Маген пристально посмотрел на Сосновского, а Борис Моисеевич, видимо, не ожидавший, что Магену это известно, не донес вилку до рта и принялся сосредоточенно ковырять рыбу у себя в тарелке.– Да, сразу после путча, – ответил негромко. – Помог тогда с изданием его книги…– Маген поднял нож в руке и мелко им потряс им в воздухе, как будто хотел привлечь к этому ножу внимание.– Это хорошо! Это очень полезные контакты… Такие контакты надо поддерживать и расширять… Но! – неожиданно оборвал он сам себя. – Что это мы о работе заговорили? Сегодня всё-таки шабат, а в шабат, как известно, нельзя даже спичку зажечь…И словно позабыл о прежнем разговоре, он с энтузиазмом снова принялся за еду. Сосновский оправившись от удивления, поднял на взгляд и недоверчиво усмехнулся:– Яков Романович, простите, но вы не очень похожи на ортодокса, который в субботу боится щелкнуть выключателем… Ортодоксы, в большинстве своем люди ограниченные, а вы, – не сочтите за лесть, на ограниченного совсем не похожи…Маген отложил в сторону приборы, осторожно взял в руки бокал, посмотрел на трепещущую в нем янтарную жидкость и ответил:– Парадокс моего положения состоит в том, Борис Моисеевич, что я, с одной стороны должен быть терпимым по отношению к другим, а с другой, – опять же в силу своего положения, должен быть образцом соблюдения наших обычаев… Конечно, и в самом в Израиле сейчас вряд ли найдешь еврея, который соблюдает все шестьсот тринадцать заповедей. Скажем, того, кто постоянно следует хотя бы двум дюжинам заповедей, уже можно считать ортодоксом… Но знаете, что я вам скажу? Не буду долго философствовать… Можете не соглашаться, но шабат – это тот краеугольный камень в мировоззрении у евреев, который помогал им выжить в самые трудные времена… Он давал им возможность осознать свою принадлежность к своему народу, почувствовать единение со своей нацией… Согласитесь, для народа, лишенного родины – это немало… А, что касается меня, то для меня это ещё и праздник… День, когда я могу расслабиться, позволить себе немного выпить вина, отдохнуть и не чувствовать при этом угрызений совести… Согласитесь, шабат, это день, который позволяет понять красоту жизни…– У вас прямо почти тост получился… – произнес Сосновский, перестав от удивления орудовать вилкой с ножом у себя в тарелке.– Нет… Это ещё не тост, – благодушно ответил Маген. – А вот тост я хочу поднять тост за вас, Борис Моисеевич…Он поднял бокал и золотистая жидкость в тусклом свете лампы заиграла в тонком хрустале.– Я не буду желать вам удачи, – сказал он, – удачи обычно желают неудачникам, а вы к ним не относитесь. Пожелаю просто успехов… В успехе, как известно, только один процент удачи и девяносто девять – труда и точного расчета…
Несмотря на воскресный день Наташа встала рано. Стивен ещё спал. Аккуратно, чтобы не разбудить мужа, Наташа выбралась из постели и прошла в душевую комнату. Открыв краны и поставив тело под теплые водяные струи, она подняла кверху лицо и замерла, чувствуя, как вода нежно лижет ее лицо, разглаживая на нем последние остатки сна."Странно! – подумала она. – А говорят, что во время беременности появляться сонливость и усталость? Ничего подобного! Во всяком случае она сейчас чувствует себя просто прекрасно!"Ощущение того, что в ней живет маленький человечек – ее ребенок, наполняло ее тело неощущаемой доселе энергией, какой-то особой значимостью и сознанием собственной исключительности."Поздравляю вас, миссис Крамер! – сказал ей ещё две недели назад их лечащий врач Джо Хаггард. – У вас все хорошо… У вас замечательные анализы… Вы и ваш малыш абсолютно здоровы… Нет никаких показаний против родов. И все же… Постарайтесь теперь побольше заботится о себе… Воздух, витамины, положительные эмоции – это нужно не только вам, но и вашему ребенку. А через недели две надо будет ещё раз сделать анализы…""Скажите, а сейчас еще нельзя определить пол ребенка?" – осторожно поинтересовалась она."