаешь, что она боится? – спрашивает Дэвид у Шантель.
– Это же очевидно.
– Я однажды попала в большую аварию, – вдруг произносит Джули. – На шоссе. Вот почему.
– Господи, что ж ты не сказала? – удивляется Дэвид.
– Я не знала, – говорит Шарлотта. – Ничего себе, детка, это жестко.
– Я не люблю об этом вспоминать, – бормочет Джули. Ложь ей противна, но, может, теперь ее оставят в покое.
– Если хотите, я могу заколдовать фургон, – предлагает Софи.
– Круто, – говорит Шарлотта. – А можешь прямо сейчас?
Софи качает головой:
– Когда остановимся в Эппинге. Здесь нет энергии.
Дэвид хохочет, Шантель пихает его локтем.
– Читай себе карту, – говорит она.
Он несколько раз переворачивает карту вверх тормашками.
– Тут нет никаких «желтых» дорог, ведущих в Эппинг, – произносит он наконец.
– Должны быть, – говорит Джули.
– Нету. Есть только всякие недодороги, у которых даже цвета нет…
– Ты можешь найти маршрут до Эппинга, Дэвид? – спрашивает Джули. – По этим недодорогам?
Он вздыхает.
– Вроде как.
– Отлично. Тогда вперед.
У Джули как-то странно бьется сердце. Это был бы просто ужас – умереть сейчас за рулем от инфаркта и угробить кучу людей в фургоне. Однако если медленно ехать по «желтым» дорогам, все будет пучком. По крайней мере, если она и врежется во что-нибудь, это будет не фатально.
– А что там, в Эппинг-Форесте? – спрашивает Шантель у Софи, пока фургон неторопливо катит по Главной улице.
– Мой шабаш, – отвечает Софи.
– У тебя есть шабаш?
– Конечно. Не бывает ведьм без шабаша. Хотя, если подумать, на самом деле бывают, но большинство обязательно входят в какой-нибудь шабаш.
– Что такое шабаш? – спрашивает Дэвид.
– Это группа ведьм, тупица, – говорит Лиэнна. – Все это знают.
– А сколько в шабаше ведьм? – спрашивает он у Софи.
– Тринадцать, – говорит она. – Но у нас только двенадцать.
В кузове продолжают громко болтать о шабашах. В кабине Джули пытается совладать с коробкой передач, тормозами, рулем и странным сердцебиением. Шарлотта приспособилась сидеть, положив ноги на приборную доску – лениво, лодыжка на лодыжке. Она курит и невнятно жалуется, что хорошо бы найти какую-нибудь приличную радиостанцию, да вот приемник не работает.
– Где ты ее откопала? – полушепотом спрашивает Джули у Шарлотты.
– Софи?
– Да, Софи.
– В «Восходящем солнце», – говорит Шарлотта.
– Ты ее знаешь?
– Не очень. Иисус знает.
– Наркодилер?
– Да. Они у него покупают наркотики.
– Кто?
– Ее шабаш.
– Ведьмы употребляют наркотики?
– Конечно. Ну, по крайней мере травы. Иисус может достать что угодно.
– Ну и как это поможет Лиэнне?
– Подожди, увидишь.
Машина, что едет перед Джули, останавливается у небольшой кольцевой развязки, хотя дорога впереди свободна. Джули этого не ожидала. Она бьет по тормозам, но толку ноль. Такое ощущение, что шины не держат сцепление с мокрой дорогой. Наконец фургон останавливается – всего в нескольких дюймах от машины. Двигатель глохнет, и Джули приходится повернуть ключ, чтоб запустить его снова.
– Высший класс вождения, детка, – говорит Шарлотта.
– Все этот дурацкий фургон! – Джули включает первую скорость и пересекает развязку. Вновь понижает голос до шепота: – А она настоящая ведьма? Не просто героинщица какая-нибудь?
– Ведьмы не колются героином, идиотка.
– Да, но…
– Конечно, она настоящая ведьма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33