Нет, миссис Крамер, – старый Джо Хаггарт покачал головой. – Самые совершенные методы диагностики позволяют это делать только на второй половине беременности… А сейчас ваш малыш ещё слишком маленький…""Какой он сейчас, док?""Вот такой…" – врач показал на свой мизинец и добродушно улыбнулся – глубокие, морщинки разбежались от глаз к виску. – "Но недельки через две-три, я думаю, я уже смогу вам дать послушать его сердце".У Наташи перехватило дыхание… "Послушать сердце!" Это прозвучало почти, как музыка. Здорово! Какими бы не были исключительными мужчины, подумала она – какими бы не считали себя умными, сильными и одаренными, при всей массе их достоинств они все равно обделены природой… Хотя бы уже потому, что никому из них не дано почувствовать зарождение новой жизни у себя внутри… Им никогда не узнать, что такое носить маленького человечка у себя под сердцем – в течение нескольких месяцев жить с ним, слившись в единое целое.Приняв душ и почистив зубы, Наташа тщательно вытерла волосы большим пушистым полотенцем, накинула на себя легкий шелковый халат и прошла на кухню. На кухне она открыла холодильник и заглянула внутрь. Есть ей не хотелось, но, пожалуй, ей нужно позаботиться о своем малыше, подумала она, – ведь ему сейчас нужны витамины, как правильно заметил доктор."Так! Что тут у нас?" – Наташа обвела взглядом просторную камеру холодильника. Персики, бананы, клубника, авокадо и банка с дольками ананаса в соке. Замечательно! Значит, на завтрак можно сделать фруктовый салат… А вот ещё, кстати, и взбитые сливки! Наташа вытащила из холодильника длинный розовый баллончик и повертела его в руках. "Нет… Тут могут быть консерванты! – решила она. – Обойдусь кленовым сиропом…" Она поставила баллончик обратно и вынула из холодильника бутылку кленового сиропа. Так! Прекрасно… А Стиву она сделает его любимый омлет. С сыром, беконом и овощами… Кроме того, для него ещё в холодильнике оставалось пара бутылок пива. Пожалуй, этого будет вполне достаточно… Выбрав себе в качестве напитка манговый нектар в толстой рифленой бутылке, Наташа выставила все необходимое для завтрака на стол и принялась за готовку. Разморозив в СВЧ-печи овощное ассорти, она взбила в миксере яйца с молоком, затем смещала полученную смесь с тонко нарезанным беконом и тертым острым сыром, вылила все это на разогретую сковороду. Но прежде, чем успела поставить сковороду в духовой шкаф, сзади раздались шаги. Шлепая по полу, одетый только в трусы и майку, взлохмаченный после сна, в кухню вошел Стив. Он подошел к ней сзади и обнял за талию.– Привет, – прошептал на ухо.– Привет, – бодро откликнулась Наташа.– Ты чего так рано? Как себя чувствуешь?– Нормально… Ты омлет будешь? – Наташа повернула лицо к мужу и, как котенок, ласково потерлась виском о его колючую щеку.– Буду… Правда себя нормально чувствуешь? – в голосе у Стива зазвучали беспокойные нотки. Наташу это позабавило, – конечно, у нее никогда не было повода сомневаться, что Стив ее любит, любит сильно, по-настоящему, но тревога мужа, как ещё одно напоминание об этой любви, была ей приятна.– Правда, правда! – ответила она. – У меня все нормально. Абсолютно! Нет ни рвоты, ни тошноты… Все просто замечательно!– Хорошо, – Стивен ткнулся ей носом в волосы, и осторожно провел ладонью по ее животу. – Просто очень, очень хорошо…Наташа откинулась назад, чувствуя лопатками его сильную, широкую грудь, заулыбалась и сказала:– Иди умывайся… Скоро будем завтракать…
Через пятнадцать минут она вкатила в столовую сервировочный столик. Стив, уже умывшийся и одетый, сидел за столом и просматривал свежую газету. Наташа принялась за сервировку стола, – поставив на стол бутылку с соком и выложив перед Стивеном на тарелку покрытый румяной корочкой омлет, посмотрела на мужа.– Стив, завтрак готов! – громко сказала она.Стивен машинально кивнул, перевернул газету, но вдруг сказал – "Черт!" и резко отбросил газету в сторону. Наташа с недоумением взглянула на мужа, не понимая причину его внезапного негодования, подошла и взяла газету в руки. На второй странице, как раз на той, которую только что просматривал Стивен, в глаза бросался заголовок – "Американские ученые против русских реформ". Наташа расправила ладонью мятый лист и пробежалась глазами по строчкам статьи."Восемнадцать ведущих экономистов Америки… – прочитала она, – выступили вчера с открытым письмом к президенту России… Путь выбранных Россией реформ ошибочен, единодушно считают они. Такие признанные авторитеты американской экономической мысли, как Эдвард Бригс, Джим Паттерсон и Ричард Хоукс единодушно считают, что проводимые в России реформы, не учитывают специфики постсоветского общества. Монетарный метод регулирования экономики, избранный в качестве основного подхода в российских преобразованиях, не подходит России, поскольку им невозможно регулировать бывшее плановое хозяйство с неразвитой финансовой и промышленной инфраструктурой. Достойно искреннего сожаления, что эти преобразования осуществляются при содействии некоторых американских советников и поддерживаются администрацией президента США, говорится в обращении…"Наташа отложила газету и посмотрела на мужа.– Стив, ты думаешь это правда? – спросила она.Стивен неуютно повел плечами и отодвинул взгляд в сторону.– Не знаю… Ясно, что России самостоятельно не выбраться из той ямы, которую она себе вырыла… Но нападки на администрацию президента – это уж точно ерунда… Кого приглашать в советники и как проводить реформы – это собственный выбор России… Причем тут президентская администрация? – он замолчал, а потом вдруг, уже совсем другим, приподнятым голосом спросил. – Знаешь, что я подумал? Давай-ка решим, где мы с тобой будем отмечать Рождество? Поедем в Европу? Во Францию… В Париж… Представь! Рождество в Париже… Монмартр, Мулен Руж… Хочешь?В этом быстром переходе Наташе почувствовалась какая-то искусственность и недоговоренность, но предложение было столь неожиданным и заманчивым, что она тут же забыла о своих минутных подозрениях и даже на какое-то мгновение потеряла дар речи. Рождество в Париже! Боже мой… Хочет ли она? Ну, конечно! Она замерла перед столом, счастливо улыбаясь, но тут же вспомнив о чем-то, сразу вся сникла и виновато посмотрела на супруга.– Стив, милый… – сказала она дрогнувшим голосом. – Не обижайся… А давай лучше никуда не поедем?Лицо у Стивена вытянулось от недоумения.– Почему? – он удивленно посмотрел на супругу.– Стив… Давай встретим это Рождество дома… А сэкономленные деньги истратим на покупку нового коттеджа…– Какого коттеджа? – растерялся Стивен.– Послушай… – проглатывая гласные, заторопилась Наташа, словно боялась, что Стивен не даст ей выговориться. – Нас скоро уже будет трое и нам понадобится более просторное и комфортабельное жилье, правильно? А банк ведь наверняка согласиться предоставить нам ссуду… Вот посмотри, я уже сходила в риэлтерскую контору и взяла кое-какие проспекты…Позабыв о завтраке, она быстро сбегала в гостиную, вернулась оттуда с ворохом буклетов продаваемого жилья и, выложив их перед мужем, принялась показывать… "Вот, смотри… Очень симпатичный… Это въезд в гараж… Это бассейн… А это внутри… Холл, столовая, спальня… А это комната для малыша…"Стивен, с рассеянным видом рассматривая рекламные проспекты, вытащил из вороха буклетов большой, сложенный в несколько раз лист. Развернул, усмехнулся.– Он тоже ищет коттедж? – спросил он, кивая на рекламную афишку у себя в руках.В руках у него был тот самый плакатик, который Таликов подарил Наташе за день до отъезда. В спешке Наташа вытащила его вместе с буклетами и принесла в столовую. На витых куполах Василия Блаженного шариковой авторучкой было написано короткое: "На память…", а ниже вместо росписи был поставлен длинный скрипичный ключ. С плакатика смотрел Игорь Таликов – лицо вполоборота, глаза грустные… Словно прощался, уходя…
Это лицо снова всплывет в памяти у Стивена Крамера через сутки, когда он будет просматривать сводку новостей из России… То, что он прочтет никак не захочет укладываться у него в голове…Стивен еще раз ткнулся взглядом в предпоследний абзац криминальных событий за прошедшую неделю, – в сводке бесстрастно сообщалось: во время концерта убит популярный в России певец Игорь Таликов. В убийстве подозревается один из криминальных авторитетов Москвы… А рядом стоял код операции, из которого следовало, что операция проводилась израильскими спецслужбами по согласованию с ЦРУ…"Но зачем? – Стивен в растерянности обхватил голову руками. – Зачем? Мы же сами вытаскивали этого Таликова из обычных аранжировщиков, сами строили концепцию пропаганды антикоммунизма, а теперь сами же убрали одну из ключевых фигуру… Бред какой-то!"Перед его глазами снова всплыло лицо Таликова с рекламной афишки, оставшейся у него дома. Стивен плеснул себе в тонкий бокал тоника и жадно выпил, стараясь освободиться от внезапно накатившего комка в горле. Звонок телефона вывел его из оцепенения. Стивен услышал в трубке голос Мотса:– Алло, мистер Крамер, зайдите, пожалуйста, ко мне… И возьмите с собой материалы по России… Нам понадобится обсудить сложившуюся там ситуацию…По официальному тону Мотса, Стивен понял, что в его кабинете находится кто-то ещё. Стивен снял со спинки кресла пиджак, взял со стола сводки с графиками оценочного состояния дел в России и шарнирным, механическим шагом вышел из своего нового просторного кабинета. Кабинет у Стивена Крамера действительно был новый – не большая стеклянная коробка, как прежде, с металлическими жалюзи на широких прозрачных окнах, а просторные, соответствующие его служебному положению апартаменты. И дело тут было, конечно, не в том, что для Управления построили ещё одно здание (как раз напротив старого, с красивым декоративным прудиком между ними). Главное было то, что за последнее время в Управлении произошли значительные кадровые изменения. Стивен Крамер теперь стал директором Информационно-аналитического департамента. Его назначение состоялось сразу же после того, как ушел в отставку его непосредственный начальник Ричард Хэйли. Пришлось оставить свой пост и старику Солдстби – на его место (после стольких лет бесплодных ожиданий) Конгресс наконец-то утвердил Роберта Мотса. Официальной подоплекой всех этих кадровых перетрясок являлось то, что в свете последних событий в России в Конгрессе активно начали муссироваться слухи, что им своевременно не поступила информация, что Советский Союз находится на грани развала. Поэтому, мол, Управление работает плохо… Какая ерунда! Конечно же, все было совсем не так… Вся необходимая информация в Управлении была. И даже более того… С педантичной регулярностью она ложилась на стол президенту Соединенных Штатов… Со всеми дотошными выкладками, политическими и экономическими обоснованиями… Но! Сам президент, совсем недавно занимавший пост главы главного разведывательного ведомства Америки, лучше чем кто-либо другой понимал, насколько огромным взрывным потенциалом обладает эта информация и какая может начаться шумиха (совсем ненужная!) в случае, если она станет достоянием общественности раньше времени. Все эти бесконечные обсасывания в средствах массовой информации вполне могли свести на нет весь процесс… А этого никак нельзя было допустить… Естественно, понимая это, президент, как и подобает главе государства, сделал все, чтобы такая информация не вышла за стены Управления… Но после того, как Советский глиняный колосс рухнул и отсутствие информации в Конгрессе надо было как-то объяснять, старику Сотсби и бывшему начальнику Крамера, чей Департамент отвечал за своевременное информирование Конгресса, для приличия пришлось уйти в отставку… В почетную, но все же отставку… Но это совсем не значило, что Управление работало плохо! Скорее, надо признать, что Управление работало великолепно… Просто теперь, когда у президента появилась возможность устранить допущенную ранее несправедливость, – исправить то двусмысленное положение, в котором оказался Роберт Мотс, он не преминул такой возможностью воспользоваться, – тихо и не афишируя истинных причин, он назначил Роберта Мотса на ту должность, которая предназначалась ему ещё три года назад… И только на закрытом заседании Управления, на котором президент присутствовал в качестве почетного гостя, он позволил себе несколько более-менее откровенных фраз. Здесь, на совещании, он сказал то, что в Управлении и так знали практически все. Он сказал, что "то, что во главе России оказался господин Бельцин – это целиком заслуга Управления"… Скромно, но абсолютно точно! И эта похвала из его уст, не понятная для непосвященных, тем не менее была высшей оценкой работы для сотрудников Управления… Но… Все это было уже новостью вчерашних дней…Войдя в кабинет директора Управления, Крамер увидел сидящего там Моше Лавина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Несмотря на воскресный день Наташа встала рано. Стивен ещё спал. Аккуратно, чтобы не разбудить мужа, Наташа выбралась из постели и прошла в душевую комнату. Открыв краны и поставив тело под теплые водяные струи, она подняла кверху лицо и замерла, чувствуя, как вода нежно лижет ее лицо, разглаживая на нем последние остатки сна."Странно! – подумала она. – А говорят, что во время беременности появляться сонливость и усталость? Ничего подобного! Во всяком случае она сейчас чувствует себя просто прекрасно!"Ощущение того, что в ней живет маленький человечек – ее ребенок, наполняло ее тело неощущаемой доселе энергией, какой-то особой значимостью и сознанием собственной исключительности."Поздравляю вас, миссис Крамер! – сказал ей ещё две недели назад их лечащий врач Джо Хаггард. – У вас все хорошо… У вас замечательные анализы… Вы и ваш малыш абсолютно здоровы… Нет никаких показаний против родов. И все же… Постарайтесь теперь побольше заботится о себе… Воздух, витамины, положительные эмоции – это нужно не только вам, но и вашему ребенку. А через недели две надо будет ещё раз сделать анализы…""Скажите, а сейчас еще нельзя определить пол ребенка?" – осторожно поинтересовалась она."Нет, миссис Крамер, – старый Джо Хаггарт покачал головой. – Самые совершенные методы диагностики позволяют это делать только на второй половине беременности… А сейчас ваш малыш ещё слишком маленький…""Какой он сейчас, док?""Вот такой…" – врач показал на свой мизинец и добродушно улыбнулся – глубокие, морщинки разбежались от глаз к виску. – "Но недельки через две-три, я думаю, я уже смогу вам дать послушать его сердце".У Наташи перехватило дыхание… "Послушать сердце!" Это прозвучало почти, как музыка. Здорово! Какими бы не были исключительными мужчины, подумала она – какими бы не считали себя умными, сильными и одаренными, при всей массе их достоинств они все равно обделены природой… Хотя бы уже потому, что никому из них не дано почувствовать зарождение новой жизни у себя внутри… Им никогда не узнать, что такое носить маленького человечка у себя под сердцем – в течение нескольких месяцев жить с ним, слившись в единое целое.Приняв душ и почистив зубы, Наташа тщательно вытерла волосы большим пушистым полотенцем, накинула на себя легкий шелковый халат и прошла на кухню. На кухне она открыла холодильник и заглянула внутрь. Есть ей не хотелось, но, пожалуй, ей нужно позаботиться о своем малыше, подумала она, – ведь ему сейчас нужны витамины, как правильно заметил доктор."Так! Что тут у нас?" – Наташа обвела взглядом просторную камеру холодильника. Персики, бананы, клубника, авокадо и банка с дольками ананаса в соке. Замечательно! Значит, на завтрак можно сделать фруктовый салат… А вот ещё, кстати, и взбитые сливки! Наташа вытащила из холодильника длинный розовый баллончик и повертела его в руках. "Нет… Тут могут быть консерванты! – решила она. – Обойдусь кленовым сиропом…" Она поставила баллончик обратно и вынула из холодильника бутылку кленового сиропа. Так! Прекрасно… А Стиву она сделает его любимый омлет. С сыром, беконом и овощами… Кроме того, для него ещё в холодильнике оставалось пара бутылок пива. Пожалуй, этого будет вполне достаточно… Выбрав себе в качестве напитка манговый нектар в толстой рифленой бутылке, Наташа выставила все необходимое для завтрака на стол и принялась за готовку. Разморозив в СВЧ-печи овощное ассорти, она взбила в миксере яйца с молоком, затем смещала полученную смесь с тонко нарезанным беконом и тертым острым сыром, вылила все это на разогретую сковороду. Но прежде, чем успела поставить сковороду в духовой шкаф, сзади раздались шаги. Шлепая по полу, одетый только в трусы и майку, взлохмаченный после сна, в кухню вошел Стив. Он подошел к ней сзади и обнял за талию.– Привет, – прошептал на ухо.– Привет, – бодро откликнулась Наташа.– Ты чего так рано? Как себя чувствуешь?– Нормально… Ты омлет будешь? – Наташа повернула лицо к мужу и, как котенок, ласково потерлась виском о его колючую щеку.– Буду… Правда себя нормально чувствуешь? – в голосе у Стива зазвучали беспокойные нотки. Наташу это позабавило, – конечно, у нее никогда не было повода сомневаться, что Стив ее любит, любит сильно, по-настоящему, но тревога мужа, как ещё одно напоминание об этой любви, была ей приятна.– Правда, правда! – ответила она. – У меня все нормально. Абсолютно! Нет ни рвоты, ни тошноты… Все просто замечательно!– Хорошо, – Стивен ткнулся ей носом в волосы, и осторожно провел ладонью по ее животу. – Просто очень, очень хорошо…Наташа откинулась назад, чувствуя лопатками его сильную, широкую грудь, заулыбалась и сказала:– Иди умывайся… Скоро будем завтракать…
Через пятнадцать минут она вкатила в столовую сервировочный столик. Стив, уже умывшийся и одетый, сидел за столом и просматривал свежую газету. Наташа принялась за сервировку стола, – поставив на стол бутылку с соком и выложив перед Стивеном на тарелку покрытый румяной корочкой омлет, посмотрела на мужа.– Стив, завтрак готов! – громко сказала она.Стивен машинально кивнул, перевернул газету, но вдруг сказал – "Черт!" и резко отбросил газету в сторону. Наташа с недоумением взглянула на мужа, не понимая причину его внезапного негодования, подошла и взяла газету в руки. На второй странице, как раз на той, которую только что просматривал Стивен, в глаза бросался заголовок – "Американские ученые против русских реформ". Наташа расправила ладонью мятый лист и пробежалась глазами по строчкам статьи."Восемнадцать ведущих экономистов Америки… – прочитала она, – выступили вчера с открытым письмом к президенту России… Путь выбранных Россией реформ ошибочен, единодушно считают они. Такие признанные авторитеты американской экономической мысли, как Эдвард Бригс, Джим Паттерсон и Ричард Хоукс единодушно считают, что проводимые в России реформы, не учитывают специфики постсоветского общества. Монетарный метод регулирования экономики, избранный в качестве основного подхода в российских преобразованиях, не подходит России, поскольку им невозможно регулировать бывшее плановое хозяйство с неразвитой финансовой и промышленной инфраструктурой. Достойно искреннего сожаления, что эти преобразования осуществляются при содействии некоторых американских советников и поддерживаются администрацией президента США, говорится в обращении…"Наташа отложила газету и посмотрела на мужа.– Стив, ты думаешь это правда? – спросила она.Стивен неуютно повел плечами и отодвинул взгляд в сторону.– Не знаю… Ясно, что России самостоятельно не выбраться из той ямы, которую она себе вырыла… Но нападки на администрацию президента – это уж точно ерунда… Кого приглашать в советники и как проводить реформы – это собственный выбор России… Причем тут президентская администрация? – он замолчал, а потом вдруг, уже совсем другим, приподнятым голосом спросил. – Знаешь, что я подумал? Давай-ка решим, где мы с тобой будем отмечать Рождество? Поедем в Европу? Во Францию… В Париж… Представь! Рождество в Париже… Монмартр, Мулен Руж… Хочешь?В этом быстром переходе Наташе почувствовалась какая-то искусственность и недоговоренность, но предложение было столь неожиданным и заманчивым, что она тут же забыла о своих минутных подозрениях и даже на какое-то мгновение потеряла дар речи. Рождество в Париже! Боже мой… Хочет ли она? Ну, конечно! Она замерла перед столом, счастливо улыбаясь, но тут же вспомнив о чем-то, сразу вся сникла и виновато посмотрела на супруга.– Стив, милый… – сказала она дрогнувшим голосом. – Не обижайся… А давай лучше никуда не поедем?Лицо у Стивена вытянулось от недоумения.– Почему? – он удивленно посмотрел на супругу.– Стив… Давай встретим это Рождество дома… А сэкономленные деньги истратим на покупку нового коттеджа…– Какого коттеджа? – растерялся Стивен.– Послушай… – проглатывая гласные, заторопилась Наташа, словно боялась, что Стивен не даст ей выговориться. – Нас скоро уже будет трое и нам понадобится более просторное и комфортабельное жилье, правильно? А банк ведь наверняка согласиться предоставить нам ссуду… Вот посмотри, я уже сходила в риэлтерскую контору и взяла кое-какие проспекты…Позабыв о завтраке, она быстро сбегала в гостиную, вернулась оттуда с ворохом буклетов продаваемого жилья и, выложив их перед мужем, принялась показывать… "Вот, смотри… Очень симпатичный… Это въезд в гараж… Это бассейн… А это внутри… Холл, столовая, спальня… А это комната для малыша…"Стивен, с рассеянным видом рассматривая рекламные проспекты, вытащил из вороха буклетов большой, сложенный в несколько раз лист. Развернул, усмехнулся.– Он тоже ищет коттедж? – спросил он, кивая на рекламную афишку у себя в руках.В руках у него был тот самый плакатик, который Таликов подарил Наташе за день до отъезда. В спешке Наташа вытащила его вместе с буклетами и принесла в столовую. На витых куполах Василия Блаженного шариковой авторучкой было написано короткое: "На память…", а ниже вместо росписи был поставлен длинный скрипичный ключ. С плакатика смотрел Игорь Таликов – лицо вполоборота, глаза грустные… Словно прощался, уходя…
Это лицо снова всплывет в памяти у Стивена Крамера через сутки, когда он будет просматривать сводку новостей из России… То, что он прочтет никак не захочет укладываться у него в голове…Стивен еще раз ткнулся взглядом в предпоследний абзац криминальных событий за прошедшую неделю, – в сводке бесстрастно сообщалось: во время концерта убит популярный в России певец Игорь Таликов. В убийстве подозревается один из криминальных авторитетов Москвы… А рядом стоял код операции, из которого следовало, что операция проводилась израильскими спецслужбами по согласованию с ЦРУ…"Но зачем? – Стивен в растерянности обхватил голову руками. – Зачем? Мы же сами вытаскивали этого Таликова из обычных аранжировщиков, сами строили концепцию пропаганды антикоммунизма, а теперь сами же убрали одну из ключевых фигуру… Бред какой-то!"Перед его глазами снова всплыло лицо Таликова с рекламной афишки, оставшейся у него дома. Стивен плеснул себе в тонкий бокал тоника и жадно выпил, стараясь освободиться от внезапно накатившего комка в горле. Звонок телефона вывел его из оцепенения. Стивен услышал в трубке голос Мотса:– Алло, мистер Крамер, зайдите, пожалуйста, ко мне… И возьмите с собой материалы по России… Нам понадобится обсудить сложившуюся там ситуацию…По официальному тону Мотса, Стивен понял, что в его кабинете находится кто-то ещё. Стивен снял со спинки кресла пиджак, взял со стола сводки с графиками оценочного состояния дел в России и шарнирным, механическим шагом вышел из своего нового просторного кабинета. Кабинет у Стивена Крамера действительно был новый – не большая стеклянная коробка, как прежде, с металлическими жалюзи на широких прозрачных окнах, а просторные, соответствующие его служебному положению апартаменты. И дело тут было, конечно, не в том, что для Управления построили ещё одно здание (как раз напротив старого, с красивым декоративным прудиком между ними). Главное было то, что за последнее время в Управлении произошли значительные кадровые изменения. Стивен Крамер теперь стал директором Информационно-аналитического департамента. Его назначение состоялось сразу же после того, как ушел в отставку его непосредственный начальник Ричард Хэйли. Пришлось оставить свой пост и старику Солдстби – на его место (после стольких лет бесплодных ожиданий) Конгресс наконец-то утвердил Роберта Мотса. Официальной подоплекой всех этих кадровых перетрясок являлось то, что в свете последних событий в России в Конгрессе активно начали муссироваться слухи, что им своевременно не поступила информация, что Советский Союз находится на грани развала. Поэтому, мол, Управление работает плохо… Какая ерунда! Конечно же, все было совсем не так… Вся необходимая информация в Управлении была. И даже более того… С педантичной регулярностью она ложилась на стол президенту Соединенных Штатов… Со всеми дотошными выкладками, политическими и экономическими обоснованиями… Но! Сам президент, совсем недавно занимавший пост главы главного разведывательного ведомства Америки, лучше чем кто-либо другой понимал, насколько огромным взрывным потенциалом обладает эта информация и какая может начаться шумиха (совсем ненужная!) в случае, если она станет достоянием общественности раньше времени. Все эти бесконечные обсасывания в средствах массовой информации вполне могли свести на нет весь процесс… А этого никак нельзя было допустить… Естественно, понимая это, президент, как и подобает главе государства, сделал все, чтобы такая информация не вышла за стены Управления… Но после того, как Советский глиняный колосс рухнул и отсутствие информации в Конгрессе надо было как-то объяснять, старику Сотсби и бывшему начальнику Крамера, чей Департамент отвечал за своевременное информирование Конгресса, для приличия пришлось уйти в отставку… В почетную, но все же отставку… Но это совсем не значило, что Управление работало плохо! Скорее, надо признать, что Управление работало великолепно… Просто теперь, когда у президента появилась возможность устранить допущенную ранее несправедливость, – исправить то двусмысленное положение, в котором оказался Роберт Мотс, он не преминул такой возможностью воспользоваться, – тихо и не афишируя истинных причин, он назначил Роберта Мотса на ту должность, которая предназначалась ему ещё три года назад… И только на закрытом заседании Управления, на котором президент присутствовал в качестве почетного гостя, он позволил себе несколько более-менее откровенных фраз. Здесь, на совещании, он сказал то, что в Управлении и так знали практически все. Он сказал, что "то, что во главе России оказался господин Бельцин – это целиком заслуга Управления"… Скромно, но абсолютно точно! И эта похвала из его уст, не понятная для непосвященных, тем не менее была высшей оценкой работы для сотрудников Управления… Но… Все это было уже новостью вчерашних дней…Войдя в кабинет директора Управления, Крамер увидел сидящего там Моше Лавина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